Текст книги "Вик (ЛП)"
Автор книги: Белль Аврора
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
– Похоже, ты ревнуешь.
Рука на моем запястье согнулась, и Вик пригвоздил меня своим ледяным взглядом.
– Хочешь проверить эту теорию?
Моя грудь сжалась.
Мое эго было мелкой стервой и громко улюлюкало, и все из-за этого. Сердце считало, что нет ничего более романтичного. Но мозг, с другой стороны, знал, на что был способен Вик плюс ревность. И это было некрасиво.
Не поймите меня неправильно. Я никогда не была объектом его гнева, когда он вел себя так. Однако люди, стоящие на его тропе войны, обычно заканчивали разбитой губой, сломанным носом или сотрясением мозга, а то и всем вместе. И после того, как все было сделано и вытерто, Вик отводил меня домой, брал мой рот, а затем грубо прижимал меня к ближайшей поверхности, сохраняя зрительный контакт.
Фу. Это было чертовски жарко.
Воспоминание заставило мои колени сжаться под этим столом, тщетно пытаясь игнорировать пульсирующее тепло, которое внезапно вспыхнуло внутри меня.
Хм. Может быть, нам все-таки стоит проверить эту теорию.
Нет.
Но…
Не очень хорошая идея.
Мое внутреннее «я» надулось и назвало меня ханжой.
Уже не такая самодовольная, я прочистила горло и спросила:
– Что ты хочешь от меня, Вик?
Не желая отпускать, его большой палец нежно погладил чувствительную точку на внутренней стороне моего запястья и без колебаний Вик ответил одним словом, которое разрушило мою решимость.
– Все.
То, как он сказал это без колебаний, заставило мое сердце сжаться. Я тоже этого хотела. Лишь бы ставки были равны. Если бы только ему было что терять, как и мне. Мое сердце было на кону. Я не была уверена, знал ли Вик вообще, как получить доступ к его сердцу.
Положив мою руку на прохладную поверхность стола, он отпустил меня. Как будто только что что-то заметил, его брови нахмурились.
– Ты выглядишь уставшей.
Я ею и была. Такой уставшей. У меня также болела пятка.
Что я здесь делаю?
– Спасибо, – усмехнулась я, потому что… что за задница.
Но его лоб нахмурился.
– Сними очки.
О, дерьмо.
– Не хочу.
– Нас. – Предупреждение.
Я могла бы сделать две вещи: снять чертовы очки и показать темные мешки под глазами или уйти. Я не хотела уходить. Я хотела быть рядом с ним. Итак, я медленно сняла очки и посмотрела на стол.
– Какого хрена? – Встревоженный, он придвинулся ко мне. Как ни в чем не бывало нежно коснулся пальцем моего подбородка и приподнял мою голову, выглядя еще более встревоженным, когда оценил мое состояние.
Мой голос стал шепотом, и я не упустила того, как он дрожал.
– Я плохо спала.
Должно быть, что-то было в том, как я это сказала, потому что он тут же замер.
Его тон был нежным, но он, без колебаний, спросил:
– Она вернулась?
Я притворялась дурочкой, глядя куда угодно, только не прямо на него.
– Кто?
Усталый вздох покинул его. Он отпустил мое лицо, и я сразу почувствовала потерю.
– Я знал, что время приближается, но… – Он замер.
Все, что я могла сделать, это пожать плечами.
– Прошли годы, Нас. – Я знала это. – Почему она вернулась? Почему сейчас?
Я списала то, что сказала дальше на усталость. Отказываясь смотреть на Вика, я легонько постучала ногтем по столешнице и жалобно поделилась.
– Думаю, потому что я одинока.
Опустошение.
Это было единственное слово, которое я могла использовать, чтобы описать выражение лица Вика. Как ни странно, моя внешность соответствовала его собственной. И когда мы сидели друг напротив друга, так близко, но чувствуя себя такими далекими, моя грудь сжалась от осознания того, в чем я только что призналась.
И мамин смех эхом отдавался в моей голове.
Дура.
Я была дурой.
Этот человек лгал мне. Скрывал от меня что-то.
Какого черта он не сказал мне, что переехал?
Почему это было секретом?
Почему?
Я была сбита с толку.
Я встала так быстро, что у меня закружилась голова и дико заныла пятка, дрожащими руками я подняла солнцезащитные очки и надела их.
– Я только что поняла, что у меня встреча.
– Нас, подожди. – Он встал, окликнув меня, когда я поспешно отступила.
Моя улыбка была ничем иным, как механическим растяжением губ. Нет тепла. Без эмоций.
– Увидимся на работе.
Но в том случае, если я бы могла этому помешать.
Я нигде не была в безопасности. Куда бы я ни повернулась или где бы ни попыталась спрятаться, она была там. Я зашла в свой гардероб, и она уставилась на меня в зеркало. Если я бежала вниз по лестнице, она ждала меня там, блокируя входную дверь. Я попросила ее уйти. Умоляла ее оставить меня в покое. Но ничего не помогало. И теперь, когда я сидела и рыдала, прижавшись спиной к пустому углу моей комнаты, зная, что она не сможет подкрасться ко мне сзади, я не сводила мутного взгляда с нее, пока она сидела и улыбалась мне. Но начался распад.
Ее лицо уже не было таким красивым, как раньше. Глаза помутнели, в них образовалась белая дымка. Цвет ее плоти теперь был голубовато-серым. Клочья волос выпали.
И все же она улыбнулась.
Рваная дыра на щеке обнажала гниющие зубы.
И все же она улыбнулась.
Я рыдала, раскачивалась и умоляла о пощаде.
Ее улыбка осталась неизменной, само воплощение зла.
– Почему ты так со мной поступаешь? – Мой дрожащий шепот казался громким в темноте. – Я была твоей любимицей.
Голос матери стал немного глубже, приобретая за собой неземное эхо.
– Я здесь, потому что ты скучала по мне, дорогая.
Я быстро покачала головой, закрыв глаза, повторяя снова и снова:
– Я не скучаю по тебе. Я не скучаю по тебе. Я не скучаю по тебе. Я больше не скучаю по тебе.
Время, казалось, работало по-другому, когда она насмехалась надо мной. Я не была уверена, который сейчас час, только было темно, когда я услышала, как моя входная дверь открылась, а затем закрылась. Мои глаза метнулись к открытой двери моей спальни, и взгляд матери отражал мой собственный.
В дверном проеме замаячила тень, и я погрузилась в себя, мое дыхание стало прерывистым.
А если бы их было больше?
Тень начала двигаться, приблизилась, и мое дыхание сбилось, когда она встала прямо передо мной, затем присела.
Но потом я услышал его, и мягкость в его явно озабоченном тоне была большим, чем я могла вынести.
– Я позвонил. Ты не ответила. Я написал. Ты не ответила. Я беспокоился. – Я не могла сфокусировать взгляд, но знала, что Вик рассматривает мой жалкий вид. – Господи, детка. – Затем его рука поднялась, чтобы обхватить мою щеку. – Что она с тобой делает?
Она мучает меня.
Одним быстрым движением он поднял меня на руки, и когда он поднес меня к кровати, ближе к лежавшему там гниющему трупу, мое дыхание сбилось, и я испустила испуганное:
– Не туда!
Я поерзала в его объятиях, дрожа сильнее, чем когда-либо прежде, и вцепилась в него сжатыми в кулаки руками, отказываясь отпускать его плечи. Я уткнулась лицом в его шею и прошептала:
– Не туда. Не туда. Не туда.
Руки Вика были опорой безопасности, и он не позволил бы ничему плохому коснуться меня.
– Хорошо. Не туда. Понял тебя. Ты пойдешь со мной. – Он прижал меня на мгновение, думая о том, куда идти дальше, и когда он начал двигаться, я немного расслабилась, зная, что он меня не отпустит. Но когда он убрал одну руку, вокруг нас зажегся свет, и он перестал двигаться.
Он долго не шевелился, и когда я подняла слезящийся взгляд и увидела, что его застывшее тело наблюдает за разрушением моей ванной, все, что я могла сделать, это посмотреть на него и прошептать с сожалением:
– Это был несчастный случай.
Челюсть Вика дернулась, но, когда его глаза встретились с моими, в них было какое-то понимание.
– Все в порядке. Это не так уж плохо. Я могу это исправить.
Он с тревогой вздохнул и посадил меня на туалетный столик, но я обвила Вика руками. Я не могла отпустить, боясь того, что может случиться, если я это сделаю. Мягко, но твердо он убрал мои руки от себя, но я вцепилась в его предплечья жесткими пальцами, впиваясь в его плоть.
– Эй, – сказал он, приседая так, чтобы его глаза встретились с моими. – Я никуда не уйду. – Уверенность в его тоне заставила меня кивнуть, но слез потекло еще больше, когда он убрал мои пальцы со своих рук. Вик крепко сжал мои ладони в своих. – Позволь мне убрать это, а потом мы вымоем тебя, хорошо?
Я кивнула еще раз, но мое зрение затуманилось, и все, что я видела, был свет, исходящий от отражающей поверхности хромированной дверной рамы душа.
Вик работал над тем, чтобы сложить осколки в одну стопку. Он бросил все это в душ, и я вздрогнула со своего места на туалетном столике. Мой разум был в беспорядке. Я даже не была уверена, что это происходит, пока он не присел, чтобы коснуться точки на полу, потом еще одной, а когда он повернулся, чтобы посмотреть на меня, то осторожно спросил:
– Детка, ты ходила через это?
Мой голос звучал хрипло.
– Не могу вспомнить.
А потом он был прямо там, поднимая одну ногу, затем другую, осматривая рваную кожу на моей пятке.
– Когда это произошло?
Было ощущение, что я застряла в вакууме. Его голос звучал так далеко.
– Несколько дней назад.
– И ты мне не позвонила?
Вик разозлился на меня? Он звучал сердитым.
Мой голос был слабым.
– Я думала, что потеряла эту привилегию.
Его лицо потемнело. Открыв ящик слева, он достал пинцет, поставил мою ногу себе на колено и поковырял маленькую, уже затянувшуюся рану.
– Ты моя семья, Нас. Ты не можешь иметь большей привилегии, чем эта.
От небольшого щипка у меня заболела нога. Он вытащил что-то из моей пятки, поднял пинцет и положил на столешницу маленький осколок стекла, покрытый кровью, затем еще один. И когда закончил, внимательно осмотрел место.
– Думаю, это все. – Его тяжелые брови опустились, когда он сосредоточил на мне обеспокоенный взгляд, а затем тихо пробормотал: – Что мне с тобой делать?
Если он поймет, я надеялась, что он даст мне знать, потому что какой бы ущербной я себя ни чувствовала в тот момент, я была готова вырыть себе яму и ждать смерти.
Взяв маленькую мочалку, он окунул ее в теплую воду, выжал, затем принялся вытирать пот и слезы, засохшие на моих щеках. Я закрыла глаза, пока он очищал мои веки, нос, губы, шею. И когда его устроили результаты его работы, он швырнул мочалку в раковину и выпрямился, глядя на меня с легким беспокойством.
Я не знала, что сказать. Я чувствовала себя пустой, как дерево, внутри которого устроили себе дом животные. Однако в этом дупле дерева покоились демоны, и их единственная задача – разорвать меня изнутри.
– Иди сюда, – произнес мой защитник, подхватывая меня на руки. Я была слишком слаба, чтобы протестовать, хотя не была уверена, что сделала бы это, если бы могла.
Тревога наполнила меня, когда мы вошли в спальню. Я закрыла глаза, не желая смотреть в сторону кровати. Мое сердцебиение участилось, затем замедлилось, когда Вик вынес меня из комнаты и сказал:
– Держись крепче. Мы спускаемся.
Медленно, но осторожно он понес меня вниз по лестнице в спальню для гостей рядом с кухней. Он опустил меня на кровать, затем открыл дверцу шкафа, взял подушку и запасные одеяла, прежде чем установить тюфяк рядом с каркасом кровати. Смятение охватило меня.
– Что ты делаешь? – Мой голос не был похож на мой собственный.
Он несколько раз ударил по подушке, позволив прямолинейное:
– Отпугиваю призрака.
И внезапно я стала приходить в себя, возвращаясь из темноты.
– Тебе не обязательно это делать.
Он бросил на меня быстрый взгляд, прежде чем снять ботинки.
– Знаю.
Я плохо себя чувствовала.
– Уверена, у тебя есть дела поважнее, чем нянчиться со мной. – Я закончила смехом, но он был скорее смущенным, чем веселым.
Дело в том, что, когда Вик решал что-то сделать, он это делал. Об этом не спорили.
Этот человек – герой моей собственной сказки – пришел за мной. Он думал убить моих драконов. Чтобы спасти меня. Но в глубине души я знала, что только одно может спасти меня. И это была единственная вещь, которую Вик никогда не предлагал.
Его сердце.
Подняв одеяло, он терпеливо взял меня за руку и подождал, пока моя голова коснется подушки, прежде чем натянуть одеяло до шеи. Какое-то время он просто смотрел на меня, а когда мои веки отяжелели, он нежно погладил меня тыльной стороной пальцев по щеке, прежде чем уйти.
Итак, он устроился на своем грубом тюфяке, лежа на спине, скрестив руки под головой, и грубо произнес:
– Ты есть и всегда будешь моим первым и единственным приоритетом.
Мое сердце сжалось, потому что, когда он говорил такие вещи, было легко поверить, что он любит меня.
К счастью, я знала лучше.
С полным, но тяжелым сердцем мои глаза закрылись, и я уплыла в сон без сновидений.
Вик
Я проснулся от запаха кофе, на моей груди лежала голова, тонкие руки обнимали меня, а стройная нога крепко втиснулась между моими собственными. И когда я ощутил все это, я улыбнулся про себя, потому что никогда не было ничего лучше.
Моргнув, глядя на женщину, которая чувствовала необходимость бороться в тишине, я всмотрелся в ее спящее лицо и вздохнул с облегчением, когда не обнаружил никаких признаков страдания.
Аккуратно отделив ее конечности от своих, я почувствовал себя самым большим мудаком, когда мой член болезненно запульсировал. Хотя это было не то, с чем я мог помочь. Нас просто производила на меня такой эффект. Она всегда так делала.
Зная, что ее беспокоило, я чувствовал себя комфортно, оставив ее спать в одиночестве. Дневной свет был безопаснее тьмы, и через несколько дней все это закончится.
Нас прижалась к нашей общей подушке. Должно быть, она выскользнула из постели посреди ночи и присоединилась ко мне на полу. Интенсивный защитный инстинкт сильно ударил по мне. Я ничего не мог с собой поделать. Наклонившись, я прижался губами к ее виску, молча надеясь, что это передаст все, что я чувствовал к ней, и даже больше.
Для меня не было никого важнее Настасьи Леоковой.
Бросив на нее последний взгляд, я с трудом зевнул, когда вышел из комнаты и направился на кухню как раз в тот момент, когда Мина подошла к задней двери с тарелкой в руках. Шок на ее лице, когда она увидела меня полусонным на кухне Нас, заставил меня ухмыльнуться. Вам никогда не приходилось угадывать, о чем думала Мина. Вы могли видеть все это прямо на ее лице.
Как только я открыл дверь, она осторожно вошла внутрь и протянула:
– Что ты здесь делаешь?
Сильный акцент на «ты».
Прищурившись от солнечного света, проникающего в окно, я подошел к паре кружек и наполнил их кофе.
– Нас нуждалась во мне.
Губы Мины скривились, когда она взяла предложенную кружку и села на стул у барной стойки.
– У нее нет вибратора?
Я закатил глаза, но смягчил это улыбкой.
– Не таким образом. Она проходит через какое-то дерьмо.
– Какое? – тихо спросила она.
Я не был уверен, что это мое дело, но Мина, возможно, переживала нечто подобное со Львом, поэтому я действовал осторожно.
– Ты знаешь, что такое реакция на годовщину?
Мина покачала головой, выглядя немного сбитой с толку.
– Помнишь, когда она рассказывала тебе о том, что происходило со Львом в детстве? О том, как бы никто никогда не узнал об этом, если бы Нас не пробралась в его постель и не получила предназначенные для него удары?
Выражение ее лица стало ледяным.
– Вряд ли забуду в ближайшее время.
Я объяснил как мог.
– Ну, с каждым годом, когда приближается дата, когда все это дерьмо случилось, Нас… сильно напрягается. – Из чистого любопытства я спросил: – А такое случается со Львом?
Мина пожала плечами.
– Я не замечала.
Ага. Лев был не из тех, кто открыто проявляет свои эмоции. Он хорошо умел прятаться.
– Ей, ммм, снятся кошмары. Она не может уснуть. Становится измученной и нервной. Раздражительной. – Я не говорил Мине, что Нас иногда видела гниющий труп матери. Это было не то, что ей нужно было знать. – Она борется.
Лицо Мины смягчилось.
– А ты за ней присматриваешь.
Я отхлебнул кофе, прислонившись бедром к стойке.
– Нет места, где я хотел бы быть больше.
Совершенно неожиданно Мина недоуменно спросила:
– Почему вы, ребята, не вместе?
Я задавал себе этот вопрос, по крайней мере, десять раз в день. Я был потерян без Нас.
– Спрашиваешь не того человека, вообще-то.
А потом Мина повторила:
– А ты здесь за ней присматриваешь.
Что она хотела от меня? Если это делало меня придурком, значит, я был придурком.
– Нет большей чести, чем стоять позади женщины и охранять ее спину. Если бы она позволила мне, я остался бы рядом с ней навсегда.
Пока смерть не разлучит нас.
Наступила уютная тишина, пока, наконец, Мина мягко не сказала:
– Я рада, что ты у нее есть, Вик.
И поскольку я не всегда умел говорить о своих чувствах, я дернул подбородком в сторону тарелки, которую она принесла.
– Что у тебя там?
Она показала буханку.
– Орехово-банановый хлеб Ады.
Из меня вырвался звук чистого восторга.
– Ну, дерьмо. Хватит тратить мое время и подавай его, женушка.
Мина мгновение смотрела на меня, и я не знал, что она увидела в моем лице, но, вероятно, это было больше, чем я предполагал. Она встала, и грустная улыбка скользнула по ее губам. Ее рука обвилась вокруг моей, быстро сжав, когда она проходила мимо меня, и страдание, которое я похоронил, поселилось глубоко в моем животе.
Глава 11
Настасья
Я постучала в третий раз и стала ждать. И снова никто не ответил, но когда я проверила сбоку от дома, обе машины стояли на подъездной дорожке. Я могла бы использовать свой ключ, но они пытались завести ребенка, и я не хотела, чтобы меня травмировал вид голой задницы моего брата, когда он пытался вживить волшебный боб Мине в живот.
Если их здесь не было и их машины не сдвинулись с места, они могли быть только в одном месте.
У Саши.
Хотела ли я совершить короткую прогулку к моему старшему брату? Нет, на самом деле нет. Но независимо от того, насколько задумчивой была его задница в последнее время, я действительно любила его, поэтому я полагала, что это было чисто сестринским делом – зайти и немного поиздеваться над ним.
У меня немного кружилась голова из-за того, что я спала прошлой ночью. На самом деле спала.
Это была вторая ночь, когда Вик ночевал у меня. В первую ночь я, по общему признанию, была в беспорядке. Однако прошлой ночью я не была так напугана. Я как будто ждала его, будто знала, что он придет. И знание того, что он будет там, успокоило мои нервы, дав мне силы игнорировать разлагающийся труп, который отчаянно боролся за место в моей душе.
Было около девяти часов, когда я увидела поток огней, пронесшихся мимо моего окна в передней части дома. Я услышала звяканье ключей, и мне даже не хотелось думать о том, как естественно для него было пользоваться ими, как будто он жил здесь со мной. Я полагала, что была причина, по которой я никогда не просила их вернуть.
Он вошел в мой дом, и когда он нашел меня сидящей на полу в гостиной, настороженно приблизился. Как только я подняла лицо, чтобы поприветствовать Вика, его осторожный взгляд пробежался по моим чертам, и я слабо улыбнулась. Осторожно подойдя, он встал достаточно близко, чтобы мое плечо коснулось его колена, и когда он положил свою ладонь на мою макушку, я наклонилась под его прикосновение, расслабив свой вес на его сильной ноге.
Не говоря ни слова, он взял меня за руку и помог подняться, осторожно потянув за собой, пока вел меня в мою комнату. Я стояла в открытом дверном проеме, молча, с колотящимся сердцем и легкой тревогой, но, в конце концов, чем дольше я провожу время вне своей комнаты, тем больше вероятность, что это станет для меня триггером. Итак, я не перестала об этом думать и сделала один шаг в комнату.
Когда я это сделала, то почувствовала тяжесть. Придавленная тяжестью призрака. Но все же я терпела.
Мы молча переоделись ко сну, и, хотя Вик принес запасные одеяла наверх, я обнаружила, что не хочу, чтобы он был далеко от меня. Не этой ночью.
Я забралась под одеяло и села, выглядя неуверенной в себе.
Вик заметил это.
Забыв о притворстве, он терпеливо ждал у моей постели приглашения, которое, как он знал, последует, и когда я подняла одеяло, он расслабился. Сделав глубокий вдох, затем медленно выдохнув, забравшись сзади меня в одних черных боксерах, он обнял меня одной рукой за талию, прижавшись своей стальной грудью к моей спине. Он успокаивающе погладил голую кожу моего живота. Я закрыла глаза, впитывая его тепло, страстно желая убежища, которое он предоставил. Нежно поцеловав меня в плечо, он вздохнул в подушку, и мы заснули.
Я не могла вспомнить время, когда спала лучше. Отсюда мое хорошее настроение.
Теперь, с лукавой улыбкой, я поправила коробку, которую держала под мышкой, и пошла к Саше. Это не заняло много времени. Было очень удобно жить на одном участке земли с моими братьями. Мы всегда были близки, даже в детстве. Тот факт, что мы все согласились жить в такой непосредственной близости друг от друга, скажет все, что вам нужно знать о том, как хорошо мы ладили.
Ну, большинство дней.
А поскольку Саша никогда не приводил женщин домой, здесь можно было безопасно использовать мой ключ. Я отперла дверь и вошла, перекладывая коробку, которую держала, из руки в руку. Я прислушивалась к звукам разговора, доносившимся из задней части дома, и когда я прошла на кухню, то увидела, как Ада готовит ужин.
Я подкралась к ней, заглянув через плечо, прежде чем опереться на него подбородком и жалобно произнести:
– Ада, я голодна.
Долгий хриплый смешок вырвался у нее, и она подняла руку, чтобы погладить меня по волосам. Я закрыла глаза и вдохнула ее сладкие духи.
– У меня остывает порция кексов с черникой, но я могу приготовить что-нибудь еще, если хочешь. – Ее белые, ухоженные волосы щекотали мой нос. Я обняла ее за талию и на мгновение прижала к себе. Я чувствовала, как слова вибрируют через ее спину и проникают в мою грудь. – Ты останешься на ужин, детка?
Ада была больше, чем просто поваром, больше, чем смотрителем дома. Проработав у Леоковых более двадцати пяти лет, она была семьей. Я очень любила ее; мы все любили. Но для меня она была заменой матери, которую я потеряла. Много раз, когда я была подростком, бедняжка Ада принимала основную тяжесть шквала гормонов, сеющих хаос в моем теле. Не имея других женщин, которые могли бы помочь мне понять это, однажды она усадила меня и поговорила со мной.
Она взяла мою руку в свою и крепко сжала.
– В твоем теле происходят некоторые изменения, дорогая. Эти изменения превращают тебя в женщину. Проблема в том, что у тебя ум девочки, и тебе трудно справляться с этими сильными, женскими эмоциями, которые ты испытываешь. И, детка, мне так жаль. Никто не говорил, что стать женщиной легко.
Это было так просто сказано, но я никогда этого не забуду. Доброта, которую она проявила ко мне, сумев объяснить всю историю полового созревания так, чтобы я могла понять, была прекрасна. Ада действительно была замечательным человеком.
– Меня не приглашали, – пробормотала я, притворяясь обиженной.
Ада рассмеялась, прежде чем откинуться назад, чтобы посмотреть на меня.
– Напомни мне, когда это тебя останавливало.
Я усмехнулась, и она нерешительно прогнала меня.
– Угостись кексом. – Я взяла три. – И не думай, что я не вижу, что ты делаешь, юная леди. Ужин ровно в шесть, и, если ты испортишь себе аппетит, я буду очень разочарована.
В тот момент, когда я вышла на задний двор, жонглируя кексами и коробкой, которую несла, я заметила Льва, сидящего на открытой площадке с Сашей, в то время как Лидия бегала кругами вокруг Мины, которая пускала мыльные пузыри к удовольствию почти четырехлетнего ребенка.
Я сделала обязательное дело и сначала поприветствовала своих братьев, наклонившись к их протянутым щекам и легонько чмокнув их, прежде чем поставить все на стол и на полном ходу броситься к племяннице. Как только она заметила меня, то издала тот великолепный смешок, который всегда делала, когда была взволнована, и завизжала, убегая в противоположном направлении.
– Куда ты бежишь? – Я чуть не фыркнула, когда она споткнулась и покатилась, но вскочила и продолжила бежать.
Черт, она была быстрой.
Мина крикнула, сдерживая смех.
– Быстрее, Лиди. Быстрее!
К тому времени, как догнала ее, я пыхтела и сопела, а когда подхватила ее на руки, от пронзительного визга, который она издала, у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Я рычала и фыркала, как монстр, целовала ее пухлую щеку тысячу раз, прежде чем уткнуться носом в ее темно-каштановые кудри, когда она извивалась в моих руках, изо всех сил пытаясь вырваться и заставить меня снова преследовать ее. Она пахла детской присыпкой и клубникой. Это было со времени ее рождения. Это было то, что навсегда запечатлелось в самых глубоких закромах моего мозга.
Честно говоря, я не думала, что смогу любить кого-то так сильно, как свою маленькую пухленькую пельмешку Лидию.
Я посадила ее высоко на свои бедра, но она продолжала извиваться, пока я не сказала:
– У меня есть для тебя кое-что. Хочешь подарок?
Лиди тут же замерла и уставилась на меня широко раскрытыми глазами цвета тягучей карамели, обрамленными самыми длинными ресницами, которые вы когда-либо видели. Ее писклявого голоса было достаточно, чтобы вызвать у меня овуляцию.
– Подарок для меня?
Лев нахмурился.
– Настасья, тебе обязательно ее баловать?
Что за вопрос? Я бросила на него озадаченный взгляд.
– Э-э, да. Обязательно.
Я проводила Лиди к столу, затем посадила ее на край, взяла коробку и протянула ей. Она была слишком большой, чтобы поместиться в ее руках, поэтому я держала ее, пока она внимательно рассматривала фотографии. В тот момент, когда она понялаа, что это такое, ее рот комично скривился в букву «О», и она вздохнула не слишком тихо, оглядывая стол, чтобы убедиться, что все остальные видят то же, что и она.
Моя улыбка была гигантской. Ничто не заставляло меня чувствовать себя так, как я чувствовала, когда баловала свою племянницу.
– Феи, – прошептала она, и ее глаза сверкнули. Она посмотрела на меня, и она спросила писклявым голоском: – Они живут в этом доме? – Ее короткий мизинец указал на коробку.
Я кивнула на изображение сказочного домика из грибов.
– Конечно, живут. И если ты будешь вести себя очень тихо и смотреть очень внимательно, ты можешь даже увидеть их. Но ты должна вести себя тихо, иначе ты их отпугнешь.
Лиди глубоко вздохнула, выражение ее лица было полным благоговения, как будто она только что открыла для себя смысл жизни.
– О боже. Тихая игрушка. – Лицо Мины выражало благодарность. Она сложила руки вместе, изображая саму Мадонну, а затем мягко произнесла: – Да благословит тебя Бог, Нас.
Я подмигнула Мине и просто не могла удержаться. Я схватила Лиди обратно в свои объятия и крепко сжала ее, тая, когда она хихикнула. На этот раз она обняла меня своими пухлыми руками и положила голову мне на плечо. Действительно, в мире не было большего чувства, чем доверие ребенка.
Я заверяю, если кто-нибудь поранит моего маленького пушистого пончика, – Боже, помоги тому, кто попытается – им придется отвечать передо мной, а мне было насрать, пять лет тебе или пятьдесят.
Я бы порезала суку.
Задняя дверь открылась, и, полагая, что это была Ада, я не обернулась, чтобы посмотреть, кто это. Но потом он заговорил.
– Что за черт? Вы все устраиваете вечеринку? Думаю, мое приглашение потерялось на почте.
– Ты – семья, Виктор. Тебе не нужно приглашение, – ответил Лев.
– Никто из вас не звонил в дверь. Вы понимаете это, не так ли? – Саша нахмурился. – Думаю, пора сменить замки.
Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть приближающегося Вика, и когда он подошел, то сказал.
– Привет, детка.
Назовите это привычкой.
– Привет, – ответила я с придыханием, потому что он выглядел как секс, в серых спортивных штанах с низкой посадкой на бедрах и черной футболке, непристойно обтягивающей каждый мускулистый выступ его торса.
Он остановился в полуметре от меня и посмотрел изучающими глазами, словно выискивая любые признаки того, что я разваливаюсь на части. Когда он убедился, что со мной все в порядке, он протянул руку и взял мою племянницу из моих рук. Не колеблясь, Лиди пошла к нему, и когда он крепко обнял ее и посмотрел на нее с любовью в глазах, он сказал: «Привет, детка» второй раз, и мой желудок вывалился прямо из задницы.
О Боже.
О Боже.
Мой мозг ахнул от осознания.
Он разговаривал не со мной.
Моя шея вспыхнула от унижения.
Была ли поблизости дыра, в которую я могла бы залезть? Может, обрыв, чтобы спрыгнуть?
Ты придурок.
Он подмигнул мне и явно сдержал смех, как будто точно знал, что произошло.
Слишком смущенная, чтобы говорить, я прикусила кончик языка и задержала дыхание на целую минуту, чтобы остановить безумный вопль, который угрожал вырваться из меня.
Вик сел за стол, посадив Лидию себе на колени, и она была счастлива сидеть там, глядя на него с милой зубастой улыбкой. Я присоединилась к остальным, пристроившись на противоположном конце стола, далеко-далеко от человека, который превратил меня в простушку одним только приветствием.
Пока Саша разговаривал с Виком, я откусила кусочек от одного из своих кексов. Лев потянулся за одним из них, и я шлепнула его по руке, бросая на него свирепый взгляд. Он посмотрел в ответ не менее свирепо, и после короткой паузы я неохотно вручила ему один. Он снял обертку и засунул кекс в рот целиком. Пока он медленно жевал, стараясь не подавиться, я откусила еще кусочек и весело пробормотала: «Хрю-хрю».
Пока я говорила, изо рта у меня вылетали крошки, и я прикрыла губы, посмеиваясь.
Лев прищурился, глядя на меня, но смягчил предостережение шевелением губ. Мина услышала меня и бросилась на защиту мужа. Она встала позади него и крепко обняла его, неловко прижимая его голову к своей маленькой груди.
– Не слушай ее, милый. Мне нравится, как ты ешь. Давай доедай свой кекс.
Лев поднял руку, чтобы погладить ее плечо, и меня от них действительно иногда тошнило. Было неестественно быть такими милыми, как они.
Мой взгляд медленно притягивался к высокому, хорошо сложенному мужчине, который в настоящее время притворялся, что ест круглый кулак моей племянницы, и я изо всех сил изображала скуку, хотя на самом деле мои яичники пульсировали. В этот момент отвлечение было хорошим решением.
Я взяла пустую обертку от кекса и швырнула ее в пару напротив меня. Лев поймал бумажку без усилий, а Мина показала мне язык. Я показала ей средний палец, и Лев, нахмурившись, легонько шлепнул меня по руке.
– Мне это не нравится, Нас.
Мина чуть ли не истерически рассмеялась, когда я посмотрела на своего брата смертоносным взглядом. Ее смех превратился в испуганное хихиканье, когда я наклонилась вперед и посмотрела брату в лицо.
Мой глаз дернулся.
– Тебе это не нравится?
– Нет, – настаивал он. – Я не думаю.
Хорошо. Ну хорошо.
Моя рука медленно двигалась к нему. Большой палец, удерживал мой средний палецю. Лев смотрел на мои пальцы, когда они перемещались все ближе и ближе. Он слегка вздрогнул, когда я щелкнул его по носу.
