Текст книги "Вик (ЛП)"

Автор книги: Белль Аврора

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

И, да. Может быть, сегодняшний вечер не был бы таким отстойным, если бы Фаун, одна из новейших членов семьи «Сердцеедок», не остановилась у бара со своим подносом, с возбужденным выражением лица и невинно-счастливым:

– Разве Вик не самый сладенький?

За барной стойкой на нее устремились четыре пары глаз, и интенсивность наших совпадающих взглядов, должно быть, оказала влияние, потому что совершенно неожиданно улыбка Фаун исчезла.

Так вот, Франческа была с нами всего пару месяцев. Она была громкой и самоуверенной, но было в ней что-то, что нашло отклик во мне. Ей не потребовалось много времени, чтобы догадаться, что у нас с Виком непростая история. Итак, когда она прямо спросила, есть ли Вик в меню, сердитый взгляд, который я одарила ее в ответ, был всем, что ей нужно было, чтобы поднять руки в умиротворяющем жесте вместе с бормотанием: «Понятно. Запрещено».

Ага. Чесси была умной женщиной.

Фаун, к сожалению, была так же наивна, как и они. Она все еще носила улыбку женщины, которой еще не разбили сердце. В ней все еще была невинность, которая еще не была разрушена. И что хуже всего, у нее был милый носик-пуговка, и одета она была, как сексуальная маленькая лань.

Этот маленький нос вздернулся, когда она ласково прищурилась.

– Ой. Есть ли здесь политика запрета на братание?

О Господи. Она была сладкой Бэмби.

– Что-то вроде того, – предложила я.

Затем Чесси добавила:

– Послушай, дорогая. Ты не гадишь там, где ешь. Найди парня вне работы и трахай его, пока не пойдет кровь из ушей, но держи свое рабочее место чистым.

Фаун выглядела так, словно только что проглотила язык, когда Берди рассмеялась.

– Послушай этих девушек, детка. Они кое-что об этом знают.

И когда невинный взгляд Фаун остановился на Анике, она сочувственно кивнула.

– Отношения на работе – это беспорядок. Мы не хотим беспорядка.

Фаун выглядела опустошенной, а я чувствовала себя одновременно дерьмово и победоносно. Но мой желудок яростно сжался, когда она улыбнулась, а затем пожала плечами.

– Думаю, мне просто придется довольствоваться небольшим флиртом.

Прежде чем я успела возразить, она уже прошла половину комнаты, направляясь к нему. Я внимательно наблюдал за ней, но когда увидела, что Вик не увлекся, я мягко успокоилась и отпустила ситуацию.

Я не должна была.

На следующий вечер перед открытием я прогулялась за кулисы, чтобы найти Берди, когда услышала, как они разговаривают, и замерла, подслушивая прямо за занавеской.

– Ни за что.

– Девчонка, я видела это.

– Я тебе не верю.

– Ты не должна. Я просто предупреждаю тебя, и все. Эта женщина пугающая.

– По-моему, она так не выглядит.

– Это потому, что ты не видела, как она перелетает через бар на платформах и пытается вырубить какую-нибудь бедную суку за то, что она разговаривает с ее мужчиной. – Она сделала паузу. – Поверь мне, Вик не стоит тех страданий, которые на тебя навалит Настасья.

Мои глаза сузились, когда я прислушалась.

– Ну, эта маленькая лань флиртовала с ним прошлой ночью, и она ни хрена не сделала, так что, может быть, она забыла его.

Мое сердце забилось быстрее.

Раздался задумчивый звук.

– Я не знаю. Может быть.

Вмешалась еще одна женщина, и я узнала этот голос. Сильный акцент из Джерси выдавал.

– Кому какое дело, если она разозлится? Меня не волнует, есть ли у него женщина, жена или что-то в этом роде. Если я говорю, что он свободен, значит, так оно и есть, и он должен доказать, что я не права. – Я могла чертовски хорошо слышать ухмылку в ее голосе. – У меня никогда не было проблем с конкуренцией, потому что я всегда побеждаю.

Ах, да. Это мило. Очень приятно.

По комнате прокатилась волна насмешек, и когда Лаш раздраженно произнесла:

– Что? Ты мне не веришь? Я докажу это вам. Черт, давай поспорим, котенок. Я хочу, чтобы мне заплатили.

Моя челюсть почти болезненно сжалась, когда я услышала, как одна девушка крикнула:

– Я принимаю это пари.

– Я тоже.

– Девочка, я участвую только в надежде увидеть, как тебе надерут твою самодовольную задницу.

И Лаш просто ответила:

– Пожалуйста, сука. Я выросла на этих улицах. Она не то, с чем я не могу справиться. Думаешь, эта чопорная и порядочная принцесса смогла бы меня одолеть? – Слова источали яд. – Я бы хотела посмотреть, как она попытается.

Другая девушка попыталась вразумить ее.

– Дорогая, не делай этого. В конце концов, ты подпишешь себе смертный приговор.

– Прошу вас. – Боже, Лаш была дерзкой. – Вы все делаете вид, что у нее есть реальная тяга, когда мы все знаем, что пока мы делаем Сашу счастливым, он будет держать нас рядом. Это просто хороший бизнес.

Раздался горький смех, затем вмешалась еще одна танцовщица.

– Знаете, что еще может быть хорошим бизнесом, малышки? – Затем небольшая пауза. – Заниматься своим делом.

Звуки одобрения разнеслись по воздуху. Я подождала еще тридцать секунд, прежде чем вошла в раздевалку, и когда женщины заметили меня, лица одних побледнели, а глаза других расширились. И поскольку я не была полной сучкой, я улыбнулась и посмотрела на всех, кроме Лаш, когда сделала комплимент:

– Вау. Вы, девчонки, выглядите горячо.

Они прихорашивались, улыбались и говорили все разом, явно любя внимание.

Итак, когда Лаш произнесла: «Сука, я знаю, что хорошо выгляжу», бросив на меня злобный взгляд, я посмотрела ей глубоко в глаза и улыбнулась так, что улыбка не коснулась моего взгляда.

– Извини, – сказала я ей с сожалением, – я не помню твоего имени. – И если бы взглядом можно было убить, она бы тогда содрала с меня кожу. – Я стараюсь помнить всех, но за последние несколько месяцев у нас была такая большая текучка, что имена кажутся несущественными.

Лаш знала, что я делаю. Было ясно, что как бы сильно я ей не нравилась, она мне тоже не нравилась.

– Подожди. – Я щелкнула пальцами. – Тебя зовут… – я сделала вид, что вспоминаю. – Большая, или толстая, или что-то в этом роде, верно?

Ее глаза сузились, глядя на меня, и она процедила сквозь зубы:

– Пышная (прим. – в переводе lush означает пышный).

Я симулировала невежество.

– Правильно, да. Пышная. Вот и все. – Я склонила голову в раздумьях. – Хотя это странно. Когда я просматривала твое резюме, – ее глаза расширились, и она тяжело сглотнула, ее взгляд умолял меня перестать играть, – я могла бы поклясться, что тебя зовут Марта.

Смех, который разразился вокруг меня, был оглушительным, и я смотрела, как Лаш умирает тихой смертью.

Да, сука. Я тоже могу играть.

Удовлетворенный тем, что одноразовая танцовщица теперь знала, что я не та, с кем ты связываешься, я смотрела, как пылают ее щеки, и не сводила с нее стоического взгляда.

– Знаете, когда вы работаете в непосредственной близости от людей, вы действительно не должны изо всех сил стараться их разозлить.

Что она сказала?

О, да.

Я насмешливо повторила ее слова.

– Но… разве я стараюсь? – Мои глаза опасно потемнели. – Не похоже, что у меня есть какая-то реальная тяга к этому.

Танцовщица рядом с Лаш протянула руку и, смеясь, потрясла ее за плечо, а Лаш сердито посмотрел на нее, выпустив едкое:

– Не трогай меня, сука.

Раздался еще один улюлюкающий смех, и я попрощалась. Незадолго до того, как ушла, услышала, как одна из девушек окликнула Лаш:

– Я же говорила тебе. Разве я не сказала ей? Я сказала ей не связываться с этой женщиной.

Затем еще одна.

– Девочка, ты сейчас на ее радаре.

И наконец:

– Ты ходишь по тонкому льду, Марта.

Раздался новый смех, и я остановилась на этом, зная, что девочки будут дразнить ее до боли.

Саша научил меня стрелять из пистолета, когда мне было четырнадцать. Лев купил мне раскладной нож и показал самый эффективный способ нанести наибольший урон с минимальной силой. Вик обучал меня самообороне и боксу, чтобы я могла позаботиться о себе, когда он не мог. Я не была стыдливой фиалкой, и уж точно не боялась этой шлюхи.

Может быть, я и не выросла на улице, но меня вырастили волки, и наша стая процветала благодаря вкусу крови. Ей повезло, что я только предупредительно укусила ее, а не разорвала ее милое маленькое горло.

Теперь, когда я смотрела, как Фаун практически подпрыгивает на месте от волнения, разговаривая с Виком, это было все, что я могла вынести. Когда она положила обе руки на его руку и наклонилась, смеясь над чем-то, что он сказал, что-то щелкнуло в моей голове.

Обычно я была здравомыслящей женщиной.

Обогнув бар, я резко распахнула дверцу и услышала, как Аника сказала:

– Нас, куда ты идешь?

Чесси усмехнулась и произнесла нараспев:

– О-о. Фаун в беде.

Я едва слышала Берди из-за музыки.

– Настасья, будь снисходительна. Она не знает ничего лучше.

Конечно, она не знала ничего лучшего. Но она узнает.

Ага. Я была порядочным человеком, но было одно исключение из правил.

Я сделала все возможное, чтобы подавить зверя, который, казалось, всегда брал верх всякий раз, когда Вик оказывался на расстоянии вытянутой руки от другой женщины, и приближалась к ним с безмятежной улыбкой на лице. Когда я подошла, молодая женщина в костюме лани широко улыбнулась. Она прижала поднос к груди, и то, как от этого выдвинулись ее сиськи, было впечатляюще.

– Привет, – добродушно сказала я, стараясь не хмуриться от того, как мило смотрелись на ней оленьи уши. – Как ты думаешь, как ты себя чувствуешь сегодня вечером?

Фаун ответила с легким подпрыгиванием.

– Думаю, у меня все в порядке. – Она посмотрела на Вика, и никто не упустил из виду желание в ее глазах. Ее ресницы трепетали. – Я в порядке, Вик?

В чем бы он ни хотел вас убедить, Виктор Никулин не был дебилом. Он точно знал, почему я стою там, что привлекло меня к нему. Он знал меня достаточно хорошо, чтобы знать, что у меня дергается глаз и почему. А поскольку Вик был умнее, чем казался, то медведя тыкать не стал.

Опустив подбородок, он спрятал лукавую улыбку, потом поднял лицо, которое теперь приняло заученное, пассивное выражение.

– У тебя все хорошо, малыш.

Ребенок.

Красиво.

Мой разум послал воздушный поцелуй шеф-повару.

Я прикусила щеку изнутри, чтобы скрыть удовлетворенную улыбку. То, как осунулось ее лицо, подсказало мне, что ей не нужна эта дополнительная жестокая насмешка. Она поняла суть; она получила этот урок очень быстро.

– Он беспокоит тебя, Фаун? – И поскольку я чувствовала себя очень остро, я повернулась к Вику и угрожающе прищурилась, предупреждая. – Тебе не платят за флирт с официанткой, Виктор.

Он прислонился бедром к стене и скрестил руки на груди, его мускулистые бицепсы восхитительно напряглись.

То, как он посмотрел на меня, его полуприкрытый взгляд оценивающе опустился на мое декольте, заставило меня почувствовать себя смелой. Комбинация из черных ушек медведя и чулок до бедра внезапно стала новым фаворитом. Это определенно входило в регулярную ротацию.

Когда он медленно облизнул нижнюю губу, у меня пересохло во рту. Он лениво посмотрел на меня, как будто у него было все время мира. И если быть честной, пока он хотел смотреть на меня так, как он смотрел, я бы нашла время.

– Нас. – Одно слово. Один слог.

Одно предостережение.

То, как он выдыхал мое имя, заставило меня споткнуться.

Господи. Почему его голос всегда звучал как секс?

Мой живот резко скрутило, от внезапного воспоминания – Вик вошел в меня сзади, одна сильная рука обхватила мою талию, притянула меня обратно к его толстому члену, а другая рука оказалась между моих грудей, его рука нежно обхватила мое горло, его зубы впились мне в плечо – у меня закружилась голова.

Мне не нужна была публика, поэтому я подождала, пока Фаун убежит с тихим извинением, прежде чем сказать:

– Она молода.

Может, Вик не понял, что я имею в виду.

– Да, – согласился он, глядя в ее сторону, и чем дольше он смотрел, тем сильнее начинало биться мое сердце. – Она также милая.

Или, может быть, он понял.

Ревность разрывала меня изнутри. И хотя я чувствовала, что мой мир вокруг меня рушится, я делала то, что делала всегда, когда чувствовал себя подобным образом.

Я поправила свою корону и притворилась, что со мной все в порядке, тогда как все, чего я когда-либо хотела, это занять свое место на троне рядом с ним.

Глава 14

Вик

Чертов ад. Этого не могло быть.

Я надрывал свою задницу. Я работал вокруг всех и вся, чтобы добиться результата, сохраняя при этом часть того, что было моим, и я не мог продвинуться вперед. Этого было недостаточно.

Черт, я не знаю, почему я был удивлен.

Этого никогда не будет достаточно, пока я работаю по правилам.

Моя рука поднялась ко лбу. Я рассеянно потер его, мое колено быстро подскакивало под столом.

– Что это значит?

Строгую, несимпатичную женщину этот вопрос, казалось, обеспокоил.

– Я вам объяснила это, господин Никулин. – Она бросила мягкий, невозмутимый взгляд на мою мать и отца, и мне понадобилось все, чтобы не протянуть руку через стол и не потребовать, чтобы она заплатила за неуважение. Вместо этого я крепко стиснул зубы и внимательно прислушался. – Да, вы произвели платежи, но сумма, которую мы оговорили, по сравнению с тем, что вы предложили, недостаточна.

Она была чертовски глупа? Она меня не услышала?

Настала моя очередь смотреть на нее. Я спросил медленно, еще раз со смертельным спокойствием.

– Что это значит?

Ее красные губы скривились. Она осторожно положила руки на стол, уравновешенно сложив одну над другой, и сказала:

– Это значит, что у вас есть время до конца следующего месяца.

Конец следующего месяца?

Она не могла быть серьезной.

– Это… – я подсчитал в уме, – …через сорок два дня. – Выражение ее лица не изменилось, и я поерзал на своем месте, прежде чем наклонился, посмотрел ей прямо в глаза и пробормотал: – Вы говорите мне, что у меня есть сорок с лишним дней, чтобы получить деньги.

Недолго думая она ответила:

– Да.

Ага. Этого не должно было случиться.

Почему у меня возникло ощущение, что ей это нравится?

Иисус Христос.

Как, черт возьми, я должен был получить деньги за это время? Мне больше повезет, если я выиграю в лотерею.

С легким вздохом я кивнул, затем встал.

– Без проблем. Они у нас будут.

И когда я протянул руку, чтобы помочь маме встать, она произнесла:

– Виктор, я не думаю, что мы…

Нет, не сейчас. Не перед ней.

Я прервал ее твердым:

– Все в порядке, ма.

Мой отец шел в стоическом молчании, пока мы не были примерно на полпути домой. А потом он сломался под давлением.

– Ой. – Он рухнул, закрыл лицо трясущимися руками и тяжело пробормотал: – О боже мой.

И это разбило мое чертово сердце.

Я протянул руку и положил руку ему на плечо.

– Все в порядке.

Отец покачал головой и слабо пробормотал:

– Не в порядке. Ничего не в порядке. Это очень плохо, Виктор. – Его голос дрожал, когда он закрыл глаза и молился в тишине.

Всю мою жизнь отец был моей опорой. Возможно, он совершал некоторые сомнительные поступки, но он был хорошим человеком, который заботился о своей семье и просто желал для них самого лучшего.

Теперь, слушая исходящий от него страх… ничто не причиняло такой боли.

– Пап, остановись. – Я сделал все возможное, чтобы успокоить его. – Все будет хорошо.

Я заметил, что моя мать была ужасно тихой, и когда посмотрел в зеркало заднего вида, у меня заболело сердце, когда я увидел, как она сморгнула слезы.

О, черт возьми, нет.

– Эй, – позвал я ее. Ее ресницы заблестели, когда она встретилась со мной взглядом, и я произнес: – Это ерунда. Загвоздка. – Но мама не выглядела убежденной. На всем, что было святым, я поклялся: – Я позабочусь об этом. Все будет хорошо.

Мы продолжали ехать в тишине, и когда я подъехал к дому моего детства, я выпустил их. Тогда мама заметила, что я не захожу, и спросила:

– Куда ты уходишь? Входи. Я приготовлю тебе что-нибудь поесть.

Ни хрена. У меня была лучшая мама. Она заслуживала лучшего.

Я был должен ей. Я был должен им обоим.

– Я не могу, – тихо сказал я, а затем объяснил, – мне нужно поговорить с парнем по поводу работы.

И когда мама посмотрела на моего отца, я увидел, что они хотят протестовать. Но они не могли. Нам это было нужно.

– Будь осторожнен, – мягко предупредил мой отец.

Будь осторожен.

– Я буду. – И поскольку я знал свою мать, а это означало, что я знал, что ее беспокойство поглотит ее, я крикнул из окна: – Эй, ма. Знаешь, я подумал, давненько ты не делала медовик.

Тут же ее лицо просветлело.

– Ты хочешь, чтобы я его сделала?

Нет. Мне он даже не очень нравился. Торт был приторно сладким, но отнимал много времени и помог бы ей сосредоточиться на чем-то другом, а не на бремени.

– Ага.

Легкая улыбка изогнула ее губы, и она пообещала.

– Я сделаю его прямо сейчас, и ты можешь поесть немного перед сном.

– Идеально. – Я смотрел, как она уходит, прежде чем окликнуть ее: – Спасибо, мама.

Отец стоял с пассажирской стороны моей машины, засунув руки в карманы. Его губы сжались, и выражение его лица стало унылым, когда он прошептал:

– Ты хороший человек, сын мой.

Был ли я хорошим?

Я не был так уверен.

– Увидимся позже, пап. – Я включил заднюю передачу и, выезжая с подъездной дорожки, предупредил: – Не съешь весь мой торт.

Отец усмехнулся, а я ухмыльнулся в ответ, потому что никому из нас он не нравился.

К тому времени, как я добрался туда, я наполовину обезумел от опасений.

Мне нужно было это исправить. Мне нужно было сделать это быстро. И я знал только одного человека, который мог бы указать мне правильное направление.

Поэтому, когда я остановился, вышел из машины, подошел к входной двери и поднял руку, чтобы постучать, то замер, когда она распахнулась.

Ада встретила мое хмурое лицо безмятежной улыбкой.

– Я видела вас в окно, мистер Вик. Пожалуйста, войдите. – Я вошел, и она добавила: – Он в своем кабинете.

– Спасибо, Ада.

Я прошел по коридору к кабинету Саши и постучал. Он казался рассеянным, когда давал разрешение войти, и я вошел. Не говоря ни слова, я сел на гостевое сиденье прямо напротив него и стал ждать его внимания. Он посмотрел на меня, и его бровь приподнялась при виде меня. Наверное, я не слишком хорошо скрывал свои эмоции.

– Виктор. Ты выглядишь дерьмово.

Отлично. Я нахмурился и легко произнес:

– Да пошел ты.

Губа Саши дернулась, прежде чем он спросил:

– Что случилось?

Ну, дерьмо. Не было простого способа спросить об этом. Он ожидал объяснений, когда единственное, что я должен был дать, никого не касалось.

– Послушай, я не хотел, чтобы до этого дошло, но я знаю, что у тебя все еще есть контакты среди фирм, и… – я немного помедлил. – Я нуждаюсь в работе. – Бровь Саши опустилась, когда я продолжил. – Быстро. Беспорядочно. Высокая оплата. – На случай, если он не понял, о чем я, я провел рукой по лицу и добавил натянуто: – У тебя есть связи?

Саша долго молчал, а когда заговорил, то сказал все то, что я надеялся, что он не скажет:

– Сколько тебе нужно, брат? Я первым делом пойду в банк и разберусь с тобой. – Но я уже мотал головой, а когда он спросил: – Что у тебя за беда, Вик? – Я издал едкий смех.

На кончике моего языка вертелось желание выкрикнуть несколько отборных ругательств, но я сделал глубокий вдох и подавил порыв, оглядев его офис, прежде чем медленно выдохнуть и сказать:

– Мне нужны деньги, но я не беру у своих. – Как только он открыл было рот, чтобы возразить, я оборвал его взмахом руки. – Не подлежит обсуждению. Если ты можешь помочь мне, дав мне имя, я был бы признателен, но это проблема, о которой мне нужно позаботиться самому, и, как мужчина мужчине, я надеюсь, что ты уважаешь это.

На мгновение показалось, что он воюет сам с собой, но, немного подумав, Саша открыл ящик, полез в него и вытащил визитную карточку. С легким вздохом он перевернул карточку, взял ручку и начал писать, пока говорил.

– Есть один вариант. Довольно новый. Безрассудный. Из тех психов, которые бегают по-крупному и изо всех сил, сводят счеты и стреляют до того, как заговорят. У них репутация диких, потому что… ну, так оно и есть. – Он продолжал записывать то, что мне нужно. – Главный парень – Роам.

Роам.

Никогда о нем не слышал.

Саша протянул мне карточку между двумя пальцами, и когда я потянулся за ней, он отвел ее из досягаемости.

– Есть и другие способы.

Нет, их не было. Я пытался. Я действительно старался. Это был мой последний шанс.

Мой взгляд, должно быть, передал мою позицию, и когда он понял, что я не собираюсь сдаваться, он еще раз предложил визитку. Как только она оказалась у меня в руках, я перевернул ее и увидел, что Саша написал на ней имя Роам и номер телефона. Больше ничего.

– Кто эти ребята?

И когда Саша ответил: «Ученики», я вскинул голову.

Извините, что за черт?

Широко раскрыв глаза, я не был уверен, что правильно его расслышал.

– Те самые ребята, которые подожгли тот дом?

Мне не нужно было уточнять. Это была огромная история. Крутилось в новостях месяцами. Кто-то должен был что-то увидеть. Полицейские искали свидетелей, но никто не хотел опознавать мужчин, которые ходили вокруг в замысловатых масках-черепах и дружках с нарисованными черепами. Их выбор оружия был варварским. Эти парни были чертовыми животными.

– Те же парни, – вот и все, что он сказал.

Верно. Я не знал, каково мне работать с теми же извергами, которые поджарили священника в его доме посреди ночи. Но, насколько я знал, он это заслужил.

Итак, я думаю, что остался только один вопрос.

– Хорошо платят?

Единственное, что Саша сказал на это, было:

– Поговори с Роамом.

Хорошо.

С этими словами я встал и направился к выходу, остановившись у двери только для того, чтобы повернуться назад и сказать:

– Я был бы признателен, если бы это не вышло наружу.

Сашины золотые глаза искали меня. Я не знал, что он искал, но, когда он это нашел, его губы сжались, и он пробормотал:

– Ты можешь поговорить со мной. Ты же знаешь это?

– Конечно.

Я не знаю, почему я солгал. Наверное, иногда это было проще, чем правда.

Саша еще раз окинул меня взглядом, прежде чем вернуться к своему компьютеру.

– Будь осторожен там, брат, – предупредил он, и я не знаю почему, но я чувствовал, что он, возможно, недооценил опасность, которой я подвергал себя.

Но какие еще варианты у меня были?

К черту это.

За хорошую цену я бы нырнул с головой в пасть акулы.

Глава 15

Настасья

У всех нас были секреты.

У меня было немного. Но у Вика их было больше.

Я думала, что знаю почти все о нем. Например, как он говорил людям, что не любит фильмы ужасов, потому что они предсказуемы и скучны ему, тогда как на самом деле он подпрыгивал и корчился от каждого шороха в фильме. Или как он тихо напевал себе под нос, проснувшись ранним утром. Я не была уверена, что кто-нибудь знал, как отчаянно он хотел немецкую овчарку.

Даже в его теле были свои тайны.

Возможно, я была единственным человеком в мире, который знал о единственной желтовато-коричневой веснушке на его левом бедре. Я прижималась губами к этому месту больше раз, чем вставал рассвет.

Я боготворила его, одинокого апостола, присягнувшего божественному темному богу.

Все, что я хотела взамен? Преданность человека, который, возможно, не был в состоянии дать ее.

Такой была моя проблема.

Это заставило меня задаться вопросом, нужен ли мне мужчина, который так открыто отрицает свои чувства. Отказавший мне. Я никогда никому не отдавала часть себя, ожидая того же взамен, но чем старше я становилась, тем больше менялась моя позиция. И обида росла, пока не сделала мою обычно милую натуру горькой.

Со своей кровати я наклонилась и заглянула в ванную, где Мина сидела на туалетном столике, скрестив ноги, и смотрела, как работает Вик. И она помогала ему.

– Ты пропустил одно место.

Я услышала, как он вздохнул.

– Слушай, женушка. Я не возражаю, если ты сидишь и смотришь на меня ястребиным взглядом, но, – разочарование прокатилось по нему волнами, заставив меня ухмыльнуться, – если ты не перестанешь говорить мне, как неправильно я делаю это дерьмо, я вложу тебе в руку чертов шпатель и заставлю делать это, пока буду сидеть и смотреть. Ты понимаешь, о чем я?

– Ну, ты знаешь, что говорят. Все, что может сделать мужчина, – пробормотала она, – женщины может сделать, истекая кровью.

Я подавилась смехом.

– Трахни меня, – был его раздраженный ответ.

Мина вздохнула про себя, а затем сказала:

– Если я не скажу тебе, как неправильно ты делаешь, – она сделала паузу на мгновение, а затем добавила самоуверенно, – тогда, как ты узнаешь? – Когда он зарычал, мои плечи задрожали от безмолвного смеха, а Мина кудахтала: – Сейчас, сейчас. Не нужно быть обидчивым. Ты не должен был назначать меня своим начальником…

И Вик вмешался с раздраженнием:

– Я этого не делал!

– …если тебе не нужна моя помощь.

При его длинном стоне «Иисус Христос» я увидела, как дернулись губы Мины, и обнаружила, что мои собственные растягиваются вместе с ними.

Я должна была признать. Дразнить его было забавно. На самом деле это было так весело, что я решила присоединиться к игре.

Со своей кровати я нетерпеливо крикнула:

– Сколько еще?

И когда Мина издала легкий смешок, у меня появилось это пронзительное ощущение в солнечном сплетении. То, которое сказало, что я, возможно, зашла слишком далеко.

О-о.

Вик медленно вышел из моей ванной, держа в одной руке шпатель, а в другой ведро. Его лоб был в пятнах известкового раствора, его взгляд был смертельным.

– Хочешь попасть сюда и сделать это сама, принцесса?

Я невинно моргнула.

– Парень на видео сделал это примерно за час.

Клянусь, его челюсть дернулась, и я почти могла видеть, как он размышляет о том, сколько судья дал бы ему, если бы его защита была «но вы бы слышали ее тон».

Он закрыл глаза, глубоко вздохнул и, наверное, досчитал до десяти. Когда он снова открыл глаза, он машинально объяснил:

– У парня на видео есть волшебная штука, называемая программным обеспечением для редактирования, которое позволяет объединить дни работы в один короткий видеоролик, чтобы домашние не отчаивались.

Я должна была подстрекать его?

Нет.

Хотя было весело?

О Боже, да. Самое смешное.

Кроме того, у меня могло быть желание умереть.

– Ты мог бы немного постараться, вот и все.

Глаза Вика сузились, и я мило улыбнулась. Он прокрался обратно в ванную, и следующее, что я помню, Мина вылетела, а затем споткнулась, как будто он поднял ее и бросил. И когда ее лицо скривилось, и она с жаром испустила: «Э-э, грубо», я была почти уверена, что это было именно то, что он сделал.

Дверь в ванную была закрыта, оставив приоткрытой лишь щель, а затем внутри заиграла музыка. И Мина поморщилась.

– Очень далеко?

– Слишком далеко, – подтвердила я, мрачно кивнув.

Она подошла и упала на кровать рядом со мной. Она моргнула, глядя в потолок, и прошептала:

– Он хорошо справляется.

Мой ответ был таким же тихим.

– Он действительно такой.

Он ничто.

Недостаточно хорош.

Слабое оправдание для мужчины.

Слова, произнесенные шепотом, эхом отозвались в моем сознании. Я покачала головой, как бы проясняя ее. Я не видела маму визуально несколько дней. Я восприняла это как хороший знак. Однако она по-прежнему любила насмехаться надо мной изнутри, но шепот становился все тише.

Это было нелегко, но я шла вперед.

Я переключилась и, поскольку Мина казалась несколько далекой, толкнула ее плечо ногой. Она посмотрела на меня усталыми глазами, и я нахмурилась.

– Ты в порядке?

Ее страдание росло.

– Я хочу ребенка. – Она провела слабой рукой по лицу и тихо сказала: – Я так этого хочу. И мы пытаемся, понимаешь? Мы используем каждый шанс, который у нас есть.

Я старалась не захлебнуться при мысли о том, что мой брат «пытается».

– Но ничего не происходит. – Ее губы опустились в такт бровям, когда она посмотрела на меня и вслух спросила: – Что со мной не так?

О, моя милая сестричка.

Мое выражение общего несчастья не было притворным.

– О Боже, Мина. Не делай этого с собой, детка. С тобой все в порядке, – пообещала я. – Иногда это занимает некоторое время.

– Я просто думала, что к этому времени мы уже будем беременны. – Ее предплечье закрыло глаза, и голос стал мягким. – Во всяком случае, я надеялась.

Я надеялась на то же. Это было жестоко, эта игра в ожидание.

– Эй, иногда все должно совпасть в нужное время. Типа, дерьмо… – я закатила глаза. – …Планеты должны выровняться правильным образом, иначе ты не пожертвовала своей козой в нужное время. – Она тихонько рассмеялась, и я осторожно спросила: – Ты вовремя пожертвовала своей козой?

Ее губы дернулись.

– Я не знаю. Кажется, это была суббота.

– Ну, вот твоя проблема. Это пятничная работа, – пробормотала я.

Смех Мины заставил меня ухмыльнуться, как идиотку. Было приятно заставить ее смеяться перед лицом отчаяния.

Входная дверь открылась, затем закрылась, и я моргнула. Послышались бегущие шаги, и Мина подняла голову, хмуро взглянув на дверь.

– Черт возьми, – Кара выдохнула, прижала руку к груди и фыркнула: – Почему ты такая буржуйка? Разве ты не можешь просто жить в одноэтажном доме, как все? – Ее бровь нахмурилась, когда она схватилась за бок и вздрогнула, борясь с болью от судороги. – Эти лестницы – настоящая пытка.

Странно, но тогда ладно.

Кара поплелась к кровати, ударив меня коленом.

– Подвинься.

Я сдвинулась вправо, а Кара нырнула на место, которое я раньше занимала, и, не задумываясь, начала монолог Мине.

– Твой брат должен быть самым раздражающим человеком на планете. Я имею в виду, что это значит? Типа, привет. Земля вызывает Алессио. Милая, верная, причудливая цыпочка, желающая потрахаться с твоей угрюмой задницей, но нет. – Она покачала головой. – И, клянусь Богом, чем больше он меня отталкивает, тем больше мне хочется трахаться. – Она подчеркнула последние два слова двумя твердыми хлопками.

Лицо Мины исказилось.

– Фу.

Мой взгляд выстрелил прямо в дверь ванной.

– Кара, нет.

Но Кара не слушала. Она даже не остановилась.

– Я имею в виду, я поняла. Он такой задумчивый, ущербный чувак-антигерой. И я готова к этому. Я имею в виду, я даже не знала, что это меня заводит, но эти шрамы? – Ее брови медленно поднялись. – Они заставляют меня трепетать, девочки.

– Кара, – попытался я предупредить ее.

Увы, Кара продолжала. И она сделала это в своей максимально возможной манере.

– Вроде, сэр. У меня есть черный вход и главный вход, и мне все равно, через какой из них вы войдете, главное, чтобы вы покрасили мои стены в белый цвет, когда будете уходить. Вы понимаете, о чем я говорю?

Боже мой.

– Карина! – все, что Мина успела выкрикнуть.

Смех, который оставил меня, был хрипом, если я когда-либо слышала его. Я даже не могла дышать.

Нисколько.

Когда я услышала, как скрипнула дверь ванной, я прикрыла вдруг горячие щеки руками и стала ждать.

– Я знаю, что не слышал того, что только что услышал, – собранно произнес Вик, но глаза его загорелись смехом.

И я видела, как душа Кары покинула ее тело.

Широко раскрыв глаза, она заикалась:

– Ч-что ты здесь делаешь? – Затем она повернулась ко мне с хмурым взглядом. – Что он здесь делает?