Текст книги "Вик (ЛП)"

Автор книги: Белль Аврора

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

Но самым любимым из всех приемных сыновей моего дяди был великолепный невысокий парень в конце стола.

У Дэви Лобо – очень милого, но очень маленького – улыбка могла вызвать сердечный приступ, и хотя он не излучал такого соблазнительного притяжения, как другие, у него были качества, которые это компенсировали. Когда я села рядом с ним, он повернулся на стуле, уделив мне все свое внимание, взял обе мои руки в свои и запечатлел на костяшках пальцев нежный поцелуй.

И именно поэтому женщины во всем Нью-Йорке были наполовину влюблены в него.

Они полностью таяли всякий раз, когда он внимательно слушал, что бы они ни говорили, его пристальный взгляд сосредотачивался на их губах, но на самом деле он не понимал ни слова.

Хотя уже становилось лучше. Итак, я спросила:

– Как продвигается твой английский?

Когда он скривился, я усмехнулась. Он молниеносно заговорил по-португальски, и когда я сделала такое же лицо, как и он минуту назад, он остановился и улыбнулся, произнося с сильным акцентом.

– Лучше, немного. – Затем он поднял обе руки и сделал жест, подобный волнам в океане. – Медленно.

– Замечательно. – Я положила руку ему на плечо и сказала: – Медленно – хорошо.

Не хватало одного человека, но я не собиралась спрашивать о нем. Там была история, и я не хотела привлекать к ней нежелательное внимание.

Было лучше, что Филиппа здесь не было. Всякий раз, когда мы оказывались вместе, в его взгляде отражалась сильная тоска, которая, как я боялась, никогда не ускользнет от него. Это было несправедливо по отношению к нему. Мое сердце принадлежало другому.

– Чему мы обязаны таким удовольствием, Настасья? – любезно спросил мой дядя.

Дядя Ларедо до сих пор не привык к тому, что я прихожу без предупреждения, и после всей вражды между нашими семьями я была почти уверена, что он ждал, когда же все уляжется. Он просто не мог понять, что его присутствие давало мне семейную связь, которую, как мне казалось, я потеряла.

Я откусила кусочек тоста и, положив остаток на тарелку Дэви, осторожно произнесла:

– Не думала, что мне нужна причина.

Поняв свою глупость, Ларедо сел прямо, забыв о газете, и сказал с абсолютной убежденностью.

– Тебе здесь рады, милая. Всегда. В любое время. Несмотря ни на что.

Если бы это только не заставило мое маленькое сердце петь.

– Хорошо, – я ухмыльнулась ему через стол, и когда он подмигнул мне, в моей груди стало теплее.

Мужчина, сидящий слева от меня, сделал то, что делал всегда. Изо всех сил стараясь слиться с окружающей обстановкой, Алессио потягивал эспрессо. Когда почувствовал на себе мой взгляд, он поднял голову и поднял бровь.

– Что?

Моя улыбка была обманчиво безмятежной. Слова не соответствовали чувствам.

– Когда ты перестанешь валять дурака и позвонишь ей?

Он громко вздохнул, а затем сказал:

– Как насчет того, чтобы не лезть не в свое гребаное дело, Нас?

Я испустила неженственное «Пффф» и моргнула, глядя на него.

– Ты вообще меня знаешь? – я тихо рассмеялась. – Это не в моем характере.

Его челюсть на мгновение сжалась, но затем он мрачно улыбнулся, шрамы на лице растянулись.

– Скажи-ка, как дела у Вика?

Ох. Беда, беда.

– Туше, – пробормотала я, забирая кофе прямо из его рук и объявляя его своим, громко отхлебывая и заканчивая довольным: – А-а-а.

Он посмотрел на меня так, словно собирался задушить, и смех подкатил к моему горлу.

– Ой, не обижайся. Ты знаешь, что я люблю тебя. – Мои губы скривились. – Как и ты. – Я сделала глоток крепкого, мягкого кофе. – Ну ладно. Терплю тебя.

Когда Мина узнала, что у нее есть брат, она, черт возьми, не ожидала, что это будет злобный Скарфо со шрамом. И да, им потребовалось некоторое время, чтобы сблизиться, но теперь они любили друг друга так же сильно, как я любила своих братьев и сестер. Это было классно. Мне понравилось, что у них были корни друг в друге, корни, которые уходили глубоко. Это была связь, которую никто другой не мог дать.

Сначала Алессио отказался от Мины. Усугубило ситуацию, когда Мина обнаружила, что Саша был человеком, который оставил эти шрамы на лице ее брата. Мой старший брат нечасто вытворял глупости, но переспать с распутной женой Алессио определенно занимало первое место в списке.

Ага. Это было дерьмовое шоу.

Любой, у кого хоть немного мозга, мог бы понять, что шрамы были травмой, которую Алессио никогда не сможет пережить. Довольно тяжело, когда напоминание так явно написано на лице.

Не имело значения, что внешность Алессио была изуродована, Кара бросила лишь взгляд на задумчивого придурка и захотела его. Один совместный вечер, один нежный поцелуй. Это все, что потребовалось.

Карина Алкаева была влюблена. И, как мудак, которым он был, Алессио отказался звонить ей.

И так как я не была полной дурочкой, в глубине души понимала, что Алессио чувствовал себя недостойным ее. Не имело значения, что сердце Кары было у него в руках. Черт, она реально могла бы вырезать эту чертову штуку и вложить окровавленные, бьющиеся мышцы прямо ему в ладони. Алессио все равно было бы трудно принять тот факт, что кто-то, похожий на него, может привлечь внимание кого-то, похожего на нее.

Понравился ли мне этот выбор мужчины для Кары? Нет, но я действительно не могла отговорить ее. Мой вкус в мужчинах не совсем соответствовал звезде Мишлен.

Я ничего не хотела больше, чем счастья для Кары, и поскольку настоящие друзья поддерживают друг друга, если Кара решит, что Алессио тот человек, который принесет ей это, тогда я помогу, чем смогу.

Это был медленный процесс, но я работала над ним.

Был только один способ приблизиться к этому. Я должна была действовать тонко. Сдержанно.

Итак, я вытащила телефон из заднего кармана, мои пальцы пробежали по экрану. Рядом со мной зазвонил телефон Алессио. Он поднял его и открыл сообщение.

Изображение Кары заставило его сжать пальцы на телефоне.

– Что это за хрень? – натянуто спросил он.

Мои пальцы продолжали скользить по телефону. Телефон Алессио продолжал звонить. Одну за другой я отправляла фотографии Кары этому идиоту, который отказывался признать, что чувствует то же, что и она.

– Нас, – предупредил он, опасно сузив глаза. Его пальцы так крепко сжали мобильник, что я подумала, он может сломать эту чертову штуковину.

Его телефон продолжал пищать. Я просто продолжала посылать изображения и откровенно сказала ему:

– Я хочу, чтобы ты посмотрел на нее. Посмотри на это лицо. Не пойми меня неправильно. Я понятия не имею, что она в тебе нашла, детка, но она хочет тебя, так что я продолжу это делать. Я собираюсь показать тебе, что ты упускаешь, потому что эта женщина сделала бы тебя самым счастливым мужчиной во всей чертовой вселенной, но ты слишком слаб, чтобы претендовать на нее. И, знаешь что, Скарфо? Однажды она найдет мужчину, который не будет отталкивать ее каждый раз, когда она протягивает руку. Нет, этот человек будет достаточно храбр, чтобы взять ее за руку и подарить свое сердце, лишь бы это сделало ее счастливой. – Сжав челюсти, он уставился в стол. Когда его щека задергалась, я пожала плечами и отложила телефон. – Это можешь быть ты, а можешь – и не быть. Она не собирается ждать вечно.

Отправив последний файл, я наблюдала, как его глаза сосредоточились на видео, где Кара кусает кекс. Ее голос звучал: «Сделай фото».

Затем я: «Я пытаюсь. Что у тебя с телефоном?»

Она нахмурилась: «С моим телефоном все в порядке. Ты просто идиотка».

«Подожди. Он что-то делает. – Раздался мой смех. – Вот дерьмо. Он в режиме видео».

Кара откинула голову назад и залилась смехом. Ее плечи вздрогнули, и она попыталась прикрыть губы, покрытые ванильным масляным кремом, издав веселое: «Как неловко».

Я увеличила ее лицо и поддразнила: «О да. Лижи его, детка». Когда я сказала то, что сказала дальше, у меня возникло ощущение, что она, возможно, не оценила бы то, что я отправила это видео самому мужчине. – Давай, милая. Представь, что ты только что закончила с Алессио. Слизывай этот крем».

Все тело Алессио напряглось, когда Кара посмотрела в камеру полуприкрытыми глазами и облизала губы своим маленьким розовым язычком, закончив звенящим смехом.

Вскочив так быстро, что тяжелое кресло из красного дерева отлетело назад, Алессио повернулся и вышел из комнаты, крепко сжимая в руке телефон.

Видите? Тонко. Это как водить ногтями по классной доске.

Возможно, я была не единственной, кто заметил растущую штуковину в его боксерах. И только потому, что я чувствовала себя стервой и мне надоела его капризная задница, я закричала ему вслед:

– Тебе не пришлось бы дрочить, если бы ты просто позвонил ей.

– Настасья! – воскликнул удивленно дядя Ларедо.

Получив строгий выговор, я замкнулась в себе и надулась.

– Прости, дядя, но это правда.

Рядом со мной Дэви Лобо толкнул меня в руку, затем закатил глаза.

– Мужчины, да?

Я почти фыркнула. Боже, он был очарователен.

Все, что я могла сделать, это улыбнуться ему в ответ и тихо выразить свое согласие.

– Мужчины.

Подводить людей было для меня больным местом. Высвободив остаток дня, я решила навестить подругу, которой очень пренебрегала. Чем больше я думала об этом, тем больше понимала, что позволяла своему разрыву с Виком повлиять на мою дружбу с ней. Я не была у нее в гостях довольно давно и ощущала, что чувство вины давит на меня.

Мой желудок скрутило, когда я осознала, что в последний раз была у нее дома как раз перед тем, как покончила с ее братом.

Действительно? Неужели это было так давно?

К сожалению, да.

Итак, я не была у нее в гостях несколько месяцев.

Так что да. Наверное, я была ужасным другом.

Я имею в виду, что мы по-прежнему разговаривали по телефону, как минимум пару раз в неделю, и виделись на работе, но у меня на сердце было тяжело от осознания того, что в последнее время меня не было рядом с ней. Что еще хуже, так это то, что Аника была для меня постоянной на протяжении всей моей жизни, всегда готовой бросить свои дела, если и когда она мне понадобится.

В последнее время наша дружба была улицей с односторонним движением, сильно склоняющейся в мою пользу.

Этого было недостаточно.

Я сделала шаг вперед, чтобы исправить это, и остановилась на подъездной дорожке к красивому большому викторианскому дому, который навеял слишком много воспоминаний, чтобы сосчитать. В детстве, если я не была в своем доме, я была здесь. В наши молодые годы, играя в куклы. Затем переход к просмотру романтических комедий. В старших классах разговоры о мальчиках до раннего утра. И, в конце концов, став молодыми людьми, здесь мы отсыпались с похмелья до полудня.

Чувство удовлетворения нахлынуло на меня, когда я подошла к входной двери и позвонила в звонок. В тот момент, когда взрослая женщина ответила, я мило улыбнулась и сказала.

– Привет, мама.

Уронив кухонное полотенце, которым вытирала руки, она издала счастливый крик, прежде чем обнять меня. Я охотно прильнула к ней, и когда она сжала меня, я усмехнулась, пока она ругала меня со своим сильным русским акцентом.

– Ты нас больше не любишь, да? Ты так долго не навещала нас, что я стала старушкой. Что ты ешь? Ты слишком худая, Настасья. – Она отстранилась достаточно далеко, чтобы обхватить меня за щеку и улыбнуться, прежде чем ее лицо стало раздраженным. – Ты слишком долго отсутствовала. Ты ведь больше так не сделаешь?

Я любила Доротею Никулину. Она была матерью, которую я желала, и, хотя я по-своему любила собственную мать, она была совсем не похожа на Доротею. Эта женщина подарит тебе всю себя, каждую теплую эмоцию, каждую добрую улыбку. Когда-то высокая и стройная, Доротея теперь превратилась в мягкие изгибы, украшающие ее стареющее тело. Со светло-медными волосами, которые когда-то были огненно-красными, и красивыми голубыми глазами, она говорила так мягко, что неудивительно, что Аника стала такой. Она была точной копией своей мамы.

Доротея затащила меня в дом и крикнула на ломаном английском.

– Юрий, иди посмотри, кто к нам пришел.

Дом совсем не изменился. Блестящие половицы были покрыты плюшевыми бордовыми коврами с замысловатыми узорами, кричащими о России. Мебель была смесью темного дерева, вся дорогая, резная и красивая. Хрустальная люстра в холле осталась, нежно мерцая, когда сквозь витражи струился мягкий разноцветный солнечный свет. На каждой полке были безделушки. Императорские яйца, матрешки, золотые рамки для фотографий. Как будто они привезли с собой родину, когда переехали сюда.

Кто-то назовет это безвкусицей.

Лично мне это нравилось.

Доротея едва не потащила меня силком в кухню, но заметила, что ее кастрюля вот-вот закипит, вскинула руки и издала тихий возглас, прежде чем броситься к ней и выключить.

О, черт. Я знала этот запах.

У меня потекли слюнки, и я спросила:

– Ты готовишь голубцы?

Великолепная хранительница очага понимающе ухмыльнулась.

– Обед готов. Скажи Анике. Она будет рада тебя видеть.

Я знала этот дом как свои пять пальцев, и когда добралась до спальни Аники, я подняла руку, чтобы постучать, но дверь распахнулась. Высокая женщина с темно-медными волосами и нахмуренным ртом загородила дверной проем. Она удивилась моему присутствию, и когда я говорю вам, что она изобразила улыбку, которая могла соперничать с улыбкой Чеширского Кота, она так и сделала.

У нее был хриплый голос с сильным акцентом.

– Я тебя знаю.

Ага. Она была смутно знакома.

– Может быть.

– Настасья. – Тогда ее лицо смягчилось. – Я давно не видела тебя. Годы. Может, ты меня помнишь? Я – Ксения.

Боже мой. Я знала ее. Как я могла забыть?

Сомнения покинули меня, когда я улыбнулась в ответ.

– Ух ты. Привет.

Она протянула руки, и я поприветствовала ее должным образом. Мы поцеловались в щеки трижды, по-русски. Если быть честной, я бы признала, что она всегда вызывала у меня мурашки. Было что-то такое сильное в тете Аники. Как часть Братвы, я думала, что это было связано с территорией.

По сравнению с теми фирмами, которые когда-то существовали здесь, в Америке, в России они были совсем другой породой. Хардкор. Я могла сказать, что Ксения видела всякое дерьмо.

– Вы в гостях? – вежливо спросила я.

Ее лицо поникло, и она отпустила мои руки.

– Боюсь, переезд окончательный. Мой муж умер полгода назад. Сыновья все умерли. У меня нет внуков. Не имея ничего, что удерживало бы меня в России, я решила быть ближе к своей сестре.

Ну, дерьмо.

– Простите. – Это было грубо.

Она заставила себя улыбнуться.

– Все в порядке. Моя семья сейчас здесь, и, хотя она небольшая, я считаю детей сестер своими. Пришло время для нового начала. – Уверена, что она не хотела этого, но последнее заявление прозвучало жутко и мрачно. С почти царственным кивком она сказала: – Я оставлю вас навестить мою племянницу.

Она, покинув нас, закрыла за собой дверь, и я осторожно прошла вглубь комнаты.

Аника стояла в центре, и, хотя изо всех сил старалась казаться счастливой меня видеть, ее улыбка не получилась. Она подергала длинные рукава своей футболки, натягивая материал на пальцы, выглядя несколько по-детски.

– Привет, – сказал я почти застенчиво.

Что бы ни росло внутри нее, рухнуло как плотина. Ее глаза наполнились слезами, и она опустила лицо, единственная слезинка скатилась по ее носу и упала на пол.

Проклятие. У меня вырвался короткий вздох. Я ждала слишком долго.

Я бросилась к ней и использовала свои руки, чтобы окутать ее светом и безопасностью.

– Мне очень жаль, Ани. Я не должна была оставаться в стороне так долго.

– Нет, не в этом дело, – она шмыгнула мне на ухо.

Ее руки обвились вокруг меня, и когда я почувствовала, как она дрожит, мои защитные инстинкты взяли верх. Я отстранилась, чтобы изучить ее лицо. Оно было бледным и осунувшимся. Она выглядела испуганной.

– В чем дело? У тебя все нормально?

Тишина говорила о многом. От этого у меня встали волосы дыбом.

– Я не могу об этом говорить.

Она хотела. Я чувствовала это. Словно согнувшись, Аника лишь покачала головой.

– Это не имеет значения. Ты не сможешь мне помочь.

Что?

Кто был этот человек?

Я не могла ей помочь?

Идите лесом. Конечно, я могу.

Пока мой взгляд скользил по ее лицу, я осторожно большим пальцем вытирала ее слезы. Моя подруга была в беспорядке. Я тихонько пробормотала:

– Да, я могу. Я точно знаю.

Она знала меня достаточно хорошо, чтобы не ожидать ничего другого, кроме того, что слетело с моих губ.

– Да? – Аника попыталась улыбнуться, но улыбка дрожала.

– Обязательно, – сказала я ей. – Сначала мы собираемся сделать остановку в продуктовом магазине, чтобы купить кое-какие припасы. Потом мы собираемся пойти на девичник. Ужин, напитки, танцы – все хорошее. Тебе нужно собрать сумку. – Я нежно улыбнулась. – У нас ночевка.

Все еще чрезмерно эмоциональный ее голос сорвался, когда она попыталась сдержаться.

– Мне бы этого очень хотелось.

Я не знала, что ее так расстроило, но когда она посмотрела на себя, то снова расплакалась и чуть не завыла.

– Черт возьми. Мне нужно в душ.

Мне это не понравилось. Это была так непохоже на Анику. Она была грациозна, спокойна и собрана. Мне нужно было копнуть глубже, но я подумала, что лучше сначала отвлечь ее ужином и выпивкой.

– Не беспокойся об этом. Просто собери сумку, и мы пойдем. Можешь принять душ у меня. А еще лучше, – я использовала свой главный козырь, – я налью тебе ванну, и пусть струи немного снимут твое напряжение.

Бедная Аника. Она всхлипнула, а потом заскулила.

– Хорошо.

Я помогла упаковать спортивную сумку и повела Анику по коридору, обняв за плечи. Когда мы добрались до столовой, то увидели, что вся семья села обедать, я замерла при виде Вика.

Мой рот открылся и вырвалось:

– Что ты здесь делаешь?

Одна темная бровь поднялась.

– Обедаю.

Эм-м-м…

Правильно, правильно. Мы были в доме его родителей. Это имело смысл.

Мои щеки вспыхнули, но Юрий Никулин поднялся из-за стола, и я шагнула в его отеческие объятия. Высокий, чрезвычайно худой, с острыми углами, в цвете волос этого мужчины сейчас было больше соли, чем перца. Он улыбнулся, обнял меня, нежно поцеловал в лоб, затем легонько ущипнул за щеку, посмеиваясь.

– Дерзкая девчонка. – Он посмотрел на свою жену и заявил. – Она слишком долго отсутствовала.

Доротея кивнула, повторяя слова своего мужа.

– Слишком долго.

Юрий попытался подвести меня к столу.

– Иди поешь. Ты слишком худая. Мужчины подумают, что ты не умеешь готовить, и ты никогда не выйдешь замуж.

– Я говорила ей об этом. Она меня не слушает, – быстро добавила Доротея.

Мое лицо стало кислым.

Я умела готовить.

Немного.

Вик ухмыльнулся, глядя на свою тарелку, и мне захотелось взять вилку и ткнуть его ею.

– У нее не будет проблем с поиском мужа. Она красивая, умная и похожа на девушку, которая знает цену семье, – возмутилась Ксения. Она сделала глоток вина, прежде чем перевести взгляд на меня и спросить: – Как дела у братьев?

Немного удивленная этим вопросом я пробормотала:

– Х-хорошо.

Я не знала, что Ксения встречалась с ними. Они не проводили здесь столько времени, сколько я.

– Саша до сих пор не женился? – вежливо спросила она.

– Нет, – ответила я ей, и это странное чувство снова охватило меня. Я ни за что не могла понять, в чем заключался ее допрос.

Когда она улыбалась, в ней была тьма.

– Я уверена, что он найдет женщину, когда будет готов. – Ее прямой нос слегка приподнялся, когда она посмотрела на меня. – И я уверена, что ты скоро найдешь славного русского мальчика, которого сможешь приручить.

Я милостиво улыбнулась, но мне не понравилось, как эта женщина говорила со мной. Я тоже не удержалась и сказала:

– Он не обязательно должен быть русским. – Вик вскинул голову, и я посмотрела ему прямо в глаза с ледяной улыбкой. – Я считаю, что русские мужчины этого поколения не соответствуют мужчинам времен моего отца.

Вик крепче сжал вилку, костяшки пальцев побелели.

Мои слова шокировали меня до чертиков, но Ксения начала кивать.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, и я согласна, дитя мое. Потерпи. Ты найдешь его.

Вик процедил сквозь стиснутые зубы.

– Садитесь. За стол.

Я подавила улыбку в ответ на его неожиданно резкое настроение. Было удобно знать, что я задела его так же сильно, как и он меня.

– Мы не можем. Извините. – Я отступила назад, открывая грустную Анику. Я обняла ее и улыбнулась. – Мы слишком долго были порознь, нам нужен девичник.

Вик взглянул ей в лицо и встал, готовый свернуть кому-то шею.

– Ани, что случилось?

И мои яичники выпустили сразу миллион яйцеклеток.

Аааав. Глупый, сексуальный, задумчивый Вик и его забота о сестре.

– Все нормально. – Ани мягко улыбнулась. – Я в порядке. Но собираюсь переночевать у Настасьи, если можно, мама.

Доротея и Юрий переглянулись, и когда Юрий кивнул, Доротея широко улыбнулась.

– Конечно, беба.

– Спасибо, что позволили мне украсть вашу прекрасную дочь. – Подмигнув, я поддразнила. – Я обещаю, что не позволю ей сегодня слишком много пить.

Ксения улыбнулась улыбкой Моны Лизы.

– Ничего подобного. Мы – русские женщины. Перепейте мужчин и гордо носите почетный знак.

– Куда ты идешь? – спросил Вик, и его тонкие губы сказали мне, что он собирается взорваться.

Хорошо.

– Туда, – это все, что я сказала, взяв Анику за руку, попрощавшись и забрав свою подругу к себе домой.

Глава 4

Настасья

Возвращаясь к своему дому, я сначала позвонила Мине.

– Привет. – Ответила она, пыхтя и сопя.

Я включила громкую связь, не отрываясь от вождения:

– Эй, коротышка. Что делаешь?

– Э-э… – она поколебалась, затем тихо произнесла, – именно то, что ты мне сказала.

Хм?

Смятение охватило меня. Что я сказала ей делать?

– Ты знаешь, – многозначительно подсказала она. – Я… – Ее голос звучал с хрипотцой, – …наслаждаюсь процессом.

Ой.

О.

Фу. Она трахала моего брата.

Ужасно.

– Верно, – протянула я в ответ и сделала каменное лицо. – Ты думаешь, сможешь оторваться достаточно надолго, чтобы присоединиться ко мне и Анике на девичнике?

Простыни зашуршали, и я знала, что она попыталась сесть. Звуча более чем нетерпеливо, она сразу же спросила.

– Куда мы идем?

Из меня вырвался смешок.

– Я не скажу тебе. Ты сразу же расскажешь Льву, а потом таинственным образом объявятся парни, и вечер наших девочек будет испорчен.

У нее вырвался звук негодования.

– Не скажу, – надулась она.

Аника улыбнулась, прекрасно понимая, что Мина не может хранить секреты, особенно когда дело касалось ее мужа.

Я тихо рассмеялась:

– Скажу тебе, когда ты приедешь, сразу после того, как я конфискую твой телефон.

Она попыталась казаться сердитой. Мина действительно старалась, но я могла сказать, что у нее не особо получилось.

– Сдаюсь.

Конечно, это была среда, но середина недели с таким же успехом была для нас выходным.

Мы с Аникой были лучшими барными стервами в этой части города, и, хотя Кара обычно присоединялась к нашему дуэту за барной стойкой в «Сердцеедках», в последнее время ее учеба стала приоритетом. Это означало, что ей пришлось перейти на одну ночь в неделю, обычно в воскресенье. Мина – наша любимая цыганка – больше не работала в «Сердцеедках». Получив в подарок изрядную долю отцовского наследства от своего брата, ей больше не нужно было работать, чтобы зарабатывать на жизнь, поэтому она решила заняться фотографией-фрилансом. Это всегда было ее страстью, и было приятно видеть, как она воплощает свою мечту.

На самом деле очень мило.

Люди по-прежнему просили «Цыганку», и, хотя Мина вела себя безразлично, я знаю, что ей было приятно, что она оставила свой след в этом месте.

Пятница, суббота и воскресенье были рабочими вечерами для большинства из нас, девочек, поэтому нам редко приходилось выходить на улицу и расслабляться. У нас было больше шансов получить похмелье в горбатый день (прим. перев. – горбатый день – середина рабочей недели, используется в молодежных кругах), чем в любой другой день недели.

– Мне нужно позвонить Каре. Будь у меня через час, и мы все вместе соберемся.

– Хорошо, – сказала Мина, после чего завязалась небольшая потасовка. – Лев. Нет! Отдай его обратно.

А потом мой брат произнес через динамик.

– Настасья, куда ты собираешься увести мою жену сегодня вечером?

Лицо Аники смягчилось при звуке его голоса, и мой живот сжался. Я знала, что ей будет нелегко. Ани всегда любила Льва. Я имею в виду, что она потеряла с ним девственность в надежде, что он влюбится в нее. Она боролась за него, но, в конце концов, Мина завоевала его сердце.

К ее чести, она восприняла это хорошо.

Иногда мне кажется, что она восприняла это слишком хорошо.

Мое лицо скривилось от негодования.

– Не твое собачье дело, брат.

– Настасья, – предостерегающе произнес Лев, и он действительно должен был уже знать, что тон, который он использовал, не действовал на меня.

Я посмотрела на Ани и закатила глаза, заставив ее рассмеяться.

– Мы не делаем ничего опасного, Лев. У нас просто девичник.

– Вечеринка для девочек, – сказал он, как будто обдумывая это. – Вы будете одни, – пробормотал следом. – Без охраны.

– Ага.

– Нет, – мгновенно отреагировал он. – Мне это не нравится.

Я любила Льва. Чертовски сильно. Он был милым, добрым и делал все для самых близких ему людей. Но да, у него были свои причуды. Плюс ко всему, он был упрямым, упертым и слишком заботливым, вплоть до перехода всех границ.

Когда он становился таким, общение с ним требовало особого уровня терпения, которого у меня часто не было.

– Лев, – начала я спокойно. – Ты хочешь сказать, что я поставлю Мину, мою невестку, мою семью в такое положение, когда с ней что-то может случиться?

– Нет, – тут же сказал он, и гнев, грозивший перекинуться через край, погас.

– Именно, – сказал я, а затем добавила: – Ты ведь знаешь, что я отвела бы ее только в то место, которое считаю безопасным, верно?

– Да. – Он вздохнул, и я улыбнулась, зная, что он сдается. Я поняла, что он полностью сдался, когда Лев сказал: – Я хочу, чтобы она писала мне каждый час, Настасья.

– Хорошо, – согласилась я, зная, что это лучшее, что я могу получить.

– Каждый час, – повторил Лев.

Я говорила сквозь стиснутые зубы, изо всех сил стараясь не сорваться на него.

– Я слышала тебя, moy brat.

– Я отвезу вас, – добавил он, и я действительно громко расхохоталась.

Боже, он был в ярости. Но когда Ани скривилась и приложила руку к сердцу, я быстро поняла, что могло быть намного хуже.

– Ты не сделаешь ничего подобного. Мы возьмем такси туда и обратно. И Мина будет писать тебе каждый час, чтобы ты знал, что с ней все в порядке. Вот так все будет, Лев, – ответила легким голосом ему.

Его мгновенное молчание сказало мне, что он борется, но, на удивление, он отпустил это.

– Хорошо.

– Идеально. – Я широко ухмыльнулась, а затем поспешно закончила разговор, прежде чем он передумал. – Мне нужно позвонить Каре. Люблю тебя. Пока.

Когда я набрала номер Кары, она радостно ответила.

– Что случилось, сучка?

– Девичник, – это все, что я сказала.

Она издала небольшой возглас.

– Черт возьми, ДА. Мне нужно оторвать голову от этих книг. Я скоро закончу, – затем она повесила трубку.

Что ж, это было легко.

Я глубоко вздохнула, чувствуя невесомость и счастье. Повернувшись лицом к Анике, я положил свою руку на ее и сжала:

– Мы собираемся повеселиться сегодня вечером.

– Знаю, – ответила она с нежной улыбкой.

Ужин был приятным. Лучше, чем я ожидала.

Мне было интересно, как будут складываться отношения между Миной и Аникой, но мне не стоило волноваться. Когда Мина приехала ко мне домой, она бросила один взгляд на жалкое состояние Аники, подошла и обняла ее, проявляя всю заботу в мире.

– У тебя все нормально? – спросила Мина, нежно поглаживая ее по спине, и я тихо напомнила себе, что Мина – прекрасный человек.

Аника выглядела немного неловко, но было ясно, что она оценила этот жест, потому что, когда она отстранилась, то изобразила благодарную улыбку.

– Мне станет лучше, когда мы выпьем.

Не прошло и минуты, как моя входная дверь распахнулась. Я вскинула руки и проворчала:

– У всех есть ключи от моего дома?

В дверях стояла крошечная Кара, ее светлые волосы были собраны в высокий хвост, и она держала бутылку текилы.

– Кто-то заказал ночь траханья?

– Значит, меня никто не слушает? – раздраженно добавила я. – Отлично.

– Идеальное время. – Мина взяла бутылку из рук и потрясла ею перед Аникой. – Напитки перед ужином скоро прибудут, – и исчезла на кухне.

Кара подошла к Анике, долго стояла перед ней, ее улыбка угасла, и она тихо спросила.

– Ты в порядке, кукла?

Аника задумалась.

– Вообще-то, да. Просто хочу быть вдали от дома… – Она вздрогнула, обняв себя. Выражение ее лица было серьезным, ответ был тихим шепотом. – Мне нужна была ночь не дома.

То, как она это сказала, заставило мое сердце остановиться, а перед моими глазами лихорадочно затрепетал большой красный флаг.

Я нахмурилась.

– Знаешь, ты можешь остаться здесь со мной, – предложила я. – Я вроде как привыкла к компании, и с уходом Кары, мне неприятно это признавать, но иногда мне становится одиноко.

Кара хлопнула себя ладонью по груди и протяжно произнесла:

– О-о-ой, – и я показала ей средний палец.

Сучка.

Аника на мгновение замолчала, и я поняла, что она не уверена, было ли мое предложение искренним.

Я раскинула руки, указывая на свой огромный дом.

– Это слишком большой дом для одного человека. Он достаточно большой для десяти человек. – Затем я поджала губы и признала – Черт, он достаточно велик для небольшой секты.

Аника хранила молчание, но я видела, что она обдумывает это. Я почти могла видеть, как ее мозг делает расчеты. Наконец она тихо сказала.

– Я подумаю об этом. Спасибо, Нас.

Я предложила не из жалости. Я не лгала. Я действительно хотела бы, чтобы она была здесь.

Удовлетворенная, я ответила:

– Пожалуйста.

В этот момент из кухни вышла Мина, неся поднос с уже наполненными рюмками, нарезанным лаймом и солью, а затем пропела.

– Давайте сделаем это. – Она вручила каждой из нас рюмку с долькой лайма. Мы все по очереди облизали себе руку и посыпали это место солью. – И нет лучшего способа начать вечеринку, чем испачкать милых девчонок текилой.

– Черт возьми, да, – откликнулась я. Как только я почувствовал запах текилы, у меня потекли слюнки, и не в хорошем смысле.

Как и большинство подростков-идиотов, я когда-то напилась ею в стельку, и теперь текила была на вкус как в тот раз, когда я чуть не погибла в поле с кучкой качков, смеющихся надо мной.

Однако отец не воспитал ни одной слабозадой сучки. Нет. Когда они выпили, я тоже опрокинула рюмку. Мне казалось, что в моем желудке кипит аккумуляторная кислота, но моя улыбка оставалась непоколебимой. И то, как Аника хихикала, прикрывшись рукой, этого стоило.

Я поднялась наверх и приготовила для нее горячую ванну в примыкающей к моей комнате ванной. Пузырьки с ароматом ванили и лаванды пахли божественно и сладко. Я положила полотенца в пределах досягаемости, выключила свет и включила форсунки.