Текст книги "Призраки пропавшего рейса"
Автор книги: Беар Гриллс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)
Пурууэха обернулся к Джегеру и продолжил:
– Опасаться следует больших мбожухуа. Это такая змея – длинная, как пять человек, уложенных друг за другом, и толстая, как кайман. Она черная с белыми пятнами. Она может схватить тебя челюстями, опутать своим телом и начать сдавливать. Таким образом она ломает все кости жертвы, но не выпускает ее до тех пор, пока не почувствует, что ее сердце перестало биться. А потом она глотает ее целиком.
– Прелестно, – пробормотал Джегер. – Злобный удав. Обожаю его почти так же, как и пираний.
Пурууэха улыбнулся. Джегер видел, что индеец испытывает удовольствие, нагоняя страх на белых людей.
– Еще хуже тенхукайкиухуа, – продолжал Пурууэха. – Знаешь, что это такое? Это серая ящерица размером почти с кабана с черными квадратами по всей спине. У нее лапы, как руки, еще и с присосками. Ее укус очень ядовит. Мы считаем, что она опаснее любой змеи.
– Давай я угадаю, – фыркнул Джегер. – Она выбирается наружу только во время дождя?
– Еще хуже: она живет только в затопленном лесу. Она отлично плавает и лазит по деревьям. У нее белые, как у привидения, глаза, и, если ты попытаешься схватить ее за хвост, она его отбросит. Таким образом тенхукайкиухуа спасается от врагов.
– Какого черта кому-то может взбрести в голову хватать ее за что бы то ни было? – раздался чей-то голос.
Это был Алонсо. Похоже, описание этого ящероподобного существа вызвало у афроамериканца не меньшее отвращение, чем у Джегера.
– Конечно же, чтобы ее съесть, – ответил Пурууэха. – Главное – не позволить ей себя укусить. А вкус тенхукайкиухуа превосходный. Что-то среднее между рыбой и курицей.
– Кентуки-фрай! – фыркнул Алонсо. – Увольте меня!
Слова «вкус курицы» в применении к еде, которую приходилось есть, чтобы выжить, уже превратились в своего рода клише. И Джегер, и Алонсо знали, что это крайне редко бывает правдой.
Другие связанные с дождями перемены были менее очевидны и известны только индейцам. Пурууэха указал на узкую нору в земле. Джегер подумал, что это жилище какого-нибудь грызуна. Оказалось, в ней обитает тайрайвухуа. Пурууэха объяснил, что это рыба, которая обычно живет под землей. Зарываясь в грязь, она впадает в спячку, но оживает, когда идут дожди.
За час до наступления темноты они сделали привал, чтобы поесть. Узнав от вождя амагуака, кто именно их преследует, Джегер посадил своих людей на сухой паек. Запрещалось разведение костров и какое-либо приготовление пищи. Это лишало врага малейших признаков их присутствия. Но сухой паек был способен нагнать тоску на кого угодно.
Это означало, что они давились сухими военными пайками – без разогревания или кипячения.
Возможно, это и утоляло голод, но боевой дух точно не поднимало.
Глава 54
Джегер сел на упавшее дерево и принялся жевать нечто, предположительно представляющее собой курицу с макаронами, но по вкусу напоминающее застывший клей. Он вспомнил морковный пирог хиппи Энни, живущей на барже в Лондоне. «Там, наверное, тоже идет дождь», – сочувственно подумал он.
Он закончил трапезу горстью сухих галет, но утолить сосущий под ложечкой голод ему не удалось.
Рядом с ним, сбросив с плеч рюкзак, плюхнулся Алонсо.
– Ой! – воскликнул он, потирая место на заднице, где его укусила пиранья.
– Каково оно – знать, что тебя победила рыба? – поддел его Джегер.
– Чертова пиранья! – проворчал Алонсо. – Даже за куст не могу сходить, не думая о рыбе!
Джегер обвел взглядом мокрые заросли вокруг.
– Но, похоже, судьба наконец-то решила нам улыбнуться.
– Ты имеешь в виду дождь? Он, конечно, задолбал, но будем надеяться, что он закончится еще не скоро.
– Пурууэха говорит, что это многодневный обложной дождь.
– Пурууэха знает, что говорит. – Алонсо прижал ладонь к пустому желудку. – Мужик, я готов убить за гамбургер из Макдональдса. Двойной с сыром. А еще тройной шоколадный молочный коктейль.
Джегер улыбнулся:
– Когда покончим с этим делом, я угощаю.
– Договорились. – Алонсо помолчал. – Знаешь, я тут подумал. Это случается не часто, так что не отвлекайся. За нами охотится «Предатор». Только несколько правительств в мире располагают такими игрушками.
Джегер кивнул:
– Это точно не бразильцы. Даже если у них есть «Предатор», в чем я сомневаюсь, нас прикрывает полковник Эвандро. – Он покосился на Алонсо. – Скорее всего, это твои друзья американцы.
Алонсо поморщился:
– Мужик, я и сам это понимаю. Южная Америка – это же наш задний двор. Так уж повелось. Но знаешь, тут полно всевозможных агентств, и многие из них недалеко ушли от самых настоящих бандитов. – Он снова помолчал. – Но, кто бы ни управлял этим «Предатором», как они расценят появление «Эйрландера»? Ты об этом не думал?
– У него хорошая легенда, – ответил Джегер. – Полковник Эвандро присвоил ему статус воздушного судна, выполняющего особую миссию. Эти джунгли – настоящая терра инкогнита, и бразильцы уже много месяцев исследуют собственные границы. «Эйрландер» находится тут под бразильским флагом. С учетом особого статуса это самая настоящая исследовательская операция.
– Думаешь, это сработает? Плохим парням не покажется подозрительным то, что он находится прямо над нами?
– «Эйрландер» находится на высоте десять тысяч футов. Высота полета «Предатора» раза в два больше. «Эйрландер» у него как на ладони. Но ты же знаешь, что лучше всего спрятано то, что лежит на виду. Кроме того, ему совершенно незачем находиться рядом с нами. Он располагает аппаратурой, позволяющей наблюдать за нами с расстояния в несколько миль.
– Черт возьми, Джегер, я надеюсь, что все это действительно так, иначе нам крышка.
Джегер покосился на Алонсо, тоже вгрызающегося в холодный паек.
– Может, ты мог бы кому-нибудь позвонить? – поинтересовался он. – Например, ребятам из группы особого назначения. Попробовать выяснить, кто на нас охотится. Вдруг того, кто спустил на нас своих псов, можно убедить отозвать их обратно?
Алонсо пожал плечами:
– Я «морской котик», резервист в звании старшины. У меня есть некоторые знакомства. Но известно ли тебе, сколько развелось агентств особого назначения после девятого сентября?
– Сотни? – высказал предположение Джегер.
Алонсо фыркнул.
– В настоящий момент восемьсот пятьдесят тысяч американцев имеют допуск к информации с грифом «совершенно секретно». Над секретными проектами работает тысяча двести государственных агентств. В основном под флагом «борьбы с терроризмом». Это не считая двух тысяч частных компаний.
– Это… совершенно невероятно. – Джегер изумленно покачал головой. – Ну и бардак!
– Нет, мужик, это еще ничего. Ты послушай дальше. Вот в это действительно трудно поверить. – Он поднял глаза на Джегера. – В 2003 году президента убедили подписать некое распоряжение, согласно которому вот те самые восемьсот пятьдесят тысяч человек имеют право делать практически все, что им взбредет в голову. Например, проводить операции, совершенно ни с кем их не согласовывая. Другими словами, они неподконтрольны никому, даже президенту.
– Выходит, кто бы ни запустил этот «Предатор», он может представлять кого угодно из этих тысяч агентств?
– В общем-то да, – подтвердил Алонсо. – И кем бы ни был сукин сын, пытающийся нас убрать, именно так он и действует – под глубоким прикрытием. Можешь мне поверить, никто из этих ребят не осведомлен о действиях конкурентов. А с таким президентским распоряжением никому и в голову не придет не то что ставить под сомнение правомочность чьих-либо действий, но даже спрашивать об этом.
– Бред.
– Это точно. – Алонсо снова посмотрел на Джегера. – Так что я, конечно, мог бы кое-кому позвонить. Но, если честно, это все равно что мочиться против ветра. – Он помолчал. – Ты не мог бы еще разок рассказать мне, как мы будем вытаскивать эту штуку?
– Представь себе «Эйрландер», – начал Джегер. – Это массивный ромбовидный дирижабль. – У него имеется четыре реактивных двигателя – по одному в каждом углу, – посредством которых он может перемещаться и перемещать грузы в любом направлении – вверх, вниз, назад, вперед, в стороны. Кабина экипажа находится в центре его брюха, между двойными воздушными подушками системы приземления. Фактически по обе стороны от корпуса у него имеется по два мини-судна на воздушных подушках.
Джегер схватил одну из недоеденных галет и с ее помощью начал имитировать перемещение дирижабля.
– Он способен двигаться или зависать на любой высоте и в любом направлении. Он снабжен встроенными лебедками и кранами, предназначенными для загрузки и разгрузки. Кроме того, основной отсек способен принять до пятидесяти пассажиров. В идеале, когда мы окажемся на месте, мы вызовем «Эйрландер», он опустится и зависнет над джунглями. В свою очередь мы накинем на самолет какие-нибудь стропы, и «Эйрландер» заберет его отсюда, а вместе с ним и нас. Все это в том случае, если мы доберемся до самолета раньше плохих парней, – продолжал Джегер. – И в случае отсутствия угрозы заражения. «Эйрландер» перемещается очень медленно. Он может развить скорость не более двухсот километров в час. Зато дальность его полета достигает трех с половиной тысяч километров. Этого более чем достаточно, чтобы вернуть нашу группу в аэропорт Кашимбу, где нас будет ожидать полковник Эвандро.
Джегер пожал плечами:
– Если нам не повезет, угроза заражения окажется смертельной, «Эйрландер» не сможет поднять самолет, а нашей команде придется спасаться бегством.
Алонсо задумчиво потер подбородок.
– Я очень надеюсь, что события не начнут развиваться по второму сценарию.
– Эво’ипева, – услышали они возглас неподалеку. Это был Пурууэха, державший двумя пальцами что-то темное и окровавленное. – Я не знаю английское слово. Они появляются во время дождя и сосут кровь.
– Пиявки, – пробормотал Джегер. – Проклятье.
Алонсо содрогнулся:
– Это не пявки, это какие-то чудовища.
Пурууэха указал на свои ноги и пах.
– Амагуака не носят брюк, поэтому нам нетрудно их заметить и оторвать от себя. Но вы… Вам придется все осмотреть.
Джегер и Алонсо переглянулись.
– К черту стеснения, – провозгласил Алонсо. – С таким шлангом, как у меня, в их распоряжении праздничный стол в девять ярдов длиной.
Джегер нехотя поднялся на ноги, расстегнул брюки и ремень и уронил все это вниз. Даже в полумраке было видно, что его ноги и пах покрыты извивающимися лоснящимися телами, похожими на короткие толстые щупальца. Тигровые пиявки. Боже, как же он их ненавидел! Черные тельца с ярко-желтыми полосками, раздувшиеся от крови и ставшие в пять раз длиннее своих обычных размеров.
Когда первая тигровая пиявка вползла в штанину Джегера в поисках теплого и влажного места, к которому она могла бы присосаться, она была не больше колпачка для шариковой ручки. Теперь, пять часов спустя, каждая из них раздулась от крови Джегера, достигнув размеров толстого маркера.
– Зажигалку? – предложил Алонсо.
Избавляться от них приятнее всего было при помощи прижигания. Второй метод, доставлявший Джегеру истинное наслаждение, заключался в опрыскивании их репеллентом, от которого они судорожно извивались и корчились.
Джегер протянул руку к зажигалке:
– Спасибо.
Он знал, что на самом деле не стоило бы этого делать. Слюна пиявок содержит обезболивающие вещества. Именно поэтому жертва и не ощущает их укуса. Присосавшись, они впрыскивают в кровь гирудин, мощный энзим, не дающий крови сворачиваться. Это позволяет им питаться практически бесконечно.
Если поднести к пиявке открытый огонь, она немедленно сожмется, выдернет зубы и отвалится. Однако в процессе этого она возвращает содержимое желудка обратно в кровь. Другими словами, она блюет кровью, одновременно впрыскивая в сосуды возбудителей всех заболеваний, переносчиками которых она может являться.
Но Джегер люто ненавидел тигровых пиявок и не мог совладать с жаждой мести. Он щелкнул зажигалкой, опустил язычок пламени, и вот уже первое из разбухших черных щупалец зашипело и свернулось.
– По нам стреляют ракетами «Хелфайр», черт возьми… Что по сравнению с этим риск заражения пиявками? Зато сколько удовольствия!
Алонсо расхохотался:
– Ага! По крайней мере, это сражение мы точно выиграем.
Через несколько секунд пиявка отпала, а по ноге Джегера потекла струйка крови. Он знал, что ранка еще какое-то время будет кровоточить, но решил, что оно того стоит.
Он издевался над пиявками дважды: во-первых, заставляя выплюнуть свою драгоценную кровавую пищу, а во-вторых, покрывая их ожогами, оправиться от которых они были не в состоянии.
Глава 55
К тому времени как они покончили с пиявками, уже окончательно стемнело. Джегер решил, что они разобьют лагерь прямо здесь, не сходя с места, о чем и сообщил всем остальным. Но, когда между черными и скользкими от влаги деревьями протянулись накрытые плащами гамаки, Джегер заметил, что один из членов его команды нуждается в помощи.
Он подошел к Дейлу, который все еще не сменил мокрую одежду на сухую. Оператор уже забрался в гамак и улегся, похоже, приготовившись ко сну. Он положил на грудь камеру и при помощи баллончика со сжатым воздухом пытался ее хоть немного очистить и просушить.
Джегер подумал, что заставить такую сложную технику работать в подобных условиях чертовски тяжело. Дейл неукоснительно соблюдал ритуал ежевечернего ухода за оборудованием и чаще всего проваливался в сон, прижимая к груди камеру, как ребенок плюшевого медвежонка.
– Дейл, ты выглядишь неважно, – сообщил ему Джегер.
Над краем гамака показалось невероятно бледное и осунувшееся лицо оператора. Джегер не сомневался в том, что он еще не видел облепивших его пиявок, потому что для этого было необходимо начать переодеваться в сухую одежду.
– Я, кажется, готов, – пробормотал Дейл. – Если бы не камера, я бы уже спал.
Девятидневное пребывание в джунглях отразилось на всех без исключения, но больше всех на Дейле, на котором лежала задача снимать всю экспедицию, одновременно являясь ее частью. В то время как остальные изыскивали время для личной гигиены, Дейл без конца чистил оборудование, менял аккумуляторы и сбрасывал все отснятое на флешки.
Кроме того, ему приходилось нести на себе дополнительный вес этого самого оборудования. Джегер несколько раз предлагал ему разделить эту ношу, но Дейл наотрез отказался от любой помощи. Он объяснил это тем, что весь комплект должен постоянно находиться у него под рукой, но Джегер догадывался, что беззаветно преданный своей работе Дейл просто слишком горд. И он его за это уважал.
– Ты должен переодеться в сухую одежду, – напомнил ему Джегер. – Если ты этого не сделаешь, тебе конец.
Дейл смотрел на него остановившимся взглядом.
– Я на пределе. Я не шучу.
Джегер сунул руку в один из карманов и вытащил энергетический батончик – часть неприкосновенного запаса.
– Возьми, пожуй. Кроме того, тебе необходимо решить еще одну проблему. Я не знаю, как тебя к этому подготовить, поэтому скажу напрямик: пиявки.
Это было первое знакомство Дейла с мерзкими паразитами, и Джегер понимал, насколько неприятен для него этот опыт. Он то и дело останавливался, а также часто приседал на корточки, чтобы изменить угол съемки. Таким образом, он был особенно доступной и желанной жертвой. В результате он собрал рекордный урожай пиявок.
Джегер предложил ему зажигалку и помог удалить всех кровососов. Пока Дейл в ужасе поджигал пиявок, Джегер беседовал с ним в попытке хоть немного отвлечь от кошмарной действительности.
– Как тебе без Краля?
Дейл поднял голову:
– Честно?
– Честно.
– Минус заключается в том, что теперь мне приходится все нести одному, а раньше мы делали это вдвоем. Плюс – я избавился от этой мерзкой, обиженной на все и вся пиявки, злобной и эгоистичной, и больше не слушаю ее бесконечные жалобы. Так что в целом без него мне лучше. – Дейл измученно улыбнулся. – Но я мог бы обойтись и без вот этих пиявок тоже.
– Одно несомненно – вы не ладили с самого начала. Что вы там не поделили?
– Сейчас я все тебе объясню, – пробормотал Дейл, поднося зажигалку к очередной жирной пиявке. – Вообще-то я австралиец, но акцента у меня нет, потому что папочка отправил меня в крутую английскую школу-пансион, где из меня выбили и австралийский акцент, и австралийские замашки. Эта школа славится спортивными достижениями. Вот только я ненавидел и регби, и хоккей, и крикет. Да и не получалось у меня ничего. Одним словом, разочаровал папеньку полностью. Но были две вещи, которые давались мне хорошо, – скалолазание и работа с камерой. Я увлекся альпинизмом. В моей работе это совсем даже не лишний навык. В общем, мой папа – известный в Сиднее юрист. Когда я отказался следовать по его стопам в юриспруденцию, вместо этого избрав средства массовой информации, он отреагировал так, как если бы я занялся распространением наркотиков или чем-то в этом роде. Он просто от меня отказался. Так что я с головой окунулся в гадюшник лондонского телевидения, чем оскорбил его вдвойне. Вокруг кишели акулы, и выбора у меня не было – мне предстояло утонуть, угодить в пасть к одной из акул или выплыть. Я решил специализироваться на рискованной видеосъемке отдаленных уголков планеты. Но это очень тяжелый хлеб и нищенское существование. Краль может себе позволить все бросить, как только запахнет жареным. Я этого не могу. Я должен доказать скептикам – и прежде всего своему отцу, – что они ошибаются. Я снимаю приключенческие фильмы, и моя работа сопряжена с высокой степенью риска. Если я буду сбегáть при первых признаках опасности, что у меня останется? Ничего. – Дейл в упор посмотрел на Джегера. – Так что к черту Краля с его обидами и завистью. Но если честно, то мне здесь очень страшно.
Когда с пиявками было покончено, Джегер предложил заменить Дейла во время его ночной вахты, чтобы он смог как следует отоспаться и отдохнуть. В кои-то веки австралиец согласился принять его помощь. Это указывало на то, что между ними, как ни странно, начинала зарождаться дружба.
Заступив на свою первую вахту, Джегер смотрел в темноту ночного леса и думал о том, что он, похоже, недооценил оператора. Дейлу были присущи независимость и нестандартное мышление. Во время службы в армии именно эти качества Джегер особенно ценил в своих людях.
Сложись их жизни иначе, Джегеру нетрудно было представить себя в качестве оператора, ведущего съемку в горячей точке, а Дейла бойцом элитного подразделения.
Уж кто, как не Джегер, понимал, что судьба человека способна в одно мгновение развернуться на сто восемьдесят градусов.
Глава 56
Когда Джегера сменил другой часовой, он обнаружил, что еще один член группы до сих пор не спит. Это была Летисия Сантос.
Он направился к ней, решив напомнить насчет пиявок, но обнаружил, что она уже решила эту проблему. Впрочем, похоже, неловкость, с которой он предложил ей осмотреть свои женские органы, ее позабавила.
– Я восемь лет служила в бразильских войсках особого назначения, а потом еще пять лет работала в национальном фонде индейцев, – напомнила ему она. – Я привыкла осматривать эти места.
Джегер улыбнулся и присел возле нее на корточки.
– Ну и слава богу. Но что заставило тебя сменить охоту на плохих парней на заботу об индейцах? – поинтересовался он.
– На то было две причины, – ответила Сантос. – Первая заключалась в том, что я отчетливо осознала: мы не искореним наркоторговлю, пока не защитим джунгли. Именно через джунгли идет весь наркотрафик. Там же они и прячутся. А для этого нам нужна помощь амазонских племен. По бразильским законам их земли – их леса – необходимо защищать. И если мы сможем установить контакт с индейцами и позаботиться о них, то получим ключ к спасению Амазонки.
Она посмотрела в глаза Джегеру.
– Если бы это была твоя страна и она располагала бы этим необыкновенным чудом – амазонскими джунглями, – разве ты не стремился бы их сохранить?
– Конечно стремился бы. А вторая причина? – напомнил ей Джегер.
– Мой брак распался из-за моей службы в войсках особого назначения, – тихо ответила Сантос. – Карьера офицера элитного подразделения – плохой рецепт для долгого и счастливого замужества. В любую секунду тебя могут вызвать. Столько тайн. Никакой возможности что-либо запланировать. Столько отмененных праздников, дней рождения, годовщин. Мой муж жаловался, что меня никогда нет рядом. – Она помолчала. – Я не хочу, чтобы моя дочь выросла и обвинила меня в том же самом.
Джегер кивнул:
– Я понимаю. Я и сам ушел из армии вскоре после того, как женился. Но это трудное решение.
Сантос бросила взгляд на левую руку Джегера, единственным украшением которой было тонкое золотое кольцо.
– Ты женат, верно? Дети есть?
– Да, женат. У меня есть сын. Хотя… Впрочем, это долгая история, – тихо ответил Джегер, глядя в темноту. – Скажем так: они для меня потеряны…
Он замолчал, не зная, что еще добавить.
Сантос коснулась пальцами его руки, глядя на него с нескрываемой теплотой.
– Одиночество – трудная штука. Если тебе когда-либо потребуется внимательный и сопереживающий слушатель, ты можешь рассчитывать на меня.
– Спасибо, – поблагодарил ее Джегер и поднялся на ноги. – Нужно хоть немного отдохнуть. Dorme bem, Летисия. Спокойной ночи.
Джегер проснулся через несколько часов от собственного крика.
Его гамак бешено раскачивался от того, что он в нем метался, сражаясь с монстрами, так часто осаждающими его сны.
Ему снова приснился сон, который он в последний раз видел в своей квартире в Уордур-Кастл. И снова в тот момент, когда у него похитили жену и ребенка, перед ним встала непреодолимая стена.
Он огляделся. Мрак, окружавший все вокруг, был настолько непроницаемым, что он, поднеся к самым глазам ладонь, не смог ее разглядеть. И тут он уловил какое-то движение. Кто-то – или что-то – пробирался сквозь густой подлесок.
Его рука скользнула под гамак, обхватив пальцами карабин.
Из темноты послышался тихий голос:
– Это Пурууэха. Я услышал, как ты кричишь.
Джегер расслабился.
Он не удивился тому, что его крики разбудили индейца. Пурууэха повесил свой гамак неподалеку от Джегера. И Джегера такое соседство только порадовало, потому что он доверял воину амагуака больше, чем кому бы то ни было.
Пурууэха присел на корточки рядом с ним.
– Утраченные воспоминания – они там, Коти’ар, – тихо произнес он. – Ты всего лишь должен позволить себе отпереть эту дверь и выпустить их…
Джегер смотрел в темноту.
– У каждого возвращающегося с войны солдата и отца, не сумевшего защитить свою семью, есть свои кошмары.
– В тебе очень много тьмы, – сообщил ему Пурууэха. – Много боли.
И снова между ними повисло молчание.
– У тебя есть свет? – спросил Пурууэха.
Джегер включил налобный фонарь, держа его внутри гамака, так что он отбрасывал лишь слабое зеленоватое свечение. Пурууэха протянул ему чашку, до краев наполненную какой-то жидкостью.
– Выпей это. Это лекарство джунглей. Оно тебе поможет.
Джегер поблагодарил индейца и взял у него чашку.
– Прости, что я тебя разбудил, мой друг. Давай отдыхать, завтра нас ждет тяжелый день.
С этим он осушил чашку до дна. Но спокойствие, которого ожидал Джегер, так и не наступило.
Вместо этого его голову прострелила боль. Как будто кто-то с силой ударил его ногой в глаз. Мгновение спустя его восприятие начало меняться. Он ощутил, как чьи-то руки укладывают его в гамак и Пурууэха тихим голосом бормочет что-то успокаивающее на диалекте амагуака.
Внезапно его закрытые веки как будто взорвались калейдоскопом красок, которые постепенно побледнели, превратившись в ярко-желтый брезент.
Окружающее приобретало все более отчетливые очертания. Джегер лежал на спине в палатке в двух соединенных вместе спальных мешках. Ему было тепло и уютно, а рядом спали его жена и ребенок. Но что-то его разбудило, вырвав из глубокого сна и погрузив в холодную реальность валлийской зимы.
Его налобный фонарь освещал желтый брезент над головой, а он пытался осознать, что его беспокоит и откуда приближается опасность. Внезапно длинное лезвие кинжала вонзилось в тонкую стену палатки. Джегер отреагировал мгновенно, пытаясь вырваться из оков спального мешка, но тут в отверстие, оставленное кинжалом, проник наконечник шланга и послышалось тихое шипение.
Густой газ наполнил палатку, отбросив Джегера назад и парализовав его конечности. Он увидел чьи-то руки и темные, защищенные респираторами лица над ними. Несколько мгновений спустя его жену и ребенка вытащили из тепла в темноту.
Они не могли даже крикнуть, потому что газ парализовал их так же, как и Джегера. Он был беспомощен и совершенно не способен защитить ни себя, ни, что страшнее всего, своих жену и сына.
Затем он услышал рев мощного двигателя, чьи-то громкие голоса, хлопанье дверями автомобиля, а также характерный звук – кого-то тащили к автомобилю. Ценой нечеловеческих усилий он подполз к отверстию в стене палатки и высунул голову наружу.
Ему удалось увидеть совсем немного, но этого было достаточно. В свете фар, отражающихся от присыпанной снегом земли, он увидел, как два тела – одно худенькое мальчишеское, а другое гибкое женское – забрасывают в багажник внедорожника.
В следующее мгновение над Джегером выросла темная фигура. Человек с силой схватил его за волосы, заставив поднять голову, и он увидел горящие ненавистью глаза за стеклом противогаза. Затянутый в перчатку кулак вылетел из темноты и нанес один за другим три мощных удара в лицо Джегера. Кровь из сломанного носа забрызгала снег.
– Смотри получше, – свирепо прошипел голос, приглушенный маской, и человек повернул его лицо в сторону внедорожника. Несмотря на то что Джегер едва слышал его, он отчетливо уловил смысл прозвучавших слов, а голос показался ему пугающе знакомым. – Запечатлей этот момент в своем мозгу. Твои жена и ребенок теперь наши.
Противогаз склонился еще ниже, почти касаясь окровавленного лица Джегера.
– И запомни на всю жизнь: ты не смог защитить жену и ребенка. Wir sind die Zukunft!
Глаза за маской были широко раскрыты, и Джегера пронзило ощущение, что и лицо за этой жуткой маской ему тоже знакомо. Он знал его, но в то же время не узнавал, потому что ему никак не удавалось вспомнить имя, ассоциирующееся у него с этими искаженными ненавистью чертами. Спустя несколько мгновений ужасная сцена, а вместе с ней и неописуемо жуткие воспоминания растаяли, но не ранее, чем один образ неизгладимо врезался в сознание Джегера…
Когда он наконец пришел в себя, то обнаружил, что по-прежнему находится в своем гамаке. Джегер чувствовал себя совершенно обессиленным. Его не особенно удивил самый яркий образ, оставшийся в сознании после столкновения с врагами, похитившими его семью. В глубине души он ожидал этого и одновременно боялся. Его приводила в ужас сама мысль о том, что именно это обнаружится во мраке засыпанного снегом валлийского горного склона.
На рукояти кинжала, взрезавшего стену палатки, был выгравирован темный и хорошо знакомый ему символ: Reichsadler.
Глава 57
Пурууэха до самого утра не отходил от гамака Джегера. Он один понимал, что с ним происходит. Напиток, который он предложил Джегеру, был приправлен найакуаной, ключом к отпиранию мощных воспоминаний, запертых в глубине его сознания. Он понимал, насколько это потрясет белого человека.
На рассвете они ни словом не обмолвились о том, что произошло накануне. Каким-то образом это не нуждалось в словах. Но все утро Джегер был мрачен и держался отчужденно, погрузившись в терзавшие его воспоминания.
Он, как и прежде, переставлял ноги, идя по мокрой тропе сквозь истекающие дождем джунгли, но его сознание находилось в совершенно иной реальности – во взрезанной палатке, на ледяном горном склоне Южного Уэльса.
Его группа не могла не обратить внимания на смену его настроения, хотя мало кто был способен понять причину подобной перемены. Они уже почти подошли к самолету, вплотную приблизившись к разгадке его тайны, и, казалось, это должно было взбодрить Джегера, зарядив его новой энергией. Они ожидали, что он будет подбадривать и поторапливать группу, но вместо этого он отгородился от всех, запершись в своем темном и одиноком прошлом.
Прошло уже больше трех лет, но Джегер хорошо помнил, как готовился к двадцатичетырехчасовой гонке в валлийских горах. В канун Рождества он, Руфь и Люк решили провести праздник необычно – в палатке в валлийских горах. Это был отличный повод побыть вместе. Люк обожал горы, а Джегеру это позволяло еще немного потренироваться. Он шутил, называя затею «семейным приключением».
Они поставили палатку у самого старта гонки, у подножия печально известного Пен-И-Фана. Он прославился благодаря тому, что именно здесь проходит один из этапов отбора в британские силы особого назначения. Кандидатам приходится подниматься по почти отвесному склону Фана, спускаться по «Лестнице Джейкоба», бежать по извилистой древнеримской дороге, в конце которой их ждет крутой разворот, а затем все то же самое в обратном порядке.
Этот этап, получивший название «Танец Фана», представлял собой жестокое испытание на скорость, выносливость и силу – все то, чем Джегер был наделен от природы. Даже уйдя из армии, он любил время от времени напомнить себе, на что способен.
Когда в ту ночь они ложились спать, все тело Джегера ломило от упорных дневных тренировок. Его жена и сын провели этот день, катаясь на горных велосипедах по заснеженным долинам, и были в равной степени уставшими. Больше он ничего не помнил, когда пришел в себя в реанимации, где ему и сообщили об исчезновении Руфи и Люка.
Газ, который применили нападавшие, оказался «колоколом-1», малоизвестным русским веществом нервнопаралитического действия, влияние которого проявляется в течение от одной до трех секунд. Он редко приводил к смерти, если только жертва не дышала им продолжительное время, находясь в закрытом помещении. Тем не менее на полное выздоровление у Джегера ушло несколько месяцев.
Полиция обнаружила, что багажник машины Джегера набит рождественскими подарками для его семьи, которые так никогда и не были открыты. Не считая отпечатков от колес внедорожника, не было обнаружено никаких следов исчезнувших жены и сына Джегера. Преступление производило впечатление похищения с совершенно неясной целью. Рассматривалась также версия убийства.
Хотя официально Джегер и не был основным подозреваемым, порой вопросы следователя заставляли его в этом усомниться. Отсутствие мотивов, улик и зацепок завело полицейских в тупик, и они начали все глубже копать в прошлое Джегера в поисках ответа на вопрос – зачем ему могло понадобиться исчезновение жены и ребенка.
Они исследовали его службу в армии, подозревая, что он мог пережить события, послужившие причиной возникновения посттравматического синдрома. Они беседовали с его ближайшими друзьями. Они безжалостно допрашивали его родственников, в особенности родителей, допытываясь о возможности существования проблем в браке Джегера.
