Текст книги "Маленькая польза"

Автор книги: Батчер Джим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

– Ничего, что не могли бы вылечить несколько дней в больнице, новый набор легких, бочонок темного пива от Мака, и пара злющих краснокожих, – пробормотал я. Я пытался быть непринужденным, но вышло как-то плоско и более мрачно, чем я хотел. – Жить буду.

Майкл кивнул и остановил грузовик.

– Когда мы идем за ними?

– Мы не пойдем, – сказал я спокойно. – Они поставили очень хитрую защиту против того, чтобы их нашли или увидели в хрустальном шаре.

Майкл нахмурился.

– Ты уверен?

– Я уверен, что трудно победить кого-то, кого не можешь найти, Майкл.– Я протер свои глаза и поспешно отдернул руку, так стало больно. Ой. Дурацкий сломанный нос. Дура Тесса, щиплющая его.

– Тебе надо хоть немного поспать, Гарри, – сказал Майкл спокойно.

– И наверное душ, – предположил Саня.

– Ты точно также пахнешь дельфинами, большой парень, – отпарировал я.

– Ну, не так сильно, – сказал он. – И меня не рвало.

Я посмотрел на него с негодованием.

– Разве Саня не женское имя?

Майкл фыркнул.

– Сначала поспи немного, Гарри.

– Потом, – сказал я. – Сначала вот что. Военный совет в кухне. И если кто-то не сделает мне чашку кофе, я буду крутиться по комнатам, отряхиваясь от снега, как Мыш.

– Мыш слишком вежлив, чтобы вести себя так в моем доме, – сказал Майкл.

– Тогда как чей-либо пес, – сказал я. – Черт, я забыл свой посох.

Майкл выпрыгнул из грузовика и достал мой посох из кузова. Я вышел, и он перебросил его мне через грузовик. Я поймал его левой рукой и кивнул ему.

– Благослови тебя Бог. Это – реальная проблема для них. Способ тяжелее, чем сделать это… мм … – я помотал головой, поскольку мои мысли как-то запутались. – Извини. Длинный день.

– Давай зайдем внутрь прежде, чем ты замерзнешь, – сказал Майкл спокойно.

– Хорошая идея.

Мы всей толпой двинулись внутрь. За следующие двадцать минут или около того прибыли остальные. Гард настояла на том, что Кинкейда нужно завезти на одну из секретным точек Марконе, где он держал медикаменты с тех времен, когда он не хотел, чтобы полиция интересовалась, каким образом его служащие получили ножевые или огнестрельные раны. К моему развлечению Мёрфи заявила, что будет сопровождать Кинкейда, что, в свою очередь, означало, что полиция теперь будет в курсе места расположения одного из секретных притонов Марконе, а также, возможно, даже имен тамошних докторов. И так как это был автомобиль Мёрфи, а Мёрфи была со мной, а Гард нуждалась в моей помощи, то Гард не смогла ничего возразить на это.

Это – моя Мёрфи, чистое, черт возьми, серебро, когда не затянуто тучами.

Мыш был рад видеть меня, и приветствовал меня, с большой любовью врезавшись в мои ноги и вертя хвостом. Он, по крайней мере, думал, что я пахнул просто интересно. Молли приветствовала нас с почти таким же энтузиазмом, и немедленно приступила к созданию пищи для всех. К сожалению, Молли не была дочерью своей матери в этом отношении. Черити это просто МакГайвер [66]

[Закрыть] кухни. Она может приготовить на скорую руку еду в пяти вариантах для двенадцати человек из одного яйца, двух упаковок спагетти, некоторых домашних химикатов, и пластика жевательной резинки. Молли …

Молли однажды сожгла яйцо. Вареное яйцо. Я не знаю, как.

Впрочем, она могла сделать паршивую чашку кофе.

После того, как Кинкейда уложили на гостевой кровати в комнате для шитья Черити, все остальные собрались в кухне. Мёрфи выглядела напряженной. Я налил ей чашку кофе, и она подошла и встала рядом со мной. Я предложил кофе Люччио. Она приняла чашку с маленьким, благодарным кивком.

– Как он? – спросила она Мёрфи.

– Спит, – сказала Мёрфи. – Гард дала ему какие-то болеутоляющие.

Я жадно пил кофе, прогоняя холод.

– Ладно, ребята. Вот ситуация. Нас нагнули, смазали, и Никодимус с командой собираются запустить один из тех японских сверхскоростных пассажирских экспрессов в нашу коллективную задницу.

В комнате стало тихо.

– Они взяли Иву, – сказал я. – Это очень плохо.

– Гарри, – сказала Мёрфи, – я знаю, что я – новичок, но тебе придется снова объяснить мне про эту маленькую девочку.

– Ива – Архив, – сказал я спокойно. – Давным-давно – мы не знаем, когда, – кто-то, – мы не знаем, кто – создал Архив. Своего рода интеллектуальная конструкция.

– Что? – спросил Саня.

– Своего рода существо, составленное из чистой информации. Как бы программное обеспечение для мозга, – сказала Люччио. – Как очень передовая система управления базой данных.

– А, – сказал Саня, кивая.

Я удивленно выгнул бровь на Люччио.

Она пожала плечами, улыбаясь немного.

– Мне нравятся компьютеры. Я все читаю о них. Это – … мое хобби, ну, в самом деле. Я понимаю теорию.

– Ладно, – сказал я. – Гм. Хорошо. Архив передают от одного поколения к следующему, от матери к дочери – все воспоминания о предыдущих держателях Архива, и все факты, которые они собрали.

Все это знание делает Архив могущественным – и он был создан как склад знаний, гарантия против возможных катаклизмов цивилизации, потери всех знаний, разрушения всей науки. Он всегда нейтрален и только собирает и хранит знания.

– Собирает? – сказала Мёрфи. – Так … Архив много читает?

– Нет, это гораздо глубже, – сказал я. – Архив – волшебство, такое сложное, что фактически живое, – она просто знает. Все, что было напечатано или записано, Архив знает.

Хендрикс выругался.

– С одной стороны, – согласился я. – Вот что захватили Никки и никелевые головы.

– С такой информацией в их распоряжении, – сказала Мёрфи, – они могут … Мой Бог, они могут шантажировать чиновников. Контролировать правительства.

– Запускать ядерные боеголовки, – сказал я. – Прекрати думать о мелочах. – Я кивнул в сторону Майкла. – Помнишь, ты сказал мне, что Никодимус играет в лото Армагеддона. У него большие планы, но он составляет их так, чтобы можно было попутно получить хорошую прибыль. Это был еще один такой план.

Майкл нахмурился.

– И он что, все время гонялся за Архивом? Он специально приехал сюда и создал конфронтацию с целью заставить тебя призвать ее?

– Это не могло быть запланировано, – сказала Люччио. – Ты мог выбрать любого из дюжины нейтральных арбитров.

Мёрфи фыркнула.

– Но это же – Дрезден. Он живет в той же самой квартире, где жил, когда я встретилась с ним в первый раз. Водит тот же самый автомобиль. Выпивает в том же самом небольшом пабе. Любимый ресторан – «Королевский Бургер». И он берет там всегда одну и ту же проклятую еду.

– Совершенство нельзя изменить к лучшему, – сказал я. – Именно поэтому оно называется совершенство. Так что ты хотела сказать?

– Ты – существо привычки, Гарри. Тебе не нравятся перемены.

Не было смысла отрицать это.

– Даже если бы я не назвал Иву, Никодимус все-таки мог бы получить некоторую прибыль. Возможно, приобретя Марконе. Возможно, убив Майкла или Саню. Возможно, сбросив какой-то балласт внутри собственной организации. Кто знает? Но поскольку я призвал Иву, он в самом деле получил возможность захватить ее, и все это окупилось.

– Но Архив был создан нейтральным, – сказал Саня. – Он не должен иначе. Ты сам так сказал.

– Архив – да, – сказал я. – Но Архивом управляет Ива. А она – все еще ребенок. Этому ребенку можно причинить боль. Напугать. Принудить. Соблазнить. – Я потер пятно между моими глазами. – Они хотят сделать ее одной из них. Вероятно, надеясь проглотить Марконе по пути.

– Да поможет нам Бог, – тихо сказала Мёрфи.

– Да поможет Бог им, когда мы их поймаем, – пробормотал Майкл. – Мы должны найти их, Гарри.

– Даже Мэб не смогла определить местонахождение динарианцев с помощью магии, – сказал я. – Гард. Ваша фирма не могла бы помочь?

Она покачала своей головой.

Я поглядел на Майкла.

– Я не надеюсь, что кто-нибудь нарисует большой светящийся указатель в небе для нас?

Майкл покачал головой, его лицо было серьезно.

– Я смотрел.

– Ладно, тогда. Если мы исключаем божественное вмешательство, у нас нет никакого способа найти их. – Я глубоко вздохнул. – Так. Значит, нужно заставить их найти нас.

– Это было бы здорово, если бы мы могли это сделать, – сказал Саня. – Что ты имеешь в виду?

Хендрикс внезапно поднял голову.

– Монеты.

Все повернулись и уставились на него.

Хендрикс мгновение что-то рассчитывал на пальцах.

– Осталось шесть монет. И шесть человек. Где же они собираются взять монету для маленькой девочки? Или для босса?

– Хорошая мысль, Куджо, – сказал я. – Но это небольшое препятствие. И мы должны двигаться быстро, чтобы это сработало. Никодимус не может позволить себе зря расходовать трудовые ресурсы, но его совесть ни на миг не смутится убить одного из своих собственных людей, чтобы взять его монету, если это понадобится. Таким образом, мы собираемся предложить ему торговлю. Одиннадцать старых никелей в обмен на девочку.

Майкл и Саня моментально вскочили на ноги, громко говоря на двух различных языках. Было трудно разобрать конкретные слова, но основная мысль была такая: ты в своем уме?

– Черт побери, Майкл! – сказал я, поворачиваясь лицом к нему и выдвигая челюсть. – Если Никодимусу удастся привлечь на свою сторону Архив, то не будет иметь значения, сколько проклятых монет вы заперли.

Тишина. Часы в прихожей очень громко тикали.

Я не отступал.

– Прямо сейчас шесть демонов мучают одиннадцатилетнюю девочку. Так же, как они мучили меня. Так же, как они замучили Широ.

Майкл вздрогнул.

– Смотри мне в глаза, – сказал я ему, – и скажи мне, что ты думаешь, что мы должны позволить этому ребенку страдать, в то время как мы можем спасти ее.

Тик, так.

Тик, так.

Майкл покачал головой.

Саня сел и откинулся назад, снова прислонившись к шкафу, его лицо было задумчивое и торжественное.

– Никодимус никогда не пойдет на это, – сказал Майкл спокойно.

Люччио улыбнулась во весь рот.

– Конечно пойдет. Зачем жертвовать полезными слугами, когда он может пойти на обмен, надуть нас, украсть монеты, и удержать Архив?

– Бинго, – сказал я. – А мы будем готовы к этому. Капитан, Вы знаете, как связаться с ним через каналы, указанные в Соглашении?

– Да, – сказала она.

– Гарри, – сказал Майкл мягко, – это просто ужасный риск.

Он и Люччио обменялись взглядом в тишине, под которой ворочались глубокие затаенные чувства.

– По этому поводу, – сказала Люччио, – единственное более опасное, что мы можем сделать… – Она пожала плечами и развела руками. – Пожалуй, ничего.

Майкл скривил лицо и перекрестился.

– Да будет с нами Бог.

– Аминь, – сказал Саня, подмигивая мне через плечо Майкла.

– Позвони Никодимусу, – сказал я. – Скажи ему, что у меня к нему дело.

Глава 36

Какое-то время ушло, чтобы согласовать способ передачи сообщения.

Последняя вещь, которую я хотел сделать, это снова лезть в воду, но я все еще мерз, и меня шатало, и как оказалось, есть многие другие неудобные и неприятные побочные эффекты от случайного проглатывания галлонов соленой воды. И такая прочая ерунда вдруг принимает огромное значение.

Меня потребовалась куча времени, чтобы утихомирить мой организм, принять душ, и наконец лечь. К тому времени, когда я наконец сделал это, я так устал, что еле ворочал глазами. К тому времени Молли, подстрекаемая Саней и при его активном пособничестве, приготовила обед. Сане, казалось, доставляло некоторое мрачное российское удовольствие наблюдать за процессом крушения. Я упал на кушетку, гадая, можно ли рискнуть что-нибудь проглотить, и сон Рип ван Винкля ^[67]

[Закрыть] утащил меня.

Я не хотел просыпаться. Я видел сон, где мне не причиняли боль, и никто не швырял меня. Стены были белыми, гладкими и чистыми, освещенными только морозным лунным светом, и кто-то нежным голосом тихо говорил со мной. Но в мою правую руку ворвалось жестокое покалывание, какие-то иголки и булавки, и сон начал отступать. Я медленно начал просыпаться. В комнате бормотали голоса.

– … но она может убедиться? – потребовала Мёрфи горячим шепотом.

– Это не моя область знаний, – прогрохотал Майкл. – А Вы, госпожа?

Тон Люччио был осторожен.

– Это – тонкая область искусства, – сказала она. – Но у девочки действительно есть дар.

– Тогда мы должны сказать что-то.

– Мы не можем, – сказала Молли тихим и грустным тоном, – Это не поможет. Это может даже хуже сделать.

– И ты точно знаешь это? – потребовала Мёрфи. – Это факт?

Я так устал, что видимо пропустил предложение или три в разговоре. Я поморгал глазами и неясно подумал, “ребенок знает, о чем она говорит. – Я завозился и нашел Мыша, лежащего на полу около кушетки, под самой моей рукой. Я решил, что заседание может минутку подождать. – О чем разговор?

Молли кинула Мёрфи взгляд, который сказал: понимаешь?

Мёрфи покачала головой и сказала,

– Я посмотрю, как там Кинкейд. – И она вышла, ее лицо застыло в каменном неудовольствии.

Мыш принялся усердно облизывать мою правую руку, собачий чистящий ритуал, который он иногда выполнял. Это как-то нейтрализовывало булавки и иглы, и я не стал спорить. Я все еще понятия не имел, что было с моей рукой. Я никогда не слышал ни о чем, похожем на этот случай, – но это не было ужасно неудобно, и этот вопрос не был главным в моем списке приоритета на текущий момент.

Никто не ответил на мой вопрос.

Тишина стала неуклюжей. Я неловко покашлял.

– Мм. Кто-нибудь знает, сколько времени?

– Почти полночь, – сказала Люччио спокойно.

Я ждал в течение минуты, но очевидно никто не собирался оказать мне услугу и вышибить меня из сознания снова, поэтому я приложил все усилия, чтобы проигнорировать все острые и тупые боли, и сел.

– Что сказал Никодимус?

– Он пока не ответил, – сказала Люччио.

– Неудивительно, – пробормотал я, расчесывая пятерней волосы. Я заснул, одетый в старые Майкловы треники и футболку, таким образом мои лодыжки были голые, а треники и футболки болтались на мне, как палатка. – Независимо от того, что они делают, чтобы держать Иву взаперти, не сомневаюсь, что сделать это довольно сложно. Я бы тоже отложил звонок до тех пор, пока не был бы уверен, что здесь все в порядке.

– Я тоже так думаю, – согласилась Люччио.

– Она в самом деле так опасна? – спросил Майкл.

– Да, – сказала Люччио спокойно. – Совет расценивает ее как значительную власть в ее собственном праве, равную, пожалуй, младшим королевам Дворов Сидхе.

– Если так, я думаю, что характеристика Стражей недооценивает ее, – сказал я спокойно. – У нее было всего ничего для работы, а она делала Тесу с командом похожими на пигмеев, пытающихся захватить слона. Если бы они не отключили ее полностью, я думаю, что она съела бы их живьем.

Люччио встревоженно нахмурилась.

– В самом деле?

– Вы, возможно, видели такое, – сказал я. – Я никогда не видел… Вы, возможно, видели.

– Если она так сильна, – сказал Майкл спокойно, – смогут ли они ее удерживать?

– О, да, – сказал я. – Конечно. Но им понадобится значительный круг и очень мощный ритуала в специально подготовленном месте. И это должно было быть чертовски безупречно, иначе она сломает его.

Молли расстроено сморщила лицо.

– Она не будет … не возьмет монету. Ведь нет? – Она переводила взгляд с Люччио на меня и обратно, а потом немного пожала плечами. – Потому что… это было бы очень плохо, если бы она так сделала.

Я посмотрел на Майкла.

– Падший ведь не может просто вскочить и сокрушить кого-то, не так ли? Просто захватить, без согласия?

– Обычно нет, – ответил Майкл. – Но все же есть обстоятельства, которые могут изменить это. Умственно отсталые люди могут быть восприимчивыми к этому. И другие вещи могут способствовать овладению. Наркотики, причастность к темным ритуалам, развернутый преднамеренный контакт с духами. Некоторые другие вещи.

– Наркотики, – сказал я устало. – Иисусе.

Майкл вздрогнул.

– Извини.

– Даже если душа уязвима для нападения, – сказал Майкл, – разум и воля могут бороться против агрессивного духа. Несомненно Архив оценивается как огромный ум и воля.

– Согласен. Но это не обязательно означает, что Ива поступит именно так. Когда она родилась, она уже была Архивом. У нее никогда не было надобности развивать ее собственные способности, ее собственную индивидуальность.– Я встал, качая головой, и начал беспокойно шагать по комнате. – Она сейчас беспомощна, вероятно, впервые в жизни. Одна. Напугана. – Я посмотрел на Майкла. – Ты думаешь, что эти … люди … не знают, как напугать маленькую девочку?

Его лицо исказилось и он опустил голову.

– А затем появится Падший и скажет ей, что может ей помочь. Что хочет быть ее другом. Что может заставить плохих людей прекратить причинять ей боль. – Я покачал головой и стиснул руки. – Возможно, она будет знать факты. Но эти факты не смогут ее утешить. Они не будут ощущаться как…

Я заморгал и посмотрел на Майкла. Потом на Молли. Потом я рванулся мимо них в кухню и ухватил блокнот Черити для записи покупок, который был прицеплен к холодильнику магнитом. Я нашел карандаш на верху холодильника и сел за кухонный стол, неистово сочиняя.

«Ива,

Ты не одна.

Кинкейд жив. Я в порядке. Мы придем за тобой.

Не слушай их. Держись.

Мы придем.

Ты не одна.

Гарри.»

– О, – сказала Молли, читая через мое плечо. – Это умно.

– Если это сработает, – сказал Люччио. – Она должна узнать это?

– Я не знаю, – сказал я. – Но я не знаю, что еще я могу сделать. – Я потер свой лоб. – Есть что-нибудь съедобное?

– Я приготовила жаркое, – сказала Молли.

– А съедобное что-нибудь?

Она дала мне подзатыльник, но не слишком сильно, и пошла к холодильнику.

Я сделал себе сэндвич. Я – американец. Мы можем съесть что угодно, если положить это между двумя кусками хлеба. С достаточным количеством горчицы я почти не чувствовал вкуса этого жаркого. В течение нескольких минут я был занят едой, я был достаточно голоден, чтобы в самом деле наслаждаться приобретением жизненного опыта, где Моллино жаркое терроризировало мой рычащий живот.

Зазвонил телефон.

Ответил Майкл. Он мгновение слушал и затем сказал мягко,

– Никогда не слишком поздно искать искупления. Даже для Вас.

Кто-то весело засмеялся на другом конце телефона.

– Минутку, – сказал Майкл чуть спустя. Он повернулся, держа трубку в руке, и сказал, – Гарри.

– Он, – сказал я.

Майкл кивнул.

Я пошел к телефону и взял трубку.

– Дрезден.

– Я впечатлен, Дрезден, – сказал Никодимус. – Я конечно, ожидал, что Адский Пес устроит хорошее представление, но Вы меня удивили. Ваши навыки развиваются весьма быстро. Тесса в ярости.

– Я устал, – ответил я. – Ты собираешься говорить о деле или нет?

– Ну, я не звонил бы иначе, – ответил Никодимус. – Но давайте сделаем это немного проще, а? Только Вы и я. У меня нет никакого желания втягивать преступный мир Чикаго или остальную часть Белого Совета в это небольшое уродливое дело. Безопасный проход взаимно гарантируется, конечно.

– Мы уже сделали это однажды, – сказал я.

– И несмотря на то, что Вы предали нейтралитет встречи задолго до того, как я или любой из моих людей предприняли какие-то действия, – который я беру, поскольку очень многообещающий акт на Вашей выгодной партии хочу оказать Вам доверие еще раз.

Я хохотнул.

– Да. Ты – святой.

– Иногда, – сказал Никодимус. – Иногда. Сейчас, скажем, встретимся с глазу на глаз. Поговорим. Только Вы и я.

– Чтобы вы налетели на меня всей бандой? Нет, спасибо.

– Приходи сейчас. Как Вы сказали, я действительно хочу говорить о деле. Если Вы дадите мне Ваше слово безопасного прохода, это можно провести даже на Вашей собственной территории.

– О? – спросил я. – И где конкретно?

– Это не имеет значения, лишь бы никто не заметил меня с Вами, пока Вы носите этот смешной заимствованный ансамбль.

Волосы на моей шее поднялись дыбом. Я чуть-чуть повернул голову. На окнах, выходящих на задний двор Карпентеров, были жалюзи и занавески, но ни одни их них не были полностью закрыты. Кухонные огни превращали окна в зеркала. Я ничего не мог увидеть за ними.

– Ну так что, Дрезден? – спросил Никодимус. – Вы даете мне свое слово безопасного прохода для нашего разговора? Или мне разрешить, чтобы мои люди открыли огонь по прекрасной молодой особе у раковины?

Я обернулся через плечо туда, где Молли вытирала посуду. Она наблюдала за мной уголком глаза, явно заинтересованная разговором, но пытающаяся не показать этого.

Наверное, я не смог бы предупредить кого либо прежде, чем люди Ника могли открыть огонь – и я полагал, что они у него действительно были там. Вероятно, в доме на дереве. Оттуда можно было хорошо разглядеть кухню.

– Хорошо, – сказал я, говоря так, чтобы все там могли услышать меня. – Я даю Вам свое слово безопасного прохода. В течение десяти минут.

– И надежду умереть? – усмехнулся Никодимус.

Я стиснул зубы.

– По крайней мере, мы встретимся.

Он снова засмеялся.

– Держите предмет этой беседы между Вами и мной, и не надо вмешивать никого.

Телефон разъединился.

Чуть погодя кто-то постучал в переднюю дверь.

Рычание Мыша наполнило весь дом, даже при том, что он оставался в гостиной.

– Гарри? – спросил Майкл.

Я нашел свои ботинки и cунул босые ноги в них.

– Я выхожу, чтобы говорить с ним. Следите за нами, но ничего не делайте, если он не начнет. И берегите спину. Последний раз, когда я говорил с ним, он меня просто отвлекал. – Я встал, надел плащ и подобрал свой посох. Потом встретил глаза Майкла и повторил, – Берегите свою спину.

Майкл слегка наклонил голову. Потом посмотрел мимо меня, на окна на задний двор.

– Будь осторожен.

Я вынул свой защитный браслет из кармана плаща и натянул его на запястье, вздрагивая, потому что тащить пришлось через небольшие ожоги.

– Ты знаешь меня, Майкл. Я всегда осторожен.

Я пошел к передней двери и выглянул из окна.

Огни на улице были погашены, за исключением уличного фонаря перед домом Майкла. Никодимус стоял в центре улицы. Его тень растягивалась длинная и темная в сторону от него – в сторону, противоположную той, куда она должна бы падать, учитывая положение света.

Мыш подошел ко мне и встал рядом, как пришитый.

Я положил руку на толстую шею моего пса, ища в темноте снаружи что-нибудь или кого-нибудь еще. Я ничего не видел – но это ничего не значило на самом деле. Там в темноте могло быть что угодно.

Но единственное, что на самом деле было важно, это испуганная маленькая девочка.

– Пойдем, – сказал я Мышу, и мы отправились в снег.

Глава 37

Снова шел снег. С тех пор, как дорожку перед домом Карпентеров очищали в последний раз, выпало пять или шесть дюймов снега. Мои шаги хрустели в тихом зимнем воздухе. Наверно, их было слышно за квартал отсюда.

Никодимус ждал меня, элегантно небрежный в темно-зеленой шелковой рубашке и черных брюках. Он наблюдал, как я подхожу с нейтральным выражением лица, его глаза были сужены.

Я задрожал, когда дыхание холодного ветра коснулось меня, и мои утомленные мускулы угрожали выйти из-под контроля. Черт возьми, ведь это я работал на Зимнюю Королеву. Так каким образом все остальные устроились совершенно удобно в середине снежной бури?

Я остановился в конце Майкловой дорожки и уперся посохом в землю. Никодимус тихо смотрел на меня некоторое время. Тень переместилась, чтобы замаскировать его выражение, и я не мог как следует разглядеть его лицо.

– Что это? – сказал он низким мрачным тоном.

Мыш уставился на Никодимуса, и издал рычание настолько низкое, что некоторые снежинки подпрыгивали от земли вокруг него. Мой пес обнажил свои зубы, показывая длинные белые клыки, и его шерсть поднялась дыбом.

Адские колокола. Я никогда не видел, чтобы Мыш реагировал так, кроме случаев серьезного боя.

И было похоже, что Никодимусу тоже очень не понравился Мыш.

– Ответьте на мой вопрос, Дрезден, – проворчал Никодимус. – Что это?

– Предосторожность против застревания в глубоком снегу, – сказал я. – Он обучен работать сенбернаром.

– Что, простите? – сказал Никодимус.

Я сделал вид, что закрываю одно из ушей Мыша рукой и пояснил театральным шепотом

– Только не говорите ему, что на самом деле они вовсе не носят бочонки с выпивкой на загривке. Разобьете его маленькое сердце.

Никодимус не двигался, но его тень переместилась и легла небольшим бесформенным пятном между ним и Мышом. Его лицо снова стало хорошо видно, он улыбнулся.

– Было время, когда на мое лицо было неприятно смотреть. Я могу задать Вам вопрос?

– Пожалуйста.

– Вы всегда отступаете в беззаботность, когда напуганы, Дрезден?

– Я не стал бы называть это отступлением. На мой взгляд это продвижение к хорошему настроению. А я могу задать тебе вопрос?

Он широко улыбнулся.

– О, пожалуйста.

– Каким образом у некоторых из вас, кажется, есть личные имена, а других называют только по Падшему в монете?

– Это не сложно, – сказал Никодимус. – Часть нашего ордена – активные, усердные умы, с силой достаточной, чтобы сохранить свой смысл. Другие, – он пожал плечом, изящное, высокомерное маленькое движение – не имеют собственного значения. Одноразовые сосуды, и ничего больше.

– Как Расмуссен ^[68]

[Закрыть], – пробормотал я.

Мгновение Никодимус выглядел озадаченным. Потом его глаза внезапно сузились, пристально сосредоточившись на мне. Его тень снова пошевелилась, и что-то зашумело, волнующе похожее на змеиный шепот.

– А, да, сосуд Урсиэля. Точно. – Он смотрел мимо меня на дом. – Это Ваши друзья шумят за Вашей спиной?

Конечно, черт возьми, они, хотя я понятия не имел, почему. Я старался сохранить на лице выражение игрока в покер.

– Почему именно они?

– Попытайтесь вообразить события в Аквариуме с их точки зрения. Они входят в здание с Вами, вместе с кем-то, кого они обычно не брали – но Вы настояли, чтобы Вашу группу сопровождал полицейский детектив. В результате Вы уходите на частную конференцию с только Вами, мной, и сторожевым псом Архива. Потом встает преграда, и они могут только слышать ужасную ярость конфликта. Как только появляется возможность, они мчатся туда, и видят, что мои люди тянут Вас из воды – им нужно было забрать монету из Вашего кармана, но Ваши друзья этого знать не могут. В результате Архив уведен, ее телохранитель ранен или мертв, а Вам вполне очевидно помогают мои люди.

А они так и не видели, что случилось, – продолжал Никодимус. – Подозрительному уму Вы могли бы показаться нашим сообщником.

Я сглотнул.

– Я сомневаюсь, чтобы они так поняли.

– Да? – сказал Никодимус. – Даже при том, что Вы собираетесь отдать мне монеты, которые Вы взяли в Аквариуме? Одиннадцать монет, Дрезден. Если я верну их, все, что Вы и ваши люди сделали в течение прошлых нескольких дней, будет впустую. Я стану столь силен и овладею силой Архива самостоятельно. Скорее они могут предположить, что Вы идеально расположились, чтобы предать их в критический момент – который сейчас наступает.

Я … не думал об этом так.

– Что, если он наконец поддался влиянию тени? – думают они. – Что, если он не контролирует свои собственные решения? – думают они. Предательство – более опасное оружие, чем любое волшебство, Дрезден. Я две тысячи лет практиковался в этом, и Ваши друзья, Рыцари, это знают.

Внезапно поведение Майкла начало проясняться, и жаркое в моем животе захотело вернуться. Я пытался удержать мое лицо игрока в покер, но оно не хотело удерживаться.

– Ах, – сказал Никодимус, его глаза расширились. – После всех лет необоснованных подозрений и враждебности со стороны Вашего собственного Совета, наверное, это больно. – Он усмехнулся, глядя на Мыша, а потом обратился ко мне. – Ваше маленькое сердце, должно быть, разбивается.

Мыш нажал плечом на мою ногу и жестоко рычал на Никодимуса, порываясь кинуться вперед.

Никодимус проигнорировал его, полностью концентрируясь на мне.

– Это – заманчивое предложение, – сказал он. – Обменять монеты на Архив? Подарить мне возможность при благоприятном стечении обстоятельств уйти со всеми сокровищами в хранилище? В самом деле, я с трудом могу это проигнорировать. Хорошо придумано.

– И что? – сказал я. – Где ты хочешь сделать это?

Он покачал головой.

– Я не буду этого делать, – сказал он спокойно. – Это – эндшпиль, Дрезден, даже если Вы и ваши друзья не можете это принять. Раз у меня есть Архив, остальное – просто ерунда. Потеря монет – это, конечно, плохо, но я не нуждаюсь в них. Колючий Намшиэль не сможет приносить мне никакой реальной пользы в его текущем состоянии, а я не для того работал в течение двух тысяч лет, чтобы в последнюю секунду ввязаться в азартную игру. Сделки не будет.

Я сглотнул.

– Тогда почему ты здесь?

– Чтобы дать Вам шанс пересмотреть свою позицию, – сказал Никодимус. – Я думаю, Вы и я не настолько отличны. Мы оба – существа воли. Мы оба проживаем наши жизни для идеалов, а не материальных вещей. Мы оба можем пожертвовать многим, чтобы достигнуть наших целей.

– Возможно мы просто нашли достойного противника.

Он протянул ко мне руки.

– Я могу быть союзником, намного более эффективным и опасным чем любой из тех, Вы имеете теперь. Я хочу идти на компромисс с Вами, и сделать некоторые из Ваших целей моими собственными. Я могу предоставить Вам поддержку гораздо большую, чем Ваш собственный Совет когда-либо делал для Вас. Материальная выгода такого товарищества – третьестепенный вопрос, в конечном счете, но разве Вам не понравилось бы жить в чем-то другом чем заплесневелый подвал? Разве Вы не устали приходить домой к холодному душу, дешевой пище, и пустой кровати?

– Нужно сделать много работы, и не вся она будет неприемлема для Вас. Фактически, я могу предположить, что часть ее вполне удовлетворяла бы Вашим личным понятиям того, что правильно и что нет.

К черту невозмутимость. Я усмехнулся ему в лицо.

– И какая же это?

– Ну, например, – Красная Коллегия, – сказал Никодимус. – Их много, они хорошо организованы, опасны для моих планов, чума для человечества, и эстетически противны. Они – паразиты, они неудобны в ближайшей перспективе, опасны на втором плане, и фатальны для любого плана дальнего действия. В любом случае, они должны быть уничтожены в какой-то момент. У меня нет никаких возражений насчет предоставления моей помощи Вам, и через Вас Белому Совету в их усилиях это сделать.

– Использовать Совет, как орудие в чужих руках, чтобы истребить Красную Коллегию? – спросил я.

– Как будто они не использовали Вас, как инструмент, во многих случаях.

– Совет не нуждается в моей помощи, чтобы быть связкой инструментов, – пробормотал я.

– И все же если что-то взывает к Вашему понятию правосудия, то это идея разрушения Красной Коллегии. Особенно учитывая то, что они сделали со Сьюзен Родригес ^[69]

[Закрыть]. – Он наклонил голову набок. – Может быть, возможно помочь ей, знаете ли. Если кто-либо может знать о средстве освободить ее от ее проклятия, так это – Падший.

– А почему ты не предлагаешь мне плавающие замки и мир во всем мире, Ник?

Он протянул ко мне руки.

– Я только предлагаю возможности. Вот, конкретно: у нас с Вами много общих противников. Я хочу помочь Вам бороться с ними.

– Позволь мне говорить прямо, – сказал я. – Ты говоришь мне, что хочешь, чтобы я работал с тобой, а я хочу остаться одним из хороших парней.