Текст книги "Звездный вирис (сборник)"

Автор книги: Баррингтон Бейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

II

Города на Киллиболе очень похожи на термитники, такие, как на Земле или на Луне. Внутри город так огромен, что представляет собой целый, совершенно замкнутый мир. Он весь однотонный. Там всюду серый цвет: холодный серого металла и серый потеплее – камня и бетона.

Наш город Клиттманн – типичный пример. В одних его районах бурлит жизнь, в других – мертвая тишина. Куда бы вы ни пошли, вы все время оказываетесь среди лабиринта улиц, пандусов, переулков, шатких мостиков через провалы, опор и балочных ферм. В оживленных районах все слегка вибрирует, и в воздухе всегда висит пыль.

Энергией обеспечивают ядерные реакторы, а пища происходит из протеиновых цистерн. Никому никогда не удавалось вырастить что-нибудь съедобное на совершенно безжизненном, мертвом грунте Киллибола. Благодаря долгой и сложной переработке можно разложить каменную породу Киллибола, а одну из частей использовать в производстве пищи, чтобы таким образом компенсировать потери, но основная часть материала поступает в цистерны в результате вторичной переработки канализационных стоков и кухонных отбросов.

На Киллиболе нет ничего важнее цистерн. Жизнь каждого зависит от связи с какой-нибудь цистерной. Почти во всех городах согласно букве закона право гражданина на пищу является неотъемлемым, а высшей мерой наказания является изгнание из города, за пределами которого вы обречены на голодную смерть. Но на практике может случиться так, что вы потеряете связь с цистерной, и тогда вам придется добывать себе пропитание, роясь в отбросах, оказывая случайные услуги или встав на путь преступлений. Цистерны прикреплены ко всем существующим в городе организациям. У полиции свои цистерны, а у строителей – свои, то же самое у промышленников и у городского правительства. Так что все эти люди, если вы им не понравитесь, могут отсоединить вас, и ничего вы поделать не сможете, так как закон в Клиттманне много не церемонится. Даже если вы работаете на правительство, но вас увольняют, то сразу аннулируют вашу распределительную карточку.

Таких людей в Клиттманне тысячи, и почти всех их можно найти в городском чреве – в пользующемся дурной репутацией, опасном районе, расположенном в самом низу. Полицейские наведываются туда редко, и хотя им и хотелось бы бывать там почаще, жестокая правда жизни создала что-то вроде границы между зонами влияния полиции и преступного мира.

В общем, это немного вводит вас в суть дела. Каждый город на Киллиболе изолирован, поглощен самим собой. Из-за отсутствия ионосферы дальний радиоприем невозможен, а отправляющиеся иногда торговые караваны чаще всего становятся добычей банд кочевников, так что возможностей для странствий и путешествий немного. Но следует заметить, что в таких городах, как Клиттманн, из поколения в поколение происходит все одно и то же. Нет ни развития, ни упадка. Граждане со слепым инстинктом занимаются работой и следуют своим жизненным привычкам, в точности, как те термиты, о которых я говорил. И, естественно, ни полиция, ни правительство, да и практически никто не хочет знать ни о каких переменах.

Но, думаю, ничто не продолжается вечно. Даже среди постоянства этих огромных термитников в конце концов должен был появиться человек подобный Бекмату.

Клиттманн стремится строиться вверх. Магнаты и правительственные шишки, которые строят себе шикарные апартаменты или затевают программы городского расширения, все работы производят на верхней внешней части термитника. Таков их инстинкт. Иногда их усилия заходят слишком далеко, новые наросты обрушиваются и осыпаются лавиной с внешней стороны стены, прихватывая с собой сотни рабочих. Попытки спасательных работ длятся недолго и проходят без энтузиазма; люди, смущаясь собственных ошибок, автоматически замуровывают секцию, которую постигло несчастье.

Но вообще инженеры в Клиттманне работают хорошо. По мере того как громада растет вверх, опоры и бастионы внизу делаются все шире и массивнее, чтобы выдерживать нагрузку. Некоторые части Основания – огромного района, расползшегося в самом нутре города– представляют собой нагромождения лачуг, над которыми нависают массивные железобетонные арки.

За изгибом Десятого северного бастиона скрывается Грязная улица. Названа она так потому, что постройки там выполнены из низкосортного бетона, который похож на грязь. В Клиттманне Грязная улица – это то же самое, что захолустный район хибар. Вообще-то район немного похож на первобытные деревни, которые позднее я видел на Луне. Он пыльный, дома скучены и кривы. От деревни он отличается только тем, что над ним нависает и, кажется, давит его держащий вес находящегося наверху Клиттманна бастион. Прожектора наверху дают тусклое желтоватое освещение.

Как раз в том месте, где заканчивается бастион и Грязная улица выходит на длинной в милю металлическую эстакаду, заброшенную сейчас, находится заведение, известное в округе как «У Кламера». Проходите через дверь с занавеской, и внутри – столики и игровые автоматы с играми вроде рикошета и спинбола. К тому же иногда там можно достать дурь, так что там всегда много наркош.

В то время «У Кламера» принадлежало Дараку Кламеру, мелкому жулику, который более или менее контролировал всю Грязную улицу. Когда я впервые увидел Бекмата, а было это в зале с игровыми автоматами на Грязной улице, я работал на Кламера. Можно даже сказать, что я ему принадлежал. Бек все это изменил.

О налете я узнал только тогда, когда услышал, что в главном игральном зале крики и стрельба. Я находился в задней части здания вместе с одним человеком Кламера, как вдруг из главного зала к нам вбежал, весь перепуганный, еще один его парень.

Я не стал задавать вопросов. «В машину», – сказал я. Мы выбрались через черный ход, выходивший в боковой переулок, в конце которого и стояли наши машины.

Налетчики уже поставили в переулке своего человека, чтобы он нас перехватил, но я думаю, он не ожидал, что мы появимся так скоро. Я выскочил с выстрелами. Пули, посланные в меня, попали в мягкий камень стены рядом с моей головой и обсыпали пылью, в то время как мои пули отбросили тело стрелявшего прямо к концу переулка.

– Двигаем отсюда быстрее, – сказал Херш, когда мы запрыгнули в машину. Как я помню, он был подвижным пареньком, который не любил безрассудно рисковать.

– Нет, – ответил я.

Мы выехали из переулка, и я заметил, что на другой стороне Грязной улицы стоят две машины больше нашей, которые на фоне массивного бастиона казались горбатыми жуками. В машинах сидели люди: не все налетчики ворвались в игральные залы. Я резко повернул машину, врезался во входные двери нашего заведения и перекрыл их корпусом машины. Затем я открыл дверь, и мы снова забежали в игральный зал.

Там были четыре вооруженных налетчика. Они явно считали, что уже завладели заведением. Наши посетители, те, кто еще остался жив, толпой валили к черному ходу. Отлично, подумал я, теперь через черный ход тоже не войти.

У меня был только пистолет большого калибра. У Херша был автомат, который он успел схватить, когда мы убегали – вообще-то, это был единственный автомат в банде Кламера. Херш накрыл градом пуль весь клуб, убивая без разбора и налетчиков, и клиентов. Стрельба продолжалась всего несколько секунд, но, казалось, что длится она вечность, и вокруг уже царит полная неразбериха. И вдруг я заметил, что стреляю только я один. Четверо налетчиков были мертвы. А также Херш и тот, другой парень – не могу сейчас вспомнить, как его звали. Клуб был пуст.

Я быстро выглянул из главного входа и посмотрел на улицу сквозь окна машины. Двое чужих все еще находились на своих местах. Наша машина крепко застряла во входных дверях, и я решил, что быстро ее не уберут. Так что я перевернул стол и занял такую позицию, чтобы черный ход был под прицелом.

Как раз тогда я начал подозревать, что, вероятно, сглупил. Я был загнан в угол и мог надеяться лишь на то, что явится вдруг с подмогой Кламер, а в том, что это произойдет, я, зная Кламера, очень сомневался. Мне было интересно, кто такие эти налетчики. Может, у них зуб на Кламера?

В задней части помещения шевельнулась занавеска. Я выстрелил. Грузно упало чье-то тело, оттопырив ткань. Все тихо. Такое долгое ожидание треплет нервы. Я оглянулся и посмотрел на засевшую во входной двери машину. С той стороны мне почти не грозила опасность. Я находился в стороне от линии, если станут стрелять через дверь, а для того, чтобы войти внутрь, людям потребуется пробираться сквозь машину. Я ошибался. Я все еще смотрел назад, как вдруг раздался взрыв, и часть стены обрушилась внутрь.

Я просто разинул рот. Все помещение заволокли клубы пыли. Когда пыль рассеялась, налетчики были уже внутри и держали меня под прицелом своих автоматов. И я оказался в дурацком положении.

Они посмотрели на трупы на полу, и им это явно не понравилось. Один из вошедших повернулся ко мне с крайне неприятным выражением на лице.

– Да только посмотри, что у нас тут.

Я медленно встал, пистолет висел в расслабленной руке. Этот, с мерзкой рожей, подошел ко мне, нагнулся и отобрал пистолет. Положив его к себе в карман, он отошел и, злорадно улыбаясь, многозначительно направил свой автомат мне в живот.

Как раз в этот момент вошел еще один человек, осторожно ступая по обломкам и стряхивая оседающую пыль со своих плеч. Он стал оглядываться, и все почтительно уступали ему дорогу.

Наконец взгляд его обратился ко мне, и тогда я впервые встретился лицом к лицу с Бекматом. Он был подвижным человеком, ростом чуть ниже среднего, в своих движениях аккуратный и осторожный. Одевался он так, что плечи казались квадратными, лицо его тоже было немного квадратным, а черные волосы зачесаны на сторону и плотно прилизаны. Он задумчиво смотрел на меня своими маленькими, почти черными глазами, которые, казалось, иногда как-то странно поблескивают, когда он смотрит на вас.

– Это ты вел машину? – спросил он спокойным баритоном.

Я кивнул.

– Неплохо. – Он подошел к одному из трупов и перевернул его ногой. – Очень нехорошо вышло с Хетом. Он был хорошим работником. – Он поднял брови и снова посмотрел на меня. – Ты работаешь на Кламера?

– Да.

– Больше не работаешь. Кламер мертв. Теперь Грязная улица – часть моей территории.

– Ну, ты размечтался, – бросил я.

Странно, но он не счел это оскорблением.

– Жаль, что нам пришлось испортить заведение, – сказал он. – Но оно ведь все равно многого не давало, ведь так?

– Я прикончу этого придурка, босс? – с нетерпением спросила мерзкая рожа.

– Что? Нет, мне нравится этот парень! Когда я сидел в машине и увидел, как он выскочил из-за угла, я подумал, вот, наконец, кто-то, кто соображает. Это ведь редкость. – Он ткнул в меня пальцем. – Как тебя зовут?

– Клейн.

– Но он нам стоил пятерых! – возразил другой.

– Знаю. Берем его с собой.

Не говоря больше ни слова, он направился по обломкам к выходу. Мы пошли следом, я – с дулом автомата у ребер.

Мы направились к центру Основания, вначале по старой, заброшенной эстакаде, свернув затем на более новое и оживленное шоссе.

В этой, более зажиточной, части Основания порядка было больше, чем там, откуда мы приехали. Наконец машины съехали по пандусу в гараж. Стальные шторы загудели и тихо закрылись за нами. Меня подтолкнули и вывели из машины. В другом конце гаража находились еще двери. Мы вошли в одну из них и оказались в помещении, которое при плохом освещении показалось мне спальней. У меня возникло ощущение, что я попался нехилой банде.

– Я поговорю с новичком, – сказал Бекмат. Через несколько минут, к моему огромному изумлению, я остался с ним наедине. Помещение для этой части мира было удивительно опрятным. Бекмат зажег сигарету, предложил мне и сам тоже закурил. Я понюхал сигарету с подозрением, но она была обычной, а не той, с дурью, какие курят люди, потерявшие к себе уважение.

– Хорошо, – сказал Бекмат. – Расскажи мне о себе.

Ну, я рассказал. Когда-то я был слесарем-механиком. Но поругался с одним бюрократом, когда выполнял работу лично для него, и вдруг обнаружил, что я больше не могу по своей карточке получать пищу из цистерны слесарей-механиков. Помочь мне никто не хотел, так как тот государственный чиновник имел влияние на управление этой цистерны.

Вначале я пытался выжить, выполняя частные заказы. Но узнал то, что узнали многие и до, и после меня: если начал падать – уже не остановишься. Я опускался все ниже по социальной лестнице, пока в конце концов не оказался в банде Кламера.

Бек внимательно слушал мой рассказ, глядел в пол и время от времени потягивая сигарету. Наконец он кивнул.

– Теперь будешь работать на меня, – сказал он спокойным голосом.

– А если я не люблю, чтобы за меня решали?

– У тебя нет выбора. Сегодня я потерял пятерых. Ты мне очень много должен. Он вдруг усмехнулся. – Кроме того, ты теперь на пути вверх! Смотри, у меня, как и у тебя, нет цистерны, но это меня не особо беспокоит. Хочешь услышать мою историю? Без цистерны я с пятнадцати лет, как тебе такое? Да, в Основании я оказался в пятнадцать лет.

– Как такое может случиться?

– Там наверху на большой стройке случился пожар. Сильный пожар. Обвинили моего отца. Из-за пожара был большой скандал. Отца расстреляли. Семью его, конечно, никак наказать не могли, но мы все равно продуктов по карточкам больше не получали.

– Твой отец был разработчиком проекта?

– Нет, он был рабочим.

– Почему же тогда обвинили его? – спросил я возмущенно. – Почему не обвинить того, кто включил в проект сгораемые материалы? – Запрет на использование в строительстве сгораемых материалов очень строг в Клиттманне, и нарушается он нечасто.

Бекмат пожал плечами.

– Я знаю Основание вдоль и поперек. И наверху я тоже бывал. Я знаю, как действуют все эти банды, которые хотят только разок урвать здесь; и знаю, как работают банды, которые хотят только разок урвать там. Да весь этот проклятый город только и хочет, что разок урвать.

Он задумчиво выпустил дым.

– Я видел, в чем ошибка их всех. В конце концов недавно мне удалось создать собственную банду. Я все делаю правильно. Мы развиваемся. Пока ты с нами, о пище можешь не беспокоиться. Скажи, что за помои ты ел у Кламера?

Я скривил лицо. Бекмат рассмеялся.

– Не очень вкусно? Могу себе представить. Протеин со вкусом бумаги, потерявший свежесть несколько месяцев назад. У нас ты будешь хорошо питаться. Мы уже почти взяли под контроль все нелегальные поставки в Основание. Смешно, но на черном рынке деликатесных продуктов больше, чем обычных. Конечно, это не все. Как только мы организовались, я начал забирать под себя то здесь, то там. Надо только в нужном месте и в нужное время применить силу. Мы расширяемся, все время растем. Нам уже принадлежит распределение дури в Основании.

Дурь – это вызывающий привыкание наркотик, который можно колоть в руку или – что еще опаснее – курить. Где ее выращивают, для многих до сих пор тайна. Одни говорят, что где-то есть секретная цистерна, другие – что выращивает ее некая государственная структура. И даже если Бекмат знал – где, мне тогда его спрашивать не хотелось.

Может, настроение у меня улучшилось просто от сигареты. И Бекмат стал мне чем-то нравиться. Он не был простым бандитом из Основания, это было ясно. Он уже начал как-то необычно воздействовать на меня, притягивать, очаровывать. Думаю, он – прирожденный руководитель.

– Зачем ты все это мне рассказываешь? – спросил я.

– Я же сказал, у тебя есть мозги. Я это вижу по тебе. Людей с мозгами здесь не хватает, а они мне нужны.

Он закурил вторую сигарету, затем обратил свой необычный искрящийся взгляд на меня.

– Тебе лучше быть у меня в банде, Клейн, потому что очень скоро я собираюсь все Основание превратить в империю.

III

Бекмат вскоре сдержал обещание.

Меньше чем через год он уже стал самым важным человеком в Основании. Почти все предприятия были взяты под контроль, то есть они ему платили за право существовать. Но несколько предприятий он оставил в покое. «Всегда нужно место для маневра», – говорил он обычно.

Я понял, что он имеет в виду, когда полиция начала интересоваться и послала к нам один из своих патрульных шлюпов. Обычно так не делают. Полицейские поддерживают правопорядок там, наверху, и им хватает хлопот, так что бандитское Основание они, как правило, оставляют кипятиться в собственном соку. Как и следовало ожидать, их вторжение вызвало беспорядки, и они ретировались в сильно поврежденной машине, но в чем-либо обвинить Бека не смогли. Он каким-то образом вовлек полицию в разборку с бандой Воклейта, одной из независимых, оставленных им в покое организаций.

За этот год я быстро продвинулся у Бека и стал его заместителем. Не всем из его ближайшего окружения понравился мой быстрый рост, но многие сумели сообразить, что у нас с Беком складываются особые отношения, так что они смирились с такой ситуацией. Только Грейл, та самая мерзкая рожа, которая хотела всадить в меня пулю в заведении Кламера, возненавидел меня всей душой.

Я уже заметил, что честолюбивым устремлениям Бекмата становилось тесно в пределах Основания. После полицейского рейда он велел мне разработать проект шлюпа и приступить к его постройке – шлюпа такого же, как у полиции, только больше и лучше. Бек явно думал, что однажды в будущем ему, может быть, придется встретиться с полицией на равных.

Однажды я зашел к Беку в кабинет и увидел, что он курит и думает. «Садись Клейн, – сказал он. – Нужно кое-что с тобой обсудить».

Он часто прибегал к моей помощи, чтобы отточить собственные мысли. Я взял сигарету из стоявшей на столе коробочки и закурил.

– Ты знаешь, – начал он, – гангстеры ведь не только в Основании. Наверху гангстеры тоже есть.

– Ты имеешь в виду некоторых из правительственных чиновников?

Он махнул рукой.

– И их в том числе, но не только. Там существуют личные интересы, личные империи, как и у нас тут. Только они орудуют, не проливая и капли пота. Потому что основы настоящей власти находятся наверху и принадлежат им.

– Ты понимаешь, о чем я говорю, Клейн, – прибавил он, пристально посмотрев на меня своими черными глазами. – Я говорю о цистернах.

– Естественно, если не поешь, много не наработаешь, – проговорил я негромко.

– Правильно. Думал ли ты когда-нибудь, Клейн, вот над чем. Думал ли ты когда-нибудь над тем, почему в Клиттманне ничего не изменяется? Почему мы все делаем так, как делали и многие поколения до нас?

Его вопрос озадачил меня. Я пожал плечами.

– Вообще-то не думал. А разве все может быть иначе?

– Вот именно, иначе. – Некоторое время он смотрел на дымок, спокойно поднимающийся от кончика сигареты, которую он держал. – Знаешь, прошли столетия, а может быть, и тысяча лет с тех пор, как люди пришли с Земли и поселились на Киллиболе. Когда они пришли, был период расцвета науки и техники. Эпоха великих перемен.

– Я об этом не знал. – Сказать по правде это просто не укладывалось у меня в голове.

– Мало кто об этом знает. Но как только возникли города, ворота, соединяющие с Землей, были закрыты, что-то произошло. Все окаменело, даже наука и техника. И мы оказались в том состоянии, в каком и находимся сегодня – в застое. Систематического знания больше не существует, есть лишь передаваемые из поколения в поколения навыки. У меня есть теория, объясняющая, почему так произошло. Во-первых, самая главная потребность – это потребность в пище. Цистерны – вот та цитадель, которая не подпускает людей к каким-либо изменениям, – тем более что цистерны находятся в руках меньшинства, и все остальные находятся от этого меньшинства в зависимости. Ты не можешь о чем-либо думать, если, придумав, можешь лишиться протеина. Во-вторых, то обстоятельство, что Каллибол – безжизненная планета, заставляет каждый город замыкаться в себе, и это препятствует сообщению между ними. На Земле все было иначе. Там пища была повсюду, и города постоянно сообщались друг с другом. Все, должно быть, было полно деятельности. Может быть, действительно необходимо это сообщение между городами, чтобы было развитие.

– Откуда ты все это знаешь, Бек?

– Я читал книги. – Он взял со стола старинный потрепанный том. – В Основание приходит за дурью один парень. Зовут его Тон, Торчок-Тон. Он очень странный парень. Он знает место, где можно достать все эти старые книги, и приносит их мне, а в обмен получает дурь.

Бек медленно встал и убрал книгу в шкаф.

– Разве не прекрасно, Клейн, освободить людей от рабской зависимости от цистерн?

– Это невозможно.

– Да. Но, может быть, застой был бы преодолен, если бы у цистерн не стало хозяев. Предположим, Клиттманн управляется железной властью, по-настоящему сильным правителем или диктатором, как было на Земле много тысяч лет назад, и цистерны – доступны всем. Станут государственной собственностью, как и предполагалось, когда Клиттманн был основан. Может, мы даже сможем распространить свою власть и на некоторые другие города.

– Ты об этом хотел со мной поговорить, босс? – Поскольку я едва понимал, что он говорит, мне тогда было не совсем ясно, какое это имеет отношение ко мне.

Он покосился на меня, и я почувствовал, что он во мне разочарован.

– Нет. Основание мы захватили, но на этом мы не остановимся. Те важные шишки наверху не так уж и важны без своих протеиновых цистерн. Клейн, нам нужна цистерна.

От его слов у меня все мысли из головы вылетели. Только сейчас я понял, что теоретические выкладки Бека подошли к практическому выводу. Но это был такой важный шаг, что я просто не в силах был его осознать.

– Бек… откуда нам ее взять? – изумился я.

– Вот видишь? – ответил он, поморщившись. – Ты не можешь даже представить это. Ты думаешь о себе как о человеке без цистерны, как о бандите, живущем вне закона. Но что такое закон? Это вооруженные люди – то же, что и мы. Как только у нас будет то же, что и у них, мы сможем прибрать весь этот проклятый город.

– Ну, ты размечтался.

– Кто-то же должен мечтать. Теперь послушай, ты ведь хочешь узнать, как мы это сделаем. На самом деле не так все трудно, как кажется. Шлюп готов?

– Готов. – Я действительно несколько дней назад опробовал новую машину.

– Отлично, он нам понадобится. Есть парень по имени Слепой Бисси. У него есть цистерна, всего одна, и она спрятана в одном тихом уровне, сразу над нами. Благодаря цистерне у него несколько фабрик, он окружен своими людьми, ведет коммерческую деятельность и шикарно живет.

Доводы Бека произвели на меня впечатление.

– Черт, прямо как мы!

– Правильно. Торчок-Тон знает, где цистерна. И она, кстати, совсем рядом с тем местом, где хранятся старые книги. И это еще одна причина, по которой я хочу туда отправиться. Вот что мы сделаем. Как-нибудь ночью мы поедем туда по заранее спланированному маршруту и захватим цистерну. – Произнося последние слова, он поднял брови. – Все просто.

У меня шумело в голове от дерзости этого предприятия.

– У нас ничего не выйдет!

– Почему? Если мы увидим, что не можем удержать цистерну, тогда заберем всех специалистов и привезем их сюда, и еще возьмем с собой как можно больше органического материала из цистерны. Запомни, нужны только органический материал и знание технологии. В Основании мы цистерну оборудуем заново. Я же свяжусь со Слепым Бисси и предложу поделиться.

– Это означает войну– сказал я, предчувствуя недоброе. – Нас втопчут в землю.

– Так думаешь? А кто такой Бисси без цистерны? Она ему так нужна, что за нее он отдаст мне пятьдесят процентов. Боясь за цистерну, он даже попросит полицию не вмешиваться. Я тебе говорю, в сущности, он такой же бандит, как и мы. Так что организация Бисси станет для нас первым шагом на пути к настоящему влиянию. Как только мы окажемся наверху, то сразу начнем напирать на союзы рабочих, забирать все больше цистерн, заводить связи с членами правительства и даже с полицией. Пройдет время, и уже никто не сможет нас остановить.

– У тебя уже все продумано, – признал я.

Бек улыбнулся.

– Я прочел много книг, Клейн. Некоторые из тех, кто жил много веков назад, кое-что соображали.

Шлюп, ровно урча, мчался по блестящей железной эстакаде, лишь слегка шурша на поворотах. За нами ехали три автомобиля поменьше, в которых, так же как и в большой машине, сидели бандиты.

Район был спокоен, почти мертвенно тих. Постройки по обеим сторонам широкого проспекта образовывали непрерывный фасад, уходивший вверх и смыкавшийся с крышей, которую было плохо видно из-за яркого света уличных фонарей. Бек тщательно разведал маршрут; мы знали, что в это время не будет полицейских патрулей, и рассчитывали, что все пройдет гладко.

На каждой машине наверху закрепили по большой бочке. В четыре бочки, конечно, не влезет все содержимое цистерны, но в них войдет большая его часть, а самое ценное здесь, на Киллиболе, – это органические вещества.

Вел машину Бекмат. Рядом с ним сидел Торчок-Тон, иссохший, нервный тип, который перед отправлением вколол себе в руку дурь. Люди, попавшие в зависимость от дури, перестают быть собой, когда кончается запас. Их нервная система требует наркотика.

Между водительским сидением и основным вооруженным отрядом сидели я и Рит, еще один из ближайшего окружения Бека. Рит был легкий, ловкий и подвижный. Бекмат был прав, что выбрал его. Рит всегда смотрел в оба, он один из всех помощников Бека иногда открыто критиковал решения своего босса, за что Бек его явно ценил.

– Здесь помедленнее, – сказал Тон. – Тут справа незаметный въезд.

Шлюп замедлил ход, и мы заметили арку, закрытую большим стальным листом. Хотя, как сказал Тон, въезд можно открыть только изнутри, такое препятствие надолго нас не задержит. Мы взяли с собой взрывные шашки, такие же, какие используют при вырезании сложных контуров из листового металла.

Шашки закрепили менее чем за минуту. Короткий резкий удар – кусок стали со звоном упал на землю, образовалось отверстие, в которое может пролезть человек. Тон забрался внутрь, и вскоре дверь начала подниматься, уползая вверх.

Наша колонна автомашин направилась в темноту по наклонной неровной поверхности. Тон велел нам остановиться. Мы вышли из машин и пошли пешком, освещая путь ручными фонариками.

Я горел нетерпением. Я еще никогда не видел места, где делают еду, для меня оно было окружено такой тайной, какой окружено чрево собственной матери. Неудивительно, что тем, кто заправляет цистернами, так легко удерживать эти цистерны и подчинять себе людей. Только такой человек, как Бекмат, мог преодолеть чувство благоговения и потребовать цистерну себе.

Тон открыл какую-то дверь, и мы оказались там, куда шли. Все с удивлением посмотрели в нашу сторону, когда мы ввалились с автоматами и пистолетами.

Смотреть особо было не на что. Мы попали в длинный зал, длиной футов в двадцать или тридцать. Одна стена была занята циферблатами приборов и переключателями. В дальних концах зала находились двери, ведущие к банкам культур.

Мы отвели перепуганных специалистов в дальний конец помещения. Из любопытства я открыл одну из дверей и заглянул внутрь. Освещение было тусклым, а воздух сырым, пахло мускусом. Там находился ряд коротких коридоров. И все. Сама цистерна, как мне было известно, герметично закрыта.

Я снова затворил дверь.

– Что теперь? – тихим голосом спросил я у Бека.

– Лучше и не пытаться удерживать помещение, – сказал он. – Мы сможем какое-то время его продержать, но что потом? Нам лучше торговаться, находясь на собственной территории.

Он подозвал Тона.

– Ты говорил, что сможем скачать питательную жидкость. Ты по-прежнему в этом уверен?

– Сможем, если заставим специалистов помочь.

– Они нам помогут, – сказал Бек, бросив взгляд на перепуганных специалистов. Все они были в белых халатах и белых перчатках. Раньше я никогда не видел такого наряда.

Под полом коридора находился клапан, при помощи которого из цистерны сливались органические вещества. Он блестел, явно регулярно использовался, когда сливали отходы и снова доливали питательный раствор, полученный из материалов, переработанных в соседнем помещении.

Специалисты вначале поупирались, их пришлось порядком избить, прежде чем они согласились открыть клапан. Вещество, которое полилось, было густым, вязким и пахло так сильно, что мы поперхнулись. Мы начали наполнять бочки. Несмотря на запах, все мы радовались, как дети, так как делали то, что до нас еще никто не делал.

– Ладно, – сказал Бек Тону, посмотрев, как идет работа. – Теперь отведи меня к этому старику.

Тон направился к выходу.

– Идем с нами, Клейн, – сказал мне Бек. – Я хочу, чтобы ты посмотрел.

Мы в темноте прошли немного назад вверх по пандусу. Тон отыскал коридор поменьше, который отходил под прямым углом от главного, а потом сильно закручивался спиралью. Вскоре показалась массивная дверь, по краям которой пробивался свет. Тон забарабанил по ней кулаком.

– Открывай, Хармен, – прокричал он своим писклявым голосом. – Это я – Тон.

За дверью послышалось шарканье, и она отворилась. В проеме показался старик с косматыми волосами до плеч. Он был высоким, худым, но все еще энергичным и почти не сутулился. Его лицо производило сильное впечатление с первого же взгляда: нос костлявый и крючком, уголки губ опущены, взгляд напряженный и проницательный. Но в уголках глаз веселые морщинки, да и вообще он производил впечатление доброго человека, несмотря на странный вид.

– Я привел друзей, они хотели с тобой познакомиться, – сказал Тон старику.

Хармен недовольно смотрел на нас, когда мы входили к нему в помещение.

– Я же просил никого не приводить сюда.

– Никогда не надо доверять Торчку, – сказал ему Бек, улыбнувшись.

Еще до того, как дверь открылась, я услышал какое-то слабое гудение. Теперь оно сделалось громче, но стало прерывистым. В воздухе пахло электричеством и какими-то неизвестными веществами. Помещение было большим. Свет колыхался и исходил в основном от различных приборов, которые светились нерегулярными вспышками и отбрасывали всполохи на стены и потолок.

Приборы эти занимали несколько столов. Все кругом было таинственно, невероятно. По спине у меня поползли мурашки.

– Раньше Хармен был специалистом, обслуживающим цистерну, – тихо сообщил мне Бек. – Но все время интересовался кое-чем еще. Когда он ушел на пенсию, то оборудовал здесь помещение. Оно, как видишь, идеально ему подходит. Уютно, и никто не мешает. Только Тон знал о нем. Хармену было жаль Тона, и он помогал ему доставать дурь.

– Он же алхимик, – прошептал я. – Какого черта мы здесь делаем?

Об алхимиках я уже слышал, но ни одного, естественно, не встречал. Алхимики – это что-то, чем пугают детей. Считалось, что они обладают злыми колдовскими чарами и имеют плохую привычку пить кровь у живых младенцев. Я не знал, что они существуют и на самом деле, пусть даже и втайне. В городе были изданы указы, запрещающие «проведение несанкционированных или тайных экспериментов», да и народ боялся алхимиков.