Текст книги "Звездный вирис (сборник)"

Автор книги: Баррингтон Бейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

V

Вы когда-нибудь были в реакторном цехе, когда опускают экраны? Это то же самое. Свет! Сквозь окна шлюпа лил ослепительный свет. За долю секунды я получил впечатление об очень ярких цветах, а после этого больше ничего не видел, кроме ослепительного света. Я вскрикнул от резкой боли в глазах и зажал их руками.

Все смешалось. На меня тяжело навалился Хассманн. Все кричали и сходили с ума, а Грейл и Рит все палили из пулеметов и орали во всю глотку.

Я понял, что мы приземлились на другой стороне, так как шлюп тряхануло, и он покатился вперед, вздрагивая и покачиваясь. Вскоре он остановился. Я услышал, как ругается Бек, требуя тишины.

– Броневые щитки! – кричал он. – Броневые щитки, вы, придурки!

Его пронзительный голос заставил меня действовать. Я нашел рычаг, который опускал часть броневых щитков на окнах, а затем закрыл и амбразуры. Бек, спотыкаясь, ходил по шлюпу, хватался за всех, кто ему попадался, и дергал за рычаги. Он оттащил громко протестующих Грейла и Рита от пулеметов. Постепенно все утихло. Все щитки были опущены, и мы оказались в кромешной тьме.

Бек включил внутреннее освещение. Мы сидели внутри своего стального кокона, глядели друг на друга, обливались потом и пытались снова обрести зрение.

Что там снаружи? Куда мы попали? Грейл снова вскочил и бросился к одному из «Хаккеров», но Бек оттолкнул его назад.

– Думаешь, боеприпасы у нас бесконечны?

– Мы тут сидим вслепую и ничего не делаем! – почти прокричал Грейл. – Да там может быть что угодно. Нас могут уничтожить!

– ЗАТКНИСЬ! – гаркнул Бек.

Это было типично для Грейла – от страха впадать в истерику, но в данном случае он говорил за всех нас. Мы все боялись – боялись неизвестности, того, что может находиться за бронированными бортами шлюпа. Даже Бек был далеко не спокоен.

– Ничего ведь еще не случилось, – сказал он. Бек строго посмотрел на каждого из нас по очереди. – Вы, олухи, перепугались, как трусливые девчонки.

Настала долгая пауза.

– В древности Каллибол называли Темным миром, – произнес наконец Бек. – Ведь так, Хармен? Может быть, называли из-за того, что на Земле так светло?

Хармен сидел в углу на корточках, как всегда в стороне от общих дел.

– Без сомнения, – ответил он звучным голосом. – Здесь, похоже, действительно свет так ярок, что для нас непереносим. За столетия наши глаза, видимо, адаптировались к мраку на Каллиболе.

– Значит, мы слепы, – сказал Рит.

– Нет, – Бек махнул рукой. Хармен встал и, бормоча, отправился в грузовой трюм. Он вернулся с темными очками, которые я уже видел у него на столе в мастерской.

– Яркий свет – частое побочное явление при алхимических процессах, – сказал он. – Защищают вот эти фильтры.

Он стал надевать очки на свой морщинистый лоб.

– Откройте окна и дайте взглянуть на мир наших предков, – властным тоном приказал он.

– Дай сюда, – Бек подскочил и выхватил у него очки. Он быстро надел их на собственный лоб.

– Лучше спрячьте свои глаза, ребята. Я собираюсь взглянуть, что там.

Мы послушались. Я услышал, как открылся броневой щиток. Несколько секунд длилась тишина. Но вот Бек хмыкнул.

– Подойди сюда, Клейн, – сказал он.

Я на ощупь стал пробираться вперед и наткнулся на вытянутую руку Бека. Он передал мне очки. Я надел их, натянув на голову резинку, осторожно открыл глаза и посмотрел в окно.

Вот оно. Все мои страхи, которые создало воображение, вроде того, что мы упали в печь, улетучились.

Свет был так силен, что даже грел мне кожу. Мне это ощущение показалось приятным. Передо мной расстилался мирный пейзаж. Вместо плоской серой каменистой равнины, на которую я глядел уже дней двадцать, я увидел совсем другое. Хотя мы тоже находились на равнине, но чуть дальше она уже переходила в волнистые холмы и вся была покрыта зеленым ковром какой-то массы, которую я вначале принял за некое искусственное волокно. Но я сказал себе, что не может быть, чтобы это было искусственное волокно, и обрадовался, когда вдруг понял, что это за зеленая масса.

Чуть поодаль я увидел большую группу стоящих вместе и слегка покачивающихся колоннообразных образований. Это наверняка деревья, решил я через некоторое время.

Даже сквозь очки освещение казалось неестественно ярким и придавало виду фантастичность.

Ярко-голубое небо над головой было усеяно облачками водяного пара.

Я внимательно на все это посмотрел, затем закрыл броневой щиток, снял очки и повернулся к остальным. Бек сиял.

– Бояться нечего, – сказал я. – Там ничего не движется. Мы одни.

– Как там? – нетерпеливо спросил Хассманн. – Пища там есть?

– Пища там есть, – гордо объявил Бек. – Все, как я и говорил. Органическое вещество растет под ногами.

Грейл снова начал ворчать.

– Все это прекрасно. Но как мы его будем собирать вслепую?

Бек посмотрел на Хармена.

– У тебя есть еще такие очки? Или можешь сделать такие же?

– Думаю, что смогу, – сказал алхимик. – У нас, кажется, есть необходимые материалы.

Я и Рит взялись помогать Хармену изготовить световые фильтры. Это заняло совсем немного времени. В трюме лежал лист темного, почти непрозрачного материала, из него мы нарезали полоски и вставили в оправы из пенистого пластика, приделав тесемки. Через час у нас был комплект для каждого, даже для Торчка-Тона.

Бек начал открывать щитки, и все ребята изнывали от нетерпения.

Они очень долго сидели и смотрели на пейзаж.

Наконец Бек открыл большой люк шлюпа.

– Давай, ребята, вы же не парализованные. Выйдете и походите по новому миру.

Никому из нас выходить не хотелось. В шлюпе мы чувствовали себя в большей безопасности. Бек разозлился и начал хватать нас и выталкивать за дверь. Грейл, перед тем как пойти, прихватил с собой автомат. Мы спускались на землю, нас обдувал легкий ветерок, и мы очень неловко себя чувствовали в своих новых очках. Инстинктивно ища укрытия, мы стали спиной к шлюпу и начали озираться.

– Как тут странно, – проговорил Рит.

Большое яйцо слабо виднелось вдали, так как шлюп до остановки проехал еще мили две. Чтобы увидеть яйцо, мне пришлось сильно приглядеться: его здесь было намного труднее заметить, чем на Каллиболе, и оно казалось всего лишь клочком тумана. Если не знаешь, где искать, то вообще не найдешь. Зеленый ковер под ногами напоминал губку. В небе висело солнце, и хотя оно было намного меньше большого бледного солнца Каллибола, на него даже в очках нельзя было смотреть. В небе находилось еще одно тело: огромный желтый шар, покрытый какими-то темными пятнами. Еще одна планета, находящаяся на небольшом расстоянии от Земли.

Торчок-Тон тоже все это заметил и сейчас стоял и с восторгом глядел вверх.

– Красиво, – проговорил он. – Прямо как от ДУРИ.

Никто больше, за исключением, возможно, Хармена, не имел способности эстетически оценить этот пейзаж. Для них все это – факты, факты, как улицы и опоры Клиттманна. Честно говоря, когда я постоял дольше и посмотрел на странный, живой пейзаж, я затосковал по громаде из камня и железобетона, по оседающей пыли, по кабакам и притонам и постоянному гулу отрывистой клиттманнской речи. Но я понимал, что никто из нас не расчувствуется при этих воспоминаниях. Свою трагедию мы уже пережили в тот день, когда оказались за воротами Клиттманна.

Я вздрогнул от того, что Грейл вдруг вскинул свой автомат и передернул затвор. Грейл стал стрелять и поливал очередью пустынный пейзаж, пока не кончилась обойма. Он повернулся к нам, сияя, с расслабленно отвисшей челюстью.

– Полегчало? – ехидно спросил Бек.

– Конечно. Обживаюсь. Хочу чувствовать, что могу всех здесь уложить.

Бек поморщился и обратился к остальным.

– Ну вот, ребята, получилось. Вот. Больше нет голых камней. Протеин просто ждет, чтобы его подняли. Пища.

Мы тупо посмотрели на землю. Трудно было себе представить, что зеленый ковер состоял из органических веществ. Люди с Каллибола с почтением относятся к органическим веществам, так что мы не знали, куда поставить ноги. Хассманн попробовал первый (иногда это преимущество, когда человек не обременен слишком живым воображением). Он с недоуменным видом опустился на одно колено и набрал горсть зеленой массы, которая росла длинными тоненькими полосками. Позже Хармен нашел в одной книге, что в старину на Земле ее называли словом трава. Хассманн понюхал ее, помял пальцами, затем небольшую часть робко положил в рот. Он жевал ее с минуту, во время чего лицо его становилось все более кислым, и наконец выплюнул.

– Не вкусно, босс. Идея хреновая.

Бек сам сорвал немного травы, пощупал ее и попробовал на вкус. Он вопросительно посмотрел на Хармена. Алхимик помотал головой.

– Я ничего не знаю о земной пище.

Бек с сомнением поглядел в сторону деревьев.

– Ладно, – сказал он через некоторое время, – может, ее надо еще поискать. Но еда здесь есть. Это всем известно.

Мы все были рады вернуться в шлюп. На всех членов банды вдруг нашло сомнение. Никому из нас не хотелось отходить далеко от ворот. Бек понял, что такие мысли он должен искоренить сразу.

Он повел шлюп и заговорил с нами.

– Планета Земля – велика, ребята. Нужно время, чтобы все здесь пронюхать. А пока смотрите по сторонам, но не рыпайтесь. Привыкайте к темным очкам, так как носить нам их придется долго. И не надо палить во что попало, так как это все боеприпасы, что у нас есть, а они нам, вероятно, понадобятся. Шлюп, ребята, – это наш козырь, так же, как и в Клиттманне. Так что без приказа не стрелять – слышишь, Грейл?

Грейл хмыкнул.

Но первым позабыл о его наставлении Хассманн. Не проехали мы и трех миль, как он выдал длинную паническую очередь из автомата, который все не выпускал из рук. Бек тут же остановился и сердито посмотрел на нас.

– Что я вам только что говорил? – закричал он.

Мы все посмотрели в окно. Там ничего не было.

– На нас что-то такое летело, босс, – ответил Хассманн. – Бомба или ракета. Мне пришлось стрелять! Вон оно, смотри! – Он показал на валяющийся в траве объект, который он метко сбил.

В конце концов пойти и обследовать объект решился Рит. Он принес его, чтобы мы все посмотрели: это было летающее животное. Рит показал на крылья с перьями. Из тех мест, куда попали автоматные пули, на землю капала кровь.

– Эй, смотрите, – сказал Грейл. Над нами, расправив крылья, парила еще одна такая же птица.

– Не понимаю, – недоуменно произнес Грейл. – Как она не падает?

Ни летающих животных, ни летающих машин на Каллиболе не было.

Бек, ничего не ответив, вернулся на водительское сиденье. После этого мы еще не раз видели птиц.

Мы ехали, и Бек все время рисовал карту, помечая в качестве ориентиров окружающие холмы, чтобы всегда найти дорогу назад к воротам. Шлюп подпрыгивал на кочках, грузно карабкался на холмы и спускался с них, но сутки на Земле намного длиннее, чем на Каллиболе, так что за один оборот планеты вокруг своей оси мы проделали примерно сотню миль. Ночью мы могли обходиться без темных очков, но Бек настоял на том, чтобы ехать днем, так как нам надо акклиматизироваться. Он также настоял на том, чтобы на каждой остановке все выходили из шлюпа, хотя каждый из нас предпочел бы просидеть в нашем собственном искусственном мирке.

Мы проезжали по лугам, мимо лесов, озер, рек. Мы долго спорили о том, могут ли животные быть пищей так же, как и растения. Пока что мы не нашли ничего, что хотя бы отдаленно могло считаться съедобным. Во время одой из остановок Хассманн вошел в лес и застрелил какое-то небольшое животное, после того, как услышал утверждения Хармена и Рита о том, что животная ткань содержит больше протеина, чем ткань растений. Вообще-то пища, к которой мы привыкли, всегда представляла собой бруски, отличающиеся только по вкусу и текстуре. Вот почему мы не могли сразу додуматься есть мясо.

Хассманн содрал с животного шкурку и ножовкой отпилил кусок мяса. Он сидел в тени шлюпа, и кровь текла по его рукам и капала на землю. Хассманн понюхал красный, весь пропитанный кровью кусок мяса.

У меня подступила рвота. Мы все замотали головами. Хассманн с отвращением отшвырнул подальше тушку животного и вытер руки о траву.

– Словно ешь собственную же руку!

Грейл доел свою протеиновую плитку. Пайки были урезаны: уже долгое время никто из нас не наедался досыта.

Он встал и принялся беспокойно расхаживать.

– Могу поспорить, на всей этой проклятой планете нечего жрать. Надо было остаться в Клиттманне и погибнуть в бою.

Бек с любопытством на него посмотрел.

– Никогда не видел человека так недовольного жизнью.

– Чего хорошего быть живым и расхаживать, словно свихнутый алхимик? – Он постучал по своим темным очкам. – Когда мы найдем то, за чем пришли?

– В его словах что-то есть, босс, – тихо вставил Рит. – Все это как-то нехорошо.

– Вам все это кажется как-то нехорошо, потому что вы не видите дальше собственного дула. – Голос Бека был полон сарказма. – Вы хотите, чтобы вам дали все сразу. Конечно, я не знаю, когда и что мы найдем. Но я знаю, с чем бы мы ни встретились, мы должны быть готовы с этим справиться. Если мы не найдем еды, то найдем людей. А там, где люди, там могут быть методы, как ее получать, и тогда у нас будет еда. Вы снова увидите Клиттманн: мы проломим его стены, словно это куличики, и утопим боссов в их же цистернах.

Красное лицо Грейла сделалось опасным.

– Что ты нам гонишь, Бек? – бушевал он. – Нас всего пятеро! Мы одни. Нам конец, нас уничтожили! Как мы захватим Клиттманн, Бек? Как?

– Хватит ныть, как ребенок. Заткнись.

Грейл бросился в шлюп, чтобы заняться чисткой оружия, чем занимался всегда, когда был не в Духе.

Все старались молчать. Даже Хармен загрустил.

Позже Бек послал меня и Рита на холм оглядеть местность. Из достойного внимания мы увидели только поблескивающее вдалеке озеро. Я стоял на вершине холма под открытым голубым небом и пытался избавиться от ощущения, что я голый и беззащитный (даже сейчас, когда я стою под открытым небом, я чувствую себя голым), стараясь не думать о скученном Клиттманне, где кругом техника, все искусственное и знакомое.

– Скажи мне, – произнес Рит сухим, деловым тоном, глядя вдаль, – тебе не кажется, что Бек начинает съезжать?

– Это почему?

– Ну, он говорит о возвращении в Клиттманн. О том, что мы захватим его, словно ничего не произошло. Грейл прав. Нас вышибли из игры. Слова Бека – просто бред.

Я задумчиво посмотрел на узкое, с острыми чертами лицо Рита. Его верхние зубы выдавались вперед, отчего он казался хитрым – каким он и был. У него был также быстрый ум и холодная голова. Я не понимал, почему Бек дает ему ранг ниже Грейла.

– Я хочу сказать, – спокойно продолжал Рит, – что я бы себя глупо чувствовал, если бы шел за парнем, у которого поехала голова.

– Звучит разумно, – сказал я, – но, думаю, тебе незачем волноваться. Кажется, Бек заинтересовался Землей еще задолго до того, как нас выперли. Еще тогда, когда познакомился с Харменом. Он всегда считал, что здесь мы найдем что-нибудь полезное.

Рит пожал плечами.

– Но давай признаем. Мы – бандиты. Мы здесь вне своей стихии. Бек говорит, словно мы тут найдем города, как на Каллиболе. Не найдем. Здесь все по-другому.

– У Бека есть на этот счет своя теория, – произнес я доверительным тоном. – Он полагается на то, что здесь есть цивилизация. А там, где есть цивилизация, там должны быть бандиты. Как только мы свяжемся с ними, мы узнаем, как они действуют, какие у них методы. Затем мы включимся в игру.

Как просто. Нужно быть гением, как Бек, чтобы смотреть на вещи так просто.

Рит даже фыркнул.

– А что если мы не понравимся тем другим бандитам. Если они нас прикончат?

– У Бека на это тоже свой взгляд, – сказал я с грустной улыбкой. – Надеюсь, что Бек не ошибается. Он рассчитывает на то, что мы окажемся хитрее них. На Земле жизнь намного легче, чем у нас. В Клиттманне мы с самого рождения боремся за выживание. Это закон эволюции – то, что мы лучше приспособлены к выживанию.

– Ну, может быть, – вздохнул Рит. – Для меня это слишком теоретично. Я доверяю фактам, а не теориям.

– Беку можешь доверять. Кто еще мог вытащить нас из такой передряги в Клиттманне?

– Кто еще мог втянуть нас в ту передрягу? Клейн, мне интересно, что будет, если мы не найдем пищи. Сколько продержится вместе эта банда, если мы в ближайшее время не найдем, чем заняться? Если спросить меня, то я думаю, Бек пытается наугад вытянуть из колоды карту, которой вообще там нет.

Он вздохнул и указал на простирающуюся вокруг степь.

– Не понимаю, почему мы не можем это есть.

– Может, это, как сырой протеин из цистерны, – предположил я. – Если это так, то вещество надо еще перерабатывать.

– Но для этого нужны фабрики и квалифицированные специалисты. Если и на Земле такая жизнь, то мы во всем ошиблись.

Несмотря на свою тайную клятву верности Беку, я ничего не мог придумать в его оправдание.

Мы направились вниз с холма, чтобы доложить. Хассманн, Грейл и Бек играли в карты. Торчок-Тон угрюмо сидел поодаль. На шлюпе ему приходилось несладко: никто из бандитов, кроме Бека, не снисходил до того, чтобы его замечать, а Беку некогда было с ним возиться. Сейчас он сидел и прижимал к себе свою коробку, с которой никогда не расставался. Он пытался растянуть свои дозы, но запас таял с каждым днем, и положение его было безнадежно. В последнее время судороги у Тона сделались более заметны, отчего другие стали презирать его еще больше, хотя их собственное положение в Клиттманне держалось, в том числе, и на дури.

Только Хармен относился к нему, как к человеку, но сейчас и алхимик сидел в одиночестве, по всей видимости, размышляя.

Солнце начало заходить, и все по одному стали отправляться в шлюп спать, так что в конце концов я остался с Беком один. Я рассказал ему об опасениях Рита и поведал для ровного счета и о своих опасениях. Бек как раз заканчивал сигарету. Он бросил окурок.

Бек сказал:

– Когда стреляют, то бывает, что пуля попадает в цель, а бывает, что нет. Но независимо от того, попадает она или нет, она обладает одной и той же силой. По-другому она не может. Я – как та пуля.

– Значит, с этим все ясно, – сказал я мрачно. – Мы промахнулись.

– Совсем нет. Я – пуля, на которой написано имя. Ты же знаешь старую поговорку? Рано или поздно пуля попадет в человека с этим именем. Другими словами, у меня есть цель. Тебе, может быть, ситуация кажется безнадежной. Но только не мне, и не Хармену.

– Хармену?

Бек улыбнулся.

– Тебе надо как-нибудь поговорить с Харменом, Клейн. У него интересная точка зрения. По его словам, все вокруг – это большой механизм, который должен поддерживать свою работу. А законы работы этого механизма те же самые, что и на Киллиболе, и на Земле, да и всюду во вселенной.

– Ладно, – сказал я, пожав плечами, – и что?

– Значит, если что-то работает в одном месте, то будет работать и в другом. Возьми, к примеру, рычаг: принцип рычага всюду тот же самый. Нужны груз, точка опоры и сила. Ребята, ты, Грейл, Рит и Хассманн – мой рычаг. Я – сила. Все вместе мы представляем собой механизм, рычаг, который там, в Клиттманне совершал для нас работу. Почему же он не может так же работать и здесь? Будет. Если найдем нужный метод. Нам нужен груз, чтобы перемещать, и точка опоры. И тогда у нас будет мощь.

Я помотал головой.

– Для меня это слишком абстрактно.

Я решил сменить тему.

– У тебя будут неприятности с Грейлом, Бек. Он начинает беситься.

Бек усмехнулся.

– Грейл – хороший человек. На него можно положиться. Без тебя он был бы моим первым заместителем. Тебе это кажется странным?

– Да, – признался я.

Он снова рассмеялся.

– Согласен, Рит хитрее, но у него есть индивидуалистическая черта. От него можно всегда ждать того, что он поведет себя независимо. Грейл много бесится, но слова свои всегда держит.

– Тебя не смущает то, что мы терпеть друг друга не можем?

– Не смущает. Это не дает вам обоим расслабляться, – Бека явно забавляло то, что я обижен. – Ты еще не все знаешь об искусстве руководить, Клейн.

Может, и не все. Но и о Беке я знал еще не все.

На седьмой день мы наткнулись на деревню.

VI

Ароматы. Это первое, на что я сразу обратил внимание, когда мы остановились на вершине холма, за которым лежала деревня. Через окна шлюпа до нас долетал целый букет ароматов.

У жителей Каллибола обоняние притуплено (я только потом узнал, какой резкий затхлый запах имеет Клиттманн), и мое обоняние пробуждалось постепенно. Мне запомнилось то мгновение, как момент откровения.

Склон холма террасами спускался к группе домов со странными изогнутыми крышами. Дома образовывали улицы. Ароматы, которые нес ветерок, шли от стройных деревьев и гигантских воронкообразных цветов, росших на террасах и явно посаженных искусственно.

Вверх по склону также доносилась и музыка. Она была задушевной и спокойной и заставляла думать о прекрасном. Совсем не то, что резкая, бешеная музыка Клиттманна.

Бек подозвал жестом Хармена, чтобы тот сел рядом с ним.

– Что скажешь?

Мы посмотрели на расхаживающих по деревне людей.

– Вид мирный, – сказал алхимик. – Вступим в дружественный контакт.

Бек кивнул и осторожно повел шлюп вниз с холма. Шлюп грузно проходил террасу за террасой, и дома казались все больше.

Когда мы находились примерно на пол пути, что-то просвистело сквозь окно и несколько раз срикошетило внутри. Я прокричал приказ, и тотчас все броневые щитки были опушены так, что остались лишь амбразуры. По корпусу ударил град крохотных стрел.

Рит смотрел в амбразуру.

– На краю деревни – группа парней, и стреляют в нас из каких-то ружей.

– Ладно, – тотчас произнес Бек, – давайте один из «Хаккеров». Всего несколько выстрелов.

– А это разумно? – спросил я. – Мы ведь не знаем, что еще есть у этих людей.

– Надо показать им, что мы тоже можем драться, – твердо произнес Бек. – Рит, к «Хаккеру».

Рит исполнил приказ. Снаряды упали на стрелков и – коротким дождем – на деревню. От взрывов снарядов дома рушились, поднимая облака пыли, и все жители стали разбегаться и прятаться.

Моторы взвыли, и мы помчались вниз, разметая колесами насаждения на террасах. Шлюп съехал с холма и бронированным носом протаранил дом, так что тот рухнул прямо на нас. Шлюп выбрался из-под руин и въехал на другую кучу обломков. Мы оказались на широкой улице, которая проходила через всю деревню.

Мы медленно поползли по ней, словно большой черный слизняк.

– Что теперь? – спросил я. Все мы держали пальцы на спусковых крючках, но никого не было видно.

– А теперь их очередь, – объявил Бек. – Дайте автоматную очередь в воздух. Чтобы поняли.

Здесь среди домов автоматы трещали просто оглушительно. После первой короткой очереди Бек приказал нам отставить стрельбу, и мы стали ждать в мертвой тишине.

Жители деревни только через час начали что-то делать. В конце улицы показались две фигуры и неуверенно пошли в нашу сторону.

– Вот сейчас мы и узнаем, кто из нас тут главный, – проговорил Бек. – Клейн, идем со мной. Остальные, прикрывайте нас, и хорошенько.

Мы открыли люк, огляделись, вылезли и отправились к уже подошедшим тем двум деревенским жителям. Руку я держал на рукояти пистолета. Те, кто начинает стрелять, не разобравшись, мне никогда не нравились.

Жители Земли были человеческими существами, но явно не такими, как мы. Кожа у них была зеленой, точнее, имела приятный бледно-зеленый оттенок. А глаза у них ярко-красные.

Они были немного выше нас, но зато стройнее. Мускулатура у них была тоже немного другой. Лица с тонкими, менее выделяющимися чертами были менее дряблыми и имели более мягкие изгибы, чем наши. Эти люди производили впечатление хрупких и ранимых.

Их пестрая свободного покроя одежда имела яркие цвета и развевалась при ходьбе. Они посмотрели на шлюп, потом на нас и заговорили плавным тоном.

– Красивый язык, да, Клейн? – уголком рта проговорил Бек. – Жаль, что ничего не понятно. – Он помотал перед ними головой.

Местные жители внимательно послушали его слова и нахмурились. Один из них показал на Бека, затем на большую желтую планету в небе. На лице читался вопрос.

– Ну, ничего себе? – удивленно сказал Бек. – Они думают, что мы с той большой планеты. Он снова помотал головой.

Земляне были в замешательстве. Но Бек был доволен.

– У нас, кажется, преимущество, – сказал он. – Давай-ка устроимся здесь и узнаем, что тут происходит. Один из этих домов вполне подойдет. Не знаю как тебе, а мне в шлюпе уже надоело.

Бек выбрал дом и жестами дал понять жильцам, что хочет занять его. Они на удивление быстро согласились. Двери открылись, и из дома вышли несколько зеленых людей, каждый из которых глядел на нас, вытаращив глаза.

Среди жильцов были и дети. Меня особо не волновало то, что мы могли убить кого-то из этих зеленых детей. У меня кружилась голова оттого, что мы выиграли первый раунд и могли брать, что угодно.

Не стоит и говорить, что в первую очередь мы хотели земной протеин.

Рит подогнал шлюп так, чтобы он прикрывал дверь занятого нами дома. Мы осмотрели дом внутри. Одного местного жителя Бек оставил (оказалось, что это вождь), а остальных отослал с приказом – если только они его правильно поняли – принести пищу.

Должен признать, что в доме было очень неплохо. Эти люди со вкусом выбирали узоры и цвета.

Дом имел пять комнат, две из них на втором этаже; стены выложены из разноцветного, пастельных тонов кирпича и задрапированы шторами. Некоторые стены были обиты бархатом.

Окна выходили в сад, раскинувшийся с задней стороны дома. Мы закрыли окна шторами, чтобы нам можно было снять очки. Перед дверью мы тоже повесили множество штор, чтобы, входя и выходя, не впускать слишком много света. Пока мы ждали, когда принесут пищу, я рассматривал мебель, украшенную ручной резьбой и сделанную из какого-то приятного на ощупь темно-коричневого вещества. Роскошь, какую я раньше не мог даже себе представить. С непривычки сразу было даже и не сообразить, что это ведь и есть роскошь. Я уверен, что ни Грейл, ни Хассманн, ни Бек на нее даже не обратили внимания. Мне даже стало интересно, есть ли в Клиттманне такая обстановка у магнатов и членов совета, но долго об этом я думать не стал. Мои товарищи, как и я, с рождения приучены воспринимать только серые свинцовые тона.

– Кто-то идет, – предупредил Грейл.

Шторы зашевелились. Я вынул пистолет. Хотя все должно быть нормально, но снаружи на посту в шлюпе оставался Рит.

В затемненную комнату вошли три женщины и робко остановились.

Я сразу понял, что это женщины. Их тела имели выступы там, где положено. Да и лица их имели еще более ранимый вид, чем у мужчин, и были, как обычно у женщин, более оживленны, мягче и полнее.

Женщины держали в руках миски. Вождь сказал что-то женщинам и указал им на стол. Они поставили для каждого из нас по миске. Вождь удалил женщин, сел, показал нам наши места и принялся есть.

От идущих от мисок запахов я чуть не потерял сознание. Я никогда раньше не чувствовал такого запаха: на Каллиболе пища никакого особого запаха не имеет. Эти запахи были так насыщенны, так густы, так сильны, что, казалось, сквозь ноздри проникают в самую душу.

Мы сели перед мисками.

– Эй, – прошептал Рит. – А что если они нас отравят? Вы же знаете, как это просто – изготовить отравленный протеин.

– Не бойся, – ответил алхимик, держа миску в руках. – С природными тканями так не сделать. – Он втянул носом аромат. – Вот это настоящая алхимия!

– Во всяком случае, он это ест, – заметил я, глядя на землянина.

Мы посмотрели на него, чтобы уяснить, что нам делать. Пища была горячей и состояла из кусочков протеина, плавающих в густой жидкости. Рядом были дополнительно положены плоские куски какого-то пористого вещества, по текстуре немного напоминающего привычные для нас протеиновые бруски. Землянин вылавливал из миски твердые куски руками, а в жидкость макал пористые куски.

Мы начали есть так же, и через несколько секунд были уже совершенно поглощены этим занятием. Местные жители могли бы прийти и поубивать нас всех прямо здесь, и мы бы не заметили. Ароматы, хотя и странные, были так густы, насыщение пищей так приятно, что я решил, что это занятие самое лучшее, какое я только пробовал. Лучше даже занятия сексом. Тот первый обед на Земле я буду помнить всю свою жизнь.

Позднее я узнал, что я был прав. Почти всю земную еду действительно надо приготовлять. Но способ приготовления довольно прост. Еда, которую мы ели, состояла из растительного и животного вещества нагретого в воде с различными вкусовыми добавками, отчего в веществе происходили химические процессы, и его консистенция менялась. До этого сами бы мы никогда не додумались.

Закончив есть, Бек отвалился назад и похлопал себя по животу.

– Мы, если захотим, хоть сейчас можем вернуться на Каллибол, – сказал он, улыбаясь. – У нас уже есть, на чем делать новое дело. За такую еду люди мать родную продадут.

Мы довольно долго прожили в деревне. Называлась она Хеша. Жизнь в ней была легкой и приятной. В конце концов, когда мы привыкли к своему окружению, нам даже начали нравиться их женщины.

Бек, как всегда энергично, начал утверждаться в деревне. Наш штаб он превратил в маленькую крепость, сняв со шлюпа пару пулеметов и поставив их сзади и спереди дома. Затем он поставил шлюп на холм, откуда прекрасно просматривалась деревня. Оттуда была видна вся округа. Я бы с удовольствием и не заходил в шлюп, стало казаться, что там нестерпимо душно, но Бек составил расписание дежурств, согласно которому я и Рит сменяли Грейла и Хассманна, два дня проводя на дежурстве, а два – внизу в деревне. Это было не так уж плохо.

Бек тем временем пытался все разузнать. Он заставил всех нас изучать местный язык, даже Грейла, который вначале вспылил:

– Пусть эти придурки учат клиттманнский!

Через несколько месяцев мы уже могли кое-как общаться. Бек и Хармен в этом языке стали просто специалистами.

Зеленые люди называли свою страну Реатт. Деревня Хеша лежала довольно далеко от основных населенных территорий, и со временем стало ясно, что никто не собирается прийти и освободить их от оккупации. Жителям, конечно, не очень нравилось наше присутствие, но они не так уж и сильно возражали против него, как можно было бы ожидать, потому что гораздо сильнее боялись другого врага, с которым нас вначале спутали. На Реатт совершали набеги с Мерамы, той планеты в небе. Хармен знал ее под другими именами: Луна, Мун и Селена. Она вращалась вокруг Земли на расстоянии примерно в восемьдесят тысяч миль, и народ, который там жил, обладал космическими кораблями, которые легко преодолевали это расстояние. Согласно книгам Хармена, Луна должна была быть намного дальше – на расстоянии более четверти миллиона миль. Она явно приблизилась к Земле, либо сама, либо ее кто-то приблизил. Мне стало интересно, как это путешествуют между мирами по космосу. Я когда-то слышал малопонятные рассказы о том, что во времена переселения на Каллибол на Земле также существовало сообщение с другими мирами при помощи огромных ракет, но на Каллиболе никто особо не интересовался космическими путешествиями. Уже хотя бы потому, что у нашего солнца других планет нет, кроме Каллибола, так что летать просто некуда. Жители Хеши с ужасом ждали того дня, когда к ним спустятся мерамиты. Мерамиты, как сообщили нам земляне, это жестокий холодный народ, не имеющий чувства прекрасного. Бекмат же, наоборот, обрадовался, когда услышал о вторжении.