Текст книги "Китайская шкатулка"
Автор книги: Барбара Вуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)
Моя мать закончила свое удивительное повествование, когда мы уже подошли к нашему дому на Малай-стрит. Нас ждал мужчина, которого я сразу узнала: он работал в миссии. Этот человек принес пакет от преподобного Петерсона. В нем оказались бумаги, позволяющие мне уехать в Америку, официально заверенные консулом США в Сингапуре. У меня даже было подлинное свидетельство о рождении, где говорилось, что мой отец – американский гражданин. Преподобный Петерсон объяснил моей матери, что в Америке существует закон, согласно которому дети американских граждан, вне зависимости от места рождения, тоже считаются гражданами Соединенных Штатов. Я удивилась, увидев свидетельство о браке между Мей-лин и Ричардом, и моя мать пояснила:
– Мы с твоим отцом были женаты в наших сердцах, Гармония. Преподобный Петерсон – добрый человек, и он понимает тяжелое положение женщин. С этими документами, на которые я потратила столько трудов и столько денег, ворота Золотой Горы откроются для тебя.
Золотая Гора… Так называли землю на восточном берегу океана.
Но когда моя мать стала читать бумаги, она внезапно заплакала.
– Ай-я! Они ошиблись! Они перепутали год твоего рождения!
Я взглянула на документы и увидела, что она права: везде значилось, что я родилась в 1906 году, а не в 1908-м.
– Ты Дракон, а они сделали тебя Тигром! Это плохой знак! Ты пойдешь не по той дороге, станешь ошибаться… Драконы всегда счастливы и удачливы, они находят хорошего мужа, а Тиграм не хватает осторожности, они нетерпеливы и никогда не выходят замуж. – Она печально покачала головой. – Но этому теперь не поможешь. Слишком поздно оформлять новые документы. Теперь ты на два года старше. Ты должна запомнить это на всю оставшуюся жизнь.
Вот так, по странной прихоти судьбы, мне пришлось стать на два года старше.
– Принеси мне богиню, Гармония, – попросила мать, когда последние лучи солнца ушли из нашего окна, а по улице поплыл аромат жаровен, напоминая нам, что мы голодны.
Я принесла статуэтку богини и нож, чтобы разрезать папайю, подаренную нам матерью покойных близнецов. Когда я была совсем маленькой, мать научила меня, как разговаривать с Гуань-инь, богиней милосердия, и как разжигать благовонные палочки, чтобы их дым донес наши молитвы до небес. Но в этот вечер мы не стали молиться Гуань-инь. Вместо этого, когда я сняла изваяние с алтаря, где оно стояло с тех пор, как я себя помню, моя мать взяла фарфоровое изображение богини у меня из рук.
– А теперь я открою тебе секрет, – сказала она, и я подумала, что моя мать раздает секреты, как преподобный Петерсон сладости. – Богиня всегда защищала нас, Гармония. Когда твой отец уехал, он оставил меня без денег – у меня было только его кольцо. Я не могла вернуться в дом твоего дедушки. Что мне оставалось делать? Но через неделю после отъезда твоего отца в маленькую комнату в доме мадам Ва пришел гость. Он был из Лондонского банка, что на Орчард-роуд. Он попросил меня назвать себя и, когда я это сделала, протянул мне конверт, в нем оказалось два письма. Первое было запечатано. В нем находилась записка от твоего отца, написанная прямо в банке. Он писал, что открыл на мое имя банковский счет, но сделал это тайно, по причинам, которые объяснит мне, когда вернется. Еще он писал, что я могу делать с этими деньгами все, что мне захочется. Второе письмо было от управляющего банком, сообщавшего мне номер счета и сумму вклада. Там было очень много денег…
В тот же день я отправилась в банк; тебе, лежащей в моем чреве, было всего шесть недель. Я взяла все эти бумаги и обменяла их на деньги, которые не горят. Смотри!
Она перевернула статую и показала мне отверстие в ее основании, залепленное воском.
– Открой, – велела мне мать.
Я послушалась – и мне на руки хлынул водопад зеленых камней.
– Это изумруды, – пояснила мать. – Самой чистой воды.
Так я узнала, что мы с мамой на самом деле богаты и могли бы отлично жить все эти годы.
– Я не трогала эти камни, потому что они – твое наследство, – сказала мне мать-. – Возьми их, поезжай в Америку и найди своего отца.
Я могла только смотреть на изумительные камни и поражаться мудрости моей матери. Хотя за все эти годы нашу комнатку неоднократно грабили, никому и в голову не пришло взять скромную фарфоровую статуэтку богини Гуань-инь.
Глава 14
20.00, Палм-Спрингс, Калифорния
«Надеюсь, ты принимаешь меня всерьез, Шарлотта? Ты готовишь заявление для прессы или попусту теряешь время на мои поиски? Если так, советую тебе сразу сдаться: ты никогда меня не найдешь. Назначай время для пресс-конференции, иначе мне придется снова продемонстрировать тебе мои способности».
Шарлотта нажала клавишу, и письмо с угрозами исчезло. Она взглянула на часы. Где же Джонатан?
Подойдя к системе управления видеокамерами на территории, Шарлотта нажала несколько кнопок, чтобы увидеть разные точки. Офисы и холлы, дорожки на территории, парковка, лаборатории, цеха по производству и погрузке… Вот появилось изображение нервничающего Адриана Барклея – он мерил шагами кабинет, прижав к ушам два сотовых телефона. В кабинет к Марго вошла массажистка с объемистой сумкой и складным столом для массажа. В погрузочном помещении Десмонд указывал на что-то Валериусу Найту. Эти двое провели там последние полчаса, и Шарлотта гадала, что же вызвало такой пристальный интерес агента Найта. К сожалению, Джонатан не установил там подслушивающего устройства.
Взглянув на вход в музей, Шарлотта задумалась. Что могло задержать Джонатана? Он ушел около получаса назад, чтобы установить монитор на щит линий связи, и давно уже должен был вернуться!
С каждой минутой она тревожилась все больше. У нее из головы не выходила дверь гаража. Неужели кто-то на гамом деле специально испортил механизм? Может ли агент Найт быть на сто процентов уверен в том, что это не простая случайность? Но если это было сделано намеренно, неизвестный в любой момент может повторить свою попытку, а она даже представить не может, когда и где он нанесет следующий удар.
Шарлотта нажала еще одну кнопку, и камера показала боковой вход в главное здание. Какая-то фигура вынырнула из дождя и поспешила в укрытие. Мистер Сунг! Интересно, куда это он так торопится? И выглядит расстроенным… Очень на него не похоже.
Шарлотта снова взглянула на вход в музей. Она все ждала удобного момента, когда все будут заняты и она сможет показать Джонатану лаборатории и производственные цеха. Только бы он поскорее пришел…
Шарлотта посмотрела на компьютеры, которые словно диковинные животные разлеглись на столе ее бабушки. На одном из них шел поиск в базе данных. Джонатан объяснил, что создал собственную программу, «Искусственный интеллект», которая изучает все самостоятельно. Но достаточно ли быстро она работает?
Шарлотте едва удавалось сдерживать дрожь. Почему Джонатан так уверен, что поймает этого маньяка? Может быть, им следует рассказать Найту о посланиях по электронной почте? Нет, Джонатан прав. Лучше провести свое секретное расследование. Насколько ей известно, бригада следователей из управления не слишком продвинулась вперед. И если тот, кто попытался убить ее при помощи двери гаража, повторит попытку, вряд ли федеральные агенты ему помешают. Во всяком случае, Шарлотта в этом сомневалась.
Внезапно дверь распахнулась, на пороге появился Джонатан и, стряхивая с себя капли дождя, объявил:
– Все сделано! Как только кто-то выйдет в Интернет, мы об этом узнаем. Есть ли новости от нашего безымянного приятеля?
Шарлотта заметила, что от влажного воздуха у Джонатана закудрявились волосы, и сразу вспомнила, каковы они на ощупь. Когда-то давно она ласкала пальцами его кудри… Но теперь эта привилегия принадлежит другой женщине.
– Недавно пришло сообщение, но я его выключила: не могла смотреть на этот текст на экране. Джонатан, сейчас самое время пойти в лаборатории.
– Хорошо, – согласился он, быстро собрал свои инструменты, застегнул черную сумку и повесил ее на плечо. – Только помни, что нам следует быть чрезвычайно осторожными. На твоей фабрике ведется федеральное расследование, и, если нас обнаружат, могут обвинить в чем угодно – от создания помех правосудию до подтасовки улик.
Шарлотта хотела было сказать, что это предупреждение излишне, но промолчала. Ее уже однажды арестовывали, и ей не хотелось рисковать снова. Она перенесла все – запах переполненной людьми камеры, равнодушие полиции, унижение личного досмотра. И потом еще наручники… Она никогда не забудет ощущение холодного металла на запястьях. Словно она бессловесное животное, которое ведут на убой! Офицер, арестовавший ее, даже не позволил ей смыть кровь с рук. Он казался сердитым, ему как будто хотелось, чтобы у нее на руках остались следы ее ужасного деяния. Шарлотта пыталась что-то объяснить, но он не стал слушать. Ее никто не слушал – кроме Наоми. Среди всех участников кошмара в Чок-Хилле только пухленькая Наоми Моргенштерн, у которой в доме жили кот Ромео и кошка Джульетта и которая регулярно общалась с умершими, – только она поняла, почему Шарлотта сделала то, что сделала.
Глава 15
Они уже подходили к выходу из музея, когда издалека донесся приглушенный раскат грома, и мгновение спустя здание содрогнулось. Джонатан чуть приоткрыл дверь. На улице стояла кромешная тьма, прорезаемая только фонарями вдоль дорожек. И снова прогремел гром – теперь ближе и слышнее. Джонатан обернулся и спросил:
– У этого компьютера есть запасной блок питания?
– Такими блоками снабжено все наше оборудование. Кажется, они рассчитаны часа на два.
– Немного, если отключат электричество… Ну, ты готова?
Они нырнули в ливень и пошли по дорожке, оглядываясь по сторонам, не гуляет ли под дождем кто-нибудь еще. Но лужайки и тропинки оставались безлюдными. Дождь пошел сильнее, и вода громко шумела в невидимых трубах; кое-где появились лужи.
– Сюда, – показала Шарлотта, ведя Джонатана к входу в основное здание. Им пришлось нагнуться, чтобы пройти под желтой полицейской лентой, загораживающей дверь.
Они прошли по пустынному коридору и, подойдя к холлу перед главной лабораторией, облачились в белые одноразовые халаты, бумажные белые бахилы и прикрыли шапочками волосы.
– Держи это наготове, на всякий случай, – велела Шарлотта и протянула своему спутнику хирургическую маску. – Если кто-то вдруг появится, ты сможешь прикрыть лицо.
Она первой вошла в стеклянные двери с надписью «Только для персонала, имеющего допуск», и на мгновение остановилась, прислушиваясь. Лаборатория казалась вымершей. Шарлотта прошла дальше, Джонатан проследовал за ней. Они шли мимо хромированных рабочих столов, холодильников, инкубаторов, стерилизаторов.
– Очень впечатляет, – заметил Джонатан, оглядывая спектрометры, осциллографы, электронные микроскопы и другую сложную аппаратуру. – Совсем не так, как в былые времена при твоей бабушке. Тогда здесь за деревянными столами сидели китаянки и вручную сортировали корни и ягоды.
Он задержался у стола со множеством пробирок, чашек Петри, каких-то колб и показал на пластиковый пакетик с темно-зелеными листьями.
– Или мне следует взять свои слова назад?
– Это наше последнее достижение, – пояснила Шарлотта, поглядывая по сторонам, чтобы их не застигли врасплох. – Зверобой. Много лет «Гармония» предлагала препараты, содержащие эту траву, но они предназначались только для наружного применения при порезах и ожогах. Однако оказалось, что это растение содержит также мощный антидепрессант. Когда я прочитала в «Британской медицинской газете», что фармацевтические компании проводят исследования по использованию этой травы при депрессиях, я поняла: для нашего немедикаментозного продукта открывается обширный рынок. Так что в последний год мы начали выпускать новый фитопрепарат – зверобой для внутреннего употребления при тревожном состоянии, напряжении и бессоннице.
– Ну и как? Успешно?
– Представь себе – да. Наш препарат пользовался огромным спросом, большим, чем мы ожидали. Заказы поступали быстрее, чем мы могли их выполнить. Нам пришлось работать днем и ночью, чтобы удовлетворить спрос.
– Вам повезло, – спокойно заметил Джонатан.
– Во многом мы обязаны успехом Десу, – добавила Шарлотта. – Он организовал блестящую рекламную кампанию.
– Держу пари, что от этого он чертовски зазнался и стал уже совсем несносным. Знаешь, он ничуть не изменился. Я следил за твоим драгоценным кузеном по монитору.
– Десмонд не может ничего с собой поделать, такой уж он есть, – заметила Шарлотта и вдруг замерла, услышав шум. – Ш-ш-ш! Что там такое?
Джонатан прислушался.
– Это всего лишь гром. – Он посмотрел на ее руку, лежащую на его рукаве, почувствовал легкое давление ее пальцев сквозь бумажный одноразовый халат и усмехнулся. – После стольких лет ты все еще защищаешь бедного старину Десмонда?
Шарлотта не ответила.
Они пошли дальше, пока не оказались перед комнатой со стеклянными стенами и множеством предупреждающих надписей на дверях.
– Что здесь такое? – поинтересовался Джонатан.
– Это комната с контролируемой атмосферой. Зона сверхвысокой безопасности.
– Доступ ограничен?
– Очень ограничен. Кроме специальных удостоверений личности для входа, кодового замка, мы установили еще и систему биометрической идентификации.
Джонатан нагнулся поближе и стал рассматривать панель.
– Инфракрасная идентификация лица? Что ж, твоя служба безопасности и тут отлично поработала. Это здесь создавали ГБ4204?
– И другие препараты, которые находятся на различных стадиях разработки.
Джонатан задумчиво покачал головой.
– Представляю себе, какую кучу денег вы во все это вложили…
Шарлотта пожала плечами.
– Мы пригласили частных инвесторов.
Джонатан с удивлением обернулся к ней:
– Значит, сюда вложены не только деньги «Гармонии»?
– Нам нужны были средства.
– И кто же занимался их сбором?
– Адриан.
Джонатан нахмурился.
– Следовательно, он поставил на карту больше, чем я предполагал.
Шарлотта изумленно взглянула на него.
– Ты что же, подозревал Барклеев?
– Чарли, я относился к этим людям с подозрением с того самого дня, когда Адриан без стука ворвался в дом твоей бабушки и потребовал объяснений, как так получилось, что неработающим служащим по-прежнему платят деньги.
– Я помню этот день. Адриан хотел сократить численность сотрудников на фабрике, а бабушка не желала никого увольнять. Ведь некоторые проработали с ней тридцать лет… Подожди! Ты слышал?
Они оба затаили дыхание и услышали шаги в коридоре.
– Сюда! – приказала Шарлотта. – Быстрее! – Она провела Джонатана к металлической двери с надписью «Вход воспрещен» и открыла задвижку. – Отсюда мы попадем в цех.
– Я никак не мог понять, – продолжал Джонатан, пока они шли по слабо освещенному коридору, – почему Адриан вот так вломился к ней, словно дом принадлежал ему. Он чуть не сшиб меня по дороге… Но тогда мне было всего тринадцать.
– Не обижайся, со своим сыном он обращался точно так же.
– Да, и превратил несчастного ублюдка в собственное подобие.
Джонатан подумал, что двадцать лет ничуть не изменили высокомерия Десмонда. Казалось, он не расстается с ним так же, как со своей черной кожаной курткой и солнечными очками. Создавалось впечатление, что он постоянно пытается подражать своему приемному отцу, но у него не получается. Впрочем, ничего удивительного: ведь ДНК Десмонда оставалась тайной для него самого. Джонатану всегда казалось, что кузен Шарлотты создан искусственно, словно Франкенштейн. В результате получилось этакое смешение кусочков и фрагментов, почерпнутых из иллюстрированных журналов и фильмов.
Джонатан не стал делиться своими соображениями с Шарлоттой: он подозревал, что та бросится на защиту кузена. А между тем ему отчаянно хотелось спросить: «Десмонд по-прежнему влюблен в тебя? Вы стали наконец любовниками?» Ведь ни для кого не было секретом, что Десмонд на самом деле вовсе не двоюродный брат Шарлотты. Джонатан часто думал, не потому ли Адриан так относится к Десмонду, что сам не смог стать отцом и страдает от этого.
Они подошли к следующей двери, и Шарлотта остановилась, прислушиваясь.
– Сюда мы пускаем посетителей, – негромко пояснила она и заглянула в дверь. – Идем, путь свободен.
Помещение для посетителей представляло собой выставку продукции компании «Гармония биотех». В стеклянных витринах помещались бутылочки, коробочки, эликсиры, тоники, настойки, таблетки.
– Я помню те времена, когда тебя все это смущало, – заметил Джонатан.
– Меня это не столько смущало, сколько казалось бесполезным и старомодным, – возразила Шарлотта. – Господи боже, какой же я была тогда высокомерной. Я помню, как однажды вернулась домой из летнего лагеря. Мне было одиннадцать, и у меня начался цистит. Врач в лагере прописал мне антибиотики, а бабушка начала вливать в меня горький чай, чтобы восстановить мое ци. Она сказала, что я страдаю от застоя во внутренностях, который спускается вниз, как влажная жара. Я возразила ей, что, по мнению врача, это бактерии. А она мне ответила: «Может быть и так, Шарлотта, но что-то разладилось в балансе твоего организма и позволило этим бактериям вырасти».
Джонатан нежно улыбнулся.
– А знаешь, что я думаю? Что ты и сама веришь во все это!
– Разумеется, верю. Пять тысячелетий китайцы живут дольше всех. Это же что-то доказывает! Моя бабушка сама была лучшим доказательством. Она не умерла бы в девяносто лет, если бы не несчастный случай. До самого конца она выглядела на двадцать лет моложе и по-прежнему каждый день приезжала на фабрику. Она помнила имена большинства рабочих и всегда была в курсе того, что происходит в компании. Вот почему система наблюдения, которую я установила, так и стояла без дела.
– А я ведь так и не знаю, как умерла твоя бабушка, – заметил Джонатан. – Я читал ее некролог, но там не сообщали деталей.
– Произошел несчастный случай. Она была на Карибах, искала редкую африканскую траву, которую предположительно завезли туда рабы. По слухам, эта трава обладает мощными лечебными свойствами.
– И что же случилось?
– Она плыла к одному из островов – и лодка перевернулась. Мистер Сунг был с ней. Именно он привез ее тело домой. – Шарлотта отвела взгляд. – На ее похороны собрались сотни людей…
«Значит, было очень много цветов, – подумал Джонатан. – Сотни венков, цветочных композиций… И очень много соболезнований. Получила ли все-таки Шарлотта мою открытку? Если да, то почему не ответила?»
– Ты знал, что бабушка оставила все свои акции компании мне? Все ожидали, что она разделит их поровну, не отдавая никому контрольного пакета. Но она все завещала мне.
– И как прореагировали остальные?
– Адриана чуть не хватил удар – прямо в кабинете мистера Сунга. А Марго… Она наградила меня таким взглядом, что, наверное, черти в аду замерзли. – Они подошли к следующей двери, и Шарлотта опустила свою карточку в щель. – Здесь мы проверяем различные параметры продукции, используя систему контроля на базе микропроцессоров. До установления этой системы мы все контролировали вручную, так что не была исключена возможность ошибки. Здесь никого не должно быть: агент Найт всех выгнал и опечатал помещение до того, как я смогла сюда попасть.
Но их ждал удар. В комнате находился человек. Джонатан немедленно натянул на лицо хирургическую маску.
Мистер Сунг резко повернулся, удивленный.
– Шарлотта?! – Он засуетился, но потом словно кто-то щелкнул выключателем, и адвокат обрел свое обычное спокойствие. – Мне потребовалось получить кое-какую информацию, а этот федеральный агент, мистер Найт, все вертелся у дверей моего кабинета. У меня создалось впечатление, что он хочет прочесть то, что у меня на экране.
Шарлотта посмотрела на стол.
– Вы получили то, что вам требовалось?
– Да, Шарлотта, – негромко ответил старик и внимательно посмотрел на ее спутника в маске. – Я получил.
– А я проверяю безопасность, – пояснила женщина. – Меня беспокоила закрытая лаборатория.
– Да, она должна быть надежно защищена, – согласился мистер Сунг. Затем легко поклонился и двинулся к дверям.
– Мистер Сунг, – окликнула его Шарлотта.
– Да?
– Зачем вы отдали мне ту шкатулку-головоломку?
– Она принадлежала твоей матери. Теперь она твоя.
– Но…
Однако адвокат уже ушел.
Как только за ним закрылась дверь, Шарлотта повернулась к Джонатану:
– Он сказал мне неправду: Валериус Найт не стоял возле его кабинета. Когда я увидела, как мистер Сунг выходит из здания, агент разговаривал с Десмондом в погрузочном помещении! Ничего не понимаю…
Она посмотрела на закрытую дверь и вдруг вспомнила письмо, которое висело на стене в кабинете адвоката под стеклом в рамке. На нем стояла дата – 1918 год. Оно было адресовано отцу мистера Сунга: его благодарили за патриотизм и преданность Америке. Рядом, тоже в рамке, висела пожелтевшая вырезка из газеты за тот же год. В ней говорилось, что китайский иммигрант в Сан-Франциско назвал своего сына в честь американского президента. Письмо было подписано президентом Вильсоном, а новорожденного мальчика, неожиданно ставшего сенсацией, звали Вудроу Сунг.
– Ты ему доверяешь? – спросил Джонатан.
– Многие годы он был близким другом моей бабушки и ее адвокатом. Да, конечно, я ему верю. Но здесь что-то не так…
– Что?
– Я не знаю. Просто ощущение. Джонатан, в прошлом году я была в Европе, посещала фармацевтические производства. Я отсутствовала месяц, а когда вернулась… – Шарлотта покачала головой. – В то время я не смогла ничего понять, да и сейчас не могу. Но у меня появилось странное чувство, что его отношение ко мне изменилось. Я знаю его всю мою жизнь, но могу поклясться, что, когда я вернулась, он стал иначе ко мне относиться.
– Что значит – иначе? Хуже? Лучше?
– Просто… по-другому.
Джонатан взглянул на часы.
– Нам лучше поторопиться.
Они прошли по маленькому кабинету и оказались у огромного окна, выходящего в цех упаковки и розлива. Все там было чистейшее, без единого пятнышка – стальные емкости, металлические трубы, конвейерные ленты, подъемники, стены, потолок. В цеху стояла какая-то волшебная тишина: никого не было, хотя свет горел и бутылочки ждали в ячейках своей очереди.
– Насколько автоматизирован процесс производства? – поинтересовался Джонатан, ставя на стол свою черную сумку.
– Здесь есть специальная панель, считывающая базу данных. Она и контролирует все механизмы.
Джонатан раскрыл «молнии» на карманах, достал дискетки.
– И кто за этим следит?
– Старший техник. С утра он первым делом смотрит на экран и проверяет дневной заказ. Потом он устанавливает задание – скажем, двести бутылок «Золотого Лотоса». Затем он или его помощник спускаются вниз к машинам с сенсорным управлением. Техник нажимает клавиши, задает команду, что печатать на этикетках, и нажимает кнопку «Пуск». Начинают работать конвейер и карусель, продукт разливается по бутылкам. В нашем конкретном случае это эликсир «Золотой Лотос», который уже находится в больших чанах. Затем на бутылке автоматически завинчивается крышка и наклеивается этикетка. Потом бутылки отправляются в следующий цех, где их вручную упаковывают в коробки и отправляют заказчикам.
– Я полагаю, что на всем пути следования продукции есть контрольные пункты?
– Да. Первая же бутылка «Золотого Лотоса» будет отправлена обратно в лабораторию для спектрального анализа массы и молекулярной структуры. Состав проверяют, сравнивая с базой данных. Если обнаруживается какая-то аномалия, всю партию снимают с производства и процесс останавливается.
– И сохраняются записи об этом анализе?
– Конечно. Каждая ступень производства фиксируется и дважды проверяется. Так что невероятно сложно подменить продукт на этом этапе. Конвейер движется очень быстро, и, как видишь, до бутылок невозможно дотянуться рукой. Даже если кому-нибудь удастся подобраться достаточно близко, чтобы капнуть в них что-нибудь, его заметят остальные. Кроме того, в любом случае ему искорежит пальцы.
– Можешь мне быстренько все продемонстрировать?
Шарлотта на мгновение задумалась, глядя на разнообразные механизмы и ленту конвейера, которая казалась бесконечной.
– Если хочешь, я могу включить этот прибор. – Она указала на компактный комплекс около контрольной будки. По сравнению со всем остальным он казался маленьким, и Шарлотта знала, что этот агрегат относительно тихо работает. – Это наше недавнее приобретение. Компьютеризованная система дозированного наполнения ампул.
– Я не знал, что «Гармония» выпускает препараты для инъекций…
– Мы этого и не делаем. Я сама пришла к мысли о необходимости такой системы, когда начались трудности с розовым маслом. Мы остаемся одними из немногих производителей, кто не перешел на синтетические аналоги. Но душистые масла очень быстро испаряются, так что нам пришлось придумать более совершенную систему его хранения.
– А как вы запечатываете ампулы?
– Смотри.
Шарлотта подошла к панели, усеянной лампочками, кнопками, измерительными шкалами и рычагами, нажала кнопку запуска мотора, а потом клавишу, чтобы привести весь комплекс в движение. Джонатан смотрел, как механическая рука ожила, мягко двигаясь на платформе и выполняя трехступенчатую операцию. Первая ступень – опускаются толстые иглы, и в ампулы впрыскивается масло. Вторая – языки пламени нагревают и плавят концы ампул. Третья – металлические щипцы запечатывают ампулу и отрезают лишнее.
– Я понимаю, что ты имела в виду, – заметил Джонатан. – Любой, кто попытается вмешаться в этот процесс, будет покалечен – либо обожжется, либо ему отрежет палец.
Шарлотта нажала кнопку, и механическая рука замерла.
Джонатан посмотрел на большие сияющие чаны.
– А что предшествует процессу розлива по бутылкам? Я полагаю, ночная смена каким-то образам производит уборку и готовит все к утру?
– Все емкости и трубы очищаются каждое утро. Количество оставшегося в них сырья фиксируется – это для повторных заказов. Мы исходим из общего объема, а не из того, что попадает в бутылки.
Джонатан присел на стол, включил компьютер.
– А кто выполняет повторный заказ? Старший техник?
– Нет, этим занимается другой человек.
– Надеюсь, при приеме и отправке всех компонентов производится учет и ведутся записи?
– Разумеется. Учитывается все до последней капли. Видишь ли, несколько лет назад мы столкнулись с воровством и теперь проверяем и перепроверяем все.
Над их головой вновь прогремел раскат грома, лампочки замигали, и Джонатан сказал:
– Мне лучше скопировать эти файлы, пока еще есть электричество. Войди, пожалуйста, в систему. – Он встал и предложил ей кресло.
Шарлотта села и, использовав пароль, выполнила его просьбу. Потом вновь уступила место Джонатану; тот немедленно уселся и присвистнул:
– Ого! «Гармония» выпускает столько препаратов? Я помню «Блаженство», эликсир «Золотой Лотос»… и что там было еще?
– Бальзам «Красота и Ум».
Дискета отправилась в дисковод, и Джонатан дал команду начать поиск нужных файлов в базе данных.
– Поглядывай вокруг, – попросил он, продолжая печатать. – Если нас поймают, чертовски трудно будет объясняться.
В углу экрана было указано название препарата на сегодняшний день: «Восемь небесных трав». Это заставило его вспомнить, как много лет назад Шарлотта объясняла ему, что восемь – самое счастливое число для китайцев. Они сидели в их любимой чайной в Чайнатауне и поглощали «огненные горшочки» с грибами, свининой, копченостями и еще всякой всячиной.
– Китайцы любят омонимы, – сказала она тогда и улыбнулась, заметив его недоуменный взгляд. – Омонимы, Джонни, это одинаково звучащие слова! И если одно счастливое слово звучит так же, как другое, то второе тоже становится счастливым!
– Звучит совершенно безумно, – поддразнил он ее тогда.
– Ничего подобного. На кантонском наречии «восемь» звучит как «баат», это похоже на «фаат», что означает «процветание». Так что, если в твоем адресе или телефоне есть цифра восемь, это обязательно принесет тебе удачу. А еще лучше, если в них есть две восьмерки, потому что тогда это будет звучать как «процветание и еще большее процветание». Понимаешь?
– Ты больше не китаянка, – внезапно произнес вслух Джонатан, сидя за компьютером.
Шарлотта изумленно посмотрела на него:
– Что ты сказал?
Он покачал головой:
– Ничего. Я просто размышлял.
Шарлотта пожала плечами:
– Я никогда не была китаянкой.
– Нет, была. Когда мы с тобой жили в Сан-Франциско, ты была китаянкой, Шарлотта. Я помню, когда тебя не устраивало чье-то поведение, ты взрывалась и выпаливала: «Чжоу ма!» Кажется, это означало «Какой позор!» или что-то в этом роде. А когда я в первый раз привел тебя к себе в гости и ты увидела мою комнату, ты заставила меня переставить кровать, потому что, по твоим словам, она находилась «в положении смерти». А еще ты заставляла меня закрывать на ночь черной тряпкой экран телевизора, чтобы он не тревожил мой дух, пока я сплю.
Шарлотта мерила шагами комнату, поглядывая на дверь и на камеру наблюдения над ней.
– Это было влияние моей бабушки. Я это все давно переросла.
– Вот я и говорю, что теперь ты стопроцентная американка, – негромко заметил он с иронией в голосе.
Его глаза задержались на ней на мгновение, потом Джонатан отвернулся, но воспоминания уже водопадом нахлынули на него. Он не ждал такого наводнения…
Когда из своих источников Джонатан услышал о третьей жертве, погибшей от продукции компании «Гармония», он не стал даже раздумывать. Просто собрал сумку, взял компьютерный набор, который всегда держал наготове для экстренных случаев, и проинформировал свою экономку и секретаршу, что его несколько дней не будет. Адели, своей жене, он позвонил из самолета и сказал то же самое, не вдаваясь в подробности. Она восприняла новость с таким же спокойствием, как его экономка и секретарша. Когда-то в их браке это было постоянным источником напряженности – неожиданные отъезды Джонатана для выполнения сверхсекретных заданий. Но Адель уже привыкла.
– Сообщи, когда вернешься, – только и попросила она.
Во время перелета Джонатан вспоминал все, что знал о фармацевтических компаниях, набрасывал предварительную схему анализа ситуации, если в компьютерную сеть «Гармонии» кто-то проник. Но он не позволял себе думать о Шарлотте, не позволял воспоминаниям вмешаться в размышления о промышленном шпионаже и кодовых алгоритмах. Сосредоточившись на списке, вынесенном на экран его портативного компьютера, он выбросил из головы мысли о Шарлотте. Даже когда они встретились лицом к лицу – всего два часа назад, – ему удалось сохранить свой защитный барьер! Он приехал, чтобы работать – пусть и бесплатно, поскольку его никто не нанимал. В этом нет ничего личного. Просто когда-то они с Шарлоттой были друзьями.
– Бабушка та-ак огорчена!
Этот голос из двадцатитрехлетней дали прозвучал столь явственно и свежо, словно с ним рядом стояла шестнадцатилетняя Шарлотта. Ему хотелось ответить призраку: «Оставь меня в покое!» – а вместо этого он услышал себя, шестнадцатилетнего, свой шотландский акцент, от которого он давно избавился:
