Текст книги "Китайская шкатулка"
Автор книги: Барбара Вуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)
– Я никуда никогда не езжу без собственного кофе, – сказал он. – Ты по-прежнему пьешь черный? Если хочешь, у меня есть сливки в порошке.
– Мне черный, – ответила Шарлотта и вдруг спросила, удивив саму себя: – Джонатан, ты счастлив?
Он удивленно взглянул на нее, потом помрачнел и пожал плечами:
– Как и все, я полагаю.
Казалось, тема была исчерпана, но Шарлотта ничего не могла с собой поделать. Этот вопрос ей хотелось задать все последние восемь часов:
– У тебя удачный брак?
– Не могу пожаловаться, – все так же лаконично ответил Джонатан, и выражения его лица Шарлотта разобрать не смогла. Однако после короткой паузы он добавил: – Жить с Аделью удобно. Все предсказуемо.
Шарлотта отвернулась. Она знала, что, во всяком случае, для прежнего Джонни удобно и предсказуемо означало «скучно».
Джонатан смотрел на ее затылок, где выбивалась прядь волос, которую Шарлотта не заколола как следует. Ему вдруг захотелось протянуть руку и пригладить ее волосы, но сразу же вспомнилась Адель и их последний разговор по видеофону, пока Шарлотта была в кафе. В главах Адели стояли слезы, когда она говорила:
– Ты ведь сейчас с ней, правда? Квентин мне только сказал, что ты уехал по делу. Но ведь ты отправился спасать ее, верно?
Джонатан никогда не мог понять, почему тень Шарлотты, о которой он из осторожности никогда не говорил, все равно стояла между ними. Эта боль в голосе Адели… Что ему оставалось делать?
– Да. Я помогаю ей, – спокойно сказал он.
Как бы это ни было, Адель заслуживала честного ответа. Она заслужила хотя бы это…
Джонатан поставил чайник рядом с коробкой чая. Шарлотта проследила за ним взглядом, потом посмотрела на коробку.
– Я все не могу опомниться от моего сна, – проговорила она. – Что-то есть такое в этом чае…
– Ты же уже выяснила. Чай отравлен – так же, как те лекарства.
Шарлотта нахмурилась.
– Нет, есть что-то еще. Но я не могу… – Она посмотрела на него. – Джонни, моя бабушка верила во всякие суеверия, в то, что я считала просто старомодной бессмысленной ерундой. Она говорила мне, что мы принадлежим к длинной череде дочерей, выросших без матери, поэтому в трудный момент мы слышим материнский голос. Я никогда ей по-настоящему не верила, но бабушка говорила, что слышала голос своей матери много лет назад – когда ей пришлось жить в подвале, голодать, а продавать лекарства не удавалось. Она услышала голос матери, обратившейся к ней с небес, и этот голос подсказал ей, что нужно сделать, чтобы лекарства понравились людям, чтобы они покупали их. И сегодня ночью, когда я собиралась выпить этот чай… Джонатан, я тоже услышала голос! Ясно и четко – как я сейчас слышу тебя.
– И это была твоя мать?
– Откуда мне знать? Я никогда не слышала ее голоса. Но вот только что, сейчас, в моем сне, она снова говорила со мной о чае… Я должна о чем-то догадаться!
Джонатан испытующе смотрел на нее, словно старался проникнуть в ее мозг, увидеть своими глазами этот сон и понять его загадочное значение.
– Вспомни его, Чарли, – сказал он. – Вспомни сон и пройди его шаг за шагом. Если в нем действительно было что-то важное, то ты сможешь это понять.
Шарлотта взяла у него из рук чашку с кофе и подумала: «Он по-прежнему суеверен, как и в те далекие времена, когда возвращался из Шотландии со сказками о заколдованных полях битв и женщинах, которые превращались в тюленей».
А Джонатан смотрел, как Шарлотта макает песочное печенье в кофе, подносит к влажным розовым губам, и думал, что всегда любил смотреть, как она ест. Ему вспомнился тот день в кафе в Бостоне, когда она попросила еще порцию салата, а потом отправляла в рот листья латука вместе с намазанной маслом хлебной палочкой, продолжая взволнованно говорить:
– Представляешь, Джонни, мы с бабушкой наконец-то пришли к согласию! Мы обе считаем, что западная и китайская медицина могут работать вместе. Она сказала мне: «Шарлотта, западная медицина быстрая и новая, а китайская – старая и медленная. Очень хороший баланс, как инь и ян». Но я все-таки решила не идти в медицинский колледж. Смерть дяди Гидеона убедила меня, что доктора ничего не могут сделать, если у них нет нужных лекарств.
Она выглядела такой оживленной в тот дождливый день! Сначала выслушала его рассказ о том, что он будет учиться в МТИ, посмеялась над его байками о компьютерных вмешательствах, а потом с неподдельным энтузиазмом пустилась описывать свою собственную мечту.
– Биотехнологии, Джонни! – говорила тогда Шарлотта, и ее глаза полыхали зеленым огнем. – За ними будущее! И я пытаюсь убедить бабушку, что мы располагаем огромным потенциалом. Фабрика «Гармония» – это же просто клад лечебных трав! Но бабушка продолжает разливать свои настойки по бутылкам, как делала все эти годы. Я пытаюсь заставить ее понять, что травы можно изучать на молекулярном уровне, чтобы максимально использовать их лечебные свойства. Посмотри хотя бы на иву! Экстракт из ее коры в течение тысячелетий снимал головную боль и жар! Однажды химики открыли молекулярную основу лечебных свойств ивы и смогли синтезировать лекарство. И теперь мы называем это аспирином! «Дом Гармонии» – настоящая пещера Али-бабы. И я намерена найти сокровища, Джонни! Все до единого!
– Шарлотта, – Джонатан вернулся в настоящее, и им вдруг овладело любопытство, – как тебе удалось уговорить бабушку перенести фабрику сюда? Мне казалось, она никогда не уедет из Сан-Франциско.
– Когда я выяснила, что в Южной Калифорнии проводится больше биологических исследований, чем во всем мире, я поняла, где должна расположиться «Гармония». Адриану это показалось хорошей идеей, и он тоже попытался уговорить бабушку. Он использовал финансовые документы, рассказывал о немыслимых прибылях, которые нас ждут, называл это место «храмом науки», но бабушка словно ничего не слышала. Я же просто привела еще один аргумент: мы вольемся в семью фармацевтических компаний. И она согласилась. Бабушка всегда любила слово «семья».
– Понятно, почему ты стала ее наследницей, – пробормотал Джонатан. – У вас с ней общий взгляд на эти вещи.
– Было время, – негромко напомнила Шарлотта, – когда у нас с тобой тоже были общие взгляды…
Их глаза встретились, и на мгновение длиной в три сердечных удара Шарлотте показалось, что сейчас что-то произойдет…
– У нас не так много времени, – Джонатан первым нарушил опасное молчание. Он отставил в сторону чашку с кофе и потер руки. – Сначала я проверю эти закрытые формулы и посмотрю, не оставил ли наш преступник ревизионного следа. А потом мне придется вернуться в главное здание.
– Ревизионного следа?
– Это хронологическая запись деятельности системы. Программа фиксирует неправильный ввод пароля, необычное время вхождения в систему, стирание файлов, изменения в них и все такое прочее. Наш противник достаточно умен: он делал свое грязное дело в рабочее время. Хакеры, которых удавалось поймать, совершали глупейшую ошибку. Они всегда влезали в систему посреди ночи или использовали фамилию служащего, находящегося в отпуске.
– А как этот попал в систему?
– Через какую-то дыру в твоей обороне. Парадная дверь надежно заперта, и он использовал заднюю. База данных бывает, как правило, наиболее уязвимой.
Пока Джонатан вводил программу поиска, взгляд Шарлотты снова остановился на коробке с чаем. И вдруг тревожный сон вновь вернулся к ней. Странное предупреждение, прозвучавшее настолько реально, что она выпустила из рук чашку, и та разбилась… Неужели она действительно слышала голос матери? Или это игра ее воображения?
Шарлотта взяла коробку в руки и стала ее внимательно разглядывать. Она изучала серебристо-голубую надпись и миниатюрное изображение плакучей ивы над прудом, пытаясь найти ключ к разгадке. Шарлотта достала пакетик с чаем, подержала его в ладони…
– Вот оно! – неожиданно воскликнула она. – Вот о чем я должна была догадаться. Джонатан, смотри! Эти чайные пакетики подменили, но явно уже после того, как эта партия была выпущена!
– Что? Но это означает, что здесь поработал не Расти Браун!
– Совершенно верно! Кто-то хочет создать видимость того, что это тоже было частью саботажа Расти. Держу пари, что если мы проверим остальные коробки из этой партии, то они окажутся неотравленными.
– Господи! – Джонатан вскочил на ноги. – Это было сделано специально для твоей коробки с чаем… Шарлотта, ты снова стала мишенью.
Глава 36
– Убийца – кто-то из своих, – мрачно констатировала Шарлотта, разглядывая отравленный пакетик с чаем на своей ладони. – Он очень хорошо меня знает. Ему известно, что я всегда вожу «Корвет», что я всегда пью именно этот чай, что я очень привязана к моей экономке, что смерть Наоми убьет меня. Чужой человек не мог знать таких вещей, Джонатан, не мог использовать все эти факты как оружие против меня.
Шарлотта вернулась в музей и подошла к большой фотографии, где было снято несколько человек под вывеской «„Совершенная Гармония“. Китайская травяная компания. 1936 год».
– Ты здесь? – негромко спросила она. – Неужели я нею жизнь смотрела тебе в лицо и считала тебя другом?
Шарлотта нагнулась пониже, чтобы разглядеть лица на фотографии. В центре стояла красивая молодая женщина, и трудно было представить, что это ее бабушка. Гармонии тогда было только двадцать восемь, хотя официально считалось, что ей тридцать. Она была в белом, и Шарлотта знала, что это – знак траура.
В первом ряду, взявшись за руки, стояли семилетние Марго и Адриан. Они уже тогда составляли неразлучную пару. Марго чуть выше своего будущего мужа. А на лице Адриана уже заметно выражение агрессивности, которое только усугубится с годами.
Разумеется, на снимке не было Шарлотты, Десмонда или Джонатана: они не из этого поколения. Но с фотографии смотрели другие знакомые лица. Все улыбались, а Шарлотта стояла и гадала, какие секреты прятались за их улыбками. Может быть, секреты преступника, который намеревался убить ее…
– Шарлотта, – окликнул ее Джонотан, – вполне возможно, что того человека, которого мы ищем, здесь нет.
– Что ты имеешь в виду?
Он помолчал, взвешивая свои слова.
– Пока ты спала, я проглядел финансовое состояние некоторых твоих конкурентов. Вспомни, ведь вначале мы предполагали, что ключом к разгадке может оказаться промышленный шпионаж.
Шарлотта догадалась по его голосу, что Джонатан нашел какую-то информацию. И эта информация оказалась неприятной.
– Как ты думаешь, Чарли, какой компании больше всего было бы выгодно банкротство «Гармонии»?
Шарлотта задумалась – таких компаний было несколько.
– Корпорации «Мунстоун», я полагаю. Это самый серьезный наш конкурент.
– Я получил список их инвесторов. – Джонатан протянул ей распечатку. – Список длинный, но фамилии расположены в алфавитном порядке, так что тебе легко будет обнаружить знакомые.
Шарлотта вдруг почувствовала, что ей страшно заглянуть в этот список.
– Только не говори мне, что ты нашел там Барклеев!
– Нет, но я нашел другую знакомую фамилию.
Глаза Шарлотты скользнули вниз по списку, и она сразу поняла, какую фамилию он имеет в виду.
– Наоми Моргенштерн!
– Двадцать тысяч акций. Обрати внимание на дату.
– Она купила их четыре дня назад!
– Твоя подруга упоминала об этом?
Шарлотта молча покачала головой. Она не могла себе представить, что заставило Наоми купить акции компании-соперника. Если только…
– Майк! – воскликнула она. – Жених Наоми занимается финансовыми вложениями. Он мог уговорить ее купить эти акции. Наоми никогда бы этого не сделала сама.
– Насколько ты доверяешь Майку?
– Настолько же, насколько я доверяю Наоми! – отрезала Шарлотта.
Но тут она вспомнила слова Джонатана: незнакомец, подходивший к Расти Брауну в баре «Койот» и уговаривавший его отомстить «Гармонии биотех», носил длинные волосы, собранные в хвост.
У жениха Наоми была такая же прическа…
Она решительно покачала головой:
– Нет. Это просто смешно. Мысль о том, что Майк – убийца, совершенно нелепа.
Джонатан некоторое время молчал, рассматривая свою правую ладонь, словно пытался проследить линию жизни.
– Шарлотта, где ты познакомилась с Наоми? Ты говорила, что в Чок-Хилле?
– Да, Наоми была членом группы под названием «Помилуем животных».
– Они боролись за права животных?
– Ты слышал о них?
– В Лондоне есть их отделение. Так что же, собственно, произошло?
Шарлотте меньше всего хотелось сейчас вспоминать об этом, но Джонатан имел право знать.
– Эта организация проводила кампанию против использования животных при лабораторных опытах. Они врывались в какую-нибудь лабораторию, освобождали животных, а лабораторию сжигали. – Она посмотрела на распечатку списка инвесторов компании «Мунстоун» в своей руке, словно удивляясь, как она там оказалась. – Но о Чок-Хилле властям сообщили заранее. Я в этот момент тоже находилась там. Полиция и репортеры приехали раньше, чем мы успели убежать. Нас с Наоми арестовали.
– Но тебя не осудили?
– Обвинения против меня были сняты.
– А что с Наоми?
Шарлотта закусила нижнюю губу.
– Наоми присудили уплатить штраф и определили шесть месяцев испытательного срока.
– Значит, вас обеих арестовали по одному и тому же делу, обвиняли вас в одном и том же. Но тебя отпустили на свободу, а Наоми пришлось заплатить штраф и пережить испытательный срок. Она никогда на это не обижалась?
Шарлотта резко вскинула голову.
– Разумеется, нет!
– А ты не думаешь, что она могла затаить обиду?
– Даже если и так, Наоми никогда не стала бы пытаться убить меня или уничтожить мою компанию! Господи боже мой, не думаешь же ты, что она взорвала собственный дом!
– Ее дом застрахован на очень крупную сумму.
Шарлотта с ужасом взглянула на Джонатана.
– А почему ты вообще полез в личные дела Наоми?
– Я «лезу» в дела всех, кого можно подозревать, Чарли.
– Но Наоми нельзя подозревать! Господи, да она присоединилась к той организации только потому, что считает жизнь самым драгоценным даром на свете!
– Постой-ка… – Джонатан неожиданно нахмурился.
– Что еще? – нетерпеливо спросила Шарлотта.
– Это название, «Помилуем животных». Могу поклясться, что оно совсем недавно попадалось мне на глаза!
Шарлотта пошла за Джонатаном в кабинет, где он стал просматривать кипу распечаток.
– Я пытался найти какой-то ключ, какую-то связь между жертвами, тобой и «Гармонией биотех». Я проверил файлы сервисной службы «Национальные новости» и кое-что нашел… Да, вот оно. – Он протянул Шарлотте листок бумаги. – Совершенно верно, «Помилуем животных». Это о… Боже мой, Шарлотта, это же некролог! – Джонатан протянул ей распечатку. – Эта женщина восемь лет назад была президентом организации «Помилуем животных». Именно она и стала третьей жертвой. Именно она умерла, приняв капсулы «Блаженства».
Шарлотта пробежала глазами текст.
– О господи… Теперь я ее вспоминаю. У нас с ней была безобразная стычка, мы обзывали друг друга на национальном телевидении. Я не помнила ее имени, Джонатан! Честное слово! В этом деле было замешано так много народа, что когда Десмонд сказал мне о третьей жертве… Но что теперь подумает Найт?!
– Да, Найт. – Джонатан нахмурился. – Если он пока еще не располагает этой информацией, то скоро ее получит. А как только Найт узнает, что Расти Браун всего лишь подменил формулы и не причастен к остальному, он немедленно отправится искать нового подозреваемого.
Шарлотте не нужно было спрашивать, кого в первую очередь заподозрит федеральный агент.
– Что ты делаешь? – спросила она, увидев, что Джонатан поспешно собирает свою сумку.
– Нам надо выбираться отсюда, Шарлотта. Здесь тебе оставаться опасно. И из-за убийцы, и из-за Валериуса Найта, который может появиться в любую минуту с ордером на твой арест. Я собираюсь установить оборудование для доступа в сеть на расстоянии, чтобы мы могли продолжать работать в другом месте. А затем мы поищем, где спрятаться.
Шарлотта взяла свою сумку.
– Я тоже соберу кое-что. – Она помолчала. – Джонатан, ведь ты же на самом деле всерьез не подозревал Наоми, правда?
– Нет, подозревал. – Джонатан прямо посмотрел ей в глаза. – И до сих пор подозреваю.
Глава 37
1936 год, Сан-Франциско, Калифорния
В тот день, когда Дракон пришел за мной, на небе цвета голубого фарфора светило яркое солнце, но при этом дул холодный ветер. Я тщательно оделась, стараясь не торопиться, хотя была очень взволнована. Важно было ничего не сломать и не разрубить – иначе придется перенести встречу на другой день. Мистер Ли пошел вместе со мной, и, разумеется, мы взяли нашу дочь. Мы никогда никуда не ходили без Ирис.
Пока мы ехали в Дейли-Сити, я незаметно смотрела по сторонам в поисках предзнаменований. При первом же недобром предзнаменовании мы бы развернулись и вернулись домой: в этот день нам особенно необходима была удача, потому что сегодня я должна была увидеть воплощение моей мечты.
Когда восемь лет назад я, униженная, ушла из клуба миссис Барклей, я отправилась прямо к мистеру Ли и сказала ему, что оплачу переезд его семьи в Калифорнию и всем дам работу, если он сделает мне одолжение. Я попросила его жениться на мне.
Конечно, для китаянки это страшный позор, но мистер Ли не воспринял так мое предложение. Он сделал все, чтобы я могла сохранить достоинство. Он знал, что я беременна, но сказал, что это не имеет значения. Мы не говорили о любви, но я верила, что он меня любит. Я и теперь думаю, что мистер Ли любил меня все эти годы, пока я бедствовала в Чайнатауне, и он выразил эту спокойную любовь, приняв ребенка другого мужчины как своего собственного. Нам все поверили, когда мы сообщили, что Ирис появилась на свет на два месяца раньше срока. Потому что девочка была маленькой, хрупкой, и она едва пережила первые недели после рождения.
Но Гидеона мне не удалось обмануть. Когда в тот вечер восемь лет назад он спросил меня, почему я его не дождалась, я ничего не ответила. Однако через семь месяцев он узнал ответ на свой вопрос.
Ирис стала центром моей вселенной. А как же могло быть иначе? Ведь в ее венах текла кровь моего отца, Ричарда Барклея, и кровь человека, которому принадлежало мое сердце, кровь Гидеона Барклея. Нежное, волшебное дитя! Как только я взяла ее на руки, у меня появилась новая мечта. Ради Ирис я превращу мою маленькую компанию в гигантскую империю.
Я снова стала китаянкой и после того дня в клубе больше никогда не старалась быть белой. Я только однажды видела Фиону Барклей – на свадьбе Гидеона и Оливии, куда нас пригласили с мистером Ли. Их сын родился через шесть месяцев после Ирис. Они назвали его Адрианом в честь дедушки Оливии.
Наши пути с Гидеоном должны были бы разойтись, но судьба соединила нас навечно. Мы оба знали, что Ирис наша дочь, хотя никогда не говорили об этом. Кроме того, нас соединял контракт, подписанный Гидеоном с «Титан майнинг компани». Мы были деловыми партнерами – и вели себя соответственно.
Мистер Ли стал хорошим отцом для Ирис и уважительным мужем для меня. «„Совершенная Гармония“. Китайская травяная компания» процветала, наши прибыли постоянно росли, так что мой муж мог спокойно и не торопясь отдаться любимому занятию. Его картины, вдохновенные и величественные, пользовались очень большим спросом. Тогда я еще не знала, что в тот день, когда Дракон снова вошел в мою жизнь, мистер Ли начал картину, которая должна была стать самым совершенным его творением.
В Дейли-Сити мистер Ли свернул с основного шоссе, и мы поехали мимо зеленеющих фруктовых садов. В ветвях пели птицы, и это было хорошим предзнаменованием. И когда мы наконец подъехали к высокой ограде с вывеской «Тафт и сыновья», я сказала Ирис:
– Посмотри, видишь все эти здания?
Но она, разумеется, не видела. Она не смотрела на меня, когда я говорила. Она не смотрела туда, куда я показывала. Ее глаза блуждали где угодно – по небу, по траве – и постоянно моргали, словно пара бабочек, попавших в невидимую клетку.
– Задержка развития, – сказали специалисты. – С ее слухом и зрением все в порядке, миссис Ли. Проблема в мозгу вашей дочери. Она не будет говорить, не будет понимать, что вы ей говорите.
И все равно я взяла Ирис за руку и повела ее к огромной фабрике. Я собиралась показать ей станки и конвейеры, а также рабочих, которые будут производить лекарства, упаковывать их и наклеивать на все эти замечательные снадобья ярлыки компании «Совершенная Гармония». Я всегда обращалась с моей дочерью как с нормальным ребенком, потому что кто мог знать наверняка, что мои слова не достигают ее мозга? И кто знает, может быть, однажды она посмотрит на меня и скажет:
– Да, я вижу.
Сторож фабрики, приятный пожилой мужчина в синем халате, помахал рукой и подошел к нам с метлой. Он поздоровался с Ирис, но она его не узнала, хотя они встречались несколько раз. Сторож сунул руку в карман и достал конфету. Но когда он протянул ее девочке, та не взяла ее. Она смотрела на солнце, потом на носки своих туфелек, оглядывалась через плечо и снова поднимала глаза к небу.
Я поблагодарила сторожа и взяла у него конфету. Но я не дала ее Ирис, потому что она не понимала, что такое давать и брать. Я поднесла конфету к губам дочки, и она мгновенно захрустела ею, а ее глаза беспрестанно метались, словно в поисках места для отдыха.
– Красивая маленькая девочка, – пробормотал сторож.
И он говорил правду. Хотя отцом Ирис был американец, девочка унаследовала раскосые глаза и высокие скулы своих китайских предков. Я помнила одну фотографию моей матери Мей-лин, когда та была маленькой, и считаю, что Ирис была похожа на нее.
Наконец подъехал агент по продаже недвижимости, но стоило ему выйти из машины, как я сразу поняла по его лицу, что что-то не так.
– Мне очень жаль, миссис Ли, – заговорил он, а ветер сразу стал еще холоднее и нагнал облака, которые закрыли солнце. – Владелец отказался от сделки.
– Но это невозможно! – воскликнула я, заранее зная, что он мне ответит.
Мистер Осгуд засопел, посмотрел на старика-сторожа, облокотившегося на свою метлу, и сказал:
– Хозяину фабрики предложили большую цену, и он согласился.
– Но это незаконно. Я дала вам задаток. Этот чек – обязательство, мистер Осгуд!
Пожав плечами, он сунул руку в карман и достал необналиченный чек.
– Я возвращаю его вам. Владелец получил более выгодное предложение.
Я уже это слышала и раньше. В первый раз речь шла о большом грузе трав из Шанхая. В то время импорт из Китая стал сходить на нет: Чан Кайши и Мао Цзэдун боролись за власть, участились набеги японцев на прибрежные города. Но у меня был постоянный контракт с компанией «Иствиндс трейд», и травы должны были поступить на мой склад. Однако кто-то провернул тайную сделку, как я узнала позже, и весь груз редких трав, минералов и специй отправился в компанию «Красный Дракон».
Второй раз дело коснулось торговца антиквариатом – специалиста по раритетам с Востока. Он с волнением рассказал мне о книге, которую совсем недавно обнаружили. Предполагалось, что ее более четырехсот лет назад написал доктор Ли Цзычэн, великий врач династии Мин. В книге содержалось множество рецептов лекарств, до этого неизвестных. Книгу торговец обещал мне, но в конце концов ею тоже завладел «Красный Дракон».
– Кто тот человек, что предложил более высокую цену? – спросила я, не выпуская руку Ирис, которая вертелась на месте, словно ветер, стремящийся вырваться из плена и улететь подальше от этого плохого места. Я уже знала ответ, но мне хотелось, чтобы агент сказал мне это в лицо.
Он откашлялся и отвел глаза в сторону:
– Компания «Красный Дракон».
Я почувствовала, что у меня кружится голова, и оперлась о руку мужа, чтобы удержаться на ногах.
– Мистер Осгуд, – начала я, – владелец «Красного Дракона» – человек бессовестный, бесчестный.
– Послушайте, я понимаю, что вы огорчены…
– Он пытался сжечь склад мистер Хуана. Он платил шпиону, чтобы тот рассказывал о моих секретах. Он воровал у меня! И он намеренно обманывает людей, продавая им лекарства, которые не могут ни от чего излечить.
– Ну послушайте, я ничего об этом не знаю. Я только…
– И вы обесчестили себя, мистер Осгуд.
– Я? Нет уж, подождите-ка минутку!
– Сколько он заплатил вам, мистер Осгуд, чтобы вы вернули мне залог?
Когда неделю спустя принесли судебную повестку, я была в моем офисе в Чайнатауне – маленькой комнатушке над торговой компанией мистера Хуана. Владелец «Красного Дракона» подал против меня иск, обвиняя меня в клевете.
Я немедленно позвонила Гидеону, убедив себя в том, что это вполне естественно: ведь он мой деловой партнер и ему следует обо всем знать. Кроме того, Гидеон связан с лучшими адвокатами в городе. Я называла себе множество причин, почему я обратилась за помощью к нему, а не к мужу, или к моему адвокату, или к мистеру Хуану. Но я знала настоящую причину. Я страшно испугалась – и мне был необходим Гидеон.
Я впервые вошла в особняк Барклеев после того случая, когда я отдала Фионе кольцо моего отца.
Казалось, обстановка в доме не изменилась за девять лет. Все та же викторианская мебель, бархатные, вышитые гарусом по канве подушки и большая коллекция старинных вещей, занимающих каждый дюйм плоских поверхностей. Гидеон рассказывал мне, что Оливия пыталась убедить свекровь в необходимости по-новому обставить дом, но у нее ничего не получилось. Гидеон, его жена и их семилетний сын Адриан занимали одно крыло дома, и там они могли свободно все переделывать по своему вкусу. Этим они и занимались. По словам Гидеона, Оливия испытывала страсть к новым интерьерам из Европы, скандинавской мебели, сделанной по шаблону, и трубчатой стали. Но Фиона запретила им поменять даже пепельницу, даже маленькую картину во всех остальных комнатах величественного особняка.
Я встретилась с Гидеоном и его адвокатом в кабинете, оклеенном пестрыми викторианскими обоями, где на полу лежал ковер с цветочным узором, вызывая ощущение клаустрофобии. Я знала, что Оливия мечтает ураганом промчаться по этому дому, сметая на своем пути все эти безделушки, обдирая стены, скатывая ковры и настилая модный линолеум, расставляя мебель с современными округлыми линиями, атласной обивкой, убирая все лишнее. Очень современно, очень рационально… Я хорошо понимала это, потому что, наверное, поступила бы точно так же, если бы дом принадлежал мне.
Я не была счастлива в нашем доме в Окленде, где мы жили с мистером Ли и Ирис. Там был очень плохой фэншуй. Дом стоял на склоне холма, так что наша удача скатывалась вниз. Когда-то в прошлом к нему пристроили комнату, изменив линию пола, и в этой комнате была спальня Ирис. Только когда мы поняли, что девочка не развивается нормально, я перевела ее из этой несчастливой комнаты в нашу спальню, но, очевидно, было уже поздно. Впрочем, другие комнаты в доме меня тоже не устраивали. Гостиная, например, по форме напоминала букву Г – символ незавершенности. Я хотела купить дом в Сан-Франциско. Но мой муж был китайцем, на нас распространялось ограничение в правах. А в Окленде законы владения собственностью являлись не такими строгими.
В доме Гидеона было хорошее ци, вот только пол блокировало множество тяжелой мебели. Оливия, судя по всему, это понимала и потому хотела переоборудовать дом, принести в него удачу и процветание. И, возможно, второго ребенка.
Я знала, что у Оливии дважды был выкидыш и ее предупредили, что ей не следует больше беременеть. Я дала Гидеону бутылочку эликсира «Золотой Лотос» для Оливии, но не знаю, воспользовалась ли она им. Что же до наших детей с мистером Ли, тут «Золотой Лотос» помочь не мог. Я всегда знала, что у него хрупкая душа, что самое подходящее место для него – какое-нибудь монастырское хранилище рукописей. И в нашу брачную ночь, когда он, плача в моих объятиях, признался, что никогда не сможет дать мне второго ребенка, я утешала его. Я считала, что мне достаточно будет ребенка от Гидеона.
Но теперь я понимала чувства Оливии и очень сочувствовала ей, хотя она об этом не знала…
В кабинете нас было четверо: Гидеон пригласил своего адвоката. Фиона не присутствовала – мне сказали, что она повела своего внука Адриана в парк вместе с Марго, дочкой подруги Оливии, которая гостила у Барклеев.
Когда мистер Уинтерборн, адвокат Гидеона и очень уважаемый человек в мире юристов, закончил просматривать принесенные мною бумаги, он сурово взглянул на меня поверх очков:
– Это выглядит не слишком хорошо, миссис Ли. Даже совсем плохо. Вы сказали все это при свидетелях?
Я вспомнила, что во время нашего разговора с мистером Осгудом рядом стоял сторож, слышавший каждое мое слово.
– Да.
– Вы утверждаете, что все ваши обвинения – правда. Украденные формулы, поджог в компании мистера Хуана. Вы можете это доказать?
Я посмотрела на Гидеона.
– В отношении поджога у меня нет никаких доказательств.
– А как насчет обвинения в том, что «Красный Дракон» не указывает на этикетке состав продуктов, вследствие чего они могут оказаться ядовитыми для многих людей?
– Это правда. Меня не раз приглашали к постели жертв «Красного Дракона».
– У меня есть знакомые в области фармакологии, миссис Ли, да вы и сами знаете, что правительство не регламентирует изготовление лекарств из трав. Нет никаких законов, обязывающих производителя указывать состав на этикетке. Так что об этом должен думать прежде всего покупатель. – Адвокат снял очки и положил их на маленький столик рядом со своим креслом. – На карту поставлено много денег, миссис Ли. Ваша фирма всегда работала очень хорошо по сравнению с остальными подобными предприятиями. Вы представляете непосредственную опасность для владельца «Красного Дракона». Боюсь, что этот человек захочет отобрать каждый цент, заработанный вами. Он может забрать вашу компанию, ваш дом, лишить вас всяких средств к существованию.
– А как насчет нас? – вступила в разговор Оливия, вставляя в длинный мундштук сигарету и прикуривая от золотой зажигалки. – Они могут добраться до нас?
Когда я позвонила Гидеону и сказала: «Ты мне нужен», – он ответил: «Приезжай немедленно». Очевидно, я прервала их игру в теннис – Оливия даже не сменила белую юбку и белую блузку, словно это была лишь короткая передышка, после которой она снова собиралась вернуться к игре.
Мистер Уинтерборн ответил ей:
– Вы и ваш муж не упомянуты в иске, миссис Барклей, так что скорее всего этого не произойдет. Ведь ваше партнерство в компании «Совершенная Гармония» ограничивается экспортным участком, расположенным в Гонконге, и вы не связаны с холдингами в Сан-Франциско.
Он был прав, хотя за нашим контрактом с «Титан майнинг» последовали другие, и постепенно мы стали продавать нашу продукцию по всей Юго-Восточной Азии. Вскоре мы поняли, что нет смысла импортировать травы из Гонконга, составлять смеси здесь, а потом отправлять их обратно, и разместили еще одну фабрику и в Гонконге. Гидеон стал директором «Гармония-Барклей Лтд.». Это помогло ему разбогатеть и добиться успеха к тридцати четырем годам.
