Текст книги "Китайская шкатулка"
Автор книги: Барбара Вуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)
Он снова удивил меня, когда взял мою корзину и поднял на плечо. Ай-я! Мужчина несет женскую ношу. Люди смотрели на него, но мой брат, казалось, не обращал на них внимания.
Я спросила, для чего нужен этот «Сандэй», а он ответил, что его нужно есть. Я снова задала вопрос:
– А что он лечит? Излишек ян? Или жар во внутренностях?
– Мороженое ничего не лечит. Это просто вкусно.
– Тогда почему его покупают в аптеке?
Гидеон снова рассмеялся и еще раз шокировал меня, взяв под руку. Но потом я вспомнила, что он мой брат, следовательно, имеет право ко мне прикасаться. Однако его прикосновение волновало. На мне был свитер с длинными рукавами, но я чувствовала, как тепло его пальцев обжигает мою кожу. Я ощущала, как его рука сжимает мою жестом собственника, приятным и одновременно пугающим. Я уверяла себя, что иду за ним из вежливости, но сердце мое радостно летело за любимым.
Аптека оказалась совсем непохожей на китайский магазин трав: просторное помещение с высоким потолком, а все лекарства выставлены в стеклянных витринах или на полках. Я не увидела мешков или корзин с травами, никаких весов, никаких карт с указанием основных точек человеческого тела. Все было безукоризненно чисто.
Я подошла поближе к стеклянной витрине, потому что меня интересовала западная медицина, и принялась рассматривать лекарства, выставленные под стеклом. Меня изумили их чудные названия «Анти-катар», «Газ-экс», «Дис-пепсо»… Очень неприятно звучащие названия. Вероятно, плохие названия выводят из организма плохие болезни.
Гидеон между тем купил пастилки от кашля и подвел меня к маленькому столику около «содового фонтана». Я очень остро ощущала неодобрительные взгляды других посетителей, но мой брат либо ничего не замечал, либо не обращал на них внимания. Я достаточно долго прожила в Сан-Франциско, чтобы понять значение этих взглядов. Они говорили: белый мужчина с китаянкой.
Гидеон подвинул мне стул, уселся сам, снял мою корзину с плеча и поставил на пол. Столик был очень маленький, с мраморной крышкой, на тоненьких металлических ножках, а стулья весьма неудобные. Вероятно, не предполагалось, что мы засидимся здесь долго.
– Как идут дела? – Гидеон посмотрел на мою корзину.
– Прекрасно, удача на моей стороне, – ответила я, машинально пряча потрепанные рукава.
Брат посмотрел на мой скромный товар – плоские бутылочки среди пакетиков из коричневой бумаги, перевязанных бечевкой, и многочисленные банки из-под джема, в которые я разложила мой новый бальзам. Он улыбнулся и пошутил:
– Тебе нужна хорошая мужская помощь.
Я не поняла его слов, но он очень забавно их произнес. А поскольку он засмеялся, я рассмеялась тоже и быстро прикрыла рот рукой.
– У тебя прелестный смех, Гармония. Не прячь его.
И тут я увидела, что Гидеон рассматривает мое платье – шелковое, но местами протершееся, застежка из тесьмы починена разноцветными нитками, воротник-стойка обтрепался. И еще свитер с длинными рукавами, продранными на локтях.
– Ты очень бледная, – заметил он. – Ты достаточно ешь?
– Больше, чем могу съесть, – бодро ответила я, хотя не ела с позавчерашнего дня. – Мне приходится отдавать остатки: еды слишком много.
Гидеон знаком подозвал официанта.
– Предлагаю тебе попробовать здешний горячий шоколадный соус. Они добавляют туда виноград, поэтому он совершенно особенный.
Мой желудок вдруг громко заурчал, и я смущенно прижала к нему руку. Гидеон рассмеялся, потом взглянул на мою руку, и его улыбка увяла. Я взглянула тоже и, к своему ужасу, увидела, что длинный рукав свитера задрался, выставив на его обозрение повязку на запястье.
– Ты поранилась?
– Это пустяки.
Он протянул руку.
– Дай-ка взглянуть.
Лицо у меня горело, а сердце бешено колотилось. Когда его пальцы коснулись моих, я почувствовала, как жар проник мне в кровь и побежал по венам. «Он мой брат! – говорила я самой себе. – У нас один отец». Гидеон отодвинул рукав и увидел недавние следы от ожогов и укусов. Он нахмурился и спросил:
– Что это такое?
Я рассказала ему о бальзаме и о том, как я его испытывала на себе, проверяя, что работает, а что нет.
– Господи, – выдохнул Гидеон, – ты в самом деле ставишь опыты на себе?!
– А на ком же мне еще экспериментировать?
– И все из-за этого проклятого бальзама?
Я посмотрела в глаза Гидеону Барклею, и мне вдруг захотелось облегчить душу.
– В Чайнатауне полно лекарств, люди покупают только те, что обещают больше. Но эти лекарства лгут! Они не делают того, что написано на этикетке. Люди тратят деньги, идут домой и не могут вылечиться. А лекарства моей матери действительно могут вылечить, но как мне убедить людей, если они привыкли к товарам «Красного Дракона», а я в Чайнатауне новичок и всего лишь девушка?
Я замолчала, потому что, хотя Гидеон и доводился мне братом, он все равно оставался для меня чужим мужчиной, а я не привыкла подолгу говорить с мужчинами.
– Я хочу, – уже более сдержанно добавила я, – создать лекарство, которое сможет купить любой и которое поможет всем.
– Звучит довольно амбициозно! – Гидеон снова посмотрел на мою повязку и нахмурился. – Но есть способы лучше, чем ставить опыты на себе. Как твоя семья позволяет тебе это?
– У меня нет семьи.
Он с ужасом посмотрел на меня.
– Господь всемогущий, ты хочешь сказать, что живешь одна? Но ты же не можешь быть старше, чем… Кстати, сколько тебе лет?
Должна ли я сказать ему правду, что мне семнадцать? Или сказать то, что указано в моих документах, что мне девятнадцать?
– Прости, – извинился он прежде, чем я успела ответить. – Я не должен был спрашивать об этом.
Он замолчал и долго смотрел на меня – сначала серьезно, потом в его взгляде появилось замешательство. Я почувствовала, как меняется выражение и моего лица, и, когда Гидеон улыбнулся, я улыбнулась тоже, словно мы достигли согласия, не произнеся ни звука. Это заставило меня вспомнить слова моей матери о ней и моем отце. «Когда я ухаживала за ним в комнате над магазином шелковых тканей мадам Ва, мы разговаривали глазами», – говорила моя мать.
В то время я не знала, что это значит. Но теперь, когда мои глаза встретились с глазами Гидеона, я поняла.
– Ты можешь рассказать мне о моем отце? – спросила я. – Я ведь никогда не видела его.
– Я тоже почти совсем не знал его. Когда он уехал в Сингапур, мне было пять.
Но имелось еще кое-что, о чем мне хотелось узнать.
– Там, в ювелирном магазине…
– Ах, это! Я прошу прощения за появление полицейского. Честное слово, я не знал, что он там!
– Я не об этом. Там с тобой рядом стояла девушка… Блондинка, очень хорошенькая.
– Да, Оливия.
– Она… твоя сестра? – В тот момент я почувствовала, что мне очень хотелось бы иметь сводную сестру с желтыми волосами и белой кожей.
– Нет, просто наши семьи дружат. Я знаком с Оливией… Так, дай мне подумать. Она пришла ко мне на тринадцатилетие, так что я знаком с ней десять лет. Сейчас ей семнадцать. Разумеется, в то время разница между нами была куда существеннее, чем сейчас, но с тех пор мы стали хорошими друзьями, – добавил он с улыбкой.
«Хорошими друзьями?» – хотелось мне переспросить.
– Можно мне посмотреть на кольцо отца? – неожиданно спросил Гидеон и, заметив мою нерешительность, успокоил меня – Не волнуйся, я не собираюсь его у тебя отнять.
Я вытянула цепочку из-под платья, и Гидеон наклонился ближе, чтобы рассмотреть кольцо.
– Да, оно принадлежало моему отцу, все верно. Точно такое, каким я его помню…
Пряча мою реликвию под платье, я поймала странный взгляд Гидеона.
– Прости, что я так говорю, но мне не кажется, что ты просто купаешься в деньгах. Я хочу сказать, что выглядишь ты очень бедно.
Его слова обидели меня, но я не думаю, что он это понял. Молодой человек говорил прямо, как все американцы. Китаец так никогда бы не сказал.
– Ты можешь продать это кольцо и получить много денег, – заметил Гидеон.
Я в ужасе посмотрела на него.
– А ты бы продал единственную вещь, оставшуюся тебе от отца? – спросила я.
И тут я заметила что-то в его глазах… Как будто он получил ответ на вопрос, который тревожил его. В это мгновение я поняла, что Гидеон Барклей привел меня сюда, потому что считал воровкой, укравшей кольцо его отца! Он заманил меня в эту аптеку, пообещав купить мороженое, чтобы постараться вернуть кольцо. Но теперь я знала, что Гидеон наконец поверил в мою историю.
– Ты, кажется, и в самом деле дочь моего отца, – негромко произнес он.
– Почему ты веришь мне сейчас и не верил раньше?
– Прости меня, но ты выглядишь так, как будто не ела как следует несколько недель. И твой наряд явно знавал лучшие времена. А эти лекарства… – Он кивком указал на мою скромную корзинку. – Я не верю, что твой бизнес и в самом деле процветает. Могу поспорить, что ты не живешь в дорогом отеле. Я прав?
– Я не могу просить большего, чем имею, – ответила я, пытаясь представить, как повела бы себя моя мать в такой кошмарной ситуации.
Гидеон вдруг нагнулся и коснулся моей руки, улыбка снова осветила его лицо.
– Если бы ты украла кольцо, то уже давно продала бы его. Тот факт, что ты его сохранила, означает только одно: оно тебе дороже жизни. Следовательно, ты говоришь правду.
Меня внезапно охватило волшебное чувство. Сын Ричарда Барклея, мой брат, принял меня!
– Ты должна пойти со мной, – решительно произнес он. – Ты можешь переехать к нам и жить с нами!
Какое-то мгновение я испытывала невообразимое счастье. «Да, да, да! – хотелось мне крикнуть. – Я пойду с тобой и буду жить в доме моего отца!»
Но уже через секунду я вспомнила резкий холодный голос в телефонной трубке: «Это ты – та девушка, что украла кольцо моего мужа?» Голос обвинял меня, а я даже не успела слова вымолвить в свое оправдание. Но как я могла сказать Гидеону, что не думаю, чтобы его мать с радостью приняла в своем доме ребенка ее мужа от любовницы-китаянки?
Когда Гидеон заметил выражение смущения, а может быть, и страха на моем лице, он сказал:
– Нам некуда спешить, у нас еще полно времени, чтобы об этом подумать. – Он словно пытался успокоить меня.
– А у тебя есть фотография отца? – спросила я.
– Разумеется, есть!
Гидеон сунул руку в карман и достал бумажник. Пока он перелистывал снимки в пластиковых кармашках, я заметила фотографию блондинки Оливии. «Только друг», – сказал он о ней. Но станет ли человек носить фотографию «просто друга» в своем кармане?..
– Вот она! – Гидеон перегнулся через стол и показал мне снимок. – Мы все втроем на пляже.
Я нагнулась ближе к Гидеону и зачарованно смотрела на фотографию. На моем отце была шляпа, лицо пряталось в тени. Гидеон, еще совсем маленький, не слишком меня заинтересовал. Но меня притягивало лицо женщины. Она не улыбалась, словно хотела мне сказать через все эти годы: «Ты и твоя мать не получите моего мужа!»
Гидеон долго, внимательно смотрел на меня, потом проговорил:
– Оставь кольцо у себя, Гармония. Я придумаю, что сказать матери.
Внезапно он начал вытаскивать из бумажника банкноты.
– Ай-я! – воскликнула я. – Я не приму милостыню, даже от брата!
– Да ладно тебе! – Он попытался сунуть мне в ладонь деньги.
От стыда я потеряла дар речи. Когда он это заметил, то убрал деньги и некоторое время молча смотрел на меня.
– Я никогда не встречал человека, похожего на тебя, – наконец произнес мой брат. – Если ты похожа на свою мать, то я понимаю, почему мой отец… – Он покраснел и резко выпрямился. – Почему нас не обслуживают? – Он махнул рукой официанту. – Умираю, как хочу мороженого! Ага, вот он идет. – Гидеон повернулся ко мне, и его улыбка разбила мне сердце. – Совершенная Гармония… – задумчиво повторил он. – А как звали твою мать?
– Мей-лин, что означает «Красота и Ум».
– Китайцы умеют давать красивые имена. Когда я последний раз был в Гонконге на строительстве железной дороги… Это моя профессия, я инженер. Ну, – он усмехнулся и покраснел, – по правде сказать, я еще только учусь!
– Ты будешь водить поезд?
– Что? О господи, нет! Я строю дороги, мосты, дамбы… Меня посылают туда, где есть филиалы крупных компаний, в основном – в Юго-Восточную Азию. Оловянные шахты, каучуковые плантации и все такое. Ну ладно, в общем, я ужинал в ресторане, который назывался «Пагода на улетающей горе». Американец обязательно назвал бы его «У Гарри»!
Официант наконец подошел к нашему столику, и я сразу заметила по его лицу, что что-то не так. В аптеке было не так много посетителей, но он не торопился обслужить нас и даже сейчас подошел неохотно. Я поняла почему. И Гидеон тоже понял – во всяком случае, так мне показалось.
Он обратился к официанту:
– Мы хотели бы сделать заказ.
Однако мужчина ничего не ответил, не спросил, чего бы мы хотели, ничего не порекомендовал, и Гидеон поинтересовался:
– Есть проблемы?
Официант взглянул на меня и откашлялся.
– Если есть проблемы, я бы хотел услышать какие, – медленно произнес Гидеон; он все еще улыбался, но я видела, что это лишь маска, которая спрятала нарастающий гнев.
– Наш управляющий установил правила, сэр, – произнес официант. – Мне очень жаль, но я ничем…
– Принесите нам два шоколадных «Сандэя» и два лимонада со льдом, – ровным голосом приказал Гидеон.
Официант снова откашлялся:
– Послушайте, мы не хотим неприятностей…
– И у вас их не будет, если вы принесете наш заказ. Два шоколадных «Сандэя» и два лимонада со льдом.
Я вмешалась:
– Прошу тебя, Гидеон, я совсем не хочу есть…
Но он уже рассердился.
– Гармония, это принципиальный вопрос. Эти ублюдки так себя ведут, потому что чувствуют себя безнаказанными.
Официант пожал плечами и отошел. Гидеон отправился было следом за ним, но я удержала его и сказала:
– Это правильно, что брат заступился за честь сестры, но мне здесь не место.
Прежде чем он успел ответить, я схватила корзинку и выскочила из-за стола. Гидеон звал меня, просил подождать, вернуться, но я бежала, не останавливаясь, и скоро затерялась в безликой толпе.
В ту ночь я поклялась забыть брата и мою запретную любовь к нему. Я сказала себе, что должна сосредоточиться только на том, как сделать мое лекарство еще лучше. Мой мозг должны заполнить формулы и рецепты, названия трав и минералов. Я буду думать только о правильных датах и фазах луны. Я заполню мои дни работой, а ночи полными отчаяния снами. Я заставлю себя не думать о нем – потому что буду помнить о нем всегда, он всегда будет рядом со мной…
На следующий день после скромного завтрака из рисового кекса, который дал мне повар из ресторана Вон Ло, я взяла мой бальзам, который я решила назвать «Лечит все», и пошла на улицу. Но даже теперь, когда мое лекарство действительно лечило почти все, его все равно никто не покупал!
Я поняла, что дошла до края. У меня не было еды, денег, моя домовладелица сказала, что я должна освободить комнату утром. Моя жизнь разлеталась на куски, словно облака в грозу. Почему меня преследуют такие неудачи? Может, оттого, что преподобный Петерсон ошибся и изменил мой знак с Дракона на Тигра?
Вечером я лежала на полу и плакала. Я плакала, потому что моя мать смотрела на меня с небес и видела, как низко пала ее дочь, как она несчастна.
В отчаянии я обратилась с молитвой к богине Гуань-инь. Я зажгла свечи и благовония, встала на колени перед маленькой статуэткой, которая сопровождала меня во время долгого плавания из Сингапура. Я кланялась богине, прижимаясь лбом к полу, и так отчаянно молилась, что даже не сообразила, что молюсь матери, а не Гуань-инь.
«Прости меня! – кричало мое сердце. – Я не хотела оставлять тебя, я не хотела, чтобы ты умирала в одиночестве… Я не должна была приезжать! У меня нет здесь отца, и у меня больше нет матери!»
Внезапно я услышала стук в дверь.
– Ты там? – рявкнула миссис По. – Открывай дверь!
Но мне не хотелось видеть ее сейчас. Утром будет достаточно времени, чтобы встретить печальное будущее.
– Невежливая девчонка! Шлюха! – кричала миссис По, а потом я услышала, как она затопала вверх по лестнице.
Я едва держалась на ногах от усталости и голода, но не прекращала бдение у алтаря Гаунь-инь. Моя голова вдруг стала совсем легкой, в ушах звенело. Закрыв глаза, я видела сны наяву. И тогда я услышала голос моей матери:
– Послушай, Гармония. Но слушай не ушами и не умом. Слушай сердцем. И ты узнаешь ответ.
Я задохнулась от изумления и оглядела свою скромную комнатенку. Неужели она здесь, со мной? Но почему я не вижу ее призрак?
– Какой ответ, мама? – громко спросила я.
– Слушай своими чувствами. Слушай воспоминаниями…
Я настороженно прислушалась. Из прачечной доносился шум и сердитый голос миссис По, а с улицы крики, джазовая музыка, шум шагов и машин по мостовой. Казалось, он не затихнет никогда. Что я должна была услышать?
Я начала всхлипывать. Я не слышала того, что хотела сказать моя мать.
– Слушай своими чувствами, доставляющими удовольствие…
Но внезапно шум воды в трубах превратился в шум леса, запах гнили в моей подвальной комнате стал запахом плодоносной земли, палочки из сандалового дерева наполнили комнату благоуханием леса в жаркий солнечный день. И вдруг так же отчетливо, как голос моей матери, я услышала другой голос – это говорил мой брат, Гидеон: «Китайцы умеют давать красивые имена».
И тут же перед моими глазами предстало, как он берет коробочку с пастилками в аптеке, и я увидела то, что не заметила тогда. Он осмотрел все, выставленное на витрине, а выбрал самую красивую коробочку и самое приятное название!
Я неожиданно вспомнила, что лекарства с неблагозвучными названиями, в простых упаковках казались выцветшими, пожелтевшими, как будто они долгое время пролежали под стеклом. Зато другие, с названиями приятными для слуха – «Мыло из слоновой кости», «Букет из Кашмира», – лежали наверху и выглядели свежими. Было ясно, что запас их постоянно обновлялся, потому что они хорошо продавались.
Попросив прощения у богини, я вскочила на ноги и подошла к моим лекарствам, высыпая содержимое баночек обратно в горшок и снова нагревая смесь. Я добавила немного розового масла, пока божественный аромат не перебил запах камфоры и пчелиного воска, а сок раздавленных волчьих ягод не изменил цвет с белого на нежно-розовый.
Когда смесь остыла, я посмотрела на баночки из-под джема, которые нашла на помойке. Как же я могла положить мой ароматный бальзам в такие банки?! Я огляделась – и заметила маленький керамический горшочек, который мистер Ли подарил мне на день рождения.
– Я разрисовываю такие для туристов, – произнес он тогда, и голос у него был мягким, словно шелк, который он расписывал. – Этот я не смог продать. Он нравится вам, Гармония? – И он преподнес мне его так, что я поняла – это самый красивый из всех его маленьких горшочков, украшенных цветами и птицами. И что он специально не выставил его на продажу.
Я поклялась, что никогда не продам его. Он будет отличной баночкой для моего бальзама!
Теперь я должна была придумать название. «Что-нибудь китайское, что-то милое» – так, наверное, сказал бы Гидеон. Мне не пришлось долго искать. Я решила назвать его в честь моей матери. Бальзам «Красота и Ум»! Я сделала это, потому что теперь я знала, что она умерла. Иначе как я могла услышать ее голос с небес? Я только надеялась, что она не мучилась от боли…
Аккуратно перекладывая мой ароматный бальзам в новый горшочек, я вздрогнула, услышав стук в дверь. С улицы доносился шум, уже наступило утро. Я не спала всю ночь, но все равно чувствовала себя посвежевшей и помолодевшей.
Миссис По стояла на пороге с гневным выражением лица.
– Ты выезжаешь сегодня! – прокричала она. – Нам здесь шлюхи не нужны! Убирайся отсюда немедленно!
– Это для вас, – спокойно сказала я и протянула ей горшочек. – Откройте, прошу вас.
Миссис По с подозрением оглядела горшочек, заглянула внутрь, потом поднесла к носу. Было видно, что запах ей понравился.
– От чего это помогает?
– Втирайте его при болях, раздражении, укусах насекомых, ожогах, нарывах, ранах…
– О! И что еще?
– Вдыхайте, если у вас заложен нос, плохо работают легкие, сухость в горле или болит голова.
Ее улыбка стала шире.
– Можно втирать его в живот для улучшения пищеварения. А если вы помажете им у мужа под пупком, это укрепит его мужскую силу.
Миссис По расхохоталась так громко, что я увидела все ее золотые зубы.
– Я начну с мистера По! – Она хлопнула себя ладонями по бокам. – Избавлю его от головной боли, а потом сосредоточу внимание на другом! – Она еще раз внимательно рассмотрела горшочек. – И сколько это стоит?
О цене я не подумала. Если я запрошу слишком много – она вернет мне бальзам, если слишком мало – она решит, что мое снадобье ни на что не годится. Да и сам горшочек… Как я могу оценить бесценный труд мистера Ли?
– Двадцать пять центов.
Хозяйка поджала губы.
– И горшочек тоже останется у вас.
Миссис По просияла.
– Ты хорошая девочка. Уважительная. Я всегда тебя любила.
Не знаю, от голода или от радости, но я почувствовала, что в голове у меня роятся новые идеи. Я дам имена всем моим лекарствам! Эликсир я назову «Золотым Лотосом» в честь поэтессы, придумавшей его, а успокаивающие травы назову «Блаженство», потому что именно такое ощущение они и дают. Я буду продавать их соседям и людям на улице, я заработаю деньги и верну себе самоуважение. И тогда я позвоню Гидеону и скажу, что его сестра сможет увидеться с ним снова…
– Ты всегда мне нравилась, – продолжала миссис По. – Так что – ладно, пусть тот мужчина приходит к тебе.
– Какой мужчина? – удивленно спросила я.
– Ай-я! Я забыла. Он приходил несколько раз и искал тебя. А вчера вечером он оставил вот это.
Ее рука нырнула в карман кардигана и достала конверт. Я увидела на нем вензель «ГБ».
– Но я была дома!
Миссис По пожала плечами:
– Я не хотела, чтобы ты принимала клиентов у меня в подвале.
«Я столько времени искал, где ты живешь, – писал Гидеон. – „Счастливая прачечная“. Судя по всему, приятное место».
Я могла представить, как он улыбался, когда писал эти строки. Но потом Гидеон сообщал, что уезжает. Я как следует не поняла – что-то об инженерных контрактах за морем. Однако я поняла, что его корабль отплывает в восемь часов утра, и Гидеона не будет целый год. Он просил меня прийти на пристань попрощаться и написал, что будет ждать столько, сколько сможет. «Я знаю, ты не хочешь, чтобы я давал тебе деньги, – писал он, – но я знаю, Гармония, что ты нуждаешься в них. Так что позволь мне все-таки помочь тебе».
В конверте была тысяча долларов наличными. Целое состояние!
Глаза миссис По чуть не вылезли из орбит.
– Ай-я! – воскликнула она. – Какая удача для моей любимой жилички!
В конце письма Гидеон написал: «Вероятно, произошла какая-то путаница. Ты называла себя моей сестрой, но я не твой брат, Гармония. Моя мать была вдовой, а я совсем крошкой, когда Ричард Барклей женился на ней. Мы с тобой не родственники. Прошу тебя, приходи в порт и проводи меня. Я все время думаю о тебе».
Я пустилась было бежать по ступенькам к входной двери, откуда уже струился солнечный свет, но внезапно остановилась.
– Миссис По, скажите, пожалуйста, который час?
Она посмотрела на часы. Было уже за полдень.
Корабль Гидеона ушел далеко в море…
