Текст книги "Китайская шкатулка"
Автор книги: Барбара Вуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)
Глава 18
21.00, Палм-Спрингс, Калифорния
«Оставайся на связи, Шарлотта. У меня есть для тебя сюрприз, очень скоро ты о нем узнаешь. И я не хочу, чтобы ты это пропустила».
– Шарлотта! – позвал Джонатан. – Мы получили еще одно послание.
Положив кольцо с инициалами РБ обратно в стеклянную витрину, молодая женщина быстро вернулась в кабинет бабушки, где с экрана компьютера над ней словно насмехался новый текст.
– Что это за сюрприз, как ты думаешь? – спросил Джонатан.
Шарлотта почувствовала, как у нее сводит желудок. После сообщения Наоми о первой жертве, которой стала журналистка, когда-то буквально распявшая ее на страницах газет, нервы Шарлотты были на пределе. Все остальное было только вопросом времени. Очень скоро Валериус Найт узнает об этой связи, если уже не узнал. И тогда он начнет задавать ей вопросы о двух других жертвах.
– Ты уверена, что не знаешь их? – поинтересовался еще раньше Джонатан.
Но у Шарлотты не возникло и тени сомнения в том, что она никогда раньше не слышала об этих женщинах. Их имена не были ей даже смутно знакомы, да и жили они не в Калифорнии. Она молилась, чтобы смерть журналистки оказалась простым совпадением, потому что понимала, как это выглядит со стороны. Эта женщина практически подорвала репутацию Шарлотты, следовательно, у Шарлотты определенно был мотив для убийства.
Между тем на экране открылся новый файл с текстом: «Вот еще пустячок, чтобы держать тебя в тонусе!»
– А это еще что такое? – Шарлотта нагнулась к экрану, и глаза ее расширились, когда она стала просматривать список цифр, появившихся на мониторе. – Это же номер моего текущего счета! И номер моей кредитной карточки «Америкен экспресс»! Номер моей социальной страховки, номер моего личного страхового счета…
Джонатан уже что-то печатал, пытаясь определить путь, по которому пришло анонимное послание.
Шарлотта обхватила себя руками за плечи.
– Ты представляешь, что он может сделать с этой информацией? Он может очистить мой банковский счет, разрушить мой кредит, вовлечь меня в неприятности с налоговой службой!
Джонатан скопировал адрес посредника, дал новую команду и напечатал следующий текст: «Ваш абонент угрожает нам и оскорбляет нас. Не могли бы вы сообщить источник, приславший текст?» Он уже посылал такой текст другим посредникам, но ответа не получил.
Потом он проверил электронный монитор. Ничего. Передатчик, установленный им на персональный компьютер Найта, тоже молчал.
– Что ж, и это результат. – Джонатан взъерошил волосы, как делал это мальчишкой. – Мы поймаем его, Шарлотта, не беспокойся. Я подсоединил к своему портативному компьютеру одну хитрую штучку, которая зафиксирует любой телефонный звонок из этого здания. К сожалению, она не реагирует на входящие звонки. Но если наш аноним работает с сообщником извне, мы поймаем его, когда он станет звонить.
– Все это так раздражает! – заметила Шарлотта. – Ты выстраиваешь целый комплекс, ставишь многочисленные ловушки, а он по-прежнему ускользает от нас.
– Когда играешь в кошки-мышки, любовь моя, выигрывает тот, у кого больше терпения. Я научился этому, когда работал на Агентство национальной безопасности.
Шарлотта вдруг резко встала и схватила плащ.
– Я собираюсь поговорить с агентом Найтом. Я должна выяснить, знает ли он о моей связи с первой жертвой и есть ли у него данные анализов с последнего места преступления. Если потребуется, я вытащу из него эту информацию!
– Только не дай себя арестовать, – с улыбкой предупредил Джонатан.
Шарлотта с ужасом взглянула на него. Как он может шутить в такой момент?! И тут она поняла, что он имеет в виду совсем другой арест, который произошел так давно, что она уже забыла о нем. Тогда их арестовали обоих и препроводили в участок…
Шарлотта поймала выжидающий взгляд Джонатана и поняла: он собирается что-то сказать ей, но хочет, чтобы она начала первая. Только Шарлотта не знала, как это сделать…
– Будь осторожна, – наконец произнес Джонатан, отворачиваясь. Теперь она могла уйти, прервав это напряженное затянувшееся молчание.
– Я вернусь к тому времени, как наш приятель пришлет свой сюрприз, – негромко пообещала Шарлотта и вышла.
Услышав, как закрылась входная дверь, Джонатан встал из-за стола и подошел к монитору. Он нажал клавишу на консоли, и на экране показалась мощеная дорожка, ведущая к основному зданию. Сначала он не увидел ничего, кроме ровной пелены дождя, а потом в правом углу экрана показалась фигурка. Шарлотта торопливо шла под дождем. Со спины, с длинными распущенными волосами, ровно лежащими между лопаток, она снова показалась ему подростком…
– Могу поклясться, что бабушка меня не любит! – как-то объявила Шарлотта своим высоким, певучим голосом.
Джонатану иногда казалось, что его подружка неосознанно подражает бабушке. Впрочем, в шестнадцать лет Шарлотта упорно трудилась над тем, чтобы стать настоящей американкой, но китайское влияние бабушки оказалось очень сильным.
– Когда я была маленькой, она всегда старалась сделать так, чтобы мне снились кошмары! Она мне рассказывала историю о капризной маленькой девочке, которая так сильно топнула ногой, что земля треснула под ней, и девочка упала в трещину. Потом мне много лет по ночам снились кошмары.
– Она просто хотела, чтобы ты была хорошей девочкой, – отозвался Джонатан, делая вид, что его внимание целиком поглотила деталь портативного компьютера.
Он сидел по-турецки на полу, в окружении электронных деталей и потрепанных номеров журнала «Популярная электроника». Шарлотта расположилась на его кровати, подтянув колени к груди и обхватив их руками; на ней были обтягивающие джинсы и огромный свитер с надписью «Гринпис». Когда Джонатан впервые привел ее сюда, им было по тринадцать, и он не обращал ни малейшего внимания на то, что Шарлотта сидит на его кровати. А теперь, в шестнадцать, он только об этом и мог думать. Джонатан просто притворялся, что так занят своим новым проектом. Все его мысли сводились к тому, что Шарлотта сидит на его постели, а ему очень хочется поцеловать ее. Он гадал, наберется ли когда-нибудь храбрости, чтобы сделать это.
– Бабушка всегда говорила мне, что я не настоящая девочка. Сначала я была потрошенной уткой, повешенной в витрине магазина У Фонга на Стоктон-стрит. Но я оказалась настолько негодной, что меня никто не покупал. И тогда бабушка обменяла меня на дыню – и воспитала как человека. Она правда так сказала, Джонни! Она считает, что я ни на что не гожусь…
Он не глядя потянулся за микроплоскогубцами – глаза его не отрывались от тонкой работы.
– Неужели ты не понимаешь, Чарли, что ты для нее дороже жизни? Она просто боится потерять тебя и поэтому нарочно так говорит.
Шарлотта криво усмехнулась:
– Ты-то откуда это знаешь?
– Видишь ли, китайским бабушкам не принадлежит монополия на желание отогнать злых духов.
Шарлотта пожала плечами и посмотрела на загадочную штуковину в его руках.
– Что ты собираешь?
– Компьютер.
– А что он будет знать?
– Множество способов, как отогнать злых духов, – совершенно серьезно ответил Джонни.
Он не смог сказать ей, как завидует тому, что у Шарлотты есть бабушка, которая настолько любит ее, что боится злых духов. Его бабуля в Шотландии тоже так поступала, уверяя, что выменяла его на капусту у проходящего мимо цыгана. Это был способ дать феям понять, что он не стоит того, чтобы его украли.
Но теперь он не в Шотландии, а в Америке, и его отец явно ничего не знает о феях или злых духах. Судя по всему, он и о любви ничего не знает… Впрочем, Джонатан не винил его по-настоящему: этот человек очень старался быть хорошим отцом. Джонатан ни в чем не нуждался и получал все, о чем просил; его тайное убежище свидетельствовало об этом. Когда появились первые маленькие калькуляторы, слишком дорогие для большинства людей, у четырнадцатилетнего Джонатана их было несколько.
– Когда-нибудь, Чарли, в каждом доме будет стоять персональный компьютер! – сказал он тогда, отбрасывая назад свои длинные волосы.
Девочка рассмеялась.
– Только не в моем доме! Бабушка даже не позволила держать в доме дистанционное управление. По ее мнению, то, что может менять каналы в телевизоре, может изменить и человеческое ци. Бабушка не доверяет даже электронным часам. Она говорит: «Время может идти быстро, а может идти медленно. Разве электричество знает об этом?»
Шарлотта достала из своей объемистой сумки, которую повсюду носила с собой, батончик «Сникерса», развернула его, разломила на две части и, как всегда, большую протянула Джонатану. Потом она опустилась рядом с ним на пол и стала откусывать орехи и карамель, глядя, как он соединяет электрическую панель с телетайпом и самописцем. Она сидела так близко, что у него вспотели ладони. К тому же, к его ужасу, у него вдруг возникла отличная эрекция!..
Вспомнив об этом, Джонатан смущенно усмехнулся. Шарлотта всегда так на него действовала, и, если говорить правду, это продолжалось до сих пор…
Глава 19
Шарлотта нашла агента Найта в приемной, за рабочим столом. Теперь у него работал не только портативный компьютер, но и принтер, рядом с монитором стояли два телефона. «Интересно, что бы сказал Найт, если бы узнал, как бывший шпион из АНБ тайком отслеживает работу его терминала?» – подумала она.
Валериус ел большой сандвич с сыром, аккуратно отряхивая свои пышные усы между двумя кусками. Он распустил узел галстука и снял пиджак, так что стала видна наплечная кобура.
– А, мисс Ли, вот вы где! – приветствовал Найт Шарлотту с большой сердечностью, откладывая в сторону сандвич и вытирая пальцы. – Я как раз собирался отправиться на поиски. – Он оторвал распечатку с принтера и с улыбкой протянул ей. – Вот заключительные результаты анализов. Виновником несчастья оказался эфедрин.
– Эфедрин? – вслух повторила Шарлотта и тут же, благодаря электронной пуговице в ухе, услышала голос Джонатана:
– Эфедрин! Я понял!
Пока Шарлотта просматривала отчет, Найт продолжал:
– Насколько я знаю, в тонике «Десять тысяч ян» и в бальзаме «Красота и Ум» не предусмотрено использование эфедрина. А как насчет «Блаженства»?
– В формуле «Блаженства» тоже нет эфедрина, – пробормотала Шарлотта; между бровями у нее пролегла складка.
– Но ваша компания использует этот препарат?
Она подняла глаза на собеседника. Найт возвышался над ней, словно башня.
– Очень немногие из наших продуктов содержат эфедрин. Мы используем его для лечения заболеваний легких. А также как стимулирующее средство.
– Что ж, мне остается только размышлять над тем, каким образом эфедрин попал в эти три продукта. Примем, должен заметить, в строго определенном количестве. Это было сделано отнюдь не в спешке. И если судить по тщательно отмеренному количеству эфедрина, это случилось до того, как продукт покинул фабрику. Вы согласны?
Шарлотта еще раз перечитала результаты анализов. В каждой капсуле «Блаженства» и в каждой пробе бальзама «Красота и Ум», взятой из разных мест баночки, содержалось равное количество эфедрина. Сложнее было судить о тонике «Десять тысяч ян», потому что это жидкость. Но эксперт отмечал, что бутылка была новая и печать безопасности сохранилась на крышке.
Агент Найт прав. Судя по всему, преступник действовал на фабрике. Значит, и Джонатан не ошибся: ключ к разгадке следует искать в процессе производства…
– Не исключено, что это крупный недосмотр, – продолжал агент Найт, отхлебнув кофе и аккуратно поставив чашку обратно на стол, – но я полагаю, неизвестный отлично понимал, что делает. – Он помолчал, промокнул салфеткой губы. – И вот что любопытно… Насколько я понимаю, «Десять тысяч ян» – тоник для мужчин. А вторая жертва – женщина. Почему так получилось, как вы думаете?
– Мы выяснили, что в некоторых случаях и в небольших дозах это средство помогает женщинам для восстановления волос.
– А если женщина, скажем, значительно превысила дозу, это могло ей повредить?
– Нет, – уверенно заявила Шарлотта.
Агент обдумал ее слова.
– Теперь перейдем к бальзаму. Вам тут ничего не кажется странным?
– Что вы имеете в виду?
– Ну, «Блаженство» и тоник употребляются внутрь. А бальзам предусмотрен для наружного применения.
Шарлотта задумалась. А ведь действительно странно, что именно бальзам привлек внимание преступника. Продукты для внутреннего применения имеет смысл использовать, так как результат практически гарантирован. Но добавлять эфедрин в препарат для наружного применения? Зачем? Ведь эфедрин подействует только в том случае, если бальзам наложить на открытую рану: тогда эфедрин попадет в кровь и вызовет ответную реакцию. Бальзам употребляла первая жертва – та самая журналистка…
– Эта женщина пользовалась бальзамом для лечения язв на ноге, – задумчиво пробормотала Шарлотта. – Но преступник должен был об этом знать. Как вы думаете, могла ли она быть специально выбранной жертвой?
Шарлотта вгляделась в лицо агента, пытаясь увидеть признаки намеренной игры с его стороны. Но если Найт и подозревал, что журналистка являлась мишенью и ему была известна ее связь с Шарлоттой, то он это хорошо скрывал.
– Мы пытаемся это выяснить. Но если так, то должна существовать связь между нею и остальными двумя жертвами. Вам не кажется? Однако подобную связь установить не удалось.
Были ли они связаны между собой? Шарлотте вдруг показалось, что ее обдало арктическим холодом. Неужели все три женщины каким-то образом связаны с ней самой?
– Значит, вы полагаете, что мишенью была выбрана моя компания, а эти женщины – случайные жертвы? – спросила она настолько спокойно, насколько смогла.
– Ваша компания или вы сами, – ответил Найт.
Шарлотта собрала листы отчета.
– Я могу это взять?
– Разумеется. Возможно, вы выберете минутку, просмотрите данные, и у вас появятся собственные теории.
Шарлотта поблагодарила и направилась к двери, а Валериус Найт снова сел и уже собрался было откусить очередной кусок, но спохватился:
– Да, кстати, а где вы будете, если мне понадобитесь?
Шарлотта взглянула на него.
– Я иду в наше кафе, мистер Найт. Если я вам понадоблюсь, меня нетрудно будет отыскать.
Он вежливо улыбнулся в ответ.
– Надеюсь, это будет несложно. А то у меня сложилось впечатление, что вы скрываетесь от следствия.
Шарлотта резко остановилась, она почувствовала, как в ней нарастает гнев.
– Агент Найт, будьте так любезны сообщить мне фамилию вашего начальника!
– Могу ли я узнать, зачем вам она?
– Я полагаю, что вы предубеждены против моей компании. Я не верю, что вы действуете во имя общества. Скорее вы защищаете собственные интересы.
Он помрачнел.
– Вы совершенно правы, мисс Ли. У меня есть личный интерес, но он совпадает с интересами общества. Я намереваюсь защитить людей от шарлатанства.
Шарлотта немного остыла.
– Мистер Найт, я знаю о вашем сыне, и мне очень жаль…
Он поднял свою широкую, похожую на лопату ладонь.
– Мой сын теперь у Господа. И прошу вас не вспоминать о нем в подобном месте.
Шарлотта хотела было что-то сказать, но только быстро кивнула, повернулась и ушла.
Валериус Найт молча глядел вслед уходящей по коридору Шарлотте. «Что ты знаешь о моем сыне?! – хотелось ему крикнуть этой мисс. – Что ты знаешь о докторах, которые говорят, что ничем не могут помочь, что это редкий случай рака, который почему-то поразил шестилетнего мальчика?»
Валериус Найт закрыл глаза и начал привычную борьбу с воспоминаниями, осаждавшими его каждую минуту. Долгая дорога в Мексику, местная клиника, потом переезд в Швецию, оттуда на Тайвань, затем в Пекин в поисках «чудесного исцеления». Отказ от Бога и упование на силы природы…
Травы! Отчаянные поиски спасения превратили его жену – богобоязненную христианку – в молящуюся на растения язычницу! Ложная надежда хуже отсутствия надежды, потому что она отвращает душу от подлинной веры, и человек отворачивается от Всевышнего.
В ту ночь, когда мальчик все-таки умер, Валериус не смог вырвать маленькое тельце из рук жены. Тогда он принялся носиться по всему их дому в Санта-Монике, собирая бутылочки, склянки, пакеты – все, что давало ложную надежду. Он опустошил полки, ящики и шкафы, а потом сжег все эти дьявольские снадобья на заднем дворе, поливая огонь слезами, пока санитары пытались уговорить его жену отдать им окоченевшее тело ребенка.
Она больше не вернулась к Богу. Ложные надежды на языческие эликсиры опустошили ее душу, не оставив веры в Господа, заменив ее дьявольской чернотой. «Есть ли у меня личный интерес в этом деле? – хотелось ему заорать вслед Шарлотте Ли. – Видит Бог, он действительно есть! За каждый оплот дьявола, разрушенный мной здесь, на земле, мой малыш зажигает свечку на небесах».
Глава 20
Заткнув токсикологический отчет за широкий пояс слаксов, Шарлотта торопливо прошла по коридору к своему кабинету, взяла коробку с чайными пакетиками, опустила ее в карман плаща и направилась к лифтам. У двери кабинета Марго она постояла, прислушалась. До нее донеслись приглушенная музыка и невнятные женские голоса. Проходя мимо кабинета Адриана, Шарлотта услышала его слова, очевидно, произнесенные в телефонную трубку:
– Не волнуйся ты из-за своих проклятых вложений! Ты вернешь свои деньги, поверь мне.
Дверь в кабинет мистера Сунга была открыта, однако старого юриста там не было. Дверь в кабинет Десмонда тоже оказалась открытой, но свет не горел. Шарлотта решила, что ее двоюродный брат ушел, и вздрогнула от неожиданности, внезапно услышав его голос из темноты:
– Чертово дело, да?
– Ты пытаешься поспать? – спросила Шарлотта, когда ее глаза привыкли к темноте и она увидела, что Десмонд сидит в кресле и смотрит на дождь.
– Не-а. Просто сижу здесь и жалею, что не напился…
Десмонд никогда не умел пить: он моментально пьянел и становился совершенно несносным. Шарлотта вспомнила, как однажды под Новый год он выпил немного шампанского и заплетающимся языком сообщил ей:
– Бекки уходит от меня. Ты представляешь? Это будет уже третий развод, а мне нет еще и тридцати пяти!
– Я ее не осуждаю, – ответила тогда Шарлотта. – Ты с ней так обращаешься… Я тебя не понимаю, Дес. Почему ты сначала бываешь очень милым, а потом становишься таким гадким?
– Все потому, дорогая кузина, – ответил он тогда, – что я не могу уважать женщин, которые влюбляются в меня.
Даже без света Шарлотта видела трофеи, украшавшие кабинет Десмонда. Ее кузен привык побеждать; победа стала для него единственным наркотиком и лучшим возбуждающим средством. Он занимался чем угодно до тех пор, пока не получал ленты, кубки и признание, потом переходил к следующему занятию. Его эклектические вкусы сочетали теннис, фехтование, автогонки и корейский кикбоксинг. Если бы Десмонд мог, он бы и своих женщин тоже выставлял в стеклянных витринах. Потому что для него они тоже становились призами, которые следовало заслужить. А как только он их получал, сразу же переставал испытывать к ним интерес.
– Ты знаешь, о чем я думаю? – негромко зазвучал его голос в темноте. – Мне кажется, Шарлотта, нас кто-то проклял. Я думаю, что нас наказывают.
Шарлотта уставилась на него. Десмонд не снял солнечные очки даже в темноте, словно боялся, что дьявольские силы могут проникнуть в его душу через глаза.
– За что же нас наказывают? – спросила она.
Он повернул к ней голову, на Шарлотту уставилась пара черных стекол.
– Ты знаешь, за что, Чарли! – ответил Десмонд. – Ты знаешь.
Глава 21
Ветер и дождь подгоняли Шарлотту на ее пути к музею. Она сразу прошла в офис, даже не заперев за собой дверь: ее руки были заняты подносом с чашками, тарелками и судками.
– Есть ли новости от нашего таинственного незнакомца? Прислал ли он свой небольшой сюрприз? – спросила она, расставляя тарелки на столике в кухне.
– Пока ничего. Это могло быть пустой угрозой.
– Есть что-нибудь насчет эфедрина?
– Программа ведет поиск, – лаконично отвечал Джонатан, печатая что-то на своем портативном компьютере.
Шарлотта услышала, как модем набирает номер, и удивленно посмотрела на Джонатана.
– Ты собираешься выйти в Интернет?
Он покачал головой:
– Я звоню. – Джонатан посмотрел на часы. – Плохие новости, Чарли. Пока ты была в кафе, я перехватил передачу от агента Найта. Он вызвал команду немедленного реагирования. Они собираются заняться твоей компьютерной сетью.
– Сколько у нас времени?
– Это зависит от нескольких факторов. Если группа выедет из Вашингтона, то его парни будут здесь не раньше завтрашнего дня. Но если из Лос-Анджелеса…
На экране компьютера вдруг появилось лицо – лысеющий мужчина в очках в металлической оправе. Он выглядел не слишком счастливым.
– Роско, – обратился к нему Джонатан, – мне необходимы сведения о группе немедленного реагирования из ФДА. Что ты можешь мне сообщить?
– Видишь ли, у нас здесь проблемы, Джон. Какой-то хакер прорвался сквозь систему защиты ракетного центра в Дейтоне, штат Огайо.
– Господи!
– Да уж… И сейчас уже блокировано двадцать пять процентов электронной почты, идущей в Европу.
Джонатан на мгновение задумался.
– Похоже на банду Ягуара.
– Мы тоже так думаем. Так что, Джон, ты извини, у меня не было времени заняться твоей проблемой. Мы здесь все просто спятили.
– Пого все еще в тюрьме?
– Мы его проверили первым. Парень драит туалеты под тщательной охраной. Но мы все же свяжемся с ребятами из банды. Они постоянно пытаются что-то предпринять, но нам всякий раз удается их поймать, – добавил Торн с усталой улыбкой.
– Желаю удачи. – Джонатан отключился от него и взялся за сотовый телефон.
Шарлотта подняла крышки на дымящихся судках.
– Я надеюсь, тебе понравятся жаренные в масле креветки и клецки со свининой.
– На еду нет времени, любовь моя! Как только здесь появятся люди Найта, нас отключат от системы. – Он набрал номер, прижал трубку к уху и стал что-то печатать на своем портативном компьютере.
Шарлотта смотрела на него. Как и в старые времена, Джонатан все время пребывал в движении, его руки были вечно заняты, и сам он двигался с неукротимой энергией.
– Ты должен поесть.
Джонатан улыбнулся:
– Ты говоришь прямо как твоя бабушка.
– Я говорю, как любая бабушка! Разве твоя бабушка не следила за тем, чтобы ты всегда ел досыта? Разве она не заставляла тебя кушать суп?
– Моей бабушке никогда не приходилось заставлять меня есть – даже ее жалкий суп! – усмехнулся Джонатан. – Попросите, пожалуйста, к телефону специального агента Варнера, – произнес он в трубку.
– Жалкий суп? Каждый сентябрь, когда ты возвращался, то только и мог говорить что о ячменных лепешках да о бараньих рубцах, начиненных потрохами!
Он прикрыл рукой микрофон:
– Положим, я говорил не только об этом.
– Ну да, еще о ловле форели и о том, как ты лазал по горам! Ты так весело проводил время летом, а я оставалась дома и училась быть хорошей китайской девочкой из приличной семьи…
– До тех пор, пока не появлялся я в моей клетчатой шотландской юбке и пледе и не начинал снова дурно влиять на тебя.
– Я ни разу не видела тебя в юбке.
Шарлотта быстро отвернулась. Знал ли Джонатан, какими мучительными были для нее его отъезды? И понял ли он, что на самом деле случилось с ней в то лето, когда ей было пятнадцать, а он оставил ее одну, такую уязвимую?..
Пока Джонатан обсуждал что-то со специальным агентом, Шарлотта переложила дымящийся рис в голубую фарфоровую чашку.
– Держи, – сказала она после того, как Джонатан закончил разговор. – Это не копченая пикша, но сойдет.
– Никаких сведений о группе немедленного реагирования ФДА, – заметил он, хмуро глядя на телефонную трубку.
Шарлотта потянулась за бутылочкой соевого соуса и посмотрела на монитор камеры наблюдения. Она увидела мистера Сунга в приемной корпоративных офисов. Он разговаривал с Адрианом. Отец Десмонда казался взволнованным, он отчаянно жестикулировал, а юрист невозмутимо смотрел на него.
– Интересно, что он делал в диспетчерской… – пробормотала Шарлотта.
Джонатан взглянул на нее:
– Мистер Сунг?
– На него это не похоже, он не любит секретов.
– Ты говорила, что со времени твоего возвращения из Европы в прошлом году он изменился.
– Мне казалось, что я все придумываю. Но теперь я вижу, что с ним действительно что-то не так…
Шарлотта открыла ящик, заглянула в него, закрыла и выдвинула другой.
– Чарли, они с твоей бабушкой были близкими друзьями. Как ты думаешь, между ними могло быть в молодости что-то большее?
Женщина обернулась к нему, ее брови изумленно взлетели вверх.
– Ты хочешь спросить, не были ли они любовниками? Вряд ли. Бабушка была на десять лет его старше.
«К тому же известно, – хотелось добавить Шарлотте, – что женщинам нашей семьи не везет в любви. К моей прабабушке так и не вернулся ее красавец-американец. Моя бабушка влюбилась в своего сводного брата. Моя мать овдовела еще до моего рождения. А я отчаянно полюбила парня, который навсегда ушел от меня…»
– Вилок нет, – произнесла она вслух, открывая еще один ящик и доставая палочки для еды. – Справишься?
– Просто обязан! – В глазах Джонатана появилось ностальгическое выражение, на него снова нахлынули воспоминания. – У меня ведь был самый лучший учитель.
Шарлотта поставила блинчики с овощами в микроволновую печь, и в ее памяти возникли неловкие руки Джонатана. В те дни, когда она учила его владеть палочками. В то время каждое прикосновение к этим рукам заставляло ее вспыхивать…
– Знаешь, – она тщательно подбирала слова, стараясь прогнать воспоминания, – моя бабушка проработала в этом кабинете почти год, но так ни разу и не воспользовалась микроволновой печью. Настолько она не доверяла технике. Я говорила ей, что пища из микроволновки не причинит ей вреда, это просто удобно, еда готовится быстрее. А она возражала, что слишком быстро приготовленная еда чересчур быстро съедается и нарушает баланс тела.
– Вероятно, твоя бабушка была права.
Шарлотта обратила внимание на то, как Джонатан приступил к ужину. Он ел так, словно находился за одним столом с королевой! Это заставило ее вспомнить о тех днях, что они провели вместе в его убежище. Для Шарлотты это было экзотикой. Уйти из старомодного дома бабушки, как огня боявшейся техники, и очутиться в мире Джонатана, населенном самой передовой электроникой! Впрочем, при этом пол, кровать и вообще все поверхности были завалены какими-то обертками, бутылками колы, засохшими треугольниками пиццы. Когда он впервые привел ее туда, ей было тринадцать, и Шарлотта пришла в ужас…
Она вдруг вспомнила тот день, когда Джонатан позвонил ей и попросил немедленно зайти. Им исполнилось по восемнадцать, они заканчивали старшие классы школы, перед ними открывалось неизвестное будущее. Шарлотта преодолела два квартала до его дома, дверь ей открыла горничная. Потом она спустилась по лестнице в подвал, который Джонатан превратил в свою вотчину – в мир, напичканный радиоприемниками, разобранными высокочастотными системами, деталями телевизоров, проводами, электронными приспособлениями. Джонни был необычайно возбужден и выглядел так, словно спал в джинсах и майке. Его длинные волосы нечесаными прядями падали на плечи.
– Посмотри, Чарли! – Он схватил ее за руку и подтолкнул к рабочему столу, заваленному теледеталями, пустыми пачками «Кокосовых хлопьев» и «Фруктовых колечек».
Шарлотта посмотрела, но ничего не поняла.
– Что это такое?
Джонатан просиял:
– Это первый в мире компьютер на базе микропроцессора! Видишь? Ты вводишь программу в простом бинарном коде, всего лишь нажав на клавиши на передней панели…
Шарлотта пожала плечами.
– А что означают эти мигающие лампочки?
– Что программа работает! Программа, которую сам придумал! Двести пятьдесят шесть байтов памяти, Чарли! Ты только подумай, подумай о том, что это значит!
Она видела, как он гордится собой, как он красив в этой своей радости, и думала о том, что однажды утаила от него. Когда ей исполнилось пятнадцать и она пригласила своих подруг прийти в гости, они сказали:
– Мы придем, если не будет этого ужасного Джонатана Сазерленда.
И она заявила своим так называемым подругам, что они могут не приходить. Так что вечеринка по случаю дня ее рождения стала праздником для двоих – для нее и Джонатана. Они катались на трамваях, рвали цветы в парке Золотые Ворота и поглощали фаршированные блинчики на Росс-аллее.
«Теперь он стал так аккуратно есть, – думала Шарлотта. – Неужели это он как-то заявил, что „еда должна стать праздником для всего тела“? Обычно Джонни делал совершенно невозможные вещи: например, ел спагетти и яичницу руками, а ножи и вилки так и оставались лежать без дела на столе. Еще десять лет назад Джонатан мог пальцем намазать масло на рулет, но уже тогда появились первые признаки перемен. Интересно, а его манера заниматься любовью тоже изменилась?» – внезапно подумала Шарлотта. Джонатан никак не сдерживал себя. Секс с ним тоже становился «праздником для всего тела»…
Джонатан отставил чашку в сторону и вернулся к большому компьютеру, где шел поиск в базе данных.
– Шарлотта, у тебя нет здесь баночки этого бальзама? «Красота и Ум»?
– Где-то должна быть. – Шарлотта открыла ящик стола и достала маленькую баночку бальзама «Красота и Ум», а также бутылочку эликсира «Золотой Лотос», пакетик «Блаженства» и коробочку чая «Кимун».
Джонатан открутил крышку и понюхал бальзам – еще один отточенный, утонченный жест. А Шарлотта гадала, что еще изменилось в нем за эти десять лет отчуждения. Ей страшно захотелось восполнить пробелы, и она спросила, не удержавшись:
– Как поживает твой отец, Джонатан?
– Отлично. Они теперь живут на Гавайях.
– Они?
– Ах да, ты же не знаешь. Отец женился.
– Ты шутишь.
– Разрази меня гром, нет. – Джонатан встал, достал из кармана бумажник и вынул глянцевую яркую фотографию – улыбающаяся пара под пальмой.
– Это же мисс О'Рурк!
– Точно. Верная секретарша моего отца. Ты ее помнишь?
– Как я могу забыть? Она проводила в вашем доме больше времени, чем твой отец! Но как это случилось? Они что, внезапно полюбили друг друга после… скольких лет?
– Ну, неожиданным это было только для отца. Он рассказывал об этом так: они приехали в аэропорт на лимузине – отец должен был пересесть в самолет корпорации и отправиться бог знает куда, оставив все дела на преданную мисс О'Рурк, как он поступал уже двадцать лет. А она вдруг произнесла, передавая ему его кейс, с этим ее резким ирландским акцентом: «Когда вы вернетесь, мистер Сазерленд, я от вас уйду. Я верно служила вам эти два десятка лет, всегда готовая броситься на ваш зов, и совершенно забыла ради вас о моей личной жизни. Но я не становлюсь моложе, и мне пора подумать о замужестве, пока еще не поздно».
Потом, если верить моему отцу, она расплакалась прямо на глазах у шофера и пилота. Она все всхлипывала и всхлипывала до тех пор, пока мой отец не обнял ее и не утешил.
– Ты шутишь… – повторила Шарлотта.
