Текст книги "Голос сердца. Книга вторая"
Автор книги: Барбара Брэдфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 32 страниц)
– А что, у тебя в ее отношении нет серьезных намерений?
– Какие, к черту, серьезные намерения могут быть у меня, Ник? Я все еще женат на Армине!
Голос Виктора, зазвенев от злости, словно клинок рассек тишину. Он по-прежнему стоял к Нику спиной и ругал его про себя последними словами за то, что тот затеял этот разговор в столь неподходящее время. Но, услышав судорожный вздох Ника и его приглушенные восклицания, Виктор был вынужден обернуться. Сердито глядя на своего друга, он ядовито спросил:
– Или ты забыл об этом маленьком препятствии? Кроме того, есть еще масса других сложностей, связанных в том числе и с самой Франческой. А еще у меня до сих пор хватает забот с этой картиной. Так что мне сейчас не до романических историй.
Ник промолчал. По правде говоря, он был изумлен не столько словами Виктора и его лаконичностью, сколько непривычным для своего друга и несвойственным ему агрессивным тоном, которым все это было высказано. Немного спустя, упавшим, расстроенным голосом, Ник произнес:
– Да, я все понимаю. И, конечно, не забыл, что ты женат. Но ты скоро сумеешь отделаться от Армины, и, мне кажется, черт возьми, что ты не слишком порядочно ведешь себя по отношению к Франческе. – Ник пожал плечами. – Прости, что я затеял этот разговор, Вик.
– Ладно, все о’кэй, старина, – примирительно сказал Виктор, поворачиваясь и прислоняясь спиной к гардеробу. Он непроизвольно сжал зубы и тяжело вздохнул, но потом со смягчившимся выражением лица произнес: – Мне не следовало все это вываливать на тебя. Ник, и тем более огрызаться столь неподобающим образом. Прости, малыш. Полагаю, что у меня эта неделя выдалась слишком напряженной. Окончание картины всегда действует на нервы. Давай спустимся вниз и выпьем. Чувствую, что мне сейчас это необходимо, да и все остальные, наверное, уже заждались меня, чтобы начать вечеринку.
– Конечно, Вик, – ответил Ник, с принужденной улыбкой вставая с дивана.
В дверь постучали.
– Это я, Виктор. – Джейк Уотсон просунул голову в приоткрытую дверь уборной. – Мы все в сборе. Я захватил с собой Алана и Дикки помочь с коробками. О’кэй?
– Отлично. Заходи, Джейк, и захвати сам пару коробок. Мы с Ником поступим так же и управимся с ними в один заход.
Виктор подхватил два картонных ящика и направился к дверям. Джейк с помощниками и Ник последовали за ним. Шагая по коридору, Виктор обернулся к Джейку:
– Гус еще не вернулся с моими гостями?
– Нет еще. Скорее всего, он попал в пробку на улицах Лондона. Сейчас там час пик. Но вечеринка продлится часа два или около того. Времени еще много.
Съемочная площадка приобрела праздничный вид. Расставленные тут и там длинные столы покрывали снежно-белые скатерти. На столах громоздились бутылки с ликерами, шампанским и крепкими напитками, подносы с разнообразными сырами, фаршированными яйцами, пирожками, бутербродами и другими холодными закусками. Несколько официантов и официанток хлопотали около столов, готовясь обслуживать гостей. Два бармена усердно протирали бокалы. Собравшиеся актеры и другие члены съемочной группы, разбившись на кучки, оживленно переговаривались и с нетерпением ждали начала торжества.
– Вон там есть пустой стол, где можно пока сложить подарки, – указал Джейк. – Послушай, Виктор, почему бы тебе не начать раздавать их после того, как все выпьют по первой. Думаю, что всем давно не терпится выпить за твое здоровье.
– Согласен, – ответил Виктор.
Главный тост: «За самого лучшего парня!» – был произнесен и рефреном подхвачен всеми присутствующими, когда Виктор со своей обычной ленивой улыбкой вклинился в самую гущу участников вечеринки, щедро расточая свое необыкновенное, харизматическое обаяние. Коллеги мгновенно обступили его. Каждый стремился пожать ему руку, похлопать по спине или иным доступным способом выразить ему свои приязнь и восхищение. Его невероятная популярность не вызывала никаких сомнений.
Николас Латимер отступил назад, предпочитая держаться в тени. Он ощущал свою отстраненность от Виктора, и у него пропало всякое настроение веселиться. У них раньше случались споры и ссоры, но они никогда не бывали особенно серьезными или долгими. Тем более у Ника никогда не возникало причин дурно думать о Викторе. То, что происходило сейчас, нарушило его душевное равновесие и вызывало смутное раздражение. Лучший друг разочаровал его, и Ник не мог этого не признавать. Обычно он не обращал особого внимания на донжуанские похождения Виктора, поскольку сам не отличался особо примерным поведением в отношении к женщинам. Но Франческа – она совсем иное дело! Если даже он понимает это, то Виктор должен сознавать и подавно. «Он нечестно ведет себя с этой девочкой», – пробормотал Ник, и отеческие чувства, которые росли в его душе по мере того, как он ближе узнавал Франческу, взбунтовались. Вдруг он вспомнил покойную сестру. Своей свежестью и невинностью, мягкими манерами и природной прямотой Франческа всегда напоминала ему Марсию. Привычная боль утраты пронзила его, и Ник закрыл глаза в ожидании, пока она отступит. За последние месяцы он свыкся с мыслью о смерти Марсии, но все равно нередко и всегда неожиданно щемящая грусть при мысли о ней охватывала его. Он знал, что ему уже никогда не стать прежним. Какая-то частица его молодости умерла вместе с сестрой. Ника всегда отличали бесшабашность, легкое, беззаботное отношение ко всему на свете. Единственное исключение составляла его работа. Но с возрастом его взгляды на жизнь менялись, и теперь природное легкомыслие Ника было разбавлено «изрядной долей трезвости.
Открыв глаза, Ник поискал взглядом Виктора, убеждая себя быть к нему объективным. Это было ему особенно необходимо сейчас, когда Ник был слегка шокирован холодной отстраненностью, с которой его друг говорил о Франческе. Будучи галантным кавалером и хорошо умея держать язык за зубами относительно некоторых вещей, Виктор никогда и ни перед кем не исповедовался по поводу женщин, возникавших в его жизни. Поэтому он не слишком многое рассказывал Нику о своих отношениях с Франческой, но Ник знал, что они с нею близки, и, несмотря на свою граничившую с обожанием любовь к Виктору, их необыкновенную близость, он был вынужден признаться самому себе, что в данном случае он – на стороне женщины.
Джейк Уотсон, стоявший у одного из баров, встретился взглядом с Ником и поманил его к себе. Ник подошел, и Джейк заявил:
– Ты что-то пребываешь в унынии, старина. Давай выпьем. Что тебе заказать?
– Водку со льдом, пожалуйста.
Джейк повернулся к бармену и заказал напитки. Минуту спустя он вручил Нику его бокал, и они чокнулись.
– Что-то тревожит тебя, Николас?
– Нет, с чего это ты взял?
– Мало того, что ты мрачно выглядишь, так еще и плохо выбрит.
Ник рассмеялся.
– Боюсь, что это расплата за вчерашние ночные грехи. Целый день с утра борюсь с похмельем. Но ничего, водка живо поставит меня на ноги.
Понимающая усмешка тронула губы Джейка, и он кивнул, принимая объяснение Ника, хотя в глубине души оно его не удовлетворило. Минуту назад Ник, слонявшийся в стороне от толпы, показался ему сильно чем-то расстроенным. Усталые глаза и осунувшееся лицо. Не было того привычного озорного вида, который делал его таким привлекательным. Впрочем, перемена в его облике была уже заметна во вторник. Виктор тоже обратил внимание на его печальный вид. Но тогда они оба отнесли перемены в Нике на счет семейных невзгод, которые обрушились на него. Джейк решил больше не приставать к Нику с расспросами и сказал:
– Не понимаю, куда запропастился Хилли. Будет паршиво, если он совсем не появится.
Ник, наблюдавший за Катарин Темпест, которая беседовала с Терри Огденом, оторвал от нее взгляд.
– Ты же знаешь, что он вечно всюду опаздывает, – заметил он. – Но куда, спрашивается, девался Гус? Он-то давно должен быть здесь.
– Твое нетерпение не удивляет меня, – поддел его Джейк, – нет слов, она – сногсшибательная женщина.
– О ком это ты? – широко раскрыв глаза и с напускным недоумением спросил Ник.
– О Диане, о ком же еще? Насколько я понимаю, вы без ума друг от друга.
– Держи это в секрете, – быстро ответил Ник и взял Джейка под локоть. – Думаю, что пора приступать к поздравлениям. Пошли воздадим причитающееся Терри.
– А Катарин – ее.
– Конечно!
Катарин была одета в элегантное черное платье с рукавами три четверти и с широкими вставками из белого накрахмаленного полотна. Оно удивительно шло ей. Платье подчеркивало ее хрупкость и изящество, придавало ее безупречной фигуре необыкновенную воздушность. Она убрала с лица свои прекрасные волосы и, разделив их струящиеся волны прямым пробором, стянула на затылке широкой муаровой лентой. Подойдя к Катарин, Ник обратил внимание на то, что она уже надела на запястье подаренный Виком браслет с бриллиантами, которые блестели и переливались столь же ярко, как ее глаза, когда Катарин подносила бокал с шампанским к своим ярко накрашенным губам. Она склонилась к Терри, что-то сказала ему и весело рассмеялась. Потом Катарин заметила Ника, и тому показалось, что ее глаза подернулись ледяной пленкой, а улыбка немедленно слетела с ее лица. Против собственной воли, сам не понимая, зачем он это делает, Ник легко коснулся губами щеки Катарин.
– Сегодня вы были просто восхитительны, Катарин.
– Очень вам признательна за похвалу, Николас, – холодно отозвалась она. Если даже Катарин и была удивлена столь неожиданным проявлением его расположения к себе, то она не подала вида.
– Она чертовски была хороша! – заявил Терри.
– И вы тоже, поздравляю. – Пожал ему руку Ник.
– Спасибо, Николас. Благодарю вас за прекрасный текст, что вы для меня написали.
– Боюсь, что за него надо благодарить не меня, а Эмилию Бронте.
– Неважно, вы сделали прекрасную инсценировку, – улыбнулся Терри и подхватил Джейка под руку. – Можно вас на пару слов, старина? Это займет минуту, не более.
Он увлек продюсера в сторону, и Ник остался наедине с Катарин.
– Я уже говорил раньше и повторяю сейчас – вы прирожденная Кэти и останетесь незабываемой в этой роли. Добавлю еще: вы навсегда останетесь в памяти у всех именно как Кэти, точно так же, как Вивьен Ли отождествляется всеми со Скарлетт О’Хара.
Катарин ответила ему долгим взглядом и вдруг ощутила, что не в состоянии отвести взора, завороженная его внимательными голубыми глазами, в упор глядящими на нее. Она отступила на шаг и тут же заметила перемену в облике Ника, происшедшую с их последней встречи в начале марта. «У него были не лучшие времена», – подумалось ей. Она подыскивала слова, чтобы должным образом выразить ему свое сочувствие, но что-то удерживало ее от этого. И она, всегда считавшая бесчувствие самым отвратительным грехом, так и не сумела ничего вымолвить по поводу его недавней утраты. Более того, она уцепилась за его последние слова и отреагировала на них:
– Какую страшную для актрисы вещь вы только что произнесли. Вы хотите сказать, что видите во мне способности одного, определенного свойства, что я могу играть только однотипные роли? Но, может быть, вам будет интересно узнать, что Виктор и Марк находят меня весьма разноплановой актрисой.
– Послушайте, но я имел в виду совсем иное, вы меня неправильно поняли!
Катарин безапелляционно оборвала его:
– Ах, вон там я вижу Оззи Эдвардса. Я должна пойти поблагодарить его за то, что он был так мил со мной во время съемок. Так что прошу меня извинить.
Она взглянула на него своими бирюзовыми глазами, показавшимися Нику холоднее обычного. Но улыбка ее была сладкой, как сахарин, и такой же обманчивой. Катарин сделала несколько шагов в сторону Эдвардса и, обернувшись, ядовито бросила через плечо:
– А вас, дорогой мой Николас, публика навсегда запомнит как инсценировщика «Грозового перевала».
– Ох! – вздрогнул Ник.
Он молча следил за тем, как она идет по съемочной площадке с видом разгневанной школьницы, чья гордость непоправимо уязвлена тем, что какой-то сорванец больно дернул ее за косу. Смущенная улыбка тронула губы Ника. Он понял, что Катарин интерпретировала его слова самым неподобающим образом, и пожалел об этом, поскольку, что бы он ни думал о ней, как о женщине, он всегда восхищался ее актерским талантом. Он неожиданно ощутил, как гневная волна поднимается в его душе. Они встретились впервые после смерти Марсии, а она ни единым словом не удосужилась выразить ему свои соболезнования! Даже у Эстел Морган на это хватило такта. Через мгновение гнев уступил место пронзительной печали, так поразившей и раздосадовавшей Ника, что он залпом допил свой бокал. Удивительно, как он мог ждать от нее чего-то иного! Неприязнь к Катарин Темпест вспыхнула в нем с новой силой. Он подошел к ближайшему бару, заказал новую порцию водки, закурил сигарету и посмотрел в сторону Джейка, погруженного в серьезный разговор с Терри. Зажав сигарету в губах и со стаканом в руке, Ник отправился на поиски Джерри Массингхема.
– Никки! Дорогой Никки!
Круто развернувшись, Ник заметил в толпе сияние серебристо-золотых волос и обращенное к нему прелестное личико. Диана махала ему рукой. Они с Франческой стояли около одной из камер. Он взмахом руки ответил на приветствие и стал проталкиваться к ним. Диана была ослепительна в своем шикарном шелковом костюме цвета спелого абрикоса и в более бледной, тоже абрикосовой блузке из органди. Ее необыкновенного цвета волосы были собраны на макушке небольшой изящной короной. На ней были туфли на очень высоких каблуках, что делало ее намного выше, чем она была на самом деле. Ее улыбка, страстная, светлая, любящая, мгновенно согрела сердце Ника.
– Привет, любовь моя, – сказал Ник и поцеловал ее в щеку.
– Привет, Ник. Простите, что мы опоздали, – ответила Диана. – Очень напряженное движение на улицах.
– Я уже начал волноваться, но теперь, когда вы здесь, – все в порядке.
Он повернулся к Франческе и, приветливо обнимая ее, шепнул:
– Вик занят с актерами и остальными из съемочной группы, детка.
– Я так и думала, не беспокойтесь.
Франческа огляделась вокруг.
– Я не вижу Катарин. Где она?
– Где-то здесь, в этой сумасшедшей толкотне. Последний раз я видел ее, разговаривающей с Оззи Эдвардсом. Теперь, мои милые, может быть, по бокалу шипучки? Или вы предпочитаете что-нибудь еще?
– Шампанское – это чудесно. Спасибо, Ник, – ответила Франческа. Диана согласно кивнула. Ник вручил ей свой стакан.
– Сохраните это для меня, дорогая. Я мигом вернусь. Не сходите с места и не двигайтесь, иначе толпа поглотит вас.
Возвратившись с шампанским, он обнаружил рядом с двумя оставленными девушками оживленно беседующих с ними Терри и Джейка. Терри не видел Диану, когда та во вторник приезжала на студию, и сейчас он старался быть с ней особенно галантным и обворожительным. «Пыжится изо всех сил», – с приступом легкого раздражения подумал Ник и с удивлением заметил, что ревнует Диану к Терри. Он улыбнулся про себя, вспомнив фразу Ларошфуко: «В ревности себялюбия больше, чем истинной любви». Он вручил дамам шампанское и, забирая у Дианы свой стакан, встретился с нею взглядом. Ее глаза сказали ему так много и так красноречиво, что Ник сразу успокоился, хотя Диана, стоя вполоборота к нему, продолжала свою беседу с Терри. Джейк тем временем занимал разговорами Франческу, расспрашивая ее об отце и Киме. Ник расположился рядом, погруженный в собственные мысли и рассеянно прислушиваясь к разговорам. Он спросил себя, нет ли у Джейка каких-либо подозрений в отношении Франчески и Вика, и сам себе ответил, что это маловероятно. Неукоснительное соблюдение тайны было неизменным правилом Вика в подобных ситуациях.
Ник пристально следил взглядом за Франческой. Как прелестна была она сегодня в простом летнем вечернем платье из белого шелка в мелкий голубой цветочек. Еще острее, чем прежде, он ощутил, насколько она еще юна. Она показалась ему такой нежной и беззащитной, что у него больно защемило сердце. Он испугался за нее. Ник заморгал и стал озираться вокруг в поисках Виктора. Он сразу заметил его, возвышающегося среди обступившего его кружка, состоявшего из Катарин, Хилли Стида, Марка и Хилари Пирсов, Джинни Дарнелл и Оззи Эдвардса. Виктор взглянул на Ника и чуть заметно кивнул ему. «Он знает, что Франческа уже тут, – подумал Ник. – От него никогда и ничего не скроешь».
Секунду спустя Виктор был уже рядом, сияя улыбкой, расточая радушие и добросердечность. Произнеся несколько приветственных слов и отпустив пару веселых острот, он увлек за собой Диану, чтобы представить ее собравшимся. Терри извинился и легкой походкой направился в сторону Пирсов. Джейк тоже побрел прочь, пробормотав, что ему надо налить себе еще. На какое-то мгновение Ник остался наедине с Франческой, и она с тревогой спросила:
– Трудный выдался день?
Ник уловил ее внутреннее напряжение и крепко сжал ее руку.
– Вовсе нет, детка. Здесь все было на удивление мирно, и съемки прошли без сучка без задоринки.
Он принялся расписывать подробности, во всех деталях пересказывая ей последнюю сцену фильма, описывая игру актеров, которой он восхищался, и работу всей съемочной группы. Он не сумел скрыть своего волнения и энтузиазма, когда живописал игру Катарин. Потом он принялся рассуждать о фильме в целом и потратил добрые десять минут, развивая свои суждения обо всех его достоинствах. Ник был готов спросить Франческу, как продвигается ее работа над книгой, но внезапно понял, что она почти не слушает его, а ее внимание приковано к Виктору, беседующему с Катарин Темпест. Они стояли вдвоем несколько поодаль от толпы, окружавшей Диану, и Катарин пылко и многообещающе смотрела на Виктора, крепко держа при этом его за руку, будто желая продемонстрировать свои особые права на него. Виктор, со своей стороны, все свое внимание сосредоточил на Катарин. В его взгляде были нежность и поощрение. Он весело расхохотался, придвинулся к Катарин и принялся что-то нашептывать ей на ухо. Нику пришло в голову, что в этой сцене было нечто интимное и наводящее на предположения определенного рода. По крайней мере, на посторонний взгляд, она могла быть истолкована именно так.
Быстро сообразив, что к чему, Ник сказал Франческе:
– Он ею совершенно не интересуется…
Франческа обернулась и с удивлением посмотрела на него. Ее лицо при этом осталось абсолютно непроницаемым.
– Я это знаю, – ровным голосом ответила она, – хотя и допускаю…
– И она тоже не интересуется Виктором, – не сводя глаз с Франчески, добавил Ник. Заметив, что ее невозмутимое лицо постепенно начинало контрастировать с беспокойным выражением в глазах, он поспешил сказать: – Мне кажется, ее вообще не волнуют мужчины. Катарин Темпест слишком влюблена в самое себя, чтобы делить свою привязанность с кем-либо еще. Весь остальной мир для нее не существует. Все мы – не более чем грязь у нее под ногами.
Он с такой холодной яростью произнес эти слова, что пораженная Франческа изумленно взглянула на него.
– Какие чудовищные вещи вы говорите! Вы несправедливы к бедняжке Кэт, выставляете ее невероятной эгоисткой, а она вовсе не такая. И относительно ее отношения к мужчинам вы сильно заблуждаетесь. Ведь она практически обручена с моим братом.
Ник был ошеломлен. То, что сказала Франческа, он меньше всего был готов услышать.
– Я слышал об этом. Но женитьба! Это будет крайне неудачный брак! – воскликнул он.
– Мне так не кажется, – ледяным тоном ответила Франческа и с явным неудовольствием посмотрела на него.
Быстро прийдя в себя, Ник с сухим смешком заметил:
– Не понимаю, почему я так горячо отреагировал на ваше сообщение. Кажется, никакие ее поступки уже не могут удивить меня. Этакая маленькая трудолюбивая пчелка, вы не находите?
– Никки, порой вы бываете ужасно злым и невероятно жестоким. Вы просто поражаете меня. На самом деле Кэт – одно из самых милых существ, кого я знаю. Она великодушна, щедра и внимательна к людям. Кроме того, она моя самая близкая и дорогая подруга.
«Интересно, что сама Катарин думает на этот счет?» – подумал Ник.
– Итак, вы приобретаете сестру в лице своей будущей невестки. А вы уверены, что она сумеет вписаться в вашу среду? Английская аристократия чертовски высокомерна. Они все, по моим наблюдениям, ужасные снобы. Вы действительно уверены, что они примут ее? Я лично в этом сомневаюсь. Бог мой, она же актриса.
– Не говорите глупости, Ник! Вы все еще живете в мире Диккенса. Теперь такие вещи ровным счетом ничего не значат, – возмутилась Франческа. – Кроме того, актриса Кэт или нет, но она – настоящая леди, и прекратите унижать ее. Мне не нравится весь этот разговор, Никки, честное слово.
– Она просто разыгрывает из себя леди, играет роль аристократки, уверяю вас. Никогда не забывайте, что она – актриса. Вы – совсем другое дело, Франческа, вы аристократка по крови, от рождения. Между вами двумя – большая разница, и не пытайтесь заставить себя думать иначе.
Проигнорировав последнее замечание Ника, Франческа твердо заявила:
– Вернемся к тому, что я хотела сказать с самого начала, увидев Виктора и Катарин, увлеченных беседой. Я тогда с новой силой почувствовала, насколько далека от его профессиональных интересов. Порой я ощущаю себя пятым колесом, совершенно оторванной от его мира, одиноко стоящей где-то на обочине. Но, говорю это совершенно честно, мне никогда в голову не приходила мысль о том, что их может связывать что-то еще, кроме деловых отношений. Я уверена, что для Катарин не существует никого, кроме Кима. И я абсолютно доверяю Виктору.
– Он знает, как ему повезло с вами, Франческа?
Она улыбнулась. Ее глаза сразу успокоились и просветлели.
– А вы считаете, что ему действительно повезло, Никки?
– Конечно. Он просто счастливчик, что встретил вас.
– Но я сама чувствую себя счастливее всех на свете от того, что он есть у меня.
Сказав это, она повернула свою голову на тонкой шее, и Ник проследил направление ее взгляда, вновь устремленного на Виктора. Тот стоял теперь в окружении своих боевых друзей, обнимая за плечи Терри Огдена и возвышаясь над ними, словно башня. Он непринужденно смеялся, оглядываясь по сторонам веселыми глазами, затмевая всех своей мужественностью и ослепительной улыбкой.
– Имейте в виду, детка, – сказал Ник, – вы очутились на опасной дороге в одной машине с сумасшедшим водителем.
Глаза Франчески расширились от удивления.
– Ради всего святого, что вы хотели этим сказать? – нахмурилась она.
Ник, обозлившись на себя, уже жалел о сказанном. Против его собственной воли эта шутливая реплика прозвучала как предостережение. Мысленно проклиная свою глупость, он промолчал, а Франческа, глядя ему прямо в глаза, осуждающе покачала головой.
– Порой вы говорите странные вещи, Ник, в самом деле, странные…
Она не закончила фразу и, побледнев от испуга, продолжала пристально, в упор смотреть на него.
– Да, детка, таким уж я уродился, – торопливо согласился с нею Ник. – Забудьте все, что я вам наговорил тут. Пошли, выпьем еще и поищем Диану.
Ведя Франческу к бару. Ник задавался вопросом, почему он сегодня так желчно смотрит на все окружающее. Но не нашел ответа на этот вопрос. Заменив пустые бокалы полными и держа их в руках, Ник и Франческа обошли съемочную площадку по периметру и наконец наткнулись на Диану, беседующую со смуглой черноволосой молодой женщиной, тонкой и гибкой, с глазами цвета спелого терна. Диана представила ее, как Хилари Райан-Пирс, жену Марка Пирса и художницу по костюмам в этом фильме. Вполне естественно, что женщины немедленно заговорили о модах, и разговор на эту тему продолжался следующие несколько минут. Ник стоял с отсутствующим видом рядом, глубоко задумавшись, и мелкими глотками отхлебывал водку из своего стакана.
Неожиданно Хилари попросила прощения, сказав, что она должна разыскать Марка. Ник пожал ей руку, поразившую его своей ледяной холодностью, особенно удивительной, учитывая жару, стоявшую в студии. Он хотел было что-то сказать по этому поводу, но вовремя сумел остановить себя.
Диана посмотрела вслед удалявшейся Хилари.
– Какая милая женщина, не правда ли, Ческа? Такая очаровательная и так хорошо информирована во всем, что касается моды. Она дала мне несколько очень дельных советов относительно закупок одежды в Лондоне для моего бутика.
– Да, она очень милая, и я рада, что она оказалась тебе полезной, Дибс. Я предупреждала тебя.
– Она, кажется, индианка, не правда ли? – спросил Франческу Ник.
– Наполовину. Ее мать – дочь некого индийского магараджи, властителя небольшого княжества близ Равлапинди, а ее отец сэр Джеймс Райан. Был большой скандал, когда он оставил свой полк, чтобы жениться на маленькой индийской княжне, или магарахине, или как там еще их называют. Но это было лет тридцать пять тому назад, и с тех пор шум вокруг этого события давно утих. Времена изменились, и теперь все обожают леди Райан, которая стала весьма заметной персоной. Она все еще очень красива, а Хилари – ее точная копия.
– Вы – настоящая ходячая энциклопедия, детка, – усмехнулся Ник.
– Нет, я только нормальная любопытная женщина, – ответила Франческа, вновь обретая равновесие. – Всегда задаю вопросы, и в ответ на меня обрушивается водопад разных сведений, по большей части совершенно бесполезных.
– Я бы этого не сказал. Может быть, вы знаете ответ на другой, значительно более актуальный вопрос. Куда наша звезда везет нас ужинать сегодня вечером?
– Боюсь, что как раз этого я и не знаю.
– Вы, дорогой Никки, имеете возможность спросить об этом Виктора сами, – сказала Диана. – Он как раз направляется к нам.
– Вижу, тебя что-то гнетет, дружище. Давай выкладывай, – приказал Виктор, сидя в номере Ника в отеле «Кларидж» и потягивая скотч.
Ник не подал никаких признаков желания отвечать, и Виктор, шумно вздохнув, сжал губы.
– Я слишком хорошо изучил тебя, Ник, чтобы не заметить, что с тобой что-то неладно. Ты как-то натянуто разговариваешь со мной после той прощальной вечеринки. Я чем-нибудь обидел тебя?
– Конечно же, нет, – торопливо ответил Ник.
Виктор усмехнулся:
– Ты совсем не умеешь врать, малыш. Ну раз ты сам не хочешь сознаться, то попробую угадать. Это как-то связано с Франческой, не так ли?
– Что-то в этом роде, – неохотно признался Ник.
Виктор раскурил сигару, сел и, не моргнув глазом, выдержал устремленный на него проницательный взгляд Ника.
– Так я и думал. Признаю, что тогда, в моей уборной, я довольно резко оборвал разговор о ней, но это случилось потому, что для подобной беседы время было малоподходящим. Я сказал тебе, что у меня много проблем с картиной, но не объяснил, что есть еще и масса других сложностей, с которыми я вынужден считаться. Много проблем личного свойства и очень серьезных.
Его тревоги, не скрываемые сейчас за привычной актерской маской, стали очевидны Нику. Он понял, что подозрения Джейка не были игрой воображения.
– Тебе надо было сказать мне раньше… – Начал было Ник, но Виктор взмахом руки остановил его.
– Вечеринка должна была вот-вот начаться, и мне не хотелось омрачать торжество, – грустно улыбнувшись, признался Виктор. – Послушай, я действительно влюблен во Франческу и очень сильно, здесь ты не ошибся, малыш. Но пока я не развяжусь с Арлин, у меня мало что есть предложить Чес. Надо смотреть правде в глаза. Ей только двадцать, и во многих отношениях она еще совсем ребенок. Ее жизнь только начинается. Она – из знатной семьи, и ее акции на рынке невест стоят высоко. При ее внешних данных и происхождении, не сомневаюсь в этом, ее отец вправе ожидать, что она сделает блестящую партию с молодым человеком своего круга. Я не желаю разрушать ее шансы на хорошее будущее, если сам не могу распутать собственные дела. Поэтому ты должен понимать, что я должен вести себя с ней чрезвычайно осторожно. – Он отхлебнул глоток виски и продолжил: – Могу себе представить, какое лицо будет у графа, если его единственная несовершеннолетняя дочь окажется втянутой в скандальное дело о разводе из-за своей связи с кинозвездой, который уже был трижды женат и имеет двоих взрослых сыновей почти одного возраста с нею. Боже мой, Никки, я же на двадцать лет старше ее, я ей в отцы гожусь, да к тому же имею репутацию развратника. Разве я не понимаю, что Дэвид Каннингхэм отказал бы мне, попроси я у него руки Франчески, даже если бы мои семейные обстоятельства не были столь дьявольски запутаны?
Огорченный тем, что незаслуженно осуждал Виктора, Ник горько упрекал себя за свое недоверие к нему.
– Итак, дело о твоем разводе продвигается?
– В данный момент – ничуть, – голосом столь же мрачным, как угрюмое выражение лица, ответил Виктор. – Арлин по-прежнему упряма и несговорчива, – пояснил он. – Она только что выставила такие условия, что я ими совершенно выбит из колеи. Она со своими треклятыми модными адвокатами готова разорить меня, готова с меня живого содрать шкуру, если я им это позволю.
– Ты имеешь в виду раздел имущества, Вик?
– В том числе! Тебе известны законы Калифорнии. «Совместно нажитое имущество» – вот ключевые слова. Она имеет равные со мной права практически на все, чем я владею. Она желает теперь заполучить ранчо и половину акций «Беллиссима Продакшнс».
– Боже милосердный! – воскликнул Ник, впервые ясно осознав положение Виктора. Неудивительно, что он озабочен, разгневан и расстроен. Арлин Мейсон протянула свои жадные лапы к тем двум вещам, которыми он дорожил больше всего, над созданием которых он так долго и тяжело работал.
– Черт ее подери, – выругался Ник. – Но, какого дьявола, Вик, у нее же нет никаких шансов! Ни один судья не даст ей…
– Не надо быть настолько в этом уверенным! – воскликнул Виктор. – Я не хочу предугадывать решения суда или присяжных. Может случиться что угодно.
Ник напряженно размышлял:
– А что, если предложить ей порядочную сумму? Убежден, что она…
– Мы это уже сделали, – перебил его Виктор. – На прошлой неделе мои адвокаты внесли контрпредложение – три миллиона долларов в качестве единовременного возмещения плюс ежемесячно алименты в течение пяти лет. В сумме это составит еще шестьсот тысяч, причем она будет получать алименты весь назначенный срок, даже если снова за это время выйдет замуж. Мне казалось, что я достаточно щедр, но она отвергла и это предложение.
Ник возмущенно затряс головой.
– Какая же она все-таки сука, Вик! Боже мой, Арлин всегда ненавидела ранчо и никогда не приезжала на него с тобой. Какого же, спрашивается, дьявола она вздумала претендовать на него? Только ради того, чтобы досадить тебе?
– Она намерена выставить меня перед всем светом в качестве жестокого и бессердечного мужа, как сексуального маньяка, у которого было множество связей с другими женщинами в то время, когда мы с ней еще жили вместе как муж и жена. Все это, как тебе хорошо известно, мягко говоря, не соответствует действительности, но она крутит фактами как ей заблагорассудится. В качестве оружия она использует угрозу устроить мне скандальную рекламу. Ищейки из «Конфидэншл» постоянно висят у меня на плечах. За себя я не боюсь, Ник, но обязан защитить от них Франческу.
