Текст книги "Голос сердца. Книга вторая"
Автор книги: Барбара Брэдфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)
Ник взглянул на передник, обошел кухню, заглянул в кладовку и в чуланы для щеток и другого домашнего инвентаря.
– Оставайтесь здесь, Франки. Все это начинает казаться подозрительным. Я пойду осмотрю подвал.
– О Боже, Ник! Не думаете ли вы, что… – Она испуганно прикрыла ладонью рот.
– Сам не знаю, что и подумать. Не приставайте пока ко мне с расспросами, ладно?
Франческа кивнула и, машинально нагнувшись, подхватила собачку на руки. Ее сердце учащенно забилось, и мысли, одна страшнее другой, заметались у нее в голове. Она тоже вспомнила о драгоценностях Катарин, об ее известности. Вся округа знала, кто живет в этом доме. Кинозвезда, да еще такая знаменитая – лакомый кусок для бандитов. Франческа прикрыла глаза, мысленно умоляя Ника поторопиться.
– Все в порядке, детка, – громко сказал Ник, поднимаясь из подвала и захлопывая за собой дверь. – Ну, кажется, дом мы осмотрели весь. Пойду на разведку во двор.
Франческа только сумела молча кивнуть головой, обеспокоенно наблюдая за его сборами расширившимися от волнения глазами. Она видела, как Ник достал фонарь из стенного шкафа, распахнул дверь и повернул выключатель на наружной стене дома. Тотчас же подъездную дорожку и лужайку перед домом залил бледный свет небольших прожекторов, спрятанных в кронах деревьев.
– Хотите, я пойду с вами? – вызвалась Франческа, но Ник решительно замотал головой.
– Ни в коем случае, – отрезал он и, ступив на лужайку, двинулся к зарослям кустов около высокой каменной стены, опоясывавшей двор. Там было темно, и он направил в кусты луч фонаря. Дурные предчувствия, одолевавшие Франческу с первой минуты, как она вступила на порог этого дома, сменил неизъяснимый страх, и она была не в силах отогнать его. Она приросла к месту посреди холла, глядя через раскрытую дверь в сад и стараясь отыскать глазами Ника. Но тот куда-то исчез. Франческа задрожала, внезапно почувствовав себя ужасно одинокой и беззащитной перед этим домом. Хотя она никогда не говорила об этом вслух, Франческа разделяла нелюбовь Ника к нему, считая этот дом каким-то чужим, недружелюбным и действующим на нее угнетающе. Неожиданно Лада, будто услышав что-то, тревожно вскинула голову и залаяла, вырываясь из рук Франчески, чтобы спрыгнуть на пол.
Успокаивая собаку, Франческа огляделась и прислушалась. Что могло так встревожить Ладу? Вокруг все было тихо. Нервно сглотнув, Франческа вышла на крыльцо и глубоко вдохнула свежий ночной воздух, выругав себя за излишнюю впечатлительность. Ровным счетом ничего угрожающего не было тут. Место здесь чудесное, а все ее страх вызваны беспокойством за Катарин. Бояться дома! В этом было нечто иррациональное, совершенно ей несвойственное. Она оглянулась и посмотрела на его старые каменные стены, на окна, через которые наружу струился яркий свет, не находя объяснения тому, почему она не может никак избавиться от ощущения, что привидения и прочие разные ужасы притаились в этом доме. «Сейчас же прекрати это!» – приказала себе Франческа, шагая по усыпанной гравием дорожке к машине Ника.
Франческа оперлась на капот и, слегка дрожа на ветру, втянула голову в воротник толстого шерстяного свитера. Она посмотрела вверх на небо. «Темные облака на безлунном небе» – это, кажется, из Руперта Брука? «Твоя любовь уходит без следа…» Следующая строка известного стихотворения промелькнула у нее в голове и замерла, осененная новой мыслью: «В этом доме не было любви, одна только болезнь Катарин. Почему мы с Ником постоянно прощаем ей ее несносное поведение, почему мы миримся с ним? Наверное, потому, что мы любим ее и тревожимся за нее. Бедная, милая Кэт! Она в нас нуждается. Мы обязаны постараться помочь ей».
– Можете расслабиться, Франки, – донес до нее ветер голос Ника, который бежал к ней через лужайку, размахивая фонарем. – Сад так же пуст, как и чердак. Стоп, для полной уверенности следует осмотреть еще гараж.
– Вы совершенно правы, дорогой! – крикнула в ответ Франческа, и напряжение отпустило ее. Пару секунд спустя Ник вел ее в дом, недоуменно качая головой. Он запер входную дверь и пригладил ладонью растрепанные ветром волосы.
– Вот что чертовски странно – машина Катарин стоит в гараже. Пошли, детка, проходите в гостиную. Боже, да вы посинели от холода! Считаю, что нам необходимо что-нибудь выпить.
– Слава Богу, с Кэт и остальными ничего страшного не произошло. Убеждена, что она куда-то уехала. Кто-то заехал и увез ее с собой. Не нахожу других объяснений, Никки.
– Я тоже так считаю. Но где миссис Дженнингс? Она обычно остается тут до десяти. Что могло оторвать ее от дел посреди дня? И куда, черт побери, запропастилась Рената?
– Ник, мне сейчас в голову пришла одна мысль…
Франческа схватила его за руку.
– Может быть, Катарин похитили вместе со всеми остальными?
Ник посмотрел ей в глаза и отрицательно покачал головой.
– Непросто похитить трех женщин, не оставив при этом никаких следов борьбы. Нет, никакого насилия здесь сегодня совершено не было, я в этом убежден, честное слово.
– Миссис Дженнингс могли срочно вызвать домой, а у Ренаты, возможно, сегодня выходной. По каким дням она обычно отдыхает?
– По средам, – отозвался Ник, который, стоя на коленях перед камином, старался раздуть в нем огонь. – А сегодня – четверг. Вы не поищете лед, Франки, пока я воюю с дровами?
– Конечно.
Она повернулась и сделала шаг в сторону холла, когда Ник громко рассмеялся:
– Вы так стиснули в руках бедняжку Ладу, будто боитесь, что ее украдут. Оставьте ее здесь, дорогая, и спустите с поводка.
Смущенная Франческа рассмеялась вслед за ним. Она расстегнула ошейник и сняла его с Лады.
– Понимаю, это звучит глупо, но мне… всегда кажется, будто здесь кто-то или что-то есть, я ощущаю чье-то скрытое присутствие. Не могу найти этому объяснения. Наверное, в воздухе этого дома есть нечто такое… – Она пожала плечами. – Вы, наверное, считаете меня такой же ненормальной, как Кэт… – Франческа запнулась и принялась виновато оправдываться. – О, простите меня, Ник. Я вовсе не хотела сказать, что Катарин – сумасшедшая!
Ник печально улыбнулся.
– Тем не менее она балансирует на самой грани, и вам это известно. Порой мне кажется, что она действительно свихнулась. А что касается этого дома, то я хорошо понимаю, что вы хотите сказать по поводу этой груды кирпича. Я всегда ненавидел это место. Здесь правда какая-то неприятная атмосфера, что-то мрачное и гибельное разлито в воздухе. Ну а теперь бегите за льдом, и я приготовлю нам пару крепких. Вам водку, как обычно?
– Да, с тоником, пожалуйста. Почему бы вам не позвонить пока миссис Дженнингс?
– Я подумывал об этом, еще когда был в саду. Сейчас попробую разыскать ее. И вот еще что. Слушайте, детка, когда будете на кухне, поищите там чего-нибудь. Сыру и крекеров хотя бы. Я умираю от голода.
– Хорошая мысль. Я сама немного проголодалась.
Ник поднялся с коленей и подошел к письменному столу. Он отыскал в записной книжке номер телефона миссис Дженнингс и набрал его, но линия была занята. «Проклятие!» – недовольно пробормотал он, схватил карандаш и начал по своему обыкновению черкать им переплетенные между собой треугольники в блокноте для заметок, лежавшем на столе. С нарастающим волнением он вновь и вновь набирал номер. Наконец телефон освободился, и Ник с несказанным облегчением услышал в трубке голос домоправительницы. Он беседовал с нею минут десять, внимательно слушая, кивая головой и время от времени вставляя уточняющие вопросы. Тем временем вернувшаяся Франческа смешивала для них напитки. Когда он положил трубку, она сказала:
– Насколько я сумела понять из вашего разговора, Катарин сегодня выставила миссис Дженнингс вон.
– Да, и та очень уязвлена этим. Внезапно Катарин пришла сегодня днем в невероятную ярость. Она накинулась на миссис Дженнингс с оскорблениями и уволила ее с завтрашнего дня. Как сообщила мне миссис Джи, она не пожелала ни минуты дольше оставаться в этом доме, все бросила на кухне как есть, сняла с себя фартук и удалилась. И возвращаться назад она не желает. А Рената на сегодня отпросилась. Ей надо было поехать на Манхэттен повидаться с кузиной, приехавшей погостить из Италии. Она вернется только завтра.
– А Кэт? Миссис Дженнингс что-нибудь знает про нее?
– Она сказала, что Катарин, когда у них вспыхнул скандал, уже была одета для выхода и собиралась ехать то ли на обед, то ли на прием, домоправительница не знает точно. Кажется, у Катарин вчера была также стычка с Ренатой, которую она заставила целый день переглаживать все свои платья, независимо от того, что она собирается надеть вечером.
Ник тяжело вздохнул. «Старая история», – подумал он, уставившись взглядом в блокнот.
– Странно, что Кэт куда-то уехала. Она ведь знает, что мы должны были приехать сегодня. Вот черт, это не лезет ни в какие ворота, как мне кажется. Но, по крайней мере, мы смогли хотя бы расспросить домоправительницу, Ник.
– Не совсем. Мы так и не узнали, куда подевалась Кэт.
– Вот, выпейте это, дорогой, – настойчиво предложила ему Франческа видя, насколько встревожен Ник. – Убеждена, что она скоро вернется.
– Да – с отсутствующим видом ответил Ник, не сводя глаз с блокнота. Прямо под своими каракулями он заметил отпечаток каких-то записей, сделанных, по-видимому, на верхнем, вырванном листе, от которого остался только неровный край. Ник приблизил блокнот к лампе и в ее свете прочитал: «Майкл. Четверг. Семь часов. Гринвич». Под этими словами были еще какие-то цифры, но они отпечатались слишком слабо, и он, не смог их разобрать.
– Ник, чем вы там занимаетесь?
– Минутку, Франки. Кажется, я обнаружил ключ к загадке. У Катарин есть знакомый по имени Майкл, который живет в Гринвиче?
– Не знаю, а что?
– Вот, взгляните, – протянул он ей блокнот. – Она что-то записывала, и запись отпечаталась на нижнем листе.
Франческа сразу узнала почерк Катарин.
– Цифры отпечатались не очень отчетливо. Попытайтесь заштриховать это место карандашом. Они должны при этом проявиться яснее.
– Вы – умница, Франки, теперь они отчетливо видны! – воскликнул Ник, отбрасывая карандаш. – Готов держать пари, что это номер телефона.
Он схватил трубку.
– Сейчас мы узнаем, что это за таинственный Майкл и нет ли у него в Гринвиче Катарин.
Франческа остановила его, ухватив за руку.
– Обождите минутку, Ник. Послушайте, я понимаю вас. Вы сердитесь на Катарин, и есть за что. С ее стороны безответственно уехать вот так, не оставив даже записки, и заставить нас волноваться. Но если она там, по этому номеру, вы обязательно взорветесь, наорете на нее и создадите только лишние проблемы. Она потом будет бесноваться, считая, что за ней шпионят, а вы – в первую очередь. Будет намного проще, если туда позвоню я и попрошу разрешения переговорить с нею. Ну, прошу вас, пожалуйста.
Немного поколебавшись, он пожал плечами.
– Да, детка.
Встав из-за стола, Ник уступил ей телефон, а сам подошел к камину. Франческа набрала номер, подождала немного, и – вдруг ее глаза изумленно сверкнули.
– Прошу прощения, ошиблась номером, – пробормотала она, осторожно положив трубку, не решаясь взглянуть на Ника.
– Какого черта! Почему вы разъединились так быстро? – накинулся на нее Ник, сердито сдвигая брови. – С чего вы взяли, что ошиблись номером? – Не добившись от нее ответа, Ник быстро спросил: – И чему вы так удивлены?
Франческа медленно прошла обратно к дивану, где сидела прежде, из всех сил стараясь скрыть, насколько она шокирована, и решая про себя, не стоит ли ей, в его же интересах, скрыть правду. Но если она солжет, что попала в какой-то ресторан или бар в Гринвиче он ей не поверит. Хорошо зная Ника, Франческа была уверена, что он немедленно перезвонит сам по этому номеру, а этого нельзя было допустить ни в коем случае. Кашлянув, она мягко сказала:
– Думаю, что к телефону подошел дворецкий.
– И что?
Глубоко опечаленная Франческа опустилась на диван.
– Он сказал… – Слова застревали у нее в горле, и она снова нервно закашлялась. – Он… дворецкий… сказал, что это дом Лазаруса.
На какую-то долю секунды ей показалось, что Ник не разобрал ее слов. Расширенными от изумления глазами он уставился на нее, а потом взорвался.
– Проклятие! Я должен был сам догадаться. Этот сукин сын давно вьется вокруг Катарин, принюхиваясь.
Он сжал правую руку в кулак и ударил им изо всех сил в раскрытую ладонь левой.
– Черт побери, я сию же минуту позвоню этому ублюдку и выскажу ему все, что о нем думаю. И о Катарин тоже! – кричал Ник. – Я сверну ей шею. Я же предупреждал ее, предостерегал против него! И много раз!
Кипя гневом и возмущением, он с невероятной быстротой рванулся к столу и, протягивая руку к телефону, пронзительно выкрикнул:
– Она же прекрасно знает, как я отношусь к этому чудовищу! Почему же она так поступает со мной?
Франческа вскочила за ним следом и, схватив Ника за руку, попыталась оттащить его от стола. Ник упирался, но никак не мог освободиться от ее цепкой хватки. Он вцепился в телефон, а Франческа в свою очередь, повисла на нем, умоляюще глядя на него широко раскрытыми глазами.
– Ради Бога, не делайте этого, Ник! Умоляю вас, не звоните туда, пожалуйста! Вы делаете слишком поспешные выводы! Неверные выводы!
Ник, багровый от гнева, продолжал бороться с нею.
– Пустите Франки! Я сам знаю, что мне делать.
Телефон рухнул на пол, стул опрокинулся, настольная лампа угрожающе накренилась. Вдруг Ник бессильно уронил Руки и прекратил сопротивление. Он пристально взглянул на Франческу и покачал головой.
– Вы правы, детка, – пробормотал он, наклоняясь, чтобы поднять с пола упавший телефон и поставить на место опрокинутый стул. Франческа, тяжело дыша, тронула его за руку.
– Давайте обсудим все спокойно, – предложила она, увлекая Ника к камину. Заставив его присесть на диван, она принесла их недопитые стаканы и опустилась напротив. – Не стоит осуждать ее, Ник, не располагая проверенными фактами. Ее присутствие в доме Майкла Лазаруса само по себе ни о чем не говорит, и вы прекрасно понимаете это сами. Это может быть совершенно невинная вечеринка. В конце концов – он реальный владелец «Монарха», и его кинобизнес сейчас на подъеме. Катарин же суперзвезда и, хотя она подумывает о том, чтобы в недалеком будущем бросить сниматься, тем не менее дала мне понять, что собирается участвовать в каком-то новом проекте. Может быть, Лазарус хочет, чтобы она снялась на «Монархе».
Ник взглянул на Франческу сквозь дым сигареты, которую он курил.
– Вы действительно в это верите? – с саркастической усмешкой спросил он.
– Это весьма вероятно, – ответила Франческа, сама не зная, что предположить, до сих пор не оправившись от потрясения. – Да-да, я убеждена, что она там именно поэтому, – более твердым тоном заявила она.
– Не будьте такой наивной, детка.
– Что вы имели в виду, говоря, что он многие годы обхаживает Катарин? – спросила Франческа, не обращая внимания на недоверчивые реплики Ника.
– Только то, что сказал. Лазарус, будучи председателем правления того конгломерата, что владеет «Монархом», обычно никогда не вникает в съемки отдельных фильмов, оставляя это своим директорам. Его волнуют только смета, предельный уровень расходов и прибыль. Но он даже перенес свой офис на студию, чего никогда прежде не делал, когда Катарин в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году снималась на «Монархе». Послушайте, Франки, я тогда был с нею там и сам наблюдал, как он строил ей глазки и постоянно облизывался на нее. Я был вынужден тогда молчать, у меня не было иного выхода. И я…
– Не может быть, чтобы он заинтересовал Катарин! Скорее всего, она лишь подлаживается под него, стараясь быть с ним предельно вежливой…
– Подлаживается, черт ее побери! – заревел Ник, привстав с места, а потом снова смущенно рухнул на диван. – Простите меня, Франки, я не имел никакого права сердиться на вас. Дайте мне немного успокоиться и самому все обдумать.
Она согласно кивнула, и Ник уставился в огонь камина, молча докуривая сигарету. Многие разрозненные факты, мгновенно прокрученные его острым и проницательным умом, встали на свои места. Стало глубокомысленным замечание Виктора, сделанное им много лет назад. Неожиданный смысл обрело недавнее замечание Джейка Уотсона. Ник неслышно вздохнул, искоса поглядывая на Франческу.
– Я убежден, что прошлым летом она много времени проводила в обществе Лазаруса. Вы помните, что тогда, после возвращения с Цейлона, она занималась дублированием их дальневосточной картины на студии «XX век». В голливудском «Репортере» я тогда прочитал заметку о чудесном приеме, который Лазарус устроил в своем новом доме в Бель-Эйр Эстейтс. В ней говорилось, что Катарин была на этом приеме почетной гостьей. Я был ошарашен. В конце концов ей было известно, как я ненавижу этого ублюдка. Я еще подумал тогда, что непорядочно с ее стороны появляться с ним в обществе, если к тому ее не обязывают деловые интересы.
– Вы говорили с нею тогда об этом?
– Конечно. Когда она вернулась домой, я заметил это самым безразличным тоном, по обыкновению трясясь над ней, как курица над яйцами, больше всего думая о том, как бы лишний раз не расстроить ее. Она отрицала, что была на приеме, утверждая, что приняла приглашение, чтобы не обидеть его, но в последнюю минуту извинилась и не поехала туда.
– Но вы ей, конечно, не поверили, не так ли?
– Разумеется, Франки, но мне тем не менее не хотелось раздувать это дело, поскольку она тогда была спокойной, и я отступил. Вы в последние месяцы были обеспокоены ее неискренностью, тем, что она куда-то исчезает в самое неподходящее время, – подался к Франческе Ник. – Неужели вы думаете, что для меня это новость? Она так вела себя весь прошлый год до самого отъезда на Цейлон.
– Ах, Никки, почему вы ничего не говорили мне об этом?
– Думаю, что во мне говорил инстинкт самосохранения.
Перечислив несколько случаев загадочных исчезновений Катарин, Ник заметил:
– Я начал подозревать ее в связи с Лазарусом еще тогда, в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом, когда она снималась на «Монархе». Теперь я в этом убежден.
– Мне кажется, что это предположение ни на чем не основано, – мягко проговорила Франческа. – У вас нет к тому никаких доказательств.
– Я никогда не стреляю холостыми патронами, детка! – Ник затянулся сигаретой и прищурился. – Когда немного раньше я поднимался наверх в ее спальню, то обнаружил там несколько пустых футляров от драгоценностей на ее туалетном столике. Я их раньше никогда не видел. Они абсолютно новые. Ясно, как дважды два, что их ей подарил Лазарус.
Франческа удивленно подняла брови и в замешательстве посмотрела на него.
– Она могла сама их купить…
– Но я точно знаю, что она их не покупала, – убежденно заявил Ник. – Эти украшения от «Ван Клиффа» из Беверли-Хиллз, а она не была там уже больше года. Потом, она всегда советуется со мной, перед тем как принять окончательное решение. И вообще, это в стиле Лазаруса. Этот проходимец всегда увешивает своих любовниц дорогими побрякушками. Достаточно вспомнить Хелен Верно с ее изумрудами.
– Я помню. Кстати, а что случилось с Хелен? Он женился на ней?
– Вы что, смеетесь? – насмешливо улыбнулся Ник. – Лазарус никогда не женится на своих любовницах. Он выбрасывает их вон, когда они начинают ему надоедать. Слава Богу, что Хелен весьма живучая особа. Она тут же выскочила замуж за одного английского герцога и живет припеваюче. Я был уверен, что вы это знаете.
– Да, теперь я что-то припоминаю, – усмехнулась Франческа. – Я не могу себе представить Катарин с Лазарусом. Фу! Красавица и чудовище! Что в нем могло ее заинтересовать?
– Его деньги.
– Но Кэт – сама миллионерша.
– Эх! Лазарус – один из самых богатых людей на этом свете, одного уровня с Людвигом или Гетти. Миллионы Катарин – сущий пустяк по сравнению с его миллиардами. И потом, я не имел в виду собственно деньги как таковые. Скорее я хотел сказать, что ее привлекают в нем его могущество, его влиятельность. А кроме того, что вы скажете насчет студии? Думаю, ей бы понравилось иметь такую небольшую игрушку в своем распоряжении.
Франческа молчала, с интересом наблюдая за Ником. Теперь он разговаривал относительно спокойно, его неистовый гнев, казалось, поутих, но лицо оставалось напряженным, в глазах читалось страдание. Он непрерывно курил одну сигарету за другой и время от времени принимался постукивать одной ногой об пол. Желая немного отвлечь его, Франческа сказала:
– Я уже говорила вам, что не стоит делать поспешных выводов. Давайте подождем возвращения Кэт и послушаем ее. Наверняка тогда все прояснится, я в этом убеждена.
– В последние месяцы она проводит здесь большую часть времени, хотя подразумевалось, что этот дом будет местом для уик-эндов, а не для постоянного проживания, – размышлял вслух Ник. – И не забывайте, что тут она одна, свободная, как птица, и я не путаюсь у нее под ногами. Она может вытворять здесь все, что ей заблагорассудится. А у Лазаруса есть, оказывается, дом в Гринвиче. Очень удобно, а?
– Мне кажется, Ник, что вы упускаете из виду только одно. Катарин обожает вас. Вы – самая большая ее любовь на свете, – сказала Франческа, не обращая внимания на его вопрос-утверждение.
– Хотите пари?
Не дожидаясь ответа, Ник отнес их стаканы к сервировочному столику у окна, наполнил их вновь и вернулся на место. Плюхнувшись на диван, он постарался расслабиться. Ему страстно хотелось выбросить из головы Катарин, но он хорошо понимал, что эта задача ему не по плечу. Внезапно он сел, резко распрямившись, и устремил на Франческу пронизывающий взгляд своих ярко-синих глаз.
– Я подозреваю… подозреваю, что… она… – осторожно заговорил он и запнулся, глубоко задумавшись.
– В чем дело? – удивленно взглянув на него, спросила Франческа.
– Может быть, она вовсе не такая уж и помешанная? Может быть, все это – игра, и очень неглупая? Что вы на это скажете?
– Не смешите меня! – воскликнула, застигнутая врасплох его вопросами, Франческа. – Порой она бывает совершенно ненормальной!
– Она, возможно, разыгрывает из себя такую и хочет убедить в этом нас с вами. Не забывайте, что Катарин – актриса, выдающаяся актриса. Знаете, Франки, она, должно быть, просто провела нас.
Кроткие глаза Франчески испуганно расширились, и она сильно побледнела.
– Если это правда, то она поступает с нами самым возмутительным образом. Мы оба сходим с ума от волнения за нее. Но зачем ей это?
Ник встал, прошелся по комнате и вдруг резко остановился.
– Какой спрос с безумного, – отчетливо, выговаривая каждое слово, проговорил он. – Таким способом убийцы часто уходят от наказания. Безумие извиняет все, что они совершили. Может быть, и Катарин пользуется таким приемом, чтобы вести себя как ей будет угодно, не неся ответственности за свои поступки.
– Никки! – пораженная Франческа откинулась на диване, с ужасом глядя на него. – Боже мой, Никки, какое чудовищное предположение!
– Еще бы…
Ник никак не мог решить, стоит ли ему позвонить Виктору Мейсону. Ему внезапно пришла в голову мысль о том, что Виктор, возможно, сумеет пролить свет, по крайней мере, на два волновавших Ника вопроса. Но именно в тот самый момент, когда он решился позвонить, в гостиную вернулась Франческа, неся на подносе бутерброды с копченой лососиной и фрукты, и стала настаивать на том, что им обоим следует подкрепиться.
Ник бросил взгляд на часы, стоявшие на дубовой полке над громадным, выложенным диким камнем камином. Сейчас двадцать минут двенадцатого, значит, в Санта-Барбаре еще только восемь двадцать. Он продолжал колебаться по двум причинам. Во-первых, с минуты на минуту могла вернуться Катарин, а во-вторых, у Виктора хватало и своих собственных проблем. Его последняя жена, Лин Мейсон, была тяжело больна, и два дня назад Виктор сказал ему, что прогнозы врачей на будущее неутешительны. У нее обнаружили лейкемию. «Бедный парень, ему так не везет в семейной жизни», – подумал Ник.
В комнату быстрым шагом вошла Франческа, облаченная в плащ цвета верблюжьей шерсти поверх кремового свитера и такого же цвета брюк.
– Я собираюсь вывести Ладу на прогулку, Ник, а когда вернусь, мы сможем с вами выпить кофе. Он уже закипает на плите.
– О’кэй, только не выходите за ограду.
– Разумеется. Пошли, Лада.
Собака, спавшая, свернувшись в клубок, на диване рядом с Ником, сразу встрепенулась, спрыгнула на пол и бодро засеменила к выходу. Ник задумчивым взглядом проводил уходящую Франческу. Виктор часто расспрашивает его о ней, но она сама никогда не называет вслух его имени. «Правда, наедине с собой она, наверное, его вспоминает», – подумал Ник и встал. Если он собирается звонить Виктору на ранчо, то сейчас для этого самое время, пока он остался один. Ник торопливо подошел к письменному столу и набрал номер. В трубке прозвучало несколько длинных гудков, а потом раздался голос Виктора, который сам подошел к телефону.
– Ранчо «Че-Сара-Сара».
– Привет, Вик, это Никки.
– Привет, старина. Наверное, это телепатия. Я как раз собирался тебе звонить.
– Ох! У вас там – все о’кэй? – озабоченным тоном перебил его Ник. – Как Лин?
– Ей немного лучше, чем вчера, – спокойным, но немного глухим голосом ответил Виктор. – Лекарства вроде помогают, и мы все видим заметное улучшение. Доктора очень надеются на то, что им удалось взять развитие болезни под контроль и они сумеют с нею справиться.
– Прекрасные новости, Вик. Передавай Лин мою любовь и наилучшие пожелания.
– Обязательно, Ник. Так вот, я уже начал тебе говорить, что почти держал руку на телефоне, чтобы позвонить тебе, но тут заявился Джейк. Он приехал на машине из Лос-Анджелеса погостить у меня несколько дней. Видеть его – большая радость для моих печальных глаз.
– Я тебя хорошо понимаю. На свете нет парня, лучше Джейка, и хорошо, что какое-то время он будет с тобой рядом. Я сам постараюсь приехать как можно скорее. Послушай, Вик, одна из причин, по которым я звоню, как раз связана с Джейком.
– Не может быть. Какая именно?
– Я хотел кое-что выяснить по поводу того замечания, которое Джейк как-то обронил недавно в разговоре с нами. У меня есть предчувствие, что он станет запираться, если я сам буду морочить ему голову. Но, стоп, я, кажется, бегу впереди паровоза. Вначале задам один вопрос тебе самому. У тебя есть несколько минут?
– Разумеется, малыш. Валяй, спрашивай.
– Ты помнишь то время, когда Катарин разошлась с Бью Стентоном?
На другом конце провода воцарилась короткая пауза, а потом Виктор, с явным испугом в голосе, который не смогли скрыть разделявшие их с Ником три тысячи миль, ответил:
– Конечно, помню, Никки.
– О’кэй. Не припоминаешь ли ты, как тогда сказал, что Бью обвинял Майкла Лазаруса в некоторых проблемах, которые у него возникли с Катарин, считая, что тот дурно на нее влияет. Помнишь?
«О Господи, кажется, он все узнал сам, без меня», – подумал Виктор.
– Да, припоминаю, – медленно ответил он. – Но Бью сам ничего не говорил мне про Лазаруса. Это было мое собственное мнение. В те дни они с Майклом еще были очень дружны. Лазарус постоянно бывал у них в доме, все время крутился рядом с ними. У меня создалось впечатление, что он без ума от Катарин. Еще до того, как Бью развелся с Катарин, я часто подшучивал над ним, говоря, что этот тип, страдающий манией величия, уведет у него жену. Но должен заметить, что Бью никогда не поддавался на мои провокации.
– Хочу выяснить у тебя кое-что еще. Когда месяца три назад я был у вас на побережье, Джейк начал было говорить мне, что видел Катарин с Лазарусом в «Ла Скала», мол, они там очень мило проводили вечерок тет-а-тет. Тогда ты оборвал его на полуслове и сменил тему разговора, а я не стал настаивать, решив пропустить это мимо ушей. Теперь мне надо знать все. Я думал, что ты сам сможешь просветить меня, но раз уж Джейк у тебя, мне лучше переговорить прямо с ним. Прошу тебя, Вик, передай ему трубку.
– Тебе незачем говорить с Джейком, Никки, – печально ответил Виктор. – В тот вечер я тоже был там вместе с Лин, и мы все трое видели их. Мне казалось, что тебе лучше ничего про то не знать, и поэтому оборвал Джейка. Я не хотел, чтобы он поднимал эту историю, в которой сам черт ногу сломит, тем более что их встреча могла быть совершенно невинной. Потом я ругал себя последними словами. Я обязан был все рассказать тебе сам, предупредить тебя еще три месяца назад. Возможно, не было бы теперешней ситуации.
– Какой ситуации? – настойчиво потребовал ответа Ник, стискивая в руках телефонную трубку. – О чем ты говоришь, Вик?
– Разве ты звонишь не по этой причине? Я полагал, что ты хочешь поговорить со мной насчет союза, заключенного между Катарин и Лазарусом?
– Какого такого союза? – загремел в трубку Ник.
– Господи, Никки, не говори только мне, что ты ничего не знал. Я был убежден, что ты до всего докопался сам…
– Я начал кое о чем догадываться только сегодня вечером, – прервал его Ник. – Расскажи мне все, что знаешь, Вик.
Дрожащей рукой он потянулся за сигаретой.
– Сегодня, чуть раньше твоего звонка, к нам забегал Чарли Робертс, чтобы проведать Лин. Ты же знаешь, что они старые друзья. Так вот, тут его, образно говоря, пришили к стенке. Лин, заметив его таинственный вид, принялась так усердно допрашивать его, что Чарли в конце концов раскололся и заявил, что не будет ничего страшного, если он все нам расскажет. Мол, все равно в понедельник об этом будет сообщение в газетах, и, кроме тога за последние сутки у них в Голливуде уже было несколько утечек информации. Как выяснилось, Чарли пишет сейчас сценарий для «Монарха». Предполагается, что он должен сдать окончательный вариант в начале следующей недели, ему осталось дописать всего несколько страниц. Этой картиной очень интересуется сам Лазарус, и именно он настоял на том, чтобы весь проект держали в глубокой тайне, пока он сам не даст добро на сообщение о нем прокатчикам. И еще Чарли сказал, что…
– …что Катарин будет сниматься в главной роли, не так ли? – срывающимся голосом перебил его Ник.
Виктор затаил дыхание.
– Да, но это не все, Никки. О Господи, что за проклятая мне выпала роль! В общем, так: сценарий, который пишет Чарли, это… экранизация «Флорабелль», малыш.
– «Флорабелль»! Мой роман!
– Да.
Ник судорожно зажмурился.
– Этого не может быть, – заговорил он, но слова застревали у него в горле. – Нет, это совершенно немыслимо!
– Это правда, Никки. Когда я впервые услышал об этом, то отреагировал точно так же, как ты сейчас. Я просто онемел, не в силах поверить в то, что ты согласился продать этот роман, да еще к тому же – «Монарху», зная, как мы оба относимся к Лазарусу после всех пакостей, которые он устроил мне в конце пятидесятых. Вот почему я собирался немедленно звонить тебе, но приезд Джейка на несколько минут отвлек меня. И тут вдруг звонишь ты сам! Когда я услышал в трубке твой голос, то был уверен, что ты уже почуял запах жареного. Но теперь мне стало ясно, что ты не только не замешан в этом деле, но даже не знал ничего о нем. Тогда, черт побери, как это могло произойти?
