Текст книги "Голос сердца. Книга вторая"
Автор книги: Барбара Брэдфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц)
Барбара Тейлор Брэдфорд
Голос сердца
Книга вторая
Действие первое
авансцена, правая сторона
1956 год
Продолжение
Самые решительные поступки зачастую самые непродуманные.
Андре Жид
29
Терренс Огден торопливо пересек старинную рыночную площадь Райпона, опустил в почтовый ящик большой конверт из плотной бумаги и зашел в первую попавшуюся табачную лавку. Там он приобрел свежую газету и пачку сигарет, перебросился парой слов с продавщицей, которая сразу узнала его и была вознаграждена автографом. Сгоравшая от любопытства, она обрушила на него лавину вопросов об остальных артистах, остановившихся в городе, и Терри постарался возможно любезнее ответить на большинство из них. Наконец ему удалось более или менее вежливо отделаться от нее, и, насвистывая себе под нос, он выскользнул наружу.
Быстрым шагом он покинул площадь, миновал городскую ратушу и старый постоялый двор и привычной дорогой двинулся вниз к отелю «Спа» на краю города, где остановилась вся съемочная группа «Грозового перевала». Была суббота. Замечательнее июньское утро живо напомнило ему детство. Потом, когда он вырос, такие дни нечасто выпадали в его жизни. Или, может быть, ему просто это казалось? Терри рассеянно подумал, что людская память порой выкидывает странные номера. Да, вполне возможно, что ему это только казалось… Едва заметная ироническая усмешка промелькнула в его светло-голубых глазах. Удивительное дело, но, кроме хорошей погоды, действительно бывшей или придуманной им самим, ему нечего вспомнить приятного о годах своею бедного детства в Шеффилде. Все остальные воспоминания были грустными, даже с диккенсовским оттенком. Вечно пустой желудок. Латаная-перелатаная одежда. Носки, перештопанные до такой степени, что, казалось, состояли из сплошной штопки. Разбитые башмаки, свободно пропускавшие влагу. Безработный отец с пораженными угольной пылью легкими с тех пор, когда он еще работал в шахте. Мать, вечно что-то стирающая или гладящая, прислуживающая в богатых домах. Она состарилась совсем молодой.
Терри пожал плечами и часто заморгал, чтобы прогнать нахлынувшие печальные воспоминания. Теперь в них не было никакого проку, те дни безвозвратно канули в Лету. Времена переменились в старой доброй Англии, и, слава Богу, ему удалось изменить к лучшему жизнь своих родителей. Он сделал глубокий вздох и расправил плечи, чувствуя себя сегодня намного здоровее, чем всегда. Его организм полностью очистился после той пьяной ссоры с Рупертом Рейнольдсом в начале года. Терренс Огден очень гордился, что, получив знак свыше, ощутив дыхание смерти на своей щеке, он сумел взять себя в руки. Он, конечно, не стал завзятым трезвенником, но решительно сократил выпивку и всю высвободившуюся при этом энергию отдавал теперь своей работе. Он вдруг подумал о том, куда запропастился Рейнольдс, где он теперь скрывается? Норман говорит, что, скорее всего, тот сбежал на Континент. «Не так уж далеко, чтобы я, при желании, не смог до тебя добраться», – пробормотал Терри.
– Эй, Терри, куда бежишь, старый хрен?
Терри обернулся. Джерри Массингхем, оседлав велосипед, несся по дороге, нажимая на педали с такой силой, будто спасался от погони. Легкий ветерок шевелил его ярко-рыжие волосы, полы пиджака, развеваясь, хлопали его по спине. Одетый в теплый не по сезону твидовый пиджак и клетчатую рубашку с канареечно-желтым шерстяным галстуком, Джерри выглядел точь-в-точь как сельский доктор, объезжающий поутру своих пациентов.
– Боже правый, Джерри, так можно довести человека до инфаркта, – сказал укоризненно Терри помощнику режиссера, который резко затормозил рядом с ним и спрыгнул с велосипеда. – Какого, спрашивается, дьявола, ты носишься по полям на этом проклятом велике?
– Это хорошая зарядка, – заявил в ответ Джерри с широкой улыбкой на раскрасневшемся лице.
Он пошел рядом с Терри, катя велосипед рядом.
– Мне надо было слетать на почту, пока не закрылась, и отправить срочную посылку в Лондон. Час назад на месте не было ни одного из служебных автомобилей. Их всех заграбастал второй оператор. Они поехали снимать натуру на вересковые пустоши. А ты что делаешь на улице в столь ранний час, старина? Совершаешь моцион?
– Я тоже ходил на почту. Отправил письмо, купил газету. Кроме того, уже пробило одиннадцать. – Он бросил быстрый взгляд на Джерри и ядовито прибавил: – Не имею обыкновения, как ты себе вообразил, проводить утренние часы в постели, будто лиггин.
– Что это означает – лиггин?
– В Йоркшире на местном диалекте так зовут того, кто весь день напролет валяется в постели, лежебоку.
– Вот оно что… Фу, я не хотел тебя обидеть, малыш. Просто мне показалось странным, что ты в столь ранний час на ногах именно сегодня, учитывая, каким усталым ты выглядел в два часа ночи. Ночная съемка была просто изнурительной, особенно для вас с Катарин. Вся группа буквально валилась с ног от усталости, когда мы закончили. Или мне показалось? По крайней мере, мне сегодня никто из актеров еще не попался на глаза, а они имеют обыкновение шататься вокруг отеля, когда нет съемок. Ты, случайно, не видел никого из вашей братии?
– Не имел удовольствия, – ответил Терри со сдавленным смехом. – С утра мы только немного поболтали по телефону с Катарин. Она, как обычно, была полна сил и энергии и сообщила мне, что половина труппы отправилась на пикник к замку Мидлхэм в Венслидейле. Не сомневаюсь, что они отправились туда в погоне за призраком Ричарда Третьего. Как тебе, наверное, известно, он там родился.
– Должно быть, вы все сделаны из железа.
– Выносливость, Джерри, – профессиональное качество актера.
– Все это так, но – пикник! Уф! Бог им в помощь. Кстати, я видел тебя в роли Ричарда в Стрэтфорде. Это было запоминающееся зрелище, Терри. Да, запоминающееся.
– Благодарю, Джерри. Чертовски сложная роль!
– Уж да, но удивительно, с какой легкостью ты с нею справился.
Помощник режиссера взглянул на Терри и проговорил:
– Мы чертовски много сняли за эту неделю. Если погода не подведет, то мы сможем выбраться отсюда в следующую пятницу, как и планировали. Тебя это должно обрадовать.
Терри рассеянно посмотрел на него.
– Я был не в восторге от выезда на натуру, приятель, но в последнее время мне здесь стало даже нравиться, честно. В мае, когда мы только приехали сюда, я очень расстроился. Кому понравится этот бесконечный дождь?! Мокнуть каждый день до нитки – это как-то не укладывается в мое представление об увеселительной поездке.
Джерри рассмешило мрачное выражение лица Терри.
– Должен сказать, что и в мое тоже. Я вовсе не намерен осуждать тебя за это, – заметил он. – Мы все будем рады вернуться на студию в Лондон. Еще одна неделька съемок в интерьерах и конец.
Терри взглянул на него и едва заметно улыбнулся.
– Но несмотря на все сложности, мы не вышли из графика и не превысили смету. Это должно приводить тебя в восторг, Джерри.
– Конечно, – ответил тот и, перегнувшись к Терри через раму велосипеда, сказал: – Ты доказал, что прекрасно умеешь работать в группе, терпеливо снося все гнусные придирки Марка Пирсона.
– Он – великий режиссер. Все его выходки я списываю за счет его темперамента. По правде говоря, от него достается всем актерам, не мне одному.
– Да, – согласился Джерри, подумав про себя: «Но у Марка есть зуб именно на тебя». Он догадывался об истинных причинах напряженности в отношениях между режиссером и этим актером. «Слишком много напряжения, слишком много подводных камней вокруг этой треклятой картины, – пробормотал про себя Джерри. – Я вздохну с облегчением, когда наконец будет отснят ее последний кадр!»
– Я слышал разговоры о том, что ты собираешься работать с Болдингом. Это правда или вранье?
– Все точно, старина, и я не дождусь этого. Классная работа: съемки на юге Франции в конце лета, хороший состав.
– Поздравляю.
– А ты? У тебя уже есть что-нибудь на примете?
– Да так, кое-что, – осторожно произнес Терри. – Для начала одна пьеса в Вест-Энде, если я соглашусь.
– Мой совет, Терри, держись теперь за кино. Ты просто рожден для него. Когда я просмотрел черновые материалы, то они меня потрясли. Ты сумел внести в роль Эдгара Линтона нечто очень важное, сделать ее значительной и масштабной.
– Спасибо. Приятно это слышать и особенно от тебя, от кого, по правде говоря, слова доброго не дождешься.
Джерри усмехнулся, но ничего не ответил, и двое мужчин молча двинулись дальше. Через пару минут они подошли к ограде гостиницы и, миновав ворота, прошли по короткой подъездной дорожке к парадному входу. Приблизившись к ступеням отеля «Спа», они оба внезапно остановились и переглянулись.
– Никак, наша звезда отбывает, – заметил Терри.
– Похоже на то, – сердито ответил Джерри. Перед входом стоял сверкающий рубиновый «Бентли Континенталь» Виктора Мейсона, и Гус грузил в него багаж Виктора.
– Я полагал, что он останется здесь до следующей недели, – проговорил Терри.
– Я – тоже. До вторника, если быть до конца точным.
В этот момент из дверей выскочил Джейк Уотсон и поспешил вниз по лестнице. Его руки оттягивали жестяные коробки с отснятой пленкой. Джейк донес их до автомобиля и сложил на заднее сиденье. Повернувшись, он заметил их и помахал рукой:
– Привет, ребята!
– Доброе утро, Джейк, – сказал Джерри.
– Доброе утро, – помахал ему в ответ Терри и с усмешкой спросил: – Итак, наша звезда покидает нас?
Джейк кивнул, но помедлил с ответом, пока они с Джерри не поравнялись с автомобилем и не присоединились к нему.
– Да, Виктор собирается в Лондон.
– Хотелось бы знать, какого дьявола ты сообщаешь об этом мне только сейчас! – сердито воскликнул Джерри, покраснев от возмущения. – Если бы я знал раньше, то мне не пришлось бы ломать голову, как доставить пакет с документами на почту. Виктор мог бы захватить их с собой, – проворчал он. – Носись по дорогам с этим проклятым конвертом! Будто мне больше нечем заняться.
Весь ощетинившись, он отошел, чтобы поставить велосипед на место.
– Не кипятись, Джер, – успокаивающе проговорил ему вслед Джейк, хорошо понимая истинную причину недовольства Джерри: тот, вероятно, подумал, что его отстранили от принятия некоторых решений на самом высшем уровне. – Виктор решил ехать только час тому назад, и я сразу пошел искать тебя, как узнал об этом. Но ты уже укатил.
– Когда он собирается назад? Впрочем, судя по количеству багажа, он не намерен возвращаться, – пробормотал Джерри.
– Ты прав.
– Насколько я помню, Виктор был нужен Марку еще для одной сцены, которую он собирался снимать в понедельник, – осторожно заметил Терри, ощущая нарастающее внутри себя любопытство.
– Марк передумал, – заявил Джейк, решив, что благоразумнее будет слегка погрешить против истины, нежели рассказывать все так, как было на самом деле. – Они встретились с Виктором за завтраком сегодня утром, чтобы обсудить план завершения съемок, и решили, что эта дополнительная сцена будет излишней. Марк уже и так отснял намного больше метров пленки, чем требуется. Он всегда как безумный снимает кучу лишнего, а потом большая часть отснятого материала бесславно заканчивает свое существование на полу в монтажной. Виктор согласился, что эта сцепа действительно не нужна. В первоначальном варианте сценария ее не было, Марк придумал ее сам. Ну, знаете, ту, где Хитклиф ночью идет по вересковой пустоши и ему кажется, что он видит перед собой Кэти, точнее, ее призрак. Эту сцену пришлось бы снимать ночью, а они оба хотели избежать ночных съемок. Кроме того, им обоим показалось, что она получится слишком эзотеричной, – закончил свой рассказ Джейк, довольный своей хорошо отредактированной версией того шумного объяснения за завтраком, когда в конце концов Виктору пришлось употребить власть, чтобы настоять на своем.
Настроение Джерри Массингхема сразу поднялось, и он довольно усмехнулся.
– Ну что же, я рад это слышать. Разумное решение. Я всегда чувствовал, что нам ни к чему эта новая сцепа. В картине и так сверх всякой меры этих проклятых мистических фиглей-миглей. Я, конечно, не собираюсь учить Марка, как ему варить буайбес[1]. но это все равно прекрасно и позволит нам немного сэкономить.
– Ты прав, Джер, – сказал Джейк. – Будь я проклят, но я был совершенно точно убежден, что ты сразу увидишь во всем этом чисто практическую сторону. И, послушай, мне искренне жаль, что тебе пришлось протрястись на почту на этой допотопной машине.
– Ничего, старина, – весело ответил Джерри, вновь обретая чувство юмора.
– Ну ладно, боюсь, что мне пора отваливать. Увидимся позже, – объявил Терренс и направился к лестнице.
– Счастливо, старик, – сказал Джерри, а Джейк добавил:
– Не переживай, Терренс.
Он обнял Джерри за плечи.
– Нам надо с тобой обсудить пару вопросов, касающихся съемок.
Терри оставил их вдвоем у машины со склоненными друг к другу головами и одним махом взлетел вверх по лестнице. В холле он на минуту задержался у стойки портье, чтобы узнать, нет ли для него каких-либо сообщений, а потом поднялся на лифте на третий этаж. Идя по коридору, он мельком взглянул на часы и обнаружил, что опаздывает. Впрочем, Катарин на него не будет в обиде, он был в этом уверен. Она сказала, что собирается немного подучить роль до его прихода. Терренс тихонько постучал в ее номер, и Катарин почти тут же распахнула перед ним дверь.
– Привет, киска, – сказал он.
– Терри, дорогой! – воскликнула она своим звучным голосом. Быстро окинув его взглядом, Катарин добавила: – Не могу не признать, что ты выглядишь великолепно.
Она открыла пошире дверь, пропуская его в номер.
– Благодарю. Должен вернуть тебе комплимент. Судя по твоему виду, ночные съемки идут тебе только на пользу.
– Мерси, месье, – улыбнулась Катарин, сделав книксен, и мягкими шагами направилась к креслам перед окном. – Проходи сюда и присаживайся. Здесь, у окна, чудесно на солнышке. Я как раз только что заказала свежий чай и перечный пирог, который обожаю.
Терри приблизился, взглянул на куски липкого коричневого пирога на тарелке и улыбнулся.
– Катарин, это одно из моих любимых детских лакомств. Там вовсе не перец, глупышка, ты не разобрала. Это – имбирь. Пожалуй, я съем кусочек. Мне чай без лимона, пожалуйста, но с молоком.
Он опустился в кресло и заявил:
– Только что я столкнулся с Джейком. Ты знаешь, Виктор сегодня покидает нас.
– Да, я уже знаю, – весело ответила Катарин, беря в руки молочник. – Он заходил недавно попрощаться.
– Ну естественно, – понимающе усмехнулся Терри, сардонически сверкнув глазами.
Катарин резко вскинула свою темноволосую голову и хмуро взглянула на него.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну как же, прощальный поцелуй наставника. Конечно же, он не мог уехать, не попрощавшись с тобой самым нежным образом.
– Не могу ручаться, но мне показалось, что он так же тепло собирался попрощаться и с тобой, но тебя не было в номере, – беззаботным тоном возразила Катарин. – Поэтому он просил передать тебе свои наилучшие пожелания и сказал, что ты «должен заглянуть к нему на следующей неделе». Все, конец цитаты.
– Ну конечно.
– Прекрати дразнить меня Виктором, Терри! – воскликнула Катарин, пытаясь казаться рассерженной, но в ее тоне сквозило неприкрытое довольство, а бирюзовые глаза радостно сияли. – Виктор уделяет мне внимания не больше, чем кому-либо еще из группы.
Она улыбнулась, показывая, что эта тема исчерпана.
– Ну, эти сказки, рассказывай кому-нибудь другому, – брызгая слюной, прошипел Терри. – Как ты можешь такое говорить! Ты обедала с ним практически каждый день, сидишь с ним рядом на съемках в студии и в его фургоне здесь, а он не сводит с тебя глаз!
– Но у меня же персональный контракт с ним, точнее, с «Беллиссима Продакшнс»! И потом, я же, в отличие от тебя, никогда не снималась в кино раньше. Он просто старается помочь мне, – запротестовала Катарин. – Кроме того, ты сам нередко с ним обедал и часами просиживал у него в трейлере…
– Играя с ним в покер, киска. – Терри задумчиво взглянул на нее и с многозначительной ухмылкой спросил: – А вот чем занимались там вдвоем вы?
– Довольно, Терри. Я не люблю подобных намеков, особенно если учесть, что ты прекрасно осведомлен о моей будущей помолвке с Кимом Каннингхэмом.
– Не лезь в бутылку, киска. Я просто дразню тебя и, надо заметить, не без успеха. Кстати, как поживает Ким? Мне он показался вчера очень угрюмым.
– Думаю, что с ним все в порядке, – с погрустневшим лицом вздохнула Катарин. – Мне кажется, он считает, что я им пренебрегаю. Порой с ним бывает трудно, и во многих отношениях. Он решил, что мы с ним будем проводить вместе все вечера, пока идут съемки здесь, в Йоркшире, но это нереально. Ты же знаешь, что это такое – конец съемочного дня. Откровенно говоря, я бываю выжата как лимон, а еще вечером надо сосредоточиться на будущих сценах и подготовиться к завтрашним съемкам. Марк так трепетно относится к мельчайшим деталям, мы все могли в этом убедиться. Да еще Виктор требует, чтобы я больше отдыхала.
Катарин помолчала немного.
– У меня почти не остается времени для бедняжки Кима, и я думаю, что он дуется на меня из-за этого.
– Но работа для тебя всегда на первом месте, не так ли, дорогая?
– Да, – не раздумывая, согласилась Катарин, но потом заколебалась. – Но…
Она откинулась в кресле и, меняя тему разговора, произнесла:
– По телефону ты говорил так таинственно. Я просто сгораю от нетерпения узнать, зачем я тебе понадобилась сегодня днем? Давай, мой милый, выкладывай все.
Терри пристально посмотрел на нее. Легкая улыбка скривила его губы. Он был взволнован.
– Кажется, я не устану благодарить тебя, моя дорогая киска. Вот почему я здесь. Хочу поблагодарить тебя еще за одно доброе дело.
– Что ты имеешь в виду?.. – Катарин запнулась, но тут ее глаза просияли от радости, и она захлопала в ладоши. – О Боже! Хилли Стид! Сработало, не правда ли, Терри?
Он кивнул в ответ:
– Да!!! И еще как! Он предложил мне сняться в трех картинах на «Монархе». Вчера мой агент переслал мне контракты, а сегодня утром я уже подписал их и отправил по почте обратно буквально несколько минут назад. Кажется, мы будем в Голливуде вместе, Катарин. По контракту съемки моего первого фильма начинаются в октябре, одновременно с твоими. Я прочитал сценарий – он чертовски хорош! Настоящая драма, с убийствами и всем прочим. Меня пригласили на роль второго плана, но после первого фильма я буду сниматься только в главных ролях, Хилли мне это обещал. У него насчет меня большие планы, он собирается сделать из меня кинозвезду.
Терри подскочил к Катарин и схватил ее за руку.
– В любом случае своей счастливой судьбой я всецело обязан тебе, дорогая. Ты первая подкатилась к Хилларду, и все, что ты ему наговорила, произвело на него должное впечатление.
– О, дорогой, как чудесно! Я так рада за тебя! – воскликнула Катарин с неподдельным удовольствием. – И вовсе я не так уж много для тебя сделала, Терри, ты всего добился сам, честное слово. Ты просто великолепен в этом фильме. Хилли пришел в восторг, когда просмотрел черновые материалы.
– Что ты ему наговорила обо мне на самом деле?
– Ты действительно хочешь это знать?
Катарин не стала дожидаться ответа:
– Я повела себя с ним очень мудро. В тот день, когда мы с ним ужинали на Шеппертоне, он восторгался твоей игрой, а я добавила, что Виктор тоже без ума от тебя. Потом я сказала: «Мне кажется, что Виктор собирается предложить Терри постоянный контракт с «Беллиссима». Он уверен, что Огден станет очень крупной величиной, когда «Грозовой перевал» выйдет на экраны». Я дала ему возможность заглотить наживку, и вижу, он прямо-таки позеленел от злости. Он очень ревниво относится к Виктору, я имею в виду, как к продюсеру. Тогда я решила разыграть комедию. Грустно так вздыхаю и сочувственно жму ему руку. «Как жаль, – говорю, – что вы не догадались подписать контракт с Терри Огденом первым, Хилли. Вы и так чуть было не упустили меня. Кажется, Виктор снова готов обскакать вас. Еще бы, ведь он выбрасывает на рынок новый молодой талант». Бедный Хилли едва сумел доесть свой ужин – так расстроился, бедняжка. Думаю, что я тогда испортила ему весь день, – рассмеялась Катарин. – Я буквально читала его мысли. Он несколько раз спрашивал, не знаю ли я, подписал ты уже контракт с Виктором или нет. Естественно, я уклонилась от прямого ответа и предложила ему обратиться прямо к тебе.
С невинным видом и крайне довольная собой, она села на место.
– Ты неисправима, Катарин! – Терри покачал головой, но в его глазах сквозило восхищение.
– О-о, я это знаю. – Озорно, как ребенок, улыбнулась ему Катарин. – Но порой так хорошо быть неисправимой. И потом, я же добилась своего, не так ли?
– Да, но если бы Хиллард сначала переговорил с Виктором? Где бы ты была тогда?
Катарин наградила его уничижительным взглядом и саркастическим тоном заявила:
– Ты плохо знаешь Хилли – он ни за что бы не унизился до этого. Я была абсолютно уверена в том, что он немедленно свяжется с тобой, чтобы попытаться отодвинуть Виктора, – он именно так и поступил. – Она пожала плечами. – Элементарная психология, мой дорогой Ватсон.
– Именно так, Холмс, именно так, – поймал реплику Терри, невольно принимая ее игривый тон. Он допил свой чай, откинулся в кресле, закинув ногу за ногу, и закурил сигарету, следя чуть прищуренными глазами за Катарин. Многие сочли бы ее хитрой и коварной женщиной, но Терри предпочел бы воздержаться от столь категорических оценок. Он бы назвал ее скорее проницательной, нежели коварной. Оглядываясь назад, он должен был признать, что это был далеко не первый случай, когда Катарин демонстрировала замечательную способность глубоко проникать в мысли и чувства других людей. Возможно, тому способствовала ее внешняя, почти детская наивность, скрывавшая ее недюжинный ум.
Грациозно нагнувшись над столиком, чтобы долить чайник кипятком, Катарин спросила:
– Еще чашечку, Терри?
– Да, спасибо.
Он продолжал оценивающе разглядывать ее. Катарин была одета в белую, сшитую на заказ из тонкого полупрозрачного хлопка блузку и темно-синюю хлопчатобумажную юбку, очень простые и скромные, к которым как нельзя лучше подходило название «одеяние школьницы». Ей действительно на вид можно было дать не больше шестнадцати. Терри пришла на ум фраза Петруччио из «Укрощения строптивой»: «Еще свежа, как весенние цветы». Да, Катарин производила сегодня именно такое впечатление со своими распущенными каштановыми волосами, свежим выразительным лицом, почти лишенным косметики, не считая полоски ярко-красной помады на губах. «Красотка Кейт, милашка Кейт из Кристендома, Кейт из Кейт-Холл, Кейт – лакомый кусочек», – снова словами Шекспира подумал про себя Терри. Но в ней нет ни капли сварливости. Напротив, в ней чувствуется некая беззащитность, которая всегда так трогала сердечные струны Терренса Огдена. Тем не менее он знал, что она обладает железной волей, поразительной самонадеянностью и громадным упорством. Может быть, именно в подобной интригующей двойственности и таится секрет ее неотразимости? Однажды, много месяцев тому назад, Терри всерьез подумывал о том, чтобы увести ее со сцены, схватить в охапку – в прямом и переносном смысле – и затащить в свою постель. Но вдруг он отказался от своего намерения. Больше он подобного желания не испытывал. Впрочем, теперь это не имело значения. К нему снова вернулась прежняя любовь. Он вновь ощущал себя цельным человеком, живущим полной жизнью. К нему вернулся смысл существования.
– Ты кажешься ужасно серьезным, Терри. Что-то не так?
– Нет, киска, просто немного задумался, вот и все, – нежно улыбнулся ей Терри.
Катарин ответила ему улыбкой, отхлебнула глоток чая, поставила чашку на столик и осторожно спросила:
– А что будет… с Хилари?
Терри вздрогнул. Катарин будто тронула обнаженный нерв. Намеренно или случайно она спросила? Многое ли ей известно? О чем она догадывается? Он весь напрягся внутри, но внешне невозмутимо переспросил:
– А что – с Хилари?
– Как она отнесется к известию о том, что ты подписал контракт и скоро укатишь в Калифорнию?
– Она вне себя от радости за меня. Убеждена, что только в Голливуде можно стать звездой мирового класса. Ты же знаешь Хилари – она всегда желает своим друзьям самого лучшего.
– Да, она – очень милый человек.
Катарин отвернулась, не вставая с кресла, и посмотрела в окно. Она чуть было не ляпнула, что Хилари будет тосковать по нему, но вовремя спохватилась и проглотила эти слова. Несмотря на вновь обретенную близость с Терри, в их отношениях оставались границы, которые она не решалась переступать. В Терри всегда ощущалась некая отстраненность, исходившая из глубины его существа, которая ограждала его от определенного сорта фамильярности. Он был непревзойденным актером, особенно в своих блестящих, ошеломляющих интерпретациях шекспировских героев. Катарин всегда ясно отдавала себе отчет в том, что он занимает особое место в английском театре, и это тоже немного стесняло ее, хотя Терри всегда держался на равных с товарищами по ремеслу. Подумав секунду, Катарин обернулась к нему и спросила:
– А как Норман? Что он сказал по этому поводу?
– Ах, мой добрый старый Норман! Он, конечно, невероятно гордится мной и очень взволнован. Я забираю его с собой в Калифорнию, и Пенни, разумеется, тоже. Оставаясь моим костюмером, Норман согласился освоить обязанности личного секретаря и немного шофера. Полагаю, что его можно будет считать чем-то вроде мажордома или, точнее, мастера на все руки, – улыбнулся Терри. – А Пенни будет следить за домом на правах неофициальной экономки. Видишь ли, я решил снять там дом на пару лет. Хилли считает, что «Монарх» сумеет подыскать для меня что-нибудь подходящее в Беверли-Хиллз, либо в Бель-Эйр.
Терри затушил окурок сигареты в пепельнице и с воодушевлением закончил свою речь:
– Я действительно многого жду от этого переезда за океан – сейчас самое время во всех отношениях. А ты уже решила, где остановиться, киска?
– Сначала Виктор подумывал о том, чтобы снять для меня бунгало в отеле в Беверли-Хиллз, но потом передумал. Наверное, буду жить в отеле в Бель-Эйр. Он считает, что так лучше, но, правда, не знаю – почему.
Катарин склонилась поближе к Терри и, сверля его взглядом, с энтузиазмом воскликнула:
– О, мой дорогой, мы чудесно проведем там время вместе! Ведь мы сумеем повеселиться, не правда ли?
– Конечно, любовь моя.
Терри на мгновение задумался, а потом заметил:
– Он все-таки производит очень обманчивое впечатление, не так ли?
– Кто? – слегка нахмурившись, спросила Катарин.
– Виктор Мейсон.
– Я не совсем поняла, что ты имеешь в виду?
– На первый взгляд он кажется очень простым и добродушным, но это не так. Виктор – крепкий орешек. Он жесток и чертовски упрям. В последнее время я не раз наблюдал за его стычками с Марком Пирсом, причем далеко не всегда дело касалось перерасхода средств, хотя деньги для него тоже многое значат. Он просто все желает делать по-своему и, Богом клянусь, умеет настоять на своем. Мне кажется, что под небрежным, ленивым очарованием Виктора скрывается тиран.
– Ты прав, но не будем забывать, что он не просто кинозвезда, но и продюсер, профессионал.
– Я понимаю это, любовь моя, и вовсе не собираюсь его осуждать. Просто имея возможность понаблюдать за ним, я должен заметить, что всякий, кто пытается недооценивать его, – законченный дурак. Виктор намного жестче, чем это может показаться. Но он мне нравится. И он был очень любезен со мной во время работы над картиной. Кстати, раз уж мы заговорили о твоих поклонниках, что его светлость думает по поводу твоего грядущего отъезда в далекие края?
Проигнорировав скрытый намек на Виктора, Катарин ответила:
– Ким сперва был расстроен, когда я ему об этом впервые сказала, но теперь смирился. Я ведь уезжаю всего на несколько месяцев.
– Ах да, я не подумал об этом. Мне казалось, что Виктор собирается начать съемки нового фильма с тобой в главной роли после того, как ты закончишь сниматься у Бью Стентона в его комедии.
– Пока он мне об этом не говорил, так что я убеждена, что у него нет ничего конкретного на горизонте.
Терри взглянул на часы.
– Мне пора, киска. Через десять минут у меня назначено интервью с Эстел Морган, а потом я обязан накормить ее завтраком. Мне хотелось бы, чтобы ты присоединилась к нам.
– О, Терри, я не уверена, что смогу. И, думаю, что Эстел вряд ли это понравится. Она хочет побыть с тобой наедине.
– Но я вовсе не желаю оставаться с нею наедине, вот в чем дело, – заявил Терри. – Она чудовищно действует мне на нервы. Мне все время кажется, что она в любую минуту готова наброситься на меня.
Он состроил испуганное лицо и закатил глаза.
– Удивительно хищная дама, эта Эстел. Будь другом, соглашайся, киска, прошу тебя.
Катарин залилась веселым смехом.
– Не будь таким трусишкой! Эстел совершенно безобидна, а ты в любом случае прекрасно умеешь за себя постоять.
Заметив немую мольбу, написанную у него на лице, она не выдержала и сдалась.
– Ну ладно, так и быть, приду защищать тебя, но я не хочу присутствовать на интервью. Эстел сочтет это покушением на свои законные права, и с нею трудно будет не согласиться. Она не любит, чтобы посторонние присутствовали, когда она интервьюирует кого-либо, и я разделяю ее точку зрения на этот счет. Встретимся, скажем, примерно около часа?
Терри испустил вздох облегчения.
– Спасибо, киска, в час будет в самый раз. Встретимся в баре. Там мы собирались провести интервью, так что я…
Он замолчал и глазами указал на зазвонивший телефон. Катарин подбежала к аппарату.
– Хэлло, Норман! – воскликнула она. – Да, он здесь. Сию минуту, дорогой.
Она знаком подозвала Терри, а затем вернулась к своему креслу. Откинувшись на спинку, прикрыла глаза и слушала, как Терри разговаривает с Норманом. Кажется, они собирались в Шеффилд навестить родителей Терри, но Катарин не слишком прислушивалась к тому, о чем они говорят. Она наслаждалась плавными переливами его речи. Он говорил хорошо поставленным голосом. Произношение его было идеальным. А какое богатство интонаций! Терри обладал одним из лучших голосов на современной английской сцене, по которому его сразу можно было узнать. Сколько актеров пыталось безуспешно подражать ему! Наверное, не одна сотня.
Катарин пристально посмотрела в его лучистые голубые глаза, такие открытые и невинные на утонченном лице. Легкая дрожь охватила ее, мурашки побежали по телу. Терри может стать такой легкой добычей для бессовестных людей! Хорошо, что Норман и Пенни едут с ним в Голливуд. Будет кому защитить его там. Катарин на секунду отвела взгляд в сторону, а потом снова принялась разглядывать Терри. На нем были широкие темно-серые брюки, темно-синий блейзер и белая шелковая водолазка. Высокий и стройный, он выглядел очень элегантно и жизнерадостно. «Воплощенный женский кумир, – подумала Катарин. – Он произведет фурор в Штатах».
