Текст книги "Серебряная Игла (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

– Наверху?

– Йоэль, не надо! – Она цепляется в мою одежду, и когда я, пытаясь освободиться, высовываю руки из куртки, которая остается в ее руках, смотрит на меня как будто на воскресшего покойника.

Рубашка на моем теле истлела до состояние пергамента, и противно липнет к раскаленной коже. Я небрежно срываю оставшиеся клочки, оставаясь в одном тугом корсете. Эту страшно неудобную штуку пришлось надеть, чтобы сделать из моей мальчишеской фигуры откровенное бесформенное нечто, но теперь это моя единственная одежда, не считая штанов и башмаков.

– Ты выглядишь странно, – шепчет сестра.

– Это мягко сказано, – ворчу в унисон, разглядывая покрывшие мою кожу мелкие трещины.

Такие же точно были и на Арте.

Значит, мы с ним и правда похожи как две половинки одного целого. По крайней мере, глядя на наши идентичные метаморфозы, такой вывод напрашивается сам собой. Что он там говорил о своих планах поглотить весь таум и свергнуть Взошедших? Вряд ли у него это получится, пока как минимум половина магической силы сосредоточена у меня под кожей. Но так же сомнительно, что этот псих не предусмотрел подобный вариант развития событий и не подготовил соответствующий план.

Словно в подтверждение моих мыслей, сзади раздается ужасный грохот и я чувствую противное покалывание в кончиках пальцев – уже почти знакомый симптом того, что этот гад где-то рядом.

– Он наверху?! – ору и все-таки немилосердно трясу сестру. Времени на телячьи нежности не осталось совсем. Точнее – его и так впустую потеряно слишком много! – Ашес? Где он?

– В твоей комнате, – квакающим голосом говорит Тэона, потому что ее голова болтается на шее, словно погремушка. – Йоэль, туда нельзя! Тебе нельзя! Император приказал…

Я взлетаю вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, да еще и с такой прытью, которую не чувствовала уже давно. Плевать, что там. Хоть бы разверзлась бездна или раскололись небеса! Я буду рядом со своим милым принцем, и не позволю кошмару тронуть хоть бы его палец!

– Йоэль! – Тэона хватается в перила и мольба в ее голосе все-таки ненадолго меня стреноживает. – Я… очень сильно люблю тебя, сестренка.

Проклятье! Да чтоб его! Только вот этого сентиментального комка в горле мне и не хватало!

Я не сестра ей. Никогда ею не была. Ломала ее игрушки, портила платья, прятала записки, которые присылали ее ухажеры. Я нарочно подкидывала матери ее письма своим поклонникам, а потом наслаждалась тем, как матушка от души отчитывает ее за легкомыслие. Я столько раз подставляла ее, что и не сосчитать. В общем, худшей сестры и пожелать нельзя, даже если частенько она сама на все это напрашивалась.

И все же, в этот, возможно, последний момент, мы больше сестры, чем те, которые девять месяцев держались за руки в материнском чреве, а потом вместе появились на свет. Я правда жалею, что не смогу стать нянькам ее спиногрызам, потому что Тэона, будем честны, вряд ли станет образцовой матерью.

– И я люблю тебя, поганка, – осклабиваюсь в ответ. – Хоть ты самое ужасное, что было в моей жизни.

Мы тянемся друг другу, и чтобы сделать это, ей приходиться встать на цыпочки, а мне – свеситься с перил. Но даже так хватает лишь на смазанное касание пальцами, но я знаю, что там, наверху и дальше, и чтобы не случилось – ее тепло придаст мне сил.

Глава двадцать девятая

Глава двадцать девятая

Давно я так быстро не «летала» на своих двух!

Даже в те благословенные дни, когда с моих ног сняли каменные сапоги и я чувствовала себя оперившимся птенцом, я и в половину не двигалась так быстро. Но сейчас у меня под пятками словно целый ураган, и он толкает меня дальше и выше, лестницу за лестницей, хоть чем ближе цель – тем чаще в лестничных пролетах появляются «проплешины». Последние этажи приходится преодолевать иногда просто карабкаясь по перилам, которые, невзирая на царящую вокруг разруху, остались целыми. Раньше я бы назвала подобные кульбиты больной акробатикой, но сейчас даже хочется похвалить себя на прыть и сноровку. И дурацкий тесный корсет на удивление очень кстати! Ну хоть что-то на моей стороне в этой несправедливой войне добра и зла – адская конструкция из китового уса и двух метров атласа!

На пороге той самой чердачной комнаты все-таки останавливаюсь, но не потому что путаюсь в воспоминаниях. В последние дни я только то и делала, что перебирала их, отыскивая подсказки и намеки, на которые было сложно не обратить внимание. Просто сейчас двери на петлях нет, да и самих петель нет.

И стен, в общем, тоже.

Просто одна маленькая площадка, залитая кровавым светом сразу всех восьми лун Шида, в центре которой, устало опираясь на меч и придерживая бок второй рукой, стоит мой любимый Ашес.

А перед ним, вздыбившись, словно самое проклятие, нависает черный рой.

Он в десятки раз больше того, который у меня на глазах перемолол двух его рыцарей. И чернее. И еще внутри него что-то противно потрескивает, как будто жернова его внутренностей перемалывают то, что успело засосать внутрь. Возможно, тех самых несчастных Черных рыцарей.

И я вдруг вспоминаю, что все это – комната, рой, Ашес и даже моя собственная тень – мне до боли знакомо. Как будто дежавю.

Все это я уже видела бесчисленное количество раз, в каждую из ночей, которую провела здесь, свернувшись калачиком на ледяном полу, сохраняя остатки тепла, которое не давало окоченеть до смерти. Один и тот же сон, каждую ночь, которую я торчала в этих четырех стенах – забытая всеми, часто голодная и абсолютно беспомощная.

– Ашес, – скорее вздох, чем произнесенное целиком слово.

Он едва заметно поворачивает голову на звук, но этого достаточно, чтобы нависающий рой спикировал на потерявшего бдительность противника. Ашес разрубает его пустотную тушу одним отточенным ударом своего обсидианового клинка. И хоть это не убивает тварь, все-таки она издает разъяренное от боли визжание и ненадолго отступает.

Я подбегаю к Ашесу, прижимаюсь к нему всем телом и крепко обнимаю.

Совсем как в ту ночь, когда он признался мне в любви.

Я думала, что после того мне захочется еще многого, но сейчас знаю, что эта минута – она слаще и желаннее всего на свете. Потому что я могу слышать, как размерено, без тени страха, бьется его сердце. Потому что мы рядом. Потому что я чувствую счастливую улыбку на его губах, и победоносный оскал крепких, самых лучших во всем Шиде клыков.

– Если бы я знал, что ты появишься в самый неудачный момент, то позаботился бы о том, чтобы по меньшей мере в одном моем кармане лежал гранат.

В ответ меня хватает лишь еще крепче прижаться к нему. Так сильно, что навершие сунутого за его пояс кинжала неприятно впивается мне в живот.

Почему нельзя просто раствориться в любимом человеке, отдать ему всю себя и каждую каплю силы, чтобы он мог противостоять любому ужасу и спас свою Империю?

Я уже говорила, что этот мир чертовски несправедлив к тем, кто и так всю жизнь околачивался у него на обочине?

– Ашес, слушай… Оно пришло за мной, – бормочу сквозь непрошеные слезы.

– Ты слишком грандиозного о себе мнения, эрд’Кемарри, – насмехается он.

Впервые в жизни совсем не хочется пикироваться словами, потому что грозная туча уже заметила мое присутствие и странно выгнулась вверх, образуя что-то вроде длиннющей шеи ископаемого дракона.

– Ашес, ты должен уйти. Прошу тебя. – Беспомощно царапаю пальцами его рубашку.

Он кажется таким хрупким без доспехов, одетый почти так же, как любил одеваться «библиотекарь».

– Йоэль, я и с места не сдвинусь. Хочешь от меня избавиться – придется, пройти через это вместе. И как там в тех кабацких песнях? Пока смерть не разомкнет наши руки?

Мою попытку говорить пресекает парочка ленивых хлопков в ладоши, и я уже знаю, что идущая по моему следу тень снова меня настигла. Но на этот раз я готова дать по зубам.

Я разворачиваюсь лицом к Арту, и мысленно радуюсь, что по крайней мере спина Ашеса прикрыта мной. Сзади, пока я жива и дышу, к нему даже сам дьявол не подберется!

Но Арт, представляющий собой поистине жуткое зрелище, заставляет меня поежиться.

Он теперь покрыт трещинами абсолютно весь. Они стали толще, чернее, и кое-где прожгли кожу и провалились в плоть. Он как будто начал гнить заживо, но только так, как гниет камень, если бы в природе такое было возможно. Хотя, кто его знает, во что нас превратила «начинка»?

– Ты сама пришла в нужное место, – ухмыляется Арт, и можно лишь порадоваться, что трещина поперек горла явно мешает ему говорить и каждое слово причиняет невыносимую боль. – Не могу сказать, что так и задумывал, но в целом, это все равно ничего не меняет.

– Задумывалось, что ты не будешь портить мне свидание, – зловеще улыбаюсь я.

Было бы идеально, если бы его вообще тут не было, но правда такова, что все мы оказались здесь не случайно. Все, что походило на череду совпадений, принятых и не принятых вовремя решений, было просто хорошо проторенной дорожкой судьбы, которая свела наши перекрестки в одну точку.

Мы с Артом здесь, чтобы побороться за вторую половину силы.

И тому, кто выживает, придется принимать решение о судьбе всего мира. Что выберет он, я уже знаю. Что выбрала бы я сама, случись победа за мной, тоже вполне предсказуемо – в этом мире, где я до последнего чувствовала себя изгоем, слишком много всего хорошо.

Внезапно открывшая себя в медицине Рора.

Вдруг ставший ответственным Рэн.

Поганей Кай.

Его слишком красивая для смерти но все же весьма мерзкая сестричка.

Моя любимая сестренка Тэона, с ее дурацкими цветочками на глупых скатертях.

И мой любимый Ашес.

Да да, рассуждая о судьбе мира, для меня имеют значение лишь несколько жизней.

Ну а чего еще вы ждали от нашпигованной непонятно чем марионетки богов?

– Брось, ты слишком слаба для того, чтобы даже пытаться, – насмехается Арт, снова как будто шастая по дорожкам моих мыслей.

– Я слишком хороша, чтобы не сопротивляться, – огрызаюсь я. Вряд ли его снова получится заболтать до нужной кондиции, но почему бы не попытаться?

Знакомый звук за моей спиной подсказывает, что рой снова атаковал Ашеса, и на этот раз он глухо выдохнул, застонал и я чувствую, как его прислоненная ко мне спина напряглась и покрылась испариной.

Каждая минута на счету!

Но все же.

Зачем на этом осколке мира мы с Артом, абсолютно понятно.

Но что здесь делает Ашес? Ведь Взошедшие зачем-то тоже привели его именно сюда и именно сейчас?

– Будет лучше, если ты не станешь сопротивляться, – подбирается Арт. Его голос противно скрипит в моих ушах.

– Лучше для кого?

– Брось, Йоэль, ты правда думаешь, что я настолько глуп, чтобы дважды попасться на ту же удочку? Я больше не потеряю бдительность. И в конце концов, мне уже самому наскучило тебя уговаривать. Жаль. Будет крайне…

И все-таки, он попался. Потому что пока Арт думает, что крадется к парализованной жертве, я потихоньку завожу руку за спину и тяну из-за пояса Ашеса его кинжал. Он наверняка это чувствует, но не подает виду.

И в тот момент, когда между мной и Артом остается последний шаг, я напрыгиваю на него, сосредотачивая в руке с лезвием всю силу, на которую вообще способно мое поколоченное несчастьями тело. Острие без малейшего сопротивления входит в плоть по самую рукоять. Арт лишь всхлипывает, удивленно вращая глазами, пытаясь сообразить, что вообще произошло.

Но я, используя рукоять как рычаг, подтягиваюсь к его продырявленной шее и, превозмогая жуткую гадливость, впиваюсь куцыми, ни на что не годными клыками в его мягкое тело.

Это почти… никак.

Я просто высасываю его словно кровь из пакетика. Только кровь вкусная и сладкая, а то, что течет по моему языку и губам, на вкус как протухшая вода в старом колодце. Ну то есть, за неимением альтернативы, я бы точно не стала это пить, но в целом – и так сойдет.

Когда все заканчивается, тело Арта – точнее, его опустевшая, лишенная внутренностей и костей кожа – валится на пол. Даже Ниберу в похожем состоянии выглядел более привлекательно, чем эта ветошь. Я без раздумий цепляю ее носком башмака и пинком отправляю вниз с отрыва.

И почти сразу после этого мое тело раскалывает нестерпимая боль.

Вы знаете, что я не из тех, кто хнычет и пускает носом пузыри, но на этот раз терпеть просто невозможно. Я с трудом опираюсь на одно колено, и в эту минуту Ашес еще раз заслоняет меня собой от роя.

– Йоэль, – Он тоже припадает на одно колено, и обнимает второй рукой. Для этого ему приходиться убрать ладонь от локтя, и я вижу как кровь толчками бьет из глубокой раны.

– Тебе… нужно… позаботиться… о себе, – еле разборчиво прошу я.

Нет сил даже на слезы.

Мир слишком жесток к тем, кто не сделал ему ничего плохого.

Но мое тело думает иначе, потому что я чувствую, как кожа буквально трещит по швам.

Вот оно.

Я сосредоточила в себе абсолютно весь таум.

Я стала тем, что может погубить мир или спасти его.

И перед этим последним рубежом, я с отчаянием понимаю, что не знаю самого главного – как, черт подери, их всех спасти?!

– Йоэль, смотри на меня, – просит Ашес.

Мне так больно, что любимый образ покрывается кроваво-красными пятнами, и почти теряет очертания. Но плевать – я даже слепой видела бы каждую черточку его лица.

– Я здесь, Колючка. – Его шершавые крепкие пальцы проходятся по моей щеке. – Никуда не уйду, и не проси.

– А если я очень… попрошу. – Сглатываю.

Да что же делать?!

Как?!

Взошедшие, если вы придумали два пути, то может, хоть немножко пнете в нужном направлении?

– Ашес, я не могу это… – Внутренности обдает сперва холодом, потом – жаром и ядом. – Не могу контролировать.

– Мне все равно, – пожимает плечом он.

Я зажимаю его рану своими ладонями, но кровь все равно просачивается сквозь пальцы. Она такая горячая, что кажется, способна обжечь как кипяток. Но я ничем, совсем ничем не могу ему помочь.

– Ты не должен быть… здесь, – кажется, мое собственное горло теперь одолел тот же недуг, что и Арта, потому что и в моем тоне появились противные квакающие нотки.

– Я там, где я сам решил быть. Рядом с тобой.

Его пальцы крепче сжимают мое плечо.

Рой с гулом сворачивает кокон вокруг нас, и я слышу знакомый скрежет безжалостных жерновов, готовых приняться и за наши кости.

– Будьте вы все прокляты, – бессильно шиплю в пустоту, и упираюсь лбом в плечо моего милого принца. – Взошедшие… Великие и ужасные… Чтоб вас разорвало!

Эпилог

Эпилог

Вы когда-нибудь слышали про то, что наши мысли – материальны?

Ну и наверняка хотя бы однажды к вам в руки попадала потрепанная книженция о том, как правильно загадывать и мечтать.

Лично я в свое время прочла их уйму, и могу смело, почти как знаток, утверждать, что ни единого слова правды там нет. Да и сами книженции не стоит даже потраченных на них чернил.

Но, как оказалось, правда скрывается в самых неожиданных местах.

Я стаскиваю с руки перчатку и провожу тыльной стороной ладони по испарине на лбу.

Сегодня на удивление жаркий день, и солнце, хоть в эту пору года висит высоко, такое ясное, что торчать в теплице – почти что преступление. Но попробуйте скажите об этом моим только-только проклюнувшимся стеклоцветам – и узнаете, на что способны эти маленькие коварные растения. Причем, им даже не придется выбираться из горшка, чтобы вонзить в вашу задницу десяток колючек.

Кстати, вы не ослышались – у нас теперь действительно солнце.

Шесть месяцев в году оно особенно жаркое, и еще шесть – как сегодня – поднимается на пик и оттуда чаще просто светит, чем греет. Но не сегодня.

Я еще раз разрыхляю землю вокруг моих маленьких питомцев, ловко уворачиваясь от вредных стеблей, норовящих обвиться вокруг моего пальца. Сейчас это не опасно, но через пару месяцев, когда малютки подрастут и станут настоящими хищниками, в них будет достаточно силы, чтобы свернуть шею кролику. Во всем Шиде почти нет желающих возиться с этими хищниками – слишком велик риск не дожить до их расцвета, но когда меня это останавливало? Тем более, что за одну унцию их особенной пыльцы, можно выручить столько золота, что хватит на год сытой жизни. А у меня этих малюток…

Отклоняюсь и пересчитываю горшки.

Еще раз, чтобы убедиться, что девять из десяти колючек прилежно сидят в своих горшочных яслях. Но ох уж эта десятая!

– Только попробуйте сбежать, – грожу им садовой лопаткой и обвожу строгим взглядом, – выкопаю и подсажу к бегониям.

Малютки испуганно пищат и сжимаются в комки, прикрываясь крохотными листьями, словно коконом. Для породистого растения нет ничего хуже, чем «компания» обычной садовой зелени.

Развязываю фартук, снимаю вторую перчатку и разминаю затекшие черные пальцы. Пристально разглядываю кожу, но она ни на дюйм не посветлела. Прошло два года, но я продолжаю надеяться, что однажды все вернется как было. Хотя, учитывая обстоятельства, это вообще ерунда.

Расправляю домашнее платье, покрытое пятнами от воды, удобрений и цветочной пыльцы, перехватываю выбившиеся из шпилек волосы, и спешно выхожу наружу. Старательно прикрываю за собой скрипучую дверь и закладываю щеколду. Пока в моих яслях нет взрослых растений – это вполне надежная защита от побега, но со временем, когда они подрастут, придется переезжать вот в то каменное здание, над строительством которого сейчас трудится сразу десяток человек.

Я на минуту замираю, наслаждаясь открывшимся пейзажем.

Огромный луг, некогда зеленый, сейчас похож на золотистое море колышущейся травы. Он сразу за забором, волнуется и и ударяет о деревянные балки как настоящий прибой. А слева – горы. Величественные, графитово-серые, под белоснежными шапками снега. Через месяц снегом занесет все вокруг, и озеро, которое хорошо видно из окна моей спальни, покроется толстой коркой льда. Единственный минус – вся детвора из соседних деревень сбежится кататься на коньках, и гул будет такой, что моих прихотливым зеленым, колючим, ядовитым и ползающим питомцам придется как-то пережить этот стресс.

Кто бы мог подумать, что на месте Каменного сада и сгоревшего замка, может вдруг расцвести такой дивный пейзаж?

Прикладываю ладонь козырьком ко лбу, прищуриваюсь, наблюдая за тем, как от когорты строителей отделяется массивная высокая фигура. Мускулы перекатываются под слегка загоревшей кожей, уверенный шаг направляется в мою сторону.

Я замираю, наслаждаясь каждым его движением.

И даже тем, как ветер треплет его взлохмаченные черные волосы.

Он становится рядом, спиной заслоняя меня от солнца, и какое-то время на потемневшем от резких теней лице видны лишь глаза цвета лавы.

– Она. Меня. Укусила. – По словам чеканит Ашес, скрещивая на груди крепкие, покрытые тугими венами руки. – Опять.

Поддаюсь игривому настроению и несильно тычу его пальцем в парочку особенно мясистых мест. Он даже бровью не ведет.

Ладно, я знаю, что на самом деле вам интересно, что сталось с его дивными хрящевидными волосами.

Дело в том, что мы все немного изменились. В той степени, в которой в нас был таум и вся эта мешанина из крови Взошедших и прочая токсичная гадость, делавшая нас теми, кем мы стали. Тэона, например, вообще не изменилась, только до сих пор иногда вздыхает по своим клыкам, и хлопочет о том, что Императрице не пристало быть «беззубой». Хотя в нашем новом мире клыки теперь есть только у диких животных, некоторых пород домашних любимцев и моих капризных стеклоцветов.

Ах да.

Облизываюсь, нарочно пошире открываю рот, наслаждаясь ощущениями, к которым до сих пор никак не могу привыкнуть.

И еще – клыки есть у меня.

Маленький бонус за все мои страдания и искреннее желание пожертвовать собой.

Правда, теперь это лишь бесполезный аксессуар, но не все ли равно?

– Твоя гадкая зеленая паразитка… – ворчит Ашес, загребая пятерней упавшие на глаза волосы.

– … просто очень тебя любит, – воркую я, привстаю на цыпочки и игриво трусь носом о его нос. – Хотя, знаешь, не уверена, что готова терпеть соперницу в своем огороде.

Он по-хозяйски обнимает меня за талию одной рукой и, подняв над землей словно куклу, легко несет вперед, до ворот, а оттуда – опускает ногами прямо в травяное море. Наваливается на плечо, наклоняясь к самому лицу, и интересуется:

– Не слишком ли я продешевил, разменивая трон на любовь Колючки и Иголки?

– Боюсь, уже поздно переигрывать.

Я показываю ему язык, и он тут же сгребает меня в охапку, целуя так сильно, что поджимаются кончики пальцев на ногах.

Вообще-то, в это время года уже и в помине нет никаких бабочек, но мои – тут как тут, прямо в животе и щекочут крылышками. Каждый раз так, когда мой милый принц соизволит меня поцеловать. К счастью, он довольно усерден в этом. Как и в других вещах, которые случаются между супругами.

Кто же теперь император?

Ну, догадаться не сложно, потому что на это место нашелся идеальный кандидат.

То есть, очень вредный, задирающий нос и до жути белобрысый, но в целом – довольно милый.

Вы же помните, что я решила сделать Кайлера и Тэону «сладкой парочкой» еще до того, как Шид едва не превратился в мертвую пустыню? А я довожу до конца все, за что берусь. И хоть эти двое до сих пор друг с другом цапаются, я убеждена, что они уже влюблены друг в друга по уши. Просто, как любила говорить матушка, первые годы брака – как молочные зубы: у кого-то крепкие и белые, у кого-то – порченные и паршивые. Но и те, и те выпадут, и им на смену придут нормальные человеческие зубы.

Лично я уже застолбила себе роль няньки.

Должен же быть хоть кто-то трезвомыслящий, чтобы научить детвору иронии, сарказму, едким шуткам и как мастерски выкручиваться из любых передряг.

– Ты посадил ее под замок? – с трудом придя в себя от его поцелуев, интересуюсь я.

Солнце в зените, дел невпроворот, а я разомлела до консистенции свежего липового меда.

– Смеешься? Я к этой заразе даже близко не подойду. Бррр!

Ну а что? Ничто не мешает ему быть самым идеальным и бесстрашным мужчиной в Шиде, но при этом сторониться моих злобных малышек. Это делает его таким… моим.

Наши желания, в конечном итоге, всегда исполняются.

Просто некоторые, и очень изредка, умеют загадывать исключительно.

Как оказалось – я могла.

Однажды пожелала увидеть сестру живой – и мое желание исполнилось.

Потом захотела стать невидимой – и тоже получилось.

Потом я наваляла Рэну и Арту.

А потом, когда пожелала Взошедшим «разорваться»…

Ну, в общем, вы поняли.

Ну а кто решил, что конец света может остановить только эпичное кровавое месиво и древние, добытые из попы зайца, заклинания?

Иногда достаточно просто очень сильно захотеть.