Текст книги "Серебряная Игла (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Новое от 20.07.

Выглядит она действительно затравленной крысой, и на миг мне даже становится немного ее жаль, но я быстро вспоминаю предысторию нашего с ней «знакомства» и в голове сразу проясняет. Что с ней делали любимые братцы – не мое дело. Только сумасшедший святой будет желть змею, которая дважды пыталась его ужалить.

Я осматриваюсь, чтобы еще раз убедиться, что в комнате кроме нас больше никого нет. После всего случившегося, но в большей степени из-за собственной отвратительной неосторожности, взяла с себя обещание перепроверять каждый угол, и больше никому не верить. Возможно, оглядываться даже на собственную тень.

Но спальня Нии, похоже, действительно пуста. Я шустро заглядываю под кровать, на всякий случай не выпуская кочергу из рук, но там есть только пара мышиных хвостов, которые тут же прячутся в тень, потревоженные моим внезапным вторжением. А больше и спрятаться негде, потому что в этой комнате нет даже шкафа. Разве что Нэсстрин-второй превратился в невидимку… А почему нет, если у меня это однажды получилось, хотя я до сих пор не понимаю, как и почему это произошло, и была ли в том чуде хоть толика моих усилий. На всякий случай, прохожу вдоль стен, держа кочергу двумя руками перед собой.

Никого.

Бросаю быстрый взгляд на дверь и первое, что бросается в глаза – отсутствие дверной ручки или чего либо, что выполняло бы ее предназначение. Это просто массивная деревянная дверь на двух парах устрашающих петель. Когда подхожу ближе, то становятся видны длинные полосы снизу-вверх. Чтобы окончательно убедиться в природе их происхождения, прикладываю пальцы к бороздам – как раз совпадает вся пятерня. Оглядываюсь на Нию и она медленно опускает взгляд. Борозд на двери так много, что, если как следует присмотреться, они наползают одна на другую. Наверное, ее так же как и меня запирали за любую провинность с самого детства.

«Стоп, Йоэль, – просыпается внутренний голос, – ты зябла, что уже дважды купилась на эти несчастные глазки и кроличью рожу?»

Чтобы окончательно развеять сомнения, налегаю плечом на дверь. Сперва еле-еле, а потом – что есть силы, упираясь пятками в пол. Бесполезно – с таким же успехом я могу пытаться сдвинуть гору.

– Она заперта снаружи? – Выразительно смотрю на Нию и девчонка, после минутного сомнения, утвердительно кивает.

Наверняка чокнутые братцы держат ее взаперти, как дрессированного хорька, и выпускают только когда она нужна для их коварных замыслов.

Но если на их «теплые» семейные отношения мне плевать, то вот на запертую дверь – нет. Потому что это уже откровенная чертовщина – практически чудом сбежать из темницы, чтобы оказаться запертой в комнате один на один с сумасшедшей, которая чуть меня не прикончила. Надо бы ее обыскать на всякий случай, но одна мысль о том, что придется снова до нее дотрагиваться, вызывает у меня до дрожи сильный приступ брезгливости.

В комнате есть окно, но оно даже меньше того, что было у меня. По сравнению с этой плотно зарешеченной дыркой от пробки, у меня, оказывается, был просто шикарный вид. Правду говорят, что все познается в сравнении.

Помыкавшись еще немного, решаю, что без помощи Нии мне никак не обойтись. Она трусливо ерзает на кровати, пытаясь отползти к стене, когда я стремительно подхожу, и преодолев приступ отвращения, все-таки пробегаю пальцами по ее юбке и рукавам. Так себя из меня ищейка, но на первый взгляд, как будто бы ничего нет. Кроме того, если руководствоваться здравой логикой, то братья должны были предусмотреть вариант, при котором их сестрица однажды не вынесет жизни в четырех стенах и попытается свести счеты с жизнью. Вряд ли в ее руки попадало что-то острее швейной иглы. Хотя, читала я однажды одну весьма странную историю о монахе и сладкоголосой деве…

– Ты ведь знаешь, как отсюда выбраться, – нависаю над ней, в эту минуту чувствуя себя чуть ли не демоническим отродьем, пришедшим за последним вздохом грешника.

Девчонка эрд’Таф что-то невнятно мычит и снова мотает головой.

Нет, так не пойдет. Эдак мне каждое слово придется тащить из нее клещами. И как бы сильно мне не хотелось поизмываться над мерзавкой, на это абсолютно нет времени.

– Знаешь, а ведь у меня была точно такая же комната. – Делаю взмах рукой, и Ния тут же жмурится, отшатываясь, как будто в ожидании удара. – Только без кровати и жаровни. У меня была только старая вонючая овечья шкура, в которую я заворачивалась, чтобы не замерзнуть. А когла отец об этом прознал, то велел высечь сердобольную служанку, которая ее мне подбросила, забрал шкуру и меня на три дня лишили еды и воды. И так повторялось почти каждый месяц. Меня могли запирать на день или на три, или на неделю даже без огарка свечи. Я сидела в полной темноте и чтобы не закоченеть насмерть, разглядывала стены, изучала каждую трещину и бугорок. Через пару лет я так хорошо знала свою «тюрьму», что могла бы узнать ее по любому камню, даже если бы передо мной положили сотню таких же. Поэтому, Ния, я не очень верю, что ты не занималась тем же самым все эти годы.

Она опять только моргает своим единственным воспаленным от страха глазом.

Спокойно, Йоэль, это раздражает, но она нужна живой.

– Ты тоже ходила здесь. Днями напролет скиталась в четырех стенах и хваталась за любую возможность, лишь бы не сойти с ума. Неужели все эти поиски оказались тщетными?

Ния молчит, но больше не моргает. Я пытаюсь определить, куда смотрит ее единственный глаз, но он смотрит прямо на меня.

– Ты нашла что-то, – рычу прямо ей в лицо. – Нашла лазейку.

Снова гробовое молчание.

Жаль все-таки, что у нее уже и так на один глаз меньше от нужно – я бы не побрезговала ткнуть в него, чтобы посмотреть, как она после этого запоет.

Ладно, тут нужен другой подход.

Более… изящный, как сказала бы Тэона. Но как по мне, старая добрая проверенная временем оплеуха еще никогда не бывала лишней в тонком деле развязывания языков

Новое от 22.07. (1)

Скрепя сердце, но все же отхожу от девчонки, давая ей выдохнуть и прийти в себя. Испуганный человек становится слепым, глухим и немым, как писал один умный философ, чьи труды я, в общем, так и не смогла постигнуть, потому что никак не могла взять в толк, каким образом рабство влияет на развитие культуры и почему нужно сечь домашних слуг просто так.

Ния, выждав немного, снова ровно садится на кровати и после нашей с ней короткой дуэли взглядами, сдаётся, опуская голову так низко, будто ей переломили хребет в области шеи. Мне невыносимо жаль каждую в пустую потраченную минуту, которые я могла бы занять важными делами – например, уже быть у себя в замке и во весь опор писать письмо Ашесу о готовящейся ловушке. И все из-за упрямства перепуганной девицы, чей удел – быть марионеткой двух братьев, и всю жизнь провести взаперти, уже ни на что не надеясь.

Хммм…

А ведь это то что нужно.

– А ведь тебя всю жизнь здесь запирали, – говорю себе под нос, как будто пришла к этому блестящему выводу ровно минуту назад. – По какой-то причине семейство эрд’Таф предпочло сделать вид, что у них нет младшей дочери, хотя ты была, и ты пыталась быть хорошей, и заслужить их любовь.

Строго говоря, насколько мне известно, тщательно прятали как раз второго братца, окрестив его «неполноценным». Нэсс, гостя у нас, любил сокрушаться, что каким бы странным ни был его брат – именно ему, а не Нэсстрину, хорошему славному Нэсстрину в штопаных рубашках, достанется титул скарта после смерти их отца. В свете последних событий и вскрывшихся истин, у меня большие сомнения, что их родитель скончался естественной смертью: в нашем обществе, напичканном сотнями рецептов разных хитроумных ядов, давным-давно уже никто не может поручиться, свела ли усопшего в могилу внезапная аневризма или «особенный чаек».

Оглядываюсь на Нию, и на мгновение ловлю на ее лице выражение удивления. Она быстро отворачивается, и я делаю вид, что ничего не заметила, но про себя делаю отметку, что выбрала правильный путь. В свое время я точно так же была бы рада любой живой душе, чтобы разделить с ней все свои обиды и горести. И одну такую действительно нашла – мою новую горничную, которой жаловалась на отца, мать и Тэону, делались планами о побеге. А потом оказалось, что девчонку подослал отец, и мой побег раскрылся до того, как я успела сделать хотя бы сто шагов от дома. С тех пор я перестала доверять даже собственным мыслям.

Судя по реакции Нии, она еще не успела приобрести такой же печальный опыт.

Есть что-то правильное в том, что именно мне предстоит стать ее учителем.

– Твоих братьев любили, – продолжаю плести свою паутину, – давали им все самое лучшее, отец всегда хвалил их идиотские потуги изображать смельчаков, а мать велела подавать им лучшие куски мяса, пока тебе, как собаке, доставались полу обглоданные кости. Эрд’Таф бедны, поэтому все делили между теми, кто лучше и любимее. А тебе не хватало даже на носовые платки.

Я резко останавливаюсь и в гробовой тишине слышен ее горький вздох, но и на этот раз я делаю вид, что ничего не слышу, и продолжаю шагать вдоль стен, изображая занудного лектора.

– А потом, когда ты стала немножко старше, тебе сказали, что нашли подходящего жениха. Кого-то старого. Или, может, даже молодого, но страшно безобразного. А когда ты попыталась возразить, тебя заперли здесь. Так надолго, что ты поверила, что о тебе просто забыли.

Останавливаюсь, задирая голову к крохотному окошку, через которую едва пробивается тусклый свет – и не угадать, какое время суток. Злобное урчание в желудке подсказывает, что я не ела уже очень давно. Может даже несколько суток. Приходиться утолить голод единственной пищей, которой у меня всегда в избытке – сладкими воспоминаниями о гранатах, которыми кормил меня Ашес.

– И однажды ты смирилась, – продолжаю свою насквозь отравленную речь. – Приняла свою судьбу и даже начала искать что-то хорошее в своем будущем. Поняла, что безобразный старый муж – это, конечно, грустно, но статус скарты развязывает тебе руки. Что ты станешь хозяйкой в своем доме и сама будешь решать, кому достанутся самые вкусные куски ужина. Больше никаких обносков, никаких насмешек и угроз. Больше никто не запрет тебя в этой ужасной темной и холодной комнате и тебе не придется быть серой мышью, чтобы случайно не попасть под горячую руку родителей или побои братьев.

Я нарочно сгущаю краски, дорисовывая до своего собственного прошлого нужные штрихи.

– И вот, когда ты, наконец, смирилась и даже начала получать удовольствие от скорой свободы, оказалось, что твой старик, твой единственный билет в нормальную жизнь, умер. Или, – делаю пространный жест, – отказался от тебя. Или нашел другую, более богатую и смазливую невесту. Или любая другая причина, которая поставила крест на том немногом, что ты еще могла себе позволить – твоих фантазиях. И тогда твоя жизнь превратилась в кошмар: дни в заточении превратились в недели, недели – в месяцы. Тебе приходилось соглашаться на любую гнусность, чтобы хоть иногда получать свободу.

Новое от 22.07. (2)

Снова останавливаюсь, украдкой ловя каждый звук, но на этот раз все тихо. Ничего, я все-равно ее добью.

– Ты, конечно, сначала сопротивлялась. Говорила, что не такая, что так нельзя и это плохо. А когда твои попытки быть хорошей в очередной раз высмеяли, начала плакать и говорить, что тебе страшно, потому что однажды ты обязательно попадешься и никто тебя не защитит. А когда не помогло и это… смирилась. Сначала было страшно и гадко, потом стало легче, и в один прекрасный день ты вдруг поняла, что все не так уж страшно. Но главное – в твоей голове появилась мысль все-таки однажды вырваться на свободу. Она так сильно тебя испугала, что ты спрятала ее дальний угол сердца, где бы ее не нашли чокнутые братцы. И осмелев, начала представлять жизнь, в которой однажды сможешь переиграть их всех и…

– Он умер, – перебивает Ния. Слышу, как она пожимает плечами и мысленно растягиваю губы в довольную улыбку. – Он не был старым. И безобразным тоже не был. И мы даже понравились друг другу. Но потом он упал с лошади и свернул шею. Отец сказал, что это знак, что я должна остаться в семье и делать то, для чего родилась.

Осторожно поворачиваюсь к ней лицом. Она до сих пор выглядит напуганной, но уже сидит на краю кровати как положено леди и расправляет мелкие складки на одежде.

– А я родилась, чтобы помогать Нэсстрину и Астру идти к власти, – расшифровывает она. – «Кто делает и не спрашивает – тот ест, кто задает много вопросов – спит в обнимку с голодом» – это любимая цитата Астра. Я была так рада, когда смогла, наконец, поехать в Аринг-холл, надеялась вырваться из их лап и хотя бы здесь стать себе хозяйкой. А оказалось, что я просто должна следить за тем, на кого покажут пальцем, прислушиваться к чужим разговорам, смотреть, кто с кем другим, кто на кого засматривается и докладывать Астру. А если вдруг ему казалось, что я недостаточно «поработала», он меня бил. Просто так. Нэсс пару раз за меня заступился, но потом ему надоело, и он просто отходил в сторону.

– Всегда знала, что он размазня и слабак. И, – хмыкаю, – всегда хотела сказать это вслух.

Мы обмениваемся короткими понимающими взглядами, но я тут же напоминаю себе, что это перемирие и взаимопонимание – всего лишь часть плана моего побега. Так что пора раскручивать его на полную, пока мое отсутствие не обнаружили.

– Как ты тут оказалась? – первой спрашивает Ния.

– Это часть моих… гммм… способностей от Взошедших, – вру, не моргнув глазом. Она точно не может этого знать, а Кайлер как раз что-то такое болтал.

– Ты умеешь перемещаться? – Ее единственный здоровый глаз дергается. – Астр столько раз пытался – но у него ничего не получилось.

– Я пока не знаю, как это происходит, – бросаю скороговоркой, – только недавно узнала, что я такое и пока еще не все понимаю.

– Я так тебе завидую. – Девчонка эрд’Таф корчит такое лицо, словно проглотила полную ложку отборной скорби. – Всегда завидовала. Ты была такой смелой. Так задирала голову, как будто тебе все равно, что шепчут в спину.

– Мне все равно. – Почему бы не сдобрить ложь правдой? – Белый плащ будет белым, пока к нему не пристают плевки.

Она делает точно такое лицо, как было у фанаток «Глера-библиотекаря», когда они отстаивали очередь и получали свою порцию его внимания. Хороший знак, что я на правильном пути. Значит, самое время раскручивать ситуацию на максимум.

– Как думаешь, сколько это продлится? – Придаю голосу нарочито скучающий тон.

– Что «это»?

– Комната, – обвожу взглядом узкое, мало пригодное для жизни пространство четырех стен. – Замок с другой стороны. Новые задания. Новые убийства твоими руками. Оторванный палец или, может быть, последний глаз. Сколько пройдет времени, прежде чем тебя здесь запрут и выбросят ключ?

Ния отводит взгляд, но я уже все равно увидела промелькнувшее на ее лице смятение.

Она уже давно задает себе те же вопросы, так что каждое мое слово попало точно в цель.

Новое от 25.07. Глава двадцать вторая (1)

Глава двадцать вторая

Время так стремительно утекает сквозь пальцы, что я почти вижу этот песок потерянных возможностей, который вот-вот навсегда обездвижит мои ноги. Но все равно выжидаю, пока Ния сама дозреет до решения, которое висит в воздухе и сладко пахнет, как яблоко идеальной спелости, цвета и формы. Множество прекрасных, гораздо более идеально спланированных замыслов рухнули только из-за того, что в решающий момент их создателям не хватило еще пары капель терпения.

Ния сама должна решить, что хочет и будет менять свою жизнь, только тогда она не будет то и дело оглядываться назад. Если к этому решению подтолкну ее я – скорее всего, она предаст меня при первой же возможности.

– А ведь я носила ему еду, – вздыхает она, медленно поднимаясь на ноги и как будто через силу распрямляя позвоночник, чтобы держать голову ровно. Возможно, делает это впервые за долгое время, так тяжело ей дается этот простой, но решительный жест.

– Нэсстрину? – делаю вид, что не понимаю, хотя, конечно, она говорит о другом своем брате. Пусть воспользуется «шансом» посвятить меня в свое горькое прошлое, где ее никто не любил и не ценил, где ее только использовали как вещь. Пусть еще раз вспомнит каково это – быть просто марионеткой.

– Астру, – с некоторым отвращением отвечает девчонка эрд’Таф. Потом воровато оглядывается, как будто ждет удара за то, что впервые в жизни позволила себе неуважительный тон в адрес брата. А, поняв, что ничего не происходит, снова распрямляет плечи. – Когда стало понятно, что он – не такой, как мы, отец сначала тоже пытался его изолировать. А я приносила ему еду. То, что недоедала сама. Думала, что мы с ним одинаковые, и должны держаться вместе. А потом однажды он сказал, чтобы я принесла ему пару вещиц.

Ния кривит губы и зло щурит единственный здоровый глаз.

– Я сделала, что он сказал, хотя мне пришлось быть очень осторожной. Если бы меня застукали за тем, что я делаю, отец пришел бы в ярость.

Остается только догадываться, что именно пришлось стащить маленькой Ние, что даже сейчас она говорит об этом с опаской. И судя по тому, как то и дело вздрагивает, в попытках свести плечи, что-то пошло не так и ей тогда крепко досталось.

– Я все сделала, как он сказал. Принесла и просунула под дверь. А на следующий день Астр плеснул что-то в лицо служанке, которая приносила ему еду, и сбежал. Его быстро поймали, и когда отец спросил, откуда у него это все… брат показал пальцем на меня и сказал, что это был мой план.

Не зная всех подробностей, предполагаю, что она тогда вряд ли была в том возрасте, когда любимое занятие по вечерам – строить коварных заговоры и плести интриги против собственной семьи. Но ей не поверили. Откуда я это знаю? Потому что мой отец тоже предпочитал просто верить, что я – исчадье Преисподней и виновата во всем на свете просто потому, что живу и дышу.

– Меня наказали. – Ния дергает подбородком куда-то за спину, очевидно намекая на порку. – Посадили под замок и лишили еды, и воды. Последнее, что я помню, прежде чем потеряла сознание от голода – грохот веселья где-то внизу, стук кубков и лязг посуды. И запах жареной оленины.

Ния задумчиво смотрит куда-то сквозь меня и с каждой секундой ее лицо становится все более решительным. Отлично, значит, мой план работает. Как причудливо иногда судьба расставляет фигурки на игральной доске: еще вчера, если бы мне представилась возможность, я бы удавила мерзавку собственными руками, а сегодня мы с ней стали вынужденными союзниками.

– Я всегда делала только то, что они хотели, – начинает вскипать Ния. – Была послушной и молча сносила все унижения, потому что думала – однажды, меня оценят. Когда стало понятно, что я для них просто средство, быть оцененной уже не хотелось. Мечтала, чтобы просто оставили в покое, но и этого не случилось. Так может… – она метает в меня напряжённый взгляд, – пришло время что-то изменить?

– Слова трезвомыслящей будущей скарты эрд’Таф, – закидываю свой последний крючок.

– Скарта эрд’Таф, – девчонка смакует титул словно изысканный десерт, и я снова терпеливо жду, пока она заглотит всю наживку. Ничего мы не вожделеем так страстно как платье, которое уже примерили и знаем, что оно как будто на нас сшито. С титулом та же история, только не с лентами и кружевами, а с потрохами и разбитыми головами. – Я помогу тебе сбежать, но сначала ты должна помочь мне.

Ее идея застает меня врасплох. Я рассчитывала, что Ния просто выпустит меня, чтобы насолить братьям. Еще не хватало вляпаться в семейные разборки этих сумасшедших!

– Помочь? Я? – делаю вид, что не понимаю.

– Ты умная и хитрая, и ты – одна из избранных. Вместе мы сможем избавиться от моих братьев и выпустить твоего любимого Кайлера, и…

Она замолкает на полуслове, прикладывает палец к губам, призывая меня молчать. Несколько долгих мгновений ничего не происходит, а потом я слышу шаги неподалеку. Черт!

Ния быстро тычет пальцем на кровать и мне не остается ничего другого, кроме как еще раз довериться человеку, которому нельзя доверять вовсе. Но или так, или я встречусь с кем-то из ее домочадцев лицом к лицу.

Я успеваю забраться в единственное безопасное место как раз вовремя.

Мой обзор ограничен, так что приходится превратиться в слух и ориентироваться по шагам.

– Ты еще не спишь, хорошо.

Голос Нэсстрина. Никогда не думала, что это так сложно – сдерживаться от желания прямо сейчас наплевать на осторожность и придушить гада пользуясь возможностью. Кто знает – может, другой такой не будет, и это мой единственный шанс хотя бы как-то отплатить за все причиненное мне зло.

– Как раз собиралась, – говорит Ния.