Текст книги "Серебряная Игла (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Новое от 29.05. Глава семнадцатая (1)

Глава семнадцатая

Этот вопрос мучает меня и за ужином, который моя сестра проводит словно какое-то особенное волшебное действо. Улыбается, отпускает ненавязчивые комплименты, в которых невозможно заподозрить неискренность. Делает буквально все, чтобы напряженный первое время Нэсстрин, расслабился и даже немного распустил язык.

Чего нельзя сказать о его сестре, которая сидит как раз напротив меня и за все время только дважды отрывает взгляд от тарелки. Первый раз, когда слуги меняют блюда, и второй – когда Тэона задает ей неформальный пустячный вопрос. Но и на него Ния отвечает нервным пожатием плечами и снова ковыряет еду. На бедный кусок лимонного пирога, который она так и не попробовала, жалко смотреть – даже лучшие палачи Ниберу вряд ли были бы способны на подобные издевательства.

После ужина, когда Тэона, подмигнув мне, изящно организовывает повод и увлекает Нэсстрина на прогулку окресностями. Он пару раз оглядывается на нас с Нией, но сестра, сцапав его под локоть, отпускает уместную шутку о том, что после сего случившегося, она меньше всего боится слухов о своей репутации, если останется наедине с мужчиной. Как будто именно поэтому он так нехотя с ней уходит, а вовсе не потому, что не хочет оставлять сестру в моей компании.

– Может, прогуляемся в оранжерею? – предлагаю я, как только Нэсс пропадает из поля ее зрения. – Там еще особо не на что смотреть, но… Знаешь, – приходиться выдумывать на ходу, потому что ей идея и дальше находиться в моем обществе, явно не по душе, – Тэона чудом спасла парочку луковиц любимых чернильных лилий нашей покойной матушки. Я помню, что их красотой и ароматом всегда восхищалась и ваша с Нэссом мать.

– Да? – Ния говорит так тихо, будто это запрещено правилами нашего дома. – Я плохо ее помню.

– Она рано умерла, да. – Осторожно делаю пару шагов вперед, и мысленно победоносно улыбаюсь, потому что Ния потихоньку идет следом. – Отец рассказывал, что она была очень красивая.

– Нэсстрин как-то рассказывал, что после ее смерти ваш отец приказал убрать все ее портреты, чтобы в доме не осталось напоминаний о ней. Если бы не этот ужасный пожар, я бы, пожалуй, тоже еще долго не смогла смотреть на родителей. Но, сгорело почти все.

Если вы ходите расположить к себе человека, то лучший способ – поговорить с ним о нем, и о том, что вас объединяет. Тогда вы с ним оказываетесь как бы в одной лодке и есть шанс, что он потеряет бдительность. В случае с Нией, которая как будто дала клятву молчания, этот разговор – единственная возможность вынудить ее развязать язык.

– То, что случилось с твоими родителями… – Ния тихо всхлипывает. – Это ужасно несправедливо. И ваша с Тэоной судьба… Я бы никогда не пережила то, что пережили вы.

– Обычно я предлагаю людям свою шкуру, – улыбаюсь и толкаю противно скрипучую дверь оранжереи, пропуская девушку вперед, – но раз мы с тобой подруги, то обойдемся без яда.

– Мы подруги? – Ния растеряно трогает повязку, за которой спрятан ее изувеченный глаз, одновременно разглядывая наш с таким трудом восстановленный маленький сад и посаженный лично мной аптекарский огород.

– Увечья, – прикасаюсь к шраму на собственном лице, – они обычно сближают.

Она снова кивает и подходит ближе к подставкам и горшкам, в которых я кое-как рассадила необходимые для разных лекарских мазей травы и мох. Прикасается пальцами к щербатому краю старой вазы, в которой раньше цвели и благоухали любимые желтые пикли моей матушки, а теперь ютятся мои длиннохвостые мухоловки.

– По-моему, – глупо хихикает, трогая пальцем заметно распухший «рот» одного из моих зеленых монстров, – самое время ее выпотрошить.

– Хочешь? – Протягиваю ей пинцет, на который сестра Нэсстрина уже положила свой единственный здоровый глаз.

Она пододвигает горшок ближе, разворачивает стоящую на столе лампу, зажигая ее простейшей таумической искрой. Ловко орудуя пинцетом и специальной лопаточкой, разжимает зеленые челюсти, стараясь не повредить хрупкие, покрытые капельками отравленной слизи «зубы». Она как будто знает, куда и как сильно нажать, чтобы моя маленькая хищница с удовольствием разинула пасть и почти без сопротивления отдала крохотный комочек, покрытый клейким белым веществом. Даже я бы не справилась так умело, хотя проделывала все это множество раз.

– Их нужно кормить личинками красного слепого мотылька. – Ния приближает слизь к свету, щурится и придирчиво ее рассматривает. – Они очень плохо переваривают обычных мух и насекомых. Могут даже отравиться.

– Какого мотылька? – наступает моя очередь от смущаться от удивления.

Не подумайте, что я зазнаюсь и считаю себя самой умной – хотя, возможно, это не далеко от истины – но я ни черта раньше не слышала ни о каких «особенных личинках» для обычных мухоловок, которые всего-то дают немного скамовой липучки для прижигания небольших бытовых порезов. Если на то пошло, я высадила их больше из вредности, чтобы позлить Тэону, когда та начала изображать матушку и причитать, что моя безобразная зелень не сочетается с ее нежными фиалками.

Глава семнадцатая (2)

– Еahisgs totas, – совершенно легко, без единой ошибки в произношении, говорит Ния, – они любят темноту и влагу, поэтому подойдет любой темный подвал. Они любят молоко и нежирное испорченное мясо. Оставь все это – и через неделю у тебя будет достаточно личинок.

Она откладывает пинцет, вытирает ладони отрезом ткани и смотрит на меня своим единственным здоровым глазом так, будто все эти очень заумные вещи говорил только что какой-то совсем другой человек.

Еще один сигнал, который фиксирует мой окончательно понявший в чем дело мозг.

Но все-таки… Чтобы окончательно во всем убедиться, ситуацию нужно раскрутить до конца.

– Я… знаешь… – корчу смущенную дурочку, которую поймали с поличным, – на самом деле, я мало что в этом смыслю. Матушка знала больше, а я всегда любила просто читать и почти ничего в этом не соображала.

Ния понимающе улыбается, и вряд ли осознает, что продолжает поглаживать горшок с цветком, идеально точно выбрав то расстояние, на котором ядовитые «клыки» растения точно не дотянутся до ее кожи.

– Остается надеяться, что за время, пока мы все тут приводим в порядок, ни у кого не раздует живот и не начнется желчная рвота. – Осеняю себя охранным знаком, как будто действительно этого боюсь. – Хороший лекарь нам пока не по карману.

Хотя такой у нас тоже есть, присланный с остальными работниками среди прочих «подарков» Ашеса. Но Ния об этом точно не может знать.

– От желчной рвоты помогает настой корня эхиса, – охотно делится знаниями сестра Нэсстрина, вряд ли понимая, что прямо сейчас загоняет себя в ловушку. – Только его лучше собирать уже после цветения, когда он потеряет силу и не будет таким токсичным. И обязательно хорошо вымочить в растворе щелока.

– Кажется, мне срочно нужен пергамент и чернила, – улыбаюсь еще шире, – потому что я все равно вряд ли запомню.

– Это ерунда, – девушка машет рукой, окончательно ныряя в свою стихию. – А от желудочных колик лучше всего порошок зеленых ягод Черстволиста. Просто обжарь их пока не станут коричневыми, дай остыть и разомни. Именно зеленые, хотя все почему-то собирают их уже спелыми, но это же совершенная глупость. Разводить примерно…

– Странно, – перебиваю ее пламенную, не лишенную самолюбования речь, потому что услышала все, что нужно.

Ниа снова нервно прикасается к повязке, а потом – к губам, которые так и держит открытыми.

– Странно, что девушка, которая знает так много о растениях, о том, как и чем кормить мухоловок и как разводить рвотные порошки, смешала то, из-за чего случился целый взрыв.

Она зачем-о торопливо сует руку за спину и начинает пятиться.

Я так же неспеша ее «преследую» до тех пор, пока колени моей «жертвы» не упираются в груду бревен, приготовленных строителями для той части оранжереи, где крыша держится буквально на божьем благословении.

– Это была… просто ошибка… – бормочет сестра Нэсстрина.

– Именно так я и подумала, – охотно киваю.

– Случайность.

– Если ты пытаешься меня обмануть, то напрасно. Вряд ли в твоем арсенале есть слова, которые заставят меня стать тупой и не верить собственным глазам, и ушам. И так, Ния, кто научил тебя как устроить взрыв? Кто сказал потом прикинуться хорошей девочкой и подсунуть книгу с взрывной руной?

Она залепляет рот обеими ладонями и испуганно мотает головой. Из зажмуренного глаза по безобразному лицу текут слезы. Как будто это должно меня разжалобить.

– Я не хотела… – немощный писк с трудом пробивается сквозь ее пальцы. – Я не хотела, Йоэль.

– Если ты думаешь, что это должно меня разжалобить, то зря стараешься. Обычно, я не горю желанием прощать тех, кто дважды чуть не свел меня в могилу. Тем более, когда они маскируются под домашних овечек. И кстати. – Хватаю стебель карликовидной акации, которые накануне обрезала Тэона, и быстро обламываю подсохшие листья, оставляя только крепки шипы, каждый размером с ноготь мизинца. – Может, я не так хорошо разбираюсь в алхимии и травоведении, но зато отлично знаю, что тете не понравится, когда я отхожу тебя этими колючками.

Для острастки хлестко рассекаю воздух у нее перед самым носом, и Ния, пригнувшись чуть не вдвое, беспомощно кричит:

– Это брат! Это он приказал!

Милый славный тюфяк Нэсстрин, которого так любила наша матушка, которого всегда высмеивала Тэона и которого я всегда искренне жалела.

Эта новость должна была бы меня удивить.

Но я ловлю себя на мысли, что произнесла его имя в своей голове за миг до того, как это сделала Ния.

Новое от 31.05 (1)

Я брезгливо ломаю ветку сразу в нескольких местах и бросаю ее на пол, потому что вид плачущей и беспомощной Нии вызывает неприятное зудение где-то в том месте, где у меня остались кусочки человеколюбия. Она же просто девчонка, такая же как и я, и разница между нами только в том, что я бы никогда и никому не позволила собой манипулировать. Тем более людям, которых считаю родными. Да и вообще – если бы кто-то попросил меня убить человека (дважды!), я бы крепко задумалась о том, что вообще происходит. И начала бы задавать вопросы.

Кстати, самое время это сделать, пока ее сумасшедший братик не хватился нашего слишком долго отсутствия. Теперь совершенно очевидно, что он с самого начала боялся оставлять нас наедине.

– Он приказал тебе подстроить взрыв, чтобы убить меня?

– Нет, нет!

Испуганная девчонка так яростно мотает головой, что сомнений в искренности ее слов у меня больше не остается. Скорее всего, Нэсстрин просто запугал бедняжку, и она была вынуждена делать то, что от нее требуется. Кто знает – возможно, для нее в их родовом замке тоже «припасена» самая холодная комната в доме, где ее запирают на дни и даже недели за любой проступок и непослушание.

– Я бы никогда не смогла… причинить… кому-то вред, – всхлипывает Ния.

Я оглядываюсь, натыкаюсь взглядом на так кстати забытый Теоной графин с лимонной водой и парочку стаканов. Наливаю немного и протягиваю Ние, чтобы она сделала пару глотков и взяла себя в руки. Но как только ее зубы перестают раздражающе клацать об край стекла, тут же снова возвращаюсь к «допросу».

– Что ты должна была сделать? Просто расскажи все, потому что мне не добавляет настроения необходимость тянуть из тебя клещами каждое слово.

Ния снова кивает, всхлипывает, пару раз глядя на меня из-под лба, как будто в последний раз надеется, что я вдруг передумаю и ей не придется доставать из-под полы грязное белье их сумасшедшей семейки.

– Я должна была просто привлечь твое внимание, – наконец, мямлит Ния. – Сделать так, чтобы тебе пришлось прийти мне на помощь. Нэсстри… Он не вдавался в подробности, но я думаю, его вполне устроил бы просто обморок или что-то вроде того. А я просто перестаралась.

Девушка прикладывает ладони к изуродованному навсегда лицу, крепко жмурится и мне кажется, что слезы текут даже под повязкой, где ей нечем плакать. Хотя, кто знает? Вдруг, это тоже часть большого спектакля под названием «Бедная овечка». Нужно отдать им с братом должное – я действительно купилась на это. Потому что мне в голову не могло прийти, что тюфяк нэсстрин, человек, которого я считала еще более ущербным созданием, чем я сама, на самом деле такой скользкий мерзавец.

– И что потом? – поторапливаю ее, потом что слышу где-то вдалеке голос Тэоны, зовущий меня по имени. Моя умница-сестра предупреждает, что они с Нэстрином вот-вот нагрянут, и дает мне время.

Ния тоже это слышит и предпринимает попытку убежать, но я успеваю это предусмотреть и без зазрения совести ставлю ей подножку. Она, споткнувшись, теряет равновесие и падает плашмя прямо на мешки с пометом, который сестра раскладывала в горшки с ее драгоценными лилиями. Ния морщится, когда облако не самого приятно пахнущего порошка ударяет ей прямо в лицо, но я, воспользовавшись оказией, присаживаюсь рядом на колени и повторяю свой вопрос, на этот раз вооружившись лежащими тут же садовыми ножницами. Кто бы мог подумать, что оранжерея – такое удачное во всех отношениях место для допроса: все необходимые пыточные приспособления под рукой, а в случае чего – всегда можно сделать вид, что мы просто любовались гортензиями и обсуждали особенности диеты мухоловок.

– Он сказал, что я должна встретиться с тобой и отдать тебе свои вещи! – скулит мелкая засранка, и я шикаю, одновременно поднося кончик ножниц к ее здоровому глазу, намекая, что еще одна попытка привлечь внимание обойдется ей слишком дорого. Это производит мгновенный эффект – Ния даже перестает шевелиться, глядя на лезвия словно змея на дудочника. – Я просто сделала как он сказал. Я ничего не знала про взрывные руны!

– А книга? Ее дал тебе Нэсстрин?

– Да, да. Клянусь, я ничего не знала!

– А если бы знала – предложила бы братцу поцеловать ослиную задницу? – не могу удержаться от язвительного замечания и отхожу, наблюдая за тем, как она неуклюже поднимается.

Остался последний вопрос, но именно в нем кроется ключ к еще одной разгадке.

– Платье для Праздника Схождения тоже прислал он?

Новое от 31.05 (2)

Почему-то именно этот вопрос заставляет девицу побледнеть и затрястись еще больше, хотя она стоит на безопасном расстоянии, а в моих руках нет ничего, чем я могла бы задать ей взбучку. Но на этот раз она в настоящей панике сует кулак в рот и отчаянно пятится до двери.

Догоняю ее в тот момент, когда по ту сторону уже слышны торопливый стук каблуков моей сестры и раздраженный повышенный тон Нэсстрина. У меня остался последний шанс, и если я им не воспользуюсь – вся остальная правда не будет иметь смысла. Разгадка – она вот здесь, на кончике ножа, как любил говорить отец.

– Кто прислал платье?! – Встряхиваю ее за плечи, удивляясь, откуда вдруг во мне столько силы. – Говори, иначе я на тебе места живого не оставлю!

Я чувствую странное, но уже знакомое чувство покалывания в кончиках пальцев, одновременно с тем, как в том месте, где я крепко держу Нию, по ее одежде расползаются черные маслянистые пятна, и она издает наполненный болью вопль.

Только чудом успеваю оттолкнуть ее подальше, и когда Нэсстрин и Тэона появляются на пороге оранжереи, на их лицах написано непонимание. Хотя, лицо «тюфяка Нэсста» больше похоже на маску разъяренного демона, которую отец купил у торговца редкостями, а матушка сожгла спустя пару дней, ссылаясь на то, что с появлением в доме этой дряни, она потеряла покой и сон. Кто знает, не поступила бы я так же, если бы на в моей руке была фляга с огнем или хотя бы факел.

– Какого дьявола тут происходит?! – Нэсстрин шагает к сестре, неласково запихивает ее за спину, абсолютно никак не сочувствуя тому, что она продолжает корчиться от боли в бесплотных попытках сорвать с себя одежду.

– Она, кажется, испачкалась во что-то… – наугад тыкаю пальцем в груду бочек неподалеку, – вон там. Я предупреждала, что это может быть опасно, но твоей сестре очень хотелось посмотреть, чем именно мы с Тэоной собираемся удобрять редкий сорт ядовитого плюща. Ния так много в этом понимает. Признаться, даже я чувствую себя дурочкой.

Я улыбаюсь и искоса поглядываю на девчонку, но она так «увлечена» попытками избавиться от боли, что вряд ли слышит хоть одно мое слово. Тем лучше – сейчас ей явно не до того, чтобы жаловаться своему ненормальному братцу на пытки, которые ей устроила плохая Йоэль эрд’Кемарри. Я не получила ответ на свой вопрос, но все равно узнала больше, чем рассчитывала. Сейчас и этого достаточно.

– Я могу принести мазь, – предлагает Тэона.

Но Нэсс хватает сестру за руку и волоком тащит ее до двери, из-за чего бедняжка едва успевает переставлять ноги. Только по счастливому стечению обстоятельств Тэона успевает отойти с его пути, иначе он прошел бы сквозь нее, как плуг, и я не уверена, что очень преувеличиваю. Мы обе остаемся стоять аза их спинами, и что-то мне подсказывает, что в наших головах роятся одни и те же мысли на счет резкой метаморфозы мямли Нэсстрина в взбеленившегося на пустом месте скарта.

Но в последний момент, когда я уже вообще ни на что не надеюсь, Ния еще раз оборачивается в мою сторону. Она все еще перепугана вусмерть, но я замечаю, что ее губы беззвучно шевелятся, снова и снова повторяя одно и то же слово. Напрягаю зрение, но я не отпрыск Старшей крови, и не вижу так далеко, как они.

– А, проклятье! – ругаюсь себе под нос.

– Она сказала «третий», – говорит Тэона, и я с облегчением выдыхаю, в который раз благодаря Взошедших за то, что моя красавица-сестра еще и редкая умница. – Третий? Что это значит?

Мне даже не нужно время, чтобы собрать в голове эту сложную, на первый взгляд, головоломку.

Третий.

Это настолько очевидно, что единственная причина, по которой я не корю себя за слепоту – это удивительная, в буквальном смысле безупречная маскировка Нэсстрина. В списке тех, кто желал бы зла нашей семье, их фамилии не было никогда, потому что мне и в голову не могло прийти, почему и за что он мог бы желать стереть эрд’Кемарри с лица земли.

Но теперь, когда появилось недостающее звено, все встало на свои места.

– Йоэль, ради Взошедших! – нетерпится Тэоне. – Ты же знаешь, что я терпеть не могу твое это многозначительное заумное молчание!

– Дорогая сестра, это значит, что я я знаю, за кого меня отдали замуж, кто был владельцем нашего дома и кто на прощанье сжег его дотла.

– Кто?

– Как кто? – Меня пробирает громкий смех. – Ты же сама все слышала – третий!

Новое от 06.06. Глава восемнадцатая (1)

Глава восемнадцатая

Поездки верхом – не то занятие, которое доставляет мне удовольствие.

И тем более, я не готова тратить на это ни одного часа своего времени. Не говоря уже о целом дне в седле на норовистой кляче, которая половину пути пытается меня скинуть, а другую половину, видимо поняв, что ей от меня никак не избавиться и не переупрямить, просто брыкается.

Бедный мой зад!

Когда еще были живы наши родители, и весь скудный доход нашей семьи шел на то, чтобы воспитать из Тэоны достойную невесту, мне доставалась роль молчаливого и завистливого наблюдателя. Я мечтала о ее платьях, ее кружевах и украшениях, о туфельках с серебряными пряжками и веерах их тонкого шелка и перьев таких пышных, что для их хранения мать использовала специальные огромные коробки. Но я никогда не завидовала ее урокам хороших манер, танцам, игре на клавесине и, упаси меня Взошедшие, не мечтала занять ее место в седле на этих ужасных… существах.

Но сегодня мне пришлось это сделать и к тому времени, как на горизонте появляются длинные шпили башен «берлоги» Кайлера, я готова поклясться, что буду до конца своих дней чувствовать причинным местом каждый ухаб на дороге, каждый камень и каждую чертову песчинку. Так что, когда подъезжаем к воротам и нам навстречу выходит белобрысый мерзавец собственной персоной, я не сопротивляюсь и милостиво разрешаю ему снять меня с лошади. Но как только мои ноги касаются земли, отпрыгиваю на безопасное расстояние, смиренно дожидаясь, пока до нас доберется карета, в которой едет Тэона.

– Я, конечно, предполагал, что ты не захочешь ехать в карете, – Кайлер, обращаясь ко мне, смотрит на приближающуюся вереницу сопровождающих нас всадников, – и поэтому распорядился отправить самую смирную свою лошадь. Но все же, утоли мое любопытство – какого черта творится в твоей голове?

– Предпочитаю держать бразды правления в своих руках, – говорю первое, что приходит на ум.

На самом деле, причин для этого самоиздевательства, целых две.

Во-первых, я бы натурально сошла с ума, если бы провела целый день в замкнутом пространстве с Тэоной, которая, кажется, решила доконать меня разговорами о том, какая прекрасная пара получится из нас с Кайлером.

Во-вторых – мне нужно было подумать. О многом и важном. Но в основном о тех словах, которые мне придется сказать беломбрысому нахалу, если я хочу заручиться его помощью в не самом деликатном и чистом деле. А именно – в проникновении в особняк Нэсстрина.

В отличие от меня, Тэона буквально выпархивает их кареты, прекрасная и свежая, как цветок. Клянусь, ее прическа выглядит ровно так же, как и утром, а на платье не появилось ни одной лишней складки. Как ей это удается?

Сестра подходит к нам, изображает великолепный изящный реверанс, и я мысленно закатываю глаза, когда он выразительно зыркает в мою сторону, давая понять, что ничего подобного от меня он так и не дождался. А потом отвечает на ее приветствие таким же идеально исполненным поцелуем пальцев в ответ. Тэона, глядя на меня поверх его головы, изображает придыхание и корчит недовольные рожи в ответ на мой рвотный позыв.