Текст книги "Предел прочности. Книга четвертая (СИ)"
Автор книги: Артем Углов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)
– Здесь лучше лишний раз не появляться, – произнес Дуглас, когда остановились перед широкой дверью, выкрашенной в розовые тона. Где-то там, глубоко в недрах помещения, звучала мелодия фортепиано, до того красивая и гармоничная, что захотелось вытащить гребаную затычку в виде наушника, дабы насладиться звуками в полной мере. Играли для себя, а не для зрителей: пальцы невидимого музыканта непринужденно скользили по клавишам, местами следуя основной теме, местами импровизируя. От того и мелодия получалась необычайно легкой и воздушной: то проносилась мимо летним ветерком, то кружилась на одном месте, закручивалась воронкой, причудливо меняя формы.
– Слышал про парня, которого в прошлом месяце уволили? – вопрос Дугласа вернул с небес на землю. – Это репетиционный зал, который нашему брату рекомендовано обходить стороной. После того случая хозяйка в ярость впала, желала полный запрет на посещение западного крыла ввести, но Майер вместе с тетушкой отстояли.
– А тетушка здесь живет?
– Упаси Вселенная, – если бы Дуглас знал как перекреститься, непременно бы это сделал. – Они и без того постоянно собачатся, а если будут жить под одной крышей… Даже думать об этом не хочется.
Последним пунктом в экскурсии значился задний двор с бассейном, окруженным садом и лежаками. Само плавательное сооружение удивляло масштабами – Юкивай на объемах не экономила. Голубая вода заманчиво искрила под лучами полуденного солнца и пахла фруктами, вместо привычной хлорки. В такую бы разбежаться и прыгнуть бомбочкой, поджав под себя ноги. Под визг девчонок, чтобы брызгами обдало всех вокруг, а после, откинувшись на спину, любоваться синим небом.
– … обычно спускаются после фуршета, поэтому следует обратить особое внимание, – доносится до ушей обрывок фразы, произнесенной Дугласом. Бездна, прослушал кучу полезной информации. И ведь не выставишь себя дураком, не попросишь: «повторите-ка все сначала, любезный, я тут немного забылся и замечтался». Это все мелодия виновата, вроде легкая и не серьезная, но въедливая, зараза, до сих пор играет в голове.
– Уитакер, тебе про вечер говорили?
– Нет.
– У хозяйки будут гости, должно быть усиление, – Дуглас тяжело вздохнул.
– Меня это тоже коснется?
– Это коснется всех.
Дуглас оказался прав, через час прилетело распоряжение о дополнительных мерах безопасности. Пришлось отложить ранее запланированную прогулку по вечернему району Монарата. В другой раз полюбуюсь архитектурой местных улочек, отведаю свежих булочек под ароматы кофе.
После экскурсии по дому вернулся во временное пристанище – каморку на цокольном этаже, где принялся за повторное изучение контракта. Если верить пунктам договора, сверхурочные оплачивались, и оплачивались неплохо, в двойном размере. Что ж, хоть какие-то плюсы от ночного дежурства. Да и попробовал бы я отказаться – Майера мнение подчиненных интересовало в последнюю очередь: начальник не спрашивал, начальник приказал.
И снова меня поставили в пару с Дугласом, патрулировать восточную часть особняка, с прилегающей территорией парка.
– Держись меня, и все будет нормально, – сообщил он мне. Сам при этом выглядел далеким от нормы, уставшим и подавленным. Спустя полчаса, когда появились первые гости, доверчиво пояснил: – ох уж мне эти детишки, одна морока с ними. Как чего перепьют или нанюхаются, вечно на приключения тянет: то в бассейн сиганут со второго этажа, то на скейтах по лестнице катаются.
Скейты в иномирье нечета нашим родным, на колесиках: парили над землей не хуже автомобилей. Вейзер притащил один такой в академию, но я тогда отказался кататься. Еще были свежи воспоминания о том, как в десятом классе напрочь отбил копчик, упав с его более древнего собрата. Три месяца болел, зараза, напоминая о неуместном кураже перед дворовыми девчонками.
– Что за история со скейтом? – проявил я любопытство.
– Сынок местной шишки решил съехать по перилам: не удержался, упал с высоты и вырубился. Думали шею сломал, оказалось руку, в комплекте с ребром. И хвала Вселенной, что выжил, а то пришлось бы всей сменой объяснительные писать.
– За гостями мы тоже обязаны присматривать?
– Не то чтобы обязаны, – замялся Дуглас, – но если ты заместитель мэра, то можешь позволить себе обвинить в случившимся кого угодно, даже уборщицу, протиравшую утром перила.
Это да, это я успел заметить. В этом вопросе развитые миры мало отличались от отсталых.
– И часто здесь проходят вечеринки?
– От нагрузки зависит: если нет концертных туров, или к выпуску не готовится очередной сингл, считай каждую неделю. Хозяйка молодая, гормоны в крови бурлят, требуют выхода энергии. Сам понимать должен.
Интересно, на что он намекает, на мой возраст? По паспорту выходит, что не многим ее старше: на целый год, а по ощущениям… трудно сказать. Смотрел на веселящуюся толпу подростков, что проходила мимо с шуточками и прибаутками, и понимал: куда комфортнее чувствую себя рядом с Дугласом, человеком не старым, но уже и не молодым. С тем же Поппи, который мне в отцы годился и который заваривал отличные травяные чаи.
«Смотри-ка, выискался старый дед, умудренный опытом, – голосом Валицкой пропел внутренний голос. – «Давно ли над Кристинкой потешался, над Витькиной подругой, которая провела пару недель на летней турбазе, и вернулась внезапно повзрослевшей. Все рассказывала тебе о смысле жизни, о смерти. Конечно, нам теперь не по статусу куражится с молодежью, мы люди солидные, академию закончившие и пиджак одевшие. Давно ли под похоронный марш в ресторане вытанцовывал? Да если все твои выкрутасы молодецкие припомнить, катание на скейте по перилам сказочкой покажутся».
Зараза… и не заткнешь, потому как голос внутренний, хоть и говорит тоном госпожи Валицкой.
Молодежь в холле толпилась недолго: к пестрой публике спустилась хозяйка особняка. В белом топике и коротких шортиках, демонстрирующих стройные ножки. Не такая уж она и худая, как могло показаться во время нашей первой встречи: обычная девчонка средней комплекции и внешности самой обыкновенной. Хотя эти розовые разводы с блестками по лицу… наверное никогда не привыкну к моде иномирья. Размалеваны были все, шумели, дрыгались, прыгали, то ли от переполнявших молодые тела гормонов, как высказался Дуглас, то ли под воздействием местных «спидов». В воздухе витала атмосфера цирка, а перед нами на арене толпа веселых клоунов, особенно вон тот парень, выкрасивший нос в алые полоски.
Не переставая гомонить, волна гостей хлынула по лестнице наверх и скрылась в многочисленных переходах второго этажа. Тишина длилась недолго, вскоре на полную врубили колонки и понеслась такая серенада, что не сразу расслышал голос в наушниках:
– Пост, доложите обстановку.
– Все спокойно, – отвечаю. Хотя какой там спокойно, грохот стоит неимоверный
– Продолжайте наблюдение, – произносит вкладыш голосом Маидзуро и умолкает.
Пришла очередь докладывать Дугласу:
– Да… понял, под контролем… интервал двадцать минут. – И уже обращаясь ко мне: – пошли Уитакер, пора проверить оранжевую зону возле бассейна.
Дежурство протекало без эксцессов и я, было, разволновавшийся (как-никак первый день на новой работе) пришел в себя и успокоился. И тут свое взяла физиология: устали с непривычки ноги, а приученный к определенному распорядку организм начал требовать полагающегося сна. Плюсом сверху наложился временной дисбаланс, пусть и не такой великий, как с родным миром, но тоже дающий себя знать: тело становилось ватным, мысли путались.
Ко второму часу ночи я передвигался чисто механически, просто следуя за Дугласом: холл, коридоры, бассейн, сад с беседками и в обратном порядке. Взгляд равнодушно скользил по подсветке, по ночным силуэтам кустов. Покажись сейчас противник и не уверен, что смог бы адекватно среагировать на него. Благо, рядом находился Дуглас, бдительности не терявший и даже пару раз заглянувший в те самые кусты, больше для порядка, чем по необходимости. Проверял по пути пустующие комнаты, а когда попалась на глаза перепившая девчонка с фиолетовыми волосами, предложил сопроводить в ближайшую дамскую комнату. Но мадам до туалета не дотерпела, выплеснув содержимое желудка прямо на паркет.
– Придержи ее, – Дуглас перепоручил мне захмелевшую гостью, а сам вышел на связь с диспетчерской.
Бедная девушка едва держалась на ногах, изо рта тянулись ниточки слюны, в нос ударил резко кисловатый запах. Я ловчее перехватил ее под руку и подопечная, вдруг осознав, что не одна, уставилась на меня осоловелым взглядом. Уж не знаю, кого она во мне увидела, но на лице, покрытым потеками краски отразилась дикая улыбка. Стало не по себе, неприятный холодок заскользил по внутренностям. Сразу вспомнилась безумная спутница Джокера из серии комиксов про супергероя, как бишь ее звали… Тетка была напрочь отмороженной, и крошила людей направо и налево, не хуже босса-злодея. А ну как этой нечто подобное взбредет в голову, пропитанную алкоголем и порошком. Вон какие когти на руках отрастила, полоснет по лицу, не успеешь отреагировать.
– Люсиль, милая, вот ты где, а мы тебя обыскались, – послышался задорный девичий голосок сверху. Поднимаю голову и вижу двух барышень, спускающихся по ступенькам. Одну знаю и эта Юлия, стянувшая волосы в коротких хвостик и накинувшая поверх топика серый пуловер, оно и понятно: ночью на улице заметно похолодало. Ее спутницу тоже успел запомнить – это рыжая бестия была самой шумной и непоседливой среди женской половины гостей. Не столь рыжая, как Рой Лановски, но конопушек на лице хватало. Она тогда все подпрыгивала, хлопала ладошкой по макушке нескладного дылду, требуя от бедолаги «тризэ». Что такое «тризэ» и почему оно столь срочно понадобилось, история умолчала.
– Смотри-ка, Юлия, мы за нее волнуемся, а наша скромняжка кавалером обзавелась, – рыженькая неожиданно ловко перепрыгнула через ступеньки, кошкой приземлилась на паркет и засмеялась.
– Нанни, не смешно, когда-нибудь точно шею себе свернешь, – хозяйка прибывала не в лучшем расположении духа, то и дело хмурила брови, поджимала губки. Пробежав по присутствующим взглядом, остановилась на Дугласе. – Эй ты, слышишь, никакого такси, она вернется с нами.
– Но…, – попытался возразить Дуглас.
– Я сказала, она пойдет с нами! Чего непонятного? – Юлия долгим раздраженным взглядом сверлила моего напарника, а после острый ноготок указал на меня. – Ты… поможешь ей подняться наверх.
– Не положено, – отвечаю я. Мне действительно не полагалось заходить на второй этаж, сегодня для охраны это сплошная красная зона.
Наблюдаю, как лицо Юлии Кортес Виласко кривится от злости.
– Да вы что, все сговорились, вывести меня из себя. Ты… ты кто такой, чтобы указывать мне, хозяйке, что положено, а что нет. Я здесь главная, я решаю кому и куда ходить, а ты обслуга, у которой функция одна – выполнять приказы. Нет, надо срочно поговорить с Майером, совсем рехнулись со своей безопасностью.
– Молоденький, я его здесь раньше не видела, – рыжая подошла ко мне вплотную, внимательно изучая и разглядывая. Ощущаю себя музейным экспонатом под взглядами посетителей или того хуже – шлюхой, которую хозяйка отчитала за нерадивость.
– Нанни!
– Ну что Нанни, чего так взъелась на окружающих. Этот твой Франсуа совсем с ума свел, на окружающих дикой кошкой бросаешься. Чем тебе этот мальчик не угодил?
– Нанни, сколько раз сказано: не вмешивайся в мои разговоры с прислугой.
– А то что, выгонишь из дома? – рыжая встала в позу покаяния, покорно сложив руки на груди. Несмотря на серьезность тона, становилось понятно – Нанни просто дурачится.
Юлии в ответ было трудно оставаться грозной, хотя она честно попыталась. Ткнув пальцем в рыжую подругу, раздраженно выпалила:
– Ты меня достала!
И развернувшись, стала быстро подниматься по ступенькам. На втором этаже она остановилась, но лишь для того, чтобы бросить:
– Эй ты, кому сказано, тащи Люсиль наверх.
Кажется, обращались ко мне. Я беспомощно посмотрел на Дугласа и тот едва заметно кивнул, дескать тащи парень, судьба у тебя такая. Сам же отошел в сторону и, щелкнув пальцем по наушникам, принялся докладывать обстановку.
Вздыхаю, и поудобнее перехватываю тело – впереди спиралью закручивалась лестница.
– А ты давно здесь работаешь? – рыжая козочка прыгала рядом, пока я поднимался по ступенькам и поднимал Люсиль. Тяжелая оказала, зараза, хотя вида субтильного. Практически полностью повисла на моем плече, лишь изредка перебирая ногами. Ей бы сейчас в кровать и проспаться до утра, а они ее на вечеринку тащат. Что за народ…
– Эй, ты меня игнорируешь, – кулачок неприятно тыкает под ребра. Мало того, что на плечах ношу волоку, еще и коза эта под ногами прыгает, достает дурацкими вопросами. – Ответь, давно здесь?
– Первый день.
– О, так я угадала, ты новенький, – непонятно чему обрадовалась девушка. – Меня Нанни зовут, а тебя как?
Ступеньки закончились, под ногами лежал ровный паркет, но легче от этого не становилось. И без того гудевшие ноги, едва передвигались, в голове шумело, будь неладен временной дисбаланс.
«Соберись, Петр!» – приказал себе, – «тут недолго осталось». Дотащу перепившую малолетку до эпицентра вечеринки, а там пускай сами разбираются – лично я назад, прислонюсь к стеночке, а то и вовсе на одно из кресел сяду. В ночные смены подобная вольность допускалась, если верить Дугласу, особенно когда начальство отсутствовало, а Майер сегодня именно, что отсутствовал.
– Эй, – снова кулачок тычет под ребра, – ты меня вообще слушаешь?
Как же ты, блять, достала!
Кажется, рыжая Нанни что-то такое в моих глазах прочитала, потому как обиженно задрав носик, убежала вперед. Ничего, Петруха, еще чуть-чуть, еще немного осталось. Музыка впереди играет все громче, впереди виднеется арка зала, из которой наружу, в сумрак коридора, то и дело вырываются лучи неонового света.
И что за гадская работа досталась: ходишь постоянно туда-сюда, малолеток перепивших на себе таскаешь. Одна боярыню из себя корчит, вокруг все крепостные, только что плетью сечь не велит, другая кулаком в бок тычет, словно я не охранник на службе, а одноклассник ее, с коим можно позаигрывать и глазки построить, походя, от нехрена делать. Может усы отрастить, чтобы старше казаться и внушительнее? Так ведь не растут, один пушок детский.
Перехватив за талию начавшее было сползать пьяное тело, сворачиваю в зал, где разворачивалось основное действо, вернее подходило к концу. В центре танцпола всего один парень, стоящий в раскоряку. Его главная цель не танцевать, а удержаться на своих двух, и с этой задачей он худо-бедно справлялся. Щурюсь, пытаясь разглядеть остальных: целующаяся парочка на диване, трое у барной стойки, то ли пьют, то ли разговаривают. Хотя какой в бездну разговор, в этаком-то шуме, когда в собственных мыслях начинаешь путаться.
Делаю шаг вперед и спотыкаюсь о невидимое препятствие, едва не рухнув вместе с ношей на паркет. Пьяное тело подмышкой, подвергшееся встряске, оживает, начинает неразборчиво бормотать. Впрочем, девушку хватает ненадолго: через пару секунд она снова умолкает, повиснув на плече. Смотрю под ноги, с трудом различаю лежащего человека: бедолага не дополз до выхода, вырубившись прямо на пороге.
А где остальные гости, их здесь человек двадцать должно быть, если не больше. Пока растерянно кручу шеей, ответ сам находит меня – в темном углублении открывается дверь. Появившаяся в проеме Нанни машет рукой, приглашая войти внутрь.
«Иди, иди», – злорадствует внутренний голос, – «а ну как изнасилуют».
Вот же ж гнида!
«Воронов, ты ходячий магнит для неприятностей», – внутренний голос все никак не угомонится, – «вспомни, чем для тебя закончилась последняя вечеринка в иномирье».
Кавалеры с дамами, порхающие по танцполу подобно мотылькам, совиная маска и девичий смех. Перед глазами мелькает обнаженное тело Алины Ольховской, столь явственно и близко, что кажется, протяни руку и коснешься пальцами бархатной кожи. Красивое лицо с идеальными точеными чертами – вот оно, совсем рядом, мягкие губы начинают шептать, обжигая дыханием.
Стоп, так нельзя! Понимаю, что начинаю вырубаться на ходу, погружаясь в промежуточное состояние между сном и явью. Злюсь на окружающий мир, на начальство, подсунувшее дурацкую подработку хрен пойми кем, но больше всего на себя самого, с завидной регулярностью влипающего в истории. Перехватываю тело двумя руками, трудяги мышцы давно ноют под тяжестью ноши. Не расслабляться, ни в коем случае нельзя расслабляться, остался сущий пустяк: закидываю Люсиль внутрь и ухожу – точка.
Упорно иду вперед, шаг за шагом приближаясь к цели – рыженькая Нанни заботливо придерживает дверь. Переступаю порог и оказываюсь в комнате без мебели, то есть совсем, абсолютно – пол представляет собою сплошную постель, усыпанную подушками и полуобнаженными телами, разбросанными в хаотичном порядке. Кто курит кальян, кто обжимается – переплетены конечности нескольких человек. До оргии не дошло, но запах секса буквально витает в воздухе, проникая в ноздри. Парочка парней курит в углу кальян, явно наплевав на пожарную безопасность. Тут даже стены войлоком обиты, а ну как полыхнет. Спешно отвожу взгляд от любителей подымить, потому как один другому в трусы руку засунул и активно шебуршит.
– Бросай, – слышу голос рыженькой за спиной, словно держу не человеческое тело, а мешок с картошкой. Наклоняюсь, аккуратно опуская девушку на мягкий пол, и та моментально сворачивается клубком, поджав коленки к подбородку.
– Смотрите, какой заботливый, – раздается женский голос и отовсюду несутся смешки, как по команде.
Всё, больше здесь делать нечего. Разворачиваюсь, чтобы уйти, но рыженькая замерла в проходе, опершись спиной о косяк. Одну из ног выставила в качестве шлагбаума, перекрыв единственный путь к отступлению.
– Куда-то торопишься? – интересуется она, недвусмысленно скользя пальцами по выпуклой груди. Декольте у маечки глубокое, стоит слегка потянуть вниз и глазам откроются заманчивые перспективы. Напролом действуешь, милая, совсем топорно, потому как даже будучи обыкновенным парнем, а не охранником при исполнении, сто раз бы подумал, прежде чем с тобой связаться. Осталось только табличку на шею повесить с надписью «развожу лохов», для совсем уж тупых и непонятливых. Скучно стало компании, решили покуражиться за счет новичка молоденького? Только вот не выйдет. Тебе бы, милая, искусству обольщения у Алины Ольховской подучиться, та в умении запудрить мозги была великой мастерицей, до сих пор когда вспоминаю, колено ныть начинает.
Пытаюсь включить голову, но у той сегодня проблемы, работает с перебоями. Вместо решения выдает музыкальную мелодию, которую наигрывали днем в репетиционном зале. А может, не мудрствуя лукаво, оттолкнуть рыжую козочку с порога и пойти напролом?
«Запомни, парень, ни при каких условиях не касаться хозяйки или ее гостей. И упаси тебя Вселенная ненароком толкнуть или задеть их – вылетишь за милую душу», – именно так звучало одно из первых наставлений Дугласа. То бишь пройти напролом не получится, а та словно мысли читает, издевается: строит глазки, проводит острым кончиком язычка по губкам, как в дешевом эротическом фильме.
– Мне нужно вернуться на пост, – строго отвечаю, поймав на себе взгляд наглой рыжей. Понимаю, что казенными фразами Нанни не прошибить, таких легко не угомонишь, они что котята, заигравшиеся с клубком. И все бы ничего, только вот в качестве игрушки выбрали меня, и именно меня планируют размотать по ниточкам.
– Мне нужно вернуться на пост, – повторяю упорно.
– Слышь, ты че, тупой, – за спиной раздается громкий голос. Разворачиваюсь в пол-оборота и вижу того самого дылду, которого рыжая Нанни доставала в холле, то и дело хлопая по макушке. Парень явно раздражен, и даже не думает этого скрывать: то ли дурь не в ту половинку мозга ударила, то ли обижен невниманием девушки, которая переключилась на другого.
«Я тебе не соперник, дебил», – хочется сказать, но не могу, а вот дылда за словами в карман не лезет.
– Кому сказано, сядь и не отсвечивай. Юли, ты где такого тупаря надыбала, он младше нас, а морду такую важную сделал. Слышь, охрана, лицо попроще и в угол, знай свое место.
И здесь меня начинает жестко клинить. Картинка плывет, звуки то собираются вместе в единый комок, то расползаются гнилой тряпкой, замедляясь и растягиваясь. Уже не понимаю, что есть реальность, а что бред уставшего мозга. А может все вокруг обыкновенная галлюцинация: Петра Воронова плющит на посту, а рядом бегает встревоженный Диксон, вызывая скорую помощь по рации? Чуйкой понимаю – не так это, я именно здесь и именно сейчас, а все что происходит, банальная усталость, помноженная на временной дисбаланс.
«Соберись, следи за дыханием, медленно считай до десяти», – неизвестно кем сказанная фраза всплывает из глубин подсознания.
– Юли, как зовут этого сопляка?
– Без понятия, думаешь я их всех запоминаю.
– Такой смешной, такой забавный.
– Готов спорить, он студент из Самарэлло, а здесь подрабатывает на полставки.
Голоса плывут и множатся, расползаясь до бесконечности. Чувствую кожей чужое дыхание – это рыженькая Нанни, воспользовалась тем, что я повернулся к ней спиной, прижалась мягкой грудью, излучая приятное тепло.
Фигура стоящего напротив дылды дрожит, расплывается в сигаретном дыме. Он явно от меня что-то хочет, тычет рукой, доказывает, но в ушах шумит: от музыки, что орет за дверью, от всей этой многоголосицы то ли пьяной, то ли обкуренной молодежи, разглядывающей меня с ленивым интересом, словно пресытившаяся публика диковинную панду в зоопарке.
«Это не зоопарк, Петр, это Вальгалла», – нашептывает внутренний голос, – «приют уставшего воина. Здесь тебе пиршественные залы, любые девицы на выбор, вино течет рекой и туманы каннабиса, клубящиеся в воздухе».
«Какая в бездну Вальгалла?» – удивляюсь я собственному бреду.
«Самая что ни на есть настоящая, Петр. Куда спешить, куда торопиться, когда ты уже умер. Ложись на подушки и расслабься, мой воин, мой герой», – продолжает шептать голос, обжигая дыханием шею, ухо. Знаю, что за спиной стоит рыженькая Нанни, но отчего-то созвучна она с госпожой Валицкой, эти бархатные волнительные обертоны, пробирающие до мурашек.
Дылда тычет в меня рукой, что-то приказывает. Не понимаю его, хочу сказать об этом, донести до парня столь простую мысль и вдруг… замечаю в руке пистолет – черное дуло, смотрящее прямо промеж моих глаз. Сознание окатило холодной водой: улетучились шепотки, призраками витающие в мыслях, отчетливо зазвучали басы играющей на заднем фоне музыки. Картинке добавили четкости, но ползущие в сумраке клубы дыма все портили. Одно мог сказать со стопроцентной уверенностью – у парня в руке оружие.
Вижу себя, растерянного, стоящего в центре комнаты, что представляла собой сплошную спальню, усеянную телами и подушками. Льнущую сзади рыжую Нанни и укуренного дылду, готового выстрелить в любую секунду. Посторонний наблюдатель включился в критическую секунду, давая возможность оценить обстановку. Кто бы мог подумать, сработала методика, которая вела себя на редкость капризно, и на которую никогда особо не рассчитывал, в отличии от марионетки. Где же ты, Тварь?
Твари не было… Может и не было ее никогда в «здесь и сейчас», это позже сознание дорисует картинку, сделает постобработку и добавит спецэффекты. Проснусь следующим днем и вспомню то, чего не было никогда: замершее время, марионетку, предупредившую об опасности. Если проснусь, конечно… Судя по тому, как развивались последние события, до утра мог недотянуть.
Делаю шаг вперед, вырываясь из теплого плена рыженькой Нанни – рука дылды с пистолетом заметно «гуляет». Ну да если выстрелит – попадет, с такого расстояния обычно редко промахиваются. Или в меня или в рыжую дуреху, что продолжала маячить за спиной.
Очередной шаг и дальше не думая, позволяю сделать телу то, чему обучено. Отвожу руку с пистолетом в сторону и вниз, одновременно выдергивая противника на себя. Движение корпусом чуть в сторону – дылда послушно пролетает мимо. Запястье не отпускаю, крепко держу хватку, краем сознания отмечая, что нет уже пистолета в его пальцах, а еще вижу в клубах тумана Нанни, застывшую восковой фигурой музея мадам Тюссо
Секунды, доли секунды – завожу руку за спину, роняя противника вниз. Мордой в мягкие подушки, заботливо разбросанные повсюду.
«Докручивай, Воронов, кому сказано, блять!» – надрывается Камерон, или скорее орут мои воспоминания. – «Жестче работай, жестче… не в балетной школе».
И я докручиваю, буквально ощущая, как натягиваются до предела связки в чужой руке. Упираюсь коленом в позвоночник, фиксируя противника. Тот и не дергается особо, полностью поглощенный болью. Слегка выгнулся, бессознательно, на одних рефлексах пытаясь избавиться от болезненного приема, но лишь слегка: большего ему не позволил.
Щелкаю пальцами свободной руки по вкладышу наушника:
– Диспетчерская, мягкая зона в гостевом зале на втором этаже, срочно подкрепление. Попытка вооруженного нападения, противник нейтрализован.
– Принял, – голосом Поппи сообщает динамик, – сорок секунд.
И ничего лишнего: кто, кого, как и зачем. Помнится, Соми любил на тренировках ввернуть что-нибудь жизнеутверждающее, вроде: «вы там держитесь, ребята» или «все будет хорошо». За что неоднократно получал на орехи от Камерона.
– Бабушке своей так звонить будешь. Устроили здесь телефон доверия, – орал он не переставая до тех пор, пока не выдыхался или не натыкался взглядом на Альсон. Малышка, тогда еще малышка, действовала на сурового дядьку странно успокаивающим образом. Он даже старался при ней лишнего матного слова не произносить. Стеснялся что ли…
Здесь и сейчас Камерона не было, но была Юлия Кортес Виласко. Явно рассерженная девушка соизволила встать напротив, и орала не хуже тренера по физподготовке.
– Ты что себе позволяешь… немедленно освободи моего гостя… будешь уволен, – долетали до меня отдельные фразы, перемежаемые матом. Вот ведь с виду культурная, мировая звезда, а где слов таких понахваталась.
– Ему больно, бедненькому, отпусти, – это уже рыжая хлопотала: присела рядом на коленку и смотрит щенячьим взгляд, способным разжалобить кого угодно. – Он дурачился, пистолет ненастоящий, игрушечный. Вот смотри…
Она пытается найти оружие, опускает взгляд, но тут в комнату врываются два охранника во главе с Дугласом. Парни отнеслись к сигналу серьезно: меньше чем за минуту получили огнестрел в дежурке и домчались до места происшествия. Быстро оценили обстановку, приняли клиента и выволокли того в коридор. Дылда лишь скулил побитым псом, даже не думая сопротивляться. Зато не на шутку разошлась Юлия Кортес, воюя за себя и за того парня. Угрожала карами, попыталась толкнуть одного из охранников, но куда девчонке против взрослых мужиков. Выбежала за ними следом, но тут же вернулась и набросилась на Дугласа.
– Немедленно отпустите его, слышите? Или с завтрашнего дня окажетесь на улице. Вы все на улице! Я кому говорю, я здесь главная!
– У меня инструкции, молодая леди, – флегматично отвечает Дуглас. Он уже нашел оружие и теперь внимательно его изучал.
– Какие в жопу инструкции? Вы на меня работаете, я… я вас наняла, – пальчик тычет в грудь охраннику.
– Меня нанял глава службы безопасности – Сид Майер. Если вам что-то не нравится, госпожа Виласко, звоните ему.
– И наберу, обязательно наберу, будьте уверены.
Смотрю на Юлию и невольно восхищаюсь накалом страстей. До чего прекрасна девушка в гневе: челка растрепана, глаза пылают огнем, на щеках выступил румянец. Только где ж ты была, заботливая хозяйка, когда твоему телохранителю угрожали оружием? Смешно тогда было, забавно?
– Он его избил, руку сломал, – неслось обвинительное со всех сторон. Особенно усердствовала парочка парней, минутами ранее елозившая друг у друга в штанах. Вот ведь пид…сы.
Рыженькая Нанни стоит молча, склонив голову на бок. Ощущаю на себе ее взгляд и даже не пойму, чего в нем больше: сочувствия или любопытства. Только вот жалеть меня не надо, ничего плохого не случилось. В жизни бывали ситуации и похуже, да чего там греха таить, откровенно хреновые, а это лишь мелкое недоразумение, которое само собой рассосется.
– Пошли, – Дуглас кивает на дверь и первым направляется в сторону выхода. Иду следом, но дорогу успевает преградить злая хозяйка.
– Ты… немедленно выметайся отсюда, сейчас же, – на сей раз пальчик с острым коготком тычет в мою грудь. – Что бы ноги твоей не было в моем доме через десять минут. Лично приду и проверю.
Не рассосется…
– Как скажете, – киваю, соглашаясь. Вынужден обойти девушку, которая не думает облегчать мне задачу, застыв на пороге разгневанной фурией. С трудом протискиваюсь в проход и выхожу в зал, где меня ожидает Дуглас. Не произносит ни слова, только грустно улыбается, хлопает по спине. Да и чего здесь лишний раз разглагольствовать, и так все понятно. Уже на лестнице сообщает новость:
– Пистолет игрушечный, но выполнен грамотно, с виду не отличишь от настоящего: один в один армейский «МКР-12».
Муляж, подделка… Так вот почему не появилась марионетка. Всё-то ты знаешь, гребаная Тварь.
Как собирал вещи, как добирался до мотеля, помню плохо. Хорошо, что с такси, курсирующим меж мирами, проблем не возникло. Помимо крупной суммы денег требовалось иметь специальное разрешение, которой оформить еще те проблемы. Хвала вселенной, оно у меня имелось, потому как членам Организации у нас везде дорога, сплошные льготы и преференции.
Поднявшись в свою комнату, не стал заморачиваться с такими вещами, как душ. Скинув одежду, забрался под одеяло и отрубился. Спал без задних ног и снов, провалившись в непроглядную тьму, а когда проснулся, услышал настойчивый стук.
– Иду, – кричу Гербу, кто ж еще кроме него так ломиться будет. Тереблю короткий ежик волос на затылке, спускаю ноги на холодный пол: ежусь, невольно поджимая пальцы. Нет, нужно срочно купить тапочки, иначе точно заработаю нехорошую болезнь. Это местные в грязных ботинках легко по полу расхаживают, и на кровать заваливаются, а я не могу, не так воспитан. Меня мамка от подобных вольностей еще в детстве отучила, полотенцем по шее.
Протяжно зеваю, босиком двигаюсь к двери.
– Петр, открывай, я это, – раздается густой бас с той стороны.
– Я… я, – ворчу в ответ, передразнивая, – да уж понятно, что не Нагуров.
Открываю дверь и вижу Саню Нагурова. Ни одного, в комплекте с Авосяном, который по причинам первого снега на улице надел меховую шапку: лысина у великана подмерзает.
– Стучим, стучим, а ты не открываешь, – пояснил Герб свои действия.
– Да чего там мелочиться, сразу бы дверь вынес, – попрекнул я и махнув рукой, отошел в сторону. – Заходите быстрее, холод напустите.
