Текст книги "Предел прочности. Книга четвертая (СИ)"
Автор книги: Артем Углов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)
– Прости, у меня не было выбора. Если существует хотя бы минимальный шанс спасти ее…
– Спасти, вы о чем вообще?
– Были угрозы, о которых не знаешь, – Майер избегал смотреть в глаза, уставившись в участок стены, где минутой ранее висела самая странная в мире «Политическая карта». – Угрозы от очень серьезных людей. И вот сегодня ночью Юлия пропала. Только не спрашивай, как удалось похитить девушку из охраняемого особняка. Не спрашивай, я все равно не смогу ответить.
Да мне откровенно плевать: кого там и как похитили. И образ Юлии, которую мечтал увидеть, вдруг поблек и отошел на задний план. Сознание сковал липкий страх приближающейся смерти, которая еще не переступила порог, но которая бродит возле дома, заботливо заглядывая в окна.
– Мертвые близнецы… мне поэтому так хреново? Побочный эффект после введения в организм?
Майер отрицательно покачал головой:
– Побочные эффекты у данного препарата отсутствуют. Боюсь, тут в другом дело: нанороботы мертвых близнецов активизировались в кровеносных сосудах твоего организма. Ты умираешь, Уитакер.
– Что за херня?! Что за бред вы несете?! – голос дал петуха, а пальцы стиснули и без того потрепанную годами обивку дивана.
– Если до шести вечера мы не предоставим похитителям требуемой суммы, Юкивай умрет. Девушке ввели порцию яда, который работает как часы, и который медленно убивает. Все что ты сейчас чувствуешь – отголоски приближающейся смерти. Её смерти и твоей.
– Вот только пугать не нужно, и без того пуганные – зло огрызнулся я. Схватился руками за голову и принялся ворошить короткий ежик волос. Мысли… мысли… нужно собраться с мыслями. А как тут соберёшься, когда всё, чего хотелось – ударить Майера. Приложить безмятежную физиономию негра о столешницу – да так, чтобы нос всмятку, раза два, а лучше три. Чтобы навсегда запомнила, гнида, что нельзя без разрешения владельца кровь запрещенными препаратами травить. Сука… и когда только успели сделать инъекцию? Вчера, после успокоительной настойки от Поппи, когда спал без задних ног и ничего не чувствовал? Неужели и он здесь замешан? Старый добрый Поппи, вечно угощавший булочками и заваривавший отменные чаи?
Стоп, Петруха, не о том. Часы тикают, а драгоценное время утекает песком сквозь пальцы. Необходимо рассортировать мысли по степени значимости.
– Я звоню в службу безопасности.
– Звони, – согласился Майер. – Только не факт, что Юлия штурм переживет. А даже если переживет, специалистам потребуется много времени, чтобы подобрать правильную комбинацию антидотов. Времени, которого у тебя практически не осталось, – Майер посмотрел на экран ноутбука. – Если быть точным, то пять часов, семнадцать минут.
– А деньги, сколько им нужно денег? О какой сумме идет речь?
– Цифры значительные.
– У меня есть картина маэстро Дэрнулуа и…
– Даже сто картин не помогут. Требуемая сумма запредельна, и чтобы ее собрать, уйдет не один день.
– Неужели похитители этого не понимают? Зачем выдвигать заведомо неосуществимые требования?
– Уитакер, я не знаю.
Все-то ты знаешь, гнида хитрожопая или догадываешься, но мне отчего-то не говоришь. Взять бы ствол и запихнуть тебе в глотку, но время…
С трудом поднимаюсь на ноги и пошатывающейся походкой направляюсь в сторону выхода.
– Уитакер, ты куда.
Сам не знаю, куда-нибудь подальше, чтобы не видеть твою гнусную рожу. Может заказать такси и свалить на океанское побережье, полюбоваться напоследок гигантской водной равниной. Сесть на теплый песок, открыть бутылочку пива и под шум прибоя насладиться последним закатом в жизни. Нет, лучше без алкоголя, потому как хочется провести отмеренные крохи времени совершенно трезвым. Не паникуя и не бегая, не напиваясь вдрызг, а тихо и спокойно, созерцая алую полоску заката. Если подумать, это не так уж и мало.
– Уитакер, – голос Майера доносится издалека: гудит, словно из печной трубы. Мотаю головой и понимаю, что поплыл. Все это время стоял, прислонившись к дверному косяку. Ничего не слыша и не видя, окромя простирающегося до горизонта мирового океана.
– Уитакер, твоя интуиция, она что-нибудь говорит?
Точно, как же мог забыть про гребанную Марионетку. Отрываю голову от косяка, и выдаю внезапно севшим голосом:
– Нужна подробная карта Монарто, срочно.
Карту Майер обеспечил мгновенно: нажатием нескольких клавиш на клавиатуре. Развернул ноутбук, и я тыкнул в монитор пальцем раз, другой – ноль реакции.
– Он не сенсорный, – заметил Майер, наблюдая за моими мучениями.
Опускаю взгляд вниз на клавиатуру – бездна! Очередная хитросделанная раскладка, где самые простейшие клавиши вроде вправо-влево, не сразу отыщутся. И нет, чтобы ввести один унифицированный вариант. Крупные корпорации продолжали многолетнюю войну форматов, от которой у пользователей сплошная головная боль.
– Уитакер, говори, что делать, я помогу.
Помог уже, сука!
– Левый нижний угол. Ниже… еще ниже, чуть левее.
– Здесь?
– Да, теперь увеличь.
Я вел курсор, ориентируясь на картинку из недавних воспоминания, где была карта и был красный кружок – целеуказатель, обыкновенно используемый в тактических шлемах. У десантуры была своя дополненная реальность, а у меня своя: напрямую подключенная к нейросети, в подзарядке и аккумуляторах не нуждающаяся.
На экране возник большой серый квадрат.
– Что здесь?
Майер поморщился и слегка уменьшил масштаб изображения, так что стали видны близлежащие улицы.
– Насколько помню, недострой. Видишь широкую полосу, что пролегает южнее? Федеральное правительство в самый разгар стройки решило провести скоростную магистраль. Такое соседство, да еще прямо под окнами мало кому понравится. Заказчик обанкротился, а новых желающих выкупить земельный участок не нашлось.
– Здание пустует?
– Да, если не брать в расчет местное отребье.
– Нужен пистолет марки «Даллиндж» серии МКР. Лучше всего подойдет модель 17Н, с магазином в восемнадцать патронов.
– Дополнительная амуниция, бронежилет, гранаты?
Нет, лишний вес мне ни к чему, только мешать будет. И без того тело ватное.
– Может тепловизоры, сканеры движения? – продолжает перечислять Майер.
– Танки, ракетные установки, – передразниваю главу охраны, едва сдерживая злость. Ни к чему сканеры, у меня свой собственный имеется, встроенный.
– Поедем вместе. Сейчас пару звонков сделаю и парней соберу.
– Нет, я поеду один.
– Не доверяешь?
– С чего бы?
– Да, прав… на твоем месте я бы тоже не доверял. Может будут еще пожелания?
Чтобы приставил ствол к собственному виску и нажал на спусковую скобу, мудила…
– Свяжитесь в «нулевке» с моим напарником Мозесом Магнусом и направьте его по данному адресу. Он детектив опытный, дальше сам разберется, что делать.
– Хорошо.
Смотрю в слегка выпуклые, испещренные красными прожилками глаза Майера. А ты ведь врешь, падла. Ни с кем связываться не будешь, и никому ничего не расскажешь, потому как знаешь, чем это будет грозить лично тебе. Вколоть действующему агенту Организации «мертвых близнецов» – это надо было додуматься… За такое не то что действующей лицензии телохранителя лишат, за такое посадят пожизненно. А я, если выживу, молчать не стану и тебя гниду не пожалею, потому как плевать, сколь благородными мотивами руководствовался. Гнилое это, благородство ваше, когда пытаешься одну жизнь спасти за счет другой, не спрашивая на то разрешения.
– Еще будут пожелания?
– Такси до места и побыстрее.
В каждом районе города имеются престижные места, где тротуары выложены плиткой, скамейки целые, а вечером гуляет приличная публика, с колясками и детьми. А есть улицы, куда и днем забредать не хочется, потому как сплошная грязь, перевернутые урны, исписанные остановки и прохожие такие, что невольно ускоряешь шаг.
Несмотря на богемный статус, Монарто не был исключением из правил, имея собственную клоаку. Еще на заре формирования района было принято решение застроить юго-западный квадрат доступным жильем: однотипными трехэтажными коробками, похожими друг на друга как близнецы, и отличавшимися разве что цветом. Молодежь с энтузиазмом восприняла данную меру, потому как цена за квадратный метр минимальная, а свою квартиру ну очень хочется. И плевать, что перегородки тонкие: почешешься – сосед услышит, и балкон такой, что только зимнюю резину хранить. А про дворы и говорить не хочется, потому что отсутствовали как таковые. Есть подъезды, есть тонкие полоски газона, а большего у вас и не будет, ибо за такую цену еще спасибо сказать должны.
Люди и говорили на первых порах, а потом потихоньку, помаленьку начали перебираться в другие места. Трудно жить в месте, где царят вечные проблемы с канализацией, где куски стены вываливаются наружу вместе с недавно установленными кондиционерами, а в ненастную пору сквозит так, что проще на улице согреться: легкой трусцой вокруг дома. Жильцы съезжали, квартиры освобождались, а на их место заселяли других, кому мэрия жилплощадь предоставить была обязана, согласно действующему законодательству. В основной своей массе граждане неблагополучные, из числа алкашей, наркоманов, и бывших сидельцев. А куда еще их прикажете отселять, как не в районы с минимальной ценой за квадратный метр. Бюджет у мэрии не резиновый, каждый золотой на счету.
Студенческий городок медленно, но верно превращался в гетто. Год за годом, месяц за месяцем… Съезжали последние молодые семьи – те, кого еще заботило собственное будущее и будущее детей. Коммунальные службы все реже появлялись на улицах, местные органы правопорядка с большой неохотой реагировали на вызовы, и вспоминали про точку на карте, только когда надо было увеличить показатели или провести облаву.
Количество пустующих квартир увеличивалось, как росло и количество мусора на улицах. Конструкции из дешевого стройматериала приходили в негодность: трубы лопались, бетон крошился, а стены обваливались, и хорошо если наружу, а не на голову.
В какой-то момент число жильцов оказалось столь малым, что мэрия приняла решение пересилить оставшихся в новое гетто, а старую язву стереть с лица земли. Были проведены торги, часть строений снесли, частью само развалилось. Даже нашелся заказчик, начавший возводить первый дом из намеченного проекта крупной жилой застройки. Дошел до восьмого этажа, но тут вмешалось федеральное правительство, как это водится – внезапно, с планами строительства дорожной развязки. Правда, злые языки поговаривали, что никакой внезапности не было. Все всё знали: и заказчик, и чиновники из городского департамента строительства, поэтому, когда государство выкупило землю за кругленькую сумму, никто в накладе не остался. Не забыли даже про господ из того самого федерального правительства.
Историю эту поведал общительный водитель такси, неожиданно оказавшийся живым человеком. Как в таких случаях любил говаривать Поппи: район Монарто обязывал. Обитель богемы служила магнитом для многочисленных туристов, готовых смотреть и слушать, лишь бы показывали и рассказывали. А кто как не таксисты сделают это лучше других. Расскажут и про ресторанчик с отменными свиными ребрышками, который на картах и в инфосети не сразу отыщется, и про полуподпольные клубы с вечно бунтующей молодежью, что устраивала авангардные выставки за гранью дозволенного, и про эротические театры, которые по факту были самым настоящим порно, и к театральному искусству имели отдаленное отношение. Платишь за билет и смотришь групповушку на сцене, с музыкой, декорациями и мучительными попытками актеров отыгрывать роли, по крайней мере первые минут десять. Сам там не был, не довелось, но мужики из охраны рассказывали.
– До темноты задерживаться не рекомендую, – раз в десятый посоветовал водитель: лысеющий мужчина, компенсирующий недостаток волос на макушке роскошной зарослью усов. – Места здесь плохие, ошиваются всякие. Полиция хоть и устраивает периодические зачистки, но хватает ненадолго. Шваль со всех окрестных районов притягивает словно магнитом.
– Спасибо, – благодарю словоохотливого дяденьку и открываю дверь.
– После семи вечера такси не заказать, никто сюда не поедет, – несется в спину.
Ничего страшного: пешком дойду… если выберусь.
Автомобиль бесшумно трогается с места и по крутой дуге уходит в небо, сотворив на прощанье небольшую песчаную бурю. Я закашлялся, запоздало прикрывая лицо от заполонившей воздух пыли. Что поделать, забыл про особенности работы механизмов на антиграве в условиях открытого грунта. Тут на обыкновенных колесах шороху наведешь, не говоря уже про парящее чудо техники.
Спешно покидаю эпицентр бури и огибаю небольшой холм, поросший жухлой зеленью – кругом кучи мусора, бетона и битого кирпича. Впереди поломанными зубьями возвышаются стены некогда жилого строения. Из оконного проема торчат хвосты погнутой арматуры. Осторожно обхожу их и прислоняюсь к углу: отсюда открываются прекрасные виды на здание, где должны держать Юкивай. Настолько прекрасные, что прямо залюбуешься… Уродливая коробка восьмиэтажного здания – все что успел построить ушлый застройщик, прежде чем получить компенсационные выплаты.
Ни окон, ни дверей, полна горница людей. Что это? Правильно – недострой на юго-западе Монарто. Особо не присматриваясь, насчитал пару десятков фигур, что периодически мелькали на разных этажах. В камуфляже песочного цвета, Вооруженных короткоствольным автоматическим оружием. Мне бы бинокль сгодился, чтобы цели получше разглядеть, но бинокль я не взял.
Кто же вы такие ребята, затеявшие всю это возню с похищением известной певицы. Странную, не укладывающуюся в одну сплошную логическую цепочку. Зачем было заморачиваться с дорогостоящими хакерскими атаками? К чему было взбесившееся такси? Если Юлию Кортес планировали изначально убить, почему тогда не убили, а украли и требуют выкуп? Не понимаю… Как не понимаю и Майера, который заранее знал о планах похитителей. И даже подстраховался, вколов нам с Юлией дозу «мертвых близнецов», дескать, если что, Уитакер проблему разрулит, с его-то супер интуицией.
Хороший у вас план, товарищ Майер, а главное разумный. Довериться местной полиции и СБ, вывести девушку в безопасное место – зачем? Легких путей Мы не ищем, особенно когда у нас есть Пол Уитакер – один против сотни бойцов.
Ох, что-то неладное во всей этой конструкции. Мне бы остановиться и подумать, но «мертвые близнецы» огнем горят в венах, требуя немедленного действия. Сколько времени осталось до смерти Юлии – часов пять или уже четыре? Прямо как в повести «Ромео и Джульетта», умрем в один день. Если верить информации из открытых источников, переживу я юную Кортес Виласко максимум на полчаса. И скончаюсь в страшных судорогах, корчась от боли.
Стоп! Только панического настроения и не хватало. Сжимаю остатки воли в кулак и возвращаюсь к прерванному наблюдению.
И так, что имеем? Три человека в проеме шестого этажа, стоят и курят. Двое разговаривают на уровне четвертого, еще парочка на втором: наблюдаю за их неспешной прогулкой вдоль оконных проемов. Четыре одиночки на пятом, трое на первом – явно скучают, за местностью приглядывают в полглаза. Патрулей и дозорных не видно, но это не значит, что за подходами к зданию никто не следит. Просто я их не вижу. И как теперь быть?
Напрямки до здания бежать метров двести, сквозь кусты, кучи мусора и вздыбившейся гребнями земли – следы работы строительной техники. Незамеченным не проскачу, как бы сильно не скрывался: для наблюдателей с верхних этажей близлежащая местность как на ладони. Они и такси наверняка видели, на котором я прилетел, но тревогу не подняли. Интересно, почему? Настолько уверены в собственной безопасности или плевать хотели на одиночку? А может все дело в пылевых облаках, что с завидной регулярностью появляются на горизонте? Неподалеку работает техника, расчищая завалы строительного мусора. Может запоздавший прораб прилетел или строитель на смену. Пока на расстоянии, пускай хоть облетаются, а вот если напрямки сунутся...
Значит первый вариант со скрытным проникновением отпадает. Что у нас со вторым?
Вторым… Бездна, кого обманываю, не было никаких вторых, третьих вариантов, не было ничего. Я просто приехал сюда в надежде на чудо, но чуда не случилось: Марионетка молчала, укрывшись в невидимых складках запределья. Молчал и я, присев на корточки и прислонившись к теплой стене. С трудом сдерживаюсь, чтобы не заругаться в голос: на себя, на жизнь, на дурацкие обстоятельства, а больше всего на мудака Майера, подложившего жирную свинью.
Напрасно сразу рванул сюда, на голых эмоциях. Надо было в филиал Организации заскочить, проинформировать руководство об одном козле, вколовшем агенту безопасности «мертвых близнецов». И пускай мою жизнь это не спасет, зато Майер получит сполна. И умирать отомщенным станет не в пример легче… наверное.
Закрываю глаза и вдыхаю сухой, слегка горьковатый воздух южного Монарто, который оказалось проще забыть, чем стереть с лица земли. Вот и торчит он наружу остовами мертвых зданий, кусками раскрошившегося бетона и погнутой арматуры, раззявив в беззвучном крике проломы и трещины некогда жилых домов. На берег безбрежного океана захотелось… Обойдешься, Воронов, потому как водная стихия для жизни создана, а лучшее место для смерти – кладбище. Пускай и не людское, но по атмосфере очень похожее, где вместо крестов металлические пруты, а венки заменяют пыльные заросли травы.
Мыслей нет, желаний нет, кроме одного единственного: погрузиться с головой в безвременье. Нырнуть глубоко-глубоко, в самую темноту – скрыться от навалившихся проблем в месте, где не нужно бояться, суетится и что-то решать. Просто тихо уйти и больше ни о чем не думать и не видеть, но я вижу… Идеально ровная осанка и профиль: не греческий, совсем другой, до боли знакомый, с непослушной челкой волос. Пальцы, порхающие бабочками над клавишами, и музыка, полная горечи и надежды, зависшая в прозрачном воздухе искрящимися каплями влаги.
Чувствую солнечные лучи заходящего солнца: теплые и ласковые, согревающие кожу. Открываю глаза и любуюсь редкими облаками, проплывающими вдалеке. Если верить Поппи, неделя-другая и затянет небосвод беспросветная пелена – в район Монарто придет хмурая осень. Сезон слякоти и проливных дождей, который увидеть уже не доведется.
Под ногами серый грунт, местами поросший чахлой травой. Впереди останки домов, чуть дальше возвышается груда мусора, который собрали бульдозером и успешно забыли. Небольшое деревце проросло сквозь дверной проем, совсем тонкое, с едва намечающимися листьями. Возле проема, давно лишившегося входной двери, стоит закопченная бочка, с погнутыми боками и едва различимой надписью, про «что-то там опасно» и «хранить в определенных условиях». А вот и пунктирная линия – огибает подготовленную неизвестными кучу досок, и резко уходит вправо. Настолько тонкая и блеклая, что я привычно тяну руку к шлему, дабы изменить настройки и выкрутить яркость на максимум. Только вместо привычного металла ощущают колючий ежик волос. И как током ударило!
Бездна, какой шлем, какая дополненная реальность?! Осторожно касаюсь земли, словно боясь стереть внезапно появившуюся черту. Вот она, никуда не делась, по-прежнему петляет меж кустов и куч строительного мусора. Тяжело опираюсь на стену и встаю, в попытках разглядеть конечную точку заданного маршрута. Ага – торец недостроенной восьмиэтажки, где держат Юкивай.
Что, Тварь, соизволила проявиться, нужен я тебе?
Успокоившееся было сердце забухало с новой силой, количество адреналина в крови резко подскочило, а я уже бежал вперед, четко следуя проложенному маршруту. Марионетка не стала придумывать ничего нового, да и зачем сочинять, когда все придумано до нее. Необходимо лишь грамотно распорядиться имеющейся информацией, чтобы твой симбионт все понял и не тупил, тратя драгоценные минуты на догадки. Эта линия, этот прозрачный человечек, периодически возникающий впереди: то замирающий, то падающий на землю – все это было взято из программного обеспечения, разработанного специально для тактического шлема. Только в моем случае картинка транслировалась непосредственно на сетчатку глаза, и никакие визоры для этого были не нужны.
Прозрачная фигурка впереди ложится ничком, и я повторяю ее маневр, уткнувшись лицом в землю. На возвышающуюся впереди громаду здания даже не смотрю, полностью доверившись навигатору. Перед глазами мелькают заросли неизвестного растения, торчащего голыми стеблями наружу, словно неизвестный провел рукой, обдирая листву. За таким кустами особо не скроешься, видно насквозь, что уж говорить о наблюдателях с верхних этажей, для которых тушка лежащего человека, как на ладони. Но никто не кричит, не стреляет, а значит не заметили.
Призрак впереди срывается с места, и я за ним – вперед и быстро, особо не раздумывая. Пробегаю оставшиеся пару десятков метров и прислоняюсь к стене, переводя дыхание. Рядом чернеет зев прохода, лишенный двери и охраны. Ребятки, захватившие Юкивай, то ли совсем безалаберные, то ли приготовили сюрприз для непрошенных гостей.
Осторожно сажусь на корточки, осматриваю проем. Встроенный «визор» тут же любезно подсвечивает кустик у порога. На какую-то долю секунды, едва заметно, словно в шлеме садится аккумулятор. Ага, а вот и та самая ловушка, только исполненная слишком халтурно.
– Если вы, балбесы, пытаетесь замаскировать мину, то не нужно закидывать ее травой, -распинался Камерон на одной из тренировок. – Даже взгляд неопытного человека подобные вещи примечает на раз. Потрудитесь воткнуть пучок, создать видимость что он растет, а не лежит стогом сена.
И вправду стог сена, причем брошенный небрежно: наружу торчит черный угол взрывного устройства. Очень похоже на дешевый вариант «энки» инфракрасного типа действия. Самый распространенный вид на черном рынке, этакий АК-47 среди мин-ловушек. Неприхотлив и прост в эксплуатации, не требует особых навыков в установке, так что даже ребенок справится: прикрепил к стене, нажал на кнопочку и готово. Тут главное потом самому не забыть, где и что поставил.
Задерживаю дыхание, и аккуратно, не спеша, снимаю верхний слой сена. Давлю пальцем на небольшое углубление – раздается щелчок, а следом тихий, едва заметный писк – все, устройство деактивировано. Только противнику знать об этом не обязательно, поэтому аккуратно возвращаю траву на место. Никого здесь не было, никто не проходил.
Переступаю порог, делаю несколько шагов вперед и жду, когда глаза привыкнут к сумраку. Вслушиваюсь в далекие голоса, что эхом гуляют в пустых помещениях. Ребятки если не на курорте, то близко к этому. И какой смысл трем лбам торчать на шестом этаже, причем в одном окне, когда нижние подходы не прикрыты? Мины, это конечно хорошо, но они никогда не заменят живого человека, который почувствовать может неладное, и увидеть способен куда больше инфракрасного спектра.
До полных придурков из пустынного городка Ла Сантэлло им, конечно, далеко. Те больше обезьян с автоматами напоминали, нацепляв на себя все подряд, лишь бы блестящее и побольше. Нет, нынешние противники явно не из числа придурков, но и шибко умными их тоже не назовешь, скорее людьми подневольными, отрабатывающими номер.
Вдруг белая вспышка мелькнула перед глазами, и я дернулся, едва не упав на задницу. Всего лишь призрачная фигура навигатора, напомнившая, что пора двигаться дальше. И я побежал, следуя пунктирной линией, что извивалась змейкой, прокладывая путь по многочисленным коридорам и переходам, ныряя из одного безликой комнаты в другую.
Призрачный спутник то исчезал, то проявлялся: проходя сквозь стены, мелькая впереди. Один раз резко замер, пришлось и мне спешно тормозить, с трудом усмиряя сбившееся дыхание. Прислоняться к стене, сжимая в руках верный «Даллиндж» и надеяться, что приближающиеся голоса не по мою душу. Обошлось – противник прошел мимо, ничего не заметив. Два человека, если судить по звукам и отбрасываемым теням. Направились ровно в ту сторону, откуда только что пришел. Задержись я секунд на тридцать и… ничего бы не произошло. Невидимый навигатор позаботится о своем симбионте.
Пунктирная линия оборвалась внезапно: в небольшом помещении, которое по задумке проектировщиков должно было стать санузлом. Метров десять полезной площади и три глухие стены без окон. В проеме четвертой стоял я и беспомощно оглядывался, пытаясь понять замысел неведомой Твари. Может нужно спрятаться и отсидеться? Не самая трудная задачка из предстоящих.
В углу было накидано старого тряпья: рабочая одежда и просто ветошь. Там и сажусь, наплевав на чистоту и прочие гигиенические нормы. «Даллиндж» из рук не выпускаю, он для меня что соска для маленького ребенка: успокаивает одним видом. Прислоняюсь затылком к прохладной поверхности стены, пахнущей цементом и влагой. А теперь можно и подождать…
Слабо мигающая пунктирная линия уходит вертикально вверх. Сильно зажмуриваюсь и снова открываю глаза – линия не исчезла, по-прежнему взмывая в небеса. Да она что, издевается надо мной? Особо не заморачиваясь, проложила самый короткий путь сквозь потолки и стены? Как я через плиту перекрытия просочусь?
Поднимаюсь на ноги, подхожу ближе и только тогда замечаю сквозную дыру, которую ранее принял за расползшееся пятно сырости. Шестимирье далеко шагнуло в сторону прогресса, но вот стояки никто не отменял, и отверстия для них тоже. Благо, до установки труб дело не дошло – стройка раньше встала.
Оцениваю размеры дыры и понимаю, что человеку моей комплекции протиснуться вполне под силу. Осталось только подпрыгнуть, схватиться за край и подтянуться. Только одного Марионетка не учла, высоту потолков под три метра. Здесь лестница нужна или чурбачок какой, способный ее заменить.
Ни лестницы, ни чурбачка я не нашел, зато в соседней комнате отыскался пластиковый ящик, вполне себе крепкий на вид.
Взобрался на него, предварительно засунув верный «Даллиндж» за пояс. Примерился, присел и что было силы оттолкнулся ногами. Есть контакт – пальцы вцепились в края бетонной плиты. Слишком острые – ладони обожгло огнем и болью. До ушей долетел глухой стук удара – это упал ящик, сыгравший роль лестницы. Хорошо хлопнул – громко, извещая округу о незваном визитере. Да, об этом я как-то не подумал, как и не позаботился о маломальских перчатках. Или хотя бы тряпками ладони обмотал, благо последних здесь целый ворох.
Что, Петька, думал, как на турнике выйдет: подпрыгнул и подтягивайся сколько душе угодно? А вот нихрена – боль стоит такая, что кроме нее ни о чем думать не получается. Ощущаю, как тонкие струйки крови сбегают по рукам, щекочут кожу, редким дождем капая на лицо. Ничего, еще чуть-чуть, еще маленько и… я срываюсь: падаю вниз, пребольно ударяясь задницей о гребаный пластиковый ящик. Пистолет вылетает из-за пояса и с глухим лязганьем скользит в коридор. А оттуда уже доносится шум: топот многочисленных ног, переговоры по рации.
Бездна, как же больно и пистолет… пистолет укатился хрен знает куда. В голове мелькает картинка из далекого прошлого.
Вытянувшийся по струнке Том, а напротив него – красный от ярости Камерон, размахивает огромными ручищами. Только МакСтоун был способен довести тренера до состояния, когда тот начинает менять окраску.
– Где положено находится пистолету?
– В руках.
– Не выводи меня, курсант.
МакСтоун и глазом не моргнул, храбро отрапортовав:
– В кобуре, если не идет речь о фазе активных боевых действий.
– А сейчас какая фаза, активная?
– Никак нет.
– Тогда какого хера он у тебя за поясом?!
– Временная мера, так было удобно.
– Что удобно, яйца себе отстрелить?!
– Никак нет.
– Что никак нет?!
– Пистолет поставлен на предохранитель.
– Да меня не еб..т, куда он там поставлен! Что он делает у тебя в штанах?
МакСтоун молчит и правильно делает, потому как ответов здесь не требуется. А лишний раз спорить, значит увеличивать количество часов, проведенных наедине с ящиками патронов, которых у Камерона таскать не перетаскать.
Тренер еще покричал пару минут для острастки, а после выдал заключительное:
– Ремень нужен для того, чтобы штаны держать, а для пистолета предназначена кобура. Запомните, это курсанты, и однажды это правило спасет вам жизнь.
Я ведь знал об этом, но понадеялся на вечное авось. Делов-то подтянуться и оказаться этажом выше, а оно вон как вышло. И теперь иди ищи этот пистолет, когда весь первый этаж гудит перебуженным ульем. Точнее ползи, потому как боль в отшибленной заднице такая, что вставать не хочется. Содранные напрочь ладони горят огнем, в глазах сплошная темень. И в наступившей темноте, сквозь расплывшиеся стены, вижу человеческие фигуры. Много фигур, с десяток наберется, а может и того больше. Размытые светлые пятна с вкраплениями красных и зеленых цветов, именно так выглядят человеческие тела, если смотреть на них через объектив тепловизора.
Имелся у меня свой прибор, живой и крайне бестолковый. Толку предупреждать об опасности, когда ничего поделать не могу, и даже в коридор выползти в поисках утраченного оружия, потому как на другом конце уже замер противник. Только и ждет, когда высуну голову.
Экая бестолочь Марионетка, а больше всего я сам. История из разряда дай дураку сверхспособности, он и с ними обосрется. Сказочный дурачок и этим все сказано.
От ощущения собственного бессилия растягиваюсь на полу и тыкаюсь носом в пыльный пол. Пахнет кровью… Оно и не удивительно, мои ладони сейчас – сплошная открытая рана: натекло, словно с порося. Но что-то уж больно сильно пахнет, до одурения, до тошноты, заполняя рот железными гайками. Голова начинает плыть и кружиться, да столь резко, что в какую-то секунду представляется – мир перевернулся: пол вдруг стал потолком и я, влекомый неумолимой гравитацией, падаю вниз. Серые стены здания расползись, словно отсыревший картон, и я проваливаюсь в безбрежный океан, именуемый небом. Настолько огромный, что дух захватывает, и трясутся поджилки. Наверное, схожим образом ощущает себя парашютист в первые секунды полета, когда тело пробирает до пяток. Только вот я ни разу не парашютист, у меня и парашюта-то не было. Лежал на полу, цепляясь пальцами за бетонную поверхность, а мысли были только обо одном: как бы не упасть.
Не упал… Внезапный приступ головокружения резко прекратился. Остался лишь легкий приступ тошноты и тело, дрожащее от выплеска изрядной доли адреналина. Отрываю голову от пола и вглядываюсь в пространство перед собой. Именно что пространство, потому как исчезли стены недоделанного санузла. Не было больше проходов и коридоров, а была одна огромная серая площадка, окутанная клубящимся туманом. И лестница по центру, самая обыкновенная, выполненная из знакомых железобетонных изделий. Только вот не было никаких перекрытий, столбов и прочих строительных элементов, способных ее удержать, а должны быть, потому как не поделка из бумаги, а тяжелая конструкция, собранная из массивных лестничных маршей.
