Текст книги "Мир Терского фронта. Тетралогия"

Автор книги: Артем Рыбаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 46 страниц)

Два хлопка «Вихря» капитана – и темные силуэты на периферии моего зрения исчезают.

И тут, как почти всегда, жизнь внесла свои коррективы в предварительные расчеты! Не знаю, что там себе вообразил наш проводник, но ни с того ни с сего он вскинул свой «Калашников» и принялся тыкать им в лицо Зяме, сопровождая свои действия следующей скороговоркой:

– Что, съел, да? Попался! Как мы вас! А ну на колени, придурок! Сдавайся!

Зяма мог быть кем угодно, но трусы и тормоза бандитскими главарями не становятся. Сбой в нашем плане он использовал на всю катушку! Отшатнувшись от ствола АКМа, он внезапно схватил за руку гонца и притянул его к себе. После чего с похвальной быстротой вытащил у того из-за пояса ТТ и выстрелил в Сантика!

Сердце у меня екнуло, но бандит промахнулся. Сказалась любовь к понтам. Это только в старинных американских фильмах из жизни преступников герои ухитряются попадать, удерживая пистолет горизонтально. Способ этот еще «гангста-стайлом» называли, то есть гангстерским. Вот и сейчас Зяма дважды нажал на спуск и не попал ни разу.

Я вскинул «стечкина», пытаясь прицелиться в него, но главарь довольно умело прикрывался тем бедолагой-гонцом, так что стрелять я мог ему только в голову, чего мне делать очень не хотелось.

– Следопыт, ноги! – неожиданно крикнул капитан, и, практически слившись, раздались два выстрела его автомата.

Бредун, которым прикрывался Зяма, вереща, начал заваливаться в сторону – Верстаков прострелил ему обе ноги. Я поймал в прицел его правое плечо и быстро выстрелил. Ткань яркой мотоциклетной куртки на бицепсе Зямы превратилась в лохмотья, брызнула кровь, но он ухитрился нажать на спусковой крючок. Выстрел! И Володя, скривившись, выронил автомат и схватился за левый бок.

«Черт!» – пронеслось у меня в голове, когда я понял, что произошло. Однако горевать было некогда – после моего выстрела Зяма, против ожидания, пистолет не выпустил, а пытался перехватить его левой рукой.

«Да пошел ты!» – и, плюнув на все, я опустил пистолет и выпустил две пули в ближайшую ко мне ногу противника.

Все! Зяма пронзительно вскрикнул, ТТ глухо громыхнулся на дощатый пол, и оранжево-черная фигура «бригадира» опустилась на своего воющего от боли подчиненного.

Сделав пару шагов, я ногой отбросил в сторону пистолет, одновременно на Зяму насел Верстаков и завернул ему простреленную руку за спину, отчего бандит заорал еще громче.

– Ты как? – спросил я сидящего на полу Володю-Сантика.

– Бывало и лучше! – лицо бредуна было бледным, кровь сочилась сквозь пальцы, но немедленно умирать он, судя по всему, не собирался.

– Давай, куртку снимай, – и, доставая из подсумка перевязочный пакет, сказал уже в рацию: – Четвертый в канале. Бугра взяли, норка наша. Имеем одного трехсотого.

– Молодцы, бродяги! – полковник ответил сразу. – Сорок шестой тоже закончил. Восемнадцатый трофеи собирает. Все четко! Кого у вас зацепило?

«Правильный командир – не забыл спросить!» – порадовался я за главу посольства и ответил:

– Местного в бок зацепило, через пару минут доложу о состоянии.

– Добре. Отбой!

– Отбой.

Глава 9

279 километров от предыдущей точки. 14.15.

Сегодня у Лизы работа не клеилась совершенно. Нет, колбы и кюветы она, конечно, не роняла, просто не было привычного рабочего азарта. Кто-то скажет: «Ну и что? Тоже мне – работается без азарта?», но для Елизаветы подобное в диковинку. Страсть у нее такая – разгадывать загадки. Заставлять, казалось бы, обыденные предметы вроде клочка ткани или пары ниток рассказывать истории, которым и записной сказочник вроде Андерсена мог позавидовать. Многие, в том числе мама, считали, что ковыряться в кишках у трупов не самое подходящее занятие для девушки, но сама Лиза подходила к работе именно так – возвышенно-романтически. Мол, не в гнилых кишках копаемся и обугленное мясо режем, а загадки разгадываем и ж-у-у-у-т-к-и-е (при этом надо округлить глаза) тайны на свет божий вытаскиваем.

Но вот сегодня что-то не заладилось. Срочной работы, когда результат нужен уже вчера и никого абсолютно не волнуют порывы твоей восторженной души, не было и не предвиделось, а текучка и возня с бумагами могли испортить настроение еще сильнее. Почти все сотрудники отправились осваивать новое оборудование, которое где-то нарыла поисковая партия. Арсений сказал, что там даже газовый хроматограф[316] есть. Здорово, если его удастся оживить. Микроскопы, которых ребята притащили целых шесть штук, тоже лишними не будут.

«Погода отличная, река словно из мятого зеркала… – Она сидела за лабораторным столом в комнате для проведения химических анализов и, подперев голову рукой, бездумно пялилась в окно. – Может, Маринку, позвать купаться? Нет, переодеться не во что, а до дома пока дойдешь…» – тут она сама себя обманывала, в попытке оправдать собственную лень. До ее дома от лаборатории было минут десять ходу – это если не сильно торопиться. Но как часто мы списываем свои проблемы на внешние обстоятельства!

Энергично тряхнув головой, словно отгоняя лень, девушка встала с табурета: «Надо к Валерке заглянуть – у него всегда если не работа, так новости есть! И он, скорее всего, знает, из каких таких краев парни притащили столь редкую добычу».

Лиза сложила бумаги в пластиковую папку и поставила ее в шкаф. Сняла и повесила на вешалку белый халат, мельком глянув в зеркало над умывальником, поправила челку.

Достала из тумбочки пистолет в кобуре и прицепила к поясу. «Паша», как прозвала она свой П-96М,[317] подарил ей Илья вместо положенного казенного «макарки». Не сильно он в родном городе и нужен, но положено, поскольку считается Елизавета Федоровна Казакова носительницей важных секретов. Буквально вчера она в сердцах сказала Виталию Андреевичу:

– Вы потому меня за Илюшку сватаете, чтобы на охране сэкономить! А то, что мы друг другу совершенно безразличны, – это вас совершенно не колышет!

Андреич немного опешил от такого заявления, но потом взял себя в руки и, назвав ее нахалкой, продолжил свои уговоры. Этого Лиза не выдержала и, сдерживая слезы, убежала из кабинета начальника. Собственно, от того и настроение сегодня ни к черту…

Уже у вахты она вспомнила, что Валерке неплохо бы позвонить перед приходом. До аналитического отдела идти всего ничего, но что зря ноги топтать?

– Вить, дай телефон, пожалуйста, – попросила она молодого Следопыта, который изображал глубокомысленную задумчивость, думая, что этим скроет то, с каким искренним интересом он любуется ее ножками. «Тоже мне, хитрец! А то я не знаю, что ты конторку свою слюнями закапываешь каждый раз, когда я в твое дежурство мимо прохожу!» – загадочно улыбаясь, Лиза набрала номер Валеры.

– Терешин у аппарата, – ответил начальник аналитического отдела только после седьмого гудка, но голос не недовольный, значит, не очень занят был. Или дело терпит…

– Ты еще скажи «Гедеван в канале», – в своем обычном стервозном стиле поздоровалась Елизавета.

– О, приветики, повелительница ходячих мертвецов! – заметно повеселевшим голосом ответил Валера. – А я думал, БэБэ тебя вчера убил и съел – уж больно настроение у него вечером хорошее было.

– Ну да! А на кого тогда наши тунеядцы стойку будут делать? – услышав эту тираду, дежурный вздрогнул и сделал вид, что под обложкой журнала для записи посетителей спрятан невероятно завлекательный роман.

– Не бойся, найдем кого помоложе! – большим достоинством Валерки было то, что он за словом в карман никогда не лез, в отличие от Ильи, кстати. Хоть многие и говорили ей, что это Заноза с ней такой. Цельнодеревянный. – Ты, мать, зайти хотела?

– Ну да.

– Заходи. Минут сорок у меня есть. Или ты пообедать меня зовешь? Так я только за.

* * *

Обычно сотрудники управления столовались в ресторане «Перевозчик», что находился на улице Луначарского, у подножия холма, на котором возвышался бывший Дом культуры, но, поскольку рядом, на площади 9 Января, находились и Экономсовет и штаб Ополчения, то в этот час свободных мест там, скорее всего, не было. Безусловно, для Гедевана хозяин заведения расстарался бы, но Лиза знала, что Валерка не любил подобные привилегии. Как она подозревала, мнение ребят, по-прежнему работающих «в поле», значило для Терешина очень много. А потому они отправились в другую сторону – в кафе «У бабы Любы», что каждую весну выставляло свои столики у Посада, на набережной Тверцы. Идти, конечно, было существенно дальше, но что такое дополнительные двести метров, когда на небе ярко сияет весеннее солнышко, погода теплая и собеседник хороший? Сущая ерунда, правда?

– Ну, английская королева, давай, рассказывай, чем тебя Андреич пытал? – Из конторы они вышли через боковые ворота, что смотрели на мемориал погибших во время Великой войны и сейчас спускались по тропинке с холма на Гражданскую.

– А то ты не знаешь? И как тебя на аналитике вообще держат, с таким тупизмом? – подтрунивали они друг над другом постоянно, но сегодня ее, как говорится, несло. Лиза это понимала, но ничего поделать с собой не могла.

– Так тему я знаю, мне детали интересны. О чем мне потом сплетни сочинять?

– Ой, а то тебе не о чем? Придумаешь еще одну байку про грозного Следопыта Занозу. Делов-то?

– А почему сразу про Занозу? – заметив, как она вскинулась, Валера в примиряюще-защитном жесте выставил перед собой открытые ладони: – Спокойно, мать! Я единственный психоаналитик в этом регионе и меня нельзя просто так убивать! – при этом он скорчил на лице такую просяще-унылую физиономию, что Лиза вначале фыркнула, а спустя секунду рассмеялась:

– Псих, точно! И аналитик! Но если внимательно посмотреть на твое лицо, то любому сведущему в медицине будут заметны явные признаки дебильности! – и она показала Терешину язык. – С чего вы все решили, что у нас с Ильей что-нибудь опять будет! Не нужна я ему, как, впрочем, и он мне! – И она громко продекламировала: – Прошла любовь! Завяли помидоры! Сандали жмут, и нам не по пути!

– Ню-ню… – недоверчиво буркнул Валера. – Лизка, если бы я был слепым или действительно дебилом, то твои отмазки, может, и проканали бы. Но извини, уродился я в шибко умного папу и очень хитрую маму, так что сказки можешь кому другому рассказывать!

– Валер, я понимаю, что ты о друге печешься, но поверь, что то, что мы несколько лет назад в «письки-попки» поиграли, ничего не значит! Жить с ним я не могу, а он – со мной! – несмотря на всю экспрессию, она чувствовала, что вышло у нее не очень убедительно. По крайней мере не с таким собеседником, как Гедеван:

– Ты сама-то в эту ахинею веришь?

Пожав плечами, мол, понимай, как знаешь, Лиза попыталась сменить тему:

– Кстати, мы тут кое-что интересное по вашему фрукту накопали…

– Ты не увиливай! А честно признай, что не веришь!

– На детектор ты меня не посадишь, а Наташке я ничего специально не расскажу – пусть тебя немного попилит, отчего это лучшая подруга такой скрытной стала!

– Ладно, – сдался начальник аналитического отдела, – с тобой чтоб серьезно разговаривать, надо таким же терпеливым, как Илюха, быть. Что там по фрукту?

– Вот, – обрадовалась Лиза, – теперь ты снова стал похож на великого и ужасного Гедевана – грозу врагов и опору трона! А то что такое, десять минут разговариваем, а ты ни разу о деле не спросил? Только сплетничаешь о моей личной жизни…

Валера с чувством сплюнул:

– Тьфу ты! Вот смотри, Казакова, не посмотрю, что кос у тебя не осталось! Оттаскаю за уши!

– Получишь сразу и от Наташки, и от Ильи. Жена за измену сковородой попотчует, а друг – за сексуальное домогательство к объекту его страсти!

– Так, Лизка, прекращай! – взмолился Валера. – Расскажи, что вы там нарыли?

На лице у девушки на секунду мелькнула торжествующая улыбка, впрочем, тут же сменившаяся серьезным, «рабочим» выражением:

– Очень он у вас интересный оказался.

– Не у нас, а у шкандыбал, – поправил любящий, когда это касалось службы, точность формулировок Гедеван. – А в чем, с твоей точки зрения, интересность заключается? Ну, кроме места находки?

– У нас, как ты понимаешь, со специалистами по гранатам довольно туго, так что пришлось в справочниках до посинения копаться.

– И до чего докопались?

– Лекцию читать не буду, но, сам понимаешь, они его не у себя вырастили.

– Да, я не настолько темный, – усмехнулся Валера. – И погоди немножко – мы уже пришли. Сядем – дорасскажешь. Кстати, ты уже решила, что есть будешь?

– Меню принесут – решу! – отрезала Лиза.

Войдя под небольшой полотняный навес, они поздоровались с хозяином заведения и прошли к дальнему от входа столику.

Сев, Лиза с минуту изучала меню, написанное легкосмывающейся краской на белой металлической доске, а потом повернулась к официанту, который подошел к их столику по знаку Гедевана:

– Салат «Весенний» у вас с чем?

– Крапивка, редисочка, репка, масло постненькое…

– Давайте, – прервала его девушка. – И щи зеленые с яйцом и сметаной. И морс…

– А мне щи кислые, салат мясной с картошкой, жаркое из хрюшки и кружечку пива.

– Пива? – удивилась Лиза. – А не рано квасить начали, гражданин начальник?

– Не квасить, а пивить! К тому же живого гаишника последний раз в наших краях вот уж скоро как тридцать лет тому видели, а остальное мне не страшно! – отшутился он.

Морс с пивом принесли мгновенно и, утолив жажду, они продолжили разговор:

– Так что там с гранатом?

– Джут.

– Что?

– На этом фрукте мы обнаружили волокна джута.

– Это из которого мешки делают? – Валера допил кружку и сделал официанту знак принести еще одну.

– Именно.

– А что же в мешках этих не так? Или к волоконцу прилипло несколько крупинок свежего колумбийского кокаина?

– Если бы так… – Лиза закатила глаза, показывая, насколько бы тогда облегчилась ее работа. – Дело в том, Валерик, что джут выращивают далеко-далеко на юге, в Индии и прочих экзотических странах, и он гниет.

– То есть в наших краях его встретить нереально? – с лету понял Терешин.

– Если только кто-то не хранил этот мешок специально, во что поверить довольно трудно.

– А за сколько мешок из джута может сгнить?

– Если учесть, что пенька, из которой у нас мешковину делают, примерно в два раза более стойкая к гниению, то лет пять, и это максимум. Специальные условия хранения, мы, понятно, не рассматриваем.

– Так, понятно… Еще какие-нибудь соображения есть?

– А как же! Знаешь, зачем гранаты нужны?

– Конечно! Витамины там всякие!

– Не только, – несмотря на то что официант уже поставил тарелки с салатами на стол, к еде никто не притронулся. Лиза только поковыряла свою порцию вилкой и отложила ее в сторону:

– Гранат – великолепный антиоксидант и, следовательно, один из лучших способов связать свободные радикалы в организме, а значит, и защититься от последствий радиационного облучения.

– Мы вином красным пользовались… – задумчиво пробормотал Следопыт с пятнадцатилетним стажем.

– Верно! Пользовались. Но учти, что у вина есть побочный эффект, который далеко не всегда полезен. А у гранатов побочный эффект, наоборот, полезен.

– Поясни! – Валера решился и все-таки отправил порцию своего мясного салата в рот и торопливо начал жевать.

«С утра, видать, голодный ходит… А то и с вечера, если до дому вчера не добрался», – отметила Лиза и пустилась в объяснения.

– От вина, как это ни банально звучит, пьянеют, а в гранате полно витаминов. Вот представь, если тебе надо выполнить работу, требующую большой концентрации внимания в «горячем» месте, то что бы ты выбрал? При наличии выбора, конечно?

– Фрукты, ясен пень! – Валера отхлебнул еще пива: – А ты молоток, Лизка! И вино хранить гораздо проще, потому мы его и хлестали.

– Нет, хлестали вы его, потому что алкаши! – подколола в лице Гедевана всех Следопытов девушка и тоже принялась за еду.

Несколько минут они молча ели. Валерка, видимо, прогонял через встроенный в его голову компьютер только что полученную информацию, а Лиза… Лиза просто поняла, что ужасно проголодалась.

«Если судить по тому, как резко наш „супермозг“ выключился из жизни, информация, которую мы с ребятами выудили из этого фрукта, стоящая! Надо бы в универ гонцов заслать – пусть в тамошних базах покопаются… Хотя само по себе то, что обнаружилась торговая связь между трехголовыми и югом, уже повод задуматься об ответных мерах. Глядишь, и отправит Андреич кого-нибудь с югороссами связь налаживать…»

Глава 10

Окрестности Михнево. 53 километра от Города. 14.48.

– Что же ты теперь такой скромный, Зяма?! – Сантик наскакивал на своего бывшего работодателя с такой энергией, что, если бы я сам не бинтовал ему рану полчаса назад, ни за что не поверил, что наш агент был ранен.

Бывший главарь малинских был со всем должным старанием спеленат и привязан к водопроводной трубе. Первую помощь капитан оказал ему, пока я бинтовал Володю, но налицо была существенная разница в поведении двух раненых. В то время как наш проводник, пребывая в состоянии победной эйфории, был весел и активен, пленный являл собой полную ему противоположность – угрюмо набычившись, наполовину стоял, наполовину висел в «своем» углу, кривясь периодически от боли.

– Володя, остынь! – капитан настроен по-деловому, и все эти скачки его отвлекают. – Лучше зарубочку на носу сделай, что патрон перед боем надо дослать, – упоминание об ошибке, чуть не ставшей фатальной, возымело действие, и наш союзник отошел в сторонку.

– Володь, подойди, дело есть! – окликнул я его.

– Ну?

«Тон недовольный, скорее всего, считает, что мы незаслуженно лишили его награды, не дав рассчитаться за годы унижений! Надо его делом занять, попутно объяснив, что болтаться под ногами у таких недобрых живорезов, как мы с Верстаковым, – это верный способ нажить себе массу проблем на „вторые девяносто“».

– Ну? – повторил бредун.

– Не «нукай», не запряг! – одернул я разошедшегося союзника. – Во-первых, скакать тебе вредно – рана хоть пустяшная, но ее заштопать бы не мешало. Есть кто на примете?

На грубый ответ он вскинулся, но, поняв, что я просто проявляю заботу о его здоровье, немного успокоился и сбавил обороты:

– В Михнево есть доктор, но он если без приказа Рябого или Лавочника работает, то дорого берет.

– Дорого – это сколько?

– Десятку серебром за визит. Лекарства и бинты – отдельно.

– В карманах у этих посмотри… Или один из «калашей» возьми. Сейчас группа Сорок шестого подъедет, я с ними переговорю, и вы на одной из местных машин в Михнево двинете. Через пару часов там веселье будет. Понял?

– Ага, – Сантик уже выворачивал карманы одного из застреленных во время штурма бандитов. – О, пара колечек есть! Одно из них ваше, – продемонстрировал он мне свою добычу.

На раскрытой ладони лежали два массивных обручальных кольца.

– Спасибо, не надо, – и, увидев округлившиеся глаза, пояснил: – У нас обычно после боя добычу делят, да и тебе сейчас нужнее.

Если честно, то у нас просто не было времени собирать трофеи – сразу после того, как мы захомутали Зяму, пришлось еще в темпе вальса штурмовать радиорубку. Хорошо еще, что местный радист оказался изрядным тормозом и не сообразил запереться, а, наоборот, сам вышел в коридор. Посмотреть, что вся эта стрельба значит. Взяли его без лишнего шума – Петя походя снес его ударом ноги в грудь, и сейчас этот весьма, надо сказать, ценный пленник лежал в своей обители. Естественно, связанный по рукам и ногам.

С минуты на минуту должны были прибыть остальные группы, так что должно стать полегче, а то недостаток людей серьезно сказывался на нашей боеспособности.

Говорун караулил автостоянку и подходы к зданию. Группа Саламандра пока завязла в складском комплексе – уж больно много дел предстояло им там сделать. Тройка Малченко сейчас спешила сюда, пыхтя под тяжестью трофейного оружия, бросить которое на месте уничтожения вражеского конвоя было бы непростительным раздолбайством. Южане, если исключить полковника и лейтенанта-радиста, протаптывали подходы к Рябому вместе с присоединившимися к нам тремя друзьями Сантика. Вот такой вот расклад. А нам еще Зяму трясти и радиста обрабатывать… Охохонюшки!

– Илюх, – позвал меня капитан, – кто кого пинать будет? – как раз и имея в виду распределение нас между «языками».

– Поскольку местная политика тебе должна быть не сильно интересна, этого разноцветного, – я кивнул в угол, где был подвешен вожак местной шайки, – я выпотрошу. А ты давай с радистом поговори. Только, я тебя умоляю, нежно!

– А то! – хмыкнул Верстаков. – Считай, я на первое свидание иду… Жаль цветов нарвать негде на вашем негостеприимном севере.

– Поговори мне! – ухмыльнулся я в ответ. – Ты севера настоящего не видел!

Как говорится в древнем-предревнем анекдоте про находчивого журналиста: «Вот так, весело, с шутками и прибаутками советский народ встречает годовщину Великого Октября!»

Посмеиваясь, Петя отправился к радисту, а я, отхлебнув водички из фляжки, – к своему «рабочему месту».

– Ну что, яркий ты наш… Может, не будешь пленного партизана изображать?

Если кто-то верит слухам, что Следопытов, дескать, хлебом белым, пшеничным, не корми, а дай только кого-нибудь подопрашивать, то он сильно ошибается. Мне, к примеру, это совершенно не нравится. Однако что ж тут поделаешь? Приходится иногда и такой работой заниматься. А потому, получив в ответ на мое вполне себе гуманное предложение только злобный взгляд, я просто хлопнул Зяму по простреленному плечу. Взвыв нечленораздельно (внятно изъясняться ему мешали кляп и тряпка, намотанная на нижнюю половину лица), он дернулся, и тут же получил еще одну плюху – на этот раз в лицо.

– Крайний раз предлагаю договориться миром! Ты мне рассказываешь все как на духу, а я тебя вечером отпускаю. Идет?

Зяма шмыгнул расквашенным носом, с которого уже упала на пол пара капель крови, но ничего не ответил. Я протянул руку и сорвал тряпку с его лица, а затем вытащил кляп, предлагая перейти к прямому диалогу:

– Смотри, я больше предлагать не буду… У меня свои принципы… Но если заговоришь сразу – отпущу, слово Следопыта!

– Что ты хочешь узнать? – похоже, что из предложенного ассортимента бредун выбрал пряник.

– Да практически все! Кто, откуда и куда? Зачем и почему?

– Вначале жетон покажи! – хрипло потребовал Зяма.

– Какой?

– Что ты Следопыт. Я знаю, видел…

– Ах, этот… – Я полез за пазуху и вытянул за цепочку свой жетон: – Убедился?

– Да. Отвяжи меня! Рука затекла – спасу нет! – и он скосил глаза на раненое плечо.

– А ты не обнаглел?

– Пожалуйста… – видно было, что просить этот тип не привык. – Правда больно!

– Только без фортелей! А то болеть будет не только рука… – предупредил я его.

– А то я не видел… Не боись, Следопыт, я хорошо понимаю, что если люди входят так, как вы, то шансов невежливо выйти у меня нету.

Тем не менее кобуру со «стечкиным» я сдвинул за спину, на кулачках, если что, я его порву, а вот ствол свой лучше убрать от вражеских рук подальше. А то бывают шустрые…

Но мой пленник счел за благо не возбухать и спокойно сел на стул, вытянув левую руку так, чтобы мне было удобно пристегнуть ее к трубе батареи.

– Начнем, пожалуй, – я пододвинул еще один стул и достал из подсумка разгрузки портативный диктофон. По нынешним временам вещица крайне редкая, но от этого не менее полезная в некоторых случаях. Мой «олимпус» был на твердотельной памяти, так что мог хранить пару тысяч часов записи.

– Ты лучше вопросы задавай, Следопыт, а то рассказчик из меня плохой.

– Хорошо. Как давно Рябой со шкандыбалами якшается?

– С кем? – не понял меня поначалу пленник.

– С северянами. Не знаю, как их у вас тут называют? Шведы, эстонцы?

– Не знаю, о ком ты говоришь. У нас таких не бывает. – Я внимательно следил за реакциями допрашиваемого, и было непохоже, что он мне мульку загоняет.

– Ну, те, кому вы саженцы продаете, – попробовал я зайти с другой стороны.

– А, ты про этих! Серьезные ребята. Только я не знаю, откуда они точно. С ними Рябой в основном трет, а мы так – на подхвате. Слышал, что они из Смоленска, что ли… А один Ржев упоминал…

«Снова Ржев! – я вспомнил рассказ эстонского наемника, которого допрашивал после того, как люди Берга пытались взять меня в плен. – Что у них, медом там намазано или это мы проворонили чужую базу? Надо срочно готовить донесение для „Гнезда“!»

– Вот, – продолжал между тем Зяма, – я и говорю Рябому, а что ж мы, значит, на продажу деревья возить перестали, а он мне, значит, и говорит: «Ты хлебало завали – я знаю, что делаю!» Представляешь? Как хрен знает куда под пулями мотаться – так Зяма подходит, а как дела решать – так пшел вон! – и он посмотрел на меня, как будто ища поддержки и сочувствия.

На мой взгляд, он не заслуживал ни того ни другого, но мне срочно требовалось наладить устойчивый контакт:

– Точно! Кидняк со стороны Рябого! А что, делился хоть?

– Да какое там… – поморщился бандитский вожак. – Крохи! Я что, цен не знаю, что ли? А мы ведь с ним еще у Князя гужевались…

– Да ну? Тульского? – я изобразил недоверие. – А я слышал, что как его завалили, так все между собой передрались.

– Не без этого, конечно, но мы-то с Рябым в одном отряде были, так что как там заваруха началась, мы ноги в руки и куда подальше! Здесь вот осели.

– Э, стоп, стоп, стоп! – оборвал я его. – Ты мне баки не забиваешь? Насколько я знаю, вы тут уже пять лет, а Князя позже сделали.

– Так мы и при нем сюда пришли. Это наша делянка была. А уж как там все порушилось, мы уж сами стали с усами.

– А… Тогда другое дело… Ты про то, как тебя Рябой кидал, не закончил.

– Как кидал? Да обычно – то в одном месте денег не доплатит, то в другом. Машины у нас забирал.

– Это как? – не то чтобы я не представлял, как это делалось, но Зяму разговорить надо. Чем больше расскажет – тем проще нашим аналитикам будет.

– Да просто – у нас машины забирает, его парни катаются, пока не сломают, а он и возвращает их обратно. А как отремонтируем, так снова забирает. Или с саженцами этими. Раньше ж наши, малинские, ими торговали. Осторожно, чтобы, не дай бог, не засветиться… Оттого и цены такие были – половина, считай, посредникам уходила! Но зато и всех это кормило. А сейчас… – он печально вздохнул.

– А что сейчас?

– Все на себя переключил, падла! Как где денег снять можно, так он сразу «Это мое!» голосит. А как до расходов доходит – так как глухой делается. Даже Даур завод открыл, а этот только доит.

«Вот уже второй человек из местных поет одну и ту же песню… Тогда почему же они так и сидят по углам и не питюкают?» – откашлявшись, я спросил напрямую:

– А чего не возмущались? Или у вас патронов нет? Так и дубьем объяснить, если что, можно.

– А него эти «сайоки» на подхвате. Совсем звери они – даже тебе, Следопыт, будут не по зубам.

– Ой-ой-ой, – в шутливой панике я закрыл лицо руками, словно пытался защититься от страшных-престрашных наемников.

– Зря ты комедию ломаешь, – очень серьезно заявил бредун. – Это вам с вашими пулеметами, гранатометами и выучкой их особо бояться не приходится, а у нас они сила. Да такая, что внимание на нее обращать могут только очень немногие. Основные, вроде Дуба или бронницких.

– Кого? – я чуть не подпрыгнул на стуле.

– Бронницких, ну там Батута или Колю Свердлова.

– Нет, ты еще какое-то имя упомянул!

– Дуб? А что такого? Очень авторитетный человек.

– И у вас с ним дела, так? – нетерпеливо спросил я Зяму, а получив в ответ кивок, задал следующий вопрос: – А когда ты Дуба в последний раз видел?

– Да я сам с ним раза два говорил, не больше. А крайний раз… – Он замолчал и, очевидно, принялся вспоминать, причем очень напряженно – губы его шевелились, словно он разговаривал сам с собой. – Вот! Вспомнил! – радостно воскликнул он почти минуту спустя. – Девять дней назад он приезжал и о чем-то с Рябым тер. У него машина как у тебя – «тигр». И тоже с четырьмя боковыми дверьми. Только поновее.

– Э, а ты где мою машину видел? – удивился я такой подкованности малинского.

– А я и не видел! Фрезер мне, как от Рябого приехал, передал. Мол, машина у залетных – точь-в-точь как у Дуба. Только царапин и всякого такого больше.

«Вот оно что! А мы тут головы ломаем, с чего это местный князек так перевозбудился, что настоящую охоту устроил за совершенно ему незнакомыми путниками. А он просто узнал личный автотранспорт своего делового партнера!»

– А у Рябого с Дубом дела давно? – после того как первое удивление прошло, я смог спросить уже более спокойно.

– Да еще с тех пор, как мы у Князя гужевались, а то и раньше. Я тут прикинул как-то, и знаешь, похоже, это Дуб Ивану посоветовал сюда перебраться.

«Ну, еще бы! Питомник растений, механический завод, торная трасса на юг и куча военных объектов вокруг – Берга дураком сложно назвать».

– Выпить хочешь? – пленник уже несколько минут кривил губы – скорее всего опять рана заныла.

– Давай, а то стреляет в плечо – спасу нет.

Вытащив плоскую металлическую фляжку, я отвинтил крышку и прижал горлышко к губам Зямы.

Он сделал два больших глотка, после чего закашлялся, да так, что я еле успел отодвинуть флягу:

– Кхе… Силен зараза! Тебе, Следопыт, спасибо – давно никто на меня довоенный коньяк не переводил.

– Угощайся, мне не жалко. Еще глоточек? Вот так, замечательно! – Я влил в «языка» еще почти сто граммов благородного напитка. Думаю – еще пара глотков – и клиент «поплывет». Я бы вообще его оставил напиваться в одиночестве, но руки Зяме я пока развязывать не готов – необходимая степень доверия пока не достигнута. Так что приходится как маленького – с ложечки. Вскоре фляжка заметно полегчала, а язык бредуна начал заплетаться. «О, то, что нужно!» – обрадовался я, а вслух спросил:

– А туалет у вас где?

– Во дворе, где ж еще! – причем второе слово прозвучало как «дврэ».

– Пойду, отолью.

– Иди! Только еще коньячку не пж… лей.

Влив в бредуна остатки коньяку, я быстро вышел из комнаты.

«Связь с нашими – это первое, быстро перекроить план с полковником – это второе, наладить контакт с Лавочником или Дауром – это третье. А Зяма как раз сейчас в осадок выпадет, а как проспится – еще сговорчивее станет».

* * *

В местном узле связи стояла такая же «шведская красавица», как прозвал трофейную рацию лейтенант Афанасьев. А может, и не такая, но дизайн передней панели был очень похож. Верстаков уже, как у нас говорят, «достиг консенсуса» с местным радистом и теперь восседал на кресле перед стойкой с аппаратурой и вел неспешную беседу со своим пленником.

– О, а ты тоже быстро! Это хорошо! – капитан был весел и игрив. Знаю я – такое состояние бывает у многих после удачного боя. Адреналин еще из крови не выветрился, сам цел, победа наша – что ж не веселиться? Потом, правда, и их накрывает усталость и апатия, но от этого никуда не деться.

– Борю вызови – мне дальняя связь нужна! – говорить я постарался с нарочитой серьезностью, дабы продемонстрировать, что дело срочное и медлить не стоит.