Текст книги "Мир Терского фронта. Тетралогия"

Автор книги: Артем Рыбаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 46 страниц)

«Вот оно что!» Гордая надпись «ЗДРО»[212] и номер, выдавленные на металле, объяснений не требуют.

– Саламандр! – кричу я во всё горло. – Связь с Гедеваном есть?

– Да! – доносится из-за развалин.

«Если уж потомки гордых ярлов и конунгов так явно нарисовались в нашей глухомани, то это совсем неспроста! Ведь визит такого „бляхоносца“ – совсем не то, что секретная операция, провёрнутая под личиной местного бандита, а прямо-таки казус белли![213]» Плюнув на остальные трофеи, я кабаном проломился через кусты и подбежал к машинам.

– Валера, это парни с тремя шапками! – О том, что рация в трофейной машине работает без шифровки, я помнил.

– Есть доказуха? – деловито поинтересовался Гедеван.

– А то! Бляха собачья. Оригинал.

– Ещё что-нибудь есть? – В голосе собеседника я уловил азартные нотки.

– Нет, тут авиационный керосин полчаса горел. Но, судя по шкурке на тушке – всё в масть!

– Понятненько! Ты через сколько подскочить сможешь?

– Куда?

– Я в Степаньково, на опорном пункте. Биг Ви сейчас к нам выехал, так что связь не очень надёжная с ним. Но обещался быть у нас часа через два.

– Понял тебя. Через четверть часа будем. И ещё, пришли сюда группу, тут всех сторожей нехорошие люди ухайдакали.

– Уже давно выехали, да и ребята от Старицы в вашу сторону едут. Так что собирай манатки – и ко мне.

«Ага, но вначале мне ещё одно дело закончить надо!»

– Шляпа, сканер для «жучка» давай сюда! Имущество моё искать будем.

Отрадно, что у гостей не было маниакальной тяги к сувенирам, – сигнал привёл нас ко второму «Тигру», где на полу между рядами сидений так и валялся чехол с моим луком. А то утащили бы с собой в вертолёт – и капец бы пришёл «рогатому другу»! Надо только закладку вытащить, а то не люблю на привязи ходить.

* * *

В конце концов я решил, что в качестве премии за спасение собственной жизни выдам сам себе маленький «Тигр» – тот, в который пятеро влезают. Никто из присутствующих не возражал, и, пригласив к себе Тушканчика, я уселся за руль. Движок завёлся на раз-два-три, и наша маленькая колонна, меся колёсами грязь, медленно покатила в направлении Волги.

– Илья, откуда здесь шведы? – нарушил молчание Мур.

– Вот и мне, Ваня, удивительно… – Продолжая рулить, я отхлебнул из чашки, поставленной мною в специальный (подумать только!) держатель на кожухе коробки передач. – А более всего мне удивительно, что они так издалека зашли. Прям, как Андреич говорит, вельтполитик![214] – В этом слове я сделал ударение на последний слог.

Тушканчик хмыкнул, давая понять, что смысл этого выражения знает. Надо сказать, что «дядя» Виталий обычно упоминал «мировую политику», если нам приходилось сталкиваться с какой-либо организованной внешней силой. А тут вообще в игре люди не только из другого «государства», но ещё и не русские.

Я отхлебнул ещё чая и спросил Ивана, припомнив его детское прозвище:

– А скажи мне, «товарищ из МУРа», ты бы где хотел побывать?

– Сейчас? В бане. Неделю в бане не был, представляешь?

– Я в глобальном смысле…

– А, ты про это… – протянул он. – Это как мы в детстве играли, что ли? «Поездка в отпуск в Турцию или Египет», да?

Тогда, в период Длинной Зимы, старшие ребята рассказывали нам, малышне, «как они ездили с папой и мамой на Юг», и до хрипоты спорили, где лучше – в Геленджике или Анталье. И позже, во время рейдов, натыкаясь периодически на рекламные проспекты и туристические путеводители, я почти всегда прихватывал их с собой. Естественно, если эти рейды были экономическими, а не боевыми. И потом, на отдыхе, мы продолжали с друзьями детскую игру, трансформировав её в «вопросы и ответы о нынешнем положении там». «Там» могло быть промёрзшей насквозь Финляндией или раскалённым солнцем Алжиром, фешенебельным югом Франции или неформальным Бали. Если честно, то к возобновлению игры меня подтолкнули отец и Андреич.

– Да, примерно так.

– Прямо так не отвечу, но в Испании побывать всё ещё хочется, – усмехнулся Иван. – На корриду посмотреть хочется и на то, как апельсины на деревьях висят. Отец мой из Калифорнии родом был.

– Боюсь, что от неё немного осталось… Помнишь, как нам полковник Матвеев в тридцать первом году лекцию читал?

– А то! Он же её потом сколько раз переписывал по нашим материалам? Семь или восемь, уже не помню.

– Верно, так и было. Так помнишь, что он про Калифорнию твою рассказывал?

– И никакая она не моя… Я русский!

– Вань, а я что, что-то другое говорю? «Твоя» – это в том смысле, что ты туда попасть хочешь. Не дуйся, как мышь на крупу.

– Я не дуюсь, но подколки надоели уже, честное слово! И про базы военные в Калифорнии я помню, и про мексиканцев, и про то, что большинство беженцев туда поедут – тоже. Но хоть ты, Илюха, мою детскую мечту не трожь!

– Хорошо, не буду, – покладисто согласился я. – Вернёмся, однако ж, к теме разговора: как думаешь, отчего это скандинавы к нам опять полезли? Раньше лезли, потому что у них слишком холодно было и места бесплодные, но сейчас-то чего? Мур почесал переносицу:

– Да за тем же, мне кажется. Чего у них там растёт-то? На норвежских камнях и финских болотах? Вот то-то же… Просто с другого конца зайти решили. А может, на винтокрылых наших нацелились. – Тушканчик о месте базирования вертолётов не только знал, но и принимал участие как в создании системы охраны, так и в распускании слухов. Смешно, что информация, распространяемая таким способом, колебалась в диапазоне от «да нет у тверских никаких, на хрен, вертолётов – сгнило всё давно уже» до «штук сто есть – и все с ракетами!».

– Мне такая идея тоже в голову пришла.

– Ну да, я как услышал, что тебя похитить хотели, так про это и подумал. Наверняка они там просчитали, что сын Беса может много знать. К тому же из «семьи» ты, пожалуй, единственный, кто в «одиночки» ходит.

«Семьёй» между собой Следопыты называли отца, Андреича, меня и ещё семь человек, имевших отношение к превращению нашего Братства в то, чем оно являлось в настоящее время. Причём я был единственный, кто попал в этот список по реальному «праву крови» – то есть мы с батей были в «семье» единственными родственниками. Я потому и позвал Ивана к себе в машину – для тщательных раздумий мне оппонент нужен был. Прямо как в том американском сериале про суперврача. А Тушканчик для этого как нельзя лучше подходит – хорошо информированный, опытный, давно меня знает, в общем – как раз то, что надо!

– Слушай, а почему в пятёрке Саламандр у вас командует, а не ты? Что за выверты? – спросил я после недолгого молчания.

– А это новая идея у наших педагогов родилась, при подготовке молодёжи давать им в подчинение старых Братьев. Считают, что в рейде разные люди могут под начало попасть. И потом, ты же знаешь, я командовать не люблю.

– А, понял… – протянул я. – А потом с тебя ещё отчётик в обязалово стребуют, так?

– Верно, и это – тоже.

– Вань, на постоянку ко мне в группу пойдёшь? По этому делу. Чую, Андреич припашет меня по полной, а ты так удачно мне подвернулся.

– Конечно! – голос Мура был полон энтузиазма. – Всегда с тобой любил «гулять». У тебя нюх на добычу.

– Это не нюх, а «аналитический ум» называется! Пора бы уже запомнить! – наставительно сказал я, и мы оба рассмеялись.

– А почему трёхбайтовые[215] в деле, как считаешь?

– Думаю, у них техники больше осталось рабочей, – и он показал рукой на рацию. – Новая, видишь? И вертолёт этот. Мне схема видится такой: они наняли «диких гусей»,[216] причём сыграли их втёмную, вроде этого твоего Вихря, технику и людей для её обслуживания дали шведы, ну и использовали «домашнюю заготовку» в лице поддельного Дуба. Не думаю, что они настоящего только сейчас убрали, скорее всего, пару лет эту карту разыгрывают.

– Ну да, значит, что-нибудь на Побережье планируют. Наши летуны у них как кость в горле.

Вспомни, в двадцать шестом каким проклятьем их «вертушки» были.

Тут он прав, мне тогда даже пришлось в диверсионном рейде поучаствовать совместно с парнями из ДШБ псковичей. Народу мы тогда потеряли – жуть! Но площадки, на которых базировались «вертушки» «шкандыбал», нашли. И «порезвились» вволю!

– Точно. А ведь не «крокодилы»[217] с «охотниками»,[218] а обычные «восьмерки» и «ирокезы».[219]

Через пару минут наша машина выехала на берег Волги.

Глава 11

В Степаньково мы въехали, когда на часах было без тринадцати минут шесть. «Обалдеть! Горячий у меня сегодня денёк выдался! – оценил я свои приключения, заруливая во двор опорного пункта. – За десять часов и из плена сбежал, и повоевал, что называется, от души, и в погоне поучаствовал, и под миномётным огнём побывал. Не жизнь, а боевик американский! Осталось только напиться до положения риз и уединиться с какой-нибудь грудастой селянкой!»

Видно, с внешних постов сообщили о нашем приближении, потому что дверь опорного пункта открылась, и на крыльцо вышел сам Гедеван. Учитывая его всегдашнюю занятость, это было сродни раскатыванию красной ковровой дорожки.

– Валер, – окликнул я его. – Этот «пепелац» теперь мой!

Начальник аналитического отдела скривил гримасу, по-видимому, должную означать что-то вроде «тут судьбы народа и страны под угрозой, а ты о бабках», но промолчал и сделал приглашающий жест рукой. Ну и чудно, раз он торговаться не намерен, пусть даже из-за занятости великой, то потом не «отожмёт» – не в его правилах А то есть среди наших такие скупердяи, что с места в карьер заявляют «Все трофеи сдать, а потом, когда их хозслужба совместно с Экономическим советом оприходуют, тебе, может, что и обломится». Такая система аккуратно насаждалась уже лет пять, и многие «старики» на собраниях и сходках возмущались. А по мне, так не за «длинный патрон» служим, да и не знаю я ни одного Следопыта, который себя в рейде финансово обидит. А вот отстёгивать за хорошую связь и своевременную помощь, на мой взгляд, очень правильно.

– Садись, – предложил Валера, когда я вслед за ним вошёл в выделенный ему кабинет.

– Я у Саламандра Тушканчика под себя забираю на это дело. – Мы сегодня с Гедеваном уже здоровались, и даже два раза, поэтому я политесами заниматься не стал, а сразу перешёл к делу.

Терёшин на мою тираду не отреагировал, а вместо этого развернул ко мне монитор стоявшего перед ним компьютера:

– Узнаёшь кого?

На память я не жаловался и сразу опознал на десятке предъявленных мне разноформатных картинок моего сегодняшнего «нанимателя». Только качество фотографий было, мягко говоря, не очень.

– Это Дуб, он же – Берг. Тот дядька, что меня сегодня умыкнуть пытался, а потом безвинно сгорел в адском пламени.

– А вот хрен! – заявил из-за монитора Валера. – Это, насколько нам известно, капитан СЭПО Торвальдсен. Тёртый тип. Служить начал ещё до Тьмы. Там в левом нижнем углу есть фотка. Из Особого отдела псковитян. А у них – из базы того Особого отдела.

– То-то, я смотрю, ребята хитро зашли. Но ведь справились мы?

– Ты, конечно, у нас сегодня герой и победитель, но учти – Андреич, бросив все дела, уже «летит сюда на крыльях любви».

– Даже так?

– Угу. Он как про вертолёт в Мигалове узнал, так сразу перевозбудился, Очкарика вместе с Лизой Фёдоровной к нам откомандировал и обещался лично на месте во всей этой мутоте разобраться. Так что не будет тебе сейчас бани с девками, и не мечтай! Твои соображения?

– Баню ты всё равно растопить вели, а то на Бабу-ягу не похож, – отшутился я и сменил тон на серьёзный: – Мы с Тушканом перетёрли ситуёвину по дороге.

– И?

– Это – заход на «Гнездо». Меня цапанули как представителя «семейки», но немного поторопились с обострением ситуации. Если моё мнение учитывается, то я считаю, что они работали в цейтноте, по не полностью достоверной информации, и инфа эта – от кого-то из наших гражданских.

– С этого места – поподробнее.

– А что, непонятно разве?

– Понятно, но хочется умного человека послушать. – Валерка, как и я, любил «размышления в диалогах». Хотя здесь ничего удивительного – учил нас один человек.

– Довод номер один: о том, что я сын своего папы, знают многие. Так?

– Так.

– А вот то, что я далеко не последний человек в Братстве, знает гораздо меньше народу.

– Верно. У нас – около тысячи надёжных людей, ну и у соседей – человек сто.

– Вот! А теперь вспомни про «мульку», которую Андреич три года назад придумал. Ну, что я – раздолбай, дебошир и вообще очень жадный и неприятный человек.

Гедеван расслабленно откинулся на спинку роскошного кожаного кресла – добычи одного из рейдов – и довольно улыбнулся.

– Дошло до тебя, надо понимать?

– Ага, дошло. И баню я тебе уже через полчаса предоставлю, но без девок – сам найдёшь.

– А что так быстро? Где многочасовая беседа с логическими повторами в надежде докопаться до остатков моего мозга? – Такая либеральность обычно весьма педантичного в вопросах службы друга меня насторожила.

– А чего тебя терзать, если ты почти слово в слово повторил «скороспелку» Андреича. А мне ли не знать, что если вы оба говорите одно и то же, то так оно, скорее всего, и есть. По крайней мере, я только пять случаев, этому противоречивших, могу вспомнить.

– Это какие же? – заинтересовался я.

– Все они касались количества выпитого и отношений между полами, – заржал Валера. – Не, Илюх, если ты помыться с дороги не хочешь, то я не неволю. Но Виталь Андреич через пару часов приедет, и тогда, боюсь, не то что попариться, но и погадить у нас времени не будет. Уж можешь мне поверить!

* * *

Баню нам Валера действительно обеспечил, и теперь мы всей шестёркой наслаждались. Понятно, что традиции правильной парилки не умирали на Руси никогда, но за годы холодов баня стала для многих местом, где можно не только расслабиться и здоровья набраться, но и погреться по-настоящему. У дяди Виталия на даче баня была капитальная и на дровах, что здорово помогло нам в лихое время. Батя как-то мне объяснил, что Виталька, как он называл Андреича, в своё время просто с маниакальным упорством отказывался переводить «банное хозяйство» на электричество и, как выяснилось, не прогадал. Там у нас даже беженцы на втором этаже жили! И беседка для барбекю пригодилась – стены только сделали, и получилась кухня – газ-то через три дня после Катастрофы подавать перестали. Ну и мама с тётей Ярославой на очаге готовили, пока в доме печь с плитой не сложили.

Так что в наших краях дом без бани – как мужик без… мужского достоинства. И парились все с чувством, от души. Первый заход – это чтоб грязь отстала, второй – чтоб грудь задышала, ну а третий – уже для здоровья телесного и морального.

Видимо, хорошо зная, что нужно усталому Следопыту после похода, местные «домовые» растопили баню ещё с утра. (Не зря же Гедеван первый раз на мой призыв откликнулся из этого района, точно группу встречал!) Так что нам не пришлось ни минуты ждать.

Весело обсуждая последние приключения и шелестя вениками, мы зашли в парилку и разместились на полках. Места хватило на всех и даже ещё немного осталось. Мистер Шляпа подкинул пару ковшиков, и мы погрузились в горячую нирвану.

После первого захода, уже в предбаннике, подав мне кружку с квасом, Тушканчик вполголоса, так, чтобы другие не слышали, спросил:

– Как думаешь, на сегодня всё закончилось?

– А хрен его знает, – так же тихо ответил я. – Вроде всё чисто отработали, но на душе, если честно, неспокойно.

– Не поделишься сомнениями?

– Сам ещё не осознал, что не так, Ваня… Давай ещё расслабимся – может, тогда сформулирую, что меня тревожит.

* * *

– Заноза здесь? – Дверь в предбанник, где мы расслаблялись как раз после третьего захода в парилку, открылась, и к нам заглянул незнакомый парень.

– Здесь, – за меня ответил Саламандр, наполнявший глиняные кружки клюквенно-брусничным морсом.

Парень меня в лицо не знал и потому, перепутав, продолжал общаться с Сергеем:

– Вас Валерий Иванович зовёт, там из Центра люди приехали.

– Передай Гедевану, я через десять минут буду, – ответил уже я. – И что там насчёт обеда, кстати?

– Как будете готовы кушать, крикните в дверь – накроют, – ответил юноша, немного смутившись оттого, что перепутал меня и Саламандра. Я его понимаю где-то – по слухам, а у нас, как известно, ими земля полнится, Заноза, то есть я – из «старших» Следопытов, то есть годков мне должно быть немало. Но полумрак предбанника и мой моложавый вид сыграли с ним злую шутку – принял молодого, но солидно выглядящего Саламандра за другого. Однако тут ничего не попишешь – моя «мальчишескость» многих в заблуждение вводит. Не в бане, конечно, – тут шрамы видны. И что особенно радует, многие женщины тоже ошибаются, даже многоопытные медички из Торжка, но это мне только на… на руку, в общем.

Не торопясь одевшись, я пожелал ребятам хорошего отдыха, попутно уведомив Саламандра, что Тушканчик с сегодняшнего дня мой напарник, и пошёл в задание оппункта.

В кабинете, временно оккупированном Валерой, народу хватало. Я пожал руку Очкарику, нашему главному эксперту-криминалисту, и чмокнул в щёку Лизу Фёдоровну, молодую начальницу отдела медицинских экспертиз.

– Вот, Илья, – начал Гедеван, – наши хитромудрые друзья подкинули проблемку. Арсений Артёмович, рассказывай! – попросил он Очкарика.

– Тушки, конечно, там хорошо прожарились, вы, как я понял, особо не церемонились, ребята. – Манера нашего эксперта говорить, разминая при этом собственные пальцы, словно пианист перед выступлением, меня всегда завораживала. – От пилота мало что осталось – похоже, что кумулятивная струя ему в спину попала. Ещё троих взрывом покоцало и керосином подпалило. Твой «найдёныш», Илья, вывалился ещё до падения вертолёта, скорее всего, его взрывом в дверь выбросило.

– Ага, значит, это пулемётчик был, я с ним перестреливался, когда они взлетели, – догадался я.

– Вполне возможно, а вот с главным фигурантом всё не так просто. Думаю, Елизавета лучше меня расскажет.

– Валера, среди людей из вертолета никого, похожего на описание вашего Берга, не было. Все – молодые мужчины до тридцати, а ему, как я поняла из описания, – далеко за пятьдесят. Верно?

Я совершенно искренне любовался Лизаветой, как называли её местные старики. Высокая, с очень правильными чертами лица и короткой стрижкой, она считалась одной из самых красивых девушек нашей конторы. Но вот характер! Иногда мне казалось, что её родители – мать, врач-косметолог из Питера, вместе с отцом, бывшим строителем, потом бизнесменом, потом опять ставшим строителем, – воспитали её для какой-то другой жизни. Лет пять назад у нас был роман, бурный и переполненный страстями, словно латиноамериканский сериал, но серьёзных отношений не сложилось. Я – постоянно в «поле», а Лизавете, несмотря на неженскую профессию, хотелось царствовать, покоряя всех вокруг. Не скажу, что хозяйкой она была плохой, нет. Но покормить она меня частенько забывала. А как-то раз, вернувшись со службы домой, потребовала, чтобы я ушёл с полевой работы, и что она обо всём в Совете Следопытов договорилась. Я молча собрал вещи и ушёл – терпеть не могу, когда за меня решают! Мы после этого года два вообще не разговаривали.

– Да, лет пятьдесят пять как минимум, плотный, под центнер весу в нём, рост около ста восьмидесяти, чуть ниже меня, – начал я описывать внешность Дуба. – Лицо широкое, скулы мало выступают, уши оттопыренные, противокозелок выпуклый…

– Ну да, ты, Заноза, ещё цвет глаз опиши, – с язвительным смешком прервала меня Лиза. – Вы из них шашлык сделали, только без шампуров, а ты мне про скулы и противокозелок! Вот язва-то!

– Резюме – его в вертолёте не было. Если весь сегодняшний хай из-за него, то вы плохо работаете, мальчики! – Ещё раз хмыкнув и окатив меня презрительным взглядом, она села назад в кресло.

– Не ссорьтесь, мальчики и девочки. – Валера вылез из-за стола и подошёл к окну. – Сколько всего тел нашли?

– Четверо «прожаренных» и один «заколосившийся». – Своеобразный юмор Очкарика был широко известен. – И пятеро из ополчения, охрана, надо понимать.

– Илья, иди сюда, думать и рисовать будем. – И он, вернувшись к столу, достал крупномасштабную карту Тверской области. – Давай поминутно точки контактов проставим.

– А что проставлять-то? Всего два соскока было – до моста и после. Сколько у нас народу на северо-западе пасётся?

– Много, по указанию Андреича туда два батальона ополчения перебросили. Не полного, конечно, состава. Весна, к посевной народ готовится, сам понимаешь… – ответил Терёшин. – А вот в самой Твери… Секундочку… – И он метнулся в угол, где была развёрнута его персональная радиостанция.

– Кому звонить будешь? – поинтересовался я.

Но Валера только махнул рукой, не до тебя, мол:

– Бык Гедевану! Бык Гедевану!

– Бык в канале.

– Вы пост на «девяносто пятой» не сняли, Андрей?

– Нет, работают.

– Мне от них доклад нужен про все машины за последние, – он бросил взгляд на часы, – три часа.

– Через десять минут будет, Гедеван.

– Десять? Понял, жду.

– Валер, а где у них пост?

– В Эммаусе и Городне, не считая заставы у Шоши.

Я покосился на Лизу, которая со скучающим видом разглядывала свои ногти. «Вот ведь барыня! – ни с того ни с сего разозлился я на неё. – Вон какой себе… как его… маникур сделала!»

– Гедеван, а может, отпустим экспертов? У них дела, наверное, свои есть.

Очкарик суетливо поднялся со стула, но Лиза, улыбнувшись каким-то своим мыслям, ответила:

– Не переживайте, дел у нас пока никаких нет. А у вас тут интересно!

«Она что, специально, что ли? Меня позлить хочет? А я сам что завёлся? Ну, сидит и сидит… Мне-то что?»

Но Валера взял дело в свои руки:

– Нет. Елизавета, сюда сейчас Виталь Андреич едет. И я попрошу вас покинуть нас ненадолго. Сходите, пообедайте. А то знаю я вас – всё время всухомятку. Арсений Артёмович, так ведь?

Очкарик кивнул и заторопился к двери.

– Ох, всё секретничаете, мальчики! А мне ведь, по бабскому обыкновению, страсть как интересно, что да где, – игриво-обиженно сказала Лиза, тоже вставая. – А то как жмуров жареных, так «Лизонька, пулей сюда», а как секреты и прочая таинственность – так «пошла прочь, женщина»! Ладно, «верные руки» и «последние могикане», бывайте. Но, прошу вас, как только у нас заведётся нормальный, обходительный Джеймс Бонд – дайте мне знать, хорошо?

Когда эксперты вышли из комнаты, Валера повернулся ко мне:

– Знаешь, Илюшка, вы должны в ближайшее время или свадьбу сыграть, или убить друг друга!

– Скажешь тоже… У нас всё давно быльём поросло… – протянул я лениво.

– Рассказывай! – в тон мне ответил Терёшин. – А я-то всё думаю, с чего это Наташка моя у меня постоянно выспрашивает, где ты и чем занят. А они, если ты не забыл, с Елизаветой лучшие подруги.

Но обсуждение моих матримониальных планов прервал голос из динамика:

– Гедеван, ответь Быку! Валера отреагировал немедленно:

– Здесь Гедеван. Слушаю тебя!

– За указанное время мимо постов проехали «стекольщики» на «Кенворте» и «Урале», две «шишиги»[220] с местными крестьянами, автобус с вахтовиками на Шошу, двадцать восемь телег, четыре «Нивы» и один «Рэндж Ровер» попиленный. – Услышав про английский внедорожник, я сразу вспомнил вчерашний визит «нанимателей» и жестами показал Терёшину, что, похоже, это то, что нас интересует.

Но тот и сам сообразил.

– Проверяли машины? – спросил он сразу после доклада Быка.

– «Стекольщиков» и автобус – нет, мы их знаем, «газоны» сами остановились поболтать, один из Старицы на Завидово за мясом ехал, второй – с досками в Мелково. Подводы и «нивы» местные.

А «Рэндж» остановить не удалось, он на трассу после Городни выскочил, только в бинокль и рассмотрели.

– Так, – погрустневшим голосом резюмировал Гедеван, – а блокпост на дамбе?

– Сразу же, как этот «англичанин» нарисовался, мы им сообщили. Ребята выдвинулись на одной машине, но на трассе никого не нашли.

– Как давно это было?

– Минут пятнадцать назад, доклад только пришёл.

Я вскочил со стола:

– Всё, Валер, я поскакал, только парней из столовой заберу.

Он махнул рукой, давая разрешение, и приказал Быку:

– Выдвигай одну пятёрку на патрулирование вдоль трассы! В «Рэндже» – чужаки, что у нас тут сильно похулиганили. И осторожнее там, они неплохо вооружены!

* * *

Когда я влетел в небольшую, но очень уютную столовую опорного пункта, то увидел редкую картину единения разных ветвей нашего Братства: Лиза, удобно устроившись верхом на стуле за столом «моих» ребят, «ездила им по ушам», а пацаны млели и сливали информацию, что твой пожарный насос!

– Кончай заправляться, орлы! Нас ждут великие дела! – разрушил я наметившуюся идиллию. – Елизавета Фёдоровна, большое спасибо, что не дали ребятам скучать…

Бойцы немедленно перестали трепаться и начали торопливо закидывать в себя наиболее лакомые кусочки еды.

– Илья, минуточку! Я попрошу, чтобы твою порцию с собой завернули, – проявил заботу Мистер Шляпа.

– Ага, давай, – я не стал возражать. – Саламандр, ты кого-нибудь из местных ребят знаешь? – И, получив подтверждение, продолжил: – Тогда мухой в дежурку местную, нам ещё два человека нужны!

Тушканчик же, уловив по моему тону, что шутки в данный момент неуместны, молча цапнул со стола пару кусков кулебяки и затопал к выходу – вот это я понимаю, здоровый подход!

Дав участникам экспедиции пять минут на сборы, я присел за стол, собираясь выпить сладенького на дорожку.

– Илья, вы вертолётчика ловить едете? – напомнила о своём существовании Елизавета.

– Угу. – Я сделал вид, что наслаждаюсь морсом. Нет, напиток действительно был вкусным, но, конечно же, не таким, чтобы от него нельзя было оторваться. По правде говоря, мне просто не хотелось общаться с Лизой тет-а-тет.[221]

– Ты что, со мной говорить не желаешь? – Она обиженно надула губы.

– Угу, – нашёл я в себе силы ответить честно, не прибегая к отмазкам и оправданиям.

– А тебе не кажется, что это невежливо?

– Не-а. Не вижу ничего невежливого в том, что отказываюсь разговаривать, когда этого не хочу.

От дальнейшего «устного фехтования» в том же стиле меня спас не кто иной, как сам Виталий Андреевич, бодро вошедший в помещение столовой.

– Воркуете? – полуутвердительно спросил он и тут же перешёл к делу. – Лизонька, оставь нас на пару минуток. – В последние лет пять «дядя» Виталик полюбил высказывания в книжном стиле, отчего у меня, да и не только у меня, возникало ощущение, что мы участвуем в постановке по мотивам произведений Гоголя или Тургенева. Наш судмедэксперт спорить не стала и покладисто отошла к окну.

– Всё бодаетесь, Илюшка? – Андреич сел верхом на соседний стул и взял в свою немаленькую ладонь не допитый кем-то из ребят стакан с морсом.

– Да нет, Виталий Андреевич. Всё уже давно закончено, чего нам бодаться-то?

– Рассказывай… – протянул наш глава, отхлебнув. – Чувствую, надо мне Ярославу на вас натравить, чтоб нервы себе и людям не трепали! Ладно, о высоких чуйствах и взаимоотношениях полов мы после поговорим, а сейчас – о другом. Валерик мне ваши измышления в темпе изложил – с выводами я согласен. Да и пскопские, – не знаю почему, но Виталий Андреевич это слово всегда произносил именно так, – о возобновившихся поползновениях «шкандыбал» сообщали, так что и тут всё в масть. Сейчас же – не про это. Шансы, что Дуба этого поймаете, какие, по твоим прикидкам?

– Процентов семьдесят, не меньше! – с максимально возможной уверенностью ответил я.

– А вот я даю пятнадцать! – И в ответ на удивление, нарисовавшееся на моём лице, он продолжил: – Эх, учить вас и учить! Следи за губами, Илюха! – И, нарочито артикулируя, Андреич произнёс: – Шо-ша! Вол-га! Ла-ма!

Я понял, что он действительно, как почти всегда, прав – учиться нам до его уровня ещё хрен знает сколько. Ведь действительно, если наши оппоненты не пожалели драгоценного в наши времена вертолёта для обеспечения эвакуации Берга, то что мешает им спрятать в десятках болотистых затонов между питерской трассой и Кабановом хорошую моторку? Ни-че-го! «Дядя» меж тем продолжал:

– Так что особо можете сейчас не гнать… Мы его упустили… Сыграли, так сказать, вничью. – И пояснил: – На тебя они вышли – «один-один», ты соскочил и подмогу вызвал – нам в актив два очка, они отыграли их мостом в Твери и финтом с «вертушкой», ты вкатил им голяк – ракетой своей, они отыграли это ещё одним финтом. Но не переживай, матч-то не кубковый!

Иногда даже мне было сложно понять Андреича, особенно когда он использовал какую-то специфическую терминологию древних времён, поэтому я с умным видом покивал, показывая, что слежу за полётом начальственной мысли.

– В силу этого, – Большой Ви отхлебнул ещё раз из глиняного стакана и поставил опустевший сосуд обратно на стол, – задачу по поимке залётного гостя считать второстепенной! А основная – вот! – И он достал из бокового кармана куртки мягкую пластиковую папку, скрученную в трубку.

«Ничего не понимаю! – естественно, крик мой был беззвучным. – Дядя, не компостируй мне мозги!»

Постаравшись сохранить внешнюю невозмутимость, я взял папку.

«Так, ближние пригороды Города. Юго-восток – Я внимательно разглядывал карты. – А это то же направление, но несколько дальше. Если быть совсем точным, то почти на сотню километров в сторону Нижнего». Помеченные на карте точки ни о чём мне не говорили, и я вопросительно посмотрел на Андреича.

– А это, Илюха, нашим «пасечникам» нужно. Точка «тридцать четыре» на первом листе – аэродром легкомоторной авиации. В последние годы до Тьмы спортивные аэроклубы там были. Всякие авиетки, – слово незнакомое, но по контексту я понял без перевода, – «аннушки»[222] для парашютистов-любителей и вертолёты, – последнее шеф слегка выделил голосом.

– Что, запчасти закончились?

– Почти да. Но там и рабочие машины могут быть, или те, которые ещё восстановить можно.

– Понятно. А вторая точка?

– Люберцы. КБ Камова. У них там испытательная площадка была, может, что и осталось. А третья – ты точно будешь смеяться.

– Я пока ничего смешного в задании не услышал.

– Сейчас услышишь! – Тон «дяди» изменился, помнится, он таким же голосом рассказывал нам с Яном страшные сказки на ночь. – Третья точка – это памятник! Там «Крокодил»[223] на постаменте стоит! Естественно, некомплектный, но техники сказали – кое-что с него снять можно. Если стоит, конечно.

– Дядя Виталий, – рядом никого не было, так что можно было не «официальничать», – а ведь в Столице завод вертолётный был. Конструкторского бюро Миля, так, кажется?

– Был, отчего ж не быть. Но Васька, отец твой, земля ему пухом, туда ещё в семнадцатом году ходил.

– Ну и?

– Головешки – «Яузская полоса», сам понимать должен.

В эту зону, по нашим подсчётам, прилетело как минимум три боеголовки, и в результате вдоль небольшой московской реки получилась «мертвая полоса» длиной в семь и шириной в полтора километра. Сам же отец мне и объяснял, как много секретных институтов и всяких военных объектов там находилось. А если добавить, что сучьи амеры ещё и железнодорожный узел в паре километров оттуда накрыли – то совсем весело выходит.