Текст книги "Мир Терского фронта. Тетралогия"

Автор книги: Артем Рыбаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 46 страниц)

– Ты, Васильич, иной раз как скажешь, так хоть стой, хоть падай! Ну на хрена тебе эти бредуны сдались, а?

– А на хрена тебе, Сергеич, Москва сдалась? – в тон ему ответил я. – Смысла как бы не меньше, а?

– Товарищ полковник! Товарищ полковник! – голос Афанасьева, прервавшего наш разговор своим криком, был и взволнован, и встревожен одновременно.

Топоча ногами, словно молодой лось, старлей подбежал к нам, неся в руках какой-то предмет, который я сперва принял за небольшой чемоданчик, вроде тех, что до Тьмы пользовались популярностью у сотрудников всяких контор. Твердый, отделанный металлом. «Кейсами» их, кажется, называли.

– Ну и что у тебя там?

Старший лейтенант повернул его к нам «лицом», щелкнул замками и поднял крышку.

«Ох, мать моя женщина!» – приподнявшись на специальных амортизаторах, на меня смотрела радиостанция. Серьезная, с жидкокристаллическим дисплеем, кучей кнопок и ручек. В правом верхнем углу гордо поблескивал шильдик «Ericsson». И еще – рация была новая!

– Да уж… – после паузы пробормотал полковник, а я подумал о том, что эта станция очень сильно похожа на те, что были установлены в наших «тиграх».

– Старлей, а сколько в ваших краях стоит такая красавица? – спросил подошедший Тушканчик.

– Ну… – Афанасьев на секунду задумался, – такую вряд ли можно купить, но аналогичная вполне на пять сотен золотом потянет.

– Весомо… – но я прервал Ивана:

– Сергеич, теперь резон вернуться в Михнево и задать кое-кому пару вопросов есть?

– Да уж не было печали, так черти накачали! – полковник достал сигарету и закурил. Потоптавшись на месте и выпустив несколько клубов дыма, он продолжил:

– Пару вопросов мы уже сейчас зададим этому мастеру народной резни по мясу, а ты, Васильич, если не сложно, продолжи с мужиками местными – информация, сам понимаешь, нам сейчас нужна, кровь из носу, – и, отвернувшись, он скомандовал своим: – «Слонозавра» этому ножевому маньяку организуйте в темпе вальса!

«А это еще что за фигня?» – несмотря на то что приколы южан меня заинтересовали, но дело – прежде всего:

– Пойдем, Сантик, обговорим кое-что… – пленные, хоть и без наручников, по-прежнему сидели на земле под прицелом нескольких автоматов, и я дал знак караульным, чтобы им позволили встать.

– Пойдем, отчего ж не пойти? О, Следопыт, что это друганы твои делают? – в голосе бредуна сквозило нешуточное удивление.

Оборачиваться в такой ситуации – глупость несусветная. Делать так нас давно отучили, так что повернулся я, только когда шагнул примерно на метр в сторону и встал левым боком к пленному – таким образом, что моя ведущая рука, как, впрочем, и оружие, оказалась прикрытой от захвата корпусом. Привычка, что поделать?

Два крепких прапора (в группе Удовиченко рядовых и сержантов просто не было – одни офицеры и прапорщики) вывернули наемному убийце руки за спину, поставили его на колени рядом с одним из «Донов» и дополнительно зафиксировали его, наступив своими «сорок последними» лапами на голени. Удовиченко, встав сбоку, наклонился к нему и что-то негромко спросил. Что именно, я, несмотря на небольшое расстояние, не расслышал. Фрезер мотнул головой, видимо, показал, что не готов к сотрудничеству… Даже если он что-то и сказал, то надетый на него противогаз звуки глушил хорошо. Полковник сокрушенно всплеснул руками:

– Ай-ай-ай, а ведь все так хорошо начиналось! Ну, значит, «слонозавр»…

Капитан Верстаков деловито оттянул гофрированный шланг и… просто засунул его свободный конец в выхлопную трубу!

«Технологично и эффективно! А главное – эмоции не включаются и нервы экономятся. Бить связанного человека совсем не так легко, как кажется людям, с нашей спецификой незнакомым. Я, к примеру, очень не люблю экспресс-допросы проводить. Нет когда надо, значит – надо, но не люблю… А тут вроде как ничего и не делаешь – вставил трубу. Вытащил. Вставил – вытащил…»

– Пойдем, Сантик, пойдем, – повторил я и потянул бредуна за собой.

* * *

Фрезер, как выяснили наши южные гости, действительно был из «Сайока». И в Михнево кроме него обретались еще человек пять из клана. Где именно – он не сказал даже перед смертью.

Верстаков, рассказывая мне про допрос, сказал:

– Он про Рябого этого все выложил. И где живет, и чем дышит, а вот корешей своих ни в какую сдавать не хотел. Так и сказал: «Рябой – это работа, а они – семья».

– Что же методов жестче, чем игры с противогазом, не применили? Или постеснялись?

– Нет, не постеснялись. Только он нас все-таки перехитрил.

– Как это?

– У машины неудобно было, так его когда отвязали, он на охрану бросился. Без дураков, по-серьезному, Бубену сонную артерию перегрызть попытался. Ну и пристрелили его от греха подальше.

– Иди ты?! – поступок наемного убийцы вызвал уважение. Человек из принципа на смерть пошел.

Глава 8

Михнево, 53 километра от Города.

«Если у людей нет одной цели, а только маленькие собственные проблемки, то управлять ими вы сможете с легкостью!» – эти слова, сказанные Виталием Андреевичем много-много лет назад, враз подтвердились снова. Бредун Володя после непродолжительного разговора со мной согласился с большинством предложений, вытер правую руку о штаны и протянул ее мне:

– Заметано, Следопыт! Много не много, а десяток надежных ребят у меня есть. А к Дауру я сам пойду – только машину дай.

Второго пленника он уговаривал уже сам, и, надо сказать, справился с этим делом отлично – татуированный парень с загадочным прозвищем Мувит голосу разума внял и даже согласился поработать гонцом, отправившись в родное Малино.

В настоящий момент мы как раз ждали его возвращения, с комфортом разместившись в густых зарослях орешника рядом с остатками почти совсем развалившейся пригородной станции у заброшенной железнодорожной ветки. До штаб-квартиры Рябого – местного кирпичного завода отсюда было чуть меньше трех километров. Полчаса назад мы встретились с Сантиком, который рассказал, что в самом Михнево все относительно спокойно, если, конечно, не учитывать того, что «Столбовые» собирают бойцов, половина заведений, принадлежащих Лавочнику закрыта, а глава «Тараканов» Даур часа три как уехал на какую-то важную встречу в Чехов.

– Да, и еще… полицейские наши на стреме все, Следопыт. Записку твою я для Ризена передал, но не думаю, что кто-то из них сможет подтянуться.

– Это почему? – Верстаков оторвался от подробной, «километровой» карты местности, имевшей, на мой взгляд, только один недостаток – она была выпущена лет за пятнадцать ДО Тьмы, и половину новых ориентиров мы на ней проставить не успели.

– Их всего полсотни, может, чуть больше, а у Рябого только под рукой двести всегда есть! Ну, или почти двести… Два десятка вы с утра пораньше положили… Так люди Лавочника еще и имущество охранять должны.

– А что полиция – это все, что у него есть. А как же работяги?

– Работяги в перестрелке в зачет не идут. Помахаться – это да, а стрелять – совсем другой коленкор.

– А ты сам? – я посмотрел на лежавший у бредуна на коленях «калаш».

– Так я в стрелки давно ушел, как Рябой мою контору разнес так я и ушел. Только он, скорее всего, и забыл об этом… Ну ниче, напомню… – и Володя смачно сплюнул через плечо.

Капитан в ответ на такое заявление не сказал ничего – достал из планшета красный карандаш, проверил пальцем качество заточки и протянул его вместе с картой бредуну, на, мол, рисуй.

Вова положил планшет с картой на колено и стал красными крестиками отмечать известные ему места базирования членов банды. Вид у него при этом был очень сосредоточенный. Вскоре все Михнево покрылось красными пометками, а на полях бредун проставил комментарии вида: «3–7 брат, 3 бл.» или «14-3 бр, 12 бл.».

«Брат» – это, понятное дело, «браток» или «братва», «бл.» поначалу повергло меня в некоторое недоумение, но, немного подумав, я все-таки понял, что это означает.

* * *

Полтора часа – время на подготовку серьезной операции явно недостаточное, так что определенный авантюризм в наших действиях присутствовал. Расчет был, прежде всего, на внезапность, скоординированность действий, ну и на превосходство в выучке, куда же без этого?

Штурмовать в лоб Рябого, засевшего в своей «цитадели», никто не собирался – играть «в войну» в огромном (а главный цех бывшего кирпичного завода раскинулся больше чем на три сотни метров в длину и почти на сотню – в ширину) незнакомом помещении при десятикратном превосходстве противника можно только в кино. По плану мы собирались выманить большую часть бандитов за пределы собственной территории, после чего штурмовая группа под командованием старшего лейтенанта Малченко должна была проникнуть на территорию завода и похитить Рябого. Естественно, не сразу, на «замучивание» банды отвели восемь часов, и сейчас настала пора прокатиться в Михнево.

* * *

Вотчина «Столбовых» была отделена от собственно городка железной дорогой и включала в себя кроме территории кирпичного завода еще и бывший строительный рынок и ремонтно-механический завод, который можно было считать по нынешним временам кладовой графа Монте-Кристо и пещерой Али-Бабы в одном флаконе – как рассказал нам Сантик, до Большой Войны завод ремонтировал разнообразнейшую строительную и дорожную технику и выпускал всякие металлоконструкции вроде торговых павильонов, так что оснащение там было богатое. Многие ватаги тогда еще диких бредунов пригоняли туда технику для переоборудования в машины «Воинов дороги», как, усмехаясь, сообщил нам союзник. Все эти подробности Володя знал из первых рук – его отец работал на этом предприятии, да и он сам начинал свою трудовую деятельность там.

– А потом, лет восемь тому как, пришел Рябой со своими, я тогда в Городе был – материалы для работы закончились, вот мы набирали всякое-трубы там, прокат, пластик… Два месяца вламывали как лошади, чай на себя не на дядю… А когда вернулись, то выяснилось, что даже за забор попасть не можем, не пускают. А у нас там все – жили ведь, как говорится, без отрыва от производства. А производство Ивану по барабану – ему бы побыстрее навар снять, а там хоть трава не расти. Ну и наши, кто порукастее да поголовастее, разбегаться начали, а мне нельзя – батя, мать да братова семья – куда нам кочевать-то? К тому же и машины сволочь эта забрала…

– Это что же, ты за все эти годы способ, как ноги сделать, не придумал? – изумился капитан.

– Да придумал я! Только время нужно! – зло ощерился бывший мастеровой. – Я ж говорю – колеса нужны были. Я уже и грузовик подыскал, и восстановил его почти, но какая-то сука сдала. Хорошо – только машину, а не меня за попытку побега… А то бы точно пары пальцев лишился!

– Прям даже так?

– А то! А уж плетей выхватить – как не фиг делать.

Южане, как люди слабо знакомые с нашими реалиями, только головами качали, а мы с таким уже сталкивались, причем неоднократно. Надо полагать, что те сектанты, что у посадских в Шатуре на добыче торфа горбатятся, тоже не ангелы были. Или те «дикие», которых мы в Люберцах разогнали. Меня удивляло, нет, скорее даже огорчало, то, что такой нетронутый оазис прошлого не отошел к какому-нибудь нормальному анклаву. Достанься такой вот механический завод нам или монахам, да пусть даже и владимирским – и работал бы, людей кормил и всем в округе жизнь обеспечивал. А тут, южнее сгоревшей в пламени войны Столицы, находилась настоящая Зона Тьмы. Нет, не в том смысле, как наши старики говорили – «РЗС», что означает «радиация, заражение, смерть», а потому что люди лишились надежды. Каждый живет даже не днем, а часом, а то и минутой. Оттого и дуэли эти дурацкие, и война непрерывная.

– … а в лесочке вон том, – и Володя махнул рукой в сторону большого массива, видневшегося точно на север от нашей нычки, – там вообще питомник ВТИСПа.[310] Благодаря ему мы и выжили. Да еще Отделение ВИРа.[311]

– А это что за звери такие – втисп с виром? – Говорун не только слушал, но и аккуратно делал пометки в своей «библии».

– Да вы что, правда не знаете? Это же институт до войны такой был – фрукты-ягоды всякие выращивал, а второй зерном и картошкой занимался.

– Стоп! Так это от вас саженцы и семена всякие в Медное контрабандой привозили? – Федя взвился, словно его муравей в шею укусил. – Те парни еще говорили, что с юга товар ехал. Илюх, помнишь, я себе смородину взял? Ну ту, по два золотых за саженец?

Афанасьев, притулившийся неподалеку с рациями, в тот момент пил из фляги, услышав цену, он поперхнулся и закашлялся, да так, что одному из тех, кто сидел поближе, пришлось долго хлопать его по спине.

– Кхм… тьфу… Сколько?

– А что? – не понял Федя. – Она же морозоустойчивая! У матери на участке ни одного куста за семь лет не загнулось. К ней в Тетерево и из Торжка за ягодой приезжают, и из Лихославля, даже из Волочка! А это, почитай, восемьдесят верст! Да я тот полтинник уже на пятый год окупил с лихвой.

– Ша, Федя, потом про свои успехи в садоводстве расскажешь! – перебил я друга. – Вова, а сейчас в том питомнике что? – это уже бредуну.

– Дак что ж ему станется? Даже Рябой не настолько дебил, чтоб его испортить.

– А сейчас кто-нибудь саженцами торгует?

– Раньше да – многие оттуда ростки привозили, а сейчас все под Рябым. Он куда-то грузовиками возит, но нас даже в охрану не пускают – все его ближние делают.

Щелк! Словно какой-то шальной ролик в моем мозгу задел нужный рычажок.

– Боря! – окликнул я лейтенанта-радиста. – Сколько, говоришь, трофейная рацайка стоит?

– Пятьсот золотом, примерно. А что?

– Да ничего, – я вскочил на ноги. – Карта в масть легла!

* * *

Удовиченко дремал в десантном отсеке того «тигра», на котором ездили Саламандр с ребятами.

«Сразу видно – старый солдат! – умилился я, открыв заднюю дверь. – Все решено, продумано, и вместо того, чтобы изводить себя ожиданием, он спит. Уважаю!»

– Товарищ полковник, подъем! – негромко скомандовал я. Нет лучше способа разбудить военного человека, чем произнести это короткое слово. Сколько раз я видел, как смертельно усталые, измотанные люди, засыпавшие, несмотря на близкую стрельбу, рев двигателей или громкие разговоры, услышав во сне это короткое слово, мгновенно открывали глаза.

– А, Илья, это ты! – магическое заклинание сработало и на этот раз. – Что случилось?

– Сергей Сергеевич, я, кажется, понял, откуда у местных столь вкусная электроника. Здесь неподалеку опытное хозяйство института садоводства находится, а теперь прикиньте, сколько наши, – я голосом выделил это слово, – северные соседи заплатят за витаминки, если на базаре в Медном за один росток платят два рубля золотом?

– То есть не шпионство, а чистой воды коммерция? – мгновенно въехал в ситуацию полковник.

– Ну, оперативных игр я не исключаю, но в целом картина немного прояснилась.

– Так что, считаешь, операция теперь не нужна?

– Я этого не говорил. А Рябому хвост надо прищемить при любом раскладе. А дело завершить могут и другие.

– Не люблю откладывать важные дела в долгий ящик! – последние слова были смазаны зевком.

– И я тоже, Сергеич! Но это мы удачно заехали! А трасса «Москва-Дон» тут неподалеку…

– Слушай, Илья, у вас в Твери все такие хваткие или это семейное?

– А шут его разберет, я вон только сегодня узнал, что Говорун у нас плантатор, оказывается… – настроение у меня улучшилось и балансировало между «неплохо» и «прекрасно», в то время как с утра планка была чуть выше метки «уныло».

– И чего плантирует ваш Федор?

– Ни малейшего понятия не имею. Может, смородину, а может, крыжовник. Точно! Крыжовник! – я вспомнил, каким вареньем нас угощал Саламандр у горящего шведского вертолета несколько дней назад, а они с Говоруном в последнее время вместе лямку тащат.

– И что, выгодно?

– Сами у него спросите… – тему ягодного бизнеса я посчитал исчерпаной и перешел к делам более насущным: – Первым делом Зяма, так?..

* * *

Малино – поселок небольшой, а потому с верхнего этажа недостроенного здания больницы просматривался в оптику практически из конца в конец. До бывшей школы, где, по словам Сантика, разместился штаб местной группировки, была пара сотен метров – не больше. До складского комплекса, чьи корпуса раскинулись вдоль заброшенной железки, – пять. Как рассказал он же, в поселке было аж три военных объекта, но они были заброшены задолго до прихода Тьмы. Один из них поначалу показался очень интересным, но наш информатор обломал меня:

– Вертолетчики там до седьмого года стояли, потом их куда-то перевели… Склады? А хер их знает! Кому они нужны-то? Здания стоят, пару сгнивших остовов видел, а что там внутри мне без интереса было.

«Как бы то ни было, надо это местечко проверить, – сделал я зарубку на память. – Пусть даже там пара подшипников осталась – уже прибыль. А вообще здешние края меня радуют – столько завлекательных местечек! И не все из них, похоже, разграблены».

От разделки, пусть и мысленной, шкуры не добытого еще зверя меня оторвал Саламандр:

– Четвертый сорок шестому! – По просьбе наших гостей мы на время изменили позывные. Верстаков и Удовиченко в один голос твердили, что даже при минимальной возможности радиоперехвата использовать наши не стоит. «Славы тебе, Илюша, все одно не занимать, а так хоть какое-то время противник в неведении пусть побудет!» – убеждал меня полковник. И все-таки убедил – так что теперь я вовсе не Заноза, а Четвертый.

– Здесь Четвертый. Докладывай!

– Влезли в норку. Пока видели с десяток грызунов. Кошки они не боятся. Сыр готов?

Я покосился на застывшего рядом Верстакова, внимательно слушавшего наши переговоры. Он поднял палец, прося немного обождать, потом щелкнул тангентой «своей» рации:

– Полста второй Седьмому! Сыр есть?

Ответа я не слышал – к «южной» рации была подключена гарнитура. Выслушав доклад, капитан показал мне большой палец.

– Сорок шестой, сыр готов! – обрадовал я Серегу.

– Понял тебя, Четвертый. Начинаем.

План наш заключался в том, чтобы «раздергать» банду Рябого по множеству точек.

В Малино, в бригаде Зямы, числилось шестьдесят три человека. Семнадцати они лишились после попытки напасть на нас утром, пятнадцать уехали в Михнево, так что нам сейчас противостояло едва три десятка бредунов. Хотя нет! Сантик сагитировал двух своих давних приятелей, отчего наши силы увеличились на два ствола, а у противника, соответственно, уменьшились.

Саламандр, Свистопляс, два прапорщика-южанина и один из местных сейчас должны были дать стране угля на территории складов, а группа Малченко устроила засаду на дороге, ведущей оттуда к штабу бандитов.

– Сорок шестой в канале. Минус два! – голос Саламандра спокоен.

«Неплохо! – я бросил взгляд на часы. – Три минуты всего прошло… И первых сделали без шума…»

– Вижу наших! – Дейнов разглядывал территорию складского комплекса в одолженный у южан двенадцатикратник. – Двойка идет по крыше дальнего здания.

– Пора и нам! Сергей Сергеевич, принимайте бразды правления! – Полковника мы оставляли координировать действия всех трех групп, а сами отправлялись на захват штаба. Шум Саламандр при любом раскладе поднимет ровно через двадцать минут, а нам еще надо скрытно подобраться к противнику.

* * *

«Хо-хо, братцы! Что ж вы так беспечно?» – кто-то из бредунов весьма опрометчиво оставил открытым окно на первом этаже, причем кусты с этой стороны здания подходили практически вплотную.

Я повернулся к капитану, собираясь показать свою находку, но Петр уже и так держал окно на прицеле.

Из здания доносились громкие голоса, периодически раздавался грохот – кто-то явно в спешке ронял мебель. Ровно семнадцать минут назад, в 13.43, группа Саламандра «шумнула». Сочно так! Практически одновременный взрыв четырех или пяти (из-за расстояния я точно не разобрал) гранат было отлично слышно в поселке. А четыре минуты назад засада под командованием старшего лейтенанта Малченко расстреляла на железнодорожном переезде машину с тревожной группой. Вот бандиты и мечутся в своем штабе заполошно, не зная, то ли бежать на выручку своим, то ли организовывать оборону здания.

Ткнув себя в грудь, я показал на окно, мол, я первый. Капитан так же тихо показал, что возражений не имеет. Говорун вместе с Сантиком сторожат у угла здания и в нашем веселье участия пока не принимают.

«Пора!» – скомандовал я себе и метнулся к стене между открытым и соседним с ним окном, занавешенным какой-то весьма неопрятной тряпкой.

Осторожно выглядываю над подоконником. В комнате никого. Слева вдоль стены – несколько старых матрасов, застеленных не менее старыми одеялами. Чуть дальше, почти у самой входной двери – печка-«буржуйка», сооруженная неизвестным умельцем из двухсотлитровой бочки. Рядом с ней что-то вроде оружейной пирамиды, с одиноким «семьдесят четвертым» «калашом» в ней.

«Оружие, как правило, даже у бредунов просто так не стоит, а значит, есть вероятность, что за ним кто-нибудь может прийти. Так что нечего тут делать вид, что это совсем не голова одного наглого Следопыта, а вовсе даже цветочный горшок!» – просемафорив капитану, я быстро влезаю на подоконник. Мягонько так вспрыгиваю и, повернувшись на «пятой точке», перебрасываю ноги в комнату. Все по науке – АПБ следует за взглядом, так что все под контролем. Верстаков предлагал мне один из болгарских автоматов, оснащенный глушителем, но «стечкин» все равно привычнее, да и пристреливал я его сам.

Капитан отбросил лишнюю скромность, а потому вместо «ксюхи» был вооружен каким-то суперским автоматом. Ствол весьма смахивал на «Вихрь»,[312] но с тем же успехом это могла быть еще какая-нибудь малосерийная модель под спецпатроны. СП-5 и СП-6[313] и до войны стоили немало, а сейчас вообще, наверное, в цену чугунного моста обходятся, и оттого у нас они больше по складам отлеживаются. И это несмотря на то, что мы в свое время из Климовска их порядочно вывезли. Диверсии – не наш профиль, а если надо кого-нибудь по-тихому снять, в ходу больше ПБСы[314] и оружие под штатные патроны.

Я спрыгнул внутрь классной комнаты и быстро сместился к противоположной от окна стене так, чтобы человек, вошедший в дверь, меня заметил не сразу.

Из коридора невнятно доносились звуки разговора изредка перемежаемые матерными выкриками.

– Четвертый внутри, уголок чист, – доложился я остальным, понизив голос.

– Восемнадцатый принял, – немедленно ответил Верстаков. – Иду к тебе.

Я до десяти досчитать не успел, как капитан перемахнул через подоконник. «Килограммов сто в „мальчике Пете“, а фиг услышишь», – отметил я, продолжая контролировать вход в класс.

Капитан двинулся к двери, неслышно перекатываясь с пятки на носок, так что единственным звуком, выдававшим его, был чуть слышный скрип половиц. «Будь полы бетонные или линолеумом покрытые, вообще бесшумно прошел бы!» – в который раз восхитился я отменной подготовке южанина.

Верстаков присел на корточки и выставил в коридор маленькое зеркальце на металлической складной рукоятке. Явно у них кто-то для спецуры такие делает. Подобные «вкусные» вещички были в наших краях большой редкостью, как добыли много лет партию именно таких зеркал, так до сих пор передаем от отца к сыну, а тут новое, непоцарапанное. И сама рукоять с умом сделана – покрытие серое, матовое, чтобы лишнего блеска не было.

Секунд десять Петр наблюдал за коридором, потом повернулся ко мне и показал, что в коридоре находятся три противника, вооруженных автоматами. Дистанция – примерно десять метров, то есть, если прикинуть к зданию, эта троица ошивается как раз в главном вестибюле. Быстрыми отточенными жестами капитан показывает мне, как расположились в помещении противники.

– Четвертый в канале. Начинаем работу на счет «тридцать». Восьмому – контроль фасада. Время пошло.

Два щелчка показали, что Федя-Говорун, в настоящий момент работающий под позывным «Восьмой», меня принял и понял.

«Четырнадцать ноль три», – короткий взгляд на часы. Проволочный приклад АПБ[315] выдвинуть, пара глубоких вдохов – и в коридор!

Капитан выходит первым – он видел обстановку своими глазами, ему и карты в руки. Вышел – в данном случае все-таки небольшое преувеличение. Так, чуть высунулся в коридор. Негромко хлопнул выстрел. Я выглядываю в ярко освещенный солнцем коридор и вижу, как сползает по стенке один из бандитов. Тот, что стоял лицом к нам. Разговаривавший с ним, невысокий крепыш в темно-синей спортивной куртке с висящим на плече десантным «калашматом», только начинает поворачиваться, как я всаживаю быструю двойку ему в спину. Попал хорошо – одну пулю точно между лопаток, а вторую чуть левее. Последняя пуля придала дополнительное ускорение его движению, и бредун мешком осел на пол, практически развернувшись ко мне. На лице его застыло изумленное выражение. Еще два негромких хлопка «Вихря», на фоне которых мои выстрелы кажутся грохотом, и последний противник ничком падает на пол, даже не успев снять с плеча свой автомат.

– Чисто!

– Чисто! – словно эхо повторяю я вслед за Петром.

– Восьмой, это Четвертый. Слепили три пирожка, ждем указку. По нашей лыжне пусть идет, – это уже в рацию.

Володя подробно описал нам расположение помещений, но лучше пусть на месте покажет, где что находится. Кабинет (он же апартаменты) местного босса располагался на втором этаже, и, по нашим прикидкам, там сейчас человек пять должно быть, так что лишний ствол не помешает. Да и Зяму мы в лицо не знаем, а расспросить его о кое-каких деталях хочется.

Бредун не заставил себя долго ждать – пару минут спустя в оставленном за спиной классе гулко бухнули о пол сапоги, и пару секунд спустя из дверного проема показалось лицо Сантика.

– Быстро вы справились, – восхищение в его голосе мне показалось искренним, но шуметь не стоило, и я приложил палец к губам.

– Держись в двух метрах за мной у стены, – прошептав это, я скорчил зверскую рожу, должную означать, что оставление указанной позиции будет приравнено как минимум к государственной измене.

Петя жестами показал, что нам пора поторопиться.

Лестница. Довольно узкая. Площадка второго этажа огорожена металлическими перилами, на которых сушится ватное одеяло, местами прожженное, местами заляпанное чем-то неаппетитным. Это и хорошо и плохо. Нам эта «занавесь» мешает увидеть, что там впереди, а противники из-за этой преграды могут пропустить наше появление…

Южанин поднимает вверх сжатую в кулак левую руку – сигнал замереть. Слух сейчас – наш главный источник информации.

– …негрилы конченые! Заставлю на развалинах ящик гандонов отыскать, и на вас же все израсходую! – голос мужской, но временами в нем проскальзывают визгливые нотки.

«Терминология интересная! При чем тут, интересно, негры? Да и угрозы интересные… К сожалению, времени на лингвистический анализ у нас нет. Вот проводник наш, стоя пролетом ниже, размахивает руками, стараясь привлечь мое внимание…»

– Чего тебе? – спрашиваю беззвучно, одними губами.

– Зя-ма! Это Зя-ма! – читаю столь же тихий ответ.

Спускаюсь на несколько ступенек ниже и наклоняюсь так, что наши лица оказались в полуметре друг от друга, и мы могли спокойно разговаривать шепотом:

– Он орет?

– Да, он! Его словечки, – на лице бредуна написан азарт. Месть – это так сладко! – И еще, – продолжает он, – там внизу один из гвардии Рябого лежит. Тот, что в синей куртке.

Верстаков спускается к нам и подталкивает обоих в сторону первого этажа:

– Илья, идейка у меня появилась. Быстро обговорим – и за работу!

В холле мы сели на корточки спина к спине – так легче контролировать окружающую обстановку и разговаривать можно свободно.

– Первым пойдет Сантик! – сразу выложил свою находку капитан. – Он здесь свой, даже если в комнату войдет – никто и не среагирует… – Я почувствовал, как напряглись мышцы нашего проводника, прижимавшегося ко мне справа.

«Неужели трусит?»

– Так нас же в засаде всех положили? – «Нет, похоже, это не страх…»

– Пока сообразят, мы уже всех положим. Ты согласен?

– Да! – если заминка с ответом и была, то измерять ее надо было в микросекундах.

– Пошли! – в моем согласии Верстаков нисколько не сомневался.

* * *

На этот раз путь на второй этаж занял у нас значительно меньше времени – Сантик бодро топал метрах в трех впереди, наша пара скользила вдоль стены вслед за ним. Небольшая заминка случилась, когда выходили в коридор, – мы с капитаном замерли на площадке, вслушиваясь в уверенные шаги бредуна.

«Ни возгласов, ни приветствий – следовательно, часового у входа нет! Совсем неумехи, – я еще раз подивился беспечности противника. – Вошли внутрь, словно у нас персональное приглашение на эту вечеринку есть, в коридоре никто и не чухнулся. А был бы часовой на площадке – обязательно бы насторожился, когда мы с той троицей разбирались. Здесь та же самая бодяга – стоял бы часовой на местном „посту № 1“, глядишь, и появился бы у Зямы шанс достойно нас встретить…»

– …пулей на радиоузел! Шесть часов прошло, дебилы, а мы так и не знаем, что с Фрезером, – с каждым шагом мне все легче разбирать, о чем говорят в штабе Зямы.

Сантик остановился, поджидая нас напротив двери, бывшей когда-то белой. Я встал с правой стороны от входа – у меня оружие более разворотистое. Верстаков – слева.

Пара томительных секунд отдышаться, успокоиться и сконцентрироваться, и Петя легонько подталкивает Володю к двери.

– Зяма, тут такое дело!.. – громко и бодро орет бредун, быстро войдя в комнату.

Петр проскальзывает вслед за ним, задержавшись буквально на мгновение. В этом свой расчет – быстро шагающий проводник отвлекает на себя внимание находящихся в комнате, а если ему удастся, как мы предварительно договорились, дойти до окна, то часть из бандитов вообще развернется к нам спиной.

Я начал двигаться одновременно с капитаном. Секунда – и мы внутри!

Жаль, с нами не было какого-нибудь доморощенного Гоголя! Сцена получилась вполне достойной «Ревизора»!

Один из бандитов действительно стоял к нам спиной. Скорее всего, тот, кого Зяма послал к рации. Очевидно, наш проводник чуть не столкнулся с ним, и посыльный развернулся с целью высказать все, что он думает по этому поводу. Левее и чуть дальше возвышался очень высокий бандит, с бритой наголо головой и массивной серьгой в левом ухе. Может, и вторая была, но я не мог этого видеть, так как он стоял ко мне именно левым боком.

Прямо напротив входа стоял человек в вызывающем оранжево-черном одеянии. Брезгливая и высокомерная гримаса на лице подсказала мне, что это и есть Зяма.

Еще две фигуры виднелись правее от главаря, но разглядывать их времени у меня не было.

«Стечкин» дернулся в руке, вогнав пулю в голову бритоголового чуть выше монументальной серьги. Левой рукой я сильно толкнул в поясницу повернувшегося ко мне спиной бредуна. Поскольку от выстрела, пусть и приглушенного, бедолага вздрогнул, все вышло как нельзя лучше! От моего толчка он потерял равновесие и сделал, размахивая руками, несколько шагов, внеся еще большую сумятицу в ряды противника.