Текст книги "Мир Терского фронта. Тетралогия"

Автор книги: Артем Рыбаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 46 страниц)

– Федь, не гони! Откуда уродам такую серьёзную машину, как тот «уазик», взять, а? Да и перемёрли бы они здесь давно.

«Десять минут стоим, а всё ещё ничего не решили! Опять что-то упускаем! Спокойнее, Илья, спокойнее. Вертолёт тот нам на самом деле никуда не впился, так что можно просто развернуться и уехать восвояси. Не поддавайся азарту добытчика, главное – уехать!»

После небольшого сеанса самоанализа мысли приняли верное направление:

– Ша, Следопыты! – прекратил я разгоревшуюся дискуссию. – Вань, а ты ничего странного в этом завале не видишь?

Бросив недоумевающий взгляд на меня, Мур пожал плечами и, отвернувшись, несколько секунд пристально разглядывал баррикаду на путепроводе.

– Хлипкая! – вынес он свой вердикт. – Тот, кто её строил, ни хрена в фортификации не понимает. Она только «уазик» с «родным» мотором остановит, да и то если за рулём полный недоумок сидеть будет!

– Вот! – Я наставительно поднял палец. – Так что нас тут либо придурки с мозгами, от радиации разложившимися, либо дети какие-то загоняют.

Ивана я спросил больше для подтверждения собственных мыслей, хлипкость и «скороспельность» препятствия говорили о том, что это или скоростная импровизация, но грамотный человек и импровизацию по-другому делать будет – вместо наваливания всякого подручного мусора просто развернёт пяток машин поперёк дороги да и скрепит их между собой. По крайней мере, я бы именно так и сделал. А что? Два ряда пусть и легковушек, но привязанных к ограждению и с брёвнами или трубами, пропущенными через салон, не вдруг и на грузовике проедешь. А это бутафория какая-то, а не баррикада.

– Саламандр Занозе.

– Здесь Саламандр.

– Сергей, я сейчас понизу поеду через «железку», ты – за мной. Головы спрячьте. Андрей, – это уже Чпоку, – давай по команде, вон на ту секцию, и потом по касательной «десятку» серую сбей. Внимание! Всем держаться! Пошёл!

«Тигр», оправдывая прозвище, данное ему создателями, взревел дизелем и, пробуксовав колёсами по засыпанному пылью и песком асфальту, рванул с места. Снеся мощным бампером секцию решётчатого забора и повинуясь умелым рукам Чпока, тяжёлая машина долбанула по касательной в переднее крыло вазовской легковушки, расчистив нам путь.

Краем глаза я заметил наверху какое-то движение, но рассмотреть, что же это было, не успел, мы уже были под путепроводом. Внедорожник заскакал по рельсам, и буквально через минуту мы были на другой стороне железной дороги.

– Чпок, вон дыра! Сто метров на одиннадцать часов! – непонятно зачем, Андрей и так видел эту прогалину в заборе, крикнул я.

– Заноза, на мосту зашевелились! – это уже Шляпа, вцепившийся в поручень у заднего окна. – Пятеро! Нет, семеро!

– Чем вооружены? – «Язык бы не прикусить за всеми этими разговорами!» – мелькнула мысль.

– «К… к-калаш» и ружья! – А Саня, похоже, всё-таки прикусил!

Ещё тридцать метров, и мы выскочили на ту сторону!

Глава 18

231 километр от предыдущей точки.

Штаб-квартира Совета Следопытов.

«О-хо-хо! Голова опять чугунная, наверное, давление поднялось из-за всей этой суматохи. Надо попробовать сегодня хотя бы в одиннадцать отбиться…» – И Глава Братства Следопытов откинулся на спинку роскошного кожаного кресла.

«Кабинетик у меня теперь дай боже всякому, и положение соответствующее. А вот спросил меня кто, хочу я всё это? Признаться самому себе иной раз труднее, чем кому-нибудь постороннему. Или другу. Пришёл бы сейчас Васька и спросил: „Витала, а если бы тебе дали шанс отыграть всё назад, согласился бы?“ И я честно бы ему ответил: „Да, Вася!“

Устал до отупения. Спасать, плести интриги. Людьми, как пешками, двигать… А остановиться нельзя, потому как для тех же людей.

Не реши мы тогда с Васей народ собирать и власть в свои руки брать, что бы вокруг творилось, а? Дерьмо, а не жизнь была бы! Что у нас тут тридцать лет назад творилось? С запада – прибалты, с востока – банды пермских „уголков“,[243] с юга всякая шушера прёт, стараясь последнее отобрать… Да и местные тоже хороши были, чуть не свалились к простому, но очень привлекательному принципу: „У кого ружьё – тот и прав“. Бр-р-р-р! Как вспомню – так вздрогну!

А наш первый отряд? Пятнадцать человек, вооружённых с бору по сосенке, кое-как одетых, без связи и с четырьмя машинами… Впрочем, вскоре машин стало куда как больше, чем людей… Тачки, брошенные из-за поломки или просто потому, что хозяин в атомном пламени сгорел, на каждом шагу стояли, а вот человека подходящего, с авантюрным настроем и ответственного при этом, – днем с огнём и в более спокойные времена сыскать трудно. Как мы тогда от перегрузки не загнулись – вообще непонятно! Банду отбить, потом сразу в рейд, добро собирать, по возвращении – людей в деревнях агитировать… Сына с женой, бывало, неделями не видел. Васька потому своего Илюшку в Следопыты тянул, что скучал сильно. А так – хоть на глазах почти всё время…»

За окном раздались весёлые детские крики.

«Ребятишки с горы на картах-тележках катаются. Каждую весну… И совершенно их не волнует, что для иных наш ДБК – „Дом без культуры“ – страшилка ещё та. Я ведь, когда мы из Бернова в Торжок перебирались, против заселения в городской Дом культуры был, но Васька уговорил. И магазины в торговых рядах – тоже его идея. Как продавали в крайнем слева электронику до Катастрофы, так и сейчас продают. А за ним „Игрушки“, а потом – „Свет“. Позже я уже сам понял, что не коммерции ради друг это затеял, якорь психологический для людей, вот что вышло. Примета, что жизнь налаживается. Ну и нашим хабар не так далеко везти».

У стоящего на столе «Панасоника» («Ох, как же радовались ребята, когда в кювете на ленинградской трассе нашли фургон, набитый оргтехникой! Только вот на налаживание телефонной сети ушло потом целых три года…») замигала лампочка вызова.

– Да, слушаю! – А в голове вертится: «Да пропадите вы все пропадом! И пяти минут спокойно посидеть не дадут!» И тут же другая мысль: «А кто тебя трубку поднимать заставлял? Пушкин, что ли?»

– Виталий Андреевич, это Терёшин, – голос Валерки звучит бодро, хоть парень уже третьи сутки без сна и на ногах, точнее – спит урывками и на колёсах. – К приёму гостей всё готово, от попов весточка пришла, что они наших приветили и дальше по железке отправили, так что можно ожидать – до места в срок доберутся.

– Это хорошо, Валера. Очень хорошо. – «Надёжные союзники посадские. Хоть первое время и пугали их тараканы. В молодости и с большого перепою привидеться не мог такой симбиоз – монахи и милиция. Всегда Стругацкие, с их всеобщей интеллигентской страшилкой – Святым Орденом, на память приходили. А на поверку оказалось очень даже ничего – душевно, можно сказать». – Что-нибудь ещё?

– Да, Виталь Андреевич, есть и печальные новости. Отец Андрей Зайченко умер. Два дня назад.

«Ну вот, ещё один ровесник, соратник, друг! Скоро и мне пора… – резанула предательская, почву из-под ног вышибающая мысль. И тут же вслед – другая, яростная: – А вот хрен вам по всей морде! Не дождётесь! Как и положено боевому коню – на бегу сдохну, так что сам не замечу! Капитана Сибанова просто так не согнуть!»

– Жаль, хороший мужик был. Умный, – это уже вслух и в трубку. Голос твёрд – не хватало ещё, чтобы ближайший помощник, воспитанник, почти сын, подумал, что врачей в кабинет шефу звать пора. – Кто теперь вместо него?

– Отец Владимир. Илюха с ним пообщался, и он сам на нас вышел – сообщение по «мылу» прислал. Предлагает через недельку-другую встретиться, обсудить ситуацию.

– Да? Хорошо! – «Надо интонацией Валерке показать, что очень работой доволен. Орденов-то у нас с медалями нет. Да и что все эти побрякушки по сравнению с настоящей, искренней благодарностью? Побрякушки и есть. О, чуть ещё об одном деле не забыл…»

– Валер, Лизонька сейчас на месте?

– Да. Полчаса назад в коридоре у медблока встретил.

– Будь добр, попроси её ко мне через… – быстрый взгляд на массивные настенные часы, – через час, без пяти минут шесть, зайти.

– Хорошо, Виталь Андреевич, попрошу.

– Ну и ладненько! Кстати, от пскопских ответ не пришёл?

– Пока нет, но у них там обрыв кабеля случился.

– Диверсия?

– Нет, что вы! Один молодой «баобаб» трактором на столб наехал – с управлением не справился, когда перед молодухами выпендривался.

– Точно?

– Точнее некуда. Я лично по радио с майором Гавашели разговаривал. Вы ж «особистов» тамошних знаете – душу вынут, под микроскопом рассмотрят и назад через задницу засунут!

«Смешно и очень точно псковичи описаны! Старая школа всё-таки. Оттого, наверное, мы во времена оны… Ну вот, я уже и думать начал как в спокойнейшем, если с нашими временами сравнивать, девятнадцатом веке! А что поделаешь? Старые романы так перед сном успокаивают! Мысли в порядок приводить помогают. Читаешь про треволнения какого-нибудь осташковского помещика или калужского предводителя дворянства – и млеешь. Старость это, наверное».

– Ну и ладно, а то мне всё хитрые прибалтийские диверсанты мерещатся. Помнишь, как в том старом анекдоте: «Эстонский спецназ подкрадывался к противнику…»

– … И посмотреть на это эпическое зрелище в течение двух месяцев съезжались туристы со всей Европы! – продолжил шутку Терёшин. – Нет, всё чисто, ничьих следов не обнаружили. А Лизавета вам зачем? А то я могу ц.у. ваши передать.

– Спасибо, Валера, но это личное…

– Про Илью с ней говорить будете? – Догадался чертяка!

– И про него – тоже. А тебе, чтоб таким умным в глазах начальства и оставаться, поручаю к семнадцати двадцати предоставить мне намётки по поводу встречи с отцом Владимиром. Давай, пыхти, Следопыт. У тебя двадцать восемь минут осталось!

– Постараюсь, Виталий Андреевич. И мы ещё закончили разработку материалов по интеркулерам[244] – нужна ваша санкция на подготовку групп.

– Напомни, в чём там проблема была?

– Научники пришли к выводу, что если на наших газогенераторных[245] машинах применять промежуточные охладители газа, то можно очень существенно поднять КПД…

– Хорошо, а мы тут при чём?

– Мы покопались в источниках и выяснили, что такие охладители до Тьмы ставили на доработанные, «тюнинговые», как их называли, машины. А дальше – дело техники, нашли адреса контор, этим занимавшихся, списочек составили.

«А ведь у Васьки такая машина была… – опять накатили воспоминания. – „Ниссан“, как его? „Скайлайн“, да… И кулер этот там был, точно… Он как-то хвастался, что поставил…»

– Ну и много их, этих контор?

– В Столице с десяток был.

– Так это для трёх, максимум – четырёх стандартных групп работа! Моя санкция вам зачем?

– Мы ещё один список составили. Моделей, на которые такие охладители ставили, а тут уже групп десять или пятнадцать посылать надо.

– Слушай, Валерка, голову мне не морочь! Их уже разобрали на металлолом давно, машины твои!

– Виталь Андреич, нет! Они тогда никому на фиг были не нужны – низкие, спортивные… так и стоят небось в развалинах… А учёные божатся, что прирост эффективности чуть ли не в двадцать процентов будет.

– Чёрт с тобой! Но выкладки наших шибко умных товарищей мне принеси! Через… – снова взгляд на часы, – двадцать шесть минут! Что-нибудь ещё?

– Да, но это уже из Экономсовета заявки. Им там какое-то оборудование для нефтянки надо, вот и прислали заказ нам.

– Ну так и приноси, чего по телефону-то? Всё, жду!

«Теперь, когда с основным на сегодняшний день разобрались, можно и подумать о том, как, когда и, самое главное, зачем сконтачились потомки янычар и викингов? В то, что это испанцы или арабы (из тех, кто мог в песках Северной Африки выжить), верится с трудом. Ещё понять, что южанам от нас, грешных, понадобилось? И почему они на посадских первым делом не вышли, на милость божию рассчитывая».

Глава 19

Саламандр поворошил палкой угли в костре и, сплюнув в сторону, спросил:

– Ну, командир, куда теперь отправимся?

– Назад, откуда приехали. В Коломне ещё одна точка намечена. А сейчас давай спать, Серёга. Завтра рано вставать.

* * *

Самое смешное, что памятник с вертолётом мы нашли. Пронеслись по пустырям к панельным многоэтажкам, пугающим случайного наблюдателя закопчёнными стенами (от района, где тридцать лет назад взорвались американские боеголовки, их ничего не прикрывало, вот и выгорели снизу доверху), и собрались нырнуть в глубь квартала, но тут Тушканчик крикнул:

– Тормоз! Там «девять часов» какая-то странная штука блестит!

Андрей сбавил скорость и вывернул руль влево.

«Хм, действительно, что это может быть?» В прогалине между домами, сверкая в лучах закатного солнца, на высоком каменном столбе стояла странная статуя. Машина проломилась через высокий кустарник и, снеся массивным бампером какой-то странный металлический столб с непонятными рогульками наверху, остановилась метрах в пятидесяти от колонны. Тускло блестела золотом фигура женщины с поднятыми вверх руками, поддерживающими небольшую птицу. За спиной виднелось одно крыло, второе валялось чуть поодаль – ударная волна прошлась или мародёры дикие отломали, кто же сейчас скажет? В высокой траве виднеются каменные плиты с какими-то надписями.

– Это что, языческое капище? – с удивлением спросил Чпок.

– Сейчас прочитаем, что там написано, и узнаем. – Мистер Шляпа открыл дверь и, подхватив автомат, вылез наружу. Я последовал за ним.

В небольшой рощице (явно уже после войны тут всё так заросло) было тихо, только порыкивали моторы «Тигров» и перекликались спугнутые нашим появлением птицы.

Ребята из второго экипажа тоже вылезли из машины, но подходить не стали, а, повернувшись к нам спиной, образовали «внешнее оцепление».

Так, «гэху» можно повесить на плечо, прикрытие есть. На вывороченных корнями деревьев и кустов каменных плитах видны потускневшие за прошедшие десятилетия буквы. Чпок читает чуть не по складам:

– Доб-ры-й Ан… гел… Ми-pa! Добрый ангел мира? Заноза, это что за фигня?

– Не имею ни малейшего понятия! – совершенно искренне ответил я. – Поехали к вертолёту.

Когда машина разворачивалась, я бросил ещё один взгляд на эту сюрреалистическую картину – в центре выжженного атомным пламенем города, рядом с огромным многоподъездным домом, набитым костяками умерших жильцов, на высоком постаменте сиял тусклым золотом Ангел Мира.

* * *

Не мудрствуя лукаво, мы проехали прямо вдоль квартала. Как мрачно пошутил Иван: «Судя по карте, от ангела до вертолёта – всего пятьсот метров!» Шутка успеха не имела, и Мур решил не отсвечивать и снова высунулся в люк, к своему любимому гранатомёту. В попавшийся нам по дороге четырёхэтажный торговый центр мы решили не заходить – издалека было видно, что он разграблен, а времени на сбор остатков у нас не было.

«Крокодила» первым увидел как раз Тушканчик. А ещё через пару десятков метров я дал команду всем выйти из машины. Молодые Следопыты замерли, завороженные необычным для них зрелищем. И действительно, памятник впечатлял! Казалось, могучая винтокрылая машина делала боевой заход, прорвавшись через время и непогоду. Да, вся она была покрыта разводами многолетней пыли и пятнами птичьего помёта, но, насколько я мог разглядеть, панели корпуса не пострадали, ротор был на месте, а на пилонах коротких крыльев висели муляжи транспортно-пусковых контейнеров «Штурма»[246] и блоки неуправляемых ракет.

– Порядок, командир? – окликнул меня Саламандр, отвлекшийся от созерцания «пугала афганского неба». Этот эпитет я вычитал много лет назад в каком-то старом американском журнале и случайно запомнил.

– Порядок-то порядок, но как мы туда залезем? – проворчал Говорун. – Здесь метров шесть, если не больше.

– А нам туда лазать совершенно незачем. Знак нарисуем, и уже денька через три… – Я заметил, что Мистер Шляпа за меня суеверно сплюнул через левое плечо. – Ну, или позже… В общем, неважно когда, но наши сюда приедут с краном и трейлером и снимут этого красавца.

– А у нас действительно такие, только рабочие, есть, Илья?

Я обернулся. Викентий. Так и думал, что кто-то из молодых; «старики» вроде Тушканчика, Шляпы или Говоруна ещё застали «несекретные» для наших вертолётчиков времена.

– Да, есть. Но запчасти им нужны, и этот старичок здорово поможет. Саламандр! Давай краску, знак рисовать. Остальным разрешаю сделать пару фоток на память. Андрей и Фёдор посторожат.

Сам я отошёл чуть в сторонку и поманил Ивана, так и не вылезшего из машины.

– Давай прикинем хрен к носу, – предложил я ему, устроившемуся рядом со мной на старинной лавочке.

– А в чём проблема? Где ночевать, не знаешь?

– Проблема в том, что нам завтра, кровь из носу, надо снова в Коломне быть. В двенадцать ноль-ноль.

– Так я и думал, что кого-то встречаем… – Ваня отхлебнул морса из фляжки. – А ты что думал, я дурак совсем? Две машины, из восьми человек – четыре ветерана, старший – Заноза, накачанный перед выездом самим Виталь Андреичем. И вся эта роскошь – памятники искать? Не смешите мои тапки! А уж когда ты у Бронниц метаться принялся… – И он махнул рукой.

В сообразительности Ивана я нисколечко не сомневался и кочевряжиться не стал:

– Верно угадал. Кто-нибудь ещё допетрил?

– Федя, но, сам понимаешь, он не из болтливых. Так кого и где?

– В Коломне. Группу из пяти человек. Парни с Юга пришли.

– С какого «Юга»? Из Тамбова? Воронежа? Я из них кого-нибудь знаю?

– Из Ростова.

– Слушай, а почему с южной стороны, им же через Калязин до нас пешком дойти можно?

– Вань, не тупи. Не из того Ростова… А с Дона.

Если бы я захотел, то мог легко положить Муру камешек на язык – настолько широко он раскрыл рот!

– Ёканный бабай, Илюха!

– Тише, Ваня, тише… Вот такое у нас задание.

– Мля! Ничего не скажешь, умеешь ты удивить! А?

– Никаких комментариев и подробностей! – жёстко осадил я друга. – Всё в своё время узнаешь. Лучше давай маршрут новый накидаем… – И я развернул карту.

* * *

Заночевать решили неподалёку, в почтовом отделении, находившемся в небольшом, отдельно стоящем здании, буквально в полусотне метров от вертолёта. Почему не в какой-нибудь квартире? На то есть много причин. Первая – квартиры на первых этажах в наших городах так защищены, что сто раз вспотеешь, пока откроешь, вторая – это нежелание побеспокоить бывших хозяев, ведь многие так и остались навсегда в своих жилищах, да и тень чужой жизни меня обычно гнетёт. Раньше, похоже, я почерствее душой был, но и обстановка тогда и сейчас отличаются, как небо от земли. А помещение почты мне понравилось: всем место есть, а если за прилавком спальник раскатать, так даже не дует. «Тигры», припаркованные в кустах под окном-витриной, закрывали доступ нежелательным гостям внутрь, и более комфортабельной караульной будки для наших часовых придумать сложно.

– Серёга, мы пойдём вон в той девятиэтажке, по квартирам пройдёмся, можно? – И мой водитель махнул рукой в сторону стоящего неподалёку двухподъездного дома.

«Ага, самым молодым неймётся!» Чпок и Викентий переминаются с ноги на ногу перед Саламандром.

Я их понимаю, к моменту, когда они стали полноправными Следопытами, все мало-мальски крупные населённые пункты в наших краях уже были исследованы, хабар вывезен, а многие заселены по второму разу. А в дальних экспедициях и рейдах они на вторых ролях – посторожи, подай, крути баранку да на дорогу гляди. А парням романтики страсть как хочется!

– Саламандр, я с ребятами схожу. Присмотрю, чтобы не очень шалили. – Иногда можно быть великодушным, особенно когда это тебе ничего не стоит. Не считая подъёма на девять этажей пешком. Но дров набрать всё равно надо.

Тушканчик молча уходит к нашему «Тигру» и возвращается с коротким ломиком и скаткой с инструментами:

– Ты книжку мне какую-нибудь прихвати, хорошо?

– Если не сгнили, то обязательно.

Обойдя дом по кругу, вошли в подъезд. На первом квартиры все, как одна, со стальными запертыми дверями. Но тем не менее кое-какая добыча и тут была.

– Викентий, смотри наверх! Серёг, – это уже Саламандру, – подсади, вон лампочка целая.

Смеяться можно сколько угодно, но сами посудите, за лампу в шестьдесят ватт можно тридцать «пятёрок» получить, а это – почти золотой! А если учесть, что места в багаже такая добыча занимает всего ничего и веса в ней почти нет, то нам, можно сказать, повезло. «Хорошая прибавка к пенсии!» – вспомнил я любимое присловье Виталия Андреевича.

Через пять секунд заворачиваю стеклянную «драгоценность» в тряпицу и прячу её в маленький «тактический» рюкзак – там целее будет, чем в подсумке или мешке.

На втором из четырёх квартир открыта только одна, а выламывать стальные двери – развлечение ниже среднего, да и инструмент подходящий мы не взяли. «Добытчики» для таких случаев мощные домкраты с собой возят.

Обитая коричневым кожзаменителем дверь с потускневшей металлической цифрой «6» на ней чуть приоткрыта. Даже в неярком свете фонаря заметно, что по этому коридору никто не проходил как минимум лет десять – такой толстый слой грубой, уличной пыли покрывает кафель. Я легко могу отличить уютную домашнюю пыль от уличной. По цвету, на ощупь, по запаху. Даже по тому, как она скрипит под подошвой ботинка. Эта – стопроцентно уличная.

Жестами показываю ребятам, что войду первым. АПБ из кобуры, фонарь в левую – готов! Пистолет можно было и не доставать, но – привычка, что тут поделаешь.

По моему кивку Чпок резко дёргает дверь за ручку, но та, против ожидания, не распахивается, а с жутким скрипом еле-еле приоткрывается на пару сантиметров. Всё ясно – приржавели петли. А если так, то людей внутри точно нет. Я имею в виду живых.

– Викентий, отойди на пару шагов.

Прячу «стечкин» обратно и, ухватившись за край двери, упираюсь ногой в стену.

– Ну на раз-два взяли! Тяни!

Снова оглушительный скрип, но дверь открылась.

Луч фонаря скользнул по гнилым лохмотьям обоев на стенах, вешалке с каким-то тряпьём, отразился от запылённого зеркала… На полу – непонятные кучи гнили, наверное, когда-то это было одеждой или ещё каким домашним скарбом. Командую парням:

– За мной!

Когда-то эта комната была гостиной или, как многие говорят, «залом» – на тумбочке красуется поваленный ударной волной плоский телевизор. К нему можно даже не подходить – он точно не пережил кошмара тридцатилетней давности. Электромагнитный импульс, а потом лет десять радиации – это не для нежных жидких кристаллов. А вот в самой тумбочке я пошарю.

– Чпок, сумку! – Сгребаю стопки «дивидишек» в коробках с когда-то яркими обложками в подставленную Андреем клеёнчатую сумку, из тех, что в народе по непонятной мне причине называют «оккупантскими». По мне, так правильнее их «мародёрскими» называть.

На кухне в сумку отправились столовые приборы, четыре кастрюли и пара сковородок. Остальную посуду превратило в стеклянную крошку в то же время, когда вышибло окна и сорвало со стены подвесные полки. В стенном шкафу Викентий нашёл четыре парафиновые свечи и набор ржавого инструмента. Спрашиваю:

– Ну, как вам мародёрка, орлы?

Молчат задумчиво, потом Чпок спрашивает:

– Илья, как думаешь, кто тут раньше жил?

– Без понятия. И вам этим заморачиваться не советую. Мозги могут набекрень съехать. По себе знаю. Бывало, найдёшь фотографию счастливой семьи. А затем несколько дней голову ломаешь, прикидывая, сразу они при бомбардировке погибли или потом, когда в тёплые края бежали, загнулись. Вот так-то, ребятки! Кстати, вон тот комод смотрели?

Было заметно, что мой ответ несколько ошарашил нашего жизнерадостного водителя.

– Нет, не смотрели.

– А зря. К тому же его всё равно в окно выбросить должны, а это лучше делать по частям. Вначале ящики, потом – сам корпус.

– А, на дрова! – догадался Саламандр. – И ещё шкаф вот этот, да?

– Нет, – отрезал я. – Шкаф из ДСП[247] с пластиковой облицовкой, мы там все внизу загнёмся на фиг от дыма и вони, а комодик из ёлки чистой. Его одна шведская компания у нас выпускала, мне один старый сиделец из Вологды рассказывал, что у них на зоне такие делали.

– А откуда у тебя там знакомые? – удивился Сергей. – В тех краях одни бредуны!

– Откуда, откуда! От верблюда! Люди везде живут!

В ящиках ничего, кроме прелой одежды и белья, не оказалось, да и того было немного, и ребята, крикнув вниз: «Берегись!» – покидали в окно и ящики, и сам комод.

Перед тем как выйти из квартиры, заглядываю в туалет и ванную комнату. И вот она – удача! Книга! Лежит себе на небольшой полочке. Хорошая всё-таки у некоторых людей раньше привычка была – читать на толчке! Книга толстая, в твёрдом покоробившемся переплёте, но страницы не слиплись. И лампочки и там, и там уцелели, не полопались.

– Слушай, Илья, а что, всегда добыча такая? – поинтересовался у меня Сергей уже на лестнице.

– Не всегда. Я думаю, если бы мы в закрытых квартирах покопались, то гораздо больше нашли. А здесь уже кто-то был, причём, похоже, вскоре после БэПэ.

– А как ты определил?

– Сам видел, как петли заржавели – то есть лет пять назад, это по самым скромным подсчётам, дверь не открывали. Так?

– Верно.

– Но ни лампочки, ни кухонную утварь не взяли, следовательно – когда эту хату потрошили, всё это редкостью не было и особой ценности не представляло. Или у тех, кто здесь лазил, другие интересы были. Заметил, кстати, что на кухне ни одной банки консервов не оказалось? И крупы с мукой в шкафах – тоже.

– Нет, внимания не обратил… Да и откуда мне знать, что там вообще должно быть?

– Тогда слушай и на ус мотай. Квартирка эта не из богатых, обычная такая. Но ни шпрот, ни ещё каких запасов на «чёрный день» нет, а они обычно попадаются.

– Заноза, извини, – встрял в разговор Викентий. – А «шпроты» – это что?

– Рыбные консервы. В Риге их делали. Отец рассказывал, очень до Тьмы популярные были. Я пробовал – действительно вкусные. А уж масло там какое! Кусочек хлебушка намочишь… Вкуснотища!

– Так Рига – это же «шкандыбалы»! Как оттуда к нам чего-то привозили?

– Ну, Викентий, ты и темнота! – усмехнулся Сергей. – Можно подумать, ты в школе все уроки истории проспал!

– А у нас только до четвёртого класса учили, – нимало не смутившись, ответил юный Следопыт. – А потом батю деревом придавило на заготовках, и не до учёбы уже стало.

– А, не знал, извини… – теперь Саламандр выглядел смущённым. – Тогда расскажу…

– Стоп, – перебил я его, – лекцию по истории родного края ты потом прочитаешь, а сейчас давай, руки подставляй! Вон ещё целая лампа!

* * *

– Ну что, старый барахольщик, нагрёб хабара? – И Иван протянул мне миску с полупоходной едой – картофельное пюре с мясом.

– А как же! И ты себе запиши, что здесь есть чем поживиться. «Горячо» тут было, да и народ местный, как я понял, в основном в Столице работал, так что вывезти много с собой не сумели.

– Точно, меж двух огней оказались. Хрен выберешься. Шоссе, вон, до сих пор машинами заставлены. А дальше Рязань… – О печальных событиях недавнего прошлого Ваня всегда переживал довольно сильно, происхождение сказывалось. – А сейчас, как думаешь, почему городок этот никто не «трясёт»?

– Почему никто? А те бригады на дороге? К тому же только наших рейдов я штук пять вспомню навскидку. Тут же всякой вертолётно-самолётной хрени до черта раньше было! «Южных» бронницкие отпугивают, сам видел, как они к чужакам относятся. Посадские здесь бывают – им с железкой куда как удобно… Так что торопиться надо!

– Верно, – подключился к нашему разговору Мистер Шляпа. – Я бы сам сюда с удовольствием приехал. Только в этом доме пять десятков закрытых квартир! Можно очень неплохо отовариться!

– Кто ж тебе в одно рыло разрешит? – махнул рукой Мур. – Экономсовет сразу объявит «общественно значимой собственностью», и получишь «благодарность в приказе» вместо хабара.

– Так на обратной дороге заглянем! – не унимался Саша.

– На обратной так на обратной, – постарался успокоить я его. – Если получится, конечно.

– Сам-то набрал барахла и рад!

– Это ты зря, Шляпа, честное слово! – вступился за меня молчавший до сего момента Фёдор. – Что тебе мешало задницу от коврика оторвать и самому с молодёжью пройтись, а? Ты даже мебель разобрать поленился, прям как трутень какой! – И Говорун в насмешку потряс небольшой металлической коробкой, которую держал в руке. В коробке загремело.

«Ага, Федя тоже свой маленький гешефт сделал, – догадался я. – Повыкручивал шурупы и болты из той мебели, что мы на дрова определили. Метизы[248] – штука не сильно дешёвая, но ходовая, считай в каждом хозяйстве нужна. Понятно, что никто специально за гвоздями и шурупами „охотиться“ не будет, но если вот так, случайно, да за пятнадцать минут непыльной работы, – чего отказываться-то?»

Совместного отпора троих ветеранов Завьялов не выдержал и, буркнув: «Ну и ладно, для вас же хуже!» – уткнулся носом в кружку с чаем.

«Ну и пусть себе дуется. А то, ишь ты, старые привычки вспомнил: „Давайте открутим то… Давайте отвинтим это…“ Но при этом привык на молодёжь покрикивать, командир фигов! – Я почувствовал, что барские замашки старого товарища не на шутку меня разозлили. – По-хорошему, добычей поделиться не проблема, но если бы он действительно хоть что-нибудь для общего дела сделал! Остальные никуда не пошли, но и не претендуют».

После этой небольшой стычки общий разговор у очага сам собой завял, и вскоре все разбрелись по своим местам – кто спать, а кто – сторожить, благо расписание я составил заранее.

* * *

Говорун разбудил меня в шесть утра.

– Как вахта прошла? – спрашивая, я потягивался и зевал, поэтому последнее слово вышло на эстонский манер – «проошлаааа».

– Без особых заморочек, только с час назад в той стороне, откуда мы приехали, мотор слышно было. Хороший такой мотор… Без глушителя.

Сон с меня слетел сам собой.

– Далеко? Откуда и куда? – В способности опытного члена Братства определить такие вещи я не сомневался.

– Недалеко – метров шестьсот максимум, если только эхо от этих коробок в заблуждение не ввело. Ехали с юга на север. Если быть точным, то я его услышал на юго-востоке, потом он приблизился, а затем удалился. Лучше покажу…

Мы протиснулись мимо «Тигра» наружу, я достал из кармана на разгрузке карту, а Федя начал размахивать руками, давая односложные пояснения вроде «там началось», «потом туда приехал», «исчез там».

– Это вчерашний «уазик»! – вынес я свой вердикт, сопоставив данные с картой. – Тут до моста, ну того, на котором баррикада, как раз километра полтора будет… За нами поехали, но как-то с опозданием.

– Да уж… – хмыкнул Дейнов. – Но ты, Илюха, не переживай, туман был, да такой знатный… И роса легла уже после того, как трава за нами поднялась.

– А я и не переживаю, но такие загадочные соседи несколько напрягают.

– А чего морочиться, нанесём визит вежливости, гранатомёт у нас есть, да и компания подобралась неплохая…

– Ну их к бую, – воевать просто так в такое прекрасное весеннее утро совершенно не хотелось. – Давай ребят поднимать, нам ещё назад, в Коломну, ковылять. А Егорьевское шоссе и до войны не было подарком, мне отец рассказывал.