Текст книги "Ледяной коготь: испытания грядущего дня"

Автор книги: Артем Демченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 39 страниц)

Свет исходил от некоего предмета, спрятанного под огромными завалами. Осознав по нарастающим крикам ярости и участившейся стрельбе сверху, что нельзя терять ни минуты, дракон принялся всеми силами разгребать завалы, яростно откидывая в сторону куски камнеобразного метала и останков давно забытых мертвых тел. Наконец, когда с завалами было окончательно покончено, засиявшим от счастья глазам дракона предстал огромный, светящийся синим светом, опоясанный правильными геометрическими узорами железный посох, с обеих сторон которого мерцали пирамидообразные прозрачные кристаллы, заканчивавшиеся острыми четырехгранными концами.

– Контериун… – радостно пробормотал дракон и аккуратно протянул лапу к древнему артефакту. Как только заточенная в прочную ткань, покрытую кусками брони, правая лапа коснулась посоха, наш герой почувствовал, что его душа испытывает такой же мощный прилив сил, какой он испытывал в Стумертраде, когда спасал Единодемье от тирании Тейноруса. По его телу поползли странные узоры и орнаменты, засветившиеся ярким синим пламенем; в глазах начало мутнеть, и свет артефакта заполнил каждую частицу разума нашего героя. Дракон оказался в пустоте, бесформенной пустоте, его душа, казалось, витала где-то в немыслимом, бессознательном, он не чувствовал ни боли, ни страха, ни ярости, ни скорби. Только бескрайняя энергия тысяч галактик вдруг полилась по его заледеневшим венам. Вдруг, словно преодолев миллиарды световых лет, отозвавшись эхом по всей Вселенной, в его голове раздался странный голос: «Примени наше наследие во благо, кронар, объедини два потока мощной реки, смети их позорные отметины, и тогда мы вместе с нашими союзниками восстановим утраченное и сметём наши ошибки с лица Вселенной. Не страшись великой силы – мы поможем тебе». Дракон, повинуясь приказу глубин Вселенной, с огромной скоростью ринулся ввысь, держа в лапе древний артефакт Кроноансестеров.

* * *

Прыгнув за ближайшее укрытие в виде поверженного педанторца, Эронс, наблюдая за тем, как под шквалом беспорядочной пальбы Шорган пытается тащить отстреливавшегося Айнона в сторону от разыгравшегося сражения, посмотрел в сторону несущегося войска Алворцев, готовых вот-вот перепрыгнуть ущелье и обрушить переполнявшую их души ярость на головы Нетдериков, разорвать их бурлящую магмой плоть на тысячи мелких камешков-кусочков. Высмотрев среди толпы педанторцев схоронившегося за мертвыми телами гнома, офицер приложил руку к переговорному устройству и сказал:

– Норвин, нужно отступать. Это не наша война. Нужно связаться с Ширландом и узнать дальнейший план действий. Пытаться сделать что-то сейчас – гиблое дело. Я узнаю дальнейшие инструкции у капитана, а ты передай Айнону и Шоргану, чтоб сматывались отсюда.

– Будет сделано, офицер, – ответил Норвин и, быстро перекатившись на менее обстреливаемый участок, активировал связь с Айноном и сказал: – Айнон, ты меня слышишь? Что там у вас?

– Пока все в порядке, – раздался в переговорном устройстве приглушённый непрекращающейся пальбой голос эльфа. – Но долго нам тут не продержаться: здесь повсюду чертово пекло. Есть какие-то предложения?

– Нужно уходить отсюда. Значит так, – начал Норвин, – бери Шоргана и давай ползком до восточной стороны поля. Встретимся там. Эронс свяжется с Ширландом и… – внезапно инструктаж гнома прервал неожиданный громкий треск, донёсшийся откуда-то с центра поля боя. Ещё мгновение, и вся многострадальная педанторская земля задрожала, словно готовясь извергнуть из пламенеющего ядра тонны застоявшейся крови-магмы.

Сильные подземные толчки заставили воинственно-настроенных друг к другу аборигенов резко прекратить стрельбу и остановится на месте, как вкопанных, в ожидании чего-то пугающего и доселе невиданного. Муть и непроглядную тьму вековой расщелины в момент озарил яркий, сравнимый со светом Бетельгейзе, режущий взгляд синий свет, принудивший наших героев отвести ослеплённые световым пламенем глаза в сторону и закрыть лица руками.

Ошеломлённые военачальники армий, сопротивляясь яркому свету, яростно приказывали своим солдатам идти в бой, подталкивали их пушками и угрожали расправой, но по мере того, как свет становился ярче, поднимаясь из недр давно забытого ущелья, их голоса становились все более неуверенными и напуганными. Наконец, к изумлению всех находившихся на поле брани, из расщелины появилась фигура, которая, свободно левитируя в воздухе, словно гордый спутник Сатурна, держала в руке над головой обоюдоострый посох, светящиеся узоры и наконечники которого ввергли в состояние оцепенения каждого бойца армий Нетдериков и Алворцев. Никто не мог сдвинуться с места, никто не посмел нарушить полное бездействие и ошеломление, прокравшееся в ряды непримиримых врагов.

– Контериун… – пробормотал поражённый увиденным Трудор, не в силах сдвинуться с места. – Кто это? Кто держит посох?! – уже с более гневным тоном воскликнул предводитель Нетдериков.

– Погодите-ка… – с дрожью в голосе пробормотал Эронс. – Это… Не может быть! Я не верю своим глазам! Ребята, вы тоже видите это?

– Чертов сукин сын! – воскликнул Шорган по рации. – Это же дракоша! Точно! Это он!

– Умереть не встать! – пробормотал Норвин. – Что он делает?

– Не знаю… – тихо прошептал Айнон. – Чую, что сейчас случится что-то очень плохое…

В этот момент гробовую тишину поля битвы нарушил громкий загробный голос на общепонятном языке, донёсшийся из уст подчинённого великой силе дракона:

– Братья педанторцы! Потомки славного правителя Корат-Анрита! Когда-то давно мы вершили судьбы Вселенной, вели её к процветанию и вечной беззаботности. Когда пришло наше время умирать, вы поклялись своими душами охранять вечный сон Арахнорумов и помогать нашим сыновьям в достижении гармонии, стать для них примером, достойным багреть в груди лишь лучших. Но смогли ли вы сдержать обещанное и помочь нашим детям придти к прогрессу, достойному наших высших похвал? Нет! Вместо этого вы грызлись, как псы, деля последние кости несуществующей пищи! Погрязнув в междоусобицах, вы допустили, чтобы наше лучшее творение перешло в руки зла и обрушилось всевыжигающим шквалом на души наших неокрепших детей. Но забудем же наши прения, ибо нет сейчас времени на распри и ссоры. Отныне и вовек вы станете нерушимым щитом единства, способным хранить и оберегать Вселенную от зла! Идите же навстречу друг другу, уберите позорные отметины тёмного прошлого и скрепите своё единство клятвой только великих достойной!

В рядах обеих сторон раздались тихие восторженные возгласы. Стоявшие друг напротив друга по обе стороны от ущелья Трудор и Карствар, недоверчиво окинув взглядом стоявшие за их спинами армии, медленно направились навстречу друг другу, минуя мертвые тела своих товарищей по оружию и все дальше и дальше отходя от стройных порядков своих воинств. Первые шаги давались с неимоверным трудом: оба предводителя чувствовали, что оставшиеся в их осквернённых ненавистью душах все ещё пытаются багреть яркие языки пламени злобы и презрения, все ещё пытается затмить их разум слепая ярость, стремится вновь уничтожить воспылавшее в их душах чувство братства. Но метр за метром, шаг за шагом эти ненавистные и животные чувства уходили в многострадальную педанторскую землю, растворяясь в небытии времен, оставляя место милосердию, уважению и так давно забытому чувству локтя, казалось, давно покинувшему эти изуродованные косой Гражданской войны края. И вот, когда уж был достигнут непреодолимый рубеж, словно рваная рана зиявший на плачущем горькими лавовыми слезами лице Педантора, потомки Корат-Анрита встали на краях рубежа вражды, созерцая друг друга все ещё пылающими ненавистью голубыми глазами.

– А теперь скрепите своё единство печатью извечной, лишь вселенских владык достойной, – раздался, словно взрыв сверхновой на тёмном ковре пустынной материи, громогласный голос дракона, – ибо не будет уж более между вами границ ни для душ, ни для разума, ни для тел. Коснитесь же саркофага, вселенскую мощь в себя вобравшего, и будьте едины вовеки веков, как бесконечное пространство нашего мира.

Трудор и Карствар, еле заметно кивнув друг другу и закрыв сиявшие светом Альдебарана глаза, медленно потянулись щупальцами из магмы к обоим концам посоха. И озарило в тот самый момент яркое пламя вселенского света, казалось, давно сгинувшего в веках, пустынные, изуродованные войной равнины Педантора, и забрезжило место единения зарей, лишь самой глубокой туманности достойной. И ослепил тот свет на поле брани собравшихся, и понёсся тогда этот свет по фибрам душ отважных, душ исцеленных от предрассудков лишь животных дурманивших, и зажег сей свет в их сознаниях прощение, милосердие и сострадание, и воспылала в их душах в тот самый час любовь братская, как воспылал бы костёр надежды для потерявшегося в тёмном океане корабля. И пронёсся тот сияющий свет по закоулкам поля брани черного, по проходам, темнотой дышавшим, залез в пещеры, пожаром войны пылавшие; заполонило то святое пламя клетки душ за мертвыми руинами схоронившихся, а затем, озарив Педантор лучезаром вселенского единства, понёсся тот костёр атомный, костёр неделимый в свой священный путь, планет Фернана пустыни рассекая, словно всадник весть благую торопившийся сказать. И пронеслось в тот миг в голове каждого педанторца, что нет больше гадины-войны, что не будут они больше умирать, что наконец-таки карга-война покинет их многострадальный мир, что благое дело Корат-Анрита вновь засияет в их просветленном едином сознании, что теперь уж, будучи вместе, они, великие сыны педанторского народа, скреплённые вечным братским союзом, доведут славное дело своих сгинувших товарищей до победного конца. И исчезли с их грудей отметины позорные, клейма, лишь каторжан тюрьмы забвения, бесчестия и незрелости достойные; увидел каждый друг в друге не врага, а брата и по крови, белым пламенем струившейся по изломам-венам, и по разуму. Но не только лишь сознание единство обрело: планету потряс мощнейший толчок, лишь взрыва Сверхновой достойный, и задрожала земля многострадальная под ногами братские узы обретших, и лицезрели просветленные, как сама земля их родного дома направилась по праведному пути. Плиты задрожали и с громогласным треском, как горны победы звучавшие, устремились навстречу друг другу, ломая последние рубежи раздора и разобщенности. А дракон все держал священный Контериун, все также ярко полыхали его глаза, все также ослепительно светились линии-узоры на его теле. И вот, когда с громогласным воем-скрежетом тектонические плиты воссоединились и искоренили разлом раздора из педанторской истории, по рядам воинств пронёсся великий возглас ни с чем не сравнимого восторга, радости и счастья.

Когда дело было завершено, Хранитель Добра, услышав восторженные крики радости бегущих навстречу друг другу педанторцев, отпустил Контериун, и в ту же секунду всеобъемлющее пламя Вселенной потухло в его глазах, вернув на место прежний добродушный взор. Наш герой был уже не в силах размахивать крыльями: удержание древнего артефакта отняло все силы, что ещё бились в его чешуйчатом теле. Сделав несколько слабых взмахов, дракон обессиленно рухнул на взъерошенную столкновением двух плит землю, ослабленным и помутнённым взглядом уставившись в чёрное звёздное небо, к его несказанной радости избавившееся от бесконечной грызни, терзавшей систему Фернан на протяжении нескольких миллиардов лет. Наш герой был не в силах сделать ни единого движения, ни один мускул в его теле не нашёл в себе силы подчиниться командам хозяина и хоть немного приподняться над землей. Голову заполонил монотонный гул, затмевавший все посторонние звуки, врывавшиеся в голову нашего героя. Но совершенно неожиданно для себя дракон почувствовал, как кто-то всеми силами пытается поднять его с земли, параллельно пытаясь донести до его застланных пеленой глухоты ушей что-то важное. Удивлённо оглянувшись по сторонам, Хранитель Добра увидел, как вокруг него столпились все его товарищи, трое из которых-Норвин, Шорган и Эронс – всеми силами поднимали его с земли. Наконец, когда занавес лёгкой контузии спал с его сознания, дракон услышал в переговорном устройстве голос Эронса:

– Приятель, ты цел? Боже! Ты нас всех чуть в могилу не загнал своей выходкой!

– Ты бы видел себя! – с восторгом воскликнул Айнон, придерживая чешуйчатого члена команды. – Я и подумать не мог, что ты на такое способен!

– Что ни говори, а дипломатия действительно творит чудеса! – усмехнулся Шорган и легонько похлопал дракона по плечу. – Эх… Зря я в университет не пошел, когда ещё можно было.

– Каждому свое, Шорган, – сказал Норвин, положив лапу дракона на своё плечо и подозвав Эронса на помощь. – Кто-то становится героем войны, а кто-то делает так, чтобы эти герои никогда больше не появились.

– Ай да молодец, дракоша, ай да молодец! – с непомерным восторгом воскликнул Эронс, приложив руку к переговорному устройству: – Капитан, сэр! Артефакт добыт, угроза устранена. Боевая задача выполнена!

– Отлично офицер! Спешу передать поздравления от себя и всего нашего коллектива! – бодро раздался я эфира голос Ширланда. – А что с остальными? На голограмме все стихло. Кортенс зафиксировал сейсмическую активность в вашем районе. Почему не слышно выстрелов? У вас все в порядке?

– Все отлично, капитан Ширланд! – еле сдерживая себя от радости воскликнул Эронс. – Хранитель Добра только что предотвратил гражданскую войну. Вы бы видели это зрелище, капитан!

– Ну молодцы! Ай да черти! – засмеялся капитан. В эфире было слышно, как его реакцию подхватил весь затаивший дыхание экипаж. – Это ж надо, а! Мы спешим к вам на всех парах. Мировинг уже прогревает двигатели. Похоже, есть надежда, что мы обрели союзника?

– Так точно, господин капитан, – ответил Эронс. – Ждём вас. Конец связи.

– Что сказал капитан? – спросил дракон, немного оправившись от шокового состояния и подняв с земли Контериун. – Где лис?

– Ха-ха! Дружище! Это был полный улёт! – раздался задорный голос в правом ухе дракона. Потрясенно повернувшись на крик восторга, дракон увидел сидевшего на его плече лиса, тут же захлестнувшего дракона тёплыми дружескими объятиями. – Ты бы видел себя со стороны! Ты такой – «вжих!» вверх, и тут как – «тресь!», а потом они все такие – «Вау!». Я уж чуть было в скафандр не наложил, а ты такой как начал…

– Я никогда не верил пророчествам о том, что на нашей земле появится наследник Кроноансестерского могущества, – раздался чей-то добродушный бас позади дракона. Обернувшись на его зов, наш герой увидел перед собой Карствара, чуть позади которого стоял Трудор. Вокруг наших героев столпились все стянувшиеся с ближайших окраин Педантора представители инопланетной расы: не было ни единого крошечного куска отравленного войной пространства, где б ни стоял педанторец. – Ты спас всех от вековой Смуты, терзавшей наш народ. Мы навеки в долгу перед тобой.

– Это событие войдёт в историю нашего народа, как «День просветления», – добавил Трудор, положив свою руку на плечо Карствару. – И ничто больше не посмеет разрушить наше единство. Что мы сможем сделать для тебя?

– Ваш дом спасен. Но наши все ещё пылают, – ответил дракон, подняв голову вверх и обратив взгляд на двух великих правителей педанторского народа. – Только Кроноансестеры знают, как остановить Арахнорумов. Теперь у нас есть все составляющие портала в их мир. Но мы не знаем, как его построить. Вы поможете нам?

– Хм… – задумчиво протянул Карствар. – Это будет не просто, друг мой. Технологии наших союзников давно утеряны, а те немногие, кто знал их секреты, давно сгинули в войне. Корат-Анрит был одним из них… К сожалению, его, как и его ближайших соратников, уже нет в живых.

– Как бы ни так, друзья мои! – раздался громогласный возглас из толпы собравшихся. По рядам педанторцев прошелся гвалт изумления.

– Кто ты, незнакомец?! – воскликнул Трудор. – Яви себя народу, если в твоей душе ещё пылает отвага!

– Я – бывший советник нашего верховного мра'ала, Кората-Анрита, – раздался голос из расходившейся толпы. Как только последний воин отошёл в сторону, перед Трудором и Карстваром предстал педанторец, который сразу же показался знакомым лису и дракону. – Я – Кортак-Арол, последний слуга Корат-Анрита и верный последователь его дела. Я знаю, как остановить обрушившуюся на головы наших сыновей войну!

– Это же наш друг! – воскликнул лис.

– Что ты предлагаешь, Кортак-Арол? – спросил Карствар. – Мы готовы выслушать тебя.

– Кроноансестеры запечатали Арахнорумов в недрах Панегрия, но этого оказалось недостаточно. Нашлось нечто, что захватило могущественный спящий разум вечности, заточенный в творениях наших давних друзей. Единственный выход спасти наши миры-это взять Арахнорумов под контроль.

– А потом? – воскликнул Трудор. – Это безумие! Если эта сила выйдет из-под контроля, нас всех настигнет смерть! Их нужно уничтожить!

– Они могут помочь нам восстановить наш дом и дома наших сыновей! Их нужно только правильно использовать! – возразил Карствар, чуть не накинувшись на своего приобретенного союзника. – Арахнорумы – благо нашего мира! Великий подарок, оставленный нашими союзниками!

– Подарок, уничтожающий миры? – огрызнулся Трудор. – Если мы не избавимся от них, эти твари и дальше будут продолжать опустошение галактик!

– Довольно! – воскликнул Кортак-Арол. – Прежде чем распоряжаться Арахнорумами, нужно их остановить. А как это сделать, знают только Кроноансестеры. Нужно помочь нашим сыновьям построить портал в мир наших союзников и спросить у них, что нам делать. А когда мы узнаем, как победить этих тварей, и спасём Млечный Путь, наш общий дом, мы решим, что делать с Арахнорумами дальше. Вы согласны на такой план?

Трудор и Карствар, переглянувшись, молча кивнули в ответ.

– Что ж, друзья мои, – продолжил Кортак-Арол, обратившись к педанторцам, – слишком долго мы бездействовали и смотрели, как страдают наши сыновья. Пора и нам внести свою лепту в историю нового мира! Пойдёте ли вы за мной в этот судьбоносный для всей галактики час, чтобы сразиться за светлое будущее наших народов? Вместе, как в лучшие времена?

– Да! Да! – раздалось громогласное одобрение среди педанторского народа. Толпа загудела. – Кортака-Арола в Мра'алы! Кортака-Арола на престол! Мы пойдём за тобой!

– Тогда вперед, братья мои! – приказал новоизбранный монарх. – Разнесите весть по Педантору, по Гильгаму, по Вадрану – по всем планетам нашим, что кончилась смута, что нет больше распрей, что новая эра наступает! Скажите им, чтоб флот собирали! Да такой, чтоб звезду нашу затмил своей тучностью! Мы идём в наш первый совместный поход, дабы зло искоренить мировое! Отныне мы исполним волю Кроноансестеров и приведём Млечный Путь к новой эре процветания!

И не было ни одного, кто бы ослушался приказа нового правителя. И не раздался тот клич, что порицал бы его слова. И не нашёлся в тот день безумец-смельчак, готовый ввергнуть в пучину анархии новую эру, ибо каждый обрёл просветление, ибо каждый осознал значимость единства. И воссиял в тот день лик новой, чистой эры в богатой педанторской истории, и ничто теперь не смело затмить его. Так в историю Педантора вошёл «День Просветления» – день, который не забудут никогда и память о котором будет вечно хранить возродившееся из пепла фернанская звездная гладь.

* * *

Дракон, стоя на взъерошенной поверхности главной планеты избавившейся от смуты цивилизации, с прискорбием наблюдал за тем, как над молчаливым Вальярговом плоскогорьем одинокая звезда орошает своим ярким лучистым светом изуродованные вершины Педанториса, являя оправившемуся от войны миру свет новой эпохи просветления. В небе виднелись все новые и новые корабли педанторев, прибывающие с разных планет системы Фернан, прибывших по зову нового верховного мра'ала. На поле стягивались все новые и новые силы, горячо приветствуя старых друзей и поминая тех, кто не сумел дожить до этого судьбоносного дня. Рядом с выделявшимся над вековой чернотой педанторской земли белоснежным «Гипербореем» суетились корабельные инженеры, рассматривавшие предоставленные Кортаком-Аролом чертежи. Вместе с ними, сооружая опоры для портала и приделывая на место некоторые составляющие древнего устройства Кроноансестеров, работали учёные педанторского народа, изредка давая консультации по постройке выхода в другое измерение. Дракону было приятно видеть, как представители совершенно незнакомых друг другу рас вместе работают над постройкой некоего грандиозного и архиважного для судьбы всех народов Млечного Пути. Однако что-то все ещё терзало его душу, до боли знакомые и зловещие образы возникали в его голове, наводя чувство тоски и непомерной вины за произошедшее на Земле и во всей Солнечной системе. Почему-то в его сознании все чаще и чаще возникали сомнения по поводу того, что Тейнорус хотел ввергнуть мир в пучину хаоса лишь ради своих собственных амбиций и зловещих намерений. Все те жизни, что он погубил, все то, что он разрушил, имело под собой, как казалось дракону, какую-то цель и подоплеку. Он вспомнил слова своего извечного врага, прозвучавшие словно гром среди ясного неба в его голове. Чем так помешали Тейнорусу его родные, сгинувшие в Стумертраде в тот кровавый день? Этот вопрос мучал дракона не одну сотню тысяч лет. Сколько бы наш герой ни пытался отыскать нужный ему ответ, все его попытки оказывались тщетными. Тяжело вздохнув и расправив зачехлённые в эластичную ткань крылья, дракон вдруг услышал за своей спиной голос Корат-Анрита:

– Несколько дней назад я не мог поверить, что стану верховным правителем нашего славного народа. Братья верят в меня и готовы пойти со мной на смерть. К нам стягиваются силы со всех концов системы: с Гильгама, Вадрана, Кольтиора, Фирматра… И все намерены помочь вам в борьбе с Арахнорумами. Я никогда не мог поверить в то, что мы станем единым народом с общей историей, моралью и верой в светлое будущее. Когда-то пророчества о явлении кроноансестерского просветления казались детскими сказками, которые никто не воспринимал в серьез. Но теперь эта сказка стала величайшим периодом в нашей истории. Мы навеки в долгу перед тобой.

– Я почту это за честь, Кортак-Арол, – поблагодарил монарха педанторцев наш герой. – Меня волнует один вопрос. Что ждёт нас в том мире? Что мы увидим? С чем нам придётся столкнуться?

– На этот вопрос не знаю ответа даже я, друг мой, – с сожалением ответил новоизбранный правитель. – То место, где находятся Кроноансестеры, покрыто мраком тайны и неизвестности. Может быть вашим глазам предстанет нечто ужасное, способное искоренить рассудок, а может быть и нечто, способное очаровать и пленить неописуемой красотой.

– Сможем ли мы вернуться назад? – испуганно спросил дракон.

– За все эти миллиарды лет мы не видели ни одного Кроноансестера, кто бы смог вернуться из этого пространства, – вздохнул Кортак-Арол, наблюдая за тем, как последние части портала встают на свои места. – Но это не значит, что для вас нет ни единой крупицы надежды. Если в ваших душах в том мире будет гореть непреодолимое желание вернуться и у вас будет причина, по которой вам нужно вернуться назад, – вы обязательно вернётесь обратно.

– Спасибо, Кортак-Арол, – сказал дракон, расправив крылья и устремив свой взор на месте сборки портала. – Я не прощаюсь. Ещё увидимся.

– Конечно, – ответил предводитель педанторцев. – Мы будем ждать вашего возвращения. К этому времени наш флот будет на орбите Вадрана. Я свяжусь с капитаном вашего корабля. До встречи, мой друг.

Дракон кивнул и, оттолкнувшись от земли, устремился навстречу месту посадки «Гиперборея». Там, тем временем, во всю шла работа: техники корабля вместе с педанторскими учеными пытались на основе чертежей собрать портал, фрагменты которого были уже спущены из Ангара «Гиперборея» на лифтах и аккуратно выложены в ряд: дуга, добытая на Мильтельпаласе, лежала с левого края; рядом с ней, помещенный в прозрачный ящик, находился тетраэдр, поднятый со дна Йольнира лисом; чуть поодаль светился камень, вырванный из рук доктора Вальмерта; последнем в ряду сверкал на свете фернанской звезды Контериун. Неподалёку от места расположения артефактов сооружалась широкая платформа, на которую помещались какие-то странные столбы и в основании которой несколько педанторцев аккуратно вырезаны широкие отверстия. Одними из тех, кто всячески оказывал посильную помощь в постройке, были Норвин, Кортенс и Мировинг, трудившиеся над пропорциональным сооружением основы.

– Как продвигается работа? – из любопытства спросил дракон, наблюдая за тем, как Мировинг с помощью плазменной пилы аккуратно подгоняет отверстия под размер одного из столбов. – Что нового?

– Работа идет, как по маслу, – усмехнулся пилот, на секунду оторвавшись от работы. – Иметь дело с этими ребятами-одно удовольствие. Они просто гениальнейшие инженеры! Правда вот понимаю я их с трудом… Но это мелочи! Они бы могли здорово нам помочь с восстановлением городов, когда война закончится.

– Несказанно рад это слышать, – сказал дракон, окинув взглядом трудившихся членов экипажа. – Долго вам ещё осталось?

– Примерно минут тридцать, не больше, – чинно ответил Кортенс. – Технологии настолько просты, что, наверное, ребёнок мог бы с ними разобраться. Закончим с платформой-можно открывать портал. Вы отлично поработали, Ваше благодеятельство. Примите мои искренние поздравления!

– Спасибо, Кортенс, – поблагодарил офицера дракон и обратился к гному: – Как твой глаз, Норвин?

– Он мне как родной стал, – засмеялся гном, вгоняя столб в отверстие платформы. – Остались, конечно, неприятные воспоминания, но это все проходящее. Ну и дал же ты жару сегодня! Мы с Шорганом чуть в штаны не наложили. Думали, что рванет! Вот это было весело… Кстати, я тебе должен.

– За что? – в недоумении усмехнулся дракон.

– За Кувирсант, помнишь? Если б не ты, быть мне всю оставшуюся жизнь овощем с огорода…

– Типун тебе на язык, Норвин, – отмахнулся дракон. – Мы же команда! Друзья все-таки, как никак. Да и тем более, ты мне жизнь спас. Может бы и калекой от мины остался на всю жизнь, если бы не твои навыки сапёрного дела.

– Но, но! Никаких разговоров! – возразил Норвин. – После войны мы все вместе загуляем, как следует. У Айнона, слыхал, свадьба намечается. О как! Нас правда не пригласил еще…

– Ладно, – засмеялся дракон. – Поживём-увидим. Вы лиса не видели?

– Пушистик, кажись, с Эронсом болтает. Они на скалу какую-то забрались, – вспомнил Мировинг. – А Ширланд проверяет готовность корабля к обратной дороге. Лучше его не отвлекать.

– Ладно, – сказал дракон, задумчиво покачав головой. – Пойду на корабль и прикорну чуток. Совсем из сил выбился.

– Сон-это дело святое, мой чешуйчатый друг, – сказал Кортенс. – Ты сегодня уж точно заслужил парочку хороших сновидений. А нам, лоботрясам, ещё работать и работать. Когда все будет готово, мы тебя разбудим.

– В последнее время мне видятся только кошмары, к сожалению, – вздохнул дракон, посмотрев в сторону корабля. – Ладно, друзья, удачи вам. Не поминайте лихом!

– Да куда уж тут, – засмеялся Мировинг. – Нам здесь ещё долго копошиться придётся.

Кивнув в ответ, дракон медленно поплёлся в сторону корабля, предвкушая спокойный и сладостный сон, которого ему так не хватало в последние дни.

* * *

Эронс, свесив ноги со скалы и скрестив руки за головой, с упоением наблюдал с высоты птичьего полёта, как внизу полным ходом идёт работа по подготовке к преодолению последнего рубежа. Сладостно вздохнув и повернув голову к лису, офицер блаженно пробормотал:

– Да-а-а… Красота! Сидел бы тут себе и сидел: ты здесь, а там внизу кто-то работает, пыжится. Не прелесть ли?

– С вами трудно не согласится, офицер Эронс, – усмехнулся лис. – Только я бы, наверное, не применял это к нынешней ситуации. Где-то люди гибнут, холод собачий, повсюду мрак, а мы тут сидим, загораем…

– Ох… Твоя правда, пушистик, твоя правда, – вздохнул Эронс, сняв с плеча винтовку и положив её себе на колени. – Странное ощущение на душе. Вроде как и радость, а вроде как и душа так ноет, что хоть вены режь. Вот что мне после войны делать? Домой возвращаться уж нет смысла, а начинать новую жизнь как-то поздно. И так ноет, ну так ноет, что хоть в лифте вешайся от безысходности, ей богу. Чего это я о себе да о себе. Ты-то что делать будешь?

– Да как-то не особо задумывался на эту тему, на самом деле, – развёл лапами лис. – Может быть с дракошей как-нибудь скооперируемся да выкарабкаемся наверх. Кто ж таких парней, как мы, на произвол судьбы бросит, верно? Главное – это верить в лучшее.

– Истину глаголишь, – усмехнулся офицер и нечаянно похлопал лиса по рукаву. От такого действия шлем на голове лиса раскрылся, и Эронс с ужасом увидел, как его пушистый собеседник ошарашенными глазами водит по сторонам, пытаясь вдохнуть в лёгкие хоть какую-то крупицу кислорода. Но в итоге все обошлось благополучно: лис коснулся рукава, и шлем тут же закрыл его рыжешерстную голову прочными металическими пластинами. Видя, как лис откашливается от остатков аргона, закравшегося в его легкие, Эронс виновато сказал: – Извини, пушистик. Я не хотел.

– Вы хоть по-аккуратнее в следующий раз будьте, – сквозь кашель ответил лис. – А то станете ещё, как офицер Линориус, – вообще Вам цены не будет.

– Ну ладно, ладно – не урчи, – усмехнулся Эронс, намереваясь уж было ещё раз похлопать собеседника по плечу, но, вовремя вспомнив последствия первого дружеского акта, поспешил отдёрнуть руку. – Кстати! Хочешь расскажу историю про то, как Норвин на саперном занятии всю роту на смех поднял?

– Да ну? – вдруг встрепенулся лис, напрочь забыв о кашле. – Врёте!

– Честное офицерское! Он мне сам об этом тыщу раз рассказывал! – возразил Эронс, демонстративно стукнув себя по колену. – Так вот, дружок, слушай. До того, как наш бородатый стал старшим офицером и женился, был он неопытным курсантом сапёрного училища. Прослыл он у командира очень талантливым, но довольно-таки рассеянным мальчуганом. Ха! Хоть убей, но не могу я представить молодого гнома с бородой. Ну и смеялись же над ним наши ребята, когда они на Землю на экскурсию приезжали. Э-э-э… Ах да! Вот! Дали его взводу один раз задание – в кромешной темноте на условной высоте мину малого нажима поставить. Которая при появлении противника вверх подскакивает и осколки с плазмой в разные стороны разносит. Она у него учебная была. С краской. А у него, как назло, куриная слепота: ни черта в темноте не видел! Так вот: наступила ночь, его взвод пришёл на позиции, окопался и стал, значит, сигнала ждать. А бедняга только на небо глядит, как младенец, и за появлением сигнала смотрит. И тут – бабах! Все как ломанулись вперёд, а он чего-то замешкался и в другую сторону побежал. Бежал он, бежал, чувствует – холм начинается. «Ну, – думает. – Правильно иду». А сам пыхтит, кряхтит, эту мину в ручонках тащит. Добежал-таки, но вот что странно-нет никого. «Слабаки, – смеется. – Я вас со своим зрением обогнал, а вы!» Положил он мину на траву, достал лопатку с нагретым лезвием и начал копать. Копает, копает, земля в разные стороны хлещет, а он все роет и роет, как крот. Вырыл, только собрался мину ставить, слышит-идёт кто-то. Он тогда просто обделался от страха: не знает-враг, не враг. Ещё и свет кто-то включил. Думает: «Ёшкин кот! Прожекторы включили!» Мину быстро положил, кое-как присыпал и давай в укрытие. Голову закрыл и носом в землю плюхнулся. Слышит-дверь открылась, спускается кто-то. «Ну, – думает, ручонки потирая, – сейчас ты у меня попляшешь, супостат!» Чувствует, что близко враг подходит, закрыл голову руками, и тут ка-а-ак рванет! Шум на всю округу поднялся! Норвин так обрадовался, что напрочь забыл о задании и выпрыгнул вверх, воскликнув: «Вот тебе, чертяка! Будешь у меня знать, как нашей армии мешать!»