Текст книги "Ледяной коготь: испытания грядущего дня"

Автор книги: Артем Демченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 39 страниц)

– Со мной все в полном порядке, – лаконично ответил гном, осматриваясь по сторонам. – Где это мы?

– Вряд ли наше точное местоположение тебе что-нибудь скажет, – ответил Эронс, бросив взгляд на только что раскрывшуюся карту. – Но от цели мы все ещё довольно далеко. Надо попробовать найти выход отсюда. Видишь что-нибудь?

– Пока нет, – ответил гном, аккуратно водя мощным фонарем по потолку и стенам пещеры. – Одни скалы да выступы. Ни одного нормального прохода.

– Жаль, что у нас нет крыльев, как у дракоши, – сказал Эронс, уперев руки в бока и бросив взгляд в проем в куполе пещеры. – А так бы сейчас раз – и наверх. Эх-х… – Эронс вздохнул, словно на него повесили бочку камней. – Иногда я завидую нашему пушистику. Я бы тоже был не против посидеть на плече Хранителя Добра…

– Во всем надо искать плюсы, – подметил гном. – Сам посмотри – мы живы, в безопасности и нас никто… – в этот момент из стены пещеры, со страшным треском проломив вековую металическую стену, вышло нечто, не похожее ни на один знакомый нашим героям военный объект: это существо напоминало огромный челюстеобразный шар, по которому произрастало множество крошечных раскалённых белой магмой шипов, дробивших метал Педантора, словно тонкий слой картона.

– Это что ещё за хрень?! – воскликнул Эронс, с быстротой гепарда схоронившись за стоявшим неподалёку куском скалы. Тем временем, шар быстро распался на четыре крупных куска магмы и железных метеоритных камней, и в считанные секунды из бесформенных кучек планетарного вещества перед нашими героями появились четыре полноценных воина-педанторца, быстро сформировавших из своих рук магмо-пушки.

– Дьявол! – выругался Норвин, взяв наизготовку плазменные пулемёты, осторожно выглядывая из скалы. – Ничего себе! Ты видел это?! Как они это делают?!

– Это меня сейчас волнует в последнюю очередь, – ответил Эронс, взяв в прицел быстро приближающегося педанторца. Голова в прицеле. Выстрел! Пришелец покачнулся и грохнулся на скалистый пещерный грунт. – Один-ноль! Так вам, твари!

Но не успел Эронс нарадоваться своей победе, как залп из магмовых пушек в считанные секунды расплавил надёжное укрытие офицера. Чудом спасшись от неожиданной контратаки, офицер перекатился к отстреливавшемуся Норвину, которому уже изрядно досталось от нахлынувшего патруля: в броне скафандра дымились несколько неглубоких пробоин от жгучих сгустков разлетевшейся синеватой магмы. Отчаянно бились наши герои: выстрелы не утихали ни на мгновение, Эронс кидал в сторону Педанторцев гранаты, Норвин поливал их тоннами жгучей плазмы, но тщетно – вскоре пятеро пришельцев добрались до наших героев, и один из них, сказав непонятное: «Ритарик гетрир! Добильтот фор! Фор!»[20]20
  Педант.: «Руки вверх! Пушки на землю! На землю!»


[Закрыть] – нацелил оружие прямо на голову застывшего в оцепенении Эронса.

– Что он хочет от нас? – с еле заметным трепетом в голосе спросил Норвин, продолжая держать пулемёты на прицеле.

– Не знаю, – еле слышно ответил Эронс, пристально наблюдая за тем, как педанторец, на груди которого красовался красный знак, изображавший окутанный сеткой тетраэдр, угрожает им расправой.

– Погоди-ка, – сказал Норвин. – Мне знаком этот знак – я его видел у такого же парня, когда чинил элероны.

– Фор! – настойчиво рявкнул педанторец и с силой ударил по рукам Эронса, от чего тот с криком выронил винтовку и, схватившись за руку, упал на землю. Норвин в ярости хотел было отомстить обидчику, как вдруг нацеленная на его лицо пушка разгневанного педанторца в момент отбила у него все желание в дальнейшем сопротивлении: гном смиренно опустил пулеметы и потупил взгляд в пол. Но не успел он толком объясниться с Эронсом, как двое пришельцев, бормоча что-то непонятное между собой, подняли наших героев с земли и, тыча в их спины дулами орудий самообороны, повели их к широкой бездонной яме, из которой доносились странные громкие звуки, похожие на рёв только что пробудившихся от сна медведей. По спинам наших героев невольно побежали мурашки.

– Норвин, похоже нам крышка, – тихо пробормотал Эронс, чувствуя приближение педанторцев со спины. – Чует моя задница, что вряд ли на дне этой ямки находится что-нибудь хорошее.

– Похоже наши задницы обладают телепатическими способностями, – усмехнулся гном, посмотрев вниз. – Нам точно конец.

– Гор! Гор! – неожиданно воскликнул пришелец, ткнув Эронса метеоритной дланью к краю бездонного обрыва. – Мителявар карток![21]21
  Педант.: «Пошел! Пошел! Жалкий слизняк!»


[Закрыть]

– Ну уж нет! – рассвирепел Норвин, развернувшись к двум педанторцам и выставив против них пулеметы. – Кому кому, а каким-то камнеголовым я просто так не дамся! Лучше уж сдохнуть, чем… – но не успел Норвин закончить свою пафосную тираду, как, к его изумлению и неимоверному страху, пришелец вдруг мгновенно распался на светящиеся куски раскалённого камня и магмы и, повалив гнома с ног, закутал его в крепкий шарообразный кокон, а затем на огромной скорости покатился вниз по шершавой стенке бездонной впадины.

– Эронс! Эронс! – раздался отчаянный вопль гнома в переговорном устройстве перепуганного офицера. – Где тебя черти носят? Помоги мне!

– Норвин! – закричал Эронс, ошарашенно наблюдая за тем, как второй пришелец намеревается сделать с ним то же самое. – Держись! Я… – но не успел офицер договорить, как в доли секунды второй солдат обволок его в прочный кокон, и через несколько мгновений наш герой, отчаянно пытаясь выбраться из плена, ощутил на себе всю прелесть тренировки вестибулярного аппарата. Низ сменялся верхом, верх – низом, все в голове шло кубарем, словно нейроны мозга невзначай устроили шумные празднества по случаю смены докучающей обстановки. Но хаос вокруг длился недолго: Эронс, уже не в силах сопротивляться неожиданной проверке вестибулярного аппарата, вдруг ощутил сильный толчок откуда-то снизу, и бешеная гонка по тоннелям Педантора, к счастью для не привыкшего к таким спускам нашего героя, подошла к финишной прямой. Но не успел офицер осознать, в чем дело, как ненавистная тюрьма педанторского тела разомкнула свои метеоритные решетки, и в ту же секунду, не дав пленнику опомниться, перед глазами Эронса показался педанторец, который, подняв его с земли, спешно поволок в неизвестном направлении. Стараясь встать на ноги и придти в себя после головокружительного спуска, офицер оглянулся, в надежде увидеть напарника. К сожалению, гнома позади него не было – вместо него на озлобленного офицера смотрели два педанторца, сопровождавшие пленника в неизвестном направлении.

Окружение, мягко говоря, Эронсу показалось не слишком-то приятным: в покрытых пеленой мрака выдолбленных грунтовых коридорах изредка просматривались очертания педанторцев, занимавшихся непонятной для Эронса работой. В некоторых местах офицер наблюдал спрятанные в планетарном грунте огневые точки, которые вели огонь по находившимся на орбите кораблям. Казалось, узкий коридор никогда не кончится: комнат на пути появлялось все больше, а неспешно шагавшие куда-то пришельцы исчезали в узких проемах базы, шаги которых удалялись в неизвестном направлении. Наконец, когда усталые глаза Эронса уже были не в силах уследить за каждой комнатой этого слившегося с одинокой планетой богом забытого места, двое верзил дотащили его до какой-то странной гладкой двери, на которой красовался точно такой же знак, какой офицер видел на груди пленившего его с Норвином пришельца. Понаблюдав за весьма странным процессом открытия двери, в ходе которого солдат-верзила просто-напросто по кусочкам поглотил крепкий металический каркас стены, гном почувствовал сильный толчок в спину и, громко выругавшись, упал на гладкий металический пол, само по себе наличие которого на планете с шипастым грунтом крайне удивило Эронса, усеянный странными правильными геометрическими узорами.

Оторвав взгляд от пола и осмотревшись вокруг, офицер понял, что находится в полуразрушенном зале, размеры которого потрясли его воображение: по периметру этого колоссального помещения, в которое, наверное, могли бы поместиться не менее пяти императорских залов, стояли величественные статуи-колоссы, изображавшие облики огромных педанторцев, смотревших высоко в небо. Некоторые из них были разрушены, поэтому в изредка осветляемых слабыми искрениями взрывов тёмных углах валялись огромные железные глыбы, отблёскивавшие странно светящимися камнями. Но не успел Эронс сделать и крошечный шаг, как откуда-то, словно вырываясь из преисподней чёрной дыры, раздался жуткий басистый голос:

– Гости в нашем мрачном краю – очень редкое, я бы даже сказал, уникальное явление. Кто бы мог подумать, что эту систему однажды посетят те, кому такая обстановка, по сравнению с Террисом, покажется сущим процветанием бесконечной грызни и бойни. Наверняка этому должна была быть очень веская причина…

Эронс ничего не ответил. Сердце в его груди колотилось как бешеное, хаотичные стуки которого с силой отдавали непрекращавшимся пульсированием в мозг.

– Наверняка ты спросишь: «Откуда этот странный некто знает хиндоган?» – голос стал становиться отчётливее, по мере того, как Эронс с нескрываемым любопытством, пересилившим всякий страх, пытался разглядеть таинственного незнакомца, приближавшегося из темноты. – Поверь – мы знаем гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Мы рады новым гостям, особенно в последние годы.

– Куда вы утащили Норвина?! – разозлился офицер, уже не в силах сдерживать бурливший в его душе вулкан ненависти и гнева. – Какого черта вы нас схватили! Мы даже не мешали вам!

– Не волнуйся – с твоим другом все в порядке, – в этот момент из темноты показался тот самый педанторец, чей голос эхом проносился сквозь пустынный зал. Этот представитель инопланетной расы выглядел немного иначе, чем те, с которыми нашим героям пришлось встретиться ранее: он был на несколько метров выше, шире в плечах, но самое главное то, что на его вытянутой в форму кометы голове красовалась кругообразная колючая линия, очень сильно напоминавшая ряды зубов червя, с которым нашим героям не посчастливилось встретиться ранее. – Причин для волнения нет. Я мог тебя давно убить, приказав своим подопечным испепелить тебя и оставить от твоего тела лишь крошечную кучку угольков. Но, как ты можешь заметить, я этого не сделал, хотя очень даже мог бы. Я лишь хотел предложить тебе выход из ситуации, предложить тебе руку помощи, – педанторец внезапно остановился. – Я вижу в тебе достойного воина, который дорожит честью больше, чем кто-либо. Но для продолжения нашего дружеского разговора, я бы хотел услышать ответ на вопрос – с вами ведь был ещё кто-то, верно?

– Да. Нас было шестеро, но мы разделились – за нами рванула какая-то тварь и заставила спуститься вниз, в тоннели. Я не знаю, где искать своих товарищей и что с ними произошло. С нашим кораблём тоже не удалось связаться, – с неслыханной для себя откровенностью ответил Эронс. Он ужаснулся, что с такой лёгкостью открыл совершенно незнакомому существу все, что знал.

– Для меня будет крайне прискорбно сообщить, что твои друзья в плену у наших врагов, – ответил пришелец, вплотную приблизившись к офицеру и присев рядом с ним на пол. – Много наших сгинуло в тех жутких краях, так и не вернувшись с заданий. Твоих друзей может постигнуть та же участь, что и наших братьев, если наши враги завладеют Арахнорумами и Контериуном…

– Контериун? – с недопониманием спросил Эронс, посмотрев в бесцветные глаза педанторца.

– Именно, друг мой, – Контериун. Эта вещь, сокрытая в Кроетеке, месте, где когда-то находился мощнейший источник энергии, где сокрыто то, что питало нас всех, находится вещь, с помощью которой Кроноансестеры сотворили венец своего прогресса-Арахнорумов…

– Ты знаешь, кто такие Арахнорумы? – удивился Эронс, полностью одурманенный речами пришельца. Он уже даже забыл, что это существо насильно удерживало его в своей резиденции.

– Да, друг мой, к сожалению, – прискорбно ответил лидер педанторцев. – Именно поэтому мы, Нетдерики, стремимся навсегда запереть их в глубинах космоса, сделать так, чтобы творения наших союзников никогда не попали в руки алчных и бездушных существ. Алворцы никогда не получат желаемого!

– Кажется, я знаю их-это ребята, у которых на груди Млечный Путь с тетраэдром, верно?

– Именно так, – усмехнулся педанторец. – Ты очень наблюдателен и умен. Кроноансестеры не ошибались, говоря о том, что население Терры-будущее нашего мира. Вместе мы сокрушим Алворцев и спасём Галактику от уничтожения!

– Хорошо, – ответил Эронс. – Я помогу вам. Но где Норвин? Он в порядке?

– Да, – ответил педанторец. В этот момент откуда-то не возьмись в зале появился Норвин и задорно окликнул обрадовавшегося офицера:

– Эронс! Я так рад, что ты цел! Где тебя черти носили?

– Со мной все в порядке, – радостно ответил офицер, встретив гнома тёплым дружеским рукопожатием. – Этот парень меня приютил, как родного!

– Его зовут Трудор, – поправил Эронса Норвин, посмотрев на лидера Нетдериков. Тот одобрительно кивнул головой и медленно направился к разрушенному проёму в стене дворца. – Я думаю, ему можно верить. Ты пробовал связаться с Айноном или Шорганом?

– Да, – ответил Эронс, – но эти засранцы не отвечают. Вероятно ублюдки на той стороне их пытают. Сволочи! Вот попадись же они мне, я их…

– Терпение, офицер, терпение, – спокойно ответил Трудор, продолжая смотреть на поглощенную апогеем войны многострадальную педанторскую землю. – У вас будет шанс отомстить нашим общим врагам. Я уже послал сигнал нашим братьям через Тиару. Скоро наша армия перейдёт в наступление и разгромит непокорных Нетдериков, – он на мгновение сделал паузу и повернул голову к двум товарищам: – И тогда нас уже ничто не остановит! Арахнорумы сгинут в пламени Альдебарана и Бетельгейзе! Навсегда!

* * *

Шорган очнулся в странном тёмном помещении, сквозь толстые стены которого просачивались тонкие струйки света звезды, освещавшей израненную поверхность планеты в эти мрачные для цивилизации педанторцев годы. Он не помнил, как оказался в этом месте: в памяти, словно отдельные кадры старого черно-белого кино, мелькали обрывки отдельных минувших воспоминаний, произошедших в недалеком прошлом. Как он оказался в этой темнице и сколько времени его бессознательное тело, закованное в крепкий железный скафандр, провело в обездвиженном состоянии, Шорган не имел ни малейшего понятия. Хотя нельзя сказать, что причина и предыстория чудесного спасения особо волновала нашего отважного героя: как и любому орку, Шоргану было интересно только настоящее, и никакие мысли о возможных последствиях его, к сожалению (а может быть и к счастью), не особо докучали. Именно по этой причине зеленокожий участник экспедиции был известен как надёжный боец, чётко и беспрекословно исполнявший поручения командования. Однако, надо отдать должное, о товарищах здоровяк не забывал никогда: чувство долга, чести, достоинства, храбрости и мужества, умение постоять за свой род всегда ценились у орков как наиболее важные качества, которыми должен был обладать истинный войн Империи Гортримара, и Шорган, что вряд ли бы кто-то осмелился оспорить, был без всякого сомнения достойным сыном своего Отечества. В этот момент он почему-то вспомнил те светлые отголоски воспоминаний, заваленные грудой напряженности и тревоги, которыми он добродил больше, чем любой принадлежавшей ему вещью. В его памяти промелькнули греющие душу моменты времяпровождения со своей горячо любимой дочерью.

Берильда с самого рождения была девушкой с характером, способным переплюнуть боевой дух некоторых солдат личной охраны императора: будучи ещё неокрепшим ребёнком, она с завидным упорством и настойчивостью с лёгкостью ломала любезно прикупленные отцом погремушки, разбрасывая их осколки по всей комнате; когда наступила пора идти в детский сад, называемый у орков «воспитанником», Берильда не скупилась давать сдачи озорным мальчишкам, желавшим отобрать у дочери солдата очередную куклу, чем вызывала непомерную гордость в сердце любящего отца. В шесть лет она уже могла управляться с пистолетом так же, как и с готовкой сочного куска мяса вепря для Шоргана. Счастье ни на секунду не покидало нашего героя и его жену, когда на их глазах дочка все хорошела и хорошела. И вот, достигнув своего совершеннолетия, Берильда поняла, что наступил очень важный период в её жизни – ей было надобно искать подходящего жениха, который бы наполнил её сердце вечной горячей любовью и понравился бы её родителям. Но чем больше она встречалась с крепкими и сильными мужиками, тем больше она разочаровывалась в них – её сердце отвергало одного парня за другим. Шорган очень часто ругался с ней по этому поводу, говоря о том, что она идёт совершенно поодаль от идеалов меритократии, но Берильда не слушала его-её сердце все ещё было пустым. Наш герой, сидя в камере и смотря в шершавый потолок, мысленно карил себя за то, что так и не дал своей дочери шанса выбрать свой путь до того, как начнётся опустошительная война за существование Млечного Пути.

Но все мысли о тоске по семье неожиданно отошли на второй план, когда появившийся в проёме молниеносно исчезнувшей двери педанторец заставил Шоргана в гневе вскочить с пола и ринуться на врага. Но, как и следовало ожидать, его импульсивность не привела ни к чему хорошему: в ту же секунду орк был жестко остановлен каменно-магмовым щитом, неожиданно появившимся перед его изумлённой мордой. Не успел орк сообразить, в чем дело, как его протрезвевшие от злости глаза увидели магмовую пушку, направленную прямо на его лицо подоспевшим инопланетным посланником. На его вытянутом в форму кометы лице сияла физиономия безразличия и хладнокровности, что озадачило орка ещё больше, чем страшное оружие надзирателя. Педанторец не заставил Шоргана долго ждать: к полной неожиданности зеленокожего громилы пришелец опустил оружие и, жестом показав пленнику на коридор, сказал что-то непонятное:

– Ирет, ифольмиер. Гор![22]22
  Педант.: «Пошел, червяк! Вперед!»


[Закрыть]

Шорган, впав в полный ступор от произошедшего, осторожно поднялся с пола и медленно пошёл по просторному коридору, в тёмных закоулках которого эхом раздавались приглушённый треск взрывов бушевавшей гражданской войны. По мере того, как орк нехотя плёлся по проходу, изредка огрызаясь на тычки в спину, место, в котором он имел несчастье находиться, сотрясал жуткий грохот, похожий на невероятной силы землетрясение, раздававшийся с частотой нескольких ударов в минуту. Единственным источником освещения этого места были проломы в стенах и потолке, через которые яркая звезда системы Фернан проливала ласкающий малиново-жёлтый свет на почерневшие стены катакомб. Шорган, посматривая по сторонам, наблюдал за оживленным действом, происходившем в потаенных углах странного комплекса: в некоторых комнатах, не имевших ни стен, ни крыши стояли огромные пушки, точно такие же, которые он видел до пленения, сформированные из тел пришельцев, которые вели непрекращающийся огонь по каким-то странным развалинам, находившимся вдалеке. О происхождении этих развалин Шорган не особо раздумывал: его мозг затуманила ярость, злоба, которую он был готов выплеснуть на любого, попавшегося ему на пути. Единственное, что мешало ему это сделать – шедший сзади педанторец, который то и дело подталкивал нашего героя вперёд.

Наконец, недолгое путешествие орка закончилось: остановившись перед странной дугообразной дверью, он услышал, как за ней раздаются какие-то странные голоса, по тембру которых можно было понять, что собеседники о чем-то яро спорят друг с другом. Изредка вместе с голосами Шорган мог слышать треск и сильные удары о что-то твёрдое, мгновенно прерывавшие речь. Педанторец, сопровождавший орка, провёл белыми отростками-щупальцами по двери и в мгновение ока поглотил её, открыв изумлённому пленнику проход в помещение.

Как только воин, сопровождавший нашего героя, яростно толкнул его вперёд, Шорган заметил, что в просторном тёмном зале, освещённом лишь бежевыми линиями на полу и сферообразном потолке, находятся двое педанторцев, один из которых, немного выше ростом и имевший на кометообразной голове рисунок тетраэдра, окружённого Млечным путём, оживлённо порицает второго на непонятном орку наречии. Второй, явно стараясь сдерживать тон басистого голоса, яростно пытался что-то доказать второму. Шорган потрясенно смотрел на двух гигантов, чей спор становился все более и более ожесточенным с каждой секундой. Наконец, диспут стих; один, без рисунка на голове, смиренно поклонился второму и поспешно удалился из комнаты, попутно взглянув на орка и что-то пробормотав себе под нос. Как только дверь скрыла единственный путь к отступлению, замуровав Шоргана один на один с непонятным пришельцем, в помещении воцарилась мертвая тишина. Орк не знал, что ему делать – боясь пошевелиться, он осматривал окружающую обстановку сквозь узкие прорези шлема.

– Вероятно, тебе интересно, зачем я оставил тебя в живых и что ты вообще делаешь в этом месте, на так ли? Я знаю, что тебя переполняет злоба и ярость мщения, но позволь мне немного прояснить ситуацию, прежде чем ты сделаешь необдуманный шаг.

– Кто ты такой? – угрожающим басом воскликнул Шорган, потянувшись за плазменным дробовиком. – Зачем ты нас пленил? Где Айнон?!

– По правилам должного этикета, хозяин должен первым спрашивать гостя, зачем он вторгся в его владения, – усмехнулся педанторец, обернувшись к Шоргану и подойдя к нему немного ближе. – Но так как я вижу, что манеры тебе чужды, я, так уж и быть, представлюсь первым. Меня зовут Карствар, я – лидер Алворцев и стремлюсь привести эту планету и всю систему Фернан к новой эре процветания. Проходи, не стесняйся – я вижу, что ты хочешь знать ответы на многие вопросы. В том числе и то, что случилось с твоими друзьями.

Шоргана вдруг пронзило странное чувство повиновения, и наш герой, спокойно войдя вглубь зала, присел на стоявший неподалёку блок. Карствар, обойдя стол переговоров, присел рядом с орком на камень побольше.

– Итак, – продолжил лидер Алворцев. – Мы знаем, что вашу систему, как и многие другие в Млечном пути, терроризируют такие существа, которых мы все зовём Арахнорумами…

– Да… – с сожалением, но все ещё с подозрением, ответил Шорган. – Они погубили множество невинных душ. Моя планета, как и многие другие разрушены ими.

– Арахнорумы обладают по истине могущественной силой, способной стирать с лица Вселенной целые цивилизации. Жаль, что тебе и твоим друзьям открылась лишь их темная сторона. Но мало кто знает об их иной стороне, светлой…

– О чем ты говоришь? – Шорган почувствовал, как в его душе забрезжил еле различимый лучик недоверчивой надежды.

– Дело в том, что Кроноансестеры создавали свои детища с благой целью. Они открыли феномен вечности, бессмертия-то, чем не обладает ни единый объект во Вселенной. Арахнорумов нельзя уничтожить, нельзя победить и нельзя искоренить, так как в них заложена энергия нетленности. Та энергия, что таиться в их телах, способна порождать миры, планеты, восстанавливать то, что, казалось, давно кануло в небытие. Они способны принести жизнь туда, где она в принципе не может существовать, Арахнорумам подвластно искоренять чёрные дыры, объединять бесформенные вещи вокруг себя и создавать звезды, системы, чёрные дыры, а может быть и то, что ещё неподвластно нашему разуму. Именно благодаря вечной мощи, заложенной в творении Кроноансестеров, был создан ваш мир.

– То есть, они могут быть использованы во благо? – с надеждой спросил Шорган, вспомнив о пылающем Биртране. – Они смогут восстановить наши миры?

– Именно так, друг мой, – со спокойствием горного ручья ответил Карствар, посмотрев на орка. – И даже большее. Они навеки приведут Млечный Путь к процветанию и миру. Но для достижения нашей великой цели нам нужен Контериун.

– «Контериун»? – с недоумением переспросил Шорган. – Что это?

– Когда-то давно, во времена, когда мы и Кроноансестеры существовали в другой, ныне уничтоженной галактике, наши союзники использовали Контериун для создания Арахнорумов. Он вобрал в себя энергию миллиардов звёзд нашей системы. Именно с помощью него мы создали Млечный Путь. После того, как Кроноансестеры сгинули в пучине мрака и запечатали Арахнорумов, он остался на нашей планете. Если мы его захватим, то сможем связаться с нашими союзниками и обратить их творения во благо для всех нас.

– И тогда мы вернёмся к прежней жизни? – с надеждой спросил орк.

– Даже к лучшей, – ответил Карствар. – Если, конечно, вы встанете на нашу сторону. Вместе мы освободим твоих друзей и уничтожим Нетдериков. И тогда наши миры засияют новым светом.

– У меня есть причины доверять тебе? – спросил Шорган. – Ты пленил меня, хочешь втянуть в гражданскую войну и использовать меня в качестве куклы.

– Не веришь мне, – сказал Карствар, приказав что-то жестом появившимся бойцам, – спроси того, кому доверяешь.

В этот момент взору изумлённого орка предстал вышедший из темноты эльф, который, увидев своего товарища целым и невредимым, с нескрываемой радостью кинулся навстречу ему.

– Шорган! Здоровяк! – Айнон, пожав руку своему мускулистому напарнику, крепко обнял его. – Я так рад, что ты цел! Я знал, что Карствар поможет тебе. Как ты?

– Я в порядке, Айнон, – с облегчением ответил орк, посмотрев в глаза эльфу. – Похоже, предки на нашей стороне. Ты знаешь, где Эронс и Норвин? Что случилось с дракошей? И с пушистиком? Ты связался с ними?

– Я не смог, – ответил эльф. – У меня отказала связь.

– Скорее всего ваши друзья в плену у Нетдериков, – вмешался в разговор Карствар. – Как ни прискорбно мне вам об этом сообщать, но им грозит опасность. Я знаю, насколько они жестоки. Они не остановятся ни перед чем на пути к достижению своей цели. Вероятнее всего, они сейчас пытают ваших друзей, и только мы можем спасти их. А сделаем мы это очень просто-пойдём штурмом на их ничтожные владения и заставим Нетдериков подчиниться нашей воле.

– А что потом? – спросил Шорган. – Что мы будем делать с Арахнорумами?

– Как только наши враги будут разгромлены, мы вместе достанем Контериун и отправимся в мир Кроноансестеров, где с их помощью возьмем Арахнорумов под контроль. А затем, когда пелена войны спадет, восстановим наши миры и с помощью великого творения вечности приведём наши народы к порогу новой, великой эры!

– Да! – воскликнул Айнон. – Мы покажем этим засранцам, что воевать с нами-себе дороже!

– Когда мы начнём наступление? – спросил Шорган.

– Скоро, друг мой, – ответил Карствар. – Скоро.

* * *

Лис, покрепче схватившись за голову без устали шедшего вперёд дракона, медленно присел на его плечо и, выдохнув остатки утомленности, накопившиеся в его теле после нескольких часов непрерывного пути, обратил свой взор куда-то вдаль. На горизонте, затемнённые тенью от яркой фернанской звезды, возвышались очертания огромного покинутого города, руины которого напоминали скорее бесформенный кусок шершавого горного склона, нежели древнего города, рваные пики-небоскрёбы которого отчаянно смотрели вверх с угасшей надеждой на дальнейшее возрождение из пепла полыхающей войны. Живот пушистого напарника дракона изредка издавал протяжное урчание, пытаясь умилостивить хозяина дать ему закуски с барского плеча.

– Есть хочется… – чуть не ноя, жалобно протянул лис. – Ты случайно не брал с собой чего-нибудь съестного?

– Нет, дружище. К сожалению, не брал, – ответил дракон, пробираясь сквозь железные скалы. – Даже не знаю, как тебе в этом помочь. Думаю, тебе надо было плотнее обедать перед заданием. Что могу сказать-терпи уж теперь.

– А что там за руины? – спросил лис, вглядываясь в очертания на горизонте. – Похожи на какой-то старый заброшенный город. Неужели в нем когда-то жили. Бомжатник какой-то напоминает.

– Ты никогда не скупишься в выражениях, – усмехнулся дракон. – А насчёт города соглашусь. Думаешь там может быть что-то ценное?

– А пёс его знает, – ответил лис, почёсывая затылок. – Во всяком случае, карты у нас нет, а поблизости мы вряд ли что-нибудь найдём лучше, чем это. Хоть какая-то зацепка.

– Трудно с тобой не согласиться, – сказал дракон, спустившись вниз по склону. – Другого выхода у нас нет. Эронс с командой сделали бы то же самое. Ужасное чувство дежавю. Мне приходилось видеть нечто подобное.

– Когда? – полюбопытствовал лис, наблюдая за тем, как дракон осторожно спускается вниз по склону крутого острозубого склона.

– Давным давно, больше миллиона лет назад, я был маленьким наивным подростком. Мне тогда около ста лет было, насколько я помню. Работал я в кузнице, в огромном городе ледяных драконов – Стумертраде. С детства я не знал ничего, кроме труда и учебы: мне приходилось пахать ночи напролет, причём мастер упорно заставлял меня ежедневно сидеть за книжками в перерыве между работой и сном. Может быть именно благодаря ему я стал таким, какой я есть сейчас. Так вот… Однажды я решил вздремнуть после тяжёлого трудового дня, лёг на кушетку да и уснул. Проснулся от жутких криков и воплей. Смотрю-всех моих сородичей убивают тёмные драконы, весь город горит ярким пламенем, все в огне, кровь повсюду. Так я из кузницы пулей вылетел, и давай стрекоча к выходу. А там… – дракон тяжело вздохнул. – В общем, мне удалось проскользнуть, а когда я обернулся, то за моей спиной никого не было. Вот так я остался один. Всех вырезали, никого в живых не оставили… Лишь потом, когда я вернулся в город по прошествии многих лет, я увидел зрелище очень напоминающее это.

– Да-а… – замялся лис. – Неприятная история. Не знаю даже, как тебе в этом плане посочувствовать. Я особо и прошлого-то своего не помню. Может быть это и к лучшему, на самом деле. Вряд ли в нем было что-то интересное, – в этот момент лис сделал небольшую паузу и спросил: – Я давно хотел спросить. Ты знаешь, кто ответственен за все наши беды? Ради чего он это делает?

– Я знаю, кто он, дружище, – ответил дракон, спустившись с крутого выступа. – Но мне, как и тебе, совершенно не ясны мотивы его злодеяний. Я не знаю, чего он хочет и почему до сих пор не стёр с лица галактики всех нас.

Спустившись по склону, усеянному множеством останков педанторцев, погибших в пламени борьбы за огромный город, наши герои, наконец, добрались до места назначения: перед ними, выплёскивая из пустых полуразрушенных дыр и проемов эхо раздававшихся вдалеке взрывов, простирался колоссальный по размерам лес острых, как наконечники копий спартанцев, небоскрёбов и сломанных пополам остроносых башен, на которых просматривались тускло мигающие бежевее пульсирующие канальцы. На каких-то чудом уцелевших зданиях виднелись изуродованные барельефы, изображавшие каких-то огромных великанов, один из которых был похож на педанторца, другой – на существо, которое лис обнаружил на покинутом корабле в глубинах Йольнира. Оба они держали на своих конечностях миниатюрную фигуру Арахнорума, нацелившего свои орудия куда-то ввысь. Таких рисунков, к сожалению, сохранилось немного: по мере того, как наши герои осторожно продвигались вглубь города, объекты архитектуры становились все более изуродованными и изувеченными, что свидетельствовало о том, что главная разрушительная сила катастрофы пришлась именно на центр этого древнего достояния педанторской расы.