Текст книги "Ты (не) выйдешь за меня (СИ)"

Автор книги: Арина Лефлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

Глава 18
Михаил

– Люсь, – зову в надежде услышать ее голос. – Люсь, ты где, лапа?

Фиг там. В ответ тишина. Вспоминаю вчерашнее приключение.

Э-э-х! Хорошо-то как! Руки зудят, тело ноет. Хорошо, но мало. Еще хочу. Прямо сейчас хочу продолжения вчерашней умопомрачительной ночи.

Утренняя эррекция больно долбит в ширинку. Сажусь на край кровати.

– Где ж ты моя любимая? Приди! – ору как идиот на всю квартиру.

Принюхиваюсь. Что обычно делают девушки после любвеобильной ночи?

Анекдот к месту припоминаю, правда, про супружескую жизнь, как там: «Ты ко мне по-человечески, я к тебе по-человечески?»

Я вчера прямо-таки два раза был по-человечески. Я бы еще погеройствовал и не раз, но моя Люся уснула. А я не варвар. Поэтому достоин хотя бы яичницы. Или оладушков каких-нибудь… с повидлом… и кофе.

Увы! Пахнет потным телом. Моим. И чуть-чуть духами Люси. Сладкими с ноткой свежести. От моей подушки пахнет.

Свинья! Сгоняю себя с кровати. В голове еще шумит. Гляжу в мобильник. Восемь. Обычное мое время, я и раньше встаю, когда нужно для дела. Бизнес не любит сплюшек.

Ой дурак, ой дурак, я ее, кажется, больше напугал. А всему виной что? Правильно, алкоголь и… красивая девушка. И я такой молодой и полный энергии… неуемной.

Я понимаю, что семья не позволит нам развлекаться, как говаривала моя бабушка: пре-лю-бо-дей-ство-вать.

Уф, мысленно еле выговариваю слово, а вслух так страшно подумать, сейчас точно не смогу произнести. И про слово и про то, что оно значит. Да. Я понимаю, что наши такие отношения, это просто вето. И непозволительное распиздяйство с моей стороны.

Дурак! Сделанного уже не вернуть, нужно исправлять ситуацию.

Что скажут Саша и Таня, не знаю, да мне плевать. Пусть свои свечки держат. А я хоть сейчас в загс.

Так, где моя красавица! Раз-два-три-четыре-пять, я иду тебя искать!

Поднимаюсь с кровати.

У-у-у-у! а в голове еще вертится вчерашний ураган или сегодняшнее похмелье. но я стоически шагаю по квартире в поисках Люси.

Захожу в кухню. Самоуверенный. Пусто. Ни-че-го. Никаких тебе оладушков и яичницы с беконом.

Низолушка моя. Хоть бы туфельку обронила. Но мне и не нужно, я знаю, где тебя искать. И найду.

Даже трусиков не оставила. Смотрю на угол выглядывающей из коридора тумбочки, на которой я вчера Люсю шпилил. Мой член дергается при воспоминании, что я вчера делал. Я возбужден и неудовлетворен.

И что с этим делать?

Пойду приму душ и сниму напряжение привычным способом. Кулаком.

Ну что Миха, наворотил дел, хотя, дело-то житейское.

Пока принимаю душ, в голове зреет план.

Бриться или не бриться? Однозначно, да. Провел по щеке, еще не колется, но уже что-то проклюнулось. Пена мягким облаком ложится в ладонь, отправляется на мое лицо: наглую симпатичную морду.

Смотрю своему отражению в глаза.

– Ну что кобель, напакостил? – представляю себе, как эти слова говорит моя мать.

Она такая, да, моралистка. Давно ждет, дождаться не может, когда же я в дом невестку приведу. Переживает, будто ей с ней жить, а не мне.

Яичницу жарить не из чего. Это я зря намечтал и на Люсю почти обиделся. Разогреваю в микроволновке ресторанную котлету, делаю кофе. Завтрак разгоняет последние капли алкоголя в крови.

Так-с. Во что будем наряжаться? Встречают по одежке? Да? Хоть я в том доме уже практически свой человек, но правила этикета будем соблюдать.

Любуюсь на себя в зеркало. Обычный мужик, модная прическа: еще бы, раз в месяц стрижка у лучшего стилиста в городе. Спортзал раз в неделю и пробежки три раза. Хватает. Даже где-то там кубики виднеются, или это я на себя наговариваю?

Одеваюсь. Выгляжу вполне демократично в синих джинсах, голубой рубашке и белых кроссах. Путь из квартиры к машине, стоящей под окнами, занимает немного времени. Ехать три квартала, рукой подать, но не пешком же топать. Останавливаюсь около цветочного ларька, уже присматриваю букет для Люси.

Не судьба!

Звонок телефона нарушает мои планы.

– Михаил Павлович, – слышу голос нашего менеджера по продажам. Как не вовремя, я уже почти купил букет для Люси. – Тут договор нужно подписать на покупку новых материалов, без вас никак.

Тихо матерюсь на себя ленивого. Но теперь точно сделаю. Электронную печать с подписью. Надоело отвлекаться еще и на эту процедуру. Еду в офис, подписываю пакет документов. Но закон парности, наверное, придумали садисты. Специально для таких как я. Как только я собираюсь покинуть офис и отправиться устраивать личную жизнь, звонят работники из нового выставочного павильона.

– Михаил Павлович, – слышу требовательные нотки капризного дизайнера. – Я хотел бы, чтобы вы прямо сейчас оценили мое дизайнерское решение.

О Боже! Да, именно сейчас мне понравится любое ваше дизайнерское решение. Только дайте мне решить свои проблемы!

Сашу отвлекать от молодой жены не стал, справился сам.

К дому, где живут Люсины родители я подъезжаю ближе к вечеру.

Глава 19

По дороге заскакиваю, естественно, в цветочный ларек. Выбираю долго, все никак не могу решить, какие брать розы: белые или красные. Красные, вроде, про любовь и страсть, именно эти чувства меня сейчас переполняют, но боюсь, что Люсины родители могут чего-нибудь подумать, и беру белые. Это про мою лапушку, нежную и хрупкую.

Звоню в знакомую дверь. Я здесь уже пару раз бывал. Второй – вчера, когда невесту забирали.

Дверь открывает Нина Павловна. Будущая моя теща. Это я уже так для себя решил.

– Добрый вечер.

Я замечаю необычный блеск в ее глазах. Под шофе, что ли?

Тут же мысленно бью себя по лбу. Балбес, старики же собирались сегодня посидеть. Это же и мои здесь должны быть. Е-мое, вот это я попал.

– Здравствуй, Михаил, что-то случилось? – отступает Нина Павловна в сторону, приглашая меня войти.

Делаю шаг в квартиру.

Взгляд сразу цепляется за красные туфли. Стоят под вешалкой. Люсины туфли. Красные, почти лабутены. Я их запомнил на всю жизнь. Они на Люсе были и в первый, и во второй наш раз. Я не знаю, почему не снял их и ей не позволил. Вру, знаю. Мне так в кайф было. Мою серую мышку в персиковом платье, с голенькой спинкой, в голенькую киску…

Стоп, Миша, уйми свою фантазию. Ты стоишь в чужой прихожей, напротив тебя стоит будущая теща, в руках у тебя букет для будущей жены, но, кажется, цветы тебе нужно подарить прямо сейчас этой милой улыбчивой женщине.

– Это вам, – протягиваю букет тещеньке.

А сам облегченно вздыхаю: «Здесь моя голуба. Не зря пришел».

Нина Павловна отступает. Делаю еще шаг вперед. – А Люсь… Людмилу можно? – вздыхаю, смотрю в ожидании, имитируя взгляд милого котика.

Из соседней комнаты слышу громкое:

– Можно Машку за ляжку! – в дверях появляется Петр Васильевич, Люсин отец.

Останавливается в проходе, огромный, словно шкаф, головой в притолоку упирается. Мощный у меня будет тесть, и дети, если в него получатся… сын высокий будет… Я и сам-то не низкорослик, но тут генетика постаралась.

Тут же одергиваю себя.

Ты, Миша, не гони лошадей, тут с наскоку номер не пройдет. Стою, смотрю на Люсиных родителей, улыбаюсь, как болван.

– А Люды нет! – мягко отвечает Нина Павловна и растерянно смотрит на мужа.

– Как нет? А где она? – пристально смотрю на туфли под вешалкой. Вижу, как туда же смотрит будущий тесть.

– Уехала, – мне показалось, что Нина Павловна сказала это с обидой?

– Как… куда уехала? – я растерян.

– В Москву уехала, – заявляет Петр Васильевич, и я замечаю в его глазах опасный блеск.

– Как в Москву? Когда? – стараюсь не выдать волнение, но, кажется, получается не очень.

Вот дурак! Ну дурак же! Времени сколько потерял со своим бизнесом. А позвонить? За весь день не удосужился ни разу на кнопку нажать. Болван! Какой же я болван! Знал бы, сюда сразу рванул, задержал, не пустил…

Знал бы прикуп, жил бы в Сочи. Ага! Мудрый человек сказал!

– Я не видела, Петр Васильевич ее провожал.

Это она так мужа называет родного? Вот это выучка, вот это воспитание, вот это семейные традиции. Пытаюсь взять себя в руки. Тесть с подозрением посматривает на букет, все еще находящийся в моих руках.

– Ей на работу нужно было… срочно, – сурово из-под бровей смотрит на меня отец Люси.

– Это вам, – снова протягиваю цветы Нине Павловне. В этот раз успешно. Разворачиваюсь, чтобы уйти. Дверь не заперта.

– О, как все сложно, – успеваю заметить, как Петр Васильевич чешет затылок. – Мать, а мы две свадьбы в год потянем?

Это он сейчас на что намекает? У них две дочери, Таню вчера замуж за моего брата отдали, а вторую, это Люсю мою что ли?

Резко оборачиваюсь.

– Нет, Петя, не потянем, – отвечает Нина Павловна и утыкается носом в цветы. Замечаю хитрую улыбку.

– Это почему? Деньги ж вроде еще есть.

– Две свадьбы в год в одном доме не играют, примета такая… плохая, – смотрит Нина Павловна на меня задумчиво.

– Жаль, а то бы сразу и вторую дочу пристроили, проходи, зятек, в дверях не стой, тоже примета… плохая, да, мать?

– Да, в доме еще девка на выданье, присесть хотя бы, – суетится Нина Павловна.

А я снова к двери отступаю.

– Сваты, вы чего там застряли? – слышу голос отца. – А то можем уже и по домам расходиться.

– Ну ты решай, – обращается ко мне Петр Васильевич. И я решаю. Снимаю кроссы, ставлю их рядом с Люсиными лабутенами и иду к столу.

Гулять так гулять! Погибать, так с музыкой!

Глава 20

– Привет, сынок! – кивают мои родоки и тетка с дядькой.

Кажется, они совсем не удивлены моему появлению в этом доме. Отец замечает цветы в руках Нины Павловны, показательно моргает мне. Мама, поджав губы, провожает каждое движение хозяйки дома: как та пытается всунуть мой букет в вазу с цветами.

Здесь стоит три высоких вазона. Видимо, остались после вчерашнего празднества.

Я усаживаюсь за стол на свободный стул. Передо мной как по волшебству появляется чистый прибор.

– Мишенька, сынок, ты сегодня, наверное еще не завтракал? – беспокоится мама.

Она знает мой ненормированный рабочий день и всегда волнуется: «покушал ли ребенок». И плевать, что «ребенку» уже тридцатник. Мальчик, так сказать, вырос, только для родителей по-прежнему он все еще маленький.

Нет, мама, я позавтракал.

Киваю родителям, наблюдая за Ниной Павловной. Теща не устает накладывать на мою тарелку то картофельное пюре, то отбивнухи. Греческий салат нагребаю сам.

– Михаил, ты на мясо налегай, – гостеприимно предлагает Петр Васильевич. – Нахрен тебе эта трава? Бабы пусть жрут салаты, а нам мясо надо, – накалывает он на вилку сразу две отбивные и кладет себе в тарелку.

– Миша наш салаты любит, всякие, – поясняет моя мама.

Мамуля. Кто тебя просил? Решат теперь, что я кисуня какая-то. Демонстративно кладу себе вторую отбивную. А сам поглядываю на салатники. Да, люблю салаты всякие: оливье, крабовый, с ананасом и курицей, но селедка под шубой, конечно, вне конкуренции. Но сегодня не праздник Новый год, к сожалению. Поэтому кладу что-то с красной фасолью и сухариками.

Странно, весь день бегал, как сайгак, за день три чашки кофе и пара бутербродов, а только сейчас вдруг почувствовал такой голод, будто неделю не ел.

Посиделки у Беловых затягиваются допоздна. Разгулялись старики. Только и слышу: «А помнишь? А дай я расскажу! Да не так дело было!» Потом идут застольные песни. Слушать интересно. С детства привык. Всегда собирались на семейные праздники большой родственной толпой и вспоминали юность. В то время еще бабушки и дедушки живые были, а мы с Сашкой под стол пешком ходили.

Я пару раз выхожу на площадку покурить и пытаюсь дозвониться до Люси. Тщетно. В первый раз сигнал проходит, и я уже встрепенулся, ожидая, что сейчас услышу в трубке ее голос. Но нет. Она отбивается, а потом мобильник электронным противным голосом втирает мне, что «абонент не доступен или разговаривает по другой линии, позвоните позднее».

Ага, кинула, значит, меня в ЧС.

Кольнуло обидой.

Чего ж сразу в ЧС? А поговорить?

Хотя. Я уже понял, что Люся и Таня две большие разницы. Вроде бы и сестры, не просто сестры, близнецы, а какие непохожие. Таня мягче, мудрее. Она каким-то образом сумела донести до меня, что мы не пара. И я понял, и простил, и отпустил. И даже не завидую их счастью.

Ну если только чуть-чуть. И то поначалу, пока не увидел свою Люсю в персиковом, «матьего», платье с открытой спиной. Да и в этих сексапильных красных туфлях на шпильках длинные ноги, которые жуть как хотелось закинуть на свои плечи.

С Таней такого не было.

Да ну, нафиг. Пусть теперь Сашка делает психоанализ, мне чужие женщины не нужны. Мне бы свою Люсю в стойло вернуть. Нравится она мне. Я почти влюблен. Ну мне так кажется, во всяком случае.

Я как тот конь бью копытом, только невеста моя уже за тысячу километров. В наш-то высокотехнологичный мир и недоступна.

Ну ладно. «Нравится, не нравится, терпи моя красавица». Эту фразу слышу от Петра Васильевича несколько раз. Смешной он, огромный и смешной. Классный мужик.

Я понимаю в кого моя Люся.

Ну, погоди, бегунья! Я до тебя все равно доберусь. Наизнанку вывернусь, но ты выйдешь за меня. Даю себе слово.

Вызываем такси ближе к полуночи. Отправляю родителей и родственников домой, сам иду пешком. У меня закон: выпивши за руль не сажусь. Свой белый хюндай, машину местной сборки, завтра заберу. Здесь дворик тихий, никуда не денется. Опять же, сигнализация крутая.

Вдыхаю свежий морской воздух, любуюсь на яркие старинные фонари, ухоженные деревья и клумбы. Мэру плюсик поставить: постепенно наш провинциальный городок с мировой славой приобретает благородный вид. Любуюсь и горжусь. Понимаю, что люблю свой город, и не хочу никуда из него уезжать. Не понял только, к чему такие мысли? Я же не собираюсь ехать никуда? Нет?

«Где родился, там сгодился». Моя бабка, старая казачка, так всегда говорила. А я что, я свою землю люблю.

Глава 21

– Саш, мне отлучиться нужно на пару-тройку дней, – держу в руках мобильник. Попытка дозвониться до Люси снова заканчивается ничем. ЧС, одним словом. – Ты как, сам справишься? – смотрю на брата и не реагирую на его удивленное лицо. – Если что, я на связи, – уверенно киваю.

Сидим с братом в моем новом кабинете. Пьем кофе во время обеденного перерыва. Сегодня Саша первый раз не бежит домой обедать. Таня на смене. Она работает на скорой помощи фельдшером и после замужества напрочь отказалась менять место работы.

«Я не для того училась людей спасать, чтобы сесть дома квочкой и варить борщи, но я не отказываюсь от домашних обязанностей».

Сашка, вздохнув, делится со мной в первый рабочий день после медовой недели начавшимися проблемами периода притирки. Медового месяца у них не получилось. Бизнес надолго не отпустил. Свадьба не повод.

– Ну как там Людмила поживает, не звонит? – пытаюсь сделать безучастный вид, интересуюсь у Сашки.

– А тебе? – брат спрашивает не из праздного любопытства. Я чувствую, но только плечами пожимаю и вздыхаю.

– Набурогозил? – смотрит с прищуром, но не осуждающе.

– Не то слово. – Не стал отпираться.

– Я так и понял. Мне Таня, как сказала, что Люда уже в Москве, я сразу понял, что без тебя не обошлось. Слишком быстро она сквозанула, а собиралась выходные дома побыть. Что делать будешь? Сам звонить пробовал?

– «Чээс».

– Не удивлен.

– Ну хватит уже, осознал, признаю. – Чашка стукается о блюдце, кофе расплескивается по столу. Темное пятно расплывается по белой мебели. Мой личный дизайн. Ищу салфетку, все больше раздражаясь. – Давай секретаршу уже что ли заведем, объемы позволяют. Чо экономим.

– Ладно, у Тани сегодня все разведаю, смской скину. У Людмилы отпуск с третьего июня, вроде, краем уха слышал, сама приедет, тут тебе и карты в руки, – не обращает он внимания на мой псих. – Да, долг платежом красен. Люда ромашки любит. А секретаршу… – пожимает плечами. – Можно, конечно, лишь бы наши женщины не приревновали, – пожимает плечами. – А Лена теперь с дистанционки, или после декрета, Иван просил не беспокоить. Четверо детей, это не хухры-мухры.

Вот. У людей семьи, четверо детей, уверен, и Сашка с Таней уже стараются над решением этого вопроса, а я… А я песни мурлыкаю под нос: «Где ж ты моя, белобрысая, где…» Ага, переделал. Люсечка ж моя блондиночка. Вспомнил на свою беду.

А я решил по-своему. Поеду сам, вот второго и поеду, третьего там буду, и заберу ее домой, чтобы не автобусом и не поездом добиралась, а со мной. Машина у меня удобная, бодренькая, прямо из салона новенькую брал. Может, попрошу Люсю, чтобы экскурсию по столице провела. Будет повод побыть вместе. Узнать друг друга получше.

Неужели, я так плох, что она со мной даже поговорить не захотела? Сразу в черный список отправила?

Просить Таню и Сашку, чтобы передали ей от меня привет, тоже не захотел. Не дети уже, чтобы друг друга «приветками» угощать.

Когда я ехал в Москву, понимал, что просто позабавиться с девочкой мне не позволят. Семья. Мы одна семья. Сашкина женитьба связала наши семейства, и я уже не имею права, да что там, не то чтобы не мог отступиться от Людмилы. Мог, наверное, но не мог. Не хотел.

Возможно, кто-то скажет, что это походит на психическое расстройство, типа, атака любовью. С моей стороны. Но это не так. И это, тем более, не из чувства долга. Зацепила она меня чем-то. Сам не понимаю только, чем и когда. Но пойму, обязательно пойму, когда схлынет волна первой эйфории.

«Да ладно, Миш, так и скажи, ты втюрился в девочку, ну признайся… Признаюсь», – вели нескончаемый спор в моей непутевой башке два Мишки. Один говорил правду матку, другой пытался оправдываться.

Смска от Саши с адресом квартиры и школы приходит, когда я пью кофе в придорожке под названием «Клумба». Это где-то под Тулой.

«Вовремя, спасибо», – отправляю ответку. Добираюсь быстро, парочка жестянок с энергетиком и «говорилка» по имени «Гарик» не позволяют заснуть ночью на трассе. Так, собачась с неуемным видеорегистратором, добираюсь без утренних пробок до Люсиного спального района.

На квартире Людмилы не оказывается.

– А Людочка в школу уехала, ей позвонили и попросили приехать, я слышала, – сообщает соседка напротив, затаскивая в свою квартиру два напиханных продуктами магнитовских пакета.

Гляжу на торчащий из нутра ее сумки багет, и у меня появляется идея, с чем я явлюсь к Людмиле.

И с букетом тоже.

Заскакиваю по дороге в супермакет. Беру продукты и бутылку белого вина. На свадьбе заметил, что Люся предпочитает его. В цветочном выбираю скромный букет из ромашек. Сашка поделился инфой, как я когда-то про Таню и лилии.

Глава 22

Я почти доволен собой. Затарился вроде бы, но что-то грызет, не дает покоя. Еду и думаю. Представляю себе. Ну вот приеду, ну увижу ее. Ну здрасьте. И что скажу?

«Прости, это я нечаянно тебя трахнул? Понравилась ты мне очень?»

Нет, не так, а как? Хрен его знает. Я ее не нечаянно полюбил, я сознательно это делал. Да, я моральный урод, но я готов меняться. И менять вокруг все, что шевелится.

Да это был лучший секс в моей жизни!

Может, для Люси и имело смысл, где это произошло, а мне было пофиг: на заднем сидении автомобиля или на морском берегу с полной жопой песка, в подъезде или на парковой скамейке. Вот такой я распутный. И безнравственный. И аморальный. И развращенный. И влюбленный. Наверное.

Что я несу! Взрослый мужик! Думай лучше, что ты Люсе скажешь.

Что-то скажу. Наверное.

Впервые я не знаю, что нужно говорить. Раньше не задумывался. Но это, наверное, потому что отношений не хотелось, так, легкие интрижки. С Людой не прокатит. Ведь знал же, знал, что увязну.

Так и слышу голос матери: «Ах ты ж похабник, такую девочку обидел».

Мне думается, отец тоже не поддержал бы меня, если бы только узнал. Одним словом, семья.

Девочка ладная-складная. Снова в паху тяжелеет, вспоминаю, дурак, ее горячую, тесную, отзывчивую. И мой суматошный бег-трах в ночной тишине парка. Я ж не просто трахал ее, я присваивал. И потом, в своей квартире… В свою берлогу я никого не вожу, только ее затащил, вот только она сбежала…

Вздыхаю в очередной раз, смотрю за стекло автомобиля на городские улицы. Машины, люди, дома, все смазано. В салоне кондер работает, на экране показывает температуру за бортом: плюс двадцать восемь. Жарковато для северов.

– Сука! Как же было хорошо, – вцепляюсь пальцами в руль. – И еще будет… обязательно будет, нам, – твердо говорю себе.

Так же твердо, как сейчас в моих штанах.

Кручу в руках мобильник. Ну что, попытка не пытка? А вдруг?

Набираю Люсин номер.

Читаю вслух: «Моя Люсечка». Это я ее так в телефоне записал.

Прочитал и почувствовал, как на душе сразу тепло стало. Опять глазами зыркаю по записи. Идут гудки и вдруг:

– Слушаю, – задохнулся, не веря, что трубку сняла. – Люся, привет, это я, – тороплюсь сказать, пока трубку не бросила, но говорить, что я уже здесь, рядом, не спешу.

В трубку долго сопят. Может, и не долго, но мне кажется, что долго. Так время тянется. А потом Люся отключается. Я звоню снова, но абонент уже не абонент.

Это что, снова в «чээс» отправила меня?

Ну ладно, сейчас я тебе сюрприз устрою. Уже не сбежишь.

Люду я ловлю на выходе из школьного двора. Спасибо Сашке, раздобыл для меня все пароли и явки у Татьяны. Но лучше бы я этого не видел.

Я стою с букетом рядом с охранником, мимо толпой идут старшеклассники. В черных брюках и белых рубашках, в руках мобильники тащат. Какой-то экзамен сегодня закончился. Идут, обсуждают. Следом идут учителя. Отличить, правда, иногда получается с трудом одних от других.

Рядом со мной топчется еще один такой же пиздострадалец как я, тоже с цветами: мелкие белые розочки уже подвяли. Наверное, давно ждет девушку. Даже сочувствовать ему начинаю.

К нам пристраиваются три пацана, кажется старшеклассники из этой школы, догадываюсь по их болтовне, что обсуждают какую-то училку и своих одноклассниц. Кажется, там какой-то вечный конфликт. Сам когда-то был влюблен в молодую географичку.

У одного букет в руках. Тоже ромашки, как у меня, только букет по другому смотрится, упаковка потому что другая.

Надо же, не только моя Люся ромашки любит, есть еще эстеты.

Срабатывает сигнализация на моей машине, она стоит на стоянке, метрах в тридцати от въезда, вижу ее белую крышу. Отвлекаюсь, шагаю в сторону и жму на кнопку. Сигналка затихает. Возвращаюсь на исходную и дергаюсь, как от удара.

В паре шагов от калитки замечаю свою милую. Стоит с цветами. Рядом странный утырок поправляет очки. Наверное, тоже учитель. А чего она стоит, не идет из школьного двора, не пойму. А, подругу ждет, та наклонилась, босоножки поправляет.

Люся еще не видит меня, общается с коллегой, шагает к выходу. Левым зрением замечаю, как активизируется «пиздострадалец», пацаны тоже произносят запрещенное слово. Слышу: «Людмила идет». Этот с розочками засушенными тоже делает шаг вперед и призывно смотрит на мою Люсю.

Вижу ее растерянное лицо, она смотрит на всю нашу «цветочную» компанию. Губы шевелятся. «Миша». Читаю на ее губах свое имя.

Разворачиваюсь и иду к машине. Не зря ты меня, ласточка моя, предупредила, сигналкой заверещала на всю улицу.