Текст книги "Ты (не) выйдешь за меня (СИ)"

Автор книги: Арина Лефлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

Глава 55
Михаил

– Ну я побежал? – с усилием отстраняю Люсю. Вижу недовольную мордашку.

А я-то как недоволен!

Но я уже закусил удила. Завтра мы должны выехать куда-нибудь подальше от дома, чтобы наконец побыть наедине, и я сделаю предложение моей любимой. Так сделаю, чтобы не могла отказаться.

– Спокойной ночи, – провожает меня Люся с елейной улыбкой на губах.

Так и читаю с лица: «Мучайся, Миша, без меня».

Ах, ты ж блондинистая бестия!

Нет бы пожалеть, приголубить, так она раздроч… раздразнила, а теперь пойдет спать.

Конечно, буду мучиться и передергивать с мыслями о пухлых алых губах, упругих грудях и тесной Люсиной влажности.

– До завтра, я позвоню. – Спускаясь по ступенькам, делаю рукой «адью».

Ухожу, не целуя на прощанье. Иначе, снова прилипну, а то еще и утащу в припаркованный под окнами родительской квартиры автомобиль и отлюблю.

Понимаю, что это не красиво. Поэтому уж лучше так. Потом отмолюсь.

Заручившись родительским благословением на наш совместный отдых с Люсей, утром я действую.

Номер телефона одного из выгодных заказчиков нахожу быстро.

«Кудрин К. К»

Звоню.

Жду, пока пройдет вызов. Долго жду. Что поделаешь, знаю, что занятой мужик. Нервно постукиваю пальцами по столу.

Все-таки выбор места, где можно хорошо отдохнуть, это, на самом деле, серьезное дело.

Звоню человеку, который владеет таким местом.

Директор одного из популярных ресторанов нашего города. Мы ему мебель эксклюзивную в виповку делали.

С Леной всю голову сломали, чтобы удивить крутых мужиков с лимузинами.

Кажется, получилось. Если судить по тому, как он нас благодарил и приглашал отдохнуть на его новом курорте где-то в Адыгее.

Трубка отозвалась.

– Алло.

С некоторых пор стало не принято говорить в трубку «да». Много случаев, когда после такого «да» человек забывал, как его зовут, а когда приходил в себя, то не обнаруживал денег на счетах. И хорошо, если не по уши в кредитах.

– Константин Константинович, – ломая язык, отзываюсь на его «алло».

– Михаил, доброе утро, – откликается он. – Ты чего так официально? Мне еще новая мебель понадобится скоро, эк-склю-зив-на-я, – смешно слушать, как он выговаривает по слогам слова.

В прошлом учитель, но иногда удивляет простотой общения и глубиной познания истории малой родины. Когда он приехал к нам первый раз, мы два часа слушали о возникновения нашего города. И, честное слово, многих вещей нам не рассказывали на уроках доноведения и экскурсиях в городские музеи.

А вот не стал мужик преподавать в школе, ушел в бизнес. И, кажется, чувствует себя вполне комфортно.

Нужно будет, наверное, Люсю мою тоже из школы выдергивать. Нечего ей там за копейки здоровье свое гробить. Возьму ее в нашу фирму секретарем или помощником генерального.

То есть, меня.

– Доброе, Кость, – смеюсь в ответ. – Будет тебе «анклюзив». Как наш дизайнер родит, так мы тебе новые диваны и сообразим, не волнуйся, я по делу звоню, говорить можешь?

– Конечно. Говори, что случилось?

– Отдохнуть хочу с комфортом. Что посоветуешь?

– Сам или плюс один?

– И плюс один.

– Это хорошо. – Слышу его смешок.

Он давно женат. Семья, дети. Наш город не такой большой, чтобы не знать ничего друг о друге.

– Значит, так… Это, конечно, не Турция… Лучше…

Он называет мне поселок, где находится его отель.

– До моря пять минут, ресторан на первом этаже, повар просто профессионал, два бассейна, персонал обученный. Когда поедешь? – речетативом перечислив все прелести собственного детища, спрашивает Костя.

– Могу завтра, могу сегодня, а лучше бы сегодня в ночь.

Жду его ответ.

– Погодь… Я сейчас по другой линии…

Переключается. Через пять минут возвращается в наш эфир.

– Значит, так…

После разговора с Кудриным я счастливый звоню Люсе. Слышу ее «алло».

– Сегодня в шесть выезжаем на отдых. Не забудь взять пять платьев.

– А… Что? Зачем?

– Чтобы выгулять! Подъеду в половине.

Глава 56
Людмила

Миша такой скоростной. Сказал-сделал.

А что теперь мне делать? Собираться в дорогу?

Родители не против.

Божечки-ешечки. Я вдруг понимаю, что совершенно не знаю, что буду делать на этом отдыхе. Я не привыкла так долго и много отдыхать.

Пять платьев, это минимум неделя, а максимум?

Если учесть, что на море ходят не только в платьях, но еще в шортах, купальниках и парео.

Откуда я это все знаю?

На картинках видела, ага, и видео в соцсети.

Как же я давно была на море!

Да я вообще забыла уже, когда нормально отдыхала последний раз.

Лето провожу все время у родителей. Самое большее, на городской пляж можем с Машкой сходить за стафилококковой палочкой или еще за каким-нибудь сюрпризом. В кофейне посидеть, в парке погулять или по набережной. В музеи в детстве находились, воспитательная программа в школе была насыщенная.

Открываю дверцу шкафа, бегло оглядываю свой гардероб.

Есть что взять, только во что складывать?

Ну, Миша, держись!

Устрою я тебе литературный кружок «дама сдавала в багаж».

– А где наш дорожный чемодан? – Осматриваю нашу с Таней комнату, ставшую с некоторых пор моей, пытаясь вспомнить куда могли засунуть чемодан. С выдвижной ручкой и колесиками, купленный специально для дальних поездок.

Не-а, не могу вспомнить.

– Мампап? – громко кричу и выхожу из комнаты.

Мама крутится у плиты, папа сидит за кухонным столом и нарезает мелкими ломтиками соленое сало. Пахнет томатной зажаркой и луком. Кипит в кастрюле бульон.

Борщ. Ум-м-м. Вкуснятина.

От приятного аромата урчит в животе. На часах одиннадцать, обед еще не скоро.

– Мам, а меня позвать забыла? Давай помогу, что делать? – подскакиваю к рабочей столешнице. Хватаю нож для резки капусты. Кочан капусты лежит на досточке уже очищенный от верхних листьев. Мама поднимает голову и мельком глядит на меня, не отрывается от своего занятия: помешивания на сковороде поджарки для борща.

– Кроши, картошка уже сварилась, сейчас помять только осталось.

Я принимаюсь измельчать капусту. Осторожно, боясь порезать пальцы. Я сама покупала когда-то этот нож для мамы. Два лезвия в металлической планке, с защитой, а все равно боязно. Зато капуста получалась нашинкованной тонко и равномерно. И борщ выглядит весьма аппетитно.

– Нина, дай уксус, – просит отец.

Он уже нарезал тонкими брусочками сало, добавил измельченный лук.

– А ты поперчил? – отзывается мама и лезет в шкафчик за бутылкой.

– Канеш, – окидывает отец мамину фигуру, и в глазах загорается огонек хищника. Ага. Котяра.

Уже при возрасте, а туда же. Я частенько замечаю, как папа посматривает на маму. Завоеватель. А мама становится такой глупенькой и милой. Будто ей еще двадцать.

Интересно, когда мы с Мишей вместе, я тоже глупая и милая?

– Мам, капусту всю крошить?

Она окидывает кучку белого крошева. Вздыхает.

– Кроши, салат сделаем. – Ставит перед отцом уксус.

Дорезаю вилок. Осторожно отряхиваю нож. Боюсь сметать с него частички. Кладу в мойку. Сую жменю капусты в рот.

Вкуснотища. Кажется хруст раздается на всю комнату.

– Козочка наша, – смеется мама.

– Ешь, дочка, капусту, ешь, говорят, полезная вещь. – Зыркаю на папу, знаю, на что он намекает. чувствую, как на щеках зреет румянец.

В юности папа пару раз солдатскую шуточку упустил в нашу с Таней сторону, так мама его за закрытой дверью быстро перевоспитала. Главное, даже голос на него не повысила. Только и слышали: «Петр Васильевич…»

– Мампап, а где наш дорожный чемодан? – кручусь в дверях, похрустывая капустой.

– Когда? – поднимает голову отец. Мама молча смотрит, ждет ответ.

– Сегодня вечером, в половине шестого заедет.

– Иди, доставай, я ж тебе говорила, не надолго, – обращается мама к отцу и поворачивается ко мне: – Он его на антресоль засунул, с журналами.

Папа выходит в коридор.

– С табуретки не навернись, – советует ему вслед мама.

– Под руку не каркай, дорогая. – Звучит в ответ добродушное ворчание.

– Куда поедете, не говорил? – спрашивает мама и выливает пережарку в кастрюлю.

– Не-а. – Пожимаю плечами.

– Звони хоть иногда. – Отмерив, сколько нужно, мама добавляет капусту и болгарский перец.

– Конечно. – Мнусь в проходе. Шум в коридоре. Выскакиваем. Отец на табуретке, пустой чемодан в руках, журналы насыпом по коридору.

– Просила же как человека, отнеси в гараж. Ну не читаешь же уже. Только квартиру захламляешь.

Под мамино ворчание складываем раритетные литературные журналы «Дон» и «Роман-газету» в стопку.

– Вот когда вперед ногами вынесешь меня, тогда можешь хоть пионерский костер посреди двора разжечь.

Бурчит недовольно отец, сползая с табуретки.

Это все, что осталось от его огромной коллекции. Два десятка пыльных пожелтевших журнала. Я знаю, что он оставил самые редкие, те, в которых есть первые публикации довольно известных сейчас писателей, причисленных к классикам. Я читала первые главы еще когда училась в школе. Наверное, тогда я и подсела на чтение книг.

– Спасибо, – подхватываю чемодан и несусь в свою комнату.

До половины шестого еще целый день, но хочется собрать вещи заранее, чтобы не метаться потом по квартире как угорелая и кидать в спешке все. что попадет под руку.

День тянется так долго.

Обед.

Дневной отдых.

Отвечаю на Мишины смски в его обеденный перерыв.

Смотрю какой-то фильм, мелодраму.

Заряжаю ноутбук.

В четыре иду в душ и начинаю приводить себя в порядок.

Проверяю еще раз чемодан, сумку, пакет с бутербродами, термос с кофе.

все время напеваю про себя известный стишок: «Дама сдавала в багаж…»

Представляю Мишино лицо, когда он увидит мои сумки.

Хи-хи.

На часах почти пять часов.

В дверь звонят. Бегу открывать.

– Это ты?

Глава 57

– Привет, соседка! – Перед дверью стоит Пашка, наш сосед сверху. В солдатской форме, волосы коротким ежиком, улыбка от уха до уха. Ухмыляется, наблюдая, как меняется мое выражение лица от недоумения до восторга.

– Пашка, привет! – кидаюсь я ему на шею. Он подхватывает меня и прижимает к себе. Кружимся на месте.

Я ожидала увидеть не его, но все же неожиданно. И радостно.

Мы раньше учились в одной школе и даже дружили. Он когда-то ухлестывал за Таней, а всем казалось, что за нами обеими. И даже обзывали извращенцем, любителем тройничков с близняшками. Он жутко на это обижался.

А я была всего лишь связующим звеном. То записки носила, то просьбы о свидании передавала. Потом мне это надоело, и я послала его куда подальше. А тут еще выяснилось, что наша лучшая подруга, Машка, влюблена в него по уши еще с седьмого класса.

Когда Таня не захотела о нем даже слышать, я ему про Машку разляпала. Не знаю, как у меня так вышло, ужас какой-то. Машка на меня злилась долго, но когда он подарил ей на день рождения в одиннадцатом классе шоколадного зайца в фольге и пригласил в кино, простила нас с Таней. Простила за то, что так долго перетягивали его внимание на себя.

А она в это время серой мышкой страдала в стороне.

Что у них произошло, какая такая кошка пробежала, не знаю, но через месяц они сидели в разных углах класса и не здоровались до самого выпуска. И после него, наверное, тоже. На все уговоры и намеки не реагировали никак. Вернее, Пашка просто суживал глаза и сжимал губы в тонкую жесткую линию, цедил сквозь зубы любому, кто лез со своими досужими вопросами: – А тебе какое собачье дело?

А Машка краснела и старалась улизнуть в очередной уголок.

Пашка ушел в армию по-тихому. Без проводов.

У нас в армию всегда провожали громко, всем подъездом. И под военкоматом всегда собирались толпами со всего города: кто с гармошкой, кто со слезами…

А тут. Я заметила, что не встречаю его на лестничной площадке и вообще нигде. Потом только узнала от его мамы, что он взял академический в институте и ушел на срочную службу дополнительным летним призывом.

– А Машка знает что ты вернулся?

В ответ удивленное лицо.

Ну да, он же не в курсе, что я в курсе, что он написал ей смс.

– А ты откуда знаешь? – опускает меня на пол и смотрит с деланной суровостью.

– Ну… Знаю. – Киваю и выразительно смотрю на него.

Ты же у нас всегда самый умный, догадайся сам. С одного раза.

Он смеется в ответ.

– Знает, я же еще утром вернулся, мы вечером встречаемся, – смотрит на часы, – через час.

– Зайдешь? Чаю?

– Можно.

– Пашенька, здравствуй. – Мамин голос за спиной.

– О, Павел, вернулся. – Тянется папина рука.

А я и не заметила, что за моей спиной образовался стихийный зрительный зал.

– Здрасьте, дядь Петь, теть Нин, – кивает Пашка моей маме и подает руку отцу. Мы проходим в кухню.

Мама причитает:

– Какой высокий стал, возмужал.

Отец стоит в дверях, серьезен.

– Как служилось, Павел, есть кому родину защищать?

– Конечно.

Паша немного растерян.

Мама уже колдует над чайником. Я ставлю на стол вазочки с печеньем и конфетами. Папа усаживает Пашку за стол и садится напротив. У них свой военный разговор.

Мама разливает чай.

Я подхожу к окну и смотрю во двор.

– Миша! – непроизвольно выкрикиваю.

Под окнами останавливается белая машина. Стою столбом и любуюсь, как мой Миша степенно выходит, закрывает дверь, крутит в руках связку с ключами и пульт. В открытое окно доносится писк сигнализации. Миша смотрит по сторонам и шагает к нашему подъезду.

– Приехал? – к окну подходит мама и выглядывает. – Приехал.

Выдыхаю и отхожу от окна, спешу в коридор навстречу Мише.

– Кто? – раздается удивленный Пашкин голос.

Ответ не слышу.

Глава 58
Михаил

– Готова? – Вместо всяких «здрасьте» звучит требовательное из Мишиных уст от двери.

Серьезный, как никогда. Даже не верю, что в моменты интима мой сейчас решительный Миша бывает милый и беззащитный. И пыхтит как довольный ежик.

– Да, – отвечаю на автомате. А сама стою в проходе растерянная.

– Родители где?

– Там! – Киваю и отхожу к стенке. Освобождаю проход. А то раздавит. Такой танк!

Миша шагает уверенно, как на параде. Аромат его туалетной воды заполняет коридор и мои легкие. Я млею.

В голове крутится ролик подруги с Парады Победы. Она снимала видео на камеру телефона с балкона московской квартиры. Недалеко от Красной площади. И прислала потом мне. Я пищала от восторга. И пересматривала видео несколько раз: «Казаки, казаки, едут, едут, по Берлину, наши казаки».

Шагали наши ребята и пели всем известную песню. Слушала и чувствовала гордость за своих земляков.

Нет, наверное, таких девчонок, которые бы пищали, глядя на наших донских казаков в строю и с песней, немало. И я одна из них. Честно.

Я, когда в Москве живу, частенько слушаю казачьи песни. Ну, чтобы не забывать свои корни. И такая во мне гордость за малую родину бушует, и эмоция наружу рвется. Словами не передать.

Миша проходит на кухню и останавливается. Я прячусь за спиной.

– Здрасьте, – говорит он.

А я слышу в его голосе: «Ты кто такой?»

Это про Пашку.

А Пашка молодец, не теряется, отвечает, даже тянет руку. Миша тоже подает руку.

– Михаил.

– Павел. – Сосед отрывает задницу от табуретки и улыбается.

Родители тоже лыбятся. Прямо встреча на Эльбе, ага…

Кажется, все норм. Но…

Я вижу, как Миша зыркает на меня, и недовольно поджимает губы.

Один-один.

Подумаешь, мой друг детства в кухне сидит и пьет чай.

Это совсем не то, как рано утром тебе бабы звонят, когда ты еще не проснулся, или гладят твою руку, когда ты думаешь, что я не вижу.

– Едем? – разворачивается Миша.

– Да.

– Вещи где?

– В комнате.

Миша идет первым, я топаю за ним. Родители, судя по всему, остаются на кухне.

Божечки-ешечки, как же мне страшно в этот момент. Мне сейчас нужно отправиться с вещами на выход. С мужиком, с которым я познакомилась чуть больше месяца назад.

Как быстро все закрутилось. Я даже спопашиться не успела, а чувствую грядущее изменение в личной жизни. И так мне страшно. Прям бр-р-р.

Мы заходим в мою комнату, и на Мишином лице расплывается улыбка.

– Что? – спрашиваю, желая, скорее, отыграться. А в голове звучит пресловутое «дама сдавала в багаж»…

– Ничего. Все нормально. – На лице уже нет улыбки. Только холодный расчет. – Поможешь?

Миша подхватывает самые объемные мои сумки и чемодан, топает к выходу. Я хватаю оставшиеся пакеты и дамскую сумочку с документами.

У дверей нас нагоняют родители. За их спинами вижу Пашку.

– Петр Васильевич, – кивает Миша.

– Счастливо, – желает папа.

– Хорошей дороги, – говорит мама.

Как легко они отдали меня в чужие руки. В Мишины. Пашка смотрит на нас, не понимая, что происходит. Его растерянное лицо меня просто веселит. Я решаю хоть немного прояснить ситуацию.

– Паш, – говорю я ему, игнорируя недовольный взгляд Миши, – Это мой Миша, мы отдыхать едем. Маше привет передавй, ага?

– А-а-а. Понял, – говорит Пашка. – Хорошо отдохнуть!

В суете мы прощаемся и топаем вниз.

Даже не верю, что я решилась отправиться с мужиком куда-то на курорты. Не с мужиком, с Мишей.

Но мой Миша же мужик, правильно?

Глава 59
Людмила

На краснодарскую трассу выходим быстро.

Все-таки это классно, когда дорога свободная. Днем в это время года обычно все в пробках. Даже в яндексе черная змейка ползет по экрану телефона, и платные дороги не сильно спасают. Все едут на юга пузики погреть и ножки в соленой водичке помочить. И, конечно, воздухом морским подышать, насыщенным запахом водорослей и йодом. А, ну это одно и то же.

Мы семьей были на море пару раз, пока папа не побывал в горячей точке. После мы уже не путешествовали, а вернулись в родной город.

Да и зачем ехать куда-то, если свое море под боком?

Мама никогда не спорила. Спасибо, что дача у нас недолго была. А то я бы еще раньше из дома сбежала.

В салоне тихо играет музыка. Пахнет хвоей.

– Миш, ты ароматизатор поменял? – спрашиваю и толкаю пальчиком елочку, плавающую под зеркалом заднего вида.

Она раскачивается, и аромат еще сильнее разносится по салону автомобиля.

– Ага, не нравится? – с прищуром смотрит Миша на меня.

– Почему? Нет, нравится, – пожимаю плечами. – Раньше апельсинками пахло, вкусненько, но и елочкой тоже приятно, будто новый год в квартире, елку притащили в дом.

Ухмыляется, отворачивается и следит за движением. Руки свободно лежат на руле.

Миша серьезен, все внимание на дорогу, даже моя гладкая коленка его не привлекает. Даже обидно. Где мой игривый… Котенком, правда, никак не назовешь.

Я что, зря что ли эпиляцию медовыми полосками делала? Кулаком рот зажимала? И чего я эти шортики напялила, и маечку с тонкими бретельками. Но с лифчиком.

Или он еще сердится?

Не пойму.

А на что сердиться?

Не понимаю.

Ну и пусть. Подуется и перестанет. Он отходчивый, легкий в отношениях. Это я уже поняла. Но кто знает.

Как надумает чего-нибудь. Как я, например.

Где-то часа через два погода начинает ухудшаться. Небо темнеет, и его заволакивают свинцовые тучи. На стекло падают первые крупные капли дождя.

Настроение начинает портиться. Через полчаса совсем ничего не видно. Дождь льет, как из ведра. Тянемся по трассе медленно, замурованные в колонне таких же страдальцев, как мы.

А если такая погода продержится всю неделю, то чего ехать? На море посмотреть? В номере посидеть? А если заштормит?

А вот у Миши, гляжу, с настроением полный порядок.

Да, дворники не успевают водные ручьи с окна сметать, идем по приборам, то есть по едва видным во мгле красным стопакам впереди идущей машины, а у Миши на лице улыбка.

Предвкушающая.

И я знаю, что значит такая его улыбка.

Называется: «Никуда ты, Люся, от меня не денешься, что хочу, то с тобой и сделаю».

Маньячина моя любимая!

Конечно, ничего такого, чего бы я не захотела.

В груди становится так сладко, и по ногам мурашки бегут, похожие на потоки воды вокруг нашей машины. И меня уже не пугает погода. Пусть будет как будет. Нам с Мишей вместе все равно будет хорошо.

Целый час едем, пробиваясь сквозь непогоду.

Я все-таки скисла, или просто устала. Уже нет той радости, что была в начале. Свернулась клубочком, подтянула под себя ноги и тихо подмурлыкиваю едва играющей мелодии.

Все же мы дети природы, и она на нас влияет. И на настроение, и на здоровье.

Миша напряжен, но пытается шутить, поглядывая на мою погрустневшую моську. И вдруг переключает музыку на какую-то веселую попсу, и накручивает еще громче.

И его ладонь наконец-то тянется к моей коленке.

Долго продержался, целых три часа, я засекла.

От Мишиных пальцев по ноге идет приятное тепло и интимные вибрации. Он только коснулся, а я уже вся его.

– Люсь, попляши для меня, а? – и улыбка от уха до уха.

Упс! Обломал так обломал!

А я уже млеть начала.

Вот же хитрюга!

Вспомнил, как мы с ним из Москвы ехали.

– Миш, – смотрю на него, как на сумасшедшего.

– Ну что, Миш? – Улыбка исчезает, появляется укоризна. – Ты же не хочешь, чтобы я за рулем уснул? А нам еще часов пять телепать придется при такой скорости, – кивает он за стекло. – Пожалуйста, лапа. Ну?

И снова на дорогу, мельком несколько раз на меня зыркает со своей милой улыбочкой.

Ну что. Любимый же о нас заботится, переживает, чтобы доехали в целости и сохранности. Вздыхаю. Набираю полные легкие воздуха и, перекрикивая комп, пою:

– Ведь в этом зале каждый в курсе, кто здесь царица!