Текст книги "Ты (не) выйдешь за меня (СИ)"

Автор книги: Арина Лефлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

Глава 103
Людмила

– А Миша обещал разобраться…

– Ну хоть кто-то… Если Миша обещал разобраться, значит, разберется.

Алена сидит на моей кухне и пьет травяной чай, прихватывая чайной ложечкой мед. Всю четверть у нас не было возможности поговорить. То я в дела-заботах, то Алена. «Мы с Глебом» опять же постоянно присутствовало в разговоре. Наконец нашлась минутка перед новогодними праздниками сесть и поболтать. Никита не смогла. Сказала, что у нее какая-то важная встреча и сразу после работы побежала в метро.

Мы сегодня умнички. Водили детей в музыкальный театр на новогоднее представление. Все прошло замечательно. В фойе Дед Мороз и Снегурочка провели массовочку, детвора наоралась и напрыгалась вокруг огромной, под потолок, елки, кому-то даже достался подарок от артистов. В зал на сказку вошли уже разгоряченные и счастливые. Причем, и мы, и дети. После представления мы вернули детей в заботливые руки родителей и решили немного пообщаться.

Глеб наконец отпустил Алену ко мне на мини девичник. Если бы присутствовала Никита, то, естественно, было бы макси.

Но увы и ах. Не получилось.

– И что ты теперь решила делать? – ворчит Алена. – Ты же понимаешь, что ты не закрыла двери в эти отношения? А поэтому новые начать не сможешь. Это ж факт.

– Почему не могу? Могу. Но не хочу. – Вздыхаю, беру свою чашку и отпиваю ароматный чай. Чабрец с мятой хорошо успокаивает расшалившиеся нервы.

– Так поэтому и не хочешь, что не можешь, Люд. Ты бы уже угомонилась, что ли. Я еще не видела этого мужика, но судя по твоим рассказам, классный мужик, надежный и любит тебя. Ты сама для себя реши уже, ты его любишь? Ты его хочешь? Вообще, ты чего хочешь?

Алена ставит чашку на блюдце и смотрит на меня строгим материнским взглядом. Последние месяцы она изменилась. Пополнела, кажется, слегка, стала такая вся уютная и нежная. Это на нее так Глеб влияет, понимаю, и его забота. Взаимная, кстати.

– Не знаю, чего я хочу, – чувствую, как на глазах наворачиваются слезы и отворачиваюсь, смотрю на подоконник, где начинает расцветать моя пеларгония.

Вот уж кому нет дела до людских проблем: цвети себе да цвети. Хотя, нет, я не права. И цветы реагируют на человеческую ласку. И цветы, и люди, и все живое из воды состоит. А мы на воду влияем своим отношением, энергетикой.

Любим или ненавидим, или, вообще, равнодушны, и все живое это чувствует и реагирует.

Не зря ученые за эти изыскания нобелевскую премию получили. Я детям в четвертом классе всегда документальный фильм на окружайке про воду показываю.

Молчим. Только прихлебываем чай. Горячий бок чашки согревает пальцы, теплая жидкость приятно наполняет рот.

– Ну ты увидеть его хочешь?

– Хочу.

– Скучаешь?

– Скучаю.

– А он?

– Не знаю, наверное, да, мама говорит, что он часто у них бывает. Уверена, они ему всю инфу обо мне сливают. А мне о нем.

– О как, так а ты чего тогда нюни распустила? Флаг тебе в руки, как Никита говорит, и вперед в счастливую семейную жизнь.

– Не могу.

– Почему?

– Не знаю.

– Ф-р-р, – Алена чуть не давится чаем, закашливается. – Да когда ты уже повзрослеешь? Все маленькая девочка, ты ж уже четвёртый класс выпускаешь, большая уже, – откровенно смеется Алена, намекая на нашу профессиональную байку. – А в следующем году снова в первый класс, ясельная группа?

– Ален, ну зачем ты так? – Обижаюсь на подругу. Чувствую тяжесть в желудке, глотаю чай, он прогоняет гадкий комок в горле.

– Ладно, прости подруга, не буду. Ты домой когда?

– Завтра утром.

– Вот и флаг тебе в руки. Спасибо за чай, за посиделки, а я побежала. – Смотрит на наручные часы, нажимает на панель. – Ой, мне еще до нормы нужно две тысячи шагов сделать, бегу. бегу…

Она целует меня в щечку, я провожаю ее в прихожую. Щелкает дверной замок, и я снова одна.

Вот вернусь домой и поеду к Мише в офис, только что я ему скажу?

А скажу спасибо, что помог Таню найти, и теперь родители периодически разговаривают по видеосвязи с тамошним участковым. Он у них, типа, сибирский шпион.

С такой радужной мыслью и засыпаю.

Глава 104

Мой город перед новым годом преобразился. Все городские витрины сверкают и привлекают внимание бегающими огоньками гирлянд. Создают горожанам праздничное настроение. Мое настроение тоже почти праздничное. Меня слегка потряхивает, но я стараюсь хотя бы внешне не подавать вида, что волнуюсь.

С вокзала заскакиваю домой, скидываю сумки, успеваю чмокнуть в щечку маму.

Она на кухне уже начала предновогоднее колдовство.

– Мам, еще ж целых два дня, вместе все сделаем, куда спешить?

– Вместе все и сделаем, – окидывает меня придирчиво с головы до ног, отвлекаясь от доски, где замешивает тесто, – а сейчас я быстренько холодца стомлю и тесто на «наполеон» сразу забью и в холодильник, вечером коржи спеку, зальем кремом и пусть настаивается, к столу как раз поспеет. – Вытирает руки о завеску и снова смотрит на меня уже внимательно. – Что-то ты, люба моя, похудела, не ешь совсем что ли?

Вздыхает и садится на стул.

– Чего не раздеваешься? Иди, давай, куртку скинь и руки мыть, я соус разогрею. Хоть чаю попей, – замечает мое выражение лица.

Знаю, что не выпустит, не покормив. Мама, моя мама. Как же я соскучилась. Но упорствую. Пока я решилась, я должна это сделать, потом могу передумать.

– А папа где?

– Скоро будет, в агентство вызвали на совещание, новый год же…

Вздыхает. Это повод.

– Вот и хорошо. Давай я сейчас по делам быстренько сбегаю, а приеду, как раз и папа вернется, пообедаем семьей. Договорились?

– А у меня есть выбор? – Качает мама головой. – Куда это ты собралась? – пристально смотрит в мои глаза.

Вижу себя в зеркале, раскрасневшуюся, с блестящими глазами, распухшими с холода губами и носом.

Ну что сказать? Красотка!

Дежавю накрывает с головой. Когда-то я себя такой уже видела и не один раз. Сердце замирает на миг и начинает стучать сильнее, по телу проходит волной трепет. Я в замешательстве отвожу взгляд и, не глядя на маму, выхожу из кухни.

– Ты к Машке? – несется мне в спину.

– Да!

А вот врать нехорошо. Но и сказать правду, куда я так спешу, тоже еще не могу. Не хочу слышать мамины комментарии про то, какой Миша замечательный и самый лучший. Я это и так знаю. За эти два месяца сто раз уже слышала, когда разговаривала с родителями по видеосвязи. И мамины прозорливые взгляды сквозь меня ловила. А вдруг у меня мужик завелся?

Не завелся!

Добравшись до Мишиного офиса, отпускаю такси и скачу по ступенькам к стеклянным дверям. На входе сталкиваюсь с двумя сотрудниками. Я их знаю, у них еще имена похожие, Юля и Юра, кажется. Мы на корпоративе вместе были. Здороваемся. Я прохожу скоренько мимо и по коридору спешу к Мишиному кабинету.

Мне осталось сделать всего несколько шагов до цели…

Дверь открывается…

Я останавливаюсь…

Из кабинета выходит она. «Аля». Смотрит сквозь меня, улыбается, словно сытая кошка. Указательным и большим пальцем сверху вниз вытирает губы. Поправляет бюст и одергивает юбку. Хмыкает и идет мимо меня, мурлыкая какую-то популярную песню.

Вот же стервь.

Желание заходить после нее в кабинет к Мише пропадает начисто. И что я там увижу? Нет, не так. Я боюсь это увидеть. Увидеть как Миша, например, застегивает ширинку или, вообще, надевает рубашку.

Фух! Зачем я приехала? А, поблагодарить Мишу за то, что нашел Таню. И я это сделаю, только чуть позже. Сейчас только зайду в туалет, он, кажется, у них вот тут, за этим углом находится.

Иду. Упираюсь в картинку.

Мальчик. Девочка. Мне направо. Не ошибиться бы. Или ошибиться. Некоторые совсем не боятся ошибиться и ничего, потом по кабинетам на заказ минеты делают. Миша же минеты любит?

Захожу в туалет и запираюсь в кабинке. Сижу на унитазе и прихожу в себя. Долго сижу.

Только не плакать. Не плакать. Не плакать.

Ты уже проходила через это. Грабли твой неустанный партнер, так что приходи в себя тряпка и иди благодари. Или не иди. А выходи отсюда и топай домой. Там тебя ждут родные мама и папа. Уж они никогда тебя не предадут. Мама уже наверняка соус нагрела. Ждет.

Заставляю себя выйти из кабинки и остановиться перед зеркалом.

– Ну что ущербная, – тихо говорю своему отражению. – Айда на курсы глубокого минета? Удивим любимого?

Подмигиваю, напоминая себе грустного клоуна, и выхожу в фойе. Снова иду к двери кабинета, дергаю ручку. Закрыто. Стучу.

– А Михаила Павловича уже нет, – говорит мне секретарша, милая девочка в брекетах. Новенькая. Я ее не знаю, и она меня, соответственно, тоже.

– А где он? Только недавно же был здесь?

– Недавно был, да, но буквально десять минут назад срочно уехал.

– А куда? – задаю самый глупый вопрос в подобной ситуации.

– Извините, не спросила, – ирония в ее голосе унижает.

– Простите, я случайно.

Разворачиваюсь и молча выхожу из здания. Вызываю такси. Машина подъезжает быстро, и через двадцать минут я уже выхожу у своего дома.

Миша? А он тут как?

Возле родительского подъезда стоит Мишина хюндайка. Я ее не спутаю ни с какой другой машиной. Тем более, что через стекло виднеется мой подарок.

Глава 105
Михаил

Еще никогда так не горели мои пятки, как сейчас. Ну разве что в детстве. Когда мы с Сашкой тырили клубнику на соседней с Черновыми даче, думая, что хозяева в отъезде.

Ох и летели мы тогда через забор, заслышав громкие маты соседа, начальника полиции на пенсии, и пятки, наверное, сверкали, мама не горюй.

Если бы нас тогда увидел физрук, поставил бы пятерки за весь школьный курс и золотой значок ГТО вручил.

Я, конечно, стараюсь не нарушать, но мой антирадар, все-таки, успевает пиликнуть пару раз, предупреждая о камерах.

Понатыкали, блт, на каждом углу, спокойно ездить не дают трудовому народу.

Но это я так, с психу. После аварии с Сашкой и гибели дяди Коли ездить быстро опасаюсь.

Тише едешь, живее будешь.

Точно народ перефразировал народную мудрость. Согласен.

Но парочку светофоров ловлю.

Ну а если пешеходов нет на зебре, чего стоять?

Каюсь, нельзя, но я тороплюсь, я спешу, я несусь на всех парах, чтобы успеть перехватить на подлете свою ненаглядную. А что она сейчас сквозанет в свои столицы, даже не сомневаюсь.

Петр Васильевич сказал, что она обещала новый год провести с ними. Но если ей сейчас в голову чего стрельнет, даже боюсь представить. И перед Беловыми буду чувствовать себя неловко, скажут, что снова дочку сжил с родного города.

И за что я ее люблю такую? Дурочку? Не знаю. Просто люблю и все. Вот такую дурочку.

Ставлю на сигнализацию машину и спешу в подъезд. Код на входе уже как родной. Привычно перепрыгивая через несколько ступенек, поднимаюсь на нужный этаж.

Какой там лифт! Пешком быстрее.

А сердечко уже того, частит. Все-таки мне не тринадцать лет, тридцать. Немного успокоив дыхание, нажимаю на кнопку дверного звонка.

– О, Михаил, ты прямо вовремя, – встречает меня в дверях Петр Васильевич, – А нюх как у собаки, а глаз как у орла.

Балагурит, значит, настроение хорошее. Значит, Люся никому его не испортила.

– Здрасьте, а что случилось? – разуваюсь в прихожей, а сам пытливо смотрю по сторонам. Обуви и верхней одежды своей суженой не наблюдаю, а вот сумка дорожная под вешалкой стоит. Правда, не знаю. Люсина ли. Я у нее такую не видел. Петр Васильевич идет в сторону кухни, останавливается и загораживает проход.

– А мы тут пообедать собрались, ты прямо к столу поспел.

Наш пострел везде успел. Ага.

Что-то меня сегодня на народную мудрость пробивает.

Ох, неспроста. Что-то еще будет.

– Проходи, – привычным жестом приглашает за стол.

Люсю нигде не наблюдаю.

«Где ты моя, синеглазая, где…»

Нет, ну это невыносимо, кажется, настроение Петра Васильевича заразное. И меня пробивает непонятно на что.

Решаю не выдавать, что знаю, что Люся уже в городе. Начинаю лихорадочно придумывать причину своего появления.

– Да я тут по делу, – проблеял, аж самому стало нехорошо, – Вам хотел… – Чуть не начал рекламировать новый кухонный гарнитур.

Ну не дурак, а? Этим у меня уже давно занимается маркетинговый отдел в количестве трех человек.

Хорошо, что Петр Васильевич не обращает внимания на мое замешательство и идет дальше. Проходит в кухню. Я следом.

Веду носом словно ищейка. По квартире гуляет запах. Хотя, нет, скорее аромат тещиного борща.

Ну нет, Люсечка, такой тещи себя лишить я тебе не позволю.

Глава 106
Людмила

Как дурочка несусь по ступенькам. Как в детстве: через две. В голове творится хаос.

Миша здесь! Миша приехал!

Дежавю какое-то.

Скачу по ступенькам молоденькой козочкой. Ноги, кажется, сами несут меня на нужный этаж.

Останавливаюсь перед дверью в родительскую квартиру. Перевожу дыхание. Сердце готово выпрыгнуть из груди. И непонятно от чего. От того, что увижу любимого, или от моих прыжков по лестнице. Цепляюсь за гладкий поручень, чтобы не свалиться. Дышу глубоко.

Вот сейчас отдышусь еще чуток и достану ключи.

Или позвонить? Пусть мама откроет? Или папа?

Нет уж. Сама зайду. Тихонечко. Может, еще и подслушать получится, о чем они там разговаривают без меня.

Достаю свою связку ключницы. Это так Миша меня иногда называет в шутку. Тихонько вставляю ключ в замок и проворачиваю. Мне кажется, замок щелкает слишком громко. И весь подъезд слышит, как я воровливо пробираюсь в родительскую квартиру.

Но это так кажется. Просто в подъезде такая акустика.

Вхожу в квартиру. Слышу громкие голоса на кухне.

– Ну и сколько ждать эту свиристелку? Так и помереть от голода недолго.

Отец. Так. Понятно. Заждались нерадивую дочь к столу. Вовремя я. Тихо снимаю обувь, вешаю куртку на вешалку.

Пока раздеваюсь, в квартире наступает тишина.

– А вот, кажется, и Людочка вернулась, – говорит мама и выглядывает в коридор. – Руки иди мой. – Как в детстве напоминает она. Иногда даже раздражает. – У нас гости. – Кивает и исчезает в кухне.

Да знаю я уже какие у вас-нас гости. Захожу в ванную, пытаюсь прийти в себя. Сердце частит, пальцы дрожат, и всю меня потряхивает.

– Наливай уже, Нина, Михаил, а ты как… – Папина манера называть Мишу полным именем меня трогает, и эта заминка подсказывает мне картинку: папа предлагает Мише пригубить.

Слышу Мишин голос.

– Спасибо, Петр Васильевич, я за рулем.

Роняю на пол полотенце, наклоняюсь поднять и стукаюсь головой о раковину.

Блт, больно.

Мысленно матерюсь, потирая ушибленный затылок. Учительница начальных классов. Да, вырвалось нечаянно. Вслух я ни-ни. Воспитание не позволяет и профессиональная этика.

«А ну, успокоилась, тряпка. И пошла на кухню как Скарлетт в красном платье на местную вечеринку. – Даю себе мысленный пинок. – Платья только красного не хватает. скарлетт недоделанная».

– Наливай уже Нина, – доносится из кухни.

Отец нервничает. Слышу по голосу. Даже догадываюсь о причине.

Ну что ж. Ваш выход, Людмила Петровна.

Вхожу в кухню с гордым видом. Это не я полчаса назад сидела на крышке унитаза в Мишиной фирме и держала слезы. И не я дергала ручку кабинета, и не я шла по улице, сглатывая желчь от злости и обиды.

– Всем здрасьте, – на Мишу смотрю мельком, стараясь не обжечься о его горящий взгляд. Замечаю приветственный кивок и бурк. Подхожу к папе, целую в щеку. – Привет, папуль.

Поворачиваюсь к маме.

– Мам, что помочь?

Артистка. Театра, ага погорелого, в котором Фаина Раневская начинала свою театральную карьеру.

– Спасибо, дочь, уже все на столе, садись уже. – Отмахивается мама.

Но я все равно подскакиваю и подставляю ладони под тарелку с борщом, несу на стол и ставлю перед папой. Ибо мы приучены с детства: первая тарелка всегда главе дома. Вторая гостю. Не поднимая головы, ставлю тарелку перед Мишей. Задерживаю дыхание от его тихого «спасибо».

Наконец садимся и мы с мамой.

– Всем приятного аппетита, – это уже мама с приличиями.

Едим молча. Решаюсь посмотреть на Мишу. Он ест привычно аккуратно. Откусывает хлеб, подносит ложку с борщом. Жует. Такие знакомые родные движения. Я чувствую, как кровь приливает к щекам. Комок застревает в горле. Закашливаюсь. Мама стучит меня по спине.

Господи, что я делаю. Не могу так больше.

Вскакиваю и выбегаю из кухни. Иду в свою комнату. Дверь закрыть не успеваю, следом за мной входит Миша.

– Люсь, ты чего? Воды попить нужно.

– Нет, спасибо, я уже нормально. Ты иди, ешь, – киваю на дверь. – Ты ж еще не пообедал.

– Я уже наелся, спасибо. Нам бы поговорить нужно, – вздыхает Миша. – Может, пойдем погуляем?

– Не хочу.

Миша изгибает бровь.

– Гулять не хочу. Уже погуляла. – уточняю свое «не хочу».

– А поговорить… Давай поговорим.

Сажусь на кровать, оставляя ему кресло у окна. Но Миша садится рядом. Прогибается кровать под его весом. От его близости проснулись мурашки и начали дразниться. Неверные.

– Люсь, давай поговорим, как взрослые люди. – Миша снова вздыхает и пересаживается ко мне ближе.

Глава 107

Я хмурю брови и смотрю на Мишу строго. Будто он мой ученик, не выучивший правило.

Нет, я давно готова разговаривать с Мишей. И мне придется сейчас с ним поговорить. Вот только успокоюсь немного, и поговорю. Вот прямо сейчас. Через минуту и поговорю.

Но перед глазами встает Аля и ее жест с пальцами и губами. И взгляд сытой кошки.

В горле снова становится комок. Я смотрю на Мишу и чувствую, как мои глаза наливаются влагой. Опускаю голову, чтобы не выдать себя.

– Спасибо, что помог разыскать Таню, – прячу взгляд и спрашиваю: – О чем ты хочешь поговорить? – стараюсь казаться равнодушной, почти шепчу, но голос выдает мое волнение.

– Пожалуйста, – словно отмахивается Миша и продолжает: – О нас, Люсь. О том, что происходит между нами. – Миша нежно касается пальцами моего подбородка и поднимает лицо, обхватывает ладонями щеки, смотрит в глаза, приближая к себе. Его взгляд заставляет меня почувствовать себя уязвимой.

«Он хочет меня поцеловать! Он сейчас меня поцелует!» – заполошно стучит в груди мое сердце. От терпкого мужского запаха кружится голова.

Как же я соскучилась! Я уже готова так легко сдаться?

– Я не знаю… – вздыхаю, с трудом поворачиваю голову, отводя взгляд. – Ничего не происходит. Просто обычная жизнь.

– Обычная жизнь? – Миша нехотя убирает руки, тихо смеется, но в его смехе нет радости. – Это не так, и ты это знаешь. Мы с тобой постоянно избегаем разговоров. Ты все время избегаешь разговоров, – поправляет он себя, нажимая на «ты», как на мою болевую точку. – И ты все время сбегаешь от меня в свою столицу.

Я чувствую, как сердце начинает колотиться в груди еще сильнее. Миша прав, но не хочу, чтобы он это знал. Я гляжу в окно, где на улице падает снег, и силюсь представить светлые мгновения прошлых зим.

– Снег идет, – говорю, пытаясь отвлечь его от нашего разговора.

– Да, и что? Пусть идет. Нам все равно нужно обсудить, как жить дальше.

Его теплая ладонь ложится сверху моей. Мои мурашки подняли голову и выползли из нор, собираясь устроить на моем теле скачки. Так было всегда, когда меня касался Миша. Только тронул, и я вся его.

– А о чем ты конкретно хочешь поговорить? – спрашиваю я, все также глядя в окно.

– Люсь, что с тобой происходит? Я тебя не узнаю. Блт. – Миша вскакивает с кровати и начинает ходить по моей комнатке туда-сюда.

Со стороны он напоминает тигра в клетке. Огромного тигра в тесной клетке.

Рукой лохматит волосы на голове, останавливается напротив меня и вперив взгляд рычит:

– Ну что опять случилось? Что произошло такого, что ты перестала мне доверять? Ну если не любишь, то так и скажи, Миша, ты мне не нужен, я тебя не люблю, пошел нах… Хотя, нет, туда я не пойду, я и так на нем тридцать лет, только ноги свесил. – Последнюю фразу он говорит тихо, с досадой поглядывая на дверь.

Понятно, там мои родители, наверное, уже пустую банку к стене подставили, чтобы послушать, о чем мы тут говорим. Хотя, нет, они самодостаточные люди, чтобы заниматься такой ерундой, к тому же мы не сильно-то и тихаримся.

– Ты знаешь, что я хочу на тебе жениться, я тебя люблю, Люсь, я сто раз тебе это говорил и скажу сто первый, и всегда буду говорить, мне нужна только ты, Люсь, ну что опять случилось? Малыш, ну говори уже, не молчи… – Миша снова садится рядом и обнимает меня за плечи. Наклоняется ко мне, и я снова вдыхаю запах моего мужчины, и уговариваю свои мурашки прекратить бегать по моим рукам, но они наглые уже топчутся по груди и животу, собираясь спуститься ниже и устроить большой педсовет в моей излучине.

И в этот момент меня прорывает. Я понимаю, что если сейчас не выскажу ему все, что у меня накопилось, то уже не скажу никогда.

– Я видела ее, Миш…

– Кого? – Его хватка становится крепче.

– П-ш-ш, мне больно, Миш, – пищу, и он убирает руку.

А я продолжаю говорить.

– Я видела, как эта… Аля выходила из твоего кабинета, и выглядела она очень довольной, она прошла будто сквозь меня, и я подумала, что у вас там был… Был секс… Ну если не секс, то минет она тебе точно сделала… Ну так это выглядело со стороны. – Поднимаю голову и смотрю в его глаза.

То что я вижу, доказывает мне, что я снова налажала. На Мишином лице быстро сменяются эмоции от растерянности и недоумения до уверенности и решительности.

– Люсь? Ты, кажется, что-то не так поняла, – наконец говорит он, его голос звучит спокойно, но в нем чувствуется нотка раздражения. – У нас не было ничего, кроме обычной работы. И вообще, именно сегодня я послал ее куда подальше.

– Откуда я знаю…

– Как откуда? От верблюда. Блт. Люся, сколько раз я тебя просил, если что-то непонятно, просто спроси, ну что тебе трудно спросить? Неужели я не отвечу? Я хоть раз тебе соврал? Хоть раз ушел от ответа? Хоть раз тебе не поверил? Поставил под сомнение наши отношения? Ну чем я заслужил такое твое?

Я вздрагиваю от его слов и чувствую, как меня охватывает неловкость. Я знала, что это может быть неправдой, и теперь мне кажется, что я выгляжу посмешищем.

– Извини, просто… – начинаю я, но он перебивает меня.

– Неправильно интерпретировала ситуацию, – заканчивает он за меня, и я вижу, как его лицо меняется: раздражительность уходит, а на его месте появляется усталость.

Я опускаю глаза, не в силах выдержать его взгляд. Знаю, что он не обязан оправдываться, но и мне тяжело смириться с тем, что я наделала.

– Совсем забыла, что у тебя много работы, – пытаюсь перевести разговор на более безопасную тему. – Как дела на фирме?

Но Миша не отвечает, набирает полную грудь воздуха и выдыхает. Трет ладонями лицо. Мне становится его жаль. Я сама касаюсь его плеча и глажу. Кладу свой подбородок.

– Миш… Я выйду за тебя замуж… – произношу, сама не веря, что делаю это.