Текст книги "Испытание верностью (СИ)"
Автор книги: Арина Александер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)
– Просто переживаю. Сразу видно, что запала.
Резанул по живому. Неужели так заметно?
– Что хотите – то и думайте. Мне как-то по барабану. – Вскочила с дивана. Куда бы его податься?
– Какая нервная. Я ведь по-дружески. Ты подумай над моими словами. Если что, не стесняйся.
Пришлось отпихнуть его, настолько был уверенным в собственной неотразимости. Посмотрела на место, где должен был сидеть Егор и обнаружила пустоту. В панике осмотрела танцпол. И там нет. Ни его, ни рыжей. Может, вышел на улицу? Не уехал ведь, оставив меня сам на сам с этим ужравшимся контингентом.
Но и на улице его не было. Это уже не паника. Это взрыв мозга. Вместо того чтобы радоваться, едва не взвыла. От наивности своей и тупости.
Пока металась в тихом бешенстве, не сразу обратила внимание на до боли знакомый голос. Пригляделась. Этот разворот плеч… Тарановский!.. Насколько тесен мир, а наш городок тем более. Стоял ко мне спиной, в небрежно-расслабленной позе и по-хозяйски обнимая чёрноволосую, стриженную под каре девушку. Даже хмыкнула, покачав головой. Мужики, что тут сказать. А вот его собеседник, находившийся ко мне лицом, выбил весь кислород из легких. Проморгалась, настолько не поверила глазам – всего в паре метров от меня стоял загоревший и отдохнувший Молоков Юрка.
– … в идеале, – заливал Серёжка, изредка сплевывая на обочину, – я могу организовать всё в лучшем виде. Конечно, придется дать кое-кому на лапу. Сам понимаешь… зато ТИР полностью в твоем распоряжении.
Молоков жевал тонкие губы, размышляя.
– А с друганами можно? Самому не в кайф.
Накрыло. Честно, не ожидала подобного панибратства. Мало того, что Тарановский предатель, по-другому никак не назовешь, так ещё и этот урод наслаждается свободой.
– А что тебе вообще в кайф? – начала громко. На меня уставились три пары глаз. – Сбивать насмерть людей под этим самым кайфом?
– Лидка?..
– Ты чё несёшь, долбанутая?
– Сам ты долбанутый. Думаешь, я не в курсе, как ты на Даню повесил аварию?
Меня начало трясти. Бывает ведь так, что вся клокочущая внутри ненависть настолько велика, что начинает вырываться наружу крупной дрожью. Как не старалась, не смогла остаться холодной и невозмутимой.
– Так ты сеструха Матвеева? – допёр Молоков, с любопытством рассматривая колотящуюся меня.
Серёга схватил меня за руку и ощутимо стряхнул.
– Ты что тут делаешь?
Перевела взгляд на одноклассника. Почему-то вспомнились его уговоры не лезть к Молокову, движуха с тайным свидетелем. А был ли он на самом деле? Вдруг всё подстроено? Свободной рукой влепила ему такую пощечину, что онемели пальцы.
– О-о-о, ребятки, да вы никак знакомы! – Молоков начал медленно отступать, оглядываясь по сторонам.
Серёжка, было, подался к нему, пытаясь перехватить.
– А как же ТИР?
– Я как-то сам решу, – и развернувшись, как учистил, только его и видели.
Мне было всё равно, как смотрел на меня Тарановский. Я отвечала ничуть не хуже. Друг называется. Может, ему тоже на лапу дали, поэтому и молчал о свидетеле.
– А ну-ка иди сюда, – разозлился он, наплевав на брюнетку и не выпуская моей руки, потащил к стоянке, подальше от посторонних, начавших смотреть в нашу сторону с особым интересом. На меня пахнуло спиртным. Да он пьян.
– Серёжка… – бросилась за нами брюнетка.
– Наташ, я сейчас.
– Как не красиво оставлять девушку. Это случайно не та кадровичка, которую ты трахаешь тоскуя по мне? – едва успевала перебирать ногами. Пару раз даже споткнулась, но стальная рука жёстко удерживала, не давая растянуться на асфальте. – Отпусти, – зашипела, – мне больно.
– Дура! – ударенная щека отливала красной. Я злорадно улыбнулась. – Ты всё испортила. Какого х*я ты тут забыла?
– Не твоего ума дело, – попыталась выхватить руку, но он сжал ещё сильнее. – Ищу себе спонсора. А-то друзья-предатели в последнее время что-то не прельщают.
– Ты хоть знаешь, что я тут делал? – перехватил запястье, всматриваясь в глаза.
Зажмурилась. Не хочу смотреть. Это плевок в душу. Самый настоящий.
– Чёрт! Тарановский, ну ты и скотина. Ты… с ним. Сколько он вам заплатил? – глаза увлажнились. Распахнула, схлестнувшись с тёмно-карим бархатом. – Что, язык проглотил?
Тарановский подтянул меня вплотную, и буквально прикасаясь губами к губам, прошептал:
– Ты такая красивая, когда злишься.
– Отпусти! – грубо толкнула его в плечо. – Тебя там заждалась.
– Ревнуешь?
– Ещё чего!!
– Лид, давай спокойно поговорим. Я всё объясню.
Я не нуждалась в объяснениях. Для меня это было предательство чистой воды. Я ему так доверяла. И Даня тоже…
– Я не нуждаюсь в объяснениях.
– Ты что, оглох? – послышалось рядом. Я медленно повернула голову: в нескольких шагах от нас стоял Студинский и расслабленно покачивался с носка на пятку. Руки в карманах брюк, взгляд скорее безучастный. – Девушка сказала «отпусти»!
Тарановский и не думал вестись. Пьяно пихнул меня себе за спину:
– А ты кто такой? Проблем захотелось?
– Не важно кто я такой. А вот ты, скорее всего, дружалик-мусорок с общежития на Степной? Или я ошибаюсь? Матвеева, поправь, если что.
– А-а-а, – протянул Серёжка, – это и есть твой новый хахаль? А я-то думаю… теперь понятно.
Смерил Студинского взглядом. Практически одного роста. Сейчас смотрели друг другу в глаза, не желая уступать. Серёга слегка нервничал. Я видела, как напряглись его плечи, сжались кулаки. А вот Егор как стоял вразвалочку, так и продолжил. Было в нем что-то такое… Скрытное и опасное. Голос звучал уверенно. Во всей телесной массе чувствовался авторитет, умение подчинять.
Я выскочила из-за спины и стала между ними:
– Всё! Проехали! Серёж, тебя Наташа ждет. Егор Андреевич, поехали домой. Уже поздно.
– Надо же, – прыснул Тарановский, – Егор Андреевич. Ты и в постели к нему так официально?
– Заткнись! – он не имел права так со мной обращаться.
– Нет, ну а что? – не унимался. – Мужик старше, сразу видно. Наверное, опыта побольше. Ты ведь любишь, чтобы поразнообразней было. Только, как же твое правило по*бались-разбежались? Не порядочек.
То, что произошло потом, заставило меня вскрикнуть от неожиданности: Студинский отпихнул меня в сторону и врезал Серёжке с такой силой, что тот отлетел на ограждающую парковку сетку. Та прогнулась под его весом и срикошетила обратно. Не смотря на пьяное состояние, Тарановский не остался в долгу и нанёс удар в ответ, скользнув Егору по брови. Сцепились.
Я завизжала и кинулась их разнимать. От девяносто девятой, припаркованной неподалеку за ограждением, отделились две фигуры и бросились мне на помощь. Один из мужиков, Матлаш, был с нами в клубе. Он перехватил Студинского, навалившись сзади и заломив руки. Второй скрутил Тарановского. Со стороны клуба неслась Наташка.
– Егор, ты чего? Успокойся, – начал осторожно экономист, шаг за шагом отступая к его машине.
Серёжка зарычал, сбрасывая второго мужика. На его шее тут же повисла Наташа и принялась вытирать кровь с разбитой губы. Я посмотрела на него и встретилась с такой злостью, что стало не по себе.
– Больше не смей попадаться на моем пути. Понял?! – внутри всё так и бурлило, рвалось наружу горькой обидой.
– Давай, давай, беги за своим е**рем.
– Серёж, угомонись, наконец, – стряхнула его за плечи Наташа и насильно потащила за собой к Опелю. Он сначала артачился, потом позволил взять себя за локоть.
Нет, никак не пойму, в этой канители я опять оказалась крайней? Сердце билось о грудную клетку, норовя разнести её в клочья. Перед глазами поплыла размытая поволока. Опель рванула с места, не разбирая дороги. Случайные прохожие бросились врассыпную. Следом за ней, осторожно петляя, выехала девяносто девятая. Чуть погодя и Х5.
– Матвеева, тебе особое приглашение нужно? – Егор притормозил, выглядывая в приоткрытую пассажирскую дверь. С разбитой брови сочилась кровь. Руки уверенно сжимали руль.
Я опасливо попятилась назад.
– Вы ведь того… может… ну его? Давайте на такси, а?
– Садись! Такси ей подавай. Хватит на сегодня впечатлений.
Пришлось сесть. Напоминать о недавно полученных волшебным образом правах не стала. Тогда бы точно аварии не избежать. Не хорошо как-то под конец всё получилось. Что сказать, умею я сложить о себе впечатление. Стоило начать извиняться.
Студинский потянулся к сигаретам и, не отрывая глаз от дороги, прикурил. Затянулся, едко ухмыляясь, и выпустил дым через нос.
– А говорила друг, – произнес с осуждением.
– Друг! В прошлом было пару раз, а так… друг!
– А-а-а, раз так, тогда всё понятно, – посмотрел на меня и снова затянулся. – Прошлое и всё такое. Ты уж определись.
– Извините. Серёжка… он хороший. Просто… – предал он нашу дружбу. И так друзей нет, а теперь, как без него? – … просто перебрал слегка. Он бы никогда меня не обидел.
Сейчас я искренне в это верила. Это же Тарановский. Через пару дней всё забудется.
– Знаешь, что мне нравиться в тебе?
От подобного поворота слегка опешила.
– Что?
– Стремление защитить и оправдать. Найти всему объяснение. Лично я так не умею. Рублю сразу с плеча. Похер на всё. – Замолчал, всматриваясь на дорогу. Не гнал. Придерживался допустимой скорости.
Я анализировала услышанное. Что же. Перспективы не радостные – укатают меня в асфальт без права на оправдание.
Достала из сумки носовой платок и робко протянула Егору, не зная, нужен ли он ему вообще:
– У вас кровь, возьмите.
Он сбавил скорость и, всматриваясь на себя в зеркало, небрежно прошелся им по брови.
– Пустяки. До завтра заживет, – подмигнул, пряча платок в нагрудный карман. – Ты главное никому не позволяй так обращаться с собой, лады? Кто бы это не был. Заслуженно, не заслужено – похрен. При напролом, разбивай голову, набивай шишки. Но обижать! Не позволяй. Ясно?
– Ясно.
Блин, стало так спокойно. Сейчас рядом со мной был не холодный, суровый начальник, а самый обычный мужик, но зато какой… Просто и в то же время поучительно доносил свою мысль, изредка выдыхая сигаретный дым в окно. Не давил. Рассуждал, делясь мыслями. Захотелось откровений.
– Я должна вам кое-что сказать, – повернула голову, чтобы как можно лучше наблюдать его реакцию.
– Валяй.
– Я не умею водить. Точнее, умею, но прав нет. Да вы и так знаете… – занервничала, не замечая с его стороны никаких эмоций. – Короче, я боюсь… и… – положила на бардачок права, – … никогда не сяду за руль, тем более, чужой машины.
Егор молчал. А мне стало намного легче. Это совсем не сложно – рассказывать о своих страхах. Пускай хотя бы в этом между нами не будет тайн.
– Забери!.. Забери, сказал.
Когда я не послушалась, сам впихнул права в сумочку.
– Что я, зря их полдня делал? Ещё пригодятся.
Я заметила, что Егор свернул не на главную дорогу, а объездную. Так намного ближе к моему дому.
– А причину подобной фобии можно узнать?
О-о-о, а вот с этим уже проблема. Не просто ворошить прошлое.
– У меня мама погибла в автокатастрофе, – кое-как улыбнулась, впившись ногтями в ладошки. – Она… умерла на моих руках. После этого я боюсь ездить в автомобилях, особенно, если большая скорость.
Ху-у-у-ух, протяжно выдохнула. Такое ощущение, что пил не он, а я. То ли это последствия пережитого, то ли сама обстановка располагала. Не знаю. Но когда Егор потянулся ко мне, завлекая к себе на плечо, безоговорочно прильнула, ничуть не стесняясь. Я нуждалась в этом, вот и всё.
– Мне очень жаль, – заботливо прошелся горячей ладонью по спине. Просто погладил и снова вернул на плечо. – Это психологическая травма. Почему сразу не сказала?
– Не знаю. Думала, вы не серьёзно.
– Думала она. Всё, что я говорю – всегда серьёзно. Запомнила?
– Угу.
– У меня есть хороший специалист по подобным вопросам. Если хочешь, договорюсь о встрече. Лишним не будет.
– Зачем? Я ведь не дурочка.
– А затем, что со страхами нужно бороться. Черт, Матвеева, ты могла об этом раньше сказать? Теперь я чувствую себя бессердечной скотиной.
Я рассмеялась и Егор вздрогнул, словно очнувшись. Поспешно забрал руку. Хорошо, что в салоне темно и не видно, как я покраснела, вернувшись на свое место. Человек всего лишь проявил сочувствие, а я разлеглась на нем, как ни в чем не бывало.
– Кстати, – прокашлялся, – завтра вместе поедем в детдом. Только ты и я. Никакой прессы и прочей п*зд*братии.
– Вы серьёзно?
– Угу. С машиной я договорился. Нас отвезет мой знакомый. Так что с утра сразу ко мне.
– А вы уверены, что будете чувствовать себя хорошо?
– Уверен! Я ведь не в хлам.
И-то правда. На радостях не знала, куда себя деть. Словно не он благодетель, а я. Всё равно здорово. Не смотря на все разногласия, он прислушался ко мне. Было не важно, куда подевалась Алина. Наверное, сбагрил домой. Значит, не такая она и важная, как показалось по первой. Значит, у меня есть хоть какой-то маломальский шанс влюбить в себя мужчину, которого потихоньку начала предавать.
Глава 10
Утро началась с того, что кто-то ударил Егора в спину. Слегка ударил, даже, скорее вяло. А потом ещё и одеяло потянул на себя, обнаглев в корень. Этого хватило, чтобы он открыл глаза и тут же закрыл обратно: настолько резануло по ним яркое солнце.
Следующая попытка была плавной, неспешной. Сначала привык к этому свету, открыл один глаз, потом второй и облегченно выдохнул, определив, что находиться у себя дома. Обнадеживающе. Но вот то, что за спиной столь явно слышалось тихое посапывание – дезориентировало. Чётко помнил вчерашний день, насыщенный вечер, как привез Матвееву домой, а дальше… Стоп машина! А вот с этого момента не мешало бы и поподробней.
Осторожно, чтобы не потревожишь и без того гудевшую голову, подтянулся на руках, выбирая более удобное положение, и посмотрел на спящую рядом девушку. Ёпрст… как она тут оказалась? Помнил, что собственноручно усадил в такси и пожелал спокойной ночи. Мда. Походу, после этого было продолжение.
Откинулся на подушку, взъерошил волосы и постарался прояснить память.
Почему не поехал сразу домой? Вспомнил! Ему позвонил Димка Штепа и нагнул в три короба, мол, какой редиска, взял и смотался. От подобной несправедливости пришлось вернуться в «Ингул» и продолжить с того момента, на котором остановился. Правда, ряды изрядно поредели, однако оставшимся стойким организмам было всё равно, девок тискали в открытую, ничуть не стесняясь посетителей.
Он и ворвался с разбега в уже неадекватную компанию, позабыв обо всём на свете. Нет, соврал, не обо всём. Пока глотал вискарь, вникал в суть разговора и пытался дать вразумительный ответ, из головы не шла Лида со своим мусорком. А когда Глебов, руководивший логистикой предприятия, поведал, как Юхим подбивал к ней клинья, вообще перестал соображать. Хорошо, что тот самый Юхим, пока его не было, съ*б*лся домой, а то бы Егор наплевал на все отцовские договоренности и многолетний бизнес.
Судя по сухости во рту, тошноте и тяжёлой голове – нажрался он прилично. А ведь был практически трезв.
Интересно, было что-то или нет? Проверил рукой наличие трусов. Отсутствуют. На тумбочке, у изголовья – использованная упаковка презерватива. Хоть что-то хорошее.
Но всё же, как хреново-то. Сейчас бы минералочки.
– Эй! – потряс за плечо Алину, – Просыпайся.
– Ммм, отстать! Дай поспать! – девушка вяло отмахнулась от его руки и накрыла голову одеялом.
– Ты как тут оказалась? – стянул его и снова потянул за плечо. Пускай собирается. Не в его правилах оставлять девиц с ночевкой.
– Ты что, не помнишь? – обиделась, соблазнительно выгнув спину, выставляя на обозрение пышную грудь. – Ну ты даешь?.. Сам позвонил и потребовал приехать. А потом едва не затрахал, – игриво хихикнула, демонстрируя засосы. – Я тебя ещё таким не видела. Прям с цепи сорвался.
Егор принялся тереть лицо, догадываясь, откуда растут ноги.
– Собирайся! Ко мне через полчаса приедет один человечек. Так что подсуетись.
Рыжая недовольно надула губы. Позвал, а теперь буквально выставляет за дверь, но недовольство скрыла за слащавым голоском. Прошедшая бурная ночь понравилась безумно. Совсем не против повторения.
– Мы сегодня встретимся?
– Не знаю. Если что, я позвоню.
Больше не стал задерживать. Отпружинив с постели, поплелся под холодный душ в надежде привести себя в порядок как можно скорее. Будет хорошо, если Матвеева застрянет где-нибудь в пробке.
Но не тут то было.
Пока прогонял хмельную дурь, в дверь его загородного дома позвонили. Твою ж мать, Матвеева, нельзя же быть такой пунктуальной?
Холодная вода вернула прежний тонус и ясность мысли, вот только с запекшейся корочкой на брови не совладала. Посмотрел на себя в зеркало. Красавчик, ничего не скажешь. И с таким лицом ехать к детям? Благодетель херов. Что вообще на него нашло? Ну, заело подобное обращение к девушке. Так и быть, заступился, вмазал хорошенько. Своих обижать не позволит. Тем более, ментяра начал нести полнейшую ахинею. А потом? Какого х** ввязался в драку как дворовой пацан? Не порядочек, Егор Андреевич, совсем не порядочек. Вам сколько лет? Лидер партии, бизнесмен, уважаемый и узнаваемый в городе человек и скатиться до подобного. Отмазка: шел, упал, очнулся – рассечённая бровь – не прокатит. Радовало, что шить не пришлось. Реакцию, как говориться, не пропьешь.
Прыгая на одной ноге, в спешке натащил джинсы, напялил футболку и пока спускался по лестнице, придирчиво осмотрел дом на присутствие Алины. Слиняла. Молодец. Расторопная девчушка, схватывает на лету.
С подозрительно-сосредоточенным лицом распахнул дверь.
На крыльце, улыбаясь яркому солнцу, стояла Лида. Такая красивая, отдохнувшая, свеженькая, охрененно пахнущая. Сейчас, глядя на неё, Егор вдруг понял, что все его мимолетные связи неожиданно померкли на фоне такой шикарной девушки. Ни одна из них и рядом не стояла с Матвеевой. А эти серо-зелёные глаза? Самые загадочные и необыкновенные. Да она и сама необыкновенная. Настоящая что ли. Иногда чувствовал в ней настороженность. Пугливость. Волнение. Смелость. И всё это на фоне крышесностной чувственности и возбуждающего противостояния. Кто же она на самом деле? Есть в ней какая-то тайна, всеми фибрами души чувствовал её, но как не накручивал круги, вращаясь вокруг её семьи – ничего подозрительного не учуял.
– Доброе утро, Егор Андреевич, – девушка скользнула взглядом по его лицу, заметила синюшную припухлость брови и извиняющее улыбнулась.
– А оно доброе? – отошел в сторону, пропуская, и захлопнул дверь, неожиданно вспомнив, что Федоровна сегодня появится аж после обед.
– А говорили, что не страдаете похмельем.
– А ты не цепляйся к словам. – Всё она помнит и подмечает. Знал бы, что так наквасится, перенес бы поездку на следующий день. – Чай, кофе? – спросил, не спуская глаз с цветастого сарафана, выгодно подчеркивающего каждый изгиб гибкого тела. Он ещё после бордового не отошел, а тут новый удар под дых.
Она прошла в глубь дома и присела на низкий диван, лицом к террасе.
– Кофе, пожалуйста, – и сказано это было таким тоном, что Егор пожалел о проявленном гостеприимстве. – Некрепкий, умеренно сладкий, если не затруднит, – добавила с ангельским выражением лица.
И как понимать это «умеренно сладкий»? У каждого свои вкусовые границы.
Долго возился на кухне, пытаясь отыскать для начала хотя бы кофе, а потом уже и сахар. Привык, что домработница всё наставляла на стол в готовом виде. Уже начал материться. Это ж надо всё так припрятать. Раньше, когда был сам, без проблем всё вмещал в одном шкафу. Теперь же… Х** поймешь, где теперь что.
В итоге нашел растворимый. Облегченно выдохнул. Уже и забыл, когда готовил кофе, тем более, девушке. В основном – наоборот. А тут… совсем другой случай. До сих пор, глядя на неё, видел сломленную покорность и склоненную между его ног каштановую головку.
– Бл*дь, – прижал пальцы к мочке уха, закатив глаза. Едва не ошпарился. И кто тянул за язык? В его состоянии только кофе готовить, ага.
В гостиную вернулся мрачнее тучи. Протянул Лиде чашку и сел напротив, закинув ноги на журнальный столик.
Девушка пригубила кофе и скривилась.
– А можно больше сахара?
Егор недовольно забрал чашку и выполнил просьбу.
– Вы сколько сахара положили? Теперь в горле дерёт, – заявила Лида, попробовав исправленный вариант и наблюдая за Студинским из-под длинных ресниц.
– Так, Матвеева, не наглей! Пей, что дал и не испытывай терпение.
Она рассмеялась, откинувшись на спинку дивана.
– Ага! Будете знать, как иногда тяжело угодить таким как вы.
– Каким таким? Напыщенным индюкам? – непроизвольно улыбнулся, отпив кофе. Себе сделал без сахара, до того горькое, что еле проглотил.
Лида неожиданно засмеялась.
– Именно, напыщенным, наглым индюкам.
И было не страшно, что может не так понять. Он всё правильно понял. По глазам, засветившимся таким же смехом, поняла. И был этот Егор совсем другой. Привычный, что ли. В джинсах на босую ногу, обычной белой футболке, правда идеально отутюженной. Сидел себе, вальяжно развалившись, и наблюдал за ней, будто кот за мышкой. И эта разбитая бровь… Как на зло не давала забыть о вчерашнем. Кожа ещё помнила его прикосновения.
Чтобы сгладить невольно повисшее молчание, поднялась с дивана и прошлась к огромной книжной полке занимавшей всю стену. Сколько тут книг. На любой вкус и цвет. И политология, экономика, и история. А художественной литературы… Читать, не перечитать. Подалась слегка вперёд, принюхиваясь к бумажному запаху.
– Любишь читать? – скрипнуло кресло. Егор подошел практически вплотную, едва не касаясь грудью её спины, и заметил, как напряглись хрупкие плечи.
– Люблю. В детстве особенно зачитывалась. Сейчас не всегда хватает времени.
– И кто любимый автор?
– О-о-о, – улыбнулась, – их много. Это и зарубежные, и отечественные писатели. Нет одного конкретного. Нравится Дюма, Тургенев, Пришвин. А вам?
От Студинского исходила такая внутренняя сила, что Лида сдерживалась из последних сил, настолько велико было желание откинуть назад голову, прижаться спиной к мощному торсу и закрыть от удовольствия глаза. Егор излучал невероятный магнетизм, противостоять которому практически не возможно. Такому мужчине хочется принадлежать всецело и дело тут не только в сексуальном притяжении, а и в ярко выраженной мужской энергетике, подавляющей всё на своем пути. А ещё в нахальстве и вседозволенности, что выгодно выделяло его среди всех её знакомых.
Егор отмер. Кажется, ему только что задали вопрос. Знать бы какой. Ах да…
– Я… мне нравится Лондон и Хемингуэй.
– Мне тоже, – подхватила Лида. – Над некоторыми рассказами Джека практически рыдала.
О каких делах могла быть речь? Даже похмелье отошло на второй план. Студинский мог стоять так целую вечность и всё никак не мог понять, что в этой девушке так привлекательно. Нет, конечно, он знал, тут только слепой не заметит, не зря каждый второй откровенно желал её. Он отлично видел эту реакцию, потому что и сам был в их числе. Да у него на лице написано, как сильно хочет её. Но тут было что-то ещё. С Матвеевой хотелось не только заняться сексом, но и говорить.
Первой из оцепенения вышла Лида.
– Егор Андреевич, ваше лицо… как теперь будем?
Студинский вздохнул, возвращаясь в реальность.
– Да никак. В детдом наведаемся вместе, а на открытие поедешь с Дударевым.
Она не стала возражать. В какой-то мере чувствовала за собой вину. А если бы кто-то заснял вчерашнюю потасовку? Студинский мужик, бесспорно, заступился, но какой ценой? Аж поплохело, представив заголовки жёлтой прессы и злорадство Удовиченко.
До отправки оставалось полчаса. Егор посмотрел смету, сделал кое-какие замечания и в итоге дал добро.
Лида сделала заметки, напомнила, что директор «Юбилейного» просил о встрече в ближайшие дни и что сейчас в местном горгазе работает представитель нацбез, проверяя на коррупционные схемы. Студинский насторожился.
– Почему я об этом узнаю только сейчас?
– Потому я сама узнала сегодня в восемь утра. Что поделать, если ваш любимый Моренко действует слегка заторможено. Видать, мало компромата насобирали.
Егор вскинул брови, оторвав глаза от документа.
– А ты откуда знаешь? – в голосе подозрение вперемешку с удивлением.
– Его в прошлый раз так плющило, так крыло, что ваша посылочка летала по всему кабинету. Я же не могла стоять с закрытыми глазами.
– Лида, – Егор подался вперед, уперев в девушку холодный взгляд, – об этом никто не должен знать. То, что ты видела содержимое конверта – плохо.
– Но ведь я никому не скажу!
– Это знаем ты и я. Иван не в курсе. Там были… кхм… интересные материалы и весьма серьёзные улики. Этой информацией я держу его и многих других недоброжелатей в ежовых рукавицах. Поверь, иногда проще оставаться в неведении.
Лида отстраненно кивнула головой, обрадовавшись про себя, что не выдала эту тему Удовиченко.
– В горгазе есть мои люди, – продолжил Егор, – если погорят они, то я и пострадаю. Странно, я всегда заранее знал, что нагрянет проверка. Подожди, я сейчас…
Вышел из гостиной, а вернулся с телефоном и, не таясь, при Лиде позвонил нескольким лицам, дав короткие указания, как действовать дальше и не спалиться. Потом позвонил на универмаг и тоже предупредил, кого стоило.
Со всего услышанного Лида поняла, что на «Юбилейном» есть левая врезка, позволяющая в зимнее время платить за отопления огромного универмага вполовину меньше. Вот и получалось, что везде, куда не посмотри, есть своя мафия. Каждый пытался обойти закон, утопить друг друга, подвинуть, подставить, а обычные люди страдали. Вспомнила, как прошлой зимой было тяжело платить за комунальные. А тут…
– Разве это честно? – получилось, что озвучила вопрос в голос.
– Что честно? – Егор положил сотовый на стол и посмотрел на часы. С минуты на минуту должен приехать Сан Саныч.
– Ну… вот так, просто обворовывать государство, когда обычных людей штрафуют за неуплату, отрезают свет, лишают тепла. По-вашему это правильно?
– Все так делают, – удивился, не понимая, в чем причина такой смены настроения. – Не я, так другие. Зато я даю возможность не платить за аренду, рабочие получают высокую зарплату. Эти деньги я не ложу в карман, если ты об этом. Оборудование в тубдиспансер куплено за чей счет? За мой. Хотел бы я посмотреть, сколько бы лет они ждали его от государства.
– Если бы все платили по факту, то и государство оказывало помощь, – возмутилась Лида. – Конечно, вы, потом Юхимов, кто там ещё… А! Штепа, бизнесмен, владелец игрового центра, Удовиченко, – сказала и не заметила, как сел от волнения голос. – Да это баснословные бабки.
Студинский собирался подняться на верх за кое какими документами, но передумал, услышав подобное заявление.
– Слишком правильная, м? – присел на корточки перед девушкой, всматриваясь в опущенное лицо. – Что же ты тогда здесь делаешь, хорошая девочка Лида? Здесь не место подобному. Все, кто пытался следовать сему, погибли ещё в 94-м. Справедливости нет, и не будет. Я не собираюсь перед тобой оправдываться. Ты наблюдала за перестройкой с окна – я в ней участвовал. Я видел, как ломает людей система, как истребляет светлые головы и делает из школьников отъявленных убийц. Если есть возможность не сдирать с людей в три дорога, а дать возможность заработать – я её дам, и похер на всех.
Лида молчала. В какой-то мере Егор прав, но, а как же тогда честность? Получается, чем больше у тебя связей, возможностей, денег – тем больше ты безнаказан? Выходит, что так. Взять того же Молокова: отец заседает в мэрии плюс ко всему дальний родственник судьи. Таким как он везде зелёный свет.
– Смотри, – Егор поднялся с корточек, – если тебе претит подобное, ещё не поздно разорвать заключение. Ты сама пришла, я не звал.
Лида вскинула голову, и он мог поклясться, что увидел в её глазах страх.
– Нет-нет, меня всё устраивает. Извините.
В открытое окно ворвался звук клаксона. У кованых ворот остановился белый микроавтобус. Егор кивнул на дверь:
– Если так, тогда нам пора. Сан Саныч приехал.
– А вы в таком виде поедете? – Лида указала рукой на джинсы.
– Угу. Я ведь не к избирателям еду, а к детям, тем более с неофициальным визитом. Думаю, они как-нибудь переживут отсутствие костюма от Армани.
Она улыбнулась. Искренне. И в глазах редкого оттенка проступило больше зелёного. Заплясали озорные искорки, придали лицу непосредственность, необыкновенную нежность.
Почему-то от этой улыбки Егора накрыло. Это лицо, изящная шея и аппетитная грудь с длинными ногами заставляли его мысли бежать совсем в другом направлении. Уже не похмелье, а нечто посущественней разогнало кровь и ударило в голову покрепче любого пятизвёздочного коньяка.
Нельзя…
Это претило его правилам. Никаких эмоциональных связей на работе.
– Егорка-а-а, – Сан Саныч протянул Студинскому мозолистую руку, окинув взглядом крепкое телосложение мужчины, – совсем подзабыл старика, не заглядываешь в гости, не звонишь.
– Дела дядь Саш, дела. Вот пройдут осенние выборы, мать бы их так, и буду мотаться по гостям, – заулыбался Студинский, пожимая руку. – К тебе самому первому заявлюсь, так что смотри, потом не говори, что не предупреждал.
Сан Саныч фыркнул:
– А я всегда во всеоружии, хлопец. И горилка есть, и к горилке. Лишь бы у тебя печёночки хватило.
Лида невольно улыбнулась, наблюдая за перепалкой давних знакомых. Этот Сан Саныч располагал к себе с первого взгляда. Добротный пятидесятилетний мужчина с пышными усами просто не мог по-другому. Что не слово то шутка, анекдот, смешная история.
Оказалось, он старый друг семьи, на данный момент зарабатывающий на хлеб грузоперевозками. С ней познакомился весьма бурно, заявив, что с такой дивчиной хоть на край света и готов стать верным слугой, лишь бы «эти дивные очи ещё раз взглянули на него». Что сказать? Ловелас и Казанова в одном лице.
Сан Саныч по-отечески пожурил Егора за «покоцаный фейс» и с огромным энтузиазмом продемонстрировал загруженный доверху бус.
– Я всё выполнил согласно распоряжению, Егор Андреевич, – перешёл на официальный тон. – И в «Машеньку» вашу заглянул, и в «Графику», на матрасный завод смотался. Гляди, сколько добра!
Лида удивленно посмотрела на Егора.
– А вы разве говорили о матрасах? – принялась листать блокнот, выискивая пропущенную запись.
– Не говорил. Меня уже вечером осенило. Директор завода мой одноклассник. Я объяснил ему ситуацию, и он изъявил желание поучаствовать. Ну а дальше понеслось. Предложения о помощи посыпались сами собой. Фабричные подушки, одеяла, постельное белье. Всё по весьма выгодной цене. Я не смог пройти мимо. Игрушка игрушкой, а теплая удобная кровать нынче тоже в почёте.
– Вы поэтому задержались? – догадалась девушка, восхищенно осматривая подарки.
– Поэтому.
* * *
К детскому дому доехали без происшествий. Сан Саныч не форсовал, ехал в пределах разумного. Лида старалась не смотреть в сторону Егора без лишнего на то повода, но глаза сами прокладывали к нему дорожку.
