Текст книги "Испытание верностью (СИ)"
Автор книги: Арина Александер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)
Глава 8
Ничего так, съездили на завод. Я уже сорок минут сижу в машине, загородом, посреди пшеничного поля и всматриваюсь в спины беседующих неподалеку мужчин. Как не напрягала слух, получалось услышать только обрывки фраз. Черт бы их побрал. Понятное дело, решают какую-то проблему. Не зря Студинский не доехав к «ТехМашу» свернул на проселочную дорогу, моментально отреагировав на телефонный звонок.
– Лид, подожди тут, – попросил отключившись. И когда на горизонте замаячила Ауди, направился к ней, оставив меня грызть ногти от нетерпения.
Сама виновата. Возможно, если бы была более приветлива с утра, взял бы с собой, а может, лишний раз накручиваю и так сжатую до предела внутреннюю спираль. Боюсь, что когда она выстрелит – разнесет в пух и прах всё вокруг.
Разве я виновата, что после содержательного диалога с Тимуром, откровенной беседы с отцом и бессонной ночи накануне завалилась спать? Да, в семь вечера. Рабочий день давно того, закончился, если что, а Студинскому приспичило пообщаться!! Да, знаю, что обещала быть на связи и всё такое, но блин, вчера был именно тут случай, когда хотелось затеряться, скрыться из виду и никого не видеть и не слышать. Если бы он только знал, каких усилий стоит находиться рядом с ним и смотреть в глаза.
Он тоже хорош: приехав с утра под самый подъезд, сразу набросился с упреками.
– Я же просил быть всегда на связи!
– Вы живы, здоровы, – посмотрела на его грозный вид, – значит, в порядке. Всё остальное решаемо. Так ведь? Напомню, – поспешила выставить вперед руки, увидев в его глазах хмурость, – это ваша философия.
Он заиграл желваками и, сжав руль, подозрительно мягко сказал:
– Садись, давай, горе луковое.
Странно, что не Юрка за рулем. Пришлось сесть на переднее сиденье и в ярких красках описать встречу с Моренко. Студинский заулыбался, отчего сразу помолодел лет так на десять.
– … а ещё он просил передать, что прекрасно вас понял и решит проблему в кратчайшие строки.
– Посмотрим, как он понял. Чтобы не пришлось потом повторять. А ты… – снова хмурый взгляд, – смотри мне! Чтобы это было в первый последний раз. Поняла?
– А вдруг я не смогу ответить? Ну… всякое бывает. Во время секса, например, – Божеее, что я несу? Разве о таком говорят с шефом?
Студинский вскинул брови:
– Даже во время него. Ты на связи ПОСТОЯННО.
– Интересно девки пляшут. Это получается, что и я вам могу позвонить в любое время?
Словила себя на мысли, что начала кокетничать. Студинского отпустило. Глаза налились весельем.
– Можешь звонить, когда захочешь. Я никогда не требую того, чего не смогу дать взамен.
Вот и приплыли. Игривость как рукой сняло. Чувство вины способно испортить всё, даже искреннее, неподдельное влечение, которое испытывала каждый раз, стоило Егору оказаться поблизости.
Больше он не возвращался к этому вопросу, и я поняла, что в дальнейшем, если хочу быть в курсе всего, лучше его не злить.
В новеньком ежедневнике уже был расписан каждый день на неделю вперёд. Я была в курсе каждого часа, и могла с закрытыми глазами сказать, с кем назначена встреча, во сколько и где.
Посмотрела на часы. Уже давно пора быть на заводе. Там запланировано совещание с руководством, а Егор продолжал дискуссировать с незнакомцем, изредка посматривая в мою сторону. В один из таких моментов я показала на часы. Он понимающе кивнул и повернулся спиной. Начальник, блин. Думает, раз владелец, то можно и задержаться?
По поведению незнакомца, высокого, худощавого очкарика я поняла, что со Студинским он весьма дружен, раз настолько доверительно беседует, не забывая похлопывать шефа по плечу, на что Егор добродушно улыбался, а то и вообще, заходился смехом.
– … давай, Егор, завтра будет неофициальное открытие. Таких девочек как у меня ты нигде не найдешь, – втирал собеседник. Я до предела опустила стекло, прислушиваясь к разговору. – Каждая на постоянном контроле у гинеколога. Можно без резины. На любой вкус и цвет…
– А кто ещё будет? – Студинский интересовался пока вяло, поигрывая зажатой между губ травинкой. Со своего места я видела, как она мельтешила перед его лицом.
– … Бугаев, Мартынюк…
Мимо проехал грузовик, подняв облако пыли, остальные фамилии утонули в грохоте колес. Быстро достала запасной блокнот и записала услышанное. Значит, этот долговязый зовет Егора в закрытый элитный клуб, с особым видом предоставляемых услуг. Вход туда по vip-пропускам и он собственноручно вручил один такой пропуск, заверив, что завтра там будут весьма важные персоны с которыми есть о чем потолковать в «непринужденной обстановке». Егор повертел в руке тесненную золотистыми буквами чёрную пластиковую карточку и что-то ответил, на что долговязый рассмеялся.
Ну, это не имеет к Удовиченко абсолютно никакого дела, но всё же… хоть что-то. Побывать бы на таком «партсобрании». Уверенна, именно в таких местах и именно при таких встречах решаются самые важные вопросы. Вот засада. Меня туда однозначно не пустят. Не настолько я «свой пацан» да и между ног совсем другой распознавательный знак.
– … договорились тогда, – Егор пожал протянутую руку. – Завтра загляну. Посмотрим, чем сможешь удивить. Заодно решим вопрос с рынком. Не нравиться мне этот новый закон. Нужно его как-то обойти.
– Журавлев с жиру беситься. Пока не прикроет точки и не расставит по городу свои ларьки – людям жизни не будет. А ларек, как ты и сам прекрасно понимаешь, не каждый сможет себе позволить. Это и ЧП, и аренда, если уж на то пошло. Перекроет кислород всем.
Долговязый провел Егора к машине и заглянул в салон:
– А кто это у нас тут притаился? Твоя? – повернулся к Студинскому.
Тот как-то загадочно посмотрел на скучающую меня.
– Моя… ассистентка.
– А Римма куда подевалась? – удивился, сразу потеряв интерес. Даже как-то обидно стало. – Такая мировая тетка.
– И не спрашивай. Грохнулась с лестницы. Перелом.
Долговязый посокрушался с минуту и, попрощавшись, пошел к своей такчке.
Конечно, хотелось спросить, что за птица, но пришлось помалкивать. Раз Студинский не соизволил взять с собой, значит, не моего ума дело.
На проходную завода вошла бледная, с дрожащими конечностями и загнанным взглядом. С этим нужно что-то делать. Ещё парочка таких поездок и ему придется искать замену.
– Что случилось? – Егор остановился, заметив, что я отстала. – Тебе плохо?
– Э-э… укачало.
– Укачало? – хотел взять за руку, но я поспешно спрятала руки в карманы пиджака. – Ясно. Тогда побудь на свежем воздухе. Я сам разберусь.
И так получилось, что свой первый визит на огромный «ТехМаш» я пропетляла, оставшись на обширной территории, среди снующих туда-сюда кранов, тележек, автокар. Дух перехватывало от подобного величия. Со слов Вала я уже узнала, что завод является поставщиком оборудования и запасных частей на крупнейшие горно-обогатительные и металлургические комбинаты. Выступает крупным предприятием промышленной отрасли. Состоит из многочисленных цехов, литейки, станочного парка. У Удовиченко губа не дура, раз пытается отжать такого гиганта.
Когда пришла в норму и смогла выровнять дыхание, оказалось, что тащится на совещание уже нет смысла: Егор шел на встречу в компании заискивавшего начальничка с неприятным, хитрым лицом.
– Егор Андреевич, да откуда я мог знать? ОТК ставит штамп в сопроводиловке. А вы так сходу опустили меня при всех.
Егор резко остановился. С одного взгляда стало понятно, что он на грани.
– А ты кто, а? – схватил за грудки, оторвав несчастного от земли. – Я тебя спрашиваю? Ты начальник или тряпка?.. Где были твои глаза, когда пропускали бракованную партию?
Тот только хватал ртом воздух и перебирал в воздухе ногами.
– Я… Я…
– Ты, бл*дь, ты!!
– Я всё сделаю.
– Про**бал, – Егор отшвырнул его, разминая кулаки, – значит, отзовешь партию и исправишь. Иначе…
– Понял! Всё понял.
Ого, что я пропустила?
– Егор Андреевич, что случилось?
Он перевел на меня взгляд, тяжело дыша, и процедил сухо:
– Ничего. Просто один долб**б профукал брак.
– Его можно как-то исправить?
Он пошел к машине.
– Можно…
– Тогда в чем проблема? – засеменила следом. – Кроме потери денег, конечно.
Поздно поняла, что ляпнула что-то не то. Студинский круто развернулся, испепелив взглядом.
– Думаешь, самое главное – деньги? Давай, скажи, что для таких как я, бабло на первом месте. Так вот я тебя разочарую. Имя, авторитет, марка – вот что важно. Ничто не отмоет запятнанное имя. Партия уже ушла по стране, к белорусам, украинцам. Фирмы, компании… их много. – И махнув рукой, зашагал дальше. Чего, мол, тебе талдычить, всё равно не поймешь.
Я не знала, как быть. Не мешало бы проявить участие. Но садиться опять в машину совсем не хотелось.
– Ты чего зависла? Поехали! – остановился возле БМВ, нервно дернув щекой.
– Вы езжайте, я приеду позже. У меня появились… личные дела.
– Надо же?.. – удивился, застыв в дверном проеме. – Чтобы через час была в офисе. – И повернувшись к дрожащему руководителю отдела, пригрозил пальцем: – Смотри, через три недели поставка металлолома. Если и с этой партией накосячишь… – слова повисли в воздухе.
Короче, не сдобровать ему. Мы это уже поняли. Меня и саму передернуло.
Когда Х5 выехал из территории, я поспешила на остановку. Стоило позвонить Тимуру и передать последние новости.
Поэтому, приехав в город, первым делом нашла таксофон и, набрав заученный номер, скрипя душой, отчиталась. Удовиченко молча выслушал и, бросив напоследок: «Оперативно. Умница», положил трубку. Козёл. Но лучше так, чем с глазу на глаз. До сих пор передёргивало от воспоминаний.
Тяга к сигаретам отпала так же спонтанно, как и возникла. Чего уж там, стоило сказать спасибо Студинскому. И дело не в будущем материнстве (хотя и в этом тоже), а в том, что сегодня с утра я заметила, как он принюхивался к моим волосам. Если я собираюсь втереться в доверие, то курение только усугубляло ситуацию. И так злой, как черт.
Подымаясь на второй этаж, сразу стало понятно, что так оно и есть. Повышенный тон, нервное хождение по кабинету, небрежно брошенный пиджак – всё говорило о падении настроения.
– Ты на часы смотришь? – первое, что услышала, переступив порог. – Я помощницу себя взял или… а, ладно. – Вылетел из кабинета, грюкнув дверью.
Я сверилась с часами, ещё пятнадцать минут. Спрашивать, что случилось, не было смысла. Вот только я не виновата и срываться на себе не позволю. Сидевший за столом Вал сокрушительно вздохнул.
Через пять минут Егор вернулся с дымящей чайкой кофе и с осуждением зыркнул на стушевавшуюся меня.
– Что там у нас по расписанию на завтра?
Я сделала вдох-выдох и, заручившись поддержкой Дударева, принялась листать ежедневник:
– Благотворительная помощь Залесовскому интернату, открытие детской площадки и ещё вы собирались посмотреть отчет по затратам на ремонт садика. Сегодня.
– А-а-а-а, как же всё за*бало. – Плюхнулся в кресло, и сделал глоток. – Значит так: смету завтра с утра посмотрю. На детскую площадку смотаешься сама. Представишь меня, примешь благодарности и всё такое, а с интернатом… а с интернатом сделаем так – закупишь от моего имени игрушек, сладостей, канцтоваров и отправишь машиной.
Я офигела. И это называется идти в народ?
– Так люди желают встретиться с вами. Посетите открытие. Это важно и для вас, и для избирателей. Тоже самое касается и детдома.
Егор недовольно сощурился:
– Я не собираюсь спекулировать на помощи и светиться перед прессой, хвастаясь. Девочка, ты меня с кем-то путаешь. Вместо того, чтобы давать советы, лучше приготовь нормальное кофе.
И указал взглядом на выход. Поборов желание высказаться, я направилась к двери и... блин, не сдержалась, пробормотала что-то типа напыщенный индюк.
Сзади послышался охреневший свист Дударева, всё это время не встревавший в дискуссию, и быстрые шаги. Не успела я и пикнуть, как оказалась выволоченной из кабинета и прижата железной хваткой к обитой деревянными панелями стене.
– Что ты сказала? – вдавил в обивку своим мощным торсом. – У тебя какие-то проблемы со мной? Если хочешь что-то сказать – говори в глаза. Ну?!..
Я словно обожглась об него, инстинктивно дернулась, пытаясь вырваться. Это заставило Студинского стиснуть меня ещё сильнеё. И сама не знаю, почему постоянно противостою ему. По-нормальному, должна стелиться под ногами, усыплять бдительность сладкими речами да покорностью, а на деле… На деле всё мое естество бунтовало, не соглашалось. Пыталось донести до него, что не стоит доверять. Не стоит открываться передо мной и делиться планами.
– Молчишь?..
Если бы не гулко бьющееся сердце. Ощущение сильного мужского тела отдалось где-то в позвонке короткими импульсами, которые послали приятные разряды по всему телу.
– Я сказала, что вы напыщенный индюк, – смело посмотрела в голубые глаза и вздрогнула, почувствовав, как широкие ладони переместились на талию и ощутимо её сжали. – Потому что неправильно взобраться на вершину и смотреть на окружающий мир с пренебрежением.
– Ты действительно так считаешь? Что я на вершине?
Теперь горячее дыхание опалило щеку. Не знаю, что испытывал он, но я реально дурела от одного только прикосновения.
– Именно. Вы просто обязаны присутствовать на открытии и съездить в детский дом. Дети больше всего не любят, когда им бросают подачки, словно кость собаке. Это проще всего. А вы уделите им внимание. Покажите себя не грозным бизнесменом, которому, по сути, пофиг на их судьбы, а заинтересованным, неравнодушным политиком. Выделите полдня из своей жизни на действительно доброе дело и увидите, станет легче. Это не пиар. Это то, что сделает вас таким же, как и они.
Егор ослабил хватку, но до конца не отпустил. Я тонула в его глазах. Неожиданно захотелось попробовать на вкус его губы, ощутить небритость щеки на своей коже, обвить шею руками и повиснуть, прижимаясь к груди.
В какой-то момент показалось, что меня поцелуют. Вот-вот, именно сейчас. Он наклонился, и я прикрыла глаза, млея от легкого дыхания на губах.
– Хорошая речь, – прошептал в самые губы, забрав руки. – Завтра толкнешь что-нибудь подобное. Делаешь так, как я сказал и больше не дерзи, если не хочешь потерять работу.
Тихий дверной скрип и в коридор выглянул Вал.
– Егор, там твой телефон разрывается. – Мазнул по мне взглядом. Стопудово оценил заалевшее лицо. – Семёнова наяривает. Кхм… перезвонил бы.
Егор отстранился, как ни в чем не бывало.
– Чего мне перезванивать. Я со своей вершины слишком долго буду спускаться к обычным смертным. У меня ассистентка есть. Скажет, что на совещании и всё такое. Так ведь, Лидия Ивановна?
– Угу, – недавнее притяжение сменилось раздражением.
Пришлось протиснуться мимо него, проклиная себя за чрезмерную фантазию и отзывчивость. Да он просто издевался! Видно же, что забавляется моим конфузом и растерянностью.
Кофе готовила в спешке. Узурпатор. Сколько всего навалил! Да мне до новых веников не разгрестись. Сам, скорее всего, снова уедет по «срочным делам», а ты мучайся, сколько душе угодно. Речь придумай, закупки сделай, договорись с машиной. А! Чуть не забыла, ещё и вечером приведи себя в божеский вид – как-никак иду в ультрамодный клуб «Ингул». Ещё какую-то Семёнову приплел.
Недовольным лицом распугала всех желающих пообщаться. Янка с Олей бегло поздоровались и спрятались за столами, заваленными папками, а мужики, которых можно на пальцах счесть – вообще бросились врассыпную. О какой личной жизни может идти речь? Скоро дойдет до того, что сама наброшусь на Тарановского, со всей силой сексуального голода лишь бы иметь желаемое под рукой.
Поставив кофе перед довольной физиономией, прошла за свой стол и постаралась сосредоточиться на работе. Когда вернулась, Вал уже уехал, так что в кабинете повисла напряженная тишина, прерываемая частыми телефонными трелями и скупыми фразами типа «Егор Андреевич, с вами хотят встретиться. На когда лучше назначить встречу?» или «звонил некий Иванов с дробильно-перерабатывающего». Студинский не сачковал, тоже погряз в бумагах, и когда выпадала возможность, я со снайперским прицелом наблюдала за его сосредоточенным видом, уверенными движениями, прислушивалась к спокойному, густому голосу. А эта белая рубашка с закатанными рукавами и задумчивый взгляд, которым скользил по окну не подозревая, что я достигла нужной кондиции? А-а-а-а… Это я должна была расставить сети, а не наоборот.
– … Лида! Ты на какой планете?
Я вынула изо рта ручку и глупо улыбнулась.
– На этой, Егор Андреевич.
– Прекращай пялиться на меня и займись лучше делом. Что там с подарками для интерната?
От неожиданности едва не грохнулась со стула, уронив ручку. Какая стыдоба-а-а. Пришлось сделать вид, что занимаюсь её поисками и обматерить себя по полной.
– Всё улажено. Завтра на десять «Машенька» приготовит игрушки по списку, а «Графика» уже упаковала канцтовары. Осталось договориться с машиной. Я думала попросить Юру, но его сегодня нет.
Говорила, уперев взгляд перед собой, и чувствовала, что краснота никуда не делась, а ещё больше растекалась по лицу. Попалась, так попалась. Ещё подумает, что втюрилась.
– У Юры заболела мама, – ответил Егор, и я услышала, как он поднялся с кресла.
Только не ко мне!.. Пускай не идет ко мне. Божечки… Зажмурилась, проклиная всё на свете.
– Я решу с машиной, – прошел мимо, и я перевела дыхание, подняв глаза. Лучше бы этого не делала. Он стоял у двери, и в голубых глазах искрилось веселье. – И ещё… Я тут подумал, не мешало бы договориться с аниматорами. Организовать сладкий стол, соки там, мороженное, сладкую вату. Если делать праздник, то капитально.
Я опустила пылающее лицо, принявшись записывать распоряжение. Егор подождал, пока я сделаю заметки, а потом напомнил, что ждет меня на девять вечера в «Ингуле». Я заверила, что обязательно буду (как можно не приехать?! Что вы?! Не-е-е-е. Обязательно буду, ага!) и облечено выдохнула, услышав, как за ним закрылась дверь. Ху-у-ух. Аж вспотела.
Глава 9
– В честь чего на этот раз гулянка?
Отец недовольно уставился на плойку. Я безрезультатно пыталась завить непослушные локоны и, в конце концов психанула, бросив ненужное приспособление на кровать. Хотелось выглядеть как можно лучше, сразить всех на повал, а получилось, только зря пересушила волосы.
– Егор Андреевич подписал выгодный контракт. Будем отмечать.
– Это хорошо. Студинского уважаю. До сих пор не вериться, что устроилась к нему. Но… объясни, с какого боку ты там нарисовалась?
Вот и я о том же. Моей там заслуги ноль. Однако, против шефа не попрешь.
– Пап, там буду не только я. Хочешь верь, хочешь – нет, мне лучше остаться дома и посмотреть с тобой футбол, щелкая семечки.
Он рассмеялся:
– Ещё чего. Не отделяйся от коллектива. С этого всё и начинается. Стоит раз пропетлять – всё, пожизненно белая ворона. Просто странно как-то. Но раз Егор Андреевич настаивает… – развел руками, показывая, что бессилен против подобного аргумента, – то нужно пойти. Кстати, узнай, между прочим, он сможет провести свет по нашей улице?
– Па-а-ап, – началось! Теперь проходу не будет. То-то сегодня с утра Тамара Васильевна едва не кланялась, желая доброго утречка. Ясно – отец раструбил. – Я спрошу, только не сегодня, сам понимаешь…
– Конечно, конечно. Я разве настаиваю? Ты собирайся, а я загляну к Петровичу.
После того, как осталась одна и обрела полную свободу действий, бросилась к гардеробу, извлекая на свет божий короткое, темно-бордовое платье, выгодно подчеркивающее грудь. Раз иду в клуб, стоит выглядеть соответственно. Главное – не переусердствовать.
Волосы оставила в покое, распустив по плечам. На губах – бордовая помада, в тон наряду. Ну всё… кажется, готова.
Говорят, весна опьяняет. Для меня начало лета – самая хмельная пора. Июнь вошел в свои права, прогрев звёздные ночи до терпкой, сладковатой духоты. Наполнил их ароматом чайных роз, цветущих лип, люпинов, приторным, слегка смолянистым запахом прогретого за день асфальта.
Ночью будто открывается второе дыхание. Здорово, когда легкий ветерок шевелит волосы, перебирая густые пряди, и нежно скользит по оголённым плечам, норовя заглянуть под короткое платье. Срывает с губ легкий полустон-полувздох и мчится дальше, заглядывая в каждое открытое окно.
Нравится прогуливаться по знакомым улицам. Нравится ловить на себе восхищенные взгляды проходящих мимо мужчин и слышать вдогонку ворчание их жен. Тогда начинаю смеяться, ничуть не заботясь, как это смотрится со стороны. Возможно, когда-нибудь на их месте буду и я, но об этом пока рано думать.
Никак не могла понять, почему все вокруг такие взбудораженные, возбужденные, ликующие, пока возле фонтана, в центре города не увидела гуляющую в белых, красных и голубых лентах молодёжь. Точно! Выпускные. И в школах, и в университетах.
Мысли потекли в другом направлении. Даня… Ему бы тоже вот так резвиться у фонтана, обливать себя шампанским, горланить развесёлые песни, зажимать в тёмных проулках игривых сокурсниц. Тоскливо стало на душе, совсем не до развлечений. Перехотелось куда-либо идти. А надо.
Всё-таки к «Ингулу» пришлось подъехать на такси. Двухэтажное здание привлекало внимание прохожих и днем, а уж ночью и подавно. Всё сверкало огнями. Дорого. Шикарно. Стильно. У клуба – ни одной машины. Всё припаркованы неподалеку, на специальной стоянке.
Верхние два этажа – это ресторан с отдельными залами для курящих. А вот подземная часть… она вызывала истинный трепет. В курсе, бывала здесь с Илонкой. Правда, ничего не заказывала, зато повеселилась от души.
Поправила платье, взбила руками успевшие потерять объем волосы и уже занесла ногу на первую ступень, как послышался знакомый голос:
– Матвеева, охрененно выглядишь!
Я принялась вертеть головой, всматриваясь в ночной мрак.
На освещенный участок вышел Вал. Он неспешно курил, пуская в небо кольца дыма, и приветливо улыбался.
– Сразу и не признал. Юхим слюной изойдет. Кстати, ты с ним поосторожней. А лучше, вообще не разговаривай, а то я уже понял, что тебе палец в рот не клади.
За Валеру Юхимова была в курсе. Деловой партнер, гендир объединения «Уголь», а по факту, его единоличный хозяин. Числиться в категории «друзья».
– Почему поосторожней?
– По кочану. Слушай, ну ты и любопытная, – сделал глубокую затяжку. – Потому что скользкий он, подляны любит затевать, до баб охоч.
– Так зачем пригласили?
Вал согнул в локте руку, предлагая повиснуть на ней.
– Слышала пословицу: держи друзей близко, а врагов ещё ближе? Вот. Егор её и придерживается. А ещё Юхим враждует с Удовиченко, а это уже другая пословица.
– Враг моего врага мне друг, – изрекла с умным лицом.
Вал довольно хмыкнул.
– Правильно.
В подвал спускались по длинной лестнице, покрытой красным ковролином. Недавно тут был сделан ремонт: в воздухе витал слабый запах лакированной древесины, гипсокартона и ещё чего-то неопределенного. Теперь в интерьере преобладал эффект состаренной кирпичной кладки вместо тяжелой лепнины, а огромные диско шары, подвешенные к потолку, заставляли чувствовать себя в параллельном измерении, теряясь под сотнями мелькающих разноцветных зайчиков. От такого контраста с насыщенной бархатной ночью закружилась голова, пришлось сильнее ухватиться за предложенную руку.
Не смотря на огромную территорию, клуб был переполнен. Дударев повел меня в дальний конец, где на длиннющих кожаных диванах восседало, потягивая, кто коньяк, кто виски руководство карьера и не только. Студинского нигде не было. Некоторые коллеги, как потом уже доложили, отплясывали на танцполе.
Вал, спасибо ему большое, не оставил на произвол, принялся знакомить со всеми под ряд. Тут были и те, кто помоложе, и совсем уже солидные, суровые дядьки в возрасте, но и те, и другие весьма откровенно скользили по мне взглядом.
– Валентин, а ты всё никак не угомонишься, – к нам подошел уже слегка поддатый мужчина, приблизительно одного с Валом возраста и уставился на мое декольте. – Познакомишь?
– Эта девушка не для тебя, – Вал улыбнулся, продолжая сжимать локтем мою ладонь.
– А для кого, для тебя, что ли?
– И не для меня. Обломись, Валерчик. Об-ло-ми-сь.
Тот ехидненько оскалился. Заметила, что нас не представили. Сразу поняла, кто передо мной. Дударев как-то напрягся и поспешил увести меня подальше, усадив между геодезистом Степановым и экономистом Матлашом. Они тут же принялись воспевать оды моей красоте и наперебой заказывать коктейли.
Вал добродушно посмеивался, советуя не особо вестись на поводу у этих "сатиров". С них нечего взять кроме сварливых жен и многочисленных внуков. Те начинали оправдываться, заявляя, что за красивой девушкой не грех поухаживать.
Я наслаждалась тропическим слабоалкогольным напитком и прислушивалась к непринужденной болтовне.
Спиртное лилось рекой. Отовсюду сыпались шутки, смешные истории. Мужики действительно отдыхали, оттягиваясь в дружеской компании и по возможности, заводили знакомства с девчонками намного моложе их самых. Спустя полчаса, меня никто уже не стеснялся, считая, раз я человек Егора, значит, умею хранить тайны. Да мне как-то фиолетово. Только, получается, пока наивные жены, наваривая дома борщи, ожидают своих благоверных, те на всю катушку отрываются в клубешниках, тиская полуголых девиц. Не все. Но большая часть – да. Вообще не понимаю, зачем было требовать моего присутствия? Ну, решили посидеть, оттянуться в чисто своей компании, да пожалуйста! Я тут что забыла? Ещё и этот Валерон, околачивающийся на соседнем диване. Постоянно ловила его взгляд. Неуютно как-то. Вал периодически нависал надо мной, интересуясь, всё ли хорошо и возвращался на свое место, возобновляя прерванный разговор. Студинский зараза – всех собрал, проставился, так сказать, а сам пропетлял.
Настроение капец. И всё же… где Егор?
А Егор заявился спустя час. При чем не один, а в компании миловидной, рыжеволосой куклы Алины. Я как раз делала очередной глоток коктейля и едва не подавилась. Приплыли. Ни о каком соблазнении не могло быть и речи. Тут и без меня велись разработки.
– Приношу извинения, – заявил, присаживаясь напротив, и нахмурился, заметив в моих руках коктейль. – Возникли непредвиденные обстоятельства.
– Да нас и так всё устраивает, – успокоил, подмигнув, Матлаш. – Мог и не приходить. Мы всё равно кроме Лидочки никого не замечаем.
Я поплыла, скромно опустив ресницы. Приятно-о-о.
Студинский посмотрел туда, куда и все остальные, я заерзала на месте, поправив платье. Что-то проскочило между нами в тот момент. Искра не искра, разряд не разряд. Но я четко почувствовала колоссальное притяжение.
– Охотно верю, – согласился он с экономистом.
И Пока я пыталась разобраться, похвала это или недовольство, он поднялся с дивана, оставив рыжую на попечение Вала, обошел его и остановился позади меня. – Сколько выпила? – от низкого голоса над ухом ворох мурашек спустился по спине и бросился врассыпную кто куда.
– Один бокал, – резко повернула голову и… держите меня семеро, прижалась виском к твердым губам. От неожиданности дернулась, подавшись вперед.
– Больше не пей, – продолжил, ничуть не смущаясь. Его деваха зловеще сверкнула зелёными глазенками. Я ответила тем же.
– Вообще-то, я здесь отдыхаю. Или вы позвали для не для этого?
– Угадала. Отвезёшь меня домой. Юрки ведь нет.
Сказать, что обалдела – ничего не сказать. Вокруг грохотала музыка, перед глазами мелькали подвыпившие лица, слышался женский смех, а я в полуобороте уставилась в сверкающие ледниками глаза.
– Вы шутите? Есть Валентин, такси, на худой конец. Почему я?! У меня даже прав нет!
Он потянулся к нагрудному карману свободной льняной рубашки, струившейся по крепкому торсу, и достал новенькие права, выданные на мое имя сегодняшним числом.
– Уже есть.
Моя нижняя челюсть отвисла до колен. Пришлось прикрыть рот, чувствуя, что начинаю закипать. Решил поиздеваться?
– Так что… – выразительный взгляд, заранее предупреждавший не перечить, – будь примерной девочкой.
Как же захотелось вцепиться в эту самодовольную ухмылку и стереть её с лица. Честно, на тот миг всё померкло, остались только голубые глаза, в которые смотрела, кажись, целую вечность. Нет, я знала, что будет не просто. Но не до такого же? Он постоянно бросал вызов. А я, как детсадовка, честное слово, велась. Вот что стоило взять его за руку, отвести в сторону и признаться, что после смерти матери ни разу не садилась за руль. Потому что табу. Запрет. Вето. Что боюсь повторить её судьбу. Боюсь ответственности. Отец считает это ненормальным. Тарановский считает ненормальным. Все считают ненормальным, а я ничего не могу с собой поделать.
Студинский вернулся к Алине. Я пыталась не замечать их воркований и участия во всеобщем разговоре. Интересно, это Семёнова?
Дура. Хорошо, что блокнот с собой не прихватила. Вот бы опозорилась. Интересно, он и с Риммой практиковал подобное или там совсем другие отношения. Конечно!.. Где шестидесятилетняя Римма, а где я, «пацанва зелённая».
Пришлось отставить коктейль и молча давиться яростью, наблюдая, как рыжеволосая потащила Егора танцевать. Думала, начнет ломаться. А он энергично поднялся и, ответив на шутку Дударева о плохом танцоре и его причандалах, поплыл на танцпол. Было слегка необычно видеть на нем светлые брюки, золотую цепочку, мелькавшую в отвороте рубашки, слышать легкий, располагающий смех.
Отвернулась.
Постепенно, ближе к одиннадцати часам, степень опьянения начальства перешла черту дозволенности. Некоторые, сославшись на позднее время, отчалили домой, остальные решили остаться до победного.
Егор отрывался с остальными, хлестал коньяк, но в меру, обнимался с девушкой, изредка бросая в мою сторону короткие взгляды. Так и хотелось показать средний палец. Вал, предатель, смылся с какой-то фифой, поцеловав на прощанье в щеку и пожелав набраться терпения. Без него стало невыносимо. Лица приглашенных потеряли свой первоначальный лоск. Через слово слышался мат, всё чаще звучали пошлые анекдоты. Девушки, с которыми завязалось знакомство, уже без стеснения восседали на коленях серьёзных дядь, разрешая шарить по молодому телу рукой. На меня уже никто не обращал внимания. Стоп. Поправочка. Юхим ни капельки не изменил своему объекту, то бишь мне, и продолжал сверлить в моей груди дырки. Дааа, обстановочка ещё та. Судя по Студинскому, куковать мне тут ещё долго. Нужно как-то намекнуть, что завтра тяжёлый день, что стоит иметь совесть.
– Что тебя связывает с Егором помимо того, что ты его ассистентка?
Я недовольно повела плечом, не желая разговаривать с человеком, чей голос только что прозвучал над головой.
– Вам-то какое дело?
– Да так… Забудь. Поиграется и выбросит. Сколько их уже было.
– А вы ведёте письменный отчёт? – что за приставала, а?
