Текст книги "Запрещенные друг другу (СИ)"

Автор книги: Арина Александер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц)

Как бы там не было, а обида за Марину не давала покоя. Так и хотелось подойти да как гаркнуть под ухом: «Что ж ты кобелина эдакая творишь. Да в тебя же девушка влюблена по уши, невинность свою подарила, сердце на блюдечке преподнесла!»

И она тоже хороша. Не далеко от Зыкиной ушла. Растаяла, потекла лужицей от одного только взгляда. Тьфу ты…

Но, сколько не воротила нос, не отводила взгляд, а глаза сами, как назло, прокладывали к нему дорожку. Так и хотелось смотреть на резко очерченный профиль, правильной формы нос, сжатые в жесткую линию губы, длинные, словно у девчонки, ресницы.

Даже когда в её сторону было брошено вежливое «до свидания», не смогла вернуть себе прежнее равновесие. Выбил он её из колеи тем взглядом, вызвав целый вихрь эмоций. Ещё не поняла, каких именно, но вызвал.

Запуталась. Первое впечатление, произведенное по незнанию, шло врознь с окончательным, нелицеприятным вердиктом. Симпатия сцепилась с осуждением, а сердце – с разумом. А ещё она осознала: не быть Маринке с ним. Такой или разобьет сердце, бросив, или сделает несчастной, начав крутить шашни на стороне.

– Вот это мужик, да? – восхищенно протянула Таня, заглянув к ним на «тихий час» с обещанным вином.

Юля промолчала, задумчиво разламывая шоколадку.

– Да ты вообще, Танюха, рисковая, – Наташа стащила с головы косынку, освобождая из плена длиннющую косу. – Взяла и набросилась на мужика на ровном месте. Никакой субординации.

– А что? Не права, думаешь? Как порог оббивать – Танька самая лысая, а как высказать в лицо – все язык в задницу засунули.

– Угу, – поддела её Наташа, рассмеявшись, – видели мы, как кое-кто засунул язык в одно место. «Просто Таня»…

– Ну так… – прыснула со смеху Зыкина, рассматривая безымянный палец. – Красивый мужчина, одно другому не мешает. Зато пообещал новые окна. Я считаю, неплохо.

Посыпались приглушенные смешки. Ну а что? Не вечно же лить слёзы, иногда можно и глазками пострелять, особенно, если «объект» не против.

Юля смотрела в окно, оставаясь безучастной к безобидной перепалке подруг. Ясно, что это так, шутки ради. Никто и не думал засматриваться на мэровского помощника, и уж тем более подбивать к нему клинья, но ей вдруг стало неприятно.

– Мужик сказал и мужик сделал – это два разных мужика, – произнесла сухо, оборвав дружеский смех. – Ещё посмотрим, как он сдержит свое обещание.

Глава 3

– Ва-а-ал… – позвала спящего мужчину Маринка, собирая по комнате разбросанные вещи. Вчера, а если будь точнее, уже сегодня, раздевались в порыве дикой страсти, срывая друг с друга одежду, словно обезумевшие. На потёмках. А теперь вот, попробуй отыскать, где что.

С трусами и лифчиком проще, те всегда если не возле кровати, то где-то рядом, а вот с платьем сложнее. Черт! По-любому внизу осталось. – Просыпайся, уже полдень. У меня стрижка на два, не хочу опаздывать. Ты меня слышишь? – потрясла за крепкое плечо, присев с боку.

Вал с трудом разлепил веки, прошелся рукой по лицу, щурясь от яркого солнца и недоуменно осмотрелся по сторонам. Первой мыслью было: «проспал!», аж дернулся испуганно, но потом вспомнил, что сегодня воскресенье и облегченно выдохнул, откинувшись на спину.

Это уже клиника, вот так теряться во времени. Ещё и Марина бу-бу-бу и бу-бу-бу над ухом. Поспал, называется.

– Тебе денег на такси дать? – зевнул и, приподнявшись, оперся спиной об изголовье. Спааать… Как же охота спать. Похер, что обед, что все нормальные люди уже давно на ногах. Когда вкалываешь шесть дней в неделю с восьми до десяти вечера, а потом ещё зависаешь в клубе едва не до утра – начинаешь ценить такие моменты. – Я точно за руль не сяду.

Маринка повернулась к нему спиной, подставляя расстегнутый лифчик. Вал повел головой и улыбнулся, скрепляя между собой половинки. Вот же… чертовка, так и выпрашивает.

Задевая костяшками пальцев тонкую линию позвоночника, прошелся по его длине и легонько надавил на ягодицы, сорвав с губ томный вздох.

– А если я хорошо попрошу? – повернулась к нему, соблазнительно прикусив нижнюю губу. О, да, «просить» она мастер. И не скажешь, что попалась девственницей. Хотя… научиться сосать дело нехитрое. Научилась же как-то. Но дело в том, что ему и, правда, влом.

– А если я всё-таки откажусь? – припечатал в ответ, и не думая идти на уступки. С большой неохотой поднялся с кровати и вразвалочку поплелся в ванную.

К слову, ванная комната у него полностью прозрачная, захочешь уединиться – хрен получится. Что сказать, любил он понаблюдать за водными процедурами побывавших в его квартире женщин, лежа при этом в постели и расслаблено покуривая сигарету. Порой и сам не брезговал устроить показательное выступление, намыливая свои выдающиеся места эротически-скользящими движениями. И если по началу, едва не каждая из его спутниц терялась, обнаружив в спальне столь откровенную демонстрацию раскрепощенности, то уже спустя полчаса устраивали такие «файер-шоу», которым мог позавидовать сам Хью Хефнер.

Марина удрученно пошла за ним и остановилась в проходе, прижавшись плечом к дверному косяку. Её тоже поначалу шокировала подобная откровенность, но потом ничё, привыкла. У Вала всё так: что чувства без заморочек, что душевая на виду, что душа нараспашку. Со стороны он выглядел серьёзным, вполне себе солидным дядькой с завышенной самооценкой. Но стоило узнать его ближе, как вся та наглость и глубокий пофигизм чудесным образом испарялись, являя миру совершенно иного человека.

Вот он, настоящий Валентин Дударев. Разгуливает по квартире голышом, намыливается перед ней, насмешливо выгнув бровь, будто проверяя на слабо; разъезжает по городу на дорогущем Джипе и не брезгует при этом помыть после себя тарелку, не смотря на присутствие на кухне домработницы. Для него не зазорно перекусить хот-догом, с размахом отужинать в ресторане и при этом выехать на природу с куском сала и ломтем чёрного хлеба.

В нем много чего противоречивого, много шокирующего, и в то же время… только в нем одном были сосредоточены все те качества, которыми так дорожила Маринка: красивое лицо, сильное тело, власть, щедрость и абсолютное отсутствие комплексов.

И не скажешь, что тридцать семь. На вид, может, и да, но в душе… Пацан пацаном. И больше всего Марину удивляла его связь именно с ней, пускай и красивой, но такой неопытной личностью.

Уже месяц, как они вместе. Тридцать один день. Для таких, как Дударев – это рекорд. Когда же Марина не выдержала и задала напрямую вопрос, пытаясь узнать, что за отношения между ними, Вал на полном серьёзе ответил: «Самые что ни на есть настоящие». И она поверила. Ей предложили встречаться – и она ухватилась за эту возможность обеими руками. Её впустили в свой мир, познакомили с друзьями, поделились ключами от квартиры – и она по достоинству оценила оказанное доверие, отвечая взамен искренней любовью.

А ещё она понимала, что окольцевать такого мужчину будет ох как непросто и месяц сумасшедшего секса – ещё не показатель. Тут стоило действовать продумано, умело рассчитывая каждый шаг. По плану у Маринки было знакомство с родителями и чем быстрее произойдет сие событие, тем больше у неё шансов укорениться в его жизни. Конечно, ещё оставалась незапланированная беременность, но Вал настолько тщательно держал всё под контролем, что скорее снег выпадет посреди лета, чем она «залетит» от него.

– Не хочешь присоединиться? – выдернул её из задумчивости Вал, вызывающе намыливая вздыбленный «агрегат».

Девушка некоторое время наблюдала за его действиями, чувствуя, как затвердели соски.

– А ты отвезёшь потом? – решила испытать силу своих чар, неспешно расстегивая бюстгальтер.

Вал окинул её оценивающим взглядом, будто прикидывая в уме условия торга, и выставил вперед ладони.

– Видишь эти руки?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– И? – замерла, не понимая, в чем прикол.

– Им не западло доставить кое-кому удовольствие. Понимаешь, да? Только в таком случае возникает вопрос: а нах** мне тогда ты?

Марина оторопело проследила за его действиями, впитывая в себя скользящие движения, словно это она ласкала его там и громко сглотнула, чувствуя по всему телу дикое возбуждение.

– Не торгуйся со мной, Марин. Я этого страх как не люблю. Если сказал, что поедешь на такси – значит, поедешь на такси. Если предложил потрахаться – у тебя только два варианта: да или нет. К любому ответу я отнесусь с уважением, но только не надо выдвигать передо мной условия, договорились? Это тебе так, на будущее.

И не успела девушка открыть рот, собираясь возразить по этому поводу, как Вал схватил её за руку и втащил в душевую кабинку, со всей силы прижав к стенке.

Сам виноват. Что с неё взять, наивняги простодушной. В ней столько показной бравады, столько вызова и дерзости, а на деле… Короче, учится ей ещё и учится. Слишком высоко взлетела, решив полакомиться столь крупной рыбкой. Но и он недалеко ушел, решив остепениться именно с ней, двадцатилетней Мариной Военбург, запавшей в сердце не только благодаря красивой мардашке, но и неподдельной искренности.

Всё в ней влекло его. И возраст столь юный (хотя были у него и помоложе), и тело, как оказалось, ещё не познавшее мужчину как следует, и самое главное – помыслы. Хотел воспитать Маринку в этом плане чисто под себя. Без всяких там потребительских заскоков и самоутверждения за его счёт.

Конечно, он отвезёт её в город. Конечно, он не только подождет её, но и пройдется с ней по магазинам, пригласит в ресторан, не позабыв подарить букет алых роз. Потому что именно так строятся нормальные отношения, именно так ухаживают за понравившимися женщинами, и именно так проявляется любовь…

Спустя сорок минут они мчались по городу, спеша в злополучный салон красоты. Дударев даже не думал переживать, заявив, что если не успеют, у него есть личный парикмахер, на все руки мастер, так что поедут к нему без всяких там предварительных записей и нервотрепки. Какие проблемы?

Да никаких, по сути. Только Маринка не просто так всё спланировала, а специально. Уж очень ей хотелось утереть нос одной местной зазнайке, явившись на стрижку в компании самого завидного жениха города. Маринка аж глаза прикрыла, проигрывая в голове сей момент. Теперь лишь бы не разминуться и успеть вовремя.

– Кстати, – распахнула глаза, повернувшись к Дудареву, – ты не забыл, что в пятницу мы едем к бабушке?

Вал оторвал взгляд от дороги и удивленно уставился на девушку. Он-то не забыл, но до последнего надеялся, что она передумает.

– Это такой прикол?

– Нееет.

– Ты хоть представляешь, чем это всё может закончиться? – Нет, он конечно не против знакомства с её родней. Раз уж назвался груздем… ну, вы поняли, что там дальше. Итог таков, что, если надумал строить нормальные отношения, то и такой момент не за горами, но… блдь, не слишком ли поспешно. Да и батя у Маринки, судя по наведенным справкам, мужик весьма вспыльчивый, друг что, сразу за пушку хватается. Валу пофиг, если уж на то пошло, а вот за бабулю тревожно.

Марина погладила его небритую щеку, заставляя поморщиться. Раздражали все эти сюси-пуси, тем более, «против шерсти».

– Что, боишься? – хихикнула, завалившись на спинку кресла.

Дударев смерил её взглядом, отмечая и торчащие соски, и игриво прикушенную губу. Конечно, лифчик ведь так и остался дома, полностью мокрый. Если трусы ещё удалось просушить с помощью утюга, то лифон пришлось развесить сушиться. Вот Демьяновна поржет. Было-было, но чтобы лифчики на балконе висели – впервые.

– Я? Боюсь? Не смеши меня. Но предупреждаю: я не какой-то там прыщавый студентик, без рода и племени. В рот заглядывать не собираюсь.

Маринка вмиг растеряла браваду, поежившись под колючим взглядом. Признаться, ожидала и худшей реакции, но всё равно неприятно. Как-никак это её семья и хотелось бы больше уважения в их сторону.

– Я думала, у нас всё серьёзно, – прошептала с горечью, чем вызвала новый приступ раздражения. Вал в сердцах выругался и протяжно выдохнул, пытаясь успокоиться. Это уже начинало доставать.

– Так и есть, Марин. Если ты до сих пор со мной, значит, серьёзно. Я просто предупреждаю, чтобы потом не было обид. Мне лично похрен на их реакцию, но чтобы потом не плакалась, мол мамка с батей не одобрили мою кандидатуру.

Маринка вмиг повеселела, беспечно махнув рукой.

– А-а-а, об этом можешь даже не переживать, все и так в курсе. Правда, папа ещё не до конца смирился, но мама над этим работает, так что к пятнице полностью отойдет. Пойми, – прильнула щекой к его плечу, продолжая строить планы, – лучшего повода для знакомства и не придумать. Вот увидишь, все примут тебя с распростертыми объятиями.

Ох как не правились Валу такие виражи. И казалось бы, просто знакомство. Ну, подарит подарок, поулыбается направо и налево, нацепит на себя одну из многочисленных масок, стараясь угодить всем подряд… А как представил вот это стандартное «папа, мама, знакомьтесь, это мой парень» так вообще на ржач пробило. Смеялся так, что аж в боку закололо. Если бы не устремленный на него обиженный взгляд, ещё бы и в аварию попали.

Мда-а-а… Как говорится, всё бывает впервые. Вот и его угораздило. Что поделать, придется знакомиться. Лишь бы не наломать дров да не расстроить свою Маришку. Всё остальное – мелочи, ху*та, как любит говорить Егор.

– Ладно, поедем, – приобнял Военбург свободной рукой, целуя поспешно в висок. – А теперь просвети-ка меня, что там нынче в почёте у сердобольных старушек.

Маринка звонко рассмеялась и начала перечислять, загибая пальцы:

– Розы, духи, зефир в шоколаде и её давняя мечта – электромясорубка. Но её мы уже купили.

Вал хмыкнул.

– А ещё что-то есть? А то заявиться в такой день с одним зефиром – это как минимум моветон.

– Та-а-ак… – задумалась, глядя в пассажирское окно, – можно стиральную машинку, блин, – треснула себя по лбу, – её уже тётка купила. Тогда давай швейную машинку.

– Дай угадаю, – рассмеялся Вал, притормозив на светофоре, – тоже электро, да?

– Ну а что ты хочешь? Бабуля у меня старенькая, надо всё автоматизировать. Ой, Вал! – спохватилась, едва не подскочив с кресла. – Остановись!

– Что такое?

– Притормози вон там, – указала на обочину за перекрестком. – Там тётя моя, сейчас я вас познакомлю. Она у меня, знаешь, какая мировая. Всегда во всем поддерживает.

– А может, не надо? – пробормотал без особого энтузиазма, выполняя просьбу. Он ещё от дня рождения не отошел, а тут уже тёти нарисовались.

Не успел заглушить двигатель, как Маринка уже выпрыгнула из салона и помчалась за родственницей. Вал обреченно вздохнул, вышел из машины и уже приготовился нацепить на лицо доброжелательную улыбку, как неожиданно замер, уставившись на шедшую позади Маринки «тётю». Пришлось даже несколько раз моргнуть, настолько не поверил своим глазам.

Это же Юля… в рот вашу ж мать… Анатольевна. Получается, они родственницы, что ли?

Присмотрелся. Точно Анатольевна, ошибки быть не может.

Вот только в понимании Дударева «тётя» – это женщина, которой слегка за сорок, возможно стройная, возможно, склонная к полноте, с этим… как его… кандибобером на голове в виде бублика или ракушки; с недоверчивым прищуром под выщипанными бровями и плотно сжатыми губами.

Но увиденное… не то, что повергло в шок, а буквально выбило весь воздух из легких. Так и стоял пришибленно, позабыв, как дышать, и с невиданным доселе голодом пожирал до невозможности сексапильную фигурку в обрамлении шелковистой массы волос.

Тётя? Да чтоб всё тёти были такими. Его ещё от прошлой встречи не отпустило, а тут новый удар. Да и отпустило не с первого раза: всё-таки не каждый день встречаешь настолько выразительные глаза да ещё с таким насыщенным зелёным оттенком.

Ни тормозов, ни чувства самосохранения. Это потом его тряхнуло, отрезвляюще шарахнув об землю. А куколка-то, оказалось, несвободная. С колечком обручальным на безымянном пальчике.

С той секунды как пошептало. Бывало, чудил по жизни разное, но не с замужними же. Эта категория баб у него не то, что под запретом, а практически неприкосновенная. Сколько потом не подмывало наведаться в группу, мол, узнать, как обстоят дела с ремонтом, но сдерживался. Табу есть табу. Нехрен глазеть на чужое, когда у самого под боком ничуть не хуже.

Ведь не хуже?

Теперь он мог сполна оценить её формы. Приталенные бежевые брюки и короткий черный топ, выгодно подчеркивающий тонкую талию, никак не вязались с определением «тётя». Хоть убейте. Может, для кого-то она и тётя, но только не для двадцатилетней Маринки. Сколько между ними разницы? Года три? Четыре?

Воспитательница шла, не поднимая глаз, а у него уже шумело в ушах. Сказать, что впервые? Нет. Всегда, как только видел красивую бабу – так сразу пульс под сотку. И с Маринкой так было, и со многими другими, но сейчас… Было что-то ещё. То, что не поддавалось логике. Это не просто животная тяга к идеальному телу. Отнюдь. Дело не только во внешности.

Этот её взгляд… До глубины души, просто.

– Ну, здравствуй, Анатольевна, – не выдержал, поздоровавшись первым, и тут же пожалел. Ух… как же она посмотрела. Интересно, не понравилось, что вот так сразу на «ты» или причина в чем-то другом?

– ЗдравствуйТе, Валентин Станиславович, – вскинула подбородок, метнув в его сторону молнии.

– О! – остолбенела Маринка, приподняв удивленно брови. – А вы что, знакомы?

– Знакомы, – выдавила улыбку Юля, стараясь смотреть куда угодно, только не на Дударева. – Валентин Станиславович отвечает…

– Отвечаю за ремонт в тридцать пятом садке, – вмешался Вал, поняв, что Юля уже тогда знала о нем.

– Да? А я почему не знаю? – заметила сухо Марина, чувствуя себя дурочкой. – Между прочим, виделись на днях, могла и сказать.

Юля в десятый раз обматерила себя всеми известными матами. Вот оно ей надо? То храни всё в секрете, никому ни слова, то почему не рассказала? А ничего, что тогда Глеб был рядом? Сейчас не было смысла напоминать об этом, не при Дудареве – уж точно. Они куда-то ехали? Вот пускай и едут дальше, а её нечего делать крайней.

Видимо, Марина и сама всё вспомнила, так в ту же минуту бросилась к ней с объятиями и давай смеяться, поражая сменой настроения.

– Да всё нормуль, Юляш. Мои всё знают. Даже папка дал добро, прикинь? В пятницу приедем к бабуле на днюшку, познакомимся официально со всеми.

Юля остолбенела, глядя поверх Маринкиной головы на Вала. «Она серьёзно?» – спрашивала его взглядом, представляя накал страстей, который неминуемо последует за столом.

«Ага. Серьёзно» – улыбнулись ей в ответ, ощупывая взглядом.

«Да что ты себе позволяешь?!» – вспыхнула, едва не топнув каблуком. Она не забыла его заигрывания с Зыкиной. Хоть бы постыдился. Маринка, значит, вся в предвкушении от предстоящей встречи, а он, зараза, совсем стыд потерял, внаглую таращится на её грудь. Да разве только грудь! Он уже всю её облапал и ощупал, как только мог.

– Марин, я, конечно, всё понимаю, но ты о бабушке подумала? – осадила развеселившуюся племянницу, повернувшись к мужчине спиной. Зря… Теперь он вовсю прожигал её зад. Черт! Так и чувствовала его руки под тканью.

Сама не знала, почему Дударев производит на неё такое впечатление, вызывает такую странную неловкость, смущение и одновременно раздраженность. Посмотришь со стороны – стоит себе, улыбается, изредка зыркая на неё исподлобья. Не нападать же из-за этого.

– Если Рома вспылит – всем не поздоровится. Ты такого праздника хочешь? – зашипела на ухо, едва сдерживаясь, чтобы не обернуться.

Марина расправила изящные плечи и тоже подалась к Юле, прошептав как можно тише:

– Бабушка в курсе, и она, в отличие от тебя – на моей стороне. Видишь ли… она умеют извлекать выгоду… Слушайте! – отстранилась, демонстративно поправляя платье. Стрейчевая ткань натянулась на груди, выставляя напоказ чёткие очертание сосков. – А давайте сегодня нагрянем в клуб? Два на два? Что скажите?

Юля покраснела и, чувствуя в придачу ещё и насмешливый взгляд, мысленно взмолилась о терпении. У Марины совсем мозгов не осталось? Разве можно в таком платье и без белья? Интересно, трусы хоть на месте?

Сказать, что эта встреча лишила её спокойствия – ничего не сказать. Да, её племяшка выросла, стала красивой сексуальной девушкой, но блин… уж слишком резкие перемены.

– Я не против, – поддакнул Вал.

Юля протестующе замотала головой.

– Нет, Марин, не получится.

– Почему?

– Ты прекрасно знаешь, почему! – повысила голос, мечтая оказаться за тридевять земель. Тут и думать нечего, Глеб точно не согласится.

– Из-за Глеба переживаешь? – угадала Маринка, не замечая минометного обстрела двух вражеских лагерей.

При упоминании данного имени Вал прекратил лыбиться, вмиг став серьёзным. А вы думали? Прежде чем глазеть на неё, сначала пускай оценит вот это – для пущей наглядности Юля прокрутила на пальце обручальное кольцо, тем самым ставя кое-кого на место.

– Так я с ним поговорю. Чем больше людей будет в курсе, тем больше шансов избежать конфликта. Ну Юля-я-я… – топнула ногой в отчаянии. – Тебе что, не хочется отдохнуть?

– Мало ли что мне хочется. Это у тебя всё просто, а у меня…

– Что у тебя? Ребёнок? Сашка не грудничок. Попросите соседку посидеть, не впервой.

Она привела целую кучу вариантов, вплоть до вызова на дом почасовой нянечки. Да, Юля иногда прибегала к таким услугам, но лишь тогда, когда это действительно было важно. А поход в клуб в компании Дударева?.. Это не то, что сомнительно, это ещё и опасно. Зная Глеба… Это в нормальных семьях нормальное явление, но только не в её.

Но чем больше отнекивалась, тем насмешливей становился устремленный на неё взгляд. Даже думать не хотелось, что за впечатление она производит. По-любому, зашуганной закоплексованной тётки, которая только то и делает, что ворчит да жалуется на жизнь. Ах, да, ещё и недотраханная, как принято считать зачастую. Господи, рассмеялась про себя, качая головой. Разве она такая? Разве ей не хочется побывать в том же самом «Ингуле» или «Рифе»? Конечно, хочется.

– Хорошо, – согласилась, поддавшись необъяснимому порыву. Пускай сама себе добавила проблем, пускай пожалеет, но это будет потом, а сейчас… сейчас ей хотелось почувствовать себя живой. Такой же цветущей и полной энергии, как и её племянница. – Только я сама поговорю с Глебом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Марина завизжала на весь проспект, ничуть не заботясь о реакции прохожих. Её было не остановить. Она настолько воодушевилась идеей с клубом, что даже забыла о запланированной стрижке.

И если Юля думала, что на этом её испытания подошли к концу – то глубоко заблуждалась. Племяшка практически приказным тоном заставила Вала отвезти «любимую тётушку» домой. Ну а что? Не сидеть же ему без дела, пока она забурится в салон. А так и доброе сотворит и время скоротает.

Конечно, Вал не стал опираться. Его понесло в такие дали, что остановиться уже было не под силу. Ой дура-а-ак, понимал ведь, что играет с огнем, но включить заднюю, да даже спрыгнуть на ходу, было уже поздно. Зацепила его Анатольевна, прям не то слово. И чем больше смотрел в её зелёные глаза, тем отчетливей чувствовал вокруг себя вязкую трясину.

А Юля… Её протестующий лепет малодушно утонул под умелым натиском. Пакет, доверху наполненный продуктами, перекочевал в мужские руки, а затем – в багажник. Её саму едва не силой пихнули на переднее сидение, хотя она хотела сесть сзади. Так было бы более логично и не так напряжно, лично для неё, но Маринка сама юркнула на заднее кресло, попросив Дударева высадить её на следующем перекрестке.

Пока договаривались о времени и выбирали клуб – Вал подъехал прямо под парикмахерскую. Маринка выпорхнула из салона, пообещав ещё позвонить и послав воздушный поцелуй, поспешно скрылась за дверью.

Если и до этого Юля чувствовала себя словно на иголках, то после её ухода – совсем запаниковала.

Идиотская идея. Какого хрена она вообще согласилась! Автобусов что ли нет? Точно с мозгами проблемы, иначе не сидела бы сейчас тютей, а закомандовала остановиться у ближайшей остановки. Точно! Как говорится, хорошая мысля… нет, не опосля, а как раз вовремя.

– Валентин Станиславович, остановите машину, пожалуйста, я хочу выйти, – выдала как на духу, взявшись за хромированную ручку. На него не смотрела. Боялась. Сидела недвижимо, выпрямив ровно спину, глядя только вперёд.

– А что так? – прозвучало насмешливо. – Испугалась, что ли?

Вот же…

– Прекратите нести чушь! Было бы кого бояться, – скрестила на груди руки, вскинув подбородок.

– Да расслабься ты, – рассмеялся Вал и надавил на её плечо, вынуждая откинуться на спинку. – Никто тебя не съест.

Всего лишь мимолетное прикосновение, но Юля вздрогнула, и раздраженно скинула с себя обнаглевшие пальцы. Вот теперь реально прошибло, словно двести двадцать пустили под кожу, будто раскаленным железом по льду. Неее, ну его к черту такие качели.

Конечно, это не укрылось от Вала. Тут же заулыбался, гад. Такое ощущение, что он постоянно улыбается. То насмешливо, то презрительно, с ухмылкой, похабно, а то – и как сейчас – понимающе. Будто испытал то же самое.

– У тебя проблемы со слухом? – вышла из себя, провожая убитым взглядом мелькнувшую за окном остановку.

– А мы уже на «ты»? Признаюсь, мне больше нравилось «Валентин Станиславович». Прям мурашки по коже, – усмехнулся краешком губ, подкалывая.

Он уверенно вел машину, следуя указанному маршруту, периодически пристреливался к зеркалам, и не думая выполнять её просьбу. Ей тоже больше нравилось на «вы», да не слишком ли много чести? И словно в подтверждение своих мыслей «прошлась» по Дудареву придирчивым взглядом.

Одет в модные джинсы (сразу видно, любитель дорогих шмоток), а вот футболочка-то с растянутой горловиной. Куда только Маринка смотрит? Откуда ж ей было знать, что такая футболка стоит едва ли не половину её месячной зарплаты. И не скажешь, что заместитель мэра. Когда был в костюме, было намного проще держать субординацию. А так… всеми фибрами души пыталась соответствовать возрасту и статусу, но стоило ему посмотреть на неё или выдать что-нибудь эдакое, заковыристое, как вся её воспитанность летела коту под хвост.

– Я серьёзно. Останови, – вздохнула, чувствуя колоссальный упадок сил. Что они тут проехали, а из неё будто все соки выжали.

– Почему? – повернул к ней голову Вал, и то ли случайно, то ли умышленно остановил взгляд на чувственных губах.

Почему? Хороший вопрос. Да хотя бы потому, что он смотрит на неё голодным зверем. И она хороша, взяла да облизала эти самые губы. Какого, спрашивается? Вот зачем такое делать? Остроты захотелось? Так сейчас всё будет. Вот только подъедут к дому – и всё будет. С лихвой.

Вал отвернулся. Никак не отреагировал на провокацию, однако руль сжал сильнее обычного. Накрыло не по-детски. Пора бы уже и прекратить валять Ваньку, да что-то не особо получалось. Чего добивался? И сам не знал. Заставлял себя смотреть впёред, лишь бы не пялиться на притихшую рядом красоту.

На ум шло только одно сравнение – дикая кошка. И приручил же кто-то. Хотя… почему же кто-то, дядик Маришкин, как его… Глебушка, и приручил. Сделал, как говорится, своей во всех смыслах.

Теперь они ехали по Кировскому району, за которым должен был начаться частный сектор, а она до сих пор не ответила. Да и что там думать? Неприятен он ей, разве не видно. Смотрит, как на клопа. Откуда ей знать, что натура у него такая, скотская, едва ли не с рождения: любит вогнать в краску, подколоть, перейти границы дозволенного. Но это не значит, что он полностью отбитый. Зачастую, старался держаться обособлено, фильтруя не только слова, но и мысли, а тут… как с цепи сорвался.

Он как бы и несвободен, с серьёзной такой заявочкой на нормальные отношения и полное благоразумие. Она – замужем, есть ребёнок. Человек в браке не первый год, сразу выставил границы, обращаясь на «вы». Это ему, довбо*бу, никак невдомек, что морозятся от него с первой встречи.

Да если бы не его должность и помощь с ремонтом – хрен бы на него кто глянул. Вон, и так сидит, ручонки сцепила, губки пухлые сжала, глаза зеленющие блестят, будто насиловать её собрался. Мда-а… видать, перегнул всё-таки палку, не притормозил на нужном моменте. Теперь такого о нем надумает, что и на уши не натянешь.

На одном из перекрестков вынуждено притормозил. По пешеходному переходу, виляя задницами, неспешной походкой шли не то старшеклассницы, не то студентки. Заметив остановившийся Джип, красотки и совсем замедлились, бросая в сторону внедорожника восхищенные взгляды.

Юля только хмыкнула на их нелепые попытки привлечь к себе внимание, а вот Вал, будучи не в духе, высунулся в окно и прокричал с издевкой:

– Девочки, машина не еб*т, а давит. Можно чуть-чуть побыстрее.

Рушили. В салоне повисла давящая тишина.

Хотел закурить, даже достал сигарету, чиркнул зажигалкой и… передумал. Не сейчас, когда окутан ароматом её духов. Перебьет ведь, задавит никотином одурманивающую дымку весенних цветов. А ему бы успеть насытится им, проникнуться их запахом. Идёт он ей очень. Такой воздушный, манящий, как и она сама. А ещё… едва уловимый, загадочный, с легкой ноткой горечи.

Сковало обоих странное ощущение. Не позволило сыпать колкости, язвить, задевать. Вал молча смотрел на дорогу, застыв в этом самом ощущении и пытался распробовать его на вкус. Пропустить через себя. Запомнить.

Юля изучала свои руки, а если быть точнее, линию жизни на левой ладони. Гладкая она у неё, ровная, а вот посерединке – с широким разломом и множеством ответвлений в разные стороны. Никогда не интересовалась хиромантией, а тут прям стало интересно: откуда он там, что означает? Это будущее или прошлое?

– Напомнишь номер дома? – просочился сквозь сознание густой баритон.

Юля вздрогнула, подняв голову, и увидела, что они свернули в начало улицы. Наконец-то. Боже, какое же это облегчение.

– Не стоит, дальше я сама.

– Может, хватит уже? – вспылил Дударев, продолжая медленно катиться вдоль высоких заборов.

Что хватит, было ясно и так, чай немаленькие. Он задел её, она – его. Пора завязывать. Только… не понимала, если честно. Сколько не всматривалась в тёмно-серые глаза – не могла с точностью ответить, шутит он или серьёзно. Привыкла, что всегда всё чётко: если шутка – то шутка, если задумчивость – то глубоко мыслящий процесс. А с ним всё так неоднозначно и запутанно.

Вздохнула. Нашла из чего сделать проблему. Ей ещё Глеба предстоит убедить пойти в клуб в кои-то веки. Вот где вынос мозга. А это так… взявшийся не пойми откуда интерес, приправленный тревогой за близкого человечка и сдобренный личными, далеко не самыми радужными наблюдениями.

– Тридцать третий дом. Вон тот, с зелёным забором, – сдалась, поправляя на груди топ. Специально покосилась при этом на Дударева, пытаясь подловить. Ни черта. Абсолютно. Как пошептало. Даже не шелохнулся. Как смотрел на мелькающие за окном таблички, так и продолжил.