Текст книги "Запрещенные друг другу (СИ)"

Автор книги: Арина Александер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)

Юля незаметно разжала вспотевшие ладони, прошлась ими по подолу платья, вытирая скопившуюся влагу, и постаралась ответить как можно убедительней.

– После того, как Глеб узнал о нашей связи, ему не то, что прикасаться ко мне, ему даже смотреть в мою сторону противно. Можешь не переживать, никто на меня не засматривается в этом плане. А спим мы в разных комнатах: он – в спальне, я – с сыном.

Вал цинично хмыкнул. Ну да… Не смотрят на неё дома. Так он и поверил. Что-что, а тут Юля прогадала. Возможно, Глеб и испытывал к ней не самые радужные чувства, но то, что её до сих пор не отпустили – свидетельствовало лишь об одном – у него по сей день были к ней чувства. Причем на самом высоком уровне.

– Что? – насупилась Юля, услышав недоверчивый смешок. – Думаешь, я обманываю? – уточнила пораженно, вспомнив, как он обвинил её в непостоянстве. – Конечно! Я ведь верчу задом на два лагеря и всё никак не могу определиться, на каком члене лучше.

Вал оставил в покое руль и повернул к ней хмурое лицо.

– Ты сделала всё возможное, чтобы я так считал. Пообещала позвонить – и пропала с радаров. На работе не показывалась, на улицу не выходила. Что мне оставалось думать?

Юля судорожно выдохнула, отвернувшись к окну. Ну вот. Снова слёзы. Она вытерла их дрожащими пальцами, ненадолго приоткрыв ладони, и Вал успел увидеть на них бордовые полумесяцы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Но ты ведь неплохо проводил без меня время, – быстро взяла себя в руки, посмотрев на него воспаленными глазами.

Вал тут же поменялся в лице. Если до этого сидел мрачнее тучи, то сейчас практически посерел, вспомнив о проделке Военбург.

Чуть наклонив голову набок, он одарил Юлю острым, угрожающим взглядом. Губы предупреждающе сжались. Сейчас должен был последовать взрыв, но Вал умело задавил его, прекрасно понимая, что ещё одного скандала им реально не пережить.

Свирепо заиграл скулами, подался к Юле через подлокотник. Она и так сидела парализовано, боясь лишний раз пошевелиться, а теперь, когда расстояние между ними сократилось до нескольких сантиметров, и вовсе позабыла как дышать.

Казалось, только недавно получили разрядку. У неё до сих пор побаливало в промежности после их грубого секса, а всё равно тянуло к нему непередаваемо. Сейчас бы рвать на себе волосы от свалившихся на голову проблем, заламывать руки от безысходности, она едва не спалилась перед мужем, а её, дуру ненормальную, так и не отпустило.

Стоило закрыть глаза – как сразу вспоминала довольное лицо Маринки и тут же болезненная ревность затапливала и без того истерзанное сердце, грозясь лишить остатков здравомыслия в любую минуту.

– Кстати о твоей ненормальной племяннице, – вырвал её из водоворота губительных мыслей Вал, заключив её лицо в широкие, слегка шероховатые ладони. – Интересно послушать, что она там наплела обо мне. Я так понимаю, ничего лестного, раз ты сорвалась с вынужденного заточения.

Такой контакт… Когда дыхание к дыханию, а глаза в глаза… О чем говорила? Что хотела сказать? Обо всем забыла.

Пришлось сглотнуть, прочищая не только горло, но и проясняя голову.

Ах, да! Марина…

– Она сказала, что ты её использовал. Что сам настоял на близости и всю ночь признавался в любви. А утром взял и вышвырнул за дверь, пригрозив придушить, ели ещё раз сунется к тебе.

– Что ты сказала? Какая любовь? Ты о чем?!! – у Вала настолько округлились глаза, что Юля не могла не поверить в его удивление. Это ж надо до такого додуматься! – Какая нах** любовь!

– Значит, всё остальное – правда? – Юля дернулась, пытаясь вырваться из цепкого плена, однако Вал ещё сильнее надавил на её скулы, вынуждая замереть на месте.

– Правда в том, – процедил сквозь зубы, мечтая свернуть Военбург шею, – что ту ночь я помню обрывками. Признаю, был выпившим, но не настолько, чтобы тащить Марину в постель и уж тем более клясться ей в любви. Скажи, я по-твоему похож на дебила?

Юля уже не знала, что и думать.

– Я не слышу, Юль! – прорычал, считывая с её лица малейшую реакцию.

– Не похож, – ответила тихо, замирая от его злости.

– Эта дрянь напросилась подвезти её домой, я согласился. Помню, что собрался уходить, Серёга предложил выпить, и что потом мне стало плохо. А дальше… такой ад начался… – о том, что видел её в бреду, Вал решил промолчать. Юле и так была неприятна эта тема, зачем ещё больше нагнетать ситуацию. Всё равно случившегося не изменить. – В общем, я только под утро пришел в себя. Ну а что было дальше, ты и так уже знаешь.

– Вы не предохранялись, – заметила Юля с болью, проклиная себя за неподвластную контролю ревность.

– Она и об этом успела рассказать? – охренел Вал.

– Да уж, представь себе! Пока ты тут возишься со мной, твое будущее уже давно распланировано. Вал, ну вот как так? – простонала обреченно, чувствуя себя виноватой. – А если она забеременеет?

Он выпустил из ладоней её лицо и откинулся на спинку сиденья, устало прикрыв глаза.

– Знаешь, я совершил много ошибок. На одних учился, на другие не обращал внимания. Но я никогда не жалел о чем-то так сильно, как о той проклятой ночи. Я не могу вернуть время вспять и бегать за Мариной по городу, вынуждая сделать аборт, тоже не собираюсь. Это именно тот случай, когда за собственную беспечность придется ответить по всем статьям. И если ребёнок действительно окажется мой – ну что же… значит, так тому и быть. Будем воспитывать вместе. Но жить я с ней не буду ни при каких обстоятельствах. Пускай даже не надеется.

Выговорившись, Вал замолчал.

Юля тоже молчала, задумавшись о превратностях судьбы, и уже сейчас содрогалась от ужаса. Ведь если у них с Валом всё получится, то осуждения со стороны родни не избежать. Не факт, что они вообще не отвернутся от неё, вычеркнув из своих жизней.

Принятое Валом решение признать ребёнка не осуждала, а даже наоборот, отнеслась к нему с неким облегчением. Всё-таки будущий малыш, если так будет угодно Богу, ни в чем не виноват. Хреново только, что поступила подло Марина, а отвечать придется именно Валу. Никогда бы не подумала, что племянница может быть настолько двуличной стервой. А то, как она повернула в свою выгоду проведенную с Валом ночь – вообще в голове не укладывалось. Пока она переживала за Марину, пребывая на грани срыва, та нагло врала ей в глаза, выставив Дударева моральным уродом. Ну не стерва?

– Мне пора, – вздохнула Юля, потянувшись к мужчине через неудобный подлокотник. После всех откровений, что сегодня пришлось узнать, после принятого решения идти дальше вместе – ей уже было всё равно, будет у Марины ребёнок или нет. Да, ревновала. Было неприятно, больно, страшно, в конце концов, но важно то, что они смогли поговорить, что сумели разобраться и выслушать друг друга. Всё остальное не имело значения.

– Осуждаешь? – Вал подался к ней навстречу, высматривая в изумрудных глазах немой упрек. Соглашался, с таким невозможно смириться. Но и тупо закрыть глаза, сделав вид, что ничего не произошло, он тоже не мог.

– Нет, конечно. Кто я такая, чтобы осуждать тебя? Из-за меня у тебя проблемы и Глеб… он ведь не остановится. Вал, я реально боюсь его. – Ладно она, изменщица-жена. С ней всё понятно. А вот с Валом было сложно. Его репутация депутата, как и сам бизнес, могли пострадать именно из-за неё.

– Юля-я-я, прекращай, – обнял её за плечи Вал, прижимая к себе неистово, словно боялся, что исчезнет. Прижал так, что она начала задыхаться. Не от боли конечно. Нет. А от любви, которой была наполнена доверху. Которая плескалась в ней через край. И так хотелось поделиться ею со всем миром, что сердце не выдерживало, начинало сбиваться с ритма из-за переполняемых чувств. – Нет у меня никаких проблем, и никогда не будет, – заверили её бодрым тоном, целуя в висок.

Конечно, так она и поверила. Может, сидя за дверью, она ничего не видела, но слышала предостаточно.

– Всё у нас будет хорошо. Вот увидишь. Проще простого упасть на жопу, поджать под себя ноги и признать поражение. Я не такой, Юль. Если вместе, то до конца. И пускай топят, сколько душе угодно, я сука живучая.

Юле пришлось зажмуриться, дабы прогнать непрошеные слёзы. Вал огладил подушечками пальцев её скулы, прошелся по влажным губам, надавил на них, упиваясь манящей припухлостью, и шумно втянул в себя воздух, вспоминая, как эти самые губки скользили вдоль его члена.

Чёрт!

Сердце пропустило удар, затопив диафрагму щемящей нежностью. Это вязкое чувство, поселившееся в его груди с их первой встречи, выворачивало его наизнанку, оголяло нервы и упрямо шептало о своей огромной, неподдающейся никаким уговорам силе.

Каждая минута промедления не сулила ничего хорошего. Юле уже давно следовало пойти к заведующей и договориться насчёт отпуска, а он что? Прижимал к себе со всей силы и ни в какую. Так бы и сожрал её всю, выпил бы до последней капли. А потом наполнил бы собой и снова возродил.

– Юля-я-я… – позвал подозрительно притихшую Осинскую, отстраняясь от манящего тела с большой неохотой. – Лучше иди…

Она спохватилась и виновато улыбнувшись, принялась приводить себя в порядок.

– Не забывай о нашем уговоре, – напомнил Вал, заставив сосредоточить на себе бегающий взгляд. – Глеб не должен ничего заподозрить. Он услышал твои духи и обязательно спросит, была ли ты у меня.

– Вал, я не уверенна, что смогу. Я никогда не лгала и Глеб… он хорошо меня знает. По-любому почувствует ложь.

– Постарайся, Юль. От твоей реакции будет зависеть не только наше будущее. Пускай думает, что ты меня бросила, так будет проще для всех. Я же приступлю к сбору документов. В одиночку ничего не предпринимай, я сам всё сделаю, хорошо?

Юля заторможено кивнула. Пока была в кольце сильных рук – все беды казались нипочем. А как только оказалась без поддержки – так сразу ударилась в панику.

– И обязательно включи телефон. Только поставь на беззвучный. Пока будем переписываться. Как только вернешься с отдыха – сразу напиши. Хочу решить это дело как можно скорее. Ну всё, – улыбнулся натянуто, переключившись с Осинской на проезжающие мимо автомобили, – кажется, всё сказал, ничего не забыл.

– Вал… – позвала его тихо, смахнув с ресниц выступившие слёзы. На что надеялась – и сама не знала. Всё равно бы не осталась. Есть сын – он важнее всего. Но ведь сердцу не прикажешь. Не разорвешь на две части.

– Иди, Юль, иначе клянусь – домой ты сегодня не попадешь.

Так и не посмотрел на неё. Повернул голову только тогда, когда хлопнула дверца, впуская в салон поток знойного воздуха.

Юля тоже не обернулась, сколько не смотрел ей в след. Умница. Знала, что нельзя оборачиваться.

Ей тоже было нелегко. Он мог это понять. Но он никак не мог принять тот факт, что она собиралась пожертвовать собой ради счастья сына. Разве мальцу было бы в кайф жить при постоянном негативе? Насколько бы их хватило с Глебом? Нет, он, конечно, не сомневался, что планы у Осинского были грандиозными, но сама Юля? Как она собралась выстоять, не имея за спиной высококвалифицированной помощи?

Когда он спросил об этом, она ответила, что собиралась заняться этим вопросом по возвращении из Турции. Сама. Без чьей-либо помощи. Сначала бы попросила подругу найти хорошего адвоката, потом бы занялась подготовкой нужных документов.

Наивная.

Никто бы ей не помог. Глеб не позволил бы. И мыкалась бы она так долгие месяцы, теряя надежду на новую жизнь.

А он, Вал, во что он ввязался?

Сколько не заставлял себя отказаться от Осинской, сколько не убеждал себя, что ничего из этого не выйдет, а упрямый зверь, учуявший в ней свою пару, считал иначе.

Иногда между людьми случается химия, и всё… никакие доводы разума тут не помогут. То, что возникло спонтанно, что зародилось необдуманно и чисто интуитивно – никогда не померкнет за считанные секунды. Это то, что въедается в подкорку, просачивается в кровь, наполняет душу. Это чувство невозможно вытравить, заглушить, выжечь. Оно с тобой постоянно, где бы ты ни был и чтобы не делал. Наказание это или дар – покажет время.

Тогда почему так больно закололо сердце? Что с ним не так? Она только ушла, а ему уже хотелось напиться, набить кому-то морду. Проораться. Чтобы весь мир оглох от его невысказанных чувств.

Подождав, пока Осинская скроется из виду, Вал обхватил руль руками и, уткнувшись в него лбом, тяжело выдохнул.

– Мам… – произнес полушепотом, чувствуя в груди давящую тяжесть, – ну почему именно так, м? Почему именно она?..

Глава 19

– Ой, не знаю, не знаю, – отвела взгляд заведующая, заставляя занервничать Юлю ещё больше. – Две недели, да ещё в разгар лета…

– Какой разгар? – вступилась за подругу Зыкина, подбоченившись. – Каникулы везде. В группах и половины не наберется. Все по домам отсиживаются. Можно запросто соединить наши группы, так даже легче будет. Ну, Николаевна, что ты как неродная, а?

Какая ей вообще разница? Главное, что есть кого поставить на замену. А дальше уже их с Наташкой проблемы.

Заведующая постучала по лакированному столу выкрашенными в бледно-розовый цвет ноготками и как-то затравлено зыркнула на застывшую в ожидании вердикта Юлю.

А напрячься было отчего. Когда разговаривала с заведующей по телефону, её искренне заверили, что проблем не будет. А теперь вот… приехали, называется. Николаевна вдруг начала юлить, изображая амнезию.

– Нет, девочки. Я так не могу. Пускай и лето, но проверки с санстанцией ещё никто не отменял. Возьмут, нагрянут ни сегодня так завтра без предупреждения и всё… Что я им скажу? – взбила на голове пышную укладку, пряча за суетливыми движениями легкую нервозность. – Ни справки, что на больничном, ни каких-либо других серьёзных причин. Так не делается.

– Ну как так, а? – протянула расстроено Зыкина. – Это ж наша Юлька. Мы сколько лет проработали вместе! Должны идти друг другу навстречу. Так, давайте сейчас нормально, без всяких там «ты», «вы» ещё раз всё обсудим. Алла, ну реально, вся семья летит в Турцию, а ей что? Тут одной остаться? Она ведь не виновата, что у всех отпуска, как отпуска, а у неё – хрен знает когда. Я бы точно поехала, и ты, будь такая возможность, тоже бы всё бросила и укатила.

Юля обреченно сцепила за спиной пальцы, не в силах сказать хоть слово. Не решилась. Даже тут, в душном кабинете её бил озноб. Не отпустило до конца, не смогла расслабиться. Пока была с Валом – чувствовала себя защищенной, но как только лишилась его поддержки – сразу пала духом. Холодно стало без его горячих рук. Неуютно.

Переживала, что втянула его в бесконечные разборки. Не стоило этого делать. И сама разобралась бы. А так… и ему забот добавила, и сама зависла в подвешенном состоянии. Шаг влево, шах вправо – расстрел. А тут ещё и проблемы с заведующей нарисовались так не вовремя. Ей только увольнения сейчас не хватало для полного счастья.

– Юль, что ты стоишь, нос повесила? Кому нужен отпуск: мне или тебе? – зашипела ей на ухо Таня, многозначительно выгнув бровь, и уже громче произнесла: – Алусь, давай пойдем человеку навстречу? А он тебе сувениров всяких привезет, масел там экзотических, сладостей. Что ты больше любишь? Говори, не стесняйся, а Юлька всё организует, да Юляшь?

Осинская заторможено кивнула, подписываясь под каждым словом. Вообще-то, она боевая и если уж сильно захочет – никогда не сдастся. Всегда будет бороться до последнего. Но в данном случае… стоило переступить порог, как интуиция тут же встрепенулась, наполнив диафрагму непонятным предчувствием. Она только увидела направленный на неё взгляд – и сразу поняла – случилось что-то непоправимое.

– Конечно, привезу, – улыбнулась натянуто, почувствовав знакомую безысходность. – Со сладостями вообще проблем не будет.

– Нет, девочки, извините, но свои требования я озвучила.

– Так… Алла, мы же договаривались… – растерялась Таня, перескакивая с поникшей Юли на непоколебимую в своем решении Николаевну.

– Вот именно, договаривались. Я когда искала замену, ты что сказала?

– Ты так говоришь, словно я солгала! Между прочим, вместе все начинали. Уж кто-кто, а ты должна знать не хуже меня, насколько Юля трудолюбива.

– Да. Но ты заставила меня отказать другим претенденткам. Я ведь как думала? Что всё будет, как раньше. А тут началось: как больничные посреди лета, так отпуска незаслуженные, или думаете, я не в курсе утренних опозданий?

Таня тут же прикрыла рот, с сожалением покосившись на подругу. Мда… А они-то думали, что никто и не заметил.

– Так что попрошу без обид. Если за две недели не найдется замена – без проблем. Приму с распростертыми объятиями. Ну а если… – выразительно улыбнулась, сдвинув плечами, – тогда сами понимаете. Это вам не магазин, где отвечаешь за качество продукции, а дети. Где-то недосмотрел, где-то упустил и всё – залет. Оно мне надо?

Таня активно замотала головой, мол, ни в коем случае. Боже сбавь. А Юля впилась ногтями в ладонь, сдерживаясь от едкого замечания. Разочаровала её заведующая, чего уж там. Не ожидала от неё такой подножки.

– Ничего-ничего, – заговорщицки прошептала Таня, когда они развернулись уходить не солоно хлебавши. – Кто бы там не взяли, мы им с Наташкой такие испытания устроим, и дня не продержатся. Вот увидишь, – заверила пылко, похлопав Юлю по плечу.

– Юля Анатольевна! – окликнула её у двери Алла Николаевна, поманив к себе, – задержись на пять минут, пожалуйста.

– Я подожду в коридоре. – Таня скрылась за дверью, оставив Юлю теряться в догадках. Вроде, и так всё сказано, всё понятно, к чему сейчас эта задержка?

Заведующая тяжело вздохнула и, поднявшись на ноги, достала со шкафа миниатюрную лейку. Сначала полила растущие на подоконнике фиалки, потом перешла к ютившемуся на тумбочке столетнику. Движения поспешные, дерганные.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Юля переступила с ноги на ногу, мучаясь любопытством. Видно, что взялась Николаевна за поливку цветов не просто так, от нечего делать, а чтобы совладать с эмоциями.

– Ты наверное думаешь, что я предала тебя? – нарушила она молчание, вернувшись за стол.

Юля равнодушно пожала плечами. Что она думала – уже не имело значения. Если скажет, что разочаровалась в ней, как в человеке – это что-то изменит? Вряд ли.

– У меня не было выбора. Я помню, о чем мы с тобой говорили, и что я пообещала дать добро, если девочки согласятся прикрыть тебя, но… – опустила глаза, схватив первый попавшийся под руку карандаш, и принялась им мельтешить, выдавая тем самым взвинченное состояние.

Заметив такие перевоплощения, Юля заинтересовалась ещё больше. Неприятно, когда обещают одно, а потом делают вид, что ничего не было. Но, возможно, всему есть причина?

– Дело в том, что вчера ко мне в гости наведался твой муж, – продолжила та после небольшой паузы, прекрасно зная, что такую информацию лучше подавать дробно, небольшими порциями.

– К вам домой? – удивилась Юля, перехватив на плече кожаную шлейку. – Зачем?

– Представь себе. Я не знаю, какие у вас там проблемы, но мне предельно ясно намекнули, чтобы я уволила тебя без каких-либо объяснений. Я даже так скажу, с таким психом, как твой муженек – ты нигде не задержишься. Я специально не стала рассказывать при Тане. Не люблю копаться в чужом белье. Но скажу честно, я и представить не могла, что он у тебя такой диктатор. Я ему одно – он мне другое. Рта не дал открыть. Ещё и проверками из гороно угрожал. Теперь понимаешь, почему я так поступила?

Юля пришибленно кивнула, не зная, что и сказать. Итог и так очевиден. После такого представления никто не проявит к ней понимание и не пойдет навстречу. Проблемы никому не нужны.

Заведующая ещё что-то говорила, но она уже не слушала.

Теперь понятно, почему с утра Глеб был в приподнятом настроении. Ему уже тогда было известно, что никто не станет прикрывать её на работе. А потом ещё и к Валу явился, видимо решив, что она побежит к нему за помощью. А она и побежала, только из-за другого.

Господи-и-и… С кем она жила все эти годы? Неужели он и раньше был таким?

– Что она хотела? – перехватила её Таня, когда она выскочила из кабинета разъяренной фурией.

– Сказала, что я больше тут работать не буду. Чтобы даже не надеялась, – шмыгнула носом, чувствуя, что ещё чуть-чуть и разрыдается. Не от обиды или боли, а от бессилия и лютой злости.

Вот как теперь быть? Завтра она улетает на отдых на целых две недели, потом, если получится, подаст на развод и что? Кто отдаст ей сына, если у неё нет постоянной работы? Понятно, что Вал что-нибудь придумает, но сейчас… Как действовать в данный момент?

Голова раскалывалась, во рту стоял неприятный привкус горечи.

Из-за жары? Так нежарко ей. Наоборот, озноб бил до сих пор.

– Юль, подожди, – пристроилась к её быстрому шагу Таня. – Да стой ты! – крикнула, схватив Юлю за руку. – Ты можешь объяснить по-человечески, что случилось?

– Тань, у меня нет времени. Я, правда, очень спешу.

– Ну да, – прозвучало обижено. – Как подменить – так сразу Таня. А как попросила рассказать – так времени нет.

– Зачем ты так? Я люблю и ценю тебя. Ты единственная моя подруга…

– Угу. Конечно. Можешь дальше не оправдываться. А то получается, что я лезу не в свое дело.

Юля согнула в локте руку и посмотрела на циферблат наручных часов. Охренеть, уже обед. Хорошо, что Марина дома, но всё же… Глеб мог приехать в любой момент и тогда проблем не миновать.

– Только знаешь что? – заявила уязвлено Таня, вскинув подбородок. – Я не узнаю тебя. Ты очень сильно изменилась. И эти изменения произошли с тобой недавно. Буквально у меня на глазах. Я уже задолбалась спрашивать, что случилось, потому что постоянно слышу одно и то же. Это по-твоему дружба?

Никогда Юля не чувствовала себя так хреново, как в данную минуту. Даже нападки Глеба не задевали так остро, как прозвучавшие с упреком слова. Причем, справедливые. Но это не тот случай, когда можно обойтись двумя-тремя предложениями. С Таней хотелось выговориться, поделиться наболевшим, но только не так, не в суматохе и не на ходу.

– Я хочу подать на развод, – призналась тихо, потирая ноющие виски. Если уж пошел такой накал – лучше признаться, чем потерять единственную подругу. – Только, Тань, это между нами. Даже Глеб не знает.

У Зыкиной отвисла челюсть.

– Ты… сейчас серьёзно?

– Серьёзно. А ещё я нуждалась в этой работе, но Глеб сделал всё возможное, чтобы меня уволили. И теперь я не знаю, как быть. С одной стороны поездка, от которой я не могу отказаться, а с другой – сама видишь, какие проблемы.

Зыкина моментально поменялась в лице, сменив гнев на сострадание.

– Ясно-о-о, – протянула сочувствующе. – А причина в чем? Неужели Глеб?.. Вот кобель, – ляснула себя по бедру, добавив ещё несколько нелестных сравнений в сторону Осинского. – Так и знала, что у него рыльце в пушку.

Юля грустно покачала головой, отрицая предложенный вариант и Таня, заметив это, тут же осеклась.

– Нет? А что тогда? Руки протягивал? Ты поэтому на больничном отсиживалась?

И снова отрицательный жест.

– Не, ну… то, что он мудак – я знаю давно. Я тебе об этом ещё сразу сказала. Вечно ходил с недовольной рожей, смотрел на всех свысока и…

– Тань, подожди! Причина не в нем, а во мне, – перебила поток бесконечной речи Юля, решив прекратить эти пытки, и потащила Таню за собой на улицу, под потоки свежего воздуха. – Это я изменила, понимаешь? Я предала Глеба.

– Ты?!

– Угу.

– Стоп! Мне не послышалось? – пораженно воскликнула Зыкина, тут же прикрыв рот ладонью.

– Да тише ты!

Если Юля ждала осуждения или непонимания – она глубоко заблуждалась. То, как загорелись глаза Зыкиной, свидетельствовало лишь об одном – её действия вызвали не отторжение, а самый настоящий восторг.

– Ну, нихренасе. Вот это ты даешь! Я в шоке… А с кем? Ну, то есть… Ты же не просто прыгнула в постель, там ведь по-любому по любви, да? Я ни за что не поверю, что только ради секса. Слу-у-ушай… А как ты решилась? Нет, не так… Блин, прости, несу бред… Кто он? Я его знаю? Где вы познакомились? В магазине, в парке или…

Вот этого Юля и боялась. Сказала «А» и теперь стоило перечислить весь алфавит. А у неё и так времени в обрез. Но Таня шла напролом, желая поскорее утолить любопытство. Да после такого заявления – и выпить не грех. Вот тебе и Юля, вот тебе и тихоня. Ай да молодец!

Возможно, она так бы и не успокоилась, пока не узнала все подробности, но Юлю вдруг ни с того ни с сего повело в сторону, вызвав во всем теле колкое онемение.

– Юляш, ты чего? – подхватила её под руку Таня, не позволяя упасть. – Тебе плохо? Побледнела вся. А ну, давай, садись на лавочку.

Осинская и сама не поняла, что это сейчас было. Просто неожиданно закружилась голова и поплыла перед глазами картинка. Хотя почему неожиданно? После всей нервотрепки, что пришлось сегодня пережить – это как раз ожидаемо. И что самое страшное – это далеко не конец.

– Тань, мне действительно нужно домой. Ещё вещи не все собраны, да и Глеб…

– Да на тебе лица нет, какой Глеб? – не унималась та, направляясь с ней под руку под сень каштана. – Пошли его на хрен, да и всё решение. Ты сначала в себя приди, а потом можешь бежать куда угодно.

Однако Юля мягко освободила руку и, продолжая чувствовать легкое головокружение, повернулась в направлении выхода.

– Нет, я всё-таки пойду. Обещаю, нет, клянусь, что отвечу на все твои вопросы, но чуток позже.

– Точно? Или будет как в прошлый раз: пообещала позвонить и пропала на четыре дня?

– Обещаю, Тань. Позвоню обязательно, но скорее всего, уже после возвращения. Сейчас Марина дома, да и Глеб в отпуске, не вырваться.

– Хорошо, как скажешь, – согласилась Зыкина, направляясь вместе с ней к калитке. – Только… Стоп! А как же вы собираетесь отдыхать, если в семье такой раскол?

– Не знаю, – Юля перекинула через плечо тонкую шлейку и собрала волосы в высокий хвост. Легкий ветерок овеял покрывшийся испариной лоб, даря мимолетное облегчение. – Я сама в шоке. Но и отпустить Сашу с Глебом тоже не могу. Он постоянно настраивает сына против меня. Да и Марина… не важно, в общем. И так проблем выше крыши.

Тане только и осталось, что смириться с данным обещанием. Не то, чтобы осуждала подругу, просто…чего уж там… было действительно неожиданно. Никогда бы не подумала, что Юля не выдержит первой. Всегда грешила на Глеба, а оно вон как получилось.

Попрощавшись, Юля поспешила домой, жалея, что выключила телефон, и теперь он не хотел включаться без подзарядки. Стоило предупредить Вала и попросить найти ей работу у такого работодателя, который не побоится противостоять мужу и в то же время не вызовет подозрений.

Весь путь она готовилась к допросу с пристрастием, пытаясь унять охвативший тело мандраж, и безрезультатно боролась со вспыхнувшей злостью. Как бы там ни было, Глеб не умел права распоряжаться её жизнью. Это несправедливо и нечестно.

А если бы она не пошла к Валу? Если бы так и продолжила бороться в одиночку? Каков был бы результат? Да трындец был бы полный. Без работы и соответственно, без денег, она бы не смогла позволить себе даже самого захудалого адвоката, не говоря уже о победе в суде.

С учетом подговоренной няни, отсутствием постоянной работы и прочей грязи, которую на неё собирались вылить, её шансы выстоять в этом неравном бою заведомо равнялись нулю.

Вал просил не лезть на рожон, но как тяжело сдерживаться, когда внутри всё клокочет от несправедливости. Её сын, её ребёнок. Она не сделала ничего аморального. Да, изменила, но не убила и не украла. Почему, когда изменяет мужчина – это в большинстве случаев в порядке вещей. А когда женщина – так сразу тонны дерьма на голову? А как же разобраться в первопричинах? Почему именно так, а не иначе?

Да щас! Кому это интересно? Люди скорее осудят её за блудливость и нежелание воспевать хвалебные оды заботливому мужу, нежели станут вникать во всякие там первопричины.

Домой пришла в полном раздрае. А когда увидела в гараже машину мужа – так и вовсе вошла в зону турбулентности. Значит, не судьба проскользнуть незамеченной.

Ладно. Может, так даже лучше. Сейчас она на пределе, расшатана эмоциональными качелями, злоба так и пёрла из неё, отравляя всё вокруг противным привкусом желчи. Возможно, и получится дать достойный отпор, не вызвав подозрений. Однако…

Стоило переступить порог дома, как вся её решительности полетела в тартарары. Не потому, что передумала или испугалась. Отнюдь. Просто едва удержалась на ногах, увидев "сверкающее" гематомами лицо Глеба, и внутренне содрогнулась, столкнувшись с уничтожающим взглядом племянницы.

***

Вал сказал, что всего лишь разбил Глебу нос.

Всего лишь?

В его понимании заплывшие от отечности глаза, багровые мешки под ними же, наложенный на левой брови безобразный шов, рассеченный висок и устрашающе раздутая нижняя губа считались чем-то несущественным? «Всего лишь»?

Под ложечкой у Юли неприятно заныло.

– Наконец-то! – воскликнула раздраженно Марина, сосредоточив на ней свое внимание. – Сколько можно ждать? Вот, полюбуйся, – кивнула на Глеба, скрестив на груди дрожащие руки. – Красавец, правда? И это ещё Саша не видел.

– Марин, а давай ты успокоишься и свалишь к своему ненаглядному, – предложил рассержено Глеб, продолжая наблюдать за Юлей сквозь узенькую щель заплывшего глаза.

Девушка возмущенно засопела, негодуя по поводу столь беспардонного обращения. Глеб ведь не знал всей правды. Нельзя ей сейчас показываться Дудареву на глаза. Категорически. Но и стоять сложа руки, ожидая грядущего пздца, она тоже не собиралась.

И если бы раньше Юля обязательно стала на защиту племянницы, пристыдив мужа в отсутствии гостеприимности, то сейчас, когда узнала всю правду о её подлом поступке, даже и бровью не повела. Пускай проваливает, она и слова не скажет.

Раньше не воспринимала её чувства настолько серьёзно. Первая любовь зачастую временная, быстротечная. Тем более, когда тебе прямым текстом показывают на дверь. О какой любви вообще может идти речь? Всего ожидала в сторону Вала: и озлобленности, и горьких слёз, и разочарования. Но чтобы во так, исподтишка? Разве это любовь? Разве так добиваются расположения любимого человека – переспав с помощью запрещенных препаратов, а потом затаившись, ожидая первых признаков беременности?

Это не любовь. Это помешательство. Самое что ни на есть нездоровое помешательство. И это открытие заставило Юлю незаметно поежиться, невольно почувствовав себя в клетке с опасными хищниками.

– Что случилось? – Напряжение, повисшее в гостиной, сковало её пальцы до льдистых пиков. Сложнее всего было сыграть удивление, однако, Вал настолько постарался со своим «всего лишь», что Юля действительно ужаснулась, отобразив на лице нужный спектр эмоций.

– А то и случилось, – взбеленилась Марина, наплевав на недавний совет прикрыть варежку, – что твой муж подрался с Валом. Снова!