Текст книги "Запрещенные друг другу (СИ)"
Автор книги: Арина Александер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)
Кто знает, чем бы всё закончилось, если бы не Сашка. Когда он проснулся в первый раз и начал звать Юлю, его словно обухом по голове огрели. Пока прижимал к себе плачущего сына – успел успокоиться, взять себя в руки. Тогда на место бушующей ненависти пришла холодная, взвешенная расчетливость, затмившая приговорённую на погибель любовь. И именно тогда у него созрел грандиозный план, благодаря которому он собирался разрушить намеченный союз, поставив когда-то любимую женщину перед непростым выбором.
Несмотря на насыщенный яркий рассвет, небо в считанные минуты заволокло дождевыми тучами: низкими, тяжелыми, чёрными. Их принес ветер, налетевшей откуда-то с севера, разбросал друг возле дружки, поднял с дорог прибитую за ночь пыль и умчался прочь, оставив после себя ощущения приближающейся грозы.
На какой-то миг стало тихо, и Юля осторожно перевела дыхание, прислушиваясь к стучащему набатом сердцу.
«Всё хорошо. Всё позади. Самое страшное уже миновало».
Однако сколько не успокаивала себя, спускаясь на кухню, а предчувствие всё равно было нехорошее. Пробуждение оказалось не только устрашающим, но ещё и жутко болезненным. И пускай её не изнасиловали, но ощущения были двойственными. Не было близости, во всем остальном… аж выть хотелось от безысходности. Болело не только истерзанное тело, но и душа. И что самое худшее – времени на передышку ей так и не дали. Не позволили собраться с мыслями, привести себя в порядок. Утро как-никак, скоро на работу, хотя… в таком состоянии только и работать с детьми.
Переступив порог кухни, и полностью игнорируя хищный прищур мужа, Юля первым делом позвонила Тане и, извинившись за столь ранний звонок, попросила подменить её на работе. Подруга, конечно, не отказала, но тут же посыпались вопросы, всё ли у неё хорошо. Пришлось солгать, что всё супер, просто простуда слегка настигла и Зыкина, наивняга, пообещала помочь с группой до понедельника, заявив, что нечего ей больной тащиться в садик и заражать детишек.
– Спасибо, Танюш, – поблагодарила, едва шевеля языком. Со стороны послушать – и правда одолела хворь: хрипела, кашляла, тяжело дышала.
– Да пока как бы и не за что. Ты главное поправляйся побыстрее, а мы тут как-то и без тебя справимся.
– Браво! – захлопал в ладоши Глеб, как только Юля повесила трубку. – Твоя актерская игра выше всяких похвал. И как я раньше не разглядел в тебе этот талант?
От звука его голоса Юлин затылок свело судорогой. Никак не прокомментировала его выпад. Напряглась, став одним сплошным нервным клубком и выпустив оборонительные иголки, как-то вся сжалась. Даже смотреть в его сторону не могла, не то, что говорить. Конечно, её реакция была бы более уравновешенной, не действуй Глеб так агрессивно, но что случилось, то случилось, чего уж теперь причитать.
Чувствуя, что ещё немного и рухнет на пол, привалилась спиной к ближайшему шкафу и сцепила за спиной руки. Глеб подошел к столу и, упершись сжатыми кулаками в столешницу, некоторое время молча смотрел в окно, нервно играя желваками.
Неконтролируемое желание сломить, сделать ей больно снова напомнило о себе. Знал, что не сможет действовать осознанно, что потеряет контроль, но не думал, что так быстро. Пришлось шумно выдохнуть и мысленно дать установку успокоиться. Хватит с них на сегодня. Достаточно. Всё самое важное уже было сказано, осталось подвести итоги.
– Значит так, – переключился на неё, яростно сверкая глазами, – через час я уеду и оставлю тебя сам на сам с твоей совестью. Даже не вздумай мчаться к своему еб*рю, так как я позвонил Марине и она пробудет с тобой до моего возвращения. Ты же у нас, как оказалось, заболела, вот и не будешь скучать.
У Юли от возмущения перехватило и без того затрудненное дыхание. Он сейчас серьёзно?
– Глеб, не вмешивай сюда Марину! – От одной только мысли, что придется с ней контактировать, хотелось рвать на себе волосы. – Давай мы спокойно поговорим, как взрослые люди и…
– Никаких «и». Сейчас ты заткнешься и внимательно выслушаешь меня, – перебил грубо, качнувшись в её направлении. – Когда я уеду, то хочу быть уверен, что по возвращении домой застану сына в родных стенах, – клацнул зубами, пребывая на грани. От недавнего спокойствия не осталось и следа. – Даже не вздумай увести его у меня под носом. Я тебя найду в два счёта, заберу, а потом жестко накажу. Заруби это себе на носу.
Юля невозмутимо выдержала его маневр, добела закусив губу. Думал, что испугается? Так нечего уже бояться. Разве что ударит, и то… вряд ли бы смог сделать больнее, чем уже сделал.
– Дети всегда остаются с матерями, и ты не вправе лишить меня сына, какой бы я выбор не сделала! – Тут она посмотрела в жестокие глаза и поняла – вправе. Ещё как вправе. Не знала, как у него получится, но промелькнувшая на мужском лице улыбка заверила её в обратном.
– Ошибаешься, Юляш, Сашка уже мой. Своей бездумной выходкой ты вручила мне главный козырь и теперь, как бы ни махала тут кулаками, но уже заведомо проиграла.
Юля непонимающе уставилась на мужа, пытаясь распознать подвох. Липкий страх пополз по спине, окутывая лапками не только грудную клетку, но и горло, мысли, сердце. Он не может так поступить. Только не лишая её материнских прав.
– Бред! – рассмеялась нервно, стараясь держаться независимо. – Миллионы людей расходятся, начинают жизни с нуля – это не повод вот так загоняться, наплевав на чувства сына. Ты же видел всё собственными глазами. Он не сможет без меня, я не смогу без него, – сорвалась на крик, почувствовав самое худшее. Боялась этого, как огня, гнала от себя как навязчивый бред, до последнего не веря в гнилой характер мужа. – Ты же не меня накажешь, а собственного сына!
Глеб устало потер переносицу, собираясь с мыслями. Посмотрел на наручные часы и холодно улыбнулся, с сожалением отметив быстротечность времени. Пора выдвигаться, а он так и не подошел к самому главному.
– Я-то понимаю, а вот ты – вряд ли. Я даже так тебе скажу: у меня есть свидетель, который докажет в суде твою неадекватность. Блдь, да сам факт того, что ты сбежала к любовнику посреди ночи, оставив Сашку без присмотра – уже огромный минус в твою копилку.
– Что ты несешь? – набросилась на него с кулаками Юля, потеряв голову. Глеб перехватил её руки, крестил и обездвижил их, глядя ей в глаза полыхающим ненавистью взглядом. – Я никого не бросала, а оставила на надёжного человека. Ты же сам нашел её… Сам выбрал…
– Ну-у-у, дорогая, она в отличие от тебя так не считает. Обманываешь, приходишь домой под утро, полностью невменяемая, если надо, я и справку с психушки достану.
– Что-о-о?! Да ты больной на всю голову! Тебе лечиться надо. Какая справка?!! – захлебнулась, давясь возмущением. – Это же ложь чистой воды. Кто тебе поверит? Да все мои друзья и родные докажут, что ты врешь, понял?
Глеб отпустил её руки, забавляясь продемонстрированным бешенством и со скучающим видом принялся рассматривать кухонные обои.
– Ой, Юля-Юля, неужели ты думаешь, что я отпущу тебя к Дудареву, ещё и отдав сына? Да я скорее сдохну, чем допущу подобное. Это даже не обсуждается, зай. А на счёт родных… я бы не был столь убедительным. Как только они узнает о твоей связи с Валом – чёрт, мне даже как-то жаль тебя стало. Мать первая от тебя отвернется, выбрав мою сторону, и будет права. Внуку в разы будет лучше с заботливым и любящим отцом, нежели с гулящей прошманде. Ну а насчёт Люды с Ромкой – тут и так всё ясно. Заплюют, растопчут, а потом догонят и ещё добавят. И это я не говорю о Маринке.
Юля криво усмехнулась. С племянницей Глеб прогадал, да и с сестрой, тоже, а вот с матерью мог бы получиться конфликт. Но разве это препятствие на пути к счастью. Материнское сердце, каким бы суровым не было, всегда примет строну родного ребёнка, уж в этом она не сомневалась.
– Вижу, ты всё надеешься на положительный исход, а зря, – вздохнул Глеб, начав расстегивать пуговицы смятой рубашки. Заметив его неспешные движения, она с ужасом попятилась к выходу, едва не теряя сознание от закравшейся догадки. Однако муж лишь швырнул вчерашнюю рубашку в мусорное ведро и прошел мимо застывшей, бездыханной неё в прихожую. – Сашка будет со мной при любом раскладе. За свидетельскую базу можешь не переживать: я уже обо всем договорился, пока ты скакала на члене. Относительно связей, – остановился вначале лестницы, повернувшись к увязавшейся следом Юле, – тоже не беспокойся. Не только у твоего Дударева они есть. Отец мне оставил в наследство хороших юристов. Ах, да, не стоит забывать о сыне – ему вряд ли пойдет на пользу вся эта тягомотина. Мне бы не хотелось, чтобы его представление о матери рухнуло в один миг. И кстати, прошу заметить, – расправил широкие плечи, забавляясь Юлиной оглушённостью, – я сейчас предельно серьёзен и не смотря на твою скурвившуюся душонку, терпеливо ввожу тебя в курс дела. Разве я настолько плох, м? – раскинул руки, демонстрируя себя во всей красе.
Юля сухо сглотнула. Да, красивый. Когда-то он вскружил ей голову, затмил разум, покорил сердце. Разве её не окружили любовью, не заботились о ней, не согревали вот этими же руками? Разве она не спала на этой груди, прислушиваясь к размеренному биению сердца? Не замирала перед ним, не ловила каждый вдох и выдох? Ловила. Замирала. Упивалась окруженной заботой. Как же давно это было. Кажется, в прошлой жизни. Куда всё и подевалось. То ли домашняя рутина всё выжгла, то ли и не любовь-то была вовсе. Сейчас сложно об этом судить после всего пережитого. Только с каждым словом, с каждым брошенным на неё убийственным взглядом ей и, правда, хотелось умереть, лишь бы не жить той жизнь, на которую ей тут намекали.
– Твои условия? – прикусила изнутри щеку, стараясь не падать духом. Не рассчитала она силы, не была подготовленной к столь подлому повороту. Чего угодно ожидала, но чтобы вот так, с полностью продуманным и лихо-закрученным подлым сюжетом – даже в мыслях не было.
– Всё предельно ясно, – ответил Глеб с противной мягкостью в голосе. Наигранной, настолько нелепой в данной ситуации, что у Юли свело челюсти. – Так как сына я не отдам, тебе придется сделать выбор между ним и Дударевым.
Обреченно прикрыв глаза, она стряхнула с ресниц предательские капли, прекрасно понимая, что сын для неё всегда был и будет на первом месте, но разве так будет лучше? На сколько их хватит? На год, два? Вдруг это «перемирие» сделает только хуже?
– Ты понимаешь, что так как прежде, уже не будет. Мы ведь уничтожим друг друга.
– Нет, Юль, не уничтожим. Ты уже это сделала. Сама. Всё перечеркнула банальной течкой. И скажи спасибо, что я не похож на отца, иначе вернулась бы ты домой, а тут… – выдержал паузу, предоставляя возможность вспомнить рассказанную им когда-то историю. Если не дурочка, то сразу поймет, чем бы могло всё закончиться. И сделал бы, ему бы это ничего не стоило. До утра от Сашки и следа бы не осталось, но… видит Бог, стало жалко сына. Не смотря на выпаливший внутренности яд, наплевав на зверское желание придушить эту изящную шею – взял и великодушно поставил перед выбором, наступил собственной гордости на глотку.
Конечно, Юля представила такой поворот. Стоило только на секунду проиграть в голове подобный вариант, как перед глазами всё поплыло. Да она бы с ума сошла без сына. Она без него не то, что есть и пить, дышать не сможет. О каком существовании порознь может идти речь?
Но они ведь люди, не зверье какое-нибудь. Это шавки подзаборные могут перегрызть друг дружке глотки, не поделив территории или самок, но им-то можно прийти к нормальному диалогу?
Подойдя к Глебу, обхватила руками впалое от нервного истощения лицо и, собравшись, тихо произнесла:
– Я знаю, ты ненавидишь меня… Мне жаль, что всё так вышло. Поверь, я не хотела сделать тебе больно, но и признаться, рассказать, вывалив всё сразу, было очень сложно. Я не вправе отмотать время назад, как бы не хотела, но я прошу, умоляю тебя, отпусти меня… Отпусти нас… Позволь Саше остаться со мной. Во всем мире дети всегда остаются с матерями. Да, я изменила тебе, но я не плохая мать, Глеб, и ты это прекрасно знаешь. Не переноси свое прошлое на нас, умоляю. Давай поступим как взрослые адекватные люди, не доводя всё до суда.
– Это как? – поинтересовались у неё зловеще. – Пожелав вам с Дударевым счастья? Нормальный такой расклад. А мне как быть, м? Лишиться в один день всего, подарить свое же уроду, которого ненавижу больше всего на свете? Неее, Юль, ты что-то попутала. Я не позволю тебе построить счастье на собственном горе. Не дождешься!
– Но со мной ты тоже не будешь счастлив! – Слёзы хлынули из глаз, голос куда-то пропал, сев глубоко в груди и ей через раз удавалось видеть напрягшееся лицо. Глеб стоял недвижимо в плену её рук, и казалось, даже не дышал, почему-то закрыв глаза. – Прости меня, – сдавила поросшие легкой щетиной щеки, вынуждая встретиться с ней взглядом. – Хочешь – ударь. Сорви на мне злость, но только не наказывай сыном.
– Разве так просят прощения? – улыбнулся он одними губами, с брезгливостью отбросив от себя её руки.
Юля шмыгнула носом, заново знакомясь с представшим перед ней мужчиной. Такое ощущение, словно видела впервые. Знакомой была только внешняя оболочка, а вот внутри… всё чужое и неприветливое.
– А как? – шмыгнула носом, пытаясь взять себя в руки.
– На коленях. Берешь, опускаешься на колени и просишь. Хочешь, чтобы простил? Дерзай. А я посмотрю, насколько ты окажешься искренней.
Юля шагнула назад, ошарашено мотая головой. На коленях?! И ему станет легче? Тогда его попранная гордость возродится?
Да, она сделала больно, поступила подло, но разве были другие варианты? Разве её не ждал один и тот же приговор? Это не тот случай, когда можно разойтись мирно, пожелав друг другу удачи и не тот поступок, после которого стоило надеятся на понимание. И всё же смотрела на Глеба и чувствовала в желудке тошнотворную пустоту. Сознание двоилось, заливало глаза солёными потоками. Ещё утром думала о другом, жила другим, мечтала, рисовала картинки счастливого будущего, пускай и не сразу, но всё же. Как же жестока порой реальность. Ей плевать на наши чувства, обстоятельства, веления сердца. Она просто действие, под которое приходится подстраиваться, наплевав на собственные чувства.
Хорошо. Станет она на колени. Заслужила. Главное, чтобы Саша был рядом. Ему обещала, клялась, что никогда не бросит, всегда будут вместе. Ради него можно. Ради него НУЖНО.
– Прости, – рухнула на холодный пол, не обращая внимания на пронзившую колени боль.
Глеб цокнул языком, возвышаясь над ней скалой.
– Не верю.
– Глеб… – задохнулась, стирая со щёк бегущие градом слёзы. – Ты издеваешься?
– Ради сына, Юляш, – улыбнулся приторно, поправляя её разметавшиеся волосы, – можно и больше искренности. Ты же смотришь сейчас на меня, а в глазах пустота. Как я могу поверить тебе после сегодняшнего?
Даже находясь в спальне, хрипя и задыхаясь от обрушившего на неё тела, не испытывала столько непонимания, как в данную минуту. И этого человека она любила когда-то? Терпела холодность, предвзятое отношение, шла первой на перемирие, сглаживала острые углы.
Зря…
– Прости меня, – уставилась в пол, дрожа всем телом.
– В глаза смотри!
Сверкнув глазами, остервенело смахнула слёзы и посмотрела в теперь уже абсолютно чужое лицо.
– Прости меня… Я мразь, предавшая тебя. Неблагодарная с*ка, плюнувшая в заботливую душу. Дрянь, не ценившая твою любовь, – каждое слово сгибало, гнуло её к полу неподъемной тяжестью. Презирала себя за слабость, но и плюнуть на всё, сорвавшись с места не могла. Слишком опасно. – Теперь ты отдашь мне Сашу?
– Во-о-от, уже лучше, – протянул довольно Глеб, погладив её волосы, словно явившегося с повинной нашкодившего котёнка. – Уже более искренне. Теперь я вижу, что Сашка для тебя не пустое место. Жаль, что такое не прощается, но ради сына… я подумаю. Всё зависит от твоего поведения. – Протянул руку, помогая подняться, на что Юля сжалась, втянув голову в плечи. – Как знаешь, – спрятал сжавшиеся кулаки в карманах брюк и нетерпеливо повел головой, сбрасывая с затылка пульсирующую боль. – Только Юль, никакой самодеятельности. Я. Ясно. Выражаюсь?
Куда уж яснее.
Так и осталась стоять посреди прихожей, тупо уставившись в одну точку. Даже когда за спиной хлопнула входная дверь и послышался звук взревевшего двигателя, не шелохнулась, продолжая заниматься самобичеванием.
Поспешила она с Валом. Не нужно было действовать с горяча. Стоило сначала обратиться к юристу, получить консультацию, заняться подготовкой необходимых документов, а уже потом свалиться на голову снежным комом, не оставив путей к отступлению.
Знала, что будет тяжело. Что этим всем и закончиться, поэтому и не торопилась открывать карты. Никто бы не дал ей свободы и не важно, переспала бы она с Валом или нет. Глеб не тот мужчина, который с легкостью отдаст свое, а она… она не настолько сильная и смелая, чтобы ввязываться во всю эту волокиту, ставя на кон счастливое детство сына.
Заторможено поднявшись на второй этаж, сначала заглянула к Саше, и не став будить, простояла у его кровати некоторое время, давясь глухими рыданиями. Пускай спит, никто на этой неделе не пойдет в садик. Слишком глубоко потрясение, чтобы появляться там с фальшивой улыбкой.
Потом сорвала с себя ненавистную одежду, опустилась в наполненную горячей водой ванную, и прижав ладони к лицу, взвыла протяжным, пробирающим до дрожи воем, оплакивая не только вчерашнее, но так и не наступившее завтра.
Глава 15
– Дударев, ну что ты как девка на выданье: сидишь, жмешься? – прицепился деловой партнер, участливо сжав плечо мужчины ладонью. – Тридцать восемь – это не шестьдесят, и даже не полтос. Чего пригорюнился?
Второй рукой Зейналов протянул Валу наполненную доверху рюмку, и тому не оставалось ничего другого, как ответить на прозвучавший до этого тост, залпом осушив приторно-янтарный напиток.
Окинув сидящих за столом друзей, потянулся за тонким ломтиком лимона, неспешно положил его на язык и с наслаждением прикрыл глаза, улавливая вкусовыми рецепторами отрезвляющую кислоту. Лучше так, чем застрявшая поперек горла изжога, от которой не мог избавиться третий день к ряду.
– Я не жмусь, – подставил рюмку под очередную порцию, подмигивая девчонкам, – просто задумался.
– А ты разве не знал, что думать вредно, особенно сегодня? – подключился к Серёге Ростислав, университетский друг и по совместительству экономист элеватора. – Суббота, как-никак, можно жрать, сколько душе угодно. Кстати, я тут прикинул, а давайте потом нагрянем в «Приват»? Что скажите?
– Отличная идея! – воскликнул Зейналов, потирая руки. – Я Анжелку лет сто не видел, вот это мы оторвемся, – протянул мечтательно, сорвав с губ присутствующих дружный хохот.
Да, у Анжелы, или как она любила себя называть, Анжелики, было на что посмотреть. Одни сиськи да пластика чего только стоили, не говоря уже о завораживающей улыбке и весьма глубокой «душевной организации».
– "Приват", так "Приват", – согласился Вал, не собираясь в эту ночь унывать. Да и сколько можно? Не смотря на бурную молодость и не менее фееричную зрелость, никогда не играл в двойные игры. Понравилась девушка – развёл на секс. И всегда предупреждал, чего ожидать от проведенной с ним ночи – это мог быть как разовый контакт, так и с повторами. Но не в его правилах было давать ложные обещания и водить за нос. Разонравилась – кивок в сторону двери и всего хорошего. Но чтобы вот так, как Юля – самой прийти, причем дважды, а потом игнорировать, будто ничего не было? М-дааа, тут было отчего пригрузиться, тем более, что в последний раз он не требовал и не давил на неё, подгоняя поскорее уйти от мужа.
Еб*нуться, да он даже был готов на мимолетные встречи без какой-либо близости, на скупые и такие редкие сообщения, но лишь бы знать, что у неё всё хорошо. Просил же по-нормальному: звони, пиши. Нееет, там легкий путей не искали. Шли самыми сложными, непроходимыми. Окей. Скатертью дорожка, как говорится.
Кто знает, возможно, Осинской не хватало именно таких эмоций: чтобы с адреналином, по лезвию ножа. Когда и хочется, и колется. Когда само понятие «измена» настолько будоражит воображение и зажигает кровь, что напрочь отключает тормоза. Вдруг она именно такая? Он же нихрена о ней не знал! Может, после секса с ним, её жизнь приобрела другой оттенок? Стала более насыщенной, раскрепощенной. А что? Всё может быть. Зарядилась эмоциями и вперёд к мужу в серые будни. Помыкается с ним, поскучает, и опять к Валу за поутихшим адреналином.
Ни за что не поверит, будто у неё не нашлось времени написать сообщение. Человек, каким бы занятым не был, и как бы ни боялся попасться с поличным, всё равно нашел бы минутку для такого дела, тем более, что муженек-то в командировке. Какие вообще проблемы?
Правда, сколько не пытался придраться к Юле, выставляя её в невыгодном свете, а всё равно было не по себе. Ну не могла его интуиция сыграть с ним настолько жестко. Просто не могла. Поэтому, наплевав на последствия, позвонил сам. Будь что будет. Неизвестность убивала хуже раковых клеток и жить в таком состоянии раздражало больше всего.
Но когда вместо ожидаемых гудков его ушей коснулась оглушающая тишина – тогда и понял, что это не он трахал – это его вы*бали. Умело. Профессионально. Можно сказать, со вкусом.
И такое, с*ка, чувство противное разлилось на языке, что ни один лимон не сможет его перебить. Ни одна Анжелика не справится. Сколько не перебирал воспоминания, в надежде отыскать хоть какой-то намек на проявление чувств – так и не смог припомнить. Он готов был набраться терпения и выждать тот нужный момент, когда любимая женщина поверит в него настолько, что храбро уйдет из семьи, выбрав его любовь. Но с умом ждать. С обратной связью. Когда не исчезают на несколько дней без единого слова. И если Осинская думала, что будет приходить к нему раз в квартал, спариваться, а потом исчезать на несколько месяцев, ожидая следующей командировки своего благоверного, то она глубоко заблуждалась.
Откинувшись на спинку дивана, раскинул по его повехности руки и, прикрыв глаза, постарался расслабиться, прислушиваясь в пол-уха к царившей за столом атмосфере. Ростик заливал сразу к двум блондинкам, не зная, на которой именно остановить свой выбор. Любвеобильный Серёга травил анекдоты, прихватив с собой длинноногую брюнетку с пухлыми губами. Кто-то на заднем фоне, скорее всего, Артур, уламывал жену отпустить его с друзьями в стриптиз-клуб, на что в ответ слышалось одно змеиное шипение. Бедняга. Женился – теперь пускай пожинает плоды. Тут придется чем-то жертвовать.
Жертвовать…
Горько усмехнувшись своим мыслям, Вал открыл глаза и сосредоточился на танцполе, высматривая для себя «успокоительное».
Со сцены звучал хит Кайли Миноуг «Can’t get you out of my head» и Вал ритмично выбивал пальцами в такт песни, стараясь хотя бы на несколько минут переключиться с Юли на что-нибудь более реалистичные вещи.
"…Every night, every day
Just to be there in your arms
Won't you stay
Won't you lay
Stay forever and ever and ever and ever"
Твою ж мать!
I just can't get you out of my head…»
Вот эта строчка точно о его состоянии…
Да чтоб тебя!
Резко оттолкнувшись от спинки, опрокинул в себя очередную порцию конька и, чувствуя, что начало потихоньку накрывать, засобирался на улицу подышать свежим воздухом.
Когда забирал из внутреннего кармана пиджака сигареты, случайно нащупал пальцами гладкую поверхность сотового. На несколько секунд сжал его, словно борясь с накатившей слабостью, и всё-таки переложил в карман джинсов, собираясь сделать последний, финальный рывок. Авось повезет.
То ли его физиономия была не слишком приветливой сегодня, то ли мужикам было чем заняться и без его компании, но на перекур никто не пошел. И слава Богу. Ему бы сейчас проветрить мысли и прочистить мозги, а не лыбиться на все тридцать два, чувствуя на зубах оскомину.
Пробираясь сквозь переполненный зал к выходу, случайно задел плечом стоявшую к нему спиной девушку. Вежливо извинился и, не обращая внимания на брошенный вслед удивленный взгляд, продолжил свой путь.
– Вал!!! – окликнули его, перекрикивая музыку.
Не еб*т. Кто бы там ни был, пускай проваливает. Он уже и так пожалел, что приперся сюда.
– Да подожди ты! – навалились на него с разбега сзади, заставляя всё же обернуться.
Марина?! Её только не хватало для полного счастья.
– Вот так встреча?! – забегала по нему глазками, кокетливо поправляя волосы. – А я смотрю: ты не ты? Прошелся танком, даже не поздоровался.
– Марин, я, конечно, рад тебя видеть и всё такое… – окинул её с ног до головы спокойным взглядом, беря на заметку ультракороткое платье и каблуки на высоченной шпильке. Раньше Марина одевалась куда проще. Скромнее, что ли.
– …Но? – обиделась, пошатывась от снующей туда-сюда толпы. – Нам уже не по пути, да?
Вал досадливо скривился. Не то, чтобы не по пути, просто… не в его это правилах. Марина не та девушка, с которой можно спокойно общаться после разрыва отношений, как бы она не пыталась держать планку ровно.
– Не то, чтобы не по пути, просто…
– Я поняла, можешь не объяснять, – отлипла от него Марина, сцепив за спиной руки. – Ты не сам и… я как бы уже и не нужна, да? Но разве мы не можем просто поговорить? Кстати, с Днем рождения! Я хотела поздравить, заглядывала сюда в среду, а тебя не было, – подытожила расстроено, рассматривая его друзей. – Видимо, тебе было чем заняться.
Вал проследил за её взглядом и тихо хмыкнул. Ясно. Пойди, догадайся, которая из них его новая пассия. Ох, Марина-Марина. И жаль её по-своему, не со скотской стороны, а с той, ещё сохранившей некоторые понятия человечности. И в то же время… подпусти её сейчас к себе, чисто по-дружески – не слезет же.
– Спасибо, Марин. Я в тот вечер… кхм… устал сильно, остался дома. А сегодня, вот… собрались тесной компанией.
– Понятно-о-о…
Подмывало спросить за Юлю, может, Военбург в курсе, но как подвести разговор к нужной теме так и не придумал.
– Как твои? – опустил взгляд, делая вид, что рассматривает свои туфли. Не отшивать же грубо после двухмесячного траха. Не одноночка всё-таки.
Марина тут же оживилась, подавшись к нему как можно ближе. В этот момент заиграл новый трек и басы ударили по барабанным перепонкам, грозясь разорвать их нахрен.
– Мама работает, – прокричала, наклонившись вплотную. – А папа в отпуске. Зато прикинь, через три дня мы всем составом летим в Бодрум, – похвасталась, касаясь губами ушной раковины.
Бодрум… Бодрум… Что-то знакомое… Только не название курортного городка на юго-западе Турции прошлось по слуховому нерву, заставив податься к Военбург. Сначала его насторожило местоимение «всем», а потом его всего будто током шибануло.
Втянув в себя воздух, принюхался к окутавшему девушку аромату и тихо выругался, уловив до боли знакомые нотки парфюма. Её парфюма… С-с-с*ка, аж челюсти свело.
Повело. И не только от выпитого спиртного, а и от мелькнувших перед глазами стоп-кадров. Пришлось пьяно стряхнуть головой, освобождаясь от навязчивых картинок и сосредоточиться на застывшей рядом девушке.
– Всем составом? – отстранился, заметив, что та прекратила дышать из-за близкого с ним контакта.
– Ну, мои родители, я и… Юля со своими, – принялась перечислять, не подозревая о разбушевавшейся внутри Дударева штормовой атаке.
Значит, «Юля со своими». Ну-ну. Получается, кто-то собирается на отдых, пакует чемоданы, а кто-то от неизвестности заливается коньяком. Он, по ходу, в её планы не вписывался. Нормально, да? Хотелось, конечно, разузнать поподробнее о предстоящем отдыхе, но вовремя взял себя в руки, призвав на помощь не только гордость, но и чувство самосохранения. Не хватало ещё, чтобы Марина восприняла его интерес на свой счёт.
– Ладно, Марин, я тут на перекур собрался, – кивнул на пачку сигарет и с удивлением увидел, что несчастный картон был беспощадно смят, сплюснут в кулаке до неузнаваемости. – Был рад тебя видеть.
Не солгал. Некую степень облегчения всё-таки испытал. Как не крути, а попользовался он ею чётко. Пускай сначала и преследовал благие цели, но с появлением Юли… чёрт, да с появлением Юли всё пошло под откос. В результате и сам оказался в подвешенном состоянии, и девушке жизнь подпортил.
– Вал, подожди, – догнала его у двери Марина, наматывая на палец прядь волос. – Может, я с вами немного посижу? Ну-у-у пожалуйста! – взмолилась, считав с его лица подохреневшее выражение. – Вспомним старые времена, повеселимся, потанцуем. Хорошо, – поспешила исправиться, не наблюдая должного энтузиазма, – просто посидим, без всяких там «потанцуем». Обещаю не приставать и вести себя культурно. Мы ведь взрослые, адекватные люди и не должны шарахаться друг от друга, так ведь?
Вал провел рукой по волосам, прикидывая, изменит ли что-то времяпровождение с Военбург или лучше не связываться? С одной стороны, можно выведать хоть какую-то информацию о Юльке, а с другой… это же Марина, снаружи ангел, внутри – ещё та ведьма. Можно ожидать чего угодно. И разве не он ещё недавно планировал послать Осинскую лесом? Планировал. И послал. И не только лесом. Так в чем проблема?
– Марин, мы ещё полчасика, и потом в «Приват». Я не думаю, что тебе захочется смотреть на голых телок и пихать им в трусы бабло? – выгнул насмешливо бровь, ожидая всплеска негодования. Однако Военбург повела себя весьма сдержанно, ничем не выдав подкравшейся к сердцу отравляющей ревности.
– Конечно, нет. Что я там забыла? – рассмеялась, поправляя на груди стрейчевую ткань. – Но от полчасика с тобой не откажусь. Просто пообщаться, без каких-либо намеков на прошлое, что скажешь?
Просто пообщаться, говорит? Ладно, всё равно их пути скоро разойдутся.
– Тогда дерзай, я скоро, – и махнув рукой в направлении вип-столика, влился в людской поток.
Военбург как ветром сдуло. Обрадовалась. Стоило ещё тогда обратить на неё внимание, отшить по-хорошему и поехать в конце концов к Анжелке на обещанный приват, но тогда интуиция Вала была занята совсем другим.
Оказавшись на улице, отошел как можно дальше от хохочущих пьяных компаний и, расставив ноги на ширине плеч, расслабленно повел плечами, хрустя шейными позвонками. Затем с нарочной медлительностью, будто оттягивая время, расправил смятую пачку, выровнял её кое-как, достал покрытую вмятинами сигарету и, зажав её губами, уставился на звёздное небо.
Сегодня он ещё не звонил ей. Сдерживался, как только мог. И по-правде, фиг бы решился на звонок, не появись на горизонте Военбург. Новость о намечающемся отдыхе Осинских его заметно пошатнула, со всей силы ударила в солнечное сплетение и свалила прочь, оставив после себя разрывающее диафрагму дыхание.
