Текст книги "Запрещенные друг другу (СИ)"
Автор книги: Арина Александер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)
Глава 10
Впервые не хотелось возвращаться домой. Тот случай, когда родные стены давили со всех сторон, напоминая, какая она избалованная, с жиру бесящаяся стерва.
Хотелось прогуляться, пройтись по оживленным улицам, смешаться с толпой, слиться с её разноцветной массой. А ещё можно было полакомиться мороженным с сыном, покормить у пруда уток, послушать уличных музыкантов.
Нельзя. Если вчерашние тефтели никто не захотел есть, то позавчерашние – и подавно. Чтобы избежать очередного конфликта, пришлось нестись на всех парах домой, пообещав хнычущему Сашке погулять на детской площадке завтра. Наручные часы показывали пять вечера, и у Юли ещё было время приготовить жаркое, тем более все необходимые для блюда ингредиенты она заготовила ещё с утра.
А ведь ещё стоило позвонить Маринке, забросить, так сказать наживку и узнать, как она там, почему не приходит в гости? Весь путь домой только то и делала, что заготавливала соответствующие фразы, и репетировала искреннее удивление. Не знала ещё, как оно всё будет, но и остаться в сторонке, заняв выжидающую позицию, было не в её характере. Лучше позвонить и узнать всё с первых уст, чем мучиться неведеньем, обвиняя себя во всех смертных грехах.
Однако никому звонить не пришлось.
Стоило им повернуть на улицу, как бежавший вприпрыжку Сашка радостно воскликнул: «Марина!» и со всех ног помчался к двоюродной сестре, оставив Юлю далеко позади. Сказать, что испытала облегчение – ничего не сказать. И правда обрадовалась, увидев племянницу в достаточно неплохом таком настроении. То, как Военбург принялась бегать за двоюродным братом, норовя догнать и покусать его за пухлые щёчки, наводило на мысль, что только зря накручивала себя. Как ни странно, но Вал оказался прав: никто не собирался рвать на себе волосы и уж тем более уходить в затяжную депрессию. Это она накрутила себя дальше некуда, переживая за ранимое сердце двадцатилетней девушки.
– Привет, – поздоровалась как можно приветливей, подойдя ближе. – Давно ждешь?
– Минут десять, может, чуть больше. Я не обращала внимание.
– Рада тебя видеть, – призналась искренне Юля, извлекая из бокового кармашка ключи. Вблизи Военбург выглядела слегка помятой и с темными кругами под глазами. – Ты как вообще? Всё хорошо?
Марина протиснулась с приоткрытую калитку, продолжая тискать Сашу, и беспечно отмахнулась:
– Лучше всех.
Ну-ну. Так она и поверила.
– С ночевкой или просто так, в гости? – Задавала дежурные вопросы, стараясь следовать отрепетированному сценарию, но получалось паршиво. Натянуто как-то. Фальшиво.
– Не знаю, потом будет видно.
Вошли в дом. Юля прошла на кухню, выложила на стол продукты, потом заглянула в ванную, вымыла руки и снова вернулась на кухню. Старалась вести себя, как и всегда, тем более что Военбург не осталась с ней, как бывало прежде, а увязалась за Сашкой в игровую, усердно делая вид, что всё у неё просто зашибись. Но глаза-то не обманешь. Воспаленные белки и припухшие веки говорили о том, что племянница плакала, причем много.
Юля не трогала её до тех пор, пока Саша не побежал в гостиную смотреть мультика, и Марине не оставалось ничего другого, как прийти к ней на кухню.
– Марин, что случилось? – бросила через плечо, продолжая мыть посуду. – Я же вижу, что что-то не так. Не хочешь рассказать?
Пока всё шло хорошо. Юля вела себя так, словно не в курсе случившегося и, презирая себя за лицемерие, прятала охватившую с ног до головы нервозность за суетливыми движениями.
Марина прислонилась плечом к дверному косяку и с неиссякаемым интересом принялась следить за Юлиным перемещением по кухне, не спеша с ответом. Нервировали такие повадки. Если тебе плохо, хреново, душа болит – сядь, расскажи всё как есть и дело с концом. Так нет же. Стоит тут, глаз с неё не сводит, а ты думай, что там у неё в голове за тараканы.
– Я с Валом поссорилась, – заявила спокойно, выдержав МХАТовскую паузу племянница, присаживаясь на мягкий уголок.
Юля так и застыла возле плиты с занесённой над сковородой лопаткой.
– Как поссорились? – удивление было искренним, неподдельным. Вал заявлял одно, она – другое. И кому после этого верить?
Как же ей хотелось повернуться сейчас к Марине, смело посмотреть в глаза, достать из шкафа бутылку вина, шоколадку и поговорить по душам о самом сокровенном. О том, о чем даже себе боялась признаться.
Так было раньше. Сейчас всё изменилось. Сколько не заставляла себя разглядеть в Марине прежнюю беззаботную модницу, а так и не смогла. Ушли те времена. Сейчас перед ней сидела взрослая женщина, подарившая Дудареву не только свою девственность, но и любовь.
Глупо ревновать, тем более при таком раскладе, но ревновала. Сердце кровью обливалось, стоило представить их вместе.
Марина придвинула к себе набор для специй и принялась рассматривать его, не спеша с ответом. Снова эта выжидающая натянутость. Что сказать, играть на нервах у неё получалось просто прекрасно.
– Представляешь, он заявил, что нам нужно расстаться, – прохрипела, взяв одну из керамических баночек. – Мол, так дальше не может продолжаться… – сглотнула, сжимая в руках гладкую поверхность. – Что это не честно по отношению ко всем, а ко мне – в первую очередь.
Теперь Юля видела – не играла Военбург на нервах, а всего лишь собиралась с силами озвучить болезненную тему. Было искренне жаль её. Но и говорить: «Я же говорила» не было ни сил, ни желания.
– Врет! Ему плевать на меня. С самого начала так было, – прошипела ожесточенно и, швырнув баночку обратно на подставку, воскликнула: – Однозначно за ту с*ку переживает, видите ли, её чувства для него важнее. А мои? На мои можно наср*ть, да? Святоша, блдь, выискался. Знаешь, что он заявил?
Юля переложила готовое мясо на картошку, добавила специй, и поставила кастрюлю в духовку. Делала всё возможное, лишь бы не смотреть на племянницу. Слова утешения не замерли на языке, они застыли где-то в горле. Обхватили грудь стальными кольцами и начали потихоньку сжиматься, грозясь сломить её, словно тростинку. Господи-и-и, как же тяжело.
– И что же? – подошла к окну, делая вид, что выглядывает Глеба. Освободившиеся от работы руки спрятала за спиной, сцепив их там между собой до побеления костяшек.
– Что я умная, смышленая и должна всё понять. Прикинь? А как только на горизонте показалась новая целка-патриотка, так его и повело. Кобелина!!
Юля прикусила изнутри щеку, чувствуя, как во рту разлилась солоноватая субстанция. И смех, и слёзы. Если бы смогла – хохотала сейчас до упаду. Она, тридцатипятилетняя рожавшая женщина и вдруг – целка-патриотка. И сама не понимала, чем зацепила Дударева. Что у неё было такого, чего не было у других? Да, на свои года она не выглядела, но разве можно сравнить её с той же самой юной Военбург? Вряд ли.
От неё ждали сочувствия, поддержки. Что присоединится к потоку брани и выльет на Вала ведро помоев, поддакивая, какой он козлина и урод, но она молчала. Не тот случай. Не будет она подыгрывать. Да, жалко, да, сочувствовала, но как сказала Наташа, всё к этому шло. Ужасно болела голова. И сердце ещё болело, и душа. Будь на месте Вала другой, без раздумий набросилась с обвинениями, а тут и слова не могла из себя выдавить.
– Просто прими это, Марин, – нарушила повисшую тишину. – Прими и смирись. Сделай выводы, научись не доверять первому встречному, – монотонное звучание голоса затопило кухню. Говорила не Военбург, себя одергивала. Озвучивала в голос то, что не давало покоя на протяжении дня. – А ещё лучше, найди себя парня по возрасту и построй с ним нормальные отношения.
– Ты не понимаешь, – замотала головой Марина, – я люблю его. Очень. Сильно. Люблю.
– Но он тебя не любит! – сухо возразила Юля, отлепившись от подоконника. Тема-то оказалась скользкой и весьма болезненной.
– Пофиг. Лично я настроена повоевать.
– Марин, у тебя гордость вообще есть? – попыталась достучаться до племянницы, расстроившись окончательно. Ну что за дурочка, а? Тут нужно бежать со всех ног, а она ещё собирается воевать. Мало слёз? Вал никогда не будет с ней – это и ёжу понятно, а Марина ещё на что-то надеялась. – Я не знаю… – запнулась, сглатывая горькую слюну, – кто там появился у Дударева, но после того, как он отшил тебя…
– Никто никого не отшивал! – разозлилась Марина. – Вот, смотри, – демонстративно достала из кармана джинсовых шорт металлический ключ, – оставил, не забрал. Как думаешь, почему? Почему не выставил за дверь сразу, а продержал до утра?
Юля едва удержалась, чтобы не треснуть себя по лбу.
– Да потому что боялся, что ты, дура, сделаешь с собой что-то! – воскликнула на эмоциях и только когда увидела направленный на неё подозрительный прищур, быстро пришла в себя, чувствуя, как по позвоночнику побежала противная струйка пота. – По крайней мере… – запаниковала, ругая себя за импульсивность, – мне так кажется. Всё-таки первая любовь, всякое бывает. Я бы на его месте точно так же поступила, – нашлась с объяснением, стойко выдержав кареглазый прищур.
Вскинув тонкую бровь, Марина цокнула языком:
– Может и так, но я думаю, ещё не всё потеряно. Если бы я ему не нравилась, он бы не спал со мной каждую ночь, трахая до потери пульса. И к родителям бы не поехал. Он сам сказал, что у нас всё серьёзно, я его за язык не тянула, а потом вдруг соскочил. Испугался, не иначе. Все мужики боятся ответственности, Вал не исключение. Ещё и я сильно надавила, взяла и призналась в любви. Дура.
Юля неосознанно сжала зажатую в руках лопатку, испытывая поистине адские муки. Неприятно, знаете ли, слышать такие подробности. Разыгравшаяся фантазия, с которой у неё никогда не было проблем, тут же нарисовала сцены порнографического содержания, болезненно полоснув по сердцу.
– Марин, ты ведь знаешь, что я всегда готова поддержать тебя?
– Знаю, поэтому и пришла к тебе.
– Ну не будет Вал с тобой, – произнесла как можно мягче, присев возле племянницы. – Ты красивая девушка и ни один мужчина не останется равнодушным к твоей привлекательности…
– Но Вал, да? – заметила та едко.
– Да!
– И откуда же такие познания?
– Он уже поставил точку – разве этого мало? Не спорю, возможно, он хотел попробовать, отдал тебе ключи, спал… кхм… с тобой, но это не показатель, понимаешь? И трах, как ты выразилась, тоже. Это физиология. Возможно именно сейчас он «трахает» очередную красотку и что? У него тоже к ней чувства?
– Он ни с кем не задерживался больше двух недель, – заявила высокомерно Марина, выпятив подбородок.
– Серьёзный аргумент, ничего не скажешь. А вот на дверь указал так же, как и всем остальным, – не сдержавшись, усмехнулась Юля, устав бороться с твердолобостью родственницы. Встретив её у дома, ожидала поток слёз, море обиды, в общем, всего, что сопровождает разбитое сердце, но никак не непробиваемого упрямства.
Марина, заметив её улыбку, резко вскочила с дивана, чуть не опрокинув стол. Губы сжались в тонкую полоску, щёки пошли красными пятнами.
– По-твоему, это смешно?
Юля вовремя поймала стоявшую у самого края чашку, стерев с лица улыбку. Что-то этот разговор начал её порядком напрягать.
– Да нет, мне как раз и не до веселья.
– Тогда почему ты не хочешь поддержать меня? Разве не ты когда-то говорила, что за любовь стоит бороться?
И что тут скажешь? Юля молчала. Говорила, было дело. Но если бы даже она не была той самой «с*учкой», встрявшей между племянницей и Валом, всё равно отговаривала бы. Тут и разница в возрасте немаленькая, и отношение к жизни под разными углами. При всей любви к Марине… ну вот что она могла дать Валу кроме охренительного секса, которому, к слову, он её и научил? Что?.. Вынос мозга? Пожизненные истерики и скандалы? А Марина могла, это у неё получалось на ура. Причем, всегда. Непонятно, чем не устраивали её одногодки, среди которых были и весьма успешные парни, но в Дударева она вцепилась основательно. И дело не в ревности, женском соперничестве или зависти. Отнюдь. Просто кто-то никак не мог понять, что насильно мил не будешь. Только и всего.
Военбург ждала от поддержки, а она не знала, что и сказать. Все советы казались пустыми и ненужными, а лгать и подыгрывать, оказывая медвежью услугу, Юля не собиралась. Её целью было отговорить, уберечь племянницу от боли и слёз, а не подлить масла в бушующее пламя.
– Вал не любит тебя, Марин. О какой борьбе может идти речь? – вздохнула, услышав скрип открывающихся ворот. Приподнявшись с дивана, увидела въезжающий во двор автомобиль и внутренне напряглась.
Марина тоже вытянула шею, подавшись к окну, и проследив за вышедшим из машины Глебом, быстро прошептала:
– Да мне похер, Юль. Я не одна из его шлюх, с которыми он спал ради зарубки на члене. Мной нельзя попользоваться, а потом взять и выставить за дверь, как ненужную вещь. Может я и наивная дурочка, но поступать так с собой не позволю. На следующей неделе у него день рождения, по-любому будет отмечать в «Ингуле». Пойду, посмотрю, что за овца заняла мое место и заодно проверю одну теорию.
– Боже, Марина, что ещё за теория? – насторожилась Юля, прислушиваясь к доносившимся из прихожей шагам.
– Потом всё узнаешь, – поправила та одежду, готовясь к встрече с Осинским. – Не хочу говорить, вдруг не получится. Кстати, из наших никто не в курсе, так что…
Юля быстро кивнула. Такое мужу точно нельзя рассказывать. Зачем дразнить быка красной тряпкой, когда он и без этого разъярен.
– А чем это у нас так вкусно пахнет? – вошел на кухню Глеб размашистым шагом и удивленно замер, увидев за столом улыбающуюся Военбург. – О, Маринка, привет!
– Привет, – поздоровался в ответ, как ни в чем не бывало. Вот у кого прирожденный талант к самообладанию.
– Ты как раз вовремя, – поприветствовала мужа Юля, нервно теребя кухонное полотенце.
– Вот это по-нашему, – энергично потер руки Глеб, смачно целуя её в щеку. Мог бы, конечно, поцеловать и в губы, как делал до этого миллионы раз, но Юля настолько ощутимо вздрогнула от их мимолетного контакта, что самому стало неприятно. А он-то думал, конфликт давно исчерпан. – Ладно, – моментально сменил тональность, оставляя жену в покое, – вы тут пока всё организуйте, а я за Сашкой, – развернулся к выходу, мазнув по Юле придирчивым взглядом.
– Что это с ним? – спросила изумленно Марина, как только за Осинского закрылась дверь.
Юля начала сервировать стол, избегая смотреть племяннице в глаза.
– Да так, не бери в голову, – прикусила растерзанную изнутри щеку, нацепив на лицо дежурную улыбку. – На работе, наверное, проблемы.
***
Два часа ночи, а она так и не смогла уснуть. Как не старалась призвать к себе Морфея, выбирая удобную позу, так ничего и не получилось.
Встреча с Валом, её сомнения относительно их будущего, твердолобость Маринки и в завершение, предвзятое отношение мужа, наложили всё-таки на её нервную систему свой отпечаток. Заснуть после такого нереально, а до рассвета ещё так долго.
Господи, как быть? Как обрести счастье, не сделав никому больно? Как выбрать правильный путь, когда запуталась в чувствах, когда разрываешься между «хочу» и «страшно». Когда презираешь себя за нелюбовь к ставшему родным человеку и изнываешь от похотливого желания к абсолютно незнакомому мужчине.
Услышать бы сейчас его голос, понежиться в звучании густого обволакивающего бархата и поверить, что всё у них будет хорошо. Хотя бы несколько слов, хотя бы просто помолчать, но вместе…
Осторожно сбросила с себя одеяло, прислушиваясь к ровному дыханию мужа. Выждала с минуту, наблюдая за его реакцией и не заметив признаков пробуждения, как можно тише поднялась с кровати. Оглянувшись по сторонам, нашла брошенный на спинку стула халат и, прихватив его с собой, бесшумно выскользнула из спальни.
Сначала прошла на кухню, включила расположенную на вытяжке подсветку и, поставив на огонь чайник, обессилено рухнула на диван, борясь с жутким желанием броситься к оставленному в сумке телефону и позвонить ЕМУ.
Руки дрожали, внутри всё потряхивало. Нельзя! Нельзя!!! Нельзя-я-я…
Подорвавшись с дивана, открыла кран, набрала полную пригоршню воды и щедро умыла пылающее лицо, в надежде прийти в себя. Не помогло. Стало ещё хуже.
Облокотившись об подоконник, уставилась в окно невидящим взглядом и принялась анализировать сложившуюся ситуацию. С Валом стоило поговорить, озвучить то, что не давало покоя, вызывало сомнения и побуждало страхи, а ещё предупредить относительно Марины. Мало ли, что у неё в голове. Сколько не спрашивала после ужина, не пыталась втереться в доверие, она так и не призналась. Только и смогла узнать, что бёздник у Дударева в среду, и что он собирается отмечать его в кругу друзей, заранее забронировав в «Ингуле» второй этаж.
Надо же… День рождения. А ей ничего и не сказал. Хотя, что толку? Она всё равно не смогла бы прийти, разве что поздравить и то, по телефону. Тяжело вздохнула. Как не крути, а одними поцелуями мил не будешь. Тут стоило или решиться на большее, отдавшись во власть жгучей страсти, или поставить жирную точку, продолжая жить в своем мире. Другого не дано.
Выключив запищавший чайник, прошла в прихожую, сняла с вешалки сумку и, порывшись в ней некоторое время, достала подаренный Дударевым мобильный.
Сад встретил оглушающей тишиной, заставляя вздрагивать от малейшего шороха. Не стала говорить возле дома, отошла как можно дальше, практически к границе с соседним домом.
Обхватив дрожащие от ночной прохлады плечи свободной рукой, преподнесла телефон к уху и приготовилась ждать соединения. Тут же пошли протяжные гудки, и не успела Юля прочистить охрипшее от волнение горло, как на том конце связи послышался уверенный и настолько пробирающий до дрожи голос, что у неё подогнулись коленки.
– Юль… – позвал Вал, когда она не ответила. – Ты там?
– Привет, – прохрипела, растерявшись. Оказывается, он поздоровался, а она только и могла, что глупо улыбаться, млея от звучания его голоса.
– Привет, красавица. Ты чего не спишь? – На заднем плане послышался тихий скрип, должно быть двери, отдаленный лай собак, а потом четкий щелчок и…
Юля прикрыла глаза, представляя сейчас Дударева. Вот он сощурился, зажав фильтр в уголках губ, преподнес трепещущий огонек к лицу, прикрыв его от порывов сквозняка и, неспешно затянувшись, неторопливо повел подбородком, выдыхая дым в сторону. Безумно нравилось, когда он так делал, а ещё захватывало дух, когда смотрел на неё сквозь лукавый прищур, пряча за длинными ресницами откровенное желание.
– Ко мне приходила Марина, – стряхнула волосами, возвращаясь в реальность. Разве можно настолько потерять себя?
– Какого хрена?
– Ну, ты, конечно, и странный. Я, как бы, её тётя и мы достаточно неплохо ладим. Вал, – замялась, рассматривая звёздное небо, – мне совсем не нравится Марина, давай завтра встретимся, мне столько нужно тебе сказать.
– Давай, – обрадовался и тут же спохватился: – Юль, только у меня самолет в двенадцать часов, на работе завал, приехать не смогу, если только сама… Сможешь?
– Хорошо, – кивнула решительно, словно он мог её увидеть. – Скажи куда, и я приеду.
– Давай на работу, я предупрежу Альбину.
– Договорились. С утра буду.
– Пздц, Анатольевна, что-то мне не нравится твоя покладистость. Слишком всё просто, – рассмеялся натянуто. – Ты там хоть не надумала включать заднюю?
Запрокинув назад голову, Юля тихо выдохнула, борясь с подступившими слезами, и судорожно сглотнула застрявший в горле комок.
– Ясно-о-о… – произнес вкрадчиво, расценив её молчание, как прощальный аккорд. – Давай тогда, поговорим, только Юляш, я тебя так просто не отпущу. Поздно уже. Надо было раньше думать.
– Намучаешься, – улыбнулась сквозь слёзы, не в силах больше сдерживаться. – Помнишь, ты говорил, Так это не правда, Вал, это я тебя раздавлю. Беги, пока ещё есть шанс начать жизнь с чистого листа, потому со мной ты устанешь её переписывать.
– Да мне как-то пох**, Юляш, лишь бы листов хватило…
– Тогда до завтра? – покосилась на возвышающийся в темноте дом, поежившись от налетевшего ветерка. Глеб мог проснуться в любой момент и не обнаружив её рядом, мог запросто податься на поиски. Лучше не испытывать судьбу.
– А может ещё чуть-чуть?
– Ва-а-ал, – простонала умоляюще. Знает ведь, что она не сможет, и всё равно на что-то надеется.
– Юль, а я ведь не усну теперь, – прошептал хрипло, вызвав у неё ворох мурашек.
– Не ты один…
Отключилась. Первая дала отбой, чувствуя, как затрепыхалось в силках пойманное сердце.
Что не отойдет от пропасти на безопасное расстояние, как потом сама же бросится к самому краю. Поговорить стоило – это несомненно, но как найти в себе силы устоять перед соблазном? Оттолкнуть, сделать больно, когда у самой сердце обливалось кровью? Хоть бейте, режьте, пытайте, а не могла сказать.
