Текст книги "Даниил Галицкий"

Автор книги: Антон Хижняк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 36 страниц)

– А тетю Светозару повезли, – таинственно прошептал Данилка, выглядывая из-за материной спины.

– Где же она? Кто эти всадники? – выкрикивал Мирослав. – Куда они поскакали?

– Ой, не знаю я, – простонала Мария, – не приметила их лиц! Я бежала за Светозарой к Данилке. Все случилось так быстро…

– Кровь моя родная, доченька золотая! – продолжал кричать Семен. – Смелая какая, за княжичем кинулась! Его спасла, а сама погибла…

Мирослав подошел к Семену и изо всех сил тряхнул его:

– Семен! Ты как старая баба, а еще храбрым тебя звали. Опомнись! Нужно думать, как дочь спасти.

– Я спасу ее! – неожиданно раздался голос у двери.

Все оглянулись. В светлицу вбежал сотский Дмитрий.

– Успокойся, боярин, разыщем дочь. Я не меньше твоего встревожен.

Семен замигал глазами, оторвался от стола, подлетел к Дмитрию.

– Ты… Ты… О чем ты говоришь?

– Она моя нареченная.

Удивленный отец так и застыл на месте, потом поднял руки, тяжело дыша:

– Какая нареченная? Кто тебе сказал?

– Она сказала… Это была тайна. Прости меня, отче.

Мирослав оттащил Семена от Дмитрия.

– Да что ты расспрашиваешь? Разве сейчас такое время, чтобы долго размышлять? Пускай Дмитрий ищет.

– Спаси ее. Благословляю, – опустился на скамью обессилевший Семен.

Дмитрий рассказал о том, что ему удалось узнать.

Всадники двинулись по дороге на Теребовлю. Но это был только обман, ибо сколько ни ехали дальше дружинники по этой дороге, все встречные говорили, что никаких всадников там не было. Видно, где-то свернули в лес, неизвестно – направо или налево.

– Как же ты теперь угадаешь, в какую сторону они поехали? – беспокоился Семен.

– А угадывать и не надо: мы уже знаем их тропинку, мне смерд один, Твердохлеб, указал ее.

– Не верь им, сынок, не верь! – сказал Мирослав. – Это наемники Владислава.

– Не то вы говорите. Смерда Твердохлеба мой отец и князь Роман спасли из половецкой неволи. Так мыслю, что для меня и жизни он не пожалеет. Вот и жду его. – Дмитрий подбежал к окну. – Твердохлеб найдет того, кто расскажет ему. В лесу видели двух всадников.

В светлицу вихрем ворвался дружинник и, не обращая внимания на бояр и княгиню, подскочил к Дмитрию и что-то прошептал ему. Дмитрий побежал к двери и уже с порога бросил:

– Тороплюсь! Вечером привезу Светозару!

В сенях его ожидал Твердохлеб.

– Мы ехали быстро и напали на след– взволнованно сказал он. – Надо спешить в лес. Там Людомир ожидает, он все уже вынюхал.

Дмитрий, ни о чем более не расспрашивая, потащил его за собой. Через минуту они уже выскочили на улицы Подгорья. Впереди на гнедом коне мчался Дмитрий. Прохожие удивленно останавливались и долго смотрели вслед. Дмитрий торопил своих спутников, хотя и не говорил им, куда они едут. Миновали двор Судислава и выскочили на дорогу, а оттуда свернули на лесную тропинку. Ветви хлестали по лицу, и Дмитрий наклонялся к шее коня. Дружинники едва поспевали за ним. В лесной чаще на тропинке появился Людомир и вскочил на коня, которого вел за собой дружинник.

– Быстрее! Быстрее! – торопил Дмитрий.

– Успеем, боярин, – ответил Людомир.

– Быстрее! Душа изболелась, сердце исстрадалось.

– Не убивайся! Жива она, я твердо знаю, – уверял Людомир.

Когда миновали овраг, лес стал реже.

– Скоро уже, – промолвил Твердохлеб. – Выскочим на бугорок, а там и остановимся.

На бугорке спешились. Сквозь деревья дружинники увидели домики на поляне. Твердохлеб предупредил всех, чтобы шли бесшумно. Двинулись по оврагу, в обход, и под горкой остановились – дальше идти нельзя, их могут заметить.

Твердохлеб заранее все здесь разведал. Смеливец поделился с ним своим горем, рассказал об угрозах Теодосия.

Боялся Твердохлеб за Роксану и Иванку и, ничего не говоря Смеливцу, сам решил разыскать Теодосия. Большую услугу оказал ему вернейший друг Смеливца Людомир. Теперь Теодосий уже не страшен, ему не удастся убежать – будут спасены Роксана и Иванко. Похищение Светозары приносило счастье.

Твердохлеб свернул направо, за ним пошли Дмитрий, Людомир и половина дружинников; остальных отправили за бугорок, в обход по лесу.

Вошли на небольшое подворье. Никого не видно.

– Они в домике, – прошептал Твердохлеб.

Осторожно поползли к первому строению. Неожиданно дружинник, двигавшийся за Дмитрием, провалился в яму. Затрещал хворост. Из сарая выскочил бородатый человек и оглянулся вокруг. Увидев Дмитрия с дружинниками, он вбежал в сарай, вывел коня и, вскочив на него, помчался в лес. Два дружинника бросились вдогонку, а Дмитрий с остальными побежал к домикам. В первом не нашли никого, а во втором дверь оказалась закрытой. Дмитрий приказал окружить дом и стал кричать, чтобы люди выходили из него. Но никто не отзывался.

Дружинники залегли вокруг дома и притаились. Неожиданно просвистела стрела, и вскрикнул молодой черноусый дружинник – стрела впилась ему в ногу. Дмитрий приказал отползти назад и укрыться за сараем. Возвратились дружинники – всадника не поймали.

Дмитрий ругал Твердохлеба:

– Зачем привел? Выдумал сам не знаешь что!

Твердохлеб растерянно молчал, прислонившись к стене, и почерневшими от земли пальцами чесал щеку.

Его защитил Людомир:

– Верно говорю, боярин. В этих домах живут люди Владислава, тут и Светозару укрывают, и мы… – Но закончить не успел – просвистела вторая стрела.

Дмитрий перестал браниться, убедился, что приехали сюда не зря. Но сколько же сидеть здесь, за сараем! Твердохлеб дернул Дмитрия за руку и указал на дом. Из дымоходной трубы показалась и снова спряталась чья-то голова. Дмитрий взял у дружинников лук и положил на него стрелу. Но из трубы долго никто не выглядывал. Лишь спустя некоторое время медленно высунулась шапка, а за ней и лицо. Отчаянный слуга Владислава вылезал все больше и дольше, наблюдая за сараем, но никого не мог заметить, так как все спрятались. Дмитрию удалось обмануть его. Став в укрытии на колено, он долго целился, пока пустил стрелу. Стрела впилась в голову слуги, и тот свалился в трубу, лук его покатился по крыше.

Дмитрий приказал бежать к дому и разбивать дверь. Дружинники схватили толстое дубовое бревно и, раскачивая его, стали ударять в дверь. После пятого удара дверь разлетелась, и дружинники вбежали в сени. Но ни в сенях, ни в доме никого не было. Злоумышленники спрятались на чердаке. Сколько ни звал Дмитрий, никто не откликался. Пригрозил, что подожгут дом, – снова ответа не последовало. Оставив дружинников здесь, Дмитрий с Твердохлебом еще раз осмотрел первый дом, сарай, подворье – нигде никого.

– Если сжечь дом, так и они все сгорят, тогда мы ничего не узнаем, – вслух размышлял Твердохлеб. – А нам нужно живьем их взять. – И, попросив у Дмитрия шелом и кольчугу, вызвался полезть на чердак.

Пока Твердохлеб переодевался, из соседнего дома принесли лестницу, и он полез на чердак, прикрываясь щитом. Как только он поднялся на уровень чердака, о щит звякнула стрела. Твердохлеб был в худшем, чем его противники, положении – они видели Твердохлеба, а сами прятались по темным углам, и двигаться ему приходилось наугад. Но он смело полез дальше.

С чердака донеслись грохот и выкрики. К голосу Твердохлеба присоединилось еще два – Дмитрий послал на чердак еще двух дружинников. Через минуту в просвете появился человек в изодранной одежде. Дмитрий присмотрелся – это был незнакомец. Отступая, он долез до края чердака. Твердохлеб толкнул его вниз, и тот покатился по лестнице. Дмитрий бросился на него, но получил такой удар в грудь, что покачнулся и упал. Бородач, оттолкнув от себя дружинников, выскочил во двор и убежал бы, но Людомир, стоявший за порогом, ударил его плашмя мечом по ногам, и он упал. Вскоре поймали и второго. Со связанными руками его спустили по лестнице в сени. Из разбитой головы и раненой руки текла кровь.

– Боярин, – воскликнул Твердохлеб, – да это же Теодосий! Он-то нам и нужен!

У связанного Теодосия было окровавлено лицо, кровь текла по бороде, волосы слиплись. Но черные глаза его насмешливо сверкали.

– Теодосий! – Твердохлеб схватил его за грудь. – Где ты спрятал Светозару?

Теодосий молчал.

– Говори, а то голову отрублю! – выкрикнул Твердохлеб.

Теодосий отвернулся, будто не к нему обращаются, и сплюнул на землю.

Рассвирепевший Дмитрий выхватил из ножен меч и размахнулся.

Пленный ощерил зубы, снова плюнул кровью и захохотал.

– Руби, боярин! Это легко – я ведь связанный. Но только тогда уж ни туловище, ни голова не скажут тебе, где твоя лада. Может, обождешь? Или ты спешишь? А мне спешить некуда: к деду на тот свет еще успею. А там в раю, как сказывал игумен, несть ни печали, ни воздыхания.

Дмитрий медленно опустил меч, сбитый с толку удивительно спокойным поведением этого оборванного человека.

А Теодосий пробовал развести связанные руки, шевелил плечами и насмешливо приговаривал:

– Хорошо связали, как овцу на убой.

Он стоял, отставив назад левую ногу. Если бы не связанные за спиной руки, можно было подумать, что этот высокий, жилистый человек вышел помериться силой с кем-либо из смельчаков.

Вытирая о плечо лицо, Теодосий размазал кровь по худым, провалившимся щекам. Черная борода его вся была в крови. Твердохлеб плюнул в сторону.

– Тьфу, ну и разрисовал ты себя – прямо черт с болота!

Теодосий подмигнул Твердохлебу.

– А у твоего боярина рука твердая. Как хватил стрелой по голове – в глазах засверкало, будто я на Пасху в церковь зашел.

Дружинники засмеялись. Дмитрий отошел от Теодосия и велел полить на руки – он испачкал их, когда ползли к дому. Молодой дружинник ловко схватил деревянное ведро и стал осторожно поливать.

Теодосий и тут не растерялся:

– Хорошо придумал, боярин. С немытыми руками не подпущу к себе. Вымой, вымой! Глянь на мои. – Он повернулся к Дмитрию спиной и показал свои, скрученные веревкой, натруженные руки с огрубевшей от зноя и холода кожей.

Дмитрий будто и не слышал этих насмешек, вытер руки полотенцем, которое подал дружинник, и молча подошел к Теодосию, прислушиваясь к гомону дружинников.

Высокий длинноносый отрок говорил соседу:

– Попробуй развязать ему руки, так он кулаком всех перебьет.

Сосед кивнул головой: что верно, то верно.

– Эх, какие же вы недотепы! – не унимался Теодосий. – Этак с человеком обращаетесь! Что я вам, дикий кабан? Смотри, как рубашку изорвали. Владислав ведь свою мне не даст! А какая хорошая рубаха была!..

Теодосий продолжал издеваться. Рубашка у него давно истлела от пота и пыли, а после схватки на чердаке остались только клочья на рукавах – спина и грудь были голые.

– Эх, боярин, боярин! Мыслишь, что Теодосий смерти боится. Нет, Владислава боюсь: вдруг поймает – так живьем в землю зароет, и тогда долго умирать придется, в рай опоздаю. Вот чего боюсь.

Дмитрий сурово глянул на Теодосия. Ему надоела эта болтливость. Сам он сгорал от нетерпения поскорее узнать, где спрятали Светозару, но видел, что бесполезно запугивать этого непокорного человека. Неловко ему было перед дружинниками – они видели, как Теодосий потешается над боярином. Дмитрий сказал тихо:

– Наговорился уже? Скажи, куда вы боярышню спрятали, а то я потащу тебя к Владиславу.

Теодосий задумался на мгновение, а потом, поняв, что Дмитрий говорит так от испуга, спокойно ответил:

– Тогда уж тебе ее не видать… Ты лучше к Владиславу не тащи меня, а оставь у себя, слугой тебе буду. Так мыслю, что нить моей жизни еще не оборвалась. Прочную нитку моя мать скрутила…

– Говори, где Светозара, – жизнь тебе дарю. – Дмитрий начал уже умолять.

Теодосий рассмеялся.

– Да с тобой, боярин, вижу, можно разговаривать как с человеком. Если слово твое твердо и честный ты человек, скажу, где твоя лада.

– Клянусь при всех! – воскликнул Дмитрий.

Теодосий посмотрел на него и сказал:

– Теперь верю… Пойдемте покажу, только скажи, чтобы развязали мне руки, не привык я ходить, как медведь на цепи. Теперь мне Владислав не страшен, а от тебя я не убегу.

Дмитрий посмотрел на Твердохлеба. Тот кивнул.

– Я развяжу и пойду за ним.

– Не бойся, боярин, теперь не убегу. У Теодосия слово не только острое, но и твердое, никто не переломит, – засмеялся Теодосий.

Оставив второго пленного с двумя дружинниками во дворе, Дмитрий с Твердохлебом, Людомиром и остальными дружинниками пошли за Теодосием. Тот повел их в овраг, оттуда в лесную чащу, где не было ни одной тропинки и где обычно ходили только звери. У второго оврага Теодосий остановился.

– Вот здесь она. А ну, боярин, найдешь ли сам?

Сколько ни смотрели вокруг, нигде ничего не видели.

В овраге рос густой лес, на маленькой поляне желтела сухая трава.

– Ну что, боярин, теперь веришь моему слову? – покачал головой Теодосий. – Верь мне, жалеть не будешь. Я не душегуб. Это Владислав людей ест. Без моей помощи ты бы никогда не нашел Светозару.

Он подошел к пригорку и ударил ногой по дубовому пню, пенек отвалился, и все увидели дыру.

– Полезай туда, боярин, – сказал Теодосий.

Дмитрий нерешительно глянул на всех. Теодосий с укоризной покачал головой. Тогда Дмитрий смело бросился к дыре, спустил в нее ноги и спрыгнул вниз. Оказавшись в яме, он заметил мерцавший слева огонек. Пролез в боковую дыру и увидел Светозару. Она сидела в углу, опустив голову. Услыхав шум наверху, Светозара испугалась, боялась подать голос и теперь, увидев Дмитрия, не верила своим глазам.

В княжеской гриднице волновались. Наступали сумерки. Мирослав непрерывно посылал отроков на башню спрашивать стражу, не видно ли дружинников. В гриднице молча сидели бояре и княгиня. Наконец в дверь вбежал отрок и крикнул:

– С восточной башни увидели – от реки Медухи к Днестру кто-то едет, в темноте два факела горят!

– Зажгите на башне огонь: пусть знают, что мы их заметили, – приказал Мирослав.

– Огонь уже горит, и оттуда подали знаки – дважды закрыли факелы.

– Значит, вдвоем едут! – радостно вздохнул Семен и засуетился, как мальчик. – Я пойду, я побегу навстречу!

– Подожди, и я с тобой, – сказал Мирослав. – Приготовить ворота и мосты! – приказал он отроку, и тот быстро рванулся к двери. – А теперь и мы пойдем. Только не одни, а с дружиной… Всяко может быть.

– Быстрее! Быстрее! – подгонял его Семен.

Когда во дворе послышался конский топот, Мария бросилась по ступенькам в сени и там встретилась со Светозарой. Она потащила ее наверх, в гридницу. Светозара была бледна. Монист на ней не было, рукава праздничного наряда свисали оборванные, шея исцарапана, но лицо радостно сияло.

– Жив! Данилко! – кинулась она к мальчику, спавшему на скамье.

– Спасибо тебе, Светозара, за то, что сына спасла.

В это время в гридницу вошли Мирослав, Семен и Дмитрий.

– Княгиня, – сказал Мирослав, – слово мне сказать тебе нужно. Не зря ведь говорится, что нет худа без добра: поймали тех всадников и новость узнали. Нужно увозить отсюда Даниила.

Побледневшая Мария со стоном опустилась на скамью. К ней подбежала Светозара. Мирослав взял Марию за руки и усадил у стола, ч – Послушай, княгиня. Крамольный Владислав не только знает обо всем, что здесь творится, но и снова собирается возвращаться. Только уже не тайно он едет, а с войском. Идут сюда князья Игоревичи Новгород-Северские, глаголют: «Наша мать – дочь князя Ярослава Осмомысла, мы на землю деда идем…» Мы им поперек дороги стоим, потому и Даниила-княжича, как злодеи, выкрасть мыслили. Войска у нас покамест еще мало, нужно уходить отсюда, ибо через день тут уже будут Игоревичи с Владиславом. Чего ждать в Галиче? Горя да беды. А мы должны беречь княжичей да свои головы. Будет голова цела – значит, все будет. Они еще узнают нас, крамольники проклятые!

– Куда же? – дрожащим голосом спросила Мария.

– Во Владимирскую отчину.

– А там? А там что будет?

– Там людей наших много. Волынцы верны князю Роману и сынам его. Соберем дружины волынские и воев позовем. Дома нас враги не возьмут.

…Торопливо собирались единомышленники к отъезду из Галича. Мария плакала и целовала своих сыновей. Светозара и Роксана помогали ей одеваться. Много вещей брать с собой было нельзя, так как надо было спешить. На возках ехать нельзя, только верхом. Мирослав и Василий – он три дня назад воротился в Галич – быстро заканчивали все дела, готовили дружинников. Семен и Дмитрий поехали к Днестру подготовить ладьи. К утру нужно уже далеко отъехать.

Мария, рыдая, в последний раз обошла свою светлицу, вышла в сени. Мирослав ждал ее. Он за руку держал Даниила, Василько был на руках у попа Юрия. Вышли на крыльцо. Над Галичем стояла тихая весенняя безлунная ночь.

– Недаром говорят старые люди: «Ночь темнее – звезды ярче», – сказал Мирослав. – Сегодня нам это в подмогу.

Сели на коней и тихо тронулись. Впереди ехал Василий Гаврилович, за ним – Мария, а дальше – Мирослав с Даниилом на руках и Теодосий с Васильком. Светозара и Роксана ехали рядом. А дальше двигались дружинники. Твердохлеб головой поручился за Теодосия. Да и Дмитрий сказал Мирославу, что теперь верит ему.

– А ты с отцом попрощалась? – спросила Светозара Роксану.

– Попрощалась, маму только не видела.

– Ничего, скоро вернемся, увидишься.

Роксана ничего не ответила, у нее болело сердце – не простилась с Иванкой. Он и не знает о ее отъезде.

Бесшумно опустился мост, и всадники выехали на улицу Подгородья. У Днестра их встретил Дмитрий. Спешно рассадили всех в ладьи. Еще два раза ладьи возвращались с правого берега. Последними ехали Дмитрий и Светозара. Они сидели на скамье, крепко обнявшись.

– Мне отец рассказывал, как ты прибежал в гридницу и сказал, что я твоя невеста, – прижималась Светозара к Дмитрию.

– А разве я неправду сказал?

– Правду.

Они и не заметили, как ладья причалила к берегу.

– Дмитрий? Ты здесь? – шепотом спросил Мирослав.

– Здесь.

– Выходите быстрее, все уж на конях, трогаемся.

Всадники помчались в город Владимир-Волынский.

Так с малых лет началась походная жизнь маленьких княжичей Даниила и Василька.

Летописец записал в Галицко-Волынской летописи:

«Начнем же сказати бещисленныя рати, и великыя труды, и частыя войны, и многия крамолы, и частая востания, и многия мятежи: из млада бо не бы има покоя».

Глава вторая

1

Сколько весен минуло, с водой сплыло, с тех пор как расстались Роксана и Иванко? Уже и счет им, невеселым, кажется, можно потерять. Вот уже и седьмая весна прошла! А придется ли увидеть его, милого, желанного?

Сколько путей-дорог пришлось исходить Роксане с княгиней Марией! И в польских землях бывали – от крамольников убегали туда к князю Лешко, – и в своих волостях, в лесных чащобах по оселищам прятались. Не один раз отпрашивалась Роксана: «Отпустите домой, хочу на Галич родной посмотреть». Но княгиня не дозволяла, уперлась на своем: «Не пущу! Дети к тебе привыкли». И правда, полюбили мальчонки Роксану, особенно меньший, Василько. Да и она привыкла к ним, будто родными стали. Глянет на Василько, а у самой перед глазами стоит родной братик Лелюк. «Как он там поживает, Лелючок?» Порой такая печаль охватывала, становилось так грустно, что она готова была бежать через леса – на юг, туда, где Галич, к своему Иванке. Беспокоилась, горевала о своих родных: как там отец и мать? И тут же ловила себя на мысли, что больше всего думала об Иванке. От этого становилось стыдно, Роксана закрывала лицо платком, будто кто-нибудь видел, как она зарделась… Если бы об этом узнала мать, что бы она сказала ей? Ругала бы дочь за то, что о матери реже вспоминает, чем о своем любимом? «Иванко! Знаешь ли ты, как Роксана тоскует без тебя? Ведаешь ли, сколько невзгод от лихих людей перенесла твоя лада?»

Сегодня день такой спокойный и тихий. Ласковая осень пришла в волынский лес, последние теплые дни напоминают о недавнем лете. Роксана отпросилась у княгини и пошла к своему любимому озерку. Вышла на поляну, оглянулась вокруг – нет никого. Тихо стоят дубы и бересты, не колышут ветвями, чтобы не вспугнуть мечтаний Роксаны. Она подбежала к ветвистому дубу, обхватила его руками; шелестит под пальцами шершавая кора. Сколько раз под этим дубом высказывала она вслух свои сокровенные мысли! Поведала дубу, как любит она Иванку и как злые люди хотели разлучить их навсегда. И сейчас еще душа болит, как только вспомнит страшные минуты. Как тяжко было в польском краю! Заприметил ее старый воевода и стая просить княгиню, чтоб та отдала ему Роксану. А княгиня согласилась. – И как только ей не совестно было отдавать ее такому старому, гнилому! Да еще ругать принялась, почему не хочет Роксана старика утешить. Кричала княгиня: где, мол, Иванко, и придется ли еще его увидеть, а жить ведь нужно, зачем, мол, своей красой мужчин сводить с ума. Вспомнит об этом Роксана – и жутко ей становится, и противно. А ведь отдала бы княгиня Роксану воеводе, если бы Роксана не упала к ногам княгини и не зарыдала в отчаянии. Когда никакие мольбы не помогли, Роксана крикнула: «Утоплюсь! Грех на твоих детях будет!» И так посмотрела на княгиню, что Мария ужаснулась. Отказала княгиня воеводе, спаслась Роксана… А недавно снова горевала Роксана. В оселище, невдалеке от Владимира, привязался к ней тиун, тенью ходил за ней. Он считал излишним обращаться с просьбою к княгине: зачем унижать себя из-за какой-то никчемной девки? Хлопка сама должна понимать, что он ей честь оказывает, и не отталкивать его, а не то он может ей немало неприятностей причинить. Он даже и намекнуть княгине не хотел – думал, что возьмет Роксану, а она сама пошла к княгине и смело рассказала об этом беззубом. На этот раз Роксана уже не угрожала самоубийством, а во имя Даниила и Василька молила защитить ее. «Защити меня, княгиня, дети твои счастливы будут, и я им понадоблюсь – ведь я их вырастила. Неужели ты забыла об этом? Или хочешь, чтобы на них проклятье пало?» Позже Роксана и сама удивлялась, как это она осмелилась так сказать владычице своей жизни. А вот сказала! Может, в глубокой любви этой девушки Мария увидела свою любовь к Роману? Может, вспомнила, какой страстью пылала к нему? А может, материнское чувство приказало? Ведь как благодарна была Роксане за детей! Только никогда об этом не говорила: еще возгордится хлопка! Ничего она не ответила Роксане. Только с тех пор Роксана никогда больше уже не видела в оселище постылого тиуна. Должно быть, Мария повелела прогнать его куда-нибудь. Молчала об этом Мария, не напоминала ей и Роксана. Это обоюдное молчание было красноречивейшим взаимным примирением. Мария почувствовала девичье упрямство и даже сама испугалась этой девушки: такая может на все решиться. Но верила ей и знала: после этого детям ее еще безопаснее с такой няней. Никто из челяди и словом не обмолвился, не напомнил Роксане о ее стычке с тиуном. Открыто не радовались ее победе, но и не посмеивались над ее ненавистью к мужчинам, а только слух пошел о том, что Роксана верна своему любимому, и о том, что она имеет сильную покровительницу.

А Роксана хорошела, словно полевой цветок. Одиночество и печаль не согнули ее, еще стройнее стал ее гибкий стан и острее взгляд. Когда скиталась она с княгиней, было не до веселья. И все же на лице ее всегда приветливая улыбка, а светло-серые глаза ласковы. Светозара завидовала ее длинной русой косе. «В какой воде ты ее моешь, что она у тебя такая пышная? – шутливо спрашивала Светозара и, лукаво подмигивая, смущала Роксану горячими словами: – Я бы и сама мед пила с этих пухлых губ. Жаль, что я женщиной родилась… Счастлив будет твой Иванко…»

– Иванко! – шепчет Роксана и, опустившись на колени, низко наклоняется над ровной гладью воды.

Ветер утих, не гоняет волн над озером. В воде отражается лицо Роксаны; она еще ниже наклоняется; коса упала с плеча прямо в воду. Роксана быстро отбрасывает косу за спину, но мелкие круги расходятся по воде, и уже ничего не видно.

Роксана возвращается к дубу, прислоняется к нему, закрывает глаза и хочет мысленно представить, каков теперь Иванко.

– Скоро ли встретимся? Приди! – вслух молила она, будто Иванко где-то здесь поблизости и слышит ее страстный призыв.

Потом она пересекает поляну, выходит на тропинку и направляется к княжескому подворью.

Задумавшись, Роксана не заметила, что следом за ней осторожно ступает дружинник. Тропинка сворачивает влево, и он, чтобы преградить путь Роксане, бросается в чащу и выбегает навстречу. От неожиданности Роксана испугалась и не могла ничего сказать. Только после того, как он схватил ее за руку и начал что-то бессвязно бормотать, она очнулась и, толкнув его, отбежала. Дружинник пошатнулся, чуть не упал, выпрямился и пошел к ней.

– Роксана!.. Я ничего… Только послушай меня.

– Не подходи! – выкрикнула она.

– Тише! Роксана! Мы вдвоем, от сердца буду молвить тебе… – И, приблизившись, снова хотел взять ее за руку.

Она оттолкнула его и ловким движением выхватила из-за пояса маленький нож. Дружинник отшатнулся.

– Отойди! – крикнула Роксана.

Он подчинился и сделал несколько шагов назад.

– Еще! Еще! – требовала Роксана.

Он покорно отходил.

– А теперь стой! Не боюсь твоего меча!

Дружинник торопливо оправдывался:

– Я не подниму на тебя меч.

– И не совестно тебе говорить это? Богатырь с мечом – и против девушки!

– Не мыслил даже… Я лишь поцеловать хотел…

– А хочу ли я твоего поцелуя?

Он растерянно молчал.

– Будешь за мной следить?

– Не буду… Буду… Не могу без тебя… Не буду… – сбивчиво бормотал дружинник.

– Будешь? – резко повторила Роксана. – Может, ты не один?

– Один! Один!

– Оставайся здесь, а я пойду, и не вздумай догонять.

Роксана повернулась к нему спиной и медленно пошла в оселище. Она была уверена, что он останется. Но дружинник стремглав кинулся вдогонку. Он забыл, что до оселища уже недалеко и что их могут увидеть. Роксана слышала шум его шагов, но не побежала и не обернулась. Обогнав ее, он снова стал на тропинке. Роксана побледнела и вся дрожала от обиды, рука с зажатым в кулаке ножом подергивалась. Расставив руки, дружинник надвигался на нее. Теперь она вынуждена была кричать, чтобы ее спасли, – может, есть кто-нибудь поблизости. Забыв обо всем на свете, она завопила и подняла перед собой нож. Это остановило дружинника на какое-то мгновение, но все же, словно придумав что-то, он сделал шаг, другой. Роксана снова крикнула, хотя и не рассчитывала на помощь. Однако помощь появилась – по тропинке к ней бежал Людомир. От радости Роксана заплакала, хотела броситься к нему, но не смогла сдвинуться с места. Дружинник не видел спасителя Роксаны и решил, что она подчиняется его силе. Он уже хотел обнять ее, как вдруг услышал громкий голос Людомира:

– Куда?

Это так ошеломило его, что он, оглянувшись, замер на месте и мгновенно сообразил, что следует удирать от этого сильного смерда. Прыгнув мимо Роксаны, он намеревался по тропинке удрать в лес. Но убежать от Людомира не удалось. Галичанин бегал быстро и сразу настиг его. Рядом с Людомиром дружинник казался маленьким подростком. Людомир так стиснул его руку, что тот взвизгнул от боли и страха.

– Он обидел тебя? – спокойно спросил у Роксаны Людомир. – Как с ним поступить за это?

Дружинник бросал быстрые взгляды то на Роксану, то на незнакомца. А Людомир гладил свою бороду, расстегнув ворот рубашки.

Роксана молчала. Тогда Людомир быстро обезоружил дружинника, выдернув меч из его ножен.

Напуганный дружинник упал Роксане в ноги. Куда и подевалась его недавняя спесь! Он ползал у ног Роксаны и трусливо озирался назад: ведь этот смерд играючи взмахнет мечом – и слетит голова.

Все произошло так быстро, что Роксана не сразу пришла в себя. Она кинулась к Людомиру.

– Дядя Людомир! – И только теперь разрыдалась. Растроганный Людомир вспыхнул гневом.

– Обидел тебя? Он не спускал глаз с дружинника, следил, чтобы тот не удрал.

Роксана просила сквозь слезы:

– Нет, не обидел… Он… гнался за мной, но и я… Вытирая глаза, она показала нож. Удивленный Людомир замигал, ничего не понимая.

– Прошу тебя, отдай ему меч! – тихо промолвила Роксана.

– Встань! – крикнул Людомир дружиннику, протягивая ему меч.

Дружинник мигом вскочил на ноги.

– Отдай, отдай ему меч! А я… – начала Роксана.

Но договорить она не успела, дружинник перебил ее:

– Я больше никогда не буду, ты только ничего не говори княгине. – Ему хорошо было известно об исчезновении тиуна, и он боялся, что княгиня не пощадит и его.

– Смотри сама, – растерянно сказал Людомир. – Я его не знаю… Как хочешь…

– Не скажу княгине, – через силу произнесла Роксана. Дружинник молчал. Тогда Людомир прикрикнул на него:

– А ты что?

Дружинник спохватился:

– Я ничего плохого не мыслил… Я ничего…

– Вижу, что ничего не успел натворить. А в другое время?

– Ничего плохого Роксане не сделаю, буду оберегать ее.

Только тут Людомир отдал ему меч.

– Если слово у тебя твердое, если молвишь честно…

– Честно! – Дружинник прислонил к губам лезвие меча и поцеловал его. – Все забуду и ни о чем не напомню Роксане.

– Иди, – утомленно махнула рукой Роксана. – И я… никому ничего не скажу.

– Смотри же, – погрозил Людомир, – ты слово дал!

Обрадованный дружинник спрятал меч в ножны и, прижав руку к сердцу, скрылся за деревьями.

Людомир и Роксана пошли по тропинке.

– Смотри, какая беда случилась! Не думал я, не гадал, что попаду на поле брани. Я тебя разыскивал, одна бабушка меня сюда направила. «Иди, говорит, к озеру». Да что это ты, дочка, так затосковала?

Роксана покачала головой.

– Нет, дядя, я не затосковала. Я очень устала. Видите, что случилось, даже об Иванке не спросила. Что с ним, говорите скорей!

Людомир широко улыбнулся.

– Что с ним? Жив-здоров. А я рад, что тебя встретил: будет о чем Иванке рассказать.

– А мама? А отец? – допрашивала успокоившаяся девушка.

– Родители твои живы, что с ними станется…

Только теперь догадалась Роксана спросить, как Людомир сюда, на Волынь, попал.

– Попал, дочка. Семь лет уже нет вас в Галиче. Может, скоро и увидимся. До каких же пор тут скитаться? Люди ждут… Знаешь, дочка, все князья да бояре плохи, но есть между ними и вовсе звери… Владислав княжит в Галиче.

– Владислав? Стал князем?! – крикнула Роксана, остановившись от удивления.

– Недавно стал, волк лютый. С венгерскими баронами вместе. Диво дивное! Такой князь! Продался баронам. Топчут они нашу землю… Женщин, – он глянул на Роксану, – хватают, девушек тащат чужеземцы. А Владислав задумал построить себе новый терем. Старые, княжеские, не любит. «Свой построю!» – хвастался. Греческим и польским купцам украшения для терема заказал. Денег ему много нужно, потому он дань большую тянет – и от дыма, и от рала, и охотничье, и медовая дань, и поволовщина, и меха ему давай, и оконное. Такое творится! И баронам давай – их король пасть разинул на Галич. За горло нас душат…

– А как же вы, – робко перебила Роксана разговорчивого Людомира, – насовсем к нам? – И подумала об Иванке и родителях.

– Насовсем? Да нет! У меня там жена и дети. Это меня Теодосий притащил сюда. Был он в Галиче тайком, чтоб никто не видел, и говорит – Мирослав велел, чтобы и я с ним пришел сюда, а потом домой. Вот я и тут. Мирослава сейчас нет, я и побежал тебя искать. Завтра зайду к Мирославу и обратно – лесами, лесами и домой. Повезу слово Мирослава к людям. Пора уже Владислава и угров поддеть копьем под ребро.