Текст книги "Авалон: Хроники Бессмертных (СИ)"

Автор книги: Антон Ермаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 35 страниц)

     – Скучаешь, значит? Плохо, значит? – с Настиного лица не сходила странная улыбка. – Быстро же ты понял, насколько я нужна тебе! И всего-то месяц прошёл! Наверное, это и есть настоящие чувства, настоящая любовь? – она буквально выкрикнула последнее слово, – Полагаю, я должна сейчас прыгать от счастья, раз ты соизволил, наконец-то, явиться сюда? Не правда ли?

     – Я не мог прийти раньше, – ответил Евген. – И ты прекрасно знаешь, почему.

     – Мог и сейчас не утруждаться. Не обременять меня своим присутствием. Тебе ведь абсолютно наплевать – может, я умерла давно, а тебе и дела нет! Я больше не желаю тебя видеть, понятно?

     – Настя, я…

     – Убирайся вон! – заорала она, не дав ему договорить.

     Евгений остолбенел. Он буквально не узнавал ту, которую, как ему всегда казалось, он очень хорошо знает. Что-то здесь было не так, но Женя не мог понять, что именно. Уж на такой разговор он явно не рассчитывал.

     – Ты мне больше не нужен! – продолжала Настасья. – Мне хорошо и без тебя. Я теперь свободна. Свободна ото лжи, от боли, от тяжести твоих преступлений.

     – Все вышло случайно. Я не хотел этого, – Евген тоже начал повышать голос. – Не понимаю, почему я должен сейчас оправдываться перед тобой – ты и сама все это прекрасно видела! Я защищал тебя!

     – Ты – чудовище! Монстр! – Настасья, кажется, наслаждалась каждым произносимым ею словом. – Правильно сказал Антон: тебя нужно поймать и посадить за решётку, на цепь, в какой-нибудь тёмный и сырой подвал. Быть может, тогда ты научишься контролировать себя?

     – Он правда так сказал? – не поверил Евген.

     Настя не ответила, просто продолжая гневно смотреть на него.

     – Может быть, Антон тебе теперь нравится больше, чем я? – тихо произнес Женя, как будто задавая вопрос больше самому себе, чем Насте.

     – Очень может быть, – Настасья подошла ближе и нажала кнопку лифта: двери тотчас открылись. – Не смею больше тебя задерживать, – и она с силой втолкнула Евгения внутрь. Женя пошатнулся, едва не упав – он никак не ожидал от Насти настолько сильного толчка. Напротив, она всегда казалась ему такой хрупкой, такой уязвимой. Он не понимал, что такого могло произойти всего за месяц, что она так изменилась?

     Наблюдая, как створы лифта скрывают потрясенное и одновременно взбешенное лицо Евгения, Настя снова засмеялась. Потом она подошла к окну и наблюдала, как Женя, выйдя из подъезда, быстро, не оглядываясь, уходит прочь, утопая в снежной каше белых сугробов. Ещё спустя минуту он скрылся за углом дома, даже не посчитав нужным – раз уж он был здесь – заглянуть в свою собственную квартиру.

     Если бы в этот момент Евгению вдруг вздумалось вернуться, он бы очень удивился тому, что происходило дальше на темной лестничной клетке пятого этажа. Настасья отошла от окна, медленно прислонилась к стене. Кожа на её висках начала подергиваться, и глаза вдруг поменяли цвет с зеленых на желтые. Из горла раздался странный, ликующе-змеиный шип. А затем её тело начал окутывать густой фиолетовый туман – он как будто с нежностью обволакивал её ноги, руки, шею, подбирался к прекрасному лицу, пока, наконец, не скрыл её полностью. Когда же клубы дыма рассеялись, на площадке вместо неё стоял, закутанный в чёрный саван, тихонько посмеивающийся Морфиус.

     Настоящая же Настасья, разумеется, спала в это время в своей постели глубоким сном и ничего не слышала…

     Глава 16. Роковая случайность

     Антон и Бирюк стояли на каменном крыльце Нифльхейма, наблюдая, как оранжево-красное солнце медленно опускается за зеленую стену лесов. Антон заложил руки за спину, оглядывая раскинувшиеся перед ними луга и едва заметно покачиваясь на мысках, точно учитель, задавший ученику каверзный вопрос и теперь с любопытством ожидающий от него ответа.

     Далеко справа от них, из-за выступающих округлых стен замковых башен, доносились приглушенные звуки взрывов и раскатистый грохот – это Слава и Семён устроили тренировку на Стрельбище, состязаясь между собой в ловкости и силе магии. Впереди, на бескрайнем серебристо-изумрудном покрывале полей, разделенных надвое лентой древней дороги, у самой границы огородов Малого народца Маша, Настя и Таня разговаривали с кем-то из дварфов. Неугомонная Пончик носилась рядом, явно радуясь прогулке со своей хозяйкой. Медведица постоянно пыталась незаметно пробраться на огород, чтобы стащить оттуда какую-нибудь вкуснятину, причем, ввиду её огромного роста, попытки эти выглядели довольно забавно, и только громкие Машины вопли всякий раз заставляли её поворачивать назад, виновато понурившись.

     – О чём ты думаешь? – спросил Антона Бирюк, не поворачивая к нему головы и продолжая любоваться колышущимися на ветру стеблями высокой травы.

     – Думаю о том, как же хорошо было в детстве, – ответил Антон. – Сидишь задницей в песке, лепишь куличи – никаких тебе проблем.

     – Ну, а если всерьёз? – улыбнулся Бирюк.

     Однако Антон не торопился с ответом, и Вова через некоторое время произнёс: – Брось! Ни в жизнь не поверю, что твоя голова забита такими глупостями!

     Антон фыркнул и, прищурившись, внимательно посмотрел на друга.

     – Видимо, я настолько часто бываю серьёзным, что люди уже не представляют, будто я могу шутить и улыбаться? Да и какая разница – дело ведь не в этом. А что, если я скажу тебе, будто до меня дошли слухи, что в начале прошлой недели Евгений приходил к нашему дому?

     – Что? Правда что ли? – удивился Бирюк, перестав любоваться лугом и пытаясь понять, шутит Антон или нет – иногда от него можно было ожидать всего, чего угодно. – Откуда ты об этом знаешь?

     – Он явился поздно ночью, чтобы не быть обнаруженным, и заходил в наш подъезд, – продолжал Антон, словно не услышав вопроса, – а потом – приблизительно полчаса спустя – ушёл.

     – Он приходил к Настасье! – воскликнул Бирюк. – Слушай, я уверен в этом! По-другому ведь и быть не может. Кому, как не ей, он мог показаться? Я надеюсь, ты понимаешь, что все это значит? Нам нужно поговорить с Настей. Может быть, мы прямо сейчас пойдём и… – Вова не договорил, снова посмотрев вдаль: Настя в этот момент играла с Пончиком, пытаясь отнять у неё клок травы, зажатый в пасти. Машка с Таней хохотали рядом.

     – Ты недооцениваешь меня, друг мой. Я уже разговаривал с Настей на этот счёт, – невозмутимо парировал Антон. – Да только вот в чем проблема: она не беседовала с ним. И не видела его с той злополучной ночи. Он к ней не приходил.

     Бирюк хотел что-то возразить, но Антон, опередив его, произнёс:

     – Я знаю, что ты хочешь мне сказать. Но при разговоре я заглянул в её сознание и прочитал её мысли. Она не лжёт.

     Вова замер в растерянности: – Тогда зачем же он здесь был?

     – Я не знаю. На этот вопрос у меня пока нет ответа. Пока. Но загадка любопытная, не правда ли? – а потом Антон кивнул головой в сторону девчонок и заметил как бы невзначай: – Кажется, они разговаривают с Монфродом?

     Вове явно не хотелось заканчивать столь плодотворную тему для обсуждения, но он не стал упорствовать, решив, что они вернутся к ней как-нибудь в другой раз, и потому заметил не без иронии:

     – Сумбур в твоих мыслях иногда сводит меня с ума. Ну да ладно. Я смотрю, ты, кажется, научился различать дварфов?

     – Только некоторых, – честно признался Антон. – Пойдём к ним. Возможно, нас ждёт очередная порция дварфовских новостей.

     И они, спустившись по ступеням, пересекли подвесной мост и направились сквозь высокую луговую траву, ещё не успевшую быть скошенной дварфами, к своим друзьям.

     Пончик первая заметила приближающихся ребят и бросилась им навстречу. Поначалу Вове даже показалось, что она не успеет сбавить скорость и сшибёт их на полном ходу, но медведица начала носиться вокруг них большими кругами, и при особенно крутых виражах из-под её лап разлеталась в разные стороны мягкая трава – иногда прямо с кусками земли.

     – Сумасшедший дом, – серьёзно заметил Антон, подходя ближе и стряхивая со своего плеча остатки земляных крошек.

     – Да ладно тебе, не будь занудой! – крикнула Малиновская, расслышав его слова. – Погляди, какой чудесный вечер. Мне и самой хочется пуститься вприпрыжку вслед за ней!

     – Представляю себе это зрелище! – засмеялась Таня.

     Бирюк подошёл и крепко её обнял.

     – О чем болтаете?

     – Монфрод только что рассказывал нам очень интересные истории, – сказала Таня. – Например…

     Но о чем именно поведал им старый дварф, парням узнать не удалось: протяжный, натянутый, металлический крик, чем-то отдаленно напоминающий чаячий, долетел до них с небес. Все подняли головы, пытаясь разглядеть источник странного звука.

     – Смотрите, вон там! – воскликнула Маша, указывая на одну из меньших вершин в цепи скалистых гор, прямо за замком.

     Две далекие крылатые тени, серые, с ломаными кожистыми крыльями, чем-то похожие на гигантских летучих мышей, взмыли над одним из острых пиков и так же внезапно исчезли из виду.

     – Это ещё что такое? – с некоторым испугом спросила Настя.

     – Горгульи, – мрачно ответил ей дварф, и при этом даже сердито притопнул ногой.

     – Кто?

     – Горгульи, – повторил Монфрод. – Мятежные души грешников, запертые в уродливые тела, обречены на бесконечно долгую жизнь, пока не искупят всех своих грехов. Предатели. Изменники. Убийцы. Все… Если горгулья умирает – душа освобождается, и тогда она обретает вечный покой.

     – Почему мы раньше никогда их не видели? – удивилась Таня.

     – Они очень редко показываются с этой стороны гор, – ответил Монфрод. – Просто сейчас у них начинается сезон гнездования, они строят свои безобразные лежбища среди каменистых осыпей, и потому стали намного агрессивнее. Скоро это пройдёт, и они успокоятся.

     – Горгульи ведь довольно опасны, не так ли? – уточнил Антон с таким видом, будто бы уже всё знал об этих существах. Он все ещё продолжал вглядываться в сумрачные вершины, очевидно, ожидая нового появления бестий. Но пока что горизонт оставался пуст.

     – Да, они достаточно злые и сильные, – подтвердил Монфрод. – Случается, что они нападают на наших братьев и уносят их прямо с полей в свои гнёзда – на корм детёнышам.

     – Ужас какой! – Малиновская даже поморщилась. – Нельзя ли как-нибудь этому помешать?

     – Истребить их невозможно, если вы об этом, – сказал Монфрод. – Горгульи строят свои гнёзда очень высоко, на недосягаемых пиках Зеркальных гор. Поэтому мы спасаемся единственно верным способом – падаем на землю. Так горгулье будет очень сложно схватить свою добычу. Хотя вам, моя госпожа, беспокоиться не о чем – люди для них слишком тяжелая ноша. Тем более, рядом с вами такой грозный защитник, – дварф посмотрел на медведицу, которая уже занималась тем, что приставала к Антону: жевала край его клетчатой рубашки.

     Немного позже, за ужином в замке, вспоминая этот разговор, Малиновская достала всех, спрашивая у каждого по очереди:

     – Что значит «я для горгульи слишком тяжелая»? Неужели он имел в виду, что я толстая?

     – Успокойся, ты не толстая! – Настя закатила глаза и вздохнула. – Он просто пояснил, что человека ей не поднять, вот и всё!

     – А как вы думаете, это правда – то, что в них заперты души грешников? – спросила Таня, наливая травяной чай себе и Вове.

     – Скорее, это народный дварфовский фольклор, – усомнился Антон. – Я лично склонен считать, что горгульи точно такие же звери, как и, например, друмлины. Ничего необычного.

     – И всё-таки я толстая! – услышали они Машкин голос.

     – Если только руки, – не удержался Бирюк. – Чуть-чуть.

     Малиновская посмотрела на него так, словно уже мысленно расчленила Вову на куски, и процедила:

     – Чтоб тебя горгулья сожрала!

     Ответом ей был дружный хохот всех, сидящих за столом.

     * * *

     Повесив жёлтый дутый пуховик на древесный сучок и размотав в несколько слоев закутанную в шарф шею, Мария не спеша пошла по Дороге, углубляясь в Кленовый лес. Теперь уже было совсем не страшно – в последнее время она часто так гуляла, иногда беря с собой в компанию Настасью, но чаще – одна. Бывало, Маша, никому ничего не говоря и забив на институт, приходила сюда рано утром в будни – вот как сейчас – чтобы, очутившись под куполом из ветвей и листьев, побыть наедине со своими мыслями. Малиновская не боялась заблудиться, потому что теперь, когда она понимала птичий язык, добрые пташки всегда могли указать ей правильную дорогу назад, к Порталу. Кроме того, её сопровождала Пончик, а уж с таким провожатым чего-либо бояться было попросту глупо и безосновательно.

     Вдвоем с медведицей они, не уставая, бродили там и сям, играли среди шелковой травы на солнечных опушках, отдыхали под широкими, словно пляжные зонты, сплетениями ветвей, или просто исследовали холмы и овраги, где росло великое множество интересных, нигде более не встречающихся растений и обитало целое царство странных, неведомых животных.

     В своих путешествиях Малиновская довольно часто натыкалась на друмлинов, – и одна, и вместе с медведицей, – но максимум, на что те были способны – это угрожающе рычать и скалить зубы, прежде чем снова раствориться среди теней густого подлеска. Маша отчего-то уже перестала их бояться: то ли потому, что постепенно привыкла к их внезапным появлениям из ниоткуда, то ли потому, что друмлины ни разу не пытались напасть всерьёз. И хотя в последнее время встречи с ними заметно участились – Маша не знала, с чем это связано – но магический свет явно вселял в этих существ неподдельный ужас, заставляя их поскорее убраться восвояси.

     Сегодня Пончик отчего-то задерживалась, и Маша начала свою прогулку без неё. Решительно свернув с Дороги, она выбралась на какую-то едва заметную стежку, украдкой петлявшую среди зарослей и камней. Пройдя несколько прогалин и полян с чудной, примятой во все стороны травой, словно здесь бродил и топтался кто-то огромный и неповоротливый, она смело зашагала в самую чащу леса.

     Настроение было не хорошее и не плохое – просто какое-то странное чувство витало в голове, и не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Хотелось побыть одной. Со своими переживаниями и думами, когда никто не тревожит, и между тобою и небом над головой – только бесконечное покрывало зеленой, вечно волнующейся и трепетливо беспокоящейся листвы. Возможно, что медведица почувствовала Машино настроение и предпочла не показываться. «Уверена, Понча на меня не обидится» – подумала Маша и чуть улыбнулась самой себе.

     В своих долгих прогулках по зеленым чащобам Мария познакомилась и подружилась со многими волшебными деревьями, подобными Старому Клёну. Она подолгу беседовала с ними, слушая их удивительные и всегда такие странные рассказы о жизни, о сути бытия, об окружающей реальности, которые очень сложно было понять (и принять) двуногим существам. Она теперь знала очень многих зверей и птиц, обитавших здесь, и нигде не чувствовала себя настолько спокойно и защищенно, как в этом удивительном месте.

     Пройдя уже достаточно далеко по множество раз петлявшей тропинке, Малиновская раздвинула перед собой низко нависающие ветви и оказалась на небольшой прогалине, по которой в некотором беспорядке были разбросаны поваленные стволы. Деревья упали уже довольно давно – наверное, от какого-нибудь старого урагана – потому что часть из них медленно начинала превращаться в мокрую труху.

     Выбрав себе место посуше, она села на траву, облокотившись усталой спиной о шершавую, но такую теплую поверхность огромного древесного ствола, и прикрыла глаза. Тут же Марию окутало со всех сторон лесное безмолвие и тишина. Лишенная возможности наблюдать, её слух резко обострился, и она начала слышать то, чего никогда нельзя уловить просто так, когда идёшь по лесу: шепот листьев, играющих с ласковым ветром, и потрескивание мелких веточек, ломающихся под ногами бродящих вокруг животных, и вечные вздохи земли. Нет ни страха, ни беспокойства. Никто её не тронет. У каждого живого существа в этом лесу свои дела, и им нет абсолютно никаких забот до приютившегося под деревом человека.

     Какое блаженство! Ни тебе грохота машин, ни громкой музыки за стенкой у беспокойных соседей, ни лая собак, ни детского плача, ни перебранок вечно чем-то недовольных старушек. Только абсолютная, совершенная, звенящая тишина. Все великие вещи на этой Земле совершаются в тишине. Потому что в ней нет лжи…

     Мария успокоилась, опустив руки и запустив пальцы в мягкую подушку древесного мха. Сердце стало биться неторопливо и ровно. Погрузившись в сокровенные глубины своего разума, она раскладывала в голове по полочкам собственные мысли, наводя в них порядок и извлекая на поверхность то, над чем сейчас можно было подумать, не опасаясь, что тебя кто-нибудь потревожит. Очень увлекательное занятие. Как же всё-таки хорошо, что ей была дарована магия Растений – отныне она не только ощущала себя частью природы, но и сама стала этой Природой.

     * * *

     Когда весь февраль бушевали метели и стояли лютые морозы, все только и делали, что постоянно жаловались на погоду и ныли о том, как же они хотят тепла. Однако когда в первой декаде марта температура неожиданно поднялась до плюс десяти и огромные сугробы, тая с неимоверной скоростью, превратили все городские улицы и площади Москвы в один сплошной грязно-серый бульон с кусочками льда, люди снова жаловались – теперь уже на обилие талой воды. Люди вообще всегда и всем недовольны: то им не по нраву слишком холодная зима, то чересчур рано наступившая весна.

     Конечно, с климатом явно творилось что-то странное, и хотя март по праву считался первым весенним месяцем, всё-таки такая наступившая оттепель была явно ближе середине апреля, нежели хмурым мартовским дням. Передвигаться по городу стало неимоверно трудно – снежные горы уменьшились уже ровно вполовину, и растаявшему ледяному насту попросту некуда было деваться: все тропинки во двориках были переполнены мутной водой, чем-то напоминая при этом венецианские каналы.

     Антон задумчиво стоял у окна, наблюдая, как соседская машина, буксуя, безнадежно завязла в хаосе весенней снежной каши. Тут раздался звонок в дверь, и он пошел открывать.

     – Привет, – на пороге стояла Настасья. – Можно войти?

     – Да, конечно, – Антон посторонился, пропуская подругу в прихожую. – Что-то случилось? – он был немного удивлён – всё-таки не так уж и часто Настя заходила к нему в гости.

     – Нет-нет, – заулыбалась она. – Честно говоря, я просто хотела тебя кое о чём попросить…

     Она натолкнулась на вопросительный взгляд Антона и продолжила:

     – Просто мне на почту посылка пришла. От папы. Ну, к празднику.

     – Восьмое марта вроде как вчера было, разве нет? – начал вспоминать Антон, с сомнением разглядывая настенный календарь.

     – Да уж, наша служба доставки никогда не отличалась пунктуальностью, – хихикнула Настя. – Короче говоря, когда папа звонил, он предупредил, что посылка довольно тяжелая, и я… ты… Ты не мог бы меня довезти на своей машине до почты и обратно? – она вдруг сильно засмущалась. – Это недалеко, на соседней улице.

     – Да, разумеется, – сразу согласился Антон. – Мы прямо сейчас поедем? Или, если хочешь, можем чаю попить… с тортом. У меня где-то был кусок торта, я ещё не весь его доел, честное слово!

     – Нет, не надо, спасибо, – на Настиных щеках вдруг вспыхнул румянец. – Лучше сразу пойдём.

     – Хорошо. Как скажешь, – покладисто кивнул Антон. – Сейчас, я только переоденусь, – и он убежал в комнату.

     Настасья терпеливо ожидала в прихожей, с интересом рассматривая чудной рисунок на обоях, разные баночки на полке в коридоре, пару брошенных как попало ботинок, и слушала, как Антон из-за двери жалуется на то, что не может найти свой второй носок…

     Спустя пять минут они уже стояли на улице, и Антон хмуро разглядывал свою серебристую Ауди, стоящую посреди огромной лужи и местами забросанную грязным снегом. Перед машины и вовсе скрывался в сугробе.

     – Может, мы пешком до почты дойдём? – не слишком уверенно предложил Антон. – Я что-то давно на ней не ездил, пока я её ещё раскопаю…

     – Бог с нею, пошли так, – Настасья махнула рукой. – Мне-то, в общем, всё равно.

     Они дошли до районной почты – она располагалась у парка в самом конце улицы, в ветхом двухэтажном здании довоенной постройки, и сонный кладовщик выдал им довольно-таки большую коробку, перевязанную сине-белой лентой с бесконечно повторяющейся надписью «Почта России». Поскольку отец не сказал Насте, что именно он ей прислал, та буквально сгорала от любопытства и желания поскорее добраться до дому, чтобы всё распаковать.

     – Тебе точно не тяжело? – беспокоилась Настасья на обратном пути, глядя, как Антон крепко вцепился в посылку обеими руками.

     – Нет, всё в порядке. Просто скользко, и я боюсь её уронить, – объяснил он. – Хотя коробка сама по себе большая, она не кажется мне слишком тяжелой.

     – Мне так интересно, что же там! – в очередной раз произнесла Настя, внимательно разглядывая посылку, словно надеясь разглядеть её содержимое сквозь картон и, засмотревшись, тут же поскользнулась на тротуаре, но, к счастью, смогла удержать равновесие.

     – Осторожнее, а то я не успею тебя подхватить! – весело предупредил Антон. – Придётся выбирать между тобой и посылкой.

     Так, продолжая болтать, они подошли к последнему перекрестку, ожидая, когда для них загорится зеленый свет светофора. Оставалось пройти самую малость – отсюда сквозь унылые серые пятиэтажки уже проглядывал оранжево-белый угол их дома. Несущиеся по дороге машины разбрызгивали в разные стороны слякоть вперемешку с дробленым льдом.

     – Из-за этой огромной коробки я ничего толком не вижу перед глазами! – пожаловался Антон. – И, по-моему, я наступил в лужу, – недовольно добавил он.

     В этот момент рядом с ними как раз начал поворачивать длинный автобус-гармошка. Настасья чуть отошла назад и, взяв Антона за локоть, аккуратно потянула его за собой, чтобы автобус не запачкал их обоих, но тут одно из задних колес автобуса угодило в какую-то дорожную яму, доверху наполненную грязью и водой. Раздался смачный «плюх», Настасья взвизгнула и чудом успела укрыться за спиной своего спутника. Антону, естественно, повезло меньше – серая жижа окатила его с ног до головы вместе с посылкой. Сердито ругаясь и отплевываясь, он смотрел на робко улыбающуюся подругу и ворчал:

     – Чего ты лыбишься? Радуешься, что успела за меня спрятаться? Коза! – он попытался вытереть лицо, чуть не выронив всё из рук. – Я весь грязный, как чёрт, да?

     – Ну, в общем, да, – виновато подтвердила Настасья, поджав губы. – Спасибо, ты меня спас! А то я бы тоже оказалась перемазанной этой дрянью. Не переживай, тут до дома идти две минуты. Представляешь, если бы это случилось где-нибудь далеко отсюда, и тебе пришлось бы в таком виде ехать в метро? А так – считай, тебе повезло.

     Взгляд Антона говорил о том, что он явно другого мнения на этот счёт, и Настя не стала продолжать. Наконец, загорелся зеленый свет, и они поспешили в сторону дома.

     – Теперь придётся всё стирать, – сокрушался Антон, ставя посылку на скамейку около подъезда и оглядывая себя со всех сторон. – Ну ничего, я сейчас все это закину в стиральную машинку – пускай крутит, а потом… – он внезапно замолчал, хлопая себя по карманам.

     – Что случилось? – спросила Настя, разглядывая забавный идеально ровный и чистый квадрат на его куртке, который в момент «купания в грязи» был заслонён коробкой.

     – А… а где мои ключи? – Антон начал по очереди выворачивать наизнанку свои карманы. – Кажется, я их потерял. Я же точно помню, что брал их с собой!

     – Ты уверен?

     – Теперь уже не совсем, – поморщился Антон. – Они ведь у меня на ремешке с брелоком, поэтому либо он перетёрся, и они валяются сейчас где-нибудь в снегу, либо я просто оставил их дома на тумбочке.

     – Может, вернёмся и поищем их?

     – Бесполезно, их не найти. К тому же, я в таком «прекрасном» виде. Да это и не нужно – к счастью, у Маши имеется запасной комплект. Я специально сделал дубликат для таких вот случаев и отдал ей.

     – Что, серьёзно? – обрадовалась Настя. – А я уж переживаю, что понадобилось бы вскрывать дверь! Так чего же мы стоим? Пойдем, заберем у неё твои запасные ключи – и все дела.

     Однако когда они поднялись на пятый этаж и начали трезвонить Малиновской, дверь никто не открыл. В итоге Настя первой догадалась набрать ей на мобильный и, кратко объяснив ситуацию, узнала, что Маша уехала по делам на свою бывшую работу – ей, оказывается, не доплатили за отработанные дни – и будет в лучшем случае часа через полтора.

     – Я постараюсь побыстрее, ребят, – не слишком уверенно ныла в трубку Малиновская. – В крайнем случае, там уже и мама скоро с работы придёт – возьмёте ключи у неё.

     Что уж и говорить – Маша не слишком их обнадёжила, и Настасья сообщила тоном, не терпящим пререканий: – Так, значит идём ко мне. Посидим, фильм какой-нибудь посмотрим, кто-нибудь из них да объявится. Не на лестнице же тебе торчать!

     Антону пришлось согласиться. Они зашли к Настасье, благо далеко идти не пришлось – соседняя дверь, и она, как настоящая хозяйка, тут же начала суетиться, чтобы гостю было комфортно. Антон даже не ожидал от неё такой активности.

     – Так как всё-таки это я тебя вытащила на улицу, получается, что всё произошло по моей вине, – говорила Настя, забирая у Антона куртку и унося её в ванную. – Поэтому не заставляй меня чувствовать себя виноватой. И проходи в комнату, не стесняйся.

     – Куда ты её потащила? – возмутился Антон, заходя в светлую, по девчачьи милую комнатку, где всё было чисто, прибрано и находилось на своих, положенных местах. Он аккуратно присел на краешек кресла, чтобы не запачкать его своими грязными джинсами.

     – Сейчас я её застираю – и она опять будет как новенькая, – Настя уже снова оказалась рядом с ним. – Так, снимай штаны!

     – Чего? – опешил Антон.

     – Ты что же, так и будешь всё это время грязью перемазанный сидеть? – удивилась она. – Нет, так не пойдёт!

     – Ничего страшного, – произнёс Антон, явно смущаясь. – Это что же, изначально был твой коварный план? Не знаю только, каким образом тебе удалось подговорить водителя автобуса, – он кисло улыбнулся.

     – Перестань! – засмеялась Настя, открывая платяной шкаф. – Вот, смотри, ты можешь пока что одеть что-нибудь из папиных вещей, – она вытащила с разных полок несколько спортивных штанов. – Наверное, они будут тебе немного велики – ну это ничего страшного, главное – что не малы.

     Видя, что Антон всё ещё смущается, она добавила:

     – Да брось ты! Мы же все вместе тем летом ходили на пляж и видели друг друга без одежды. А сейчас ты чего стушевался?

     Видимо, этот аргумент показался Антону убедительным, и он, вздохнув, начал копаться, расстегивая ремень. Настя вышла из комнаты, чтобы он не стеснялся, и направилась в ванную, решив поскорее отмыть наиболее перепачканные места на его куртке, пока грязь окончательно не въелась в ткань. Она открыла кран и, намочив тряпку с мылом, начала вазюкать ей по рукаву. Антон тем временем подбирал в комнате наиболее подходящие по размеру штаны, и как раз в этот момент раздался звонок в дверь.

     – Насть! – позвал Антон, выходя в коридор со штанами в руках.

     – Это, наверное, Машка. Открой! – крикнула та из ванной. – А то у меня все руки в мыле.

     Антон хотел было возразить, что вряд ли Малиновская успела так быстро вернуться – прошло от силы десять минут, а она обещала быть минимум часа через полтора. Однако в дверь позвонили ещё раз – теперь уже настойчивее, и он, в принципе не представляя себе, кто бы это ещё мог быть – разве что Настю неожиданно решил навестить кто-либо из Авалона, – ухмыльнувшись, одним рывком распахнул входную дверь.

     Антон так и застыл посреди прихожей в трусах, с веселой, ещё не успевшей сойти с лица улыбкой – на пороге стоял тот, кого он ну совершенно не ожидал там увидеть. Евгений.

     После того очень странного разговора с Настей более месяца назад Женя никак не мог найти себе покоя. Он явно предчувствовал что-то недоброе и подозрительное: настораживал хотя бы тот факт, что до этого Настасья никогда себя так не вела, и уж тем более не разговаривала с ним в таком жалко-унизительном тоне. Недобрая мгла, окутавшая их последний разговор, кажется, начала проникать и глубоко в его душу, ожесточая её. Переборов самого себя, он в последний раз решил поговорить с Настей и, – если уж не суждено будет уговорить её последовать за ним, то хотя бы поставить окончательную точку в их отношениях и вычеркнуть неблагодарную девицу из сердца навсегда. Именно с такими мыслями Женя сегодня и пришёл к её порогу…

     Возникла немая сцена, в течение которой Антон просто молча стоял, шокированный столь внезапным поворотом событий, а взгляд Евгена прожигал его насквозь, осматривая с ног до головы – и обратно. К несчастью, Настасья выбрала именно этот момент, чтобы весело крикнуть из ванной:

     – Ну чего, ты там оделся? Или трусы тоже запачкал? Ха-ха! А то сейчас мы и их постира… – она вышла из ванной и остолбенела.

     Взгляды Настасьи и Евгена встретились, и почти полную минуту никто из них не произносил ни слова, пока в руке Евгена медленно, но уверенно не начал разгораться огненный шар. Антон опомнился первым:

     – Евген! Евген, послушай… это не то, о чем ты подумал!

     Алая сфера в руке Евгения становилась все больше.

     – Я всегда это знал! – процедил он сквозь зубы. – Подозревал… но не верил…

     Настасья, окаменевшая, стояла с полными ужаса глазами и, казалось, не могла вымолвить ни слова. Антон, поняв, что сейчас может случиться непоправимое, вылетел вперед, встав между ним и Настей.

     – Женёк, не дури! Это роковая случайность. Я согласен, это идиотская ситуация, но позволь нам хотя бы всё объяснить!

     – Нечего здесь объяснять! – проговорил Евген, почти не разжимая губ. – Ты ещё ответишь за это! А сейчас отойди, – и он начал неторопливо, но решительно приближаться к Настасье.

     Та лишь тихонько пискнула и, следя за Жениной рукой с пылающим в ней огнём, стала пятиться спиной к ванной.

     – Посмотри на меня! – крикнул Антон Евгену. – Я докажу тебе. Поверь, тебе не нужны новые неприятности!

     На мгновение их взгляды пересеклись. Какое-то время – буквально несколько секунд – они смотрели друг другу в глаза, а затем Евген, поняв, что Антон читает его мысли, взревел: