Текст книги "Авалон: Хроники Бессмертных (СИ)"

Автор книги: Антон Ермаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 35 страниц)

     Посреди ночи проснулась Татьяна. У неё сильно разболелись мышцы в руках, и ещё почему-то было невыносимо душно. Форточек в узких окнах-бойницах предусмотрено не было, и проветрить было нельзя, а открывать на всю ночь дверь комнаты казалось как-то немного боязно. Хотя изнутри спальня запиралась на хлипкого вида щеколду, это всё-таки давало некоторое ощущение безопасности, пусть даже и мнимой. Если подумать, то вряд ли можно было ожидать, что посреди ночи к ним подкрадется какой-нибудь жуткий кровожадный монстр, который их сожрет, но все-таки это был другой мир, и ничего гарантировать здесь нельзя.

     Таня полежала некоторое время, пытаясь снова уснуть, но очень хотелось глотка свежего воздуха, поэтому она растолкала Вовку и упросила его выйти с ней подышать на какую-нибудь террасу или балкон, которых, в общем-то, было довольно много на верхних уровнях замка. Бирюк долго ворчал, но в итоге согласился. Минут десять им пришлось бродить по абсолютно пустым коридорам, ища нужную дверь: никого из дварфов, которые могли бы подсказать им, куда идти, они не встретили, видимо, малый народец не имел привычки гулять по ночам. Поднявшись по лестнице на один уровень вверх, они нашли-таки один из выходов на большую крытую террасу с деревянным настилом. Дул легкий, но достаточно прохладный ветерок, и в воздухе ощущалась промозглая сырость. Дождь, вызванный Антоном, уже прекратился, и внизу, под ними, серебрилась трава и деревья в долине, покрытые мелкими бисеринками измороси, отражающей лунный свет. Вова накинул на плечи Тане свою кофту, чтобы она не простудилась.

     – Тебе лучше? – заботливо спросил он.

     – Да, намного! – Таня вздохнула и уткнулась Вове в плечо. – Тут все как в сказке: замок, лес, озеро, горы. Но меня не покидает ощущение, будто мы находимся на чьей-то огромной даче.

     Вова хмыкнул в ответ, и Таня больше почувствовала, чем увидела, что её парень улыбается до ушей. Они постояли так некоторое время, а потом услышали неподалеку голоса из коридора, откуда они и сами недавно пришли – это Флавиус разговаривал с вернувшейся Сильфидой. После непродолжительной беседы послышались приближающиеся шаги, и на террасу вышла сама Сильфида. Она нисколько не удивилась присутствию здесь ребят – возможно, Флавиус видел, как они бродили по замку, и сказал ей об этом, – так или иначе, подойдя ближе, Сильфида произнесла:

     – Всё в порядке. Некоторые затруднения решаются чрезвычайно легко: я побывала у вас дома и попросту отключила ваш… как же его… иногда забываю названия всей этой странной техники…

     – Телефон? – подсказал Бирюк.

     – Именно! Так что если будут спрашивать, почему вы не были на связи – скажете, что он сломался. Такое ведь часто бывает с человеческими устройствами? – полувопросительно добавила она.

     – А у Славы с Сеней? Вы предупредили их родителей? Как же так, они ведь о вас не знают.

     – Они и не должны меня знать! – Сильфида заговорщически приложила палец к губам, как бы говоря, что её существование – это секрет для остальных. – Так что пришлось применить немного магии – никто не заметит их отсутствия в эту ночь.

     – Несколько неловко спрашивать – но вы не забыли закрыть нашу входную дверь? – Татьяна, как и любая девушка, прежде всего была обеспокоена безопасностью жилища.

     – А я её и не открывала, – безмятежно сообщила Сильфида, глядя вдаль. – Меня ведь не останавливают запертые двери, забыли?

     – А, ну да… – растерянно согласилась Таня.

     Они некоторое время постояли в молчании, которое, однако, совершенно их не тяготило – словно они уже знали друг друга давным-давно, как общаются люди, знакомые несколько десятков лет, и между ними уже все сказано, и тишина поэтому не становится неловкой – просто каждый думает о своём. Сильфида продолжала всё так же задумчиво глядеть вдаль, и вдруг тихо произнесла: – Вы такая замечательная пара. Всегда наблюдаю за вами – и сердце моё одновременно радуется, что в мире подлунном ещё существует любовь, и в то же время полнится печалью.

     – Отчего же? – так же тихо спросил Бирюк.

     – Вы напомнили мне о древних днях – настолько древних, что даже рисунок звёзд с тех пор в небе иной. Ведь вы сейчас в точности такие же, какими были в свое время Они. Двое. А может быть, и нет. Кто знает теперь? Минуло столько лет, – Сильфида замолчала на мгновение, а потом сказала: – Это очень грустная история. Если желаете, я расскажу вам её.

     Татьяна и Вова переглянулись – Сильфида никогда особенно не любила откровенничать, и разве можно было в этот миг отказать ей? Ребята молча кивнули.

     – Когда-то очень давно, – начала свой рассказ Бессмертная, – задолго до того, как ваш мир обрел очертания, известные людям сейчас, был созван очередной Авалон. Уже и тогда, в те года, когда незыблемое время вашего мира только родилось, Бессмертные сражались в Великих Войнах против Истинного Зла. Зеркальные горы стояли на том же самом месте, что и сейчас – разве были чуть выше, – и Расстегайна, Мать всех гор, возносила в небеса свою немыслимо величественную, увенчанную снегами вершину. А вот Нифльхейм тогда ещё не был построен, и древний народ дварфов ютился в многочисленных тростниковых лачугах по берегам рек, что впадали в Великое озеро. Теперь-то многие из этих рек уже пересохли и сгинули без следа, а вот Кленовый лес даже в те далекие времена уже возносил свои зеленые кроны к лучам молодого солнца.

     Сильфида приумолкла ненадолго, словно погруженная в воспоминания, а может быть, прислушивалась к чему-то, и потом продолжила:

     – Тогда в созванный Авалон призваны были пятеро, и также, как и все вы сейчас, они постигали силу и мудрость, ведомые магией, чтобы, когда придет время, сразиться с Великим Злом. Двое из них познакомились и полюбили друг друга ещё до того, как стали бессмертными – в точности, как и вы – и невыразимо прекрасна была их любовь. Чем более проходило дней, тем сильнее становилась она, пока, наконец, могущество их чувств достигло такого предела, что не могло не отразиться даже на воплощении их магии, увеличив их силы тысячекратно. Поистине великими чародеями стали они, оказавшись легендами, живущими и воплощенными в обоих мирах.

     То ли ночь творила свою извечную магию, то ли неведомое волшебство было тому виной, но чудилось, будто вся окружающая реальность погружается в воспоминания вместе с Сильфидой: и шелест листьев, опавших много осеней назад, и шорох далеких шагов – все это показалось вдруг невероятно реальным, словно сама Древность положила им на плечо свою руку, словно сама шептала эту историю внимающим слушателям на ухо.

     – Однако время бежит неумолимо даже для Бессмертных, и наступил день, когда силы Света и Тьмы сошлись здесь, в Карнимирии, в величайшей битве своего времени, – грустно повествовала Сильфида. – Позже в хрониках и архивах она была записана как Битва Бессчетных Слёз, ибо нельзя описать словами весь ужас и все горе, которые принесла эта война. Дварфы, малый народ, вышли из своих домов, чтобы преградить путь воинам Тени, чьи изуродованные, бездушные тела гнала вперед лишь воля Тёмных сил. Дварфы сражались на стороне Великих Бессмертных – и почти все погибли тогда. И как не высока была цена за победу – Силы Света заплатили её. Мы победили. Но из пятерых, составлявших Авалон, в живых осталось лишь двое…

     – То есть влюбленные выжили? – с надеждой спросила Татьяна.

     – Нет, – горько ответила Сильфида. – Любовь не спасла влюбленных, и Чёрное Зло разрушило их судьбу. Он погиб, а Она была безутешна. Каждый новый день приносил ей лишь новую, ещё большую боль, и хотя невыносимо страдала Она, ей не хватало смелости даже на то, чтобы причинить себе телесные увечья, от которых можно было бы умереть, тем самым прекратив все мучения. И долго Она пребывала во тьме, и полоса серых дней без начала и конца слилась для неё в одну бесконечную череду полутонов, череду скорби и беспросветного отчаяния. Но не зря говорят, что дружба призвана сохранять улыбку там, где любовь оставляет лишь слёзы. Её друг – второй из оставшихся в живых – все это время был рядом с нею, тем самым облегчая страдания, и спас её от гибели духовной. Нет, Он, конечно, не в силах был помочь ей забыть любимого, но сумел обратить отчаяние в надежду, скорбь в светлую грусть, и заново научил её жить. И однажды наступил день, когда Она, став выше и сильнее, чем когда-либо до этого, решилась и решила, что в её жизни больше не будет места для серого безмолвия и уныния, и задумала Великий Труд – величайшее из всех дел, которое когда либо осуществлял любой из Бессмертных. Она вернулась сюда, в вечнозелёную долину Карнимирии, призвала всех дварфов, уцелевших в войне, и повелела возвести им у подножия Зеркальных гор этот замок – Нифльхейм, оплот тумана и скорби, как вечную память о тех днях, как символ их погибшей любви. Через сорок лет долгой и кропотливой работы дварфы, немало потрудившись, вырезали из самого сердца гор столько скальной породы, что каменных блоков хватило на сооружение всего комплекса, а Она помогала им в этом, и великолепный и прекрасный Нифльхейм был, наконец, завершен, а по периметру стен выстроили семьдесят девять башен – по количеству лет, проведенных влюбленными вместе. С тех самых пор замок стоит здесь, и в стенах его запечатлелась скорбь, и душа, оплакивавшая Его, сохранила память в предостережение будущим потомкам, тем, кто придёт после – чтобы никогда не забывали они о Великой Любви и Великом Зле, эту любовь разбившую.

     Сильфида неожиданно осеклась, и Бирюк с Татьяной вдруг увидели, что по её прозрачным, небесно-голубым щекам бегут несдерживаемые слёзы.

     – Вы напомнили мне о тех днях… – повторила Сильфида. – И память моя ещё жива.

     – Простите, мы совсем не хотели вас расстраивать, – обеспокоенно произнёс Бирюк.

     – Просто вы сейчас точно такие же, как когда-то были эти Двое, – Сильфида дрожащей рукой коснулась своей щеки, пытаясь вытереть слезы. – Словно вы – их воплощение.

     Таня негромко ахнула, и Вова почувствовал, как сильно его любимая сжала ему руку. Он посмотрел на неё – лицо Татьяны казалось печальным и испуганным одновременно – кажется, она что-то поняла.

     – Как звали ту девушку? – спросила Татьяна. – Кто такая Она?

     Сильфида молчала, пытаясь сдержать нахлынувшие эмоции.

     – Кто такая – Она? – повторила Таня. – Пожалуйста. Ответьте мне! Как её звали?

     – Её звали Сильфида, – и слезы с новой силой заструились по щекам Бессмертной.

     Глава 12. Телепортация

     Осень катила по паркам и бульварам Москвы, топя городские улицы в наползающем ковре золотисто-медной листвы. Ещё совсем немного – и наступит октябрь, а это значит, что зарядят дожди с ветрами, придет унылая, монотонная погода и серое небо в угрюмых, низко нависающих тучах. Хмурыми днями последние остатки тепла ещё сохраняло бледное, болезненно-желтоватое солнце, а вот ночами все чаще стало подмораживать. Заморозки пришли неожиданно рано, и оттого казались ещё более холодными.

     Давно начались занятия в институте, и Маша, сидя за партой в аудитории и слушая очередную скучную лекцию, день за днем наблюдала, как стройные, словно восковые свечи, тополя все больше желтеют; как прекрасная, но неотвратимо наступающая московская осень сжигает их все более редеющие кроны, заставляя листья бесконечно сыпаться на подъездную аллею, куда они, упав, растворялись и исчезали, превращаясь в слякоть и грязь под ногами сотен студентов.

     Походы в Нифльхейм снова сократились до одного раза в неделю, хотя иногда (но все же очень редко) Малиновская умудрялась забегать туда в будние дни после занятий. Чаще всего компанию ей составляла Настасья, да и то подруга постоянно выражала ей своё недовольство – не то чтобы Насте не нравилось там бывать, просто дорога, да ещё в плохую погоду, и так занимала слишком много времени, а в итоге получалось так, что, не успев прийти, им уже нужно было уходить. Проводить ночь в замке тоже не имело особого смысла, все равно на следующий день опять нужно было быть на занятиях. Хотя, надо признать, в последнее время друзья все чаще оставались в Нифльхейме ночевать – в основном это были ночи с субботы на воскресение. Маша вообще обожала проводить здесь все свои выходные – не только оттого, что она каждый раз будто бы отдыхала на даче, дыша свежим воздухом, но и потому, что в Карнимирии стояла по-прежнему теплая, солнечная и хорошая погода – ведь времена года тут не менялись. У её мамы в последний месяц ночные смены на работе выпадали как раз на выходные, так что единственной необходимостью было просто приходить домой в воскресенье после обеда, чтобы не вызывать лишних подозрений. Ольга Александровна ничего, естественно, не знала, думая, что её любимая дочка только что пришла с прогулки или из магазина – ей и в голову не могло прийти, что эту ночь Маша не только провела вне дома, но даже вне пределов этого мира.

     В одну из суббот, когда весь Авалон снова прибыл полным составом в долину Карнимирии на очередную тренировку, Малиновская, решив в этот день отдохнуть (она и так усиленно тренировалась последние две недели) вместе со своей лучшей подругой – Настасьей, – и любимой медведицей валялась на теплой, нагретой солнцем травке и читала книгу, пока остальные их друзья разбрелись кто куда. Было даже немного жарковато, поэтому компания укрылась в тени одной из величественных башен замка. Сей чрезвычайно любопытный фолиант Маша раскопала в библиотеке Нифльхейма – это была Книга Судеб некой девушки по имени Ариана, которая так же когда-то, как и сама Мария, обладала магией Растений. Хотя дварфы, в общем-то, не одобряли, чтобы древние документы покидали стены Библиотеки, для Марии – своей любимицы, Миррен Лилит, – они сделали исключение. Малиновской, естественно, было безумно интересно прочитать историю жизни своей бывшей, так сказать, коллеги – чем та жила, о чем думала, каким образом постигала азы Зеленой магии. Судя по дате последней записи, жизнь Арианы неожиданно оборвалась почти триста лет назад – она вступила в поединок с вражескими прислужниками, выследившими её, но одолеть их не смогла. Мария не верила в то, что управление тождественными магиями делает схожими и судьбы Бессмертных, ими обладавших, но все же читать последние главы книги было не очень приятно и немного пугающе.

     Пончик, лежащая прямо напротив неё, положила свою косматую голову на лапы – совсем как собака – и внимательно следила за каждым движением хозяйки. Изредка Медведица негромко вздыхала, отчего страницы книги у Маши трепетали и переворачивались. Когда Медведица в очередной раз шумно выдохнула воздух, перелистнув тем самым множество страниц, Малиновская недовольно посмотрела на неё и произнесла:

     – С тобою невозможно читать. Сопишь, как паровоз!

     Пончик виновато заворчала в ответ.

     – Да-да, я поняла, тебе хочется поиграть со мной, – Маша вытянула шею и поцеловала Медведицу в нос. – Сейчас ещё немного поваляемся и пойдем, разомнёмся.

     Малиновская захлопнула книгу и взглянула на Настасью. Та не слушала разговора и смотрела куда-то в сторону. Проследив направление её взгляда, где-то вдалеке Маша разглядела Евгена вместе с обучающим его Флавиусом – в этот раз молодой человек создавал в зеленых лугах идеальные, геометрически правильные круги выжженной травы, чем-то напоминающие места приземления летающих тарелок в фантастических фильмах. Отчего-то именно эта магия – обращение травы в пепел – нравилась Евгению больше всего. Маша услышала, как её подруга тихонько пробормотала себе под нос:

     – Лишь бы только все разрушить да сжечь. Сохранение чего-либо нам, видимо, не свойственно. И так во всем…

     Дав Настасье пару минут на приведение мыслей в порядок, Маша тихонько кашлянула и осторожно спросила:

     – Как у вас с Евгеном? Нормально?

     – Не-а, опять поругались, – честно ответила ей Настя. – Мне так все это надоело уже. Мы как будто из разных миров. Я иногда думаю – может быть, и не стоило всего этого начинать.

     – То-то я смотрю, когда мы сегодня утром шли, вы ни словом не обмолвились, – заметила Маша. – Но ты не переживай так, просто он парень с характером, вот и все. Есть же разные люди: кто-то неуправляемый, не признающий ничьей воли, как Евген. Не зря же ему достался в повеление огонь. Совет Маханаксара все чрезвычайно точно просчитал, когда выбирал нам Дары. А есть спокойные парни, как Антон, например, который ни на кого не орет и, наоборот, всех между собой мирит.

     – Спокойные – это Славик, – улыбнулась Настасья. – Вот он вообще как танк просто. Непрошибаемый. А Антон… он, я бы сказала, переменчив и дальновиден. И оттого как будто бы невозмутим. Просто умеет себя контролировать.

     – Тебе никогда не приходила в голову мысль, что ты Антону нравишься? – неожиданно спросила Маша.

     – Я? Антону? – немного опешила Настасья. – С чего ты так взяла?

     – Да просто в последнее время он чересчур яростно противостоит Евгену, – Малиновская опустила глаза, накручивая на палец травинку. – Тем более, как мы знаем, со своей девушкой он расстался, и сердце его свободно.

     – Перепалки с Евгеном – это лишь косвенное доказательство его симпатии ко мне, – не согласилась Настя. – Тем более Евген сейчас со многими в натянутых отношениях. И с тобой, кстати, тоже! Так что уж это ты скорее нравишься Антону, а не я.

     – Ну не знаю.

     Подруги некоторое время помолчали, а потом Пончик снова начала глухо ворчать, требуя, чтобы с ней поиграли, и Маше с Настей пришлось встать, чтобы немного пройтись. Игры у Пончика были своеобразные – она предпочитала носиться по полям среди высокой травы сломя голову, иногда принося Маше в зубах куски цветов, которые ей, по мнению медведицы, должны были понравиться. Один раз она даже притащила ей найденный неизвестно где потрепанный дварфовский колпак – после этого Маша, естественно, запретила Пончику приносить ей чужие вещи и потом долго не знала, куда бы его деть, опасаясь, как бы меланхоличные дварфы не устроили из-за этого истерику.

     Девушки миновали обширное каменное крыльцо и подвесной мост с позеленевшими от времени цепями, начав спускаться по пологому зеленому склону к берегам Великого озера. Пончик радостно бегала вокруг, то появляясь, то вновь исчезая среди высокой шуршащей травы. У самого берега далеко впереди, там, где Зеркальные горы неожиданно обрывались отвесными стенами в недвижимую водную гладь, находились Сильфида, Таня и Бирюк. Танька просто сидела на мелком прибрежном песке, поджав под себя ноги, а Сильфида что-то объясняла внимательно слушающему её Бирюку.

     – Тренируются, – нарушила тишину Малиновская.

     – Вовка слушает наставления, а Танюха, стало быть, в качестве психологической поддержки, – кивнула Настасья, а затем немного грустно добавила: – Вот Евген никогда не присутствует на моих тренировках. Видно, не считает, что мне необходима помощь.

     Малиновская, опасаясь, как бы подруга снова не начала погружаться в неприятные для неё мысли, попыталась сменить тему.

     – Ты знаешь, у меня всё никак не идёт из головы та история, которую нам Таня пересказала…

     Настасья немного непонимающе посмотрела на неё.

     – Ну, про Сильфиду. Помнишь?

     – Ах, эту, – Настя слегка оживилась. – Пожалуй, Сильфида никогда ещё не была настолько откровенна, как в ту ночь.

     – Интересно, почему она решила рассказать об этом именно им?

     – Потому что Сильфе кажется, что Вова и Таня – воплощение тех Двоих, разве не так?

     – С одной стороны – да, – неуверенно согласилась Маша. – Так значит, тот друг, который помог ей, который превратил отчаянье в свет, и всё такое – это и есть Флавиус?

     – Я полагаю, что да. Ведь остальные вроде как погибли, правильно?

     Они прекратили спускаться по склону, выйдя, наконец, на берег озера. Таня, заметив их, помахала рукой, и Маша с Настей неторопливо направились в её сторону.

     – Тогда у меня что-то концы с концами не сходятся. – Малиновская наморщила лоб и задумалась. – Откуда во всей этой истории взялся Морфиус?

     – Так его же там и не было, – напомнила Настя.

     – Не было, – согласилась Маша. – Но с чего вдруг произошла эта неприкрытая вражда между ним и Сильфидой?

     – Да мало ли какие у них на то причины, Маш! Это же их дело.

     – Ты не понимаешь, о чем я, – Мария постучала пальцем себе по виску. – Если в живых остались только двое – Флавиус и Сильфида – то откуда взялся Морфиус?

     – Не знаю, – пожала плечами Настасья. – Вполне может быть, что он просто из другого Авалона. Мы же все бессмертны. Разве он не мог остаться в живых так же, как и они? И дожить до наших дней.

     – Невозможно, – отрезала Малиновская.

     Настасья снова непонимающе посмотрела на подругу.

     – «И хотя матери наши разных кровей, отец – одной» – процитировала Мария. – именно это произнёс Морфиус тогда, в перепалке с Сильфидой. Они не могли жить в разные времена, потому что они, по всей видимости – единокровные брат и сестра!

     – Я тебе честно скажу – я не помню этих слов, – призналась Настя, – но вывод напрашивается странный…

     Однако Маше не суждено было узнать, что же думает по этому поводу Настасья – громкий хлопок, а затем последовавший вслед за ним дикий визг Татьяны заполонил собой побережье. Подруги, мигом забыв о своей дискуссии, бросились бежать навстречу к Таньке. Мелкий песок взвивался фонтанами под их ногами, разлетаясь в разные стороны. Малиновская слышала, как сзади, фыркая, точно паровой локомотив, несётся за ними Пончик, очевидно, медведица решила, что с ней хотят поиграть в догонялки. Так как девчонки, гуляя вдоль берега, уже прошли большую часть пути, то успели добежать менее чем за полминуты.

     – Где он? Куда он пропал?! – кричала Танька, в ужасе мечась по берегу.

     – Таня, Таня, успокойся, что случилось-то? – Настя подбежала первой, тяжело дыша.

     – Кто? Кто пропал? – не могла понять догнавшая её Малиновская.

     Видя, как Таня носится по побережью в разные стороны, их тоже начала охватывать легкая паника.

     – ВОВА! – снова заорала Танька, остановившись на полном ходу у самой кромки воды. Затем она развернулась к Маше с Настей и на одном дыхании выпалила: – Вспышка! Хлопок! Исчез!

     Малиновская быстро повернула голову вправо, затем – влево. Из-за суматошной неразберихи, созданной Таней, она не сразу обратила внимание на то, что как раз-таки Бирюка нигде с ними рядом и нет! Вроде бы всё это время, пока они шли с Настей мимо едва заметно плещущихся озерных волн по направлению к ним, Бирюк был, а теперь неожиданно пропал. Маша начала вспоминать, действительно ли она сейчас уверена в том, что Вова все-таки присутствовал на берегу, или ей это просто казалось. Всё-таки они находились в Ином мире, и здесь, теоретически, могло произойти всё что угодно.

     – Как такое может быть? – недоуменно спросила Настасья. Она так же, как и Маша, оглядывалась вокруг, но, похоже, продолжала надеяться, что это какой-то нелепый фокус, словно сейчас все вокруг крикнут: «Сюрпри-и-из!», и их друг появится откуда-нибудь из прибрежных кустов барбариса.

     – Он только что был тут – тренировался, я смотрела прямо на него, – уже чуть спокойнее, но всё ещё сильно нервничая, пояснила Таня, – и тут – яркий свет – бум! – и он просто растворился в воздухе!

     – Так, давай-ка по порядку, – попросила Настя. – Вовка тренировался с Сильфидой… Сильфидой!

     Все трое повернулись одновременно. Сильфида, в отличие от Бирюка, никуда и не думала пропадать, стоя на одном и том же месте все это время.

     – Наконец-то вы перестали сходить с ума, и обратили внимание на меня, – строго сказала Сильфида, но при этом чуть улыбнулась. – Как странно: порою в моменты паники люди совершенно не замечают того, что происходит у них под самым носом!

     – Сильфа, – произнесла Таня слегка смущённо. Ей уже было немного неловко оттого, что она действительно поддалась смятению, напрочь забыв про Бессмертную. – Где он? Где Вова?

     – Я полагаю, ты найдёшь ответ на свой вопрос, если посмотришь во-о-он туда. – Сильфида указала рукой куда-то вверх, в сторону замка.

     Татьяна, а вслед за нею и её подруги развернулись, не понимая, что именно они все должны увидеть. Там, куда указывала им Сильфида, вздымались ввысь несколько крайних башен Нифльхейма, слегка закрытые отсюда, с побережья, выдвинутыми вперёд отрогами горной цепи. Маша рассматривала склоны и окружающий пейзаж с чахлой порослью, прилепившейся на осыпающихся скалах, пытаясь разглядеть Бирюка или хотя бы что-то, что поможет его отыскать.

     – Я одна не вижу ничего… – начала говорить Настя, но её слова потонули в новом, теперь уже радостном визге Тани:

     – Вон он! Смотрите – вон он! Там, на башне!

     Малиновская подняла голову выше, щурясь от солнца, и рассмотрела на самой верхушке одной из башен, там, где каменный цилиндр, обнесённый парапетом, переходил в остроконечную черепичную крышу, машущего оттуда им рукой Бирюка.

     – Это… это как? – Маша, похоже, не верила своим глазам. – Как у него получилось?

     Танька изо всех сил махала ему в ответ, подпрыгивая на месте, и громко кричала:

     – Молодец! Ты смог! Я знала!

     Маша и Настя улыбались, глядя, как радуется Таня, и тоже помахали Бирюку. Пончик, сидя на песке и слегка наклонив голову вбок, также смотрела в сторону Нифльхейма – непонятно было, смотрит ли она именно на Бирюка или же просто оглядывает окрестности. Сильфида, тихонько подошедшая сзади, приобняла девчонок за плечи и сказала: – Ну что же, друзья мои, вот, кажется, мы выявили ещё одну из ваших способностей – телепортацию.

     Вечером того же дня, когда все ребята вернулись в замок и собрались за одним столом на ужин, заботливо приготовленный для них дварфами, Бирюк с удовольствием рассказывал всем, кто готов был его слушать, о своём неожиданном успехе.

     – Сначала мы с Сильфидой практиковали совсем другое, – азартно говорил он, одновременно накладывая себе в тарелку всякую еду без разбора, даже не глядя на то, что именно он выбирает. – Я пытался создавать водяные смерчи – очень уж мне хочется научиться делать эту штуку. Но, честно говоря, получается пока не очень – для этого определенное настроение нужно. Тогда я предложил попробовать передвижение в пространстве.

     – Откуда ты мог знать, что у тебя получится? – с интересом спросила Маша. Речь её звучала слегка невнятно, потому что она запихала себе в рот целый бутерброд с огурцами, помидорами и каким-то невероятно вкусным соусом, секрет приготовления которого был известен одним лишь дварфам.

     – Мне Антон сказал, – ответил Бирюк. – Он прочитал об этом в нашей замковой Библиотеке.

     – Да, я нашёл там много чего интересного в последнее время, – задумчиво произнёс Антон, размазывая по тарелке остатки почти доеденного им салата, – и, в частности, то, что почти все элементали, когда-либо контролировавшие магию Воздуха, обладали предрасположенностью к телепортации. Разумеется, одно другого не гарантирует, но вероятность этого была крайне высокой, и я посоветовал Бирюку попробовать.

     – Как мы видим, твой совет пришёлся как нельзя кстати, – вступила в разговор Сильфида. – Конечно, поначалу я опасалась за Владимира. Помня, что произошло с Татьяной, мне не хотелось подвергать его жизнь и способности чрезмерной опасности, но… – она бросила хитрый и многозначительный взгляд на остальных. – Он так горел желанием!

     Славик, Антон и Семён засмеялись.

     – О, наш горячий парень всегда горит желанием! Да, Тань? – Машка подтолкнула Таню в бок, театрально подмигнув ей.

     Татьяна шумно вздохнула и в притворном негодовании приложила ладони ко лбу, качая головой.

     – В общем, я и сам сначала очень испугался, конечно, – признался Бирюк. – Поначалу не понял, что у меня всё получилось, и мне удалось переместиться. Не сообразил сразу, куда это меня занесло, потому что заранее не представлял себе конкретного места, где мне нужно было оказаться. Да и Таню я ни о чем не предупредил. Она-то думала, что я продолжаю пытаться создать смерч, а я взял – и пропал.

     – Ах, вот почему ты так напугалась, – сказала Настасья Тане. – Да уж, к таким вещам невозможно быть готовой заранее!

     – Потом, когда я огляделся и немного пришёл в себя, – продолжил Бирюк. – Увидел, что это всего лишь крыша одной из башен замка. И сразу как-то обрадовался и успокоился. Но, должен вам сказать, оттуда было очень утомительно спускаться – ещё раз телепортироваться я не рискнул.

     – Мне кажется, тебе нужно быть осторожнее с этим, – заметил сидящий напротив него за столом Флавиус. – Мгновенное перемещение в пространстве – вещь хоть и замечательная, но серьезная и довольно опасная. Хотя она и не кажется на первый взгляд таковой. Главная твоя задача – четко представлять себе в голове место прибытия. Иначе может случиться всякое.

     – Да, я понимаю, – серьёзно кивнул Бирюк.

     – И, знаешь, – обратилась к нему Сильфида, беря в руки расписную чашку с чаем, – на первых порах постарайся пока перемещаться в те места, которые ты можешь зрительно видеть. Как, например, сегодня.

     – То есть он не может сейчас взять и телепортироваться, скажем, в Киев? – спросил Евген, при этом внимательно следя за реакцией Сильфиды.

     – О, это было бы невероятно опасно, даже если бы сейчас он находился у себя дома! – предостерегла Бессмертная. – Расстояние слишком велико, а, кроме того, он ведь никогда не бывал в этом городе, верно?

     Маша, слушая, отметила про себя, что у Сильфиды совершенно не возникло вопросов по поводу того, что такое Киев и где он находится, из чего она сделала вывод, что Бессмертная гораздо лучше разбирается не только в истории, но и в географии человеческого мира, чем могло бы показаться на первый взгляд.

     – Да, я ни разу не был в Киеве, – кивнул Бирюк, – но мне туда пока что и не надо. Я вот о чем хотел спросить: мне ведь теперь не придётся тратить время на дорогу из дома до Нифльхейма? Я имею в виду, когда я уже овладею телепортацией в совершенстве.

     – Нет, ни в коем случае! Ты погибнешь! – громко сказала Сильфида, и с таким звоном поставила чашку обратно на блюдце, что остальные разговоры за столом разом смолкли. – Владимир, запомни: никогда не пытайся телепортироваться между мирами! Пересекать Грань даже через Портал и то не слишком-то безопасно, а уж пытаться преодолеть её путем мгновенного перемещения – это опасно вдвойне. В будущем, когда ты станешь идеально контролировать сию способность, ты сможешь – теоретически – перемещаться в любую точку своего мира. Или же, напротив, в любую точку мира этого, если будешь телепортироваться отсюда же. Но Грань миров таким образом пересекать нельзя! Ты понял меня?