Текст книги "Сплошной разврат"

Автор книги: Анна Малышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

И она плюхнула на стол большой конверт.

– Фотографии? – спросил догадливый Гоша.

– Да!

– Неприличные?

– Не то слово!

– Про кого?

– Про Трошкина.

Гоша вытряхнул на стол содержимое пакета.

– Ага! Вот и записочка. «Времени осталось мало. Немедленно объявите публично, что не собираетесь баллотироваться, в противном случае эти и подобные снимки будут опубликованы в «Секс-моде» как иллюстрации к статье. А запись на видеокассете будет показана по телевидению».

– Откуда это?

– Это, – с нескрываемым торжеством произнесла Саша, – принесла и пыталась подсунуть под дверь квартиры адвоката… – она сделала эффектную паузу, – какая-то тетка в шляпе!

– Интересно. – Василий вскочил и принялся бегать по кабинету. – Очень интересно. Так, значит, Гошечка, все-таки Иратов. И Трошкина действительно шантажируют.

– Почему обязательно Иратов? – запротестовала Саша. – Трошкина все не любят. Мы с Лизой решили, что это либо Ценз, либо Симкина. Во всяком случае, я эту тетку, которая сегодня приходила, точно знаю, но не могу вспомнить, кого из них она мне напоминает.

– Ты в своем репертуаре, – нахмурился Василий. – «Я ее точно знаю, только не знаю, кто она».

– Саня, девочка, давай-ка еще раз повспоминаем, как там было в «Роще», – взмолился Василий.

– Я услышала крик – «убили, убили» и сразу вышла.

– Иратов уже пришел к себе?

– Нет, он пришел позже. Сначала я увидела его жену. Она сидела на полу около своего номера, плакала и просила позвать мужа. А Иратов пришел минут через пять, и мы зашли к ним в номер.

– Сразу зашли?

– Да, он меня буквально втолкнул внутрь. Потому что я испугалась, когда его увидела, я-то думала, он мертвый, а он решил, что я испугалась его в том смысле, что он убийца. Он на меня заорал, он вообще был очень нервный, и, когда открывал дверь, руки у него просто ходуном ходили, он все не мог попасть ключом в скважину.

– Он открывал дверь ключом?! – хором спросили Гоша и Василий.

– Да. А должен был топором? – удивилась Саша. – Почему вы спрашиваете?

– Потому что… – Василий широко улыбнулся, – потому что… ты себе не представляешь, как это важно. И как мне, дураку, раньше такая простая мысль в голову не пришла? Я, кажется, знаю, кто убийца.

– Я, кажется, тоже, – подхватил Гоша. – А значит, мы вот что сделаем…

Глава 35
ЛОВУШКА

– Я собрал вас, господа, – хмуро произнес Василий, – чтобы в последний раз воззвать к вашей совести.

Присутствующие переглянулись. Элеонора Симкина испуганно втянула голову в плечи, Татьяна Ценз с отсутствующим видом принялась рассматривать потолок, Трошкин нагло усмехнулся, Иратов пожал плечами, а его жена тихо вздохнула.

– Я уверен, я убежден, что кто-то из вас знает, где Григорчук хранила свой архив. Я полагаю, что те из вас, кто не замешан в убийстве, заинтересованы в том, чтобы убийцу нашли. Состав участников нашего сегодняшнего разговора не случаен, вы все, вне зависимости от того, как каждый из вас относился к убитой, достаточно близкие ей люди. В особенности вы, Александр Дмитриевич, – Василий кивнул Трошкину, – и вы, Людмила Михайловна, – он повернулся к Иратовой. – Любовнику и подруге она вполне могла доверить свою тайну. Так скажите, черт побери, где бумаги?

Все молчали.

– Хорошо, попробуем еще раз, – все больше раздражаясь, сказал Василий. – Вот вы, Александр Дмитриевич, почему ничего не сообщили следственным органам о том, что вас шантажируют.

– Меня? – Трошкин изумленно посмотрел на Василия. – Меня?

– Ну не меня же, – ядовито ответил Василий. – У меня, слава богу, совесть чиста.

– Какое совпадение! – обрадовался Трошкин. – У меня тоже.

– Так вас не шантажировали в последнее время?

– Бог миловал. – Трошкин потупил глаза.

– Не надо, Саша, – вступила в разговор Ценз. – Не кривляйся. Я рассказала капитану о конверте, который тебе прислали.

– Каком конверте? – Трошкин посмотрел на Ценз с презрением. – О чем ты, Таня?

– Скажите, – спросил Иратов, – а зачем вам архив Григорчук? Не хватает в жизни острых ощущений? Охота посмотреть на веселые картинки? Я понимаю, зачем архив нам с Трошкиным, и, по идее, это мы должны его искать, а вам-то зачем? Или вы думаете, что Света догадывалась, кто может ее убить, и оставила там свою предсмертную записку?

– Нет. – Василий покачал головой. – Мне безразлично, ЧТО изображено на картинках, но мне важно, каких картинок в архиве не хватает.

– Не понял.

– Судя по тому, что часть документов, касающихся личной жизни Александра Дмитриевича Трошкина, кто-то любезно предоставил в его распоряжение и вежливо попросил не участвовать в выборах, следовательно, этот кто-то в архив слазал и кое-что оттуда изъял. Если мы найдем архив, то сможем вычислить убийцу.

– На что вы намекаете?! – взвился Иратов.

– Никто мне ничего любезно не предоставлял, – холодно сказал Трошкин.

Василий отмахнулся от них, как от мух.

– А как же вы вычислите убийцу? – тихо спросила Симкина.

– Методом исключения, – охотно ответил Василий. – Вы, Элеонора Генриховна, надо полагать, лучше других знаете, насколько аккуратна была ваша подчиненная Григорчук в ведении дел. По нашим данным, на каждую свою жертву она заводила папочку, в которой хранились тексты статей, фотографии и видеозаписи их… их развлечений.

Симкина кивнула.

– На случай, так сказать, возможных судебных исков. Так вот, сейчас в архиве не хватает как минимум одной, а скорее, двух папок. Если мы найдем архив, то круг подозреваемых сузится до этих одного-двух. Тех, чьих папок не хватает.

– Я полагаю, – скрипучим голосом заметил Трошкин, – что там не хватает папок с компроматом на большую часть мужского народонаселения нашей страны. А это, позвольте заметить, довольно широкий круг подозреваемых.

– Не передергивайте, Александр Дмитриевич, – поморщился Василий. – Вы хорошо понимаете, что я имею в виду.

– А действительно, – вступила Ценз, – если убийца забрал из архива свою папку, как вы узнаете, что она там была?

Василий помялся и, как бы нехотя, сказал:

– Мы обнаружили в рабочем кабинете Григорчук опись архива.

– С фамилиями?! – раздалось несколько голосов.

Василий горько вздохнул:

– Если бы. Но зацепка есть.

Он прошелся по кабинету, остановился у окна, повернувшись спиной к присутствующим:

– Не знаю, стоит ли сообщать вам… А с другой стороны… Надеюсь, благоразумие все-таки возьмет верх. Ладно! – Василий решился. – Согласно описи документов в архиве находились девять папок. Из них семь – отработанный материал, то есть статьи об этих семерых несчастных уже опубликованы, и похищать документы не имело никакого практического смысла. Остаются двое. Один – присутствующий здесь Александр Дмитриевич Трошкин, другой – неизвестно кто.

Все посмотрели на Трошкина. Он гневно дернул подбородком, но промолчал.

– А где зацепка-то? – спросила Симкина. – Откуда вы узнаете, кто еще?

– В архиве находились также фотографии девушек, которые по поручению Григорчук осуществляли сбор материала. Девушек, соответственно, тоже девять. Наша последняя надежда на то, что убийца в суете не взял этих фотографий. И тогда мы найдем ЕГО девушку и выясним, кто ОН.

– Искать девушку по фотографии – все равно что искать иголку в стогу сена, – очень тихо сказал Иратов.

– Не волнуйтесь. – Василий широко улыбнулся. – Это ж не просто так девушки, а вполне определенного свойства. Большинство из них занесены в нашу картотеку – представительниц древнейшей профессии мы любим и проводим их перепись достаточно регулярно.

– И где же она все прятала? – задумался Иратов. – Не во дворе же закопала.

– С нее станется, – усмехнулась Ценз. – Ценность-то какая! А где вы искали, капитан?

– В редакции, в квартире. – Василий развел руками. – Нет, мы готовы провести серию повторных обысков, но не хотелось бы стены ломать, правда, Элеонора Генриховна?

– Да уж, не хотелось бы, – согласилась Симкина. – Недавно только ремонт в офисе закончили.

– Вот и попросите своих приятелей, чтобы подсказали нам, где искать. Всем же лучше будет.

– Всем – это вряд ли, – неприязненно заметил Трошкин. – Кому-то ваша находка придется очень и очень некстати.

– Я надеюсь, – сказал Иратов напряженно, – если вы найдете этот архив, то обнародовать его не станете.

– А тебе что, есть чего бояться? – хитро прищурилась Ценз.

– Мне – нет, – быстро ответил Иратов, скосив глаза на жену, – я за людей переживаю.

– Не думаю, что милиция станет что-то обнародовать, – задумчиво сказала Ценз. – Хотя утечки из милиции к нам поступают регулярно. Правда, капитан? Тем, за кого ты переживаешь, надо другого бояться – что архив уже в чьих-то предприимчивых руках.

– Скорее все-таки, – предположила Симкина, – похититель взял только свою папку, ну, ту, которая про него. Зачем ему остальные?

– Подведем итоги, господа. – Василий посмотрел на часы. – Вы можете обсудить все в своем узком кругу, условно назовем его «друзья убитой». А завтра с утра я сижу у телефона и жду звонка. Если вам неловко сообщать мне интересующие следствие сведения открыто, сделайте это анонимно.

* * *

– Почему ты считаешь, что визит состоится ночью? – Гоша лежал на диване, раскинув руки в стороны, и подслеповато щурился в темноту.

– Потому что днем можно напороться на нас.

– А ночью милиция крепко спит. Правильно. Потому-то у нас в стране так хорошо с правопорядком.

– Нет, Гоша, – спокойно ответил Василий, – ночью милиция выезжает на экстренные вызовы. А рутинную работу по ночам никто не делает.

В комнату заглянул Леонид и посветил фонариком сначала на Василия, потом на Гошу:

– Але, ловцы, кофе будете?

– Ты варил кофе?! – взвился Василий. – Совсем сдурел? Запах кофе может их отпугнуть.

– Не варил, а залил кипятком растворимый. А порошковые суррогаты не пахнут.

– Не пахнут только деньги, – заворчал Василий, но из кресла вылез и направился в сторону кухни.

Только они уютно расположились у стола, как затренькала рация. Василий нервно схватил ее, гаркнул: «Четвертый».

– По местам, мужики, уже идет.

Гоша вальяжно зашел в платяной шкаф, Леонид исчез за тяжелой портьерой, а Василий с грацией бегемота пронесся к кладовке. Все стихло. Через минуту в замке заворочался ключ, и входная дверь открылась.

Человек, зашедший в квартиру, довольно долго стоял в передней, прислушиваясь, и затем тихо на ощупь двинулся в комнату. Пробыв там не больше минуты, он так же тихо ушел. Дверь за ним закрылась почти бесшумно.

– На старт, внимание, марш, – скомандовал Василий, выглядывая из укрытия. – Теперь важно не напугать, а предельно расположить клиента к себе.

– Самый подходящий момент, – хмыкнул Леонид. – Лучшего случая понравиться собеседнику и не придумаешь. Интересно, что ты скажешь? Здрасьте, очень приятно, я давно слежу за вами, потому что вы мне симпатичны?

– Разговорчики!

Они вышли из квартиры и спустились на первый этаж пешком. У дверей подъезда маячила тощая фигура молодого оперативника из районного отделения, который изображал сонного, но бдительного консьержа.

– … просто скажите, откуда вы, – занудно бубнил он. – Такой порядок, гражданочка. Я вас не припомню, так уж будьте любезны.

– Я была в гостях, – устало говорила женщина в странном одеянии – в шляпе с широкими полями и вуалью. – Сколько можно повторять.

– Порядок такой, – оперативник тупо смотрел в пол. – Мы следить обязаны. Из какой квартиры следуете?

– Из шестьдесят третьей, – наугад сказала женщина.

– Сейчас проверим, – Коля потянулся за телефоном, а подозрительная «гражданочка», резко дернув на себя дверь, выскочила на улицу.

– Молодец, – похвалил Леонид, выходя из-за угла. – Я только сейчас понял – не ту работу ты выбрал, парень. Тебе не в ОВД надрываться, а подъезды охранять. Понятые-то где?

– Там, – оперативник кивнул в сторону двери. – Во дворе на лавочке сидят. Их омоновцы развлекают.

– А, ну тогда им точно не скучно, омоновцы кого хочешь развлекут, – со знанием дела сказал Василий. – Хватило бы только здоровья.

…Спустя полчаса вся компания, за исключением двух бойцов ОМОНа, производивших задержание, и двух старушек-понятых, засвидетельствовавших список вещей, изъятых у задержанной, прибыла в МУР. В сумочке задержанной были обнаружены: косметичка, кошелек, расческа, девять женских фотографий и две связки ключей – от квартиры Григорчук и от квартиры самой задержанной.

Пансионат Управления делами

Президента РФ «Роща».

День убийства

Вадим бросил трубку и устало закрыл лицо руками. В его позе была такая обреченность, что у Людмилы защемило сердце.

– Что случилось?

– Ничего. – Он попытался ей улыбнуться, и сердце у нее заныло еще сильнее. – Ничего, милая. Ерунда.

– Это Светка звонила?

– Нет. – Ему не хотелось продолжать разговор, не хотелось ничего ей рассказывать. – Пойду вниз, в ресторан, мне надо там… поговорить кое с кем. А ты ложись, поздно уже.

Он ушел, а Людмила бросилась к телефону.

– Света, Света, – кричала она в трубку, – зачем ты его мучаешь? Ну зачем?

– Я его вообще уничтожу, – ответила Григорчук пьяным голосом. – Гадина, это все из-за него.

– Да нет же…

Но Григорчук уже бросила трубку.

Людмила быстро оделась и спустилась на этаж ниже.

Света открыла дверь не сразу и страшно возмутилась:

– Что вы все ко мне ломитесь? Я спать хочу, отстаньте.

– Давай поговорим, – попросила Людмила. – Прошу тебя.

– О чем? Ты из армии спасения? Пожалей моего мужа, пощади моего Вадика… Сволочь он, твой Вадик.

– Да с чего ты взяла?

– С того, что он все последние годы мне гадит. И то ему не так, и это. Смотрит волком, ухмыляется, брезгует. Как же – большой человек, шишка. Ничего, мы его шишки-то посбиваем. У меня на него такой материальчик собран – закачаешься. Кстати, тебе, как жене, будет очень интересно. Там хорошо видно, какой он примерный семьянин и высокоморальный человек.

– Это наше дело.

– Было. А теперь – наше.

– Это убийство, ты понимаешь? – тихо сказала Людмила. – Настоящее убийство. Вадим не переживет, он всю жизнь шел к этому успеху, и сейчас, когда он в двух шагах… А ты хочешь все перечеркнуть одним гадким мазком.

– Не переживет? – Григорчук хрипло расхохоталась. – И отлично. Собаке собачья смерть.

– Пожалей тогда меня. Пожалей. – Людмила неловко дернулась и опустилась на колени.

– Сдурела? – Григорчук икнула и равнодушно отвернулась. – Тебе сильно хочется стать губернаторшей? Представь, и мне тоже. И у Саши моего шансы неплохие, если я помогу, конечно.

– Не смеши. – Людмила усмехнулась. – Трошкин никогда на тебе не женится. И губернатором никогда не станет.

– И станет, и женится.

– А если станет, но не женится?

Григорчук хитро прищурилась, погрозила Людмиле пальцем и шепотом сказала:

– А у меня и на него материальчик есть. Вот так-то.

– И когда же ты его насобирала? В разгар вашего романа?

– Не-ет, – Григорчук сонно потянулась. – Раньше. Давно. Но не выбрасывать же, пусть лежит, как страховка.

Людмилу охватило отвращение, ее затошнило, и закружилась голова. Она вскочила и выбежала в коридор. Добежав до лифта, она вдруг резко развернулась и побежала обратно.

– Господи, что ж я делаю? Надо еще попытаться…

Она подошла к номеру – дверь открыта. Григорчук с кем-то разговаривала по телефону – те же пьяные интонации, тот же хриплый хохот. С Вадимом! Опять! Нет, она сумасшедшая.

– Света, – позвала Людмила, – Света, ну приди же ты в себя.

– Отвали. – Григорчук страдальчески закатила глаза. – Отвали. Каждый устраивается как умеет. И мой тебе совет – ищи себе другого мужа.

У Людмилы задрожали руки. Дура! Какая же она дура! Все всегда говорили ей, какая Светка мразь, какая она подлая и гадкая. А Людмила не хотела верить. И усердно рыла могилу Вадиму…

Ярость была такой сильной, что Людмила начала задыхаться.

– Не смей, – крикнула она, и голос сорвался. – Не смей трогать Вадима!

– Пошла вон, – сказала Григорчук неожиданно трезвым голосом. – Вон отсюда, истеричка.

И Людмила не выдержала. Она бросилась на Григорчук, толкнула, схватила подушку, бросила на ее лицо и упала сверху. Светка хрипела где-то под ней, но Людмила почти ничего не слышала и не чувствовала. Сознание стало возвращаться к ней вместе с настойчивым стуком в дверь. Кто-то колотил в номер кулаком, потом ногой.

Людмила встала, отряхнулась – человек за дверью не унимался. А потом наступила тишина, мертвая тишина, и Людмила поняла, что она в номере ОДНА. Что больше здесь никого нет. Никого живого. Она взяла сумочку Григорчук, нашла там ключи, затем осторожно приоткрыла дверь, выглянула – коридор был пуст.

– Ничего страшного, – уговаривала она себя на бегу. – Вадим в ресторане, на него никто не подумает. На меня – тоже.

Лифт очень кстати стоял на третьем этаже. Людмила поднялась к себе на четвертый, и ей опять повезло – в коридоре тоже никого не было. Она бросилась к номеру и только в этот момент поняла, что ключа у нее нет. Она опустилась на пол и, сил сдерживаться больше не было, зарыдала.

Иратов чудом разминулся с женой. Когда она поднималась в лифте на четвертый этаж, он спускался по лестнице на третий. Через несколько секунд он распахнет дверь в номер Григорчук и увидит труп.

Читайте в следующей книге

А. МАЛЫШЕВОЙ

БЕССМЕРТНЫЙ ГРЕХ

Лариса проснулась и, прежде чем открыть глаза, осторожно понюхала воздух. Эта дурацкая привычка принюхиваться по утрам появилась у нее около двух лет назад, когда, как говорила подружка Верка, началось ее стремительное падение. Когда она из приличной, очень приличной, слишком приличной, или, по утверждениям той же Верки, «порядочной» женщины стала законченной шлюхой. То есть, нет – законченной она стала гораздо позже, но тогда, два года назад, был сделан широкий и решительный шаг в этом направлении. Так куда же ее, дуру, понесло?

Известно куда – вразнос. Опять же Веркино словечко. А разнос, при всей своей сексуальной привлекательности, не оставляет никаких надежд на стабильность и надежность. И действительно, стоило Крысю протиснуться в ее жизнь, как мир пошатнулся и предательски треснул где-то в районе фундамента.

Кстати, к появлению Крыся Верка отнеслась философски спокойно.

– Сильно хочется? – спросила она.

Лариса лживо пожала плечами. Еще не хватало признаваться Верке, что хочется сильно.

– Понимаю, – Верка усмехнулась. – Тяжело нести ежа, никакого терпежа. – А что наш муж?

А ничего. Он цельная личность, монолит, что-то вроде опоры моста.

Она почти никогда не называла его по имени (первые месяцы знакомства не в счет). Они поженились, и его имя отпало за ненадобностью. С тех пор Лариса звала его «муж», и это было больше чем имя.

– А как ты его называешь в постели? – спросил однажды Крысь, целуя ее в шею. – Тоже «муж»?

– Никак, – честно призналась Лариса. – В постели мы не разговариваем.

– Совсем? – Крысь не поверил. – Сами сдерживаетесь или кляпами пользуетесь?

– Я – сама сдерживаюсь, а он просто не любит разговоров.

Что правда, то правда. Когда она во время первого их интимного свидания начала лепетать что-то глупое и счастливое, он приложил палец к ее губам и сказал ласково, но твердо: «А вот разговаривать не надо».

Почему? Почему не надо? Мы же не звери…

ОБ АВТОРЕ

Анна Жановна Малышева – профессиональный журналист. Первую литературную премию за лучшие публикации года в журнале «Юность» получила в 14 лет. После окончания МГУ работала в центральной прессе, а последние шесть лет – в правоохранительных органах. Автор ряда детективных романов.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.