Текст книги "Тьма и свет (СИ)"

Автор книги: Анна Завгородняя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Глава 26 Дитя тьмы

Я смотрела на белое лицо Анатоля и не могла отвести взгляд. Шуйский казался совсем живым. Словно прилег всего на минуту! Будто сейчас откроет глаза, сядет и спокойно произнесет: «Что? Испугались?»

Сердце жгло. Глаза пекло от невыплаканных слез. Я старалась держаться. Слова Проводника вселили во мне надежду, что еще не все кончено. Нет, я просто не могла потерять Анатоля!

– Только не говори, что оставишь все так. – Обращение к брату Михалу прозвучало по-свойски, но аллесианец не обратил на подобное внимания. Я же перевела взор и посмотрела на служителя ордена.

– Мы должны были что-то сделать там, в обители, – сказал Мамаев.

– Что? – Некромант, сидевший рядом с Анатолем, сверкнул глазами. – Вы действительно собирались что-то объяснять всем тем монахиням, которые увидели свою приорессу убитой?

– Предоставьте разбираться ордену, – процедил Михал, а затем вытянул руку и оглушительно ударил в стену экипажа.

Кучер услышал сигнал, и карета остановилась.

– Что вы делаете! – крикнула я, бросив взгляд на Шуйского. У Анатоля нет времени! У меня нет времени!

– Здесь я вас покину, – ответил аллесианец и протянул руку к двери, намереваясь выйти.

– Нет! – рявкнула я. И откуда только взялись силы? – Ты не выйдешь, пока не поможешь мне, не подскажешь, как отыскать Проводника.

Брат Михал нахмурился, затем решительно взялся за ручку, но я ударила его по руке и мужчина недовольно, даже угрожающе, прошипел:

– Не смей!

– Это ты не смей! – Я была настроена идти до конца.

– Мне надо выйти и отправиться в орден. Монастырь зачистят. Тех, кто служил приорессе, следует поймать до того, как они убегут, – сказал аллесианец.

– Надо было думать об этом раньше. – Я ощутила, как по телу пробежала дрожь и увидела, как мой собеседник подозрительно прищурил глаза.

Что-то со мной было не так, но я пока не могла понять, что именно. Впрочем, ответ нашелся сразу.

– Не пробуждай тьму, – предупредил брат Михал.

Вот оно что, поняла я. Неужели, мой дар решил пробудиться? Как-то не очень вовремя! Будь со мной сила, кто знает, чем бы закончился бой с Гертрудой!

Всего на миг захотелось рассмеяться. Но это не было весельем. Скорее так из меня пыталась вырваться боль и страх за человека, которого я потеряла.

– Так, – вступил в разговор Степан, встав на мою сторону, – постарайся предупредить орден каким-нибудь другим способом. Ты же собирался использовать птицу? – напомнил анимаг. – Твой ворон может многое.

– Может, – согласился аллесианец.

– Мы не отпустим тебя, пока не поможешь Шуйскому, – поддержал нас Мамаев. – Иначе тебе придется иметь дело с нами.

Брат Михал посмотрел поочередно на всех агентов, задержав взгляд на некроманте. Но Поликарп Вавилович тоже мрачно кивнул, словно подтверждая: «Я как все!»

– Хорошо. Обещаю, что помогу, то есть, сделаю все, что в моих силах, но сейчас позвольте не выйти всего на минуту и позвать Гаврана.

Мы со Степаном переглянулись. Он кивнул и тогда аллесианец открыл дверь экипажа и выбрался наружу.

Он отошел от кареты несколько шагов, затем вскинул руку и крикнул, зовя любимца.

– Ворон у брата Михала необычный. Все то, что видела эта птица, увидят в ордене, – шепнул мне анимаг, и я поняла, каким способом Михал собирался разоблачить приорессу. Гавран тогда следил за тем, как Гертруда пьет из меня тьму. Ворон сидел на окне и все видел, запоминал. Право слово – удобный способ следить за нарушителями закона.

В опустившейся тишине громко ударили крылья.

– А вот и птах, – сказала Мала.

Я не стала следить, как подлетевший ворон опустился на вытянутую руку своего хозяина. Не стала смотреть и на то, как Михал притянул к себе птицу и, опустив ладонь на голову ворона, принялся что-то шептать. Все, что меня сейчас интересовало – это Анатоль.

Не удержавшись, я протянула руку и коснулась Шуйского.

– Нет, – рявкнул некромант, и я отдернула пальцы, успев ощутить ледяной холод, наполнивший тело мертвого аллесианца. – Не трогай, – попросил Поликарп. – Можешь нарушить защитный купол, которым я его окружил, пока мы находимся в экипаже.

– Хорошо, – кивнула и потерла пальцы, согревая их. Мог бы и предупредить.

– Как долго ты сможешь удерживать тело от разрушения? – спросила, больше ради того, чтобы поддержать беседу и снова отвлечься. Смотреть на Анатоля было тяжело.

– Тело человека начинает умирать сразу, – ответил некромант. – Да, какие-то процессы еще идут, но… – Он вздохнул. – Я думаю, что успел предотвратить неизбежное. Но долго удерживать запущенные процессы не смогу. Так что вам с братом Михалом придется поспешить. – Поликарп выразительно посмотрел в сторону брата ордена. Михал к этому времени закончил нашептывать указания своему ворону. Он подбросил его вверх, и я услышала, как лес словно пробудился. В воздух взлетело не менее трех десятков черных птиц. И откуда они только взялись? Все вороны, сбившись в удивительно молчаливую стаю, вскоре исчезли из виду, а аллесианец вернулся в экипаж, велев кучеру трогать.

***

Мне казалось, дорога будет длиться целую вечность, и еще дольше мы ехали к зданию агентства. Я, то впадала в уныние и начинала размазывать слезы по лицу, то собиралась и сидела с каменной миной, стискивая зубы и держась из последних сил.

Было больно смотреть на Анатоля. Я вспоминала его слова о том, что он не позволит никому обидеть меня.

Не позволил. Только себя не уберег.

Я ненавидела весь мир. Иногда даже злилась на Шуйского, за то, что оставил меня. Что, сам того не желая, причинил боль.

Неужели он мог даже подумать, что без него мне будет легко? Что мое сердце не обольется кровью, а душу не вывернет наизнанку от боли и осознания, что я, с моим глупым, закрытым даром, ничегошеньки не могу и ничего не умею! Почему он себя не уберег?

Даже Поликарп и тот остановил опасные процессы в теле Анатоля, а я только и могу, что плакать и злиться.

– Софья, ты как?

Прозвучавший вопрос заставил меня вздрогнуть. Я повернула голову и встретила напряженный взгляд Степана. Анимаг даже потемнел лицом, разделяя наше общее горе. И все же я знала: он чувствует боль иначе. Мне казалось, что я потеряла больше всех.

– Приехали, – произнес Вронцев и первым выбрался из экипажа. Он сделал какие-то пасы над Шуйским и только после этого кивнул агентам.

Я бросила быстрый взгляд на лицо Анатоля, сглотнула ком в горле и пропустила Зиновия и Степана – им предстояло нести Шуйского, а затем выбралась сама. Брат Михал завершал нашу процессию, а темная душа летела впереди, будто указывая путь.

Нас ждали. Не знаю, кто из агентов заметил первым возвращение экипажа, но мы еще не преодолели и половины пути через холл, когда вниз по лестнице почти слетела Капитолина.

– Что? – воскликнула она, и взор ведьмы нашел Анатоля. Лицо Гаркун переменилось. Она резко подняла взгляд, посмотрела на меня, затем выделила каждого из агентов, участвовавших в деле против приорессы, и снова взглянула на Анатоля.

– Только не говорите мне… – начала Капа и голос рыжей дрогнул. – Он ведь не умер?

Было непривычно слышать боль в ее голосе. Мне казалось, Капитолина никогда не унывает. Она была сильнее меня, а вот сейчас осела кулем на ступеньку и спрятала лицо в ладони.

– Идемте. Не думаю, что у нас много времени, – скомандовал брат Михал.

Наверху послышались торопливые шаги, и скоро в холле появились Нестор и Харитон. А спустя несколько секунд из своего подвала выбрался и Кулик.

– Он умер, – констатировал Поликарп, встретив удивленные и напуганные взоры работников агентства. Даже призраки, окружившие нас, вдруг подняли тихий вой. Так, наверное, плачут на луну волки в лесу.

Меня даже затошнило.

– Идемте! – почти рявкнул аллесианец. – И да, – обронил он, – понадобятся две души для того, чтобы попасть к Проводнику. Они должны быть темные.

Я едва не закричала от гнева.

– А ты раньше сказать об этом маленьком условии не мог?

Кажется, от брата Михала меня оттаскивал Серьга. Не знаю. Не помню. Мне просто в тот момент хотелось прибить служителя ордена. Но хвала всем богам, что меня успели остановить.

– Софья, – тихо напомнила о себе Мала. – Одна темная душа у тебя есть.

Я сбросила с плеч руки Харитона и посмотрела на цыганку.

– Вторая тоже есть, – вдруг произнес решительно Трифон Петрович. – Ступайте за мной в подвал. Только несите господина Шуйского осторожнее, – попросил он.

– Идем. – Глаза брата Михала мрачно сверкнули. Видимо, ему не очень понравилась моя реакция на его слова? Или не понравилось то, что моя магия снова вышла из-под контроля и теперь текла по рукам, будто густой, совершенно черный дым, отчего этих самых рук стало не видно? Агенты старались не смотреть на мои конечности, охваченные тьмой, но я-то все чувствовала!

Больше всего поразило то, что никто из агентов не стал задавать лишних вопросов. Все они пошли за нами. Только Капа, поднявшись и утерев лицо, мокрое от слез, спросила:

– Еще есть шанс, что он не умрет?

– Он уже умер, – бросил, не подумав некромант. – Но Софья попробует его вернуть, не так ли?

Я ничего не ответила, пошла сразу за Мамаевым, помогавшем нести Шуйского.

Уже спустившись во владения Кулика, Анатоля уложили на стол. Старик – целитель зайцем бросился вперед, расчищая место и швыряя прямо на пол свои драгоценные колбы и ингредиенты, видимо, приготовленные для очередного зелья.

Когда Шуйского уложили, брат Михал повернулся ко мне, прежде велев остальным агентам разойтись и дать нам пространство.

– Как ты собираешься вернуть Карпа? – дрожащим голосом спросила рыжая ведьма.

– Надеюсь, мне помогут. – Я посмотрела на аллесианца. Тот выдержал мой взор, коротко кивнув.

– Сделаю все, что в моих силах. Но особенно не надейтесь, – признался он. – Я могу подсказать найти вход. Выход вам придется искать одной.

– Я и не надеюсь, – ответила сухо. – Не на вас. И даже не на Проводника. Пусть у меня появится хотя бы малейший шанс вернуть Анатоля! Я его не упущу.

Тут Капитолина опустила взгляд, будто что-то вспомнив. Затем быстро произнесла:

– Пока вас не было, Проводник приходил в агентство. Смел ко всем демонам нашу защиту. Наверное, развлечения ради. Но он кое-что оставил тебе, Софья.

– Что? – Я вдруг поняла: это что-то может оказаться важным.

Что, если Проводник уже тогда знал, что Анатоль умрет? Просто не говорил об этом. Посланник смерти – существо странное, напрочь лишенное человеческих чувств. Не сомневаюсь, он и с моей матерью просто играл. Удовлетворял свое любопытство, не более того!

– У меня с собой нет! – Лицо Гаркун помрачнело. – Но я сейчас принесу! Вдруг это важно?

– Неси! И... – Я сама не знаю, что толкнуло меня сделать это: попросить ведьму принести мое перо. То, которое я так и не вытащила из коробки. То, с которым были связаны лучшие мои воспоминания.

Капитолина понятливо кивнула и умчалась так быстро, что вот секунду назад стояла рядом, а в следующую я услышала торопливый топот ее ног на лестнице.

– Чем я смогу помочь? – спросила Мала, воспользовавшись секундным молчанием, пока все смотрели на мертвого Шуйского.

– Нам нужны две темные души, – ответил Михал.

Трифон Петрович встрепенулся и поспешил к потайному ходу, за которым располагалась темница с клетками, в одной из которых находилась темная душа. Я пошла за аллесианцем. Мала дернулась было последовать за нами, но ее не пропустила магическая преграда, установленная в открывшемся коридоре.

– Тьфу! – В сердцах цыганка сплюнула и, отлетев в сторону, достала трубку, которую принялась торопливо раскуривать, что-то ворча себе под нос.

Мы с Куликом и аллесианцем преодолели коридор и оказались в темнице. Я сразу ощутила призрака и застыла перед решеткой, за которой клубилась тьма. Впрочем, все это длилось не более нескольких секунд, затем, еще до того, как Кулик заговорил, тьма открыла глаза и приняла человеческий облик. Она подплыла ближе, уставившись на меня пылающим взором.

– Я же говорила, что пригожусь! – прошелестела темная душа.

Кулик подошел ближе.

– Я отпущу тебя, если поможешь, – предложил старик.

Он смотрел вперед, но не видел ничегошеньки. Ни клубящегося марева, ни страшных глаз темной. Вот уж кто был опасен, так эта заключенная сущность. Мала в сравнении с ней даже в своем самом страшном обличье – чистый ангел во плоти. От этой же не просто веяло холодом. Нет. Казалось, она сама холод – ожившая зима с трескучими морозами, хотя глаза, будто угли. Кажется, заглядишься в них и сгоришь без остатка.

– Помочь? – спросила душа. – Отчего же не помочь? Я давно стремлюсь на волю. Устала быть узницей и терпеть твои изыскания. Я на свободу хочу! – Она рванулась вперед и вцепилась длинными пальцами в прутья, но почти сразу с визгом отпрянула назад.

– Эта душа опасна, – сказал брат Михал, до сих пор хранивший молчание. – Но она сильна. Да, – кивнул он, будто рассуждая вслух. – Она подойдет.

– Что надо сделать? – поинтересовалась темная.

– Как твое имя? – спросила я, прищурив глаза и пристальнее рассматривая опасную собеседницу.

– Разве это суть важно? – Губы тьмы проступили из марева и дрогнули в кривой усмешке. Я успела заметить, каким крупным был ее рот. Широкий, как пасть. А в нем зубы пугающего размера. – Если тебе будет приятно, называй меня Агата. Хотя, можешь величать и иначе. Просто мне кажется, что когда-то имя Агата имело ко мне когда-то какое-то отношение. – Она перестала улыбаться и будто бы призадумалась, что-то вспоминая.

– Мы же не отпустим ее просто так? – засомневался Кулик.

– Конечно же, нет, – ответил аллесианец. – Погоди открывать темницу, – попросил Михал, хотя Трифон Петрович и не думал делать ничего подобного, пока не скажут. Я же с интересом принялась следить, как брат ордена поднимает одну руку и сжимает, а затем разжимает пальцы. Вот он встряхнул кистью, и из его ладони вниз потекла нить света.

– О! – восхитился старик-целитель, но брат Михал не обратил на Кулика никакого внимания, сосредоточившись на нити из света. Вот служитель ордена поймал ее и потянул, словно распуская вязаный шарф. Нить становилась плотнее, а тень, сидевшая в темнице, мрачнее.

– Когда все закончится, ты сможешь уйти, – пообещал аллесианец. – Я клянусь, и сестра Софья даст клятву. – Взор мужчины обратился ко мне.

– Да, – пообещала я. – Только помоги.

– Она поможет. У нее просто нет выбора, – ответил за душу Михал. Он сделал знак Трифону Петровичу, и едва тот дрожащей рукой снял магическую защиту, душа ринулась вперед, видимо, решив улизнуть. Но брат обители ловко набросил на нее петлю, затянув там, где располагалась шея, и дернул на себя с неожиданной силой, отчего темная едва не шлепнулась на пол. Аллесианец действовал так, будто видел призрака! Я даже удивилась, но задать вопрос не успела.

– Вы! – Душа привстала на руках, обернулась и зашипела не хуже рассерженной кошки.

– Проведешь Софью Федоровну и будешь свободна, – отчеканил служитель веры.

Темная встала, опустила взор на светящуюся нить, что тянулась от удерживающей петли, затем посмотрела на меня.

– Хорошо, – изрекла она недовольно. – Что мне предстоит сделать?

***

– Вот! – Капитолина протянула мне вместе с коробочкой что-то на ладони, а затем, когда я взяла перо и кольцо, наклонилась и принялась тереть колено, стараясь при этом привести сбившееся дыхание в порядок. Было заметно, что ведьма бежала со всех ног. Я оценила ее старания. Думаю, Анатоль тоже бы оценил.

– Что случилось? – Серьга вмиг оказался рядом с рыжей ведьмой, взволнованно глядя на Гаркун.

– Шлепнулась, когда бежала, – ответила Капитолина и криво усмехнувшись, распрямила спину. – С самого детства не падала. А тут…

Я не стала слушать дальше. Посмотрела на кольцо и подняла взгляд на брата Михала, стоявшего рядом.

– Что это? – спросила, хотя ответ был очевиден.

– Думается мне, старина Проводник знал все наперед, – проговорила Мала, рассматривая подарок моего отца. – Колечко-то светится, – добавила она.

Я ничего такого не видела. Не видели и остальные. Но Мале верила, как себе самой.

– Кольцо тьмы, – прошелестел голос Агаты, стоявшей подле аллесианца.

Снова взглянув на украшение, я поняла, что не нахожу в нем ничего особенного. Видимо, подобное разглядеть в состоянии только души. И, возможно, исключительно темные. Проводник ведь не охотится на светлых.

– Итак, зачем нам две темные души? – спросил Степан. Анимаг не видел Малу и Агату, но чувствовал обеих. Из-за присутствия в подвале цыганки и второй темной все зябко ежились, как на ледяном ветру.

– Сейчас все объясню. – Брат Михал покосился на меня. – Только я не даю гарантии, что все получится. Прежде я подобными вещами не занимался.

– И все же, ты знаешь больше, чем мы, – насупился некромант.

– Нас учили этому. Мы воины света, обученные противостоять тьме. И брат Климент… – Тут Михал посмотрел на тело Анатоля. – Он был одним из лучших. Если бы меня спросили, я бы ответил, что в ход судьбы вмешиваться нельзя. Если ему было суждено уйти, пусть уходит.

– А вот я так не думаю! – произнесла, сама удивляясь решимости в голосе. – Это просто не его судьба.

– Помогай, раз обещал, – прошипела Мала.

– Я от своего слова не отступлюсь. Итак… – Брат ордена развел руки в стороны, вынуждая агентов разойтись. – Сейчас я открою коридор с помощью темных душ. За ним будет тьма. Одна душа останется здесь, чтобы поддерживать переход открытым, вторая пойдет внутрь. Без нее ты не найдешь путь, Софья.

Я сглотнула. Звучало жутко, но отступать не по мне. Или я вернусь с Анатолем, или мы с ним останемся вместе там… Еще сама не знаю, где.

– Куда ты ее собираешься отправить? – спросила цыганка.

– А мне интересно, как ты намерен нас использовать? – прошелестела Агата. – Я умирать не собираюсь.

– Ты уже и так мертва, – шикнула на темную Мала.

– Я имела в виду, что не хочу в пекло, – оскалилась пленница Кулика.

Брат Михал потянул за светящийся поводок, и Агата притихла.

– У тебя будет немного времени, чтобы отыскать Проводника. Если он не поможет вернуть брата Клементия, не поможет никто, – сообщил мне аллесианец и, не дожидаясь ответа, начал действовать.

Он принялся водить руками в воздухе, будто рисуя овалы. То большой, то маленький…

Сначала я ничего не чувствовала и ничего не видела, а потом заметила льющийся свет, следующий за движениями брата ордена. Такой остался бы, будь в его руке горящий факел. Чем быстрее водил руками Михал, тем ярче становился свет. Вот аллесианец подошел к столу, на котором лежал Шуйский, и не глядя на бывшего священнослужителя, вдруг резко выкинул руки вперед, раскрытыми ладонями от себя. Я даже вздрогнула от неожиданности. Мала и вовсе зашипела, а Варвара подпрыгнула на месте и тут же застонала от боли в ноге. Впрочем, никто не обратил на Гаркун внимания. Взоры присутствующих, и душ в том числе, устремились к раскрывшемуся зеву прохода, появившемуся сразу за столом.

– Мать честная! – выдала цыганка и спрятала трубку в складки своей одежды.

– Агата, – опустив руки, брат Михал посмотрел на темную.

Душа дернулась назад, но поводок не позволил ей отойти дальше, натянувшись.

– Иди сюда, – скомандовал аллесианец, а затем присел на пол у стола и извлек из складок одежды короткий, но явно острый нож. Михал, не колеблясь, вытянул левую руку, обнажив запястье, и сделал надрез. Брызнула кровь, но брат ордена даже не поморщился. Он макнул палец правой руки в алые чернила и принялся быстро писать на полу незнакомые знаки.

Кровь текла, он чертил, передвигаясь на четвереньках вокруг стола, а когда закончил и резко поднялся, то пошатнулся и был вынужден ухватиться за край стола, чтобы не упасть.

Мамаев потянулся к Михалу, намереваясь помочь, но аллесианец только отмахнулся от агента.

– Силой, что дана мне при рождении, – произнес он, простирая ладонь над кровавыми письменами, – силой, что подарена мне орденом!

Кровь на полу начала слабо светиться.

– Силой, которая помогает мне противостоять злу, приказываю, – продолжил брат Михал и, повернувшись к Агате, добавил, – ступай в проход меж мирами и стой там, пока не велю выйти.

Агата, к моему удивлению, послушалась. Она вдруг словно растеряла свою злобу, стала послушной и…

Неживой?

Я поразилась таким мыслям. Как может быть неживым тот, кто и так не жив? Наверное, подобное ощущение появилось оттого, что душа прежде была более активна, а тут будто сникла, двигаясь скорее механически.

Когда Агата встала в проходе, оттуда словно вырвался порыв ветра.

– Что это за…. ? – Капитолина не закончила фразу. Ей не позволил Харитон, накрывший губы ведьмы ладонью.

– Тсс, – прошептал парень.

– Вы пойдете вместе, – велел мне брат Михал, посмотрев прежде на Малу.

– Она ведь там не останется? – спросила я, дрогнувшим голосом, еще сама толком не зная, что скрывается за этим загадочным «там». Но понимая, что вряд ли нечто хорошее.

– Она будет твоими глазами в мире тьмы, – объяснил аллесианец и крикнул, – ну же, быстрее! Времени не так много. А вам еще надо вернуться назад, пока у темной, которая держит переход, есть силы.

– Софья! – позвала меня рыжая.

– Мне все это не нравится, – буркнул Мамаев.

Я стиснула зубы, посмотрела на Анатоля, чувствуя, как в груди отдается невыплаканной болью, затем перевела взор на цыганку.

Мала вздохнула, словно живая, и потянулась ко мне.

– Удачи! – пожелал Степан, когда мы с темной, взявшись за руки, прошли мимо Агаты, вступив во тьму самой настоящей бездны.