Текст книги "Тьма и свет (СИ)"

Автор книги: Анна Завгородняя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Глава 18 Вдовья доля

Утром все были готовы, а вещи собраны и уложены в экипаж. Я попрощалась с Капой, вставшей проводить меня в путь, и вышла из агентства в сопровождении Анатоля, Степана и Поликарпа. Работа последнего мне была даже интересна. Я понимала: если Шуйский взял некроманта, значит, тот пригодится.

Забравшись в салон, мы отправились в дорогу.

Ехали долго, остановившись только раз в одной из придорожных таверн, чтобы пообедать. Ужинать предполагалось уже на месте у Левашовых.

Поместье наших клиентов располагалось за пределами столицы в северной части, где помимо густых лесов, находились еще шахты. Проезжая мимо, Степан, оказавшийся самым разговорчивым из моих спутников, поведал мне дело о демонице, с которой агентам пришлось встретиться несколько месяцев назад.

Слушая, как завороженная, рассказ анимага, я то и дело бросала взгляд в сторону, где остались шахты.

– Все это звучит занимательно, – произнес Поликарп Вавилович, когда Степан закончил свой рассказ, – но мне кажется, не женское это дело с демонами сражаться.

– Отчего? – удивилась я. – А если у женщины нужный дар? Почему все мужчины считают, что женщина должна выйти замуж, родить детей и сидеть дома, занимаясь исключительно хозяйством и потомством? – спросила, выразительно посмотрев на некроманта.

Поликарп, сидевший напротив, чуть наклонился в мою сторону и ответил:

– Да потому что это жизнь. Женский удел – семья и семейный очаг. А мы, мужчины, сила, добытчики. Наша забота содержать дом и жену с детьми.

– Вы как-то узко смотрите на мир, – проговорила я тихо и отвела взгляд, радуясь, что Поликарп замолчал, не став развивать дальше неприятную для обоих, тему разговора. По крайней мере, из нее я сделала вывод: Вронцев ни во что не ставит женские способности. Он из тех мужчин, для которых женщина лишь довесок, а не личность.

Ну и ладно, подумала с раздражением. Ну и пусть. А вот я выучусь, вернусь в агентство и еще не раз докажу, чего стоят женщины!

Остаток пути провели в молчании. Степан немного поспал. Вронцев откинувшись назад, скрестил руки на груди и погрузился в свои мысли, а Шуйский просто глядел в окно на проплывавшие мимо деревья.

Но вот впереди показалась вырубка. За ней потянулись седые поля с невысокими заборами. Еще дальше началась деревенька – неказистая, в несколько домов. Мы проехали мимо, направляясь к дальнему, величественному зданию, сложенному из белого камня.

Уже смеркалось, когда экипаж остановился во дворе перед домом Левашевых. Нас встречали слуги. Лакеи были одеты нарядно и богато. Забрав багаж, слуги проводили нас в дом.

– Господа, вас ждут в малой гостиной, – сообщил нам высокий мужчина, судя по чопорному виду и горделивой осанке – дворецкий.

– Проводите немедля, – распорядился Анатоль и дворецкий с поклоном попросил следовать за ним.

Малая гостиная представляла собой богато обставленную комнату с высоким, почти в рост человека, камином, обтянутой шелком мебелью, и стенами, украшенными дорогими картинами. За чайным столиком сидели все три дамы, кто недавно посетил агентство. За креслом самой молодой Левашевой стоял статный мужчина лет тридцати, и я сделала вывод, что это супруг девицы Левашевой, тот, которому не повезло жениться на девушке, имевшей в приданном проклятие.

– Господа! Господа! – Средняя из дам поднялась на ноги и направилась к нам, расплываясь в счастливой улыбке. – Как мы рады! Мы вас очень ждали! – добавила она, протягивая руку сначала Шуйскому – Анатоль прижался к ладони княгини в быстром почтительном поцелуе, затем Степану и некроманту.

– Представьте нас своим друзьям, – попросила старшая Левашева и Шуйский, кивнув, сначала назвал имена агентов, затем представил нам хозяев дома. Так я узнала, что старшую княгиню зовут Маргарита Петровна, ее дочь, среднюю Левашеву – Ивонна Захаровна, а самую младшую именовали как Ольга Андреевна.

– А это мой супруг, – произнесла княгиня Ольга, поглядев на мужчину, стоявшего за ее спиной, – Артемий Николаевич Земский.

– Нам очень приятно, – отчеканил Шуйский, – но позвольте, мы сразу перейдем к делу. Сами понимаете – у нас слишком мало времени.

– Да, – кивнула княгиня Маргарита. – И мы рады, что нашли вас. Знали бы вы, Анатоль Карпович, сколько мы обошли колдунов и магов, прежде чем нам подсказали обратиться в ваше агентство! – вздохнула она.

– Почти все оказались или мошенниками, или были не в состоянии решить нашу проблему, – хмуро проворчала старшая Левашова.

– Но мы забыли о законе гостеприимства, раз до сих пор не предложили гостям присесть, – подал голос Артемий Николаевич.

Охнув, Маргарита Петровна тут же исправила ситуацию, а когда мы расположились, кто на диване, кто на пустующих креслах, велела дворецкому распорядиться, чтобы в гостиную принесли чай и начали накрывать в обеденном зале ужин.

– Не сомневаюсь, вы устали с дороги и голодны, – сказала Ольга Андреевна, – а мы в этой суете и волнении, забыли обо всем на свете. Но для вас приготовили комнаты.

Пока она говорила, обращаясь непосредственно к Шуйскому, я позволила себе бросить заинтересованный взгляд на ее супруга – князя Земского. Удивительно, но этот молодой человек или обладал огромной силой воли, что позволяла ему держать страх в узде, или…

Нет, решила я, он определенно должен бояться. Но отчего тогда на красивом лице нет ни тени страха?

Это показалось мне подозрительным. Как только появится возможность, поделюсь своими замечаниями с Шуйским.

– Мы, действительно, устали, – ответил Анатоль, глядя на Левашову, – но сразу же после ужина приступим к работе, – добавил он.

– Конечно, – кивнула Ольга Андреевна и лично разлила по чашкам чай, предложив нам выпить и согреться с дороги.

Чай оказался вкусным: какие-то травы, подслащенные медом и подкисленные лимоном. Напиток пах летним лугом и солнечным днем. Делая глоток за глотком, я внимательнее пригляделась к хозяйкам дома, начиная подозревать, что у кого-то из женщин рода есть магический дар. Но пока понять у кого именно, не представлялось возможности – дамы сидели слишком близко, не разобрать.

– Какой чудесный чай, – похвалил некромант и тут же приковал к себе взоры Левашовых.

– Да, – проговорила Ивонна Захаровна, – я лично собирала летом травы. Сама сушила их и отбирала по коробкам.

– Так понимаю, ваши таланты нигде не зарегистрированы? – спокойно поинтересовался Шуйский. – Вы не учились в академии?

Ивонна Захаровна удивленно приподняла брови.

– Дар? – уточнила она. – Какой может быть дар в этом скромном увлечении? – ее губы тронула улыбка, за которой пряталось нечто большее, чем кокетство.

– Ну что вы, милая княгиня, – любезно ответил ей Шуйский, – уж кого, а ведьм я чувствую издалека.

Лицо Левашовой сначала исказила гримаса недовольства. Она переглянулась с дочерью и матерью, затем снова посмотрела на Шуйского.

– И когда вы это поняли?

Анатоль мило улыбнулся.

– Во время вашего посещения агентства, – ответил он. – И да, сразу хочу заметить, что защитные амулеты могут скрыть ваши таланты не для всех обладателей силы.

Ивонна Захаровна смерила Шуйского пронзительным, изучающим взглядом, затем, выдержав паузу в несколько секунд, вдруг довольно улыбнулась и произнесла:

– Я приму ваш совет к сведению. Рада, что вы оказались настолько сильны, что распознали мой дар, даже спрятанный под защитными амулетами. Это в который раз свидетельствует о том, что мы обратились по правильному адресу.

Анатоль поднял взгляд и устремил его на князя Земского – последний продолжал стоять за креслом своей жены, даже не потрудившись присоединиться к чаепитию.

– Я после вам все объясню, – тихо проговорила Левашова, правильно истолковав взор Анатоля.

Но вот чай был выпит, и нас пригласили посмотреть наши комнаты.

– Там вы сможете умыться с дороги и привести себя в порядок, – заявила старая княгиня.

– Затем мы ждем вас в обеденном зале, – продолжила за матушкой Ивонна Захаровна.

В гостиную вошел слуга. Мы поднялись со своих мест и пошли за лакеем.

– Очень, хм… необычное место, – не выдержал Степан, когда мы преодолели лестницу.

– Мы пробудем здесь недолго, – парировал Шуйский. – Сделаем свою работу и вернемся домой.

«Хорошо бы поскорее!» – подумала я. Отчего-то у меня от этого женского семейства по спине до сих пор бегут холодные мурашки.

Лакей показал нам наши комнаты – гостевые располагались рядом, что лично меня очень порадовало. Я даже не смущалась того факта, что моя комната находится между покоями, выделенными Шуйскому и некроманту.

Внутри оказалось почти уютно. Если бы не холодные стены, обклеенные шелковыми обоями голубого цвета с тонкой серебряной полосой в качестве узора, мне бы, наверное, здесь даже понравилось. Крошечный камин, в котором тлело пламя, разбавил уныние, скопившееся в груди. А пришедшая служанка, присланная экономкой, принесла теплую воду и таз для умывания. Так что в назначенный час я была готова спуститься и отужинать с хозяевами дома.

Провожал нас в обеденный зал все тот же молчаливый слуга. Я посмотрела на Шуйского. В отличие от меня, маг сменил рубашку и надел модный шейный платок, оттенявший его светлые волосы. Стоило отметить, аллесианцу шла одежда дворянина, хотя, насколько я знала, он не имел титула и не принадлежал ни к одному славному роду нашего царства.

– Анатоль Карпович. – Улучив момент, когда мы спускались с лестницы, я придержала шаг и поравнявшись с Шуйским, пошла рядом с ним. – Вы понимаете, что происходит? – спросила еле слышно. – Это Земский… С ним что-то не так!

– Не так, – согласился аллесианец и, посмотрев на меня, предложил свою руку, – думаю, его опоили одним из чудесных чаев княгини Левашевой.

– Полагаете, он знает о проклятии? – предположила я.

– Скорее всего. Но тсс! – Шуйский улыбнулся одними глазами. – После поговорим, Софья Федоровна. Пока будете ужинать, внимательно слушайте и следите за тем, что будет происходить за столом. Мне нужны ваши глаза, уши и ваша наблюдательность.

Я кивнула, а затем лестница закончилась. Мы пересекли холл и вошли в распахнутые двери, за которыми оказался обеденный зал.

Это было просторное помещение с высокими потолками, украшенными люстрами, с окнами в пол, выходившими на широкую террасу, длинным столом, за которым хватило бы места не одному десятку гостей, и трескучим камином, дышавшим теплом.

Я оценила резные стулья, мраморный пол и колонны, поддерживавшие свод, расписанный зелеными листьями, отчего создавалось ощущение листопада. Поднимешь вверх голову и, кажется, будто листья падают вниз.

Княгини ждали нас, сидя за столом. Главенствовала всем старая Левашова. Она восседала во главе стола и приветливо улыбнулась, заметив, что мы переступили порог.

– Ну же, присаживайтесь, – позвала княгиня, – давайте на время забудем о приличиях. – Она взмахом руки велела лакеям показать нам наши места. Мое располагалось по левую руку от князя Земского. Напротив усадили Вронцева. Шуйского удостоили чести сидеть по правую руку от старой княгини, между ней и ее дочерью.

– Надеюсь, вы немного освежились с дороги. – Князь Земский был сама любезность.

– Да, – кивнула я и расстелила на коленях салфетку, когда Маргарита Петровна дала знак слугам подавать блюда, а затем и вовсе отпустила их.

– Поговорим наедине, – произнесла старуха и улыбнулась.

Я поежилась, осознавая, что отсутствие лакеев придавало некоторую интимность данному ужину.

– Знаете ли, не следует слугам знать больше, чем им положено, – улыбнулась старая княгиня.

– Ваше право, – одобрил Шуйский и мы принялись за еду.

Несмотря на то, что я устала и проделала долгий путь, аппетит напрочь отсутствовал. Возможно, свою роль сыграл удивительный чай, собранный Левашовой, или некоторое волнение. Но так или иначе, а кусок упрямо не лез мне в рот и все, чем я занималась, это рассеянно ковыряла вилкой в своей тарелке и следовала наставлению аллесианца, наблюдая за женщинами рода.

– Полагаю, у вас должны возникнуть вопросы, – наконец, произнесла Ольга Андреевна. – Мы готовы дать ответ. Я сделаю все, чтобы мой муж пережил ночь нашей годовщины.

Шуйский отложил приборы и внимательно посмотрел на княгиню.

– Мне интересна история самого проклятия. Оно ведь не взялось из ниоткуда, – предположил он.

– Возможно, но мы, увы, не знаем ответ, – произнесла Маргарита Петровна. – Никто из наших предков не оставил даже упоминания, по какой причине все началось, – она вздохнула. – Я похоронила своего супруга спустя несколько дней после того, как мы отметили день нашей свадьбы. Удача, что я оказалась беременна, – старая княгиня подняла тяжелый взгляд.

Анатоль кивнул, затем перевел взор на Ольгу Андреевну.

– Вы позволите мне задать вам откровенный вопрос?

Она нахмурилась, но согласно кивнула.

– Ждете ли вы дитя? – спросил Шуйский, и вмиг порозовевшие щеки молодой княгини стали лучшим ответом, чем любые слова.

– Я почему-то так и думал. Даже не сомневаюсь, что у вас будет девочка, – продолжил Анатоль.

– Скорее всего, – согласилась Ольга Андреевна и посмотрела на своего супруга.

Князь Земский в разговоре не участвовал, зато изящно трапезничал, неторопливо орудуя вилкой и ножом. Он походил на марионетку, и я невольно подумала, правильно ли поступили Левашевы, лишив Артемия Николаевича права голоса и выбора.

– Я вижу, Софья Федоровна, осуждение в вашем взоре, – вдруг прозвучал голос, и я посмотрела на старую княгиню, обращавшуюся ко мне. – Но прошу, поверьте, мы вмешались в разум Артемия только с целью спасти его и этот брак.

– Вы ведь нам поможете? – с тревогой и надеждой спросила Ольга Андреевна.

– Мы постараемся. Но сперва ответьте, – попросил Шуйский, – с кого именно началось действие этого проклятия? Как имя княгини, кто добился привилегий для женщин вашего рода?

– Екатерина Платоновна, – тут же, едва ли не хором, ответили Левашевы, а князь Земский, вдруг прервав трапезу, поднял взгляд и, устремив его на меня, проговорил: – Не желаете ли зайца с тушеной капустой?

Я пожала плечами и отрицательно покачала головой.

– А где находится могила Екатерина Платоновны? – не обращая внимания на Земского, спросил Шуйский.

Женщины переглянулись, затем старая княгиня ответила:

– Как где? На нашем фамильном кладбище.

– И где оно? – уточнил Анатоль.

– В полумиле от дома, – сказала Маргарита Петровна. – Мы старинный род, и, конечно же, все склепы и захоронения находятся поблизости, как и полагается.

– Как я и предполагал, – кивнул аллесианец, а затем немного тише добавил, – это значительно облегчит нашу работу.

– Когда вы приступите? – спросила Ивонна Захаровна.

– Прямо после ужина, как я и сказал. – Шуйский улыбнулся и взял приборы в руки. Едва он принялся нарезать мясо, как тишину дома прорезал жуткий стон, и мы с агентами переглянулись.

– Что это? – спросил Степан.

– Страшные звуки, о которых я рассказывала вам ранее, – ответила одна из Левашевых. – И это только начало. Скоро начнут бить часы, потом поднимется ветер – он станет шуметь во всех коридорах дома. Про грозу и гром я уже молчу.

– И шаги! – воскликнула Ольга Андреевна. – А еще цепи. Будто по коридорам гуляет заключенный и гремит цепями.

– Призраки чудят, не иначе, – усмехнулся некромант. – В таком старом доме немудрено, что полно неуспокоенных душ.

«И, боюсь, что все эти души – мужья, умершие слишком рано!» – подумала я, окончательно утратив аппетит.

***

Нет ничего более неприятного, чем прогулка к старому фамильному склепу. Погост – место скорби и печали. Место, где время навсегда останавливается. Место, которое лично я бы лучше обошла стороной, но, увы, не в данном случае.

Ступая по выложенной камнями дорожке, я с тревогой глядела по сторонам на поднимавшиеся над землей круги и на коробки склепов.

Погост оказался небольшим. Семейный склеп – величественным и мрачным. Выложенный из мрамора, он встречал нас пустыми глазами ангелов, кто, сложив руки на груди, смиренно глядели на незваных гостей, стоя на постаментах по обе стороны от резных, тяжелых дверей, венчавших вход в склеп.

Наш провожатый – сутулый старик, смотритель погоста, – остановился у дверей и выразительно посмотрев на каждого агента по очереди, произнес:

– Пришли, господа любезные.

Шуйский приблизился к двустворчатым дверям, оглядел тяжелый замок и вопросительно взглянул на смотрителя.

– Петр Трифонович, – произнес Анатоль, – нам надо войти внутрь.

Старик кивнул, пошаркал ногами в старых сапогах, затем достал откуда—то из кармана связку ключей и, выбрав нужный, отпер двери. На нас дыхнуло спертым воздухом, запахами мокрых стен и немного земли.

– Милости просим в смиренную обитель покоя, – сказал он, отступая от входа.

– Вы разве не пойдете с нами? – спросил Степан, хмуря брови.

– А зачем мне туда идти? – Старик покачал головой. – Все саркофаги с табличками. Не ошибетесь. А самый старый, тот, что вам нужен, в глубине.

Шуйский кивнул. Кажется, он даже был рад тому, что смотритель не пойдет с нами. И я поняла, что это, действительно, к лучшему. Сделаем дело и быстро назад. Старик может помешать.

– Вот там в стене архитехтор, значит, сделал желоб. – Неправильно проговаривая слова, Петр Трифонович указал на левую стену склепа. – По нему течет масло. Подожжете, и внутри станет светло, – подсказал он. – Хитрый был тот архитехтор, – улыбнулся старик. – Строилось все еще когда моего деда на свете не было. – Смотритель почти бережно коснулся стены склепа, а затем отошел назад.

– Я вас тут обожду, – добавил он.

Шуйский кивнул. Подняв руку, аллесианец пробудил на ладони пламя и под восхищенным взором Петра Трифоновича, вошел в склеп. Бросив лепесток пламени в желоб, Анатоль проследил, как масло занялось огнем и пламя быстро побежало вглубь здания, освещая путь.

– Идемте, – приказал Шуйский.

Некромант тут же последовал за аллесианцем. За Вронцевым шагнула я, а Степан замыкал шествие.

Когда за спиной раздался затяжной скрип, я не удержалась и оглянувшись, поняла: старик-смотритель закрыл дверь. Но кроме меня никто не обратил на этот факт внимания. Значит, решила я, все в порядке. Видимо, Петр Трифонович боится склепов. Но как тогда работает смотрителем на погосте?

Мы миновали арочный зал и направились по широкому коридору, правая сторона которого тонула в полумраке. Анатоль с интересом смотрел по сторонам, а некромант так и вовсе оживился, когда мы вошли в первый зал с саркофагами.

– Могу поставить на что угодно, – сказал Вронский, – под этими плитами немало драгоценностей.

– Сомневаюсь, – обыденно отозвался анимаг. – Фамильные драгоценности передаются по наследству. Никто, находясь в здравом уме, не станет запечатывать украшения под надгробную плиту.

Они продолжили говорить, а меня передернуло от ощущения смерти, которая царила вокруг.

Стоило признать – саркофаги были удивительными. На крышке каждого рукой умелого скульптора были выбиты человеческие фигуры. И порой казалось, что кто-то просто прилег отдохнуть, настолько живыми казались лица.

Женщины и мужчины, молодые и старые, все они спали вечным сном, а мы шли мимо, стараясь не потревожить их покой.

– Вы заметили, в первом зале на крышках саркофагов изображены только молодые мужчины. Женщины выглядят намного старше, – сказал некромант, когда мы снова пошли по коридору, видимо, отделявшему один зал склепа от другого.

– Скорее всего, это из-за проклятия, – ответил Шуйский, не оглядываясь на Вронского. – Мужчины просто не доживали отведенный им век.

– Умирали, спустя год после свадьбы, – прошептала я и от этих слов невольно вздохнула. Стало интересно: знали ли мужья Левашевых, на что обречены? Наверное, нет. Я даже подозревала, что ведьмы опаивали бедных мужчин, чтобы те женились на них. Впрочем, что сейчас судить и думать, надо спасти бедного Земского. У ребенка, которого носит младшая Левашева, должен быть отец, и он будет у него, если мы не потерпим неудачу.

– А вот и она! – Поликарп Вавилович вышел вперед, уверенно направившись к самому дальнему саркофагу, за которым второй зал скорби заканчивался тупиком.

Вронцев склонился над именной табличкой и прочел имя, обратив особое внимание на даты рождения.

– Она, – выдохнул он.

Шуйский кивнул и произнес:

– Действуй.

Некромант довольно улыбнулся, затем развел руки в стороны, бросив:

– Мне нужно пространство.

Мы послушно отступили. Признаться, я впервые наблюдала некроманта за работой и мне было любопытно, что и как он сделает. Одно дело – видеть души, которые по собственному желанию не ушли для перерождения. Совсем другое – призывать того, кто давно почил.

– Вы сможете увидеть ее? – шепнула, обращаясь к Анатолю.

– Вряд ли. Но, – аллесианец взглянул на меня, – ее сможете увидеть вы, а нам хватить и того, что мы ее услышим и сможем задать нужные вопросы.

– Тихо, – недовольно прошипел Вронцев и мы с Шуйским покорно замолчали.

Поликарп Вавилович на секунду будто застыл. Затем, резко откинув голову назад и прикрыв глаза, начал раскачиваться из стороны в сторону, бормоча непонятные слова. Голос его то нарастал, то затихал. Но всегда звучал мрачно. Я не знала языка, на котором читал заклинания некромант, но догадывалась, что это язык мертвых. Мало кто владел подобными знаниями. В академии ему обучали исключительно темных, или тех, кто обладал способностью призывать души из мира мертвых.

Долгое время ничего не происходило. Я даже успела подумать, что Вронцеву не удастся призвать Левашеву, когда и в без того холодном склепе воздух вдруг стал почти ледяным, а пламя, горевшее в желобе, вдруг вспыхнуло ярче, а затем и вовсе взвилось вверх, будто кто подлил в огонь свежего масла.

– Екатерина Платоновна! – позвал Поликарп Вавилович. Он резко опустил руки и положил их на крышку саркофага. – Екатерина Платоновна Левашева, призываю вас силой, данной мне, и кровью вашего рода…

Я нахмурилась, когда некромант сунул руку к себе в карман, достал белоснежный платок, на котором темнело подозрительное пятно, и положил его на грудь каменной женщины.

Когда только успел взять кровь у Левашевых, подумала я, а Вронцев продолжил:

– Екатерина Платоновна! Ваши потомки призывают к вам, просят помощи. Не отвернитесь! Отзовитесь на зов крови. Явитесь к нам!

До чего же жуткий в этот момент был не только голос, но и вид у некроманта. Волосы на его голове зашевелились, будто под порывом сильного ветра, кожа потемнела, а глаза засверкали, изменив цвет. Теперь они стали темными, как ночь, так что зрачка не разглядеть.

Я посмотрела на Шуйского – Анатоль стоял, молча следя за действиями своего агента и, кажется, не опасался, что что-то может пойти не так. Мне очень захотелось получить хоть немного его уверенности в себе, когда воздух над саркофагом княгини Екатерины пошел волнами. Вронцев отступил на шаг, а я во все глаза принялась следить, как собравшиеся тени перетекают из всех углов, устремившись к последнему пристанищу Левашевой. Вот они стекаются в единое, превращаясь в человеческую фигуру, и миг спустя над саркофагом возникла женщина. Зависнув параллельно каменному изображению, она вдруг повернула голову и на меня уставились горящие алым глаза.

Охнув, я отступила к Анатолю и словно ища защиты, вцепилась в его руку, прошептав:

– Она здесь!

Шуйский проследил за направлением моего взгляда, но, конечно же, никого не увидел. А темная душа Левашевой перевернулась в воздухе, затем плавно опустилась и села на саркофаг, продолжая смотреть только на меня.

– Вы звали, – проговорила она и ее голос прозвучал, как отдаленное эхо в горах, – я явилась. Кто вы, призвавшие меня кровью рода, и зачем это сделали?

– Мы пришли просить помощи, – заговорил некромант. – Не для себя. Для ваших потомков.

Темная душа хищно улыбнулась, а я принялась рассматривать ее. Екатерина Левашева была стройной женщиной. На ее некогда красивом лице особенно выделялись алые глаза. Я не сразу поняла, что в них не таится гнев. Скорее душе было любопытно.

– Кажется, я знаю, зачем вы меня призвали, – прошептала она и мягко спустилась с саркофага, ступив на пол. Я успела подумать, насколько Левашева отличается от Малы, а затем немного пожалела, что цыганки нет рядом. Возможно, Мала могла бы нам помочь.

Я снова посмотрела на темную душу. Левашева сосредоточила свое внимание на моих спутниках, уже догадавшись, что из всех агентов вижу ее только я. Она обошла вокруг Шуйского – он почувствовал ее подле себя, но не подал виду, – затем скользнула мимо некроманта, застыв рядом с Вронцевым.

– Что же вам нужно? – спросила она. – У меня есть мысли на этот счет, но предпочитаю услышать их от вас. – Душа огляделась, будто только сейчас заметив, где находится. – Надо же, – проворковала она и вернулась к саркофагу. Села сверху, положив ногу на ногу. Черные губы призрака растянулись в усмешке.

– Над вашим родом тяготеет проклятье, – произнес Анатоль. – Оно убивает всех мужчин, кто осмеливается взять в жены девушку семейства Левашевых.

Мне показалось, что Екатерина Платоновна ждала именно таких слов. Она перестала улыбаться. Ее глаза сверкнули, словно угли во тьме, а прозвучавший после голос напугал до дрожи.

– А ведь я отбываю за этот грех долгие годы в чистилище, – вдруг сказала она. – И, к слову, не я одна. В компании моих потомков это не так скучно.

– С вас и началось проклятие? – посмела я предположить, пристально поглядев на темную душу.

Она сосредоточила на мне взор, кивнула и продолжила:

– Да. С меня это началось, но увы, не мной завершится. – Голос ее стал серьезен, но оттого не менее жуток. – Я расскажу, как помочь. Но не уверена, что мои… – Душа хмыкнула. – Потомки согласятся…

– Вы расскажите. Мы все передадим, а они решат, – спокойно заметил Шуйский.

– Решат? – уточнила Левашева. – Считаете, кто-то, находясь в здравом рассудке, согласиться умереть раньше назначенного срока? – Она покачала головой. – Я сомневаюсь. Но… – Губы души снова растянулись в улыбке. – Слушайте.

Я посмотрела на своих спутников. Вронцев таращился в пустоту над саркофагом, чувствуя, что вызванная им душа находится рядом. И по его взгляду было понятно – некромант жалеет, что не видит темную.

– Когда-то давно я влюбилась, – начала Екатерина Платоновна. – Влюбилась так, что забыла обо всем на свете, но, увы, мой избранник на мои чувства не отвечал. Более того, он собирался жениться на другой.

Екатерина Платоновна опустила ладони на саркофаг и откинулась назад, сверкая глазами.

– У меня была сила. Не огромная, но достаточная для того, чтобы помочь мне заполучить любимого. Я долго не раздумывала – приготовила зелье, на которое не существует отворотного, наш, так сказать, семейный рецепт, – и напоила им своего избранника. Зелье выжгло из сердца моего будущего мужа даже мысли о другой. Он забыл, что любил ее. Наконец, он заметил меня. – Душа вздохнула. – Я была счастлива. Мы сыграли свадьбу. Казалось бы, счастье рядом, живи и наслаждайся жизнью, но нет. – Екатерина Левашева выпрямилась. Глаза ее зло сверкнули. – Эта дуреха, его невеста, чистое и невинное создание, которое сейчас, наверняка, горит в аду, как и я, каким-то образом узнала о моих способностях. Она поняла, что я околдовала ее жениха и в день нашей свадьбы прокляла меня. Ворвалась на праздничный банкет, наплевав на то, что у нас гостил сам царь, прибывший, чтобы поздравить меня и моего супруга с венчанием. А она… – Душа стиснула зубы. – Она прокляла меня и весь мой род. Сказала, что счастье, украденное у нее, не будет долгим. И что все женщины Левашевы, следом за мной, получат по заслугам, будут страдать и хоронить мужей молодыми, пока не раскаются.

От такого рассказа у меня по спине пробежали мурашки. Я сглотнула, а душа, воззрившись на Шуйского, спросила:

– Вы ведь о чем-то таком и догадывались, светлый?

Анатоль кивнул.

– Станете помогать ведьмам?

– Я помогаю всем, кто нуждается в помощи, – ответил Шуйский. – И буду признателен, если вы расскажете, как это сделать.

– Ха! – Душа взвилась над саркофагом, пролетела, обдав нас холодом, затем опустилась, ступив на плиты мраморного пола и встав предо мной, сказала: – Помогу. Тем более что сама давно жажду прощения. Я хочу переродиться. Хочу вернуться и получить второй шанс на лучшую жизнь.

– Что нам надо сделать? – спросил Вронцев.

– Вам? – Левашева рассмеялась. – Нет. Не вам. Выбор должны сделать мои потомки. Чтобы спасти одну жизнь, надо отдать взамен другую. Иначе никак. – Ее глаза снова вспыхнули, но уже почти без особой надежды. – Как думаете, захотят ли мои потомки… – Она сделала ударение на последнем слове, выдержала паузу и продолжила: – Захотят ли они, кто-то из них, пожертвовать собой во благо других?

– Я не могу отвечать за других, – спокойно произнес Анатоль. – Но это единственный вариант?

– Да. Или так, или продолжать жить как жили, – ответила темная душа. – Они и дальше будут хоронить своих мужей, проживать вдовствующую жизнь, а затем, после смерти, попадут ко мне.

– Если кто-то согласится, что надо сделать? – спросила я.

Душа сделалась серьезной.

– Сколько осталось времени до того, как придет расплата? – уточнила Левашева.

– Все случится завтра, – ответил Анатоль, правильно истолковав вопрос души.

– Значит, завтра, когда за беднягой, рискнувшим жениться на женщине моего рода, придет он, та, кто найдет в себе мужество отдать свою жизнь, должна будет встретить его вместе с жертвой, – проговорила темная.

– Кто этот он? – спросил Степан, но Левашева не обратила на вопрос анимага внимания. Она сосредоточенно смотрела на меня и продолжала:

– Она должна встретить его лицом к лицу. Должна сказать, что добровольно хочет занять место обреченного.

– Жизнь за жизнь, – прошептал Анатоль, а я стояла, ломая голову, кто же этот таинственный "он", кто забирает в мир мертвых? Неужели – Смерть?

– Но что, если этот загадочный он будет незримым? – предположила я, а душа улыбнулась. – Как им встретиться?

– Они увидят друг друга, – прошептала Левашева и вдруг обернулась, посмотрев куда-то назад. Я проследила за направлением ее взгляда, но увидела лишь стену склепа. – Мне пора. Время истекло. Не хочу, чтобы меня начали искать. За побег из чистилища по голове не погладят. – Душа посмотрела на Шуйского. – Если сегодня все закончится, то и я обрету свободу. Да пусть будет так, – добавила она и снова обернулась, воззрившись на стену. Теперь и я увидела черное пятно, которое закружилось и начало расти расширяясь.

– Мне пора, – шепнула Левашева. – И вы уходите. Здесь не место для живых.

Она еще раз обвела всех агентов взглядом, затем вскинула руки и вдруг прогнулась назад. Черное пятно, разросшись, вытянулось наружу, превратившись в жуткую воронку. И в этот темный водоворот затянуло Екатерину Потаповну.

Все, что я успела увидеть – ее глаза, вспыхнувшие, будто два алых огонька. Затем душа исчезла, а воронка схлопнулась, словно ее и не бывало.