Текст книги "Тьма и свет (СИ)"
Автор книги: Анна Завгородняя
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
– Принято, – кивнул Харитон и плача поглядел на Гаркун, но ведьма лишь хмыкнула, а затем пошла к Шуйскому, – что с ней? – спросила она, опустив взгляд на княгиню.
– Думаю, все будет в порядке. Хотя, я не знаю, как долго Трубецкая находилась под властью демона, – Анатоль наклонился к женщине, оценивающе взглянул на белое лицо. – А ей досталось, – сказал он еле слышно и поднял княгиню на руки.
– Может я? – предложил помощь Харитон.
– Ступай за нами. После мы еще поговорим, – последовал ответ, и Анатоль первым направился к выходу из помещения, держа Трубецкую на руках.
Глава 13 Слезы ангелов
Мала несколько секунд всматривалась в ребенка, пока я пыталась привести одну из девочек в чувство. Сердце сжималось в тревоге. Я вспомнила, как торопливо убегал Харитон, спеша вернуться к Шуйскому и к Гаркун, и чувствовала, что должна была быть рядом. Что, если моя темная магия может помочь? Но опустив взор на детей, сбившихся в кучку, напуганных и, вместе с тем, ужасающих своими пустыми глазами, я понимала: мое место здесь. Шуйский был прав, оставив меня приглядывать за малышами. Поэтому остается только верить и ждать, что он и остальные вернуться целые и невредимые.
– А я его знаю, – вдруг прошептала Мала.
Обернувшись, я увидела, как цыганка опускается ниже, садится на пол и пристально смотрит на мальчишку.
– Он из твоих? – предположила я, уже догадываясь, что не ошиблась, определив ребенка как цыгана.
– Более того, – кивнула Мала, – он из моего табора. Его зовут Баро.
– Баро? – повторила я слова темной души, и тут случилось чудо: услышав свое имя, мальчик вздрогнул всем телом, затем несколько раз быстро моргнул и устремил на меня полностью осознанный взор.
– Баро? – позвала я ребенка, на этот раз нарочно акцентируя его имя.
Мальчишка встал и бросился ко мне, повиснув на шее и захлебываясь слезами. Дети это умеют – кажется, только что не плакал и на те…
– Тсс, – прошептала я, погладив Баро по жестким волосам.
– Софья! – Мала взвилась вверх. – Софья! – Ее голос прозвучал пугающе, но вздрогнула я не от голоса цыганки, а от криков и визгов, что доносились из глубин подвала. Кажется, там сейчас шел нешуточный бой. И мне оставалось только молиться, чтобы Анатоль победил тьму.
– Софья, – повторила цыганка, – ты должна спросить Баро, где сейчас табор! – Голос темной души прозвучал непривычно холодно. Я посмотрела на Малу и тихо ответила:
– Узнаю. Вот как только выберемся отсюда, сразу и узнаю. Пусть все закончится, – попросила душу, – пусть вернется Шуйский, а мальчик, как и остальные дети, придут в себя. Даю слово, что спрошу у него все, что ты только захочешь.
Мала нахмурилась. Лицо ее стало темным, а ногти на руках почернели и вытянулись.
Она злилась. Она жаждала мести. Мне стало не по себе от вида цыганки. И в какой—то момент я осознала, насколько темная душа может быть опасна. Но вот Мала кивнула и отлетела в сторону бросив:
– Хорошо. Я подожду.
Ждали мы вместе: я – агентов, а Мала момента, когда мальчик сможет спокойно говорить. Пока же, кроме Баро, дети оставались в том же непонятном состоянии. Не сразу, но я решила, что это, возможно, пока к лучшему. Так как ума не приложу, чтобы стала делать с целой оравой плачущих малышей. А так на моих руках рыдал только Баро, которого я гладила по волосам, шепча разные глупости и надеясь, что ребенок все же успокоится. Он же все никак не успокаивался, а звуки, доносившиеся из глубины подвала, вызывали дрожь по спине.
«Они справятся!» – решила я, веря в силу церковной магии и в Анатоля, когда все неожиданно стихло, разве что по подземелью раздался сильный вдох. На миг мне показалось, будто это сам дом выдохнул с облегчением.
«Закончилось!» – поняла я, и мальчик, рыдавший на моих руках, вдруг притих, успокоившись. Баро принялся тереть кулачками глаза, а затем и вовсе замер, уткнувшись мне в плечо. Вот так, сидя с ребенком на руках, окруженная заторможенными малышами, я и встретила возвращающихся агентов.
Впереди шла Капа. За ней Анатоль – Шуйский нес на руках незнакомку, одетую во все черное. Женщина была немолода и показалась мне смутно знакомой.
– Все, – выдохнул Серьга, замыкавший шествие.
Я поднялась на ноги, поставив Баро рядом. Цыганенок тут же обхватил мои ноги, словно испугавшись, что я могу куда-то деться.
– У нас была одержимая, – объяснила Капитолина и принялась собирать детей. Серьга бросился ей помогать и скоро, выстроив похищенных малышей в цепочку, уговорив, кого словами, кому просто соединив руки, мы двинулись прочь из подвала.
Анатоль шел впереди. Аллесианец нес бесчувственное тело хозяйки дома. Капитолина уже успела мне рассказать, что это княгиня, попав под влияние какого-то демона средней руки, похищала малышей. Правда, для какой цели, я так и не поняла. Запомнила только, что детей заставляли плакать и именно их слезы должны были помочь демонице открыть врата в преисподнюю.
– Представить страшно, чтобы случилось, вырвись тьма наружу из своего заточения, – сказал Харитон. Парень замыкал шествие, приглядывая за детьми, чтобы не отстали. Ему помогала Мала. Темная душа летела над нами, рассматривая малышей. К моему удивлению, цыганка оказалась молчаливой. Время от времени она бросала выразительный взгляд на Баро – мальчик шел рядом со мной, цепляясь за мою руку. Он больше не плакал, но подрагивал от страха каждый раз, когда кто-то ступал слишком шумно, или говорил громко.
– Все закончилось? – спросила я у Анатоля.
– Еще нет. Мы должны выйти из этого мира и вернуться через зачарованный лес, – пояснил аллесианец.
Кивнув, я с облегчением увидела впереди дверь, за которой находился двор. Еще немного и мы вышли наружу. Первым, кого я заметила, был призрак девочки, указавшей нам путь. Малышка зависла в воздухе и пристально наблюдала, как Анатоль выносит княгиню, а агенты выводят детей.
– Они будут жить? – спросила Ядвига.
– Да, – ответил Шуйский и пошел дальше, направляясь к воротам, а я задержалась, заметив, что Ядвига, как-то облегченно вздохнув, улыбнулась и вдруг стала подниматься вверх.
Запрокинув голову, я наблюдала, как небо над призраком ребенка, раскрылось и меж облаков вниз полилось яркое сияние.
– Софья! – окликнула меня Капитолина, заметив, что я отстала и стою, таращась вверх.
– Они уходят, – шепнула мне Мала, и я повторила вслух слова цыганки, когда вдруг увидела, что следом за Ядвигой из леса вылетают души. Все они были светлые и очень хрупкие, маленькие, улыбающиеся, призраки летели на свет, а я считала малышей: три, пять, шесть, девять…
Внутри что-то перевернулось. Я чувствовала, что надо опустить взор, что у этих душ будет все хорошо и они еще вернутся назад, родятся и, возможно, будут счастливы. Нет. Невозможно! Они точно будут счастливы, все эти замученные демоном мальчики и девочки. Все эти крошечные души, вознесшиеся на небеса.
– Они ушли? – спросила Гаркун, подойдя ближе.
Я опустила взгляд, когда последний призрак исчез в исцеляющем благодатном свете, и кивнула, только теперь ощутив, что мои щеки мокрые от слез, а сама я плачу и не замечаю этого.
– Перестань! – Капа обняла меня за плечи. – Нам пора.
– Детей было так много… – выдохнула я с тоской.
Рыжая ведьма кивнула.
– Я не видела, но верю тебе. И все же, нам пора уходить. Анатолю еще предстоит закрыть переход в этот лес, чтобы никто больше не смог сюда попасть. Кто знает, вдруг здесь все еще опасно, – сказала она.
Кивнув, я пошла за ведьмой. Мала, удивительно молчаливая, полетела рядом.
Анатоль и Серьга ждали нас у ворот. Они уже передали детей Порфирию и его сыновьям. Бывший лакей смотрел на малышей и только головой качал.
– Не все из нашей деревни, – сказал он, – но мы приютим всех. А кому сможем, найдем родных, – пообещал он.
Шуйский передал княгиню с рук на руки одному из сыновей Порфирия, затем коротко кивнул и велел:
– Сейчас уходите. Все! – сказал, как припечатал. – Я дам вам десять минут, чтобы покинуть лес, а затем закрою этот дом.
Агенты переглянулись, но никто не стал спорить с распоряжением Анатоля.
– Идемте, – позвала Мала и поплыла вперед. – Я запомнила дорогу. Я всех выведу теперь, когда нет Ядвиги.
А так как я была единственной, кто мог видеть темную душу, то пошла следом за цыганкой. И маленький цыганенок Баро шел рядом, крепко держа меня за руку.
***
– То есть как это вы позволили ей сбежать? – Опершись руками на стол приорессы, Ефим Тимофеевич грозно посмотрел на Гертруду, которая лишь усмехнулась в ответ.
– Смените тон, – велела она и взглядом указала гостю на стул. – Сядьте, – продолжила приоресса.
Буйнов всхрапнул, как недовольный жеребец, затем покосился на дочь, стоявшую за спиной, и только после этого сел. А вот приоресса встала. Она прошлась по кабинету, сложив руки на груди, прежде чем произнесла:
– Вы говорили, девушка согласна. Вы уверяли меня, от нее не будет проблем, и что? – Гертруда резко повернулась к Ефиму Тимофеевичу. – Девчонка сбежала, и мне стоило немалых трудов разыскать ее.
Буйнов вздохнул.
– Так вы ее уже нашли? – спросил он.
– Скоро найдем, – парировала старшая монастыря.
– Я дам денег столько, сколько понадобиться, – быстро произнес мужчина. – Но и вы должны поспешить, или она подписала бумаги? – уточнил он с надеждой в голосе.
– В том и проблема, что ничего ваша Софья Федоровна не подписала. – Гертруда вернулась к столу, но не села, а осталась стоять, возвышаясь над гостями.
– А время не стоит на месте, – упрекнул ее Буйнов. – Скоро девчонка станет совершеннолетней, и плакало мое наследство!
– Наше, – поправила отца Марина Ефимовна.
– На поиски я отправила лучшего, кого нашла, – заявила приоресса. – Уверена, со дня на день можно ждать новостей, – добавила она, умолчав о том, что уже получила птицу от Михала. То, что сообщил ей аллесианец, приорессу не порадовало. Сейчас глава монастыря уже начала жалеть, что связалась с таким дотошным исполнителем. А ведь как его хвалили! Говорили, что он делает невозможное!
Что же, нашел, вот только не так, как этого хотелось Гертруде. Наверное, следовало пустить по следу Софьи Марту и других сестер, кто обладал даром. А еще лучше… Но нет. Тут приоресса поняла, что риск был бы высок. А ей ой как не хотелось терять должность.
Пусть уж будет все так, как будет. Михал выполнит поручение, а уж затем они поговорят по душам.
– Что вы молчит, будто воды в рот набрали? – не выдержал Буйнов. – Я даю вам на все про все неделю и если…
– А вот угрожать мне не надо, – обманчиво мягко перебила мужчину Гертруда. – Я не ваша падчерица. Не советую даже разговаривать со мной подобным тоном.
Буйнов насупился, затем со злостью ударил рукой по столу проговорив:
– У вас неделя. Это мое последнее слово.
– Евлампия! – вместо ответа, позвала приоресса.
Скрипнувшая дверь пропустила в кабинет главы монастыря тощую послушницу.
– Проводи гостей, – попросила Лампу Гертруда.
Буйнов бросил на приорессу настороженный взгляд, предложил руку дочери, и вместе с Мариной они покинули кабинет.
Гертруда проводила гостей взглядом, затем устало присела на стул и потерла лоб рукой. Не к добру свели ее боги с этим Буйновым. Надо же, фамилия точно определяет характер мужчины. Буйный, злой. Думает только о деньгах. Сама приоресса хотела заполучить исключительно Софью. Время было на исходе, и не только у Буйнова. Дар девушки сейчас необходим Гертруде как никогда, и она сделает все, чтобы вернуть девчонку в обитель.
***
– Не переживай. Анатоль вернется. Просто поверь, как верю я и Харитон, – сказала Капитолина, когда мы застыли на кромке леса, там, где начиналась тропа, ведущая в зачарованную чащу.
Кивнув ведьме, я все же не смогла отвести взгляда от высоких деревьев и тропинки, на которой вот-вот должен был появиться Шуйский.
– Время, – объявил Харитон во всеуслышание – в руке парень держал большие круглые часы. – Прошло ровно десять минут и…
Он не закончил фразу, когда лес вздрогнул. Деревья покачнулись, как от сильного ветра. Из чащи донесся то ли стон, то ли вздох и тут лес изменился. Вот предо мной стояли высокие деревья, росшие так близко друг к другу, словно сплошная стена, а тут воздух будто рябью пошел и краски леса потекли. Исчезла густая чаща, тропинка стала шире и словно светлее, и даже воздух будто очистился.
Я сделала глубокий вдох и с облегчением заметила фигуру Шуйского, вышедшего из леса.
– Все в порядке? – спросила рыжая ведьма у аллесианца.
Он приблизился и сдержанно кивнул.
– Я запечатал вход. Больше никто не сможет туда войти, – ответил он и чуть тише добавил, – и выйти оттуда.
– Хорошо. Тогда идемте в деревню. Я жутко устал и проголодался, – пожаловался Серьга.
– У тебя вечный жор, – фыркнула на агента Капитолина, но при этом улыбнулась, и я поняла: Гаркун не злится на Серьгу. Скорее это между ними такого рода флирт. Вот интересно, приведет ли он к чему-то более серьезному, или так и закончится ничем?
– Ой, много ты понимаешь, – парировал Харитон. – После удачного завершения дела, можно и поесть, и даже выпить. Я вот не прочь.
– Идемте, – прервал перепалку агентов Анатоль и первым направился в сторону деревни, туда, куда еще недавно ушел Порфирий и его сыновья. Старик с младшим сыном вел детей, за которыми сверху приглядывала Мала, это на случай, чтобы никто не отбился. А старший сын бывшего лакея нес княгиню – несчастная так и не пришла в чувство. И еще неизвестно, сколько она будет находиться в подобном состоянии, ведь демоница явно долго использовала тело Трубецкой, вон сколько детских душ покинуло зачарованный лес! До сих пор вздрагиваю от ужаса.
Шуйский не стал никого ждать – первым пошел к деревне. Я сразу поспешила за ним – хотела задать несколько вопросов. Остальные последовали за нами, и еще некоторое время я слушала веселую перепалку ведьмы и мечника.
Ступая по тропе, я никак не могла начать разговор. Анатоль, казалось, ушел в себя. А еще он был бледнее обычного и двигался не так плавно, как всегда. Нетрудно было догадаться: бой с демоном и зачарованный лес отняли у аллесианца много сил. И все же я невольно восхитилась могуществом, заключенным в этом человеке.
– Анатоль Карпович, – уже на подходе к деревне, я решилась задать вопрос, – можно у вас спросить?
Шуйский повернул голову и посмотрел на меня.
– Спрашивайте, – ответил он.
– Души детей… – начала я тихо, – почему они не покидали лес, если никто не удерживал их подле особняка? Или они все же были пленниками зачарованного леса, – предположила и тут же произнесла, – нет, не сходится. Они ведь вознеслись еще до того, как вы закрыли переход.
– Все просто, – ответил Анатоль, поднимаясь по тропинке на склон, за которым уже темнела покосившаяся ограда крайнего домика. – Ни одна душа не задерживается в мире живых просто так. У каждой есть незавершенное дело, или месть, как в случае Малы. Вспомните душу Ядвиги. Она вознеслась, только когда закончила свой земной путь. Эти призраки должны были спасти плененных детей. Когда мы вывели детей из особняка и вернули демона в преисподнюю, ничто больше не держало их на этой бренной земле.
Он сделал шаг и как-то неловко наступил на камень, лежавший на тропинке. Анатоль покачнулся, а я тут же оказалась рядом, подставив ему плечо.
Аллесианец удивленно посмотрел на меня, затем мягко улыбнулся и принял помощь. Всего на миг он коснулся меня, и я ощутила, как по телу пробежала легкая дрожь. Стало приятно, что такой сильный маг не стыдится своей слабости.
– Вам бы отдохнуть, – сказала я еле слышно.
Шуйский отпустил мое плечо и поднялся на холм.
– Отдохну. Завтра, – ответил он и направился к дому старухи. – А сейчас мы зайдем к Глафире Кондратьевне. Пусть расскажет вам то, что обещала, – добавил Анатоль, а я невольно смутилась, понимая, что в свете произошедшего, едва не забыла об обещании старой знахарки.
– Эй, вы куда? – крикнула нам Капитолина.
Анатоль обернулся к рыжей ведьме и ответил:
– Идите к Порфирию. Устраивайтесь на ночлег. Мы с Софьей Федоровной позже подойдем.
Гаркун смерила нас с Анатолем пристальным взглядом, затем кивнула и, не сказав более ни слова, прошла мимо дома Глафиры, потянув за собой Серьгу.
– Вы помните, – вздохнув, сказала я. – А я едва не забыла…
– Это неудивительно. Любой бы на вашем месте забыл обо всем после такой бурной… – Шуйский усмехнулся. – Ночи. Но идемте. Чем раньше мы поговорим с Кондратьевной, тем раньше отправимся отдыхать.
Он направил магический огонек к домику знахарки, а я пошла следом, стыдясь, что из-за меня Анатоль, вместо того чтобы идти спать, снова отправился в гости к Глафире. Последняя вряд ли обрадуется, что мы ее разбудим посреди ночи. Но до утра ни я, ни Шуйский, ждать не намерены.
Вот аллесианец подошел к двери и постучал. К моему удивлению, Глафира открыла сразу, будто только и ждала нас, стоя на пороге.
В проеме появилась ее голова. Льдистые глаза смерили взглядом сперва Шуйского, затем меня.
– Входите, – велела старуха, и мы с Анатолем приняли приглашение.
Уже в доме знахарка проковыляла к ближайшей лавке и, присев, устремила на нас зимний взор, от которого по спине пробежали мурашки.
– Что, – проговорила она, – детей вернули?
– Вернули, – ответил Анатоль. – Да разве вы сами не видели, когда в окно глядели? – спросил он насмешливо.
– А ты откель знаешь, что я в окно глядела? – с хитрым прищуром поинтересовалась старуха.
– Знаю, – уверенно произнес Шуйский. – Теперь выполните обещание. Расскажите этой девушке то, что обещали. То, что видели.
Глафира Кондратьевна вздохнула, поглядела на меня и потемнела лицом.
– Темная ты, девка, ой, темная. Не сама. Не тут. – Старуха подняла руку, сжала пальцы в кулак и стукнула себя по груди там, где билось сердце.
– У меня такая магия, – сказала я, глядя в ее голубые глаза, холодные, словно воды северного моря.
– Знаю я, какая у тебя магия. Знаю и откуда она в тебе взялась. Ведь мать твоя, и ее мать, да и никто из вашей семьи даром не обладал. Никто, кроме тебя, – подчеркнула Глафира.
– Значит, дар мне достался от отца, – рассудила я.
– Так-то оно так, – кивнула старуха соглашаясь. – Только кто был твой отец?
– Темный маг, – предположила я и застыла от вида хитрой улыбки, растекшейся по губам Кондратьевны.
– Нет, – покачала головой знахарка. – Не маг.
– Демон? – спокойно спросил Шуйский, а у меня все внутри похолодело. Не хотелось верить, что моя мама родила меня от чудовища! Но такое, видимо, могло быть.
– И не демон, – последовал ответ. – Его называют Проводником. Да, – кивнула Глафира. – Именно его я видела. Но ни лица не ведаю, ни имени не знаю. Он тот, кто приходит за темными душами, когда они переступают черту. Он тот, кто ловит сбежавших из преисподней. Он тот, кто указывает дорогу мертвым, если сбились с пути.
Мы с Анатолем переглянулись.
Проводник? Я даже не слышала ничего подобного. Но судя по выражению глаз Шуйского, стало понятно: в отличие от меня, аллесианец в курсе кто это. И вряд ли Анатоля обрадовала подобная новость.
– Ты уверена, старая? – сухо спросил знахарку Шуйский.
Глафира прочистила горло, затем фыркнула и ответила:
– Я еще никогда не ошибалась в своих видениях. Ее отец – проводник в мир мертвых. А вот что вам теперь делать с этими знаниями, решайте сами, – добавила она и указала нам на дверь.
Глава 14 Слезы ангелов
Княгиню устроили в доме старосты, выделив для нее отдельный угол. При Трубецкой осталась жена Никодима Кирилловича. Она же пообещала разбудить всех, если и, главное, когда княгиня проснется. Но я предполагала, что несчастная жертва демона проспит до самого утра. Поэтому без малейших зазрений совести, принялась устраиваться на ночлег в тесной комнатушке, выделенной старостой нам на двоих с Капитолиной.
Взбивая подушку и почти мечтая об отдыхе, я не заметила, как рядом оказалась Мала. Цыганка присела на край кровати и, дымя трубкой, посмотрела мне в лицо.
– Что? – спросила я, удерживаясь от зевка.
– Ты это мне? – проговорила сонная Гаркун. Рыжая ведьма скинула верхнюю одежду и, оставшись в одной ночной рубашке, забралась под одеяло.
– Нет. – Я покачала головой, а Мала произнесла:
– Надо поговорить.
– Сейчас? – Как же мне не хотелось вести беседы! Да я с ног падала от усталости и едва выдержала то ли ужин, то ли завтрак в доме Никодима Кирилловича и его жены Прасковьи. – До утра не подождет? – сделала попытку, но темная душа лишь головой покачала.
– Мне нужно поговорить с Баро, – сказала она. – Сейчас. Завтра мы уедем. Или вы уедете, – загадочно добавила цыганка. – Я должна понимать, что мне делать дальше, Софья. Возможно, мальчик знает, где сейчас табор, или подскажет, где он был до того, как Баро попал в лапы этой демоницы, – удивительно живо произнесла старуха.
– Завтра мальчик никуда не денется. – Я все еще мечтала о сне и косилась на кровать, в которой уже спала Капитолина. Наша с Малой беседа не смогла победить сонливость ведьмы, и рыжая спокойно засопела, подложив под щеку ладонь. Я же смотрела на темную душу и отчаянно хотела, чтобы она немного подождала. Но Мала была непреклонна.
– Сегодня, – отчеканила она и дыхнула мне в лицо призрачным дымом.
Я тоскливо кивнула и, накинув на плечи теплый плащ, поплелась за ведьмой из комнаты, размышляя над тем, что ради прихоти цыганки придется будить малыша. А ведь он-то ни в чем не виноват! Ему тоже крайне необходим отдых. Но как отказать цыганке? Я ведь обещала помочь ей. Вот и помогаю.
Эх, сон… прости. Надеюсь, что вернусь к тебе позже, подумала я, ступая по горнице, в которой на лавках спали хозяин дома, его старшие два сына и Харитон. Анатоля там не оказалось, и я не удивилась, когда, покинув дом, увидела, что Шуйский сидит на крыльце, задумчиво глядя в темноту, уже начавшую сереть на востоке.
– Вам тоже не спится? – спросила, спустившись по ступеням.
– Куда собрались? – ответил вопросом на вопрос старший агент «Призрачного света».
– Мале необходимо задать несколько вопросов цыганенку Баро, – ответила я, и темная душа, слетев во двор, одобрительно пыхнула трубкой.
– Я хочу закончить свой бренный путь. Я жажду мести, а мальчик, – проговорила Мала, – из моего табора. Это ли не знак свыше, а, аллесианец? – спросила она, глядя на Анатоля.
Шуйский пожал плечами и поднялся на ноги.
– Я не знаю. Совпадения бывают, – ответил он.
– Совпадения не случайны, – парировала темная душа, – тебе ли этого не знать? – Она усмехнулась, но маг, конечно же, не мог этого увидеть.
– В каком доме разместили мальчика? – спросил он, взглянув на меня.
– У Порфирия.
– Хорошо, – кивнул Анатоль. – Тогда мы пойдем вместе. Я тоже никак не могу уснуть.
– Тогда идемте, – сказала цыганка и первой полетела в сторону дома бывшего лакея Путятиных.
Дом старика Порфирия был крепкий, добротный. Над входом горел факел, а в окнах чадил огонек свечи. Стоило нам войти во двор, как нас тут же облаяла собака. Выбравшись из будки и зазвенев цепью, она, к моему удивлению, первой встретила душу и Мала, подлетев к псу, трогательно погладила его по голове, отчего собака тут же притихла.
В окне, выходившем во двор, появилось лицо. А миг спустя, еще до того, как мы поднялись на крыльцо, скрипнула входная дверь, и хозяин дома вышел встречать гостей.
– Чего это вы? – удивился старик. – Не спится, али по делу?
– Дело есть, – ответил Анатоль. – Мы в дом заходить не будем, чтобы не разбудить других детей, – продолжил аллесианец. – Выведи нам Баро. Есть разговор к нему.
Порфирий, если что и подумал, спрашивать не стал. Кажется, после нашего совместного приключения, старик проникся к Шуйскому самыми теплыми чувствами, особенно после того, как Анатоль отказался от вознаграждения, которое собирали всем поселением.
– Детям деньги сейчас нужнее, – объяснил Шуйский и, к моему удивлению, ни Капа, ни кто другой, не стали спорить с решением старшего агента.
И вот теперь старый лакей вернулся в дом. Мы же принялись ждать во дворе.
Я поежилась, пожалев, что не накинула что—то теплее куртки. Все же ночи еще были студеные. Воздух порой дышал почти зимним морозцем.
Обхватив себя руками за плечи, я покосилась на цыганку – Мала уселась на плетень и принялась раскуривать трубку, добавив в нее табак. Поэтому, когда на мои плечи опустилось что-то теплое, я оглянулась и посмотрела на Анатоля. Шуйский снял с себя камзол и накинул его на меня, оставшись в одной рубашке.
– Не надо, – смущаясь, я сделала попытку вернуть одежду магу, но он лишь покачал головой. Наши глаза встретились, и я вдруг ощутила, как мне нравится вот так стоять рядом с Анатолем. Когда мы почти вдвоем, если не считать темную душу. Шуйский нравился мне все сильнее. Я чувствовала в нем то, что объединяло нас. Нечто общее. Нечто важное для меня. Мы были как две половинки чего-то целого. Как две противоположности, которые, по определению, всегда притягиваются. Анатоль сам свет. Я – тьма.
Между нами словно протянулась незримая нить, и я даже задержала дыхание, когда дверь дома тихо скрипнула и на пороге появился Порфирий. Старик вел за руку сонного цыганенка, который то и дело зевал и тер левой рукой, пальцами, сжатыми в кулачок, попеременно глаза. Было заметно – малыша подняли, когда он едва уснул. Мне стало стыдно, что по прихоти темной души пришлось будить несчастного, настрадавшегося ребенка, но и отказать Мале я не смела.
– Привет! – Присев на корточки рядом с Баро, я взглянула на вихрастый лоб и черные, как ночь, глазенки ребенка. – Мне нужно спросить у тебя кое-что. Это важно, понимаешь?
Мальчик не понимал. Но кивнул.
Мала тут же спрятала трубку в складки своей одежды, подлетела к нам и опустилась так низко, что сравнялась ростом с Баро. Ее глаза горели, как два уголька и отчего-то пугали меня. Темная душа впилась взором в мальчика, а затем велела:
– Спроси его о таборе. Когда и где он в последний раз видел своих.
Я вздохнула и задала вопрос.
Баро нахмурился, пытаясь вспомнить, и несколько секунд спустя ответил:
– Не знаю. Я ведь долго был в темнице у той тетки. Там всегда было темно. А дни я перестал считать после семи. Больше не умею, – признался он и зевнул, даже не пытаясь спрятать сонливость.
Мала нахмурилась. Я пристальнее вгляделась в цыганку и увидела, как она завела руки за спину, пряча удлинившиеся ногти. Сразу стало понятно: темная душа не на шутку взволнована. Сейчас она меня немного пугала. Я поняла, что успела забыть, с кем имею дело. Видимо, зря. Доверяй, как говорится, но проверяй.
– Спроси, – прошептала Мала, – спроси его про табор! Был ли там цыган по имени Лачи? Спроси, – почти потребовала она. – Мальчишка должен был его видеть.
Я спросила. Баро глаза потер, снова зевнул и ответил:
– Как не быть? Был. Он еще у нас лошадями всеми заведует.
Мала даже задрожала и спрятала руки за спину, пытаясь скрыть свои когти. Да не удалось – душа была хоть и темной, да прозрачной настолько, что руки остались видны.
– Где в последний раз останавливался табор? – наклонилась ниже цыганка.
Я спросила у мальчика.
– В Лярошке, – вяло пробормотал Баро. – Дальше табор в Аллавию собирался следовать. А больше я ничего не помню, – признался он и тихо попросил, – а можно мне идти спать? Очень уж хочется.
Я оглянулась на Малу и только теперь увидела, что душа исчезла. Старой цыганки рядом со мной не оказалось. Во дворе ее тоже не было.
Удивленно моргнув, я перевела взгляд на Порфирия и сказала:
– Уводите мальчика. Уложите спать.
– Вы все узнали, что надобно было? – спросил старик.
– Да, – ответила я решительно, а когда Порфирий и Баро вернулись в дом, посмотрела на молчавшего Шуйского. Маг стоял, перекрестив руки на груди, и следил за мной.
– Ее нет, – проговорила я тихо.
Анатоль кивнул.
– Мала, кажется, ушла. – Мой голос дрогнул. Признаться, я надеялась, что она не исчезнет вот так, даже не попрощавшись. Хотя, что взять с темной души? Цыганка узнала то, что возможно, ей было нужно, и улетела. Что же, буду считать, что это к лучшему.
– Она улетела, – продолжила я.
– Идемте, Софья Федоровна, – ответил аллесианец. – Нам с вами тоже надо бы отдохнуть.
– А Мала?
Шуйский вздохнул.
– Возможно, она еще вернется, – предположил он и первым направился к дому старосты.
***
Княгиня Трубецкая пришла в себя около полудни, когда мы уже были готовы вернуться домой и ждали лишь момента ее пробуждения. Сидя на лавке у дома, я с тоской глядела в небо, понимая, что мне немного, ну самую малость, не хватает Малы, когда дверь дома открылась и на пороге возникла Капа.
– Она очнулась. Анатоль сейчас разговаривает с ней, – сообщила мне рыжая ведьма, и без всяких объяснений, я поняла, кто подразумевался под словом «она».
– Думаю, скоро домой поедем, – добавила Гаркун и, спустившись ко мне, присела рядом, вытянув вперед длинные ноги.
– Интересно, что она расскажет господину Шуйскому, – произнесла я задумчиво.
– Мне кажется, она не вспомнит момент, когда в нее вселился демон, – предположила Капитолина. – Эти твари чувствуют человеческую слабость. Они могут входить в человека в минуты его отчаяния. Чаще всего, когда несчастный пытается свести счеты с жизнью. Наверное, у Трубецкой было также. Помнишь, что про нее рассказывали? Вдруг в этом причина, – объяснила девушка, а затем, запрокинув голову к небу, протянула, – как же хорошо! И солнышко греет. И дело мы закончили. Сидела бы тут и сидела.
Я пожала плечами, когда ведьма возьми и спроси:
– А где темная?
Пришлось рассказать Капе о ночном происшествии. Гаркун выслушала молча, затем изрекла:
– Все, что ни делается, к лучшему. Хотя, – добавила она тихо, – я уже привыкла к этой темной. У нас когда-то была душа-компаньонка. Забавная такая. Она сопровождала Полину, жену Николая, хозяина агентства. Так что я привыкла к таким спутницам, хотя прежняя была светлой. А тут, – оживилась ведьма, – темная! Еще интереснее. Мы ведь привыкли с темными сражаться. А эта была какая-то особенная душа. В общем, – подвела итог Капа, – мне Мала нравилась.
– И мне, – призналась я.
Полчаса спустя из дома вышел Шуйский и сообщил, что мы можем собираться. Он ни слова не сказал о княгине. Зато я увидела Трубецкую в горнице, где княгиня сидела за столом подле хозяйки дома. Благородная дама казалась мне уставшей, поникшей и совсем безрадостной. Ее глаза были тусклыми, но когда мы собрались и вышли из дома, княгиня, вместе со старостой, его женой, Порфирием, который пришел проститься с нами, улыбнулась и искренне поблагодарила каждого из нас.
– Если вдруг кому-то понадобится моя помощь, – сказала она, обращаясь к Анатолю и ко всем нам в его лице, – двери моего дома всегда для вас открыты.
Я улыбнулась княгине, мысленно пожелав ей всего хорошего, а затем забралась в экипаж, приняв руку Харитона.
Нас провожали всей деревней. Жители высыпали на улицы и махали нам вслед. Несколько ребятишек, в числе которых был и Баро, еще долго бежали за каретой, весело крича. Они отстали только на развилке, а затем пошли по дороге обратно в поселение.
