Текст книги "Тьма и свет (СИ)"

Автор книги: Анна Завгородняя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Глава 17 Вдовья доля

Капа была права: гостьи оказались очень интересными личностями. Они пришли втроем. Явились сразу после обеда и выразили желание поговорить со старшим агентом.

Стоя в холле, я видела, как клиентки, одна за другой, подхватив тяжелые юбки, поднимаются по лестнице за Шуйским.

Первая была совсем молодая – лет двадцати от роду. Красивая. Одета богато, только в глазах поселилась серая тоска.

Вторая – старше лет на двадцать. И, скорее всего, являлась матушкой первой гостье. Статная, с быстрым взглядом, которым женщина успела изучить холл и всех, кто в нем находился. Я отметила упрямо поджатые губы незнакомки, и то, как она смотрела на молодую спутницу. Третья уже с сединой в волосах, несла себя так, будто была царицей.

– Явно родственники, – шепнула мне Капа, проследив, как дамы скрылись из виду. – Могу поспорить на что угодно: это внучка, мать и бабушка. Три поколения какого-то рода, – добавила она.

– А мне вот интересно, что привело их в агентство, – ответила я и порадовалась тому, что заметила немного больше, чем рыжая ведьма. – Ты видела на руке у второй женщины черную ленту?

Капа посмотрела на меня, затем покачала головой.

– Вдова, – констатировала я. – И носит траур довольно долгое время.

– Возможно, она очень любила мужа, – предположила Гаркун, и тут мы обе вздрогнули, когда нам на плечи опустились тяжелые ладони Мамаева, подошедшего со спины.

– Девочки, скоро и так все узнаем, – улыбнулся великан. – Если это дело по нашей части, Анатоль соберет всех и изложит суть работы.

Капа пожала плечами и Мамаев убрал руки, а затем обошел нас и направился к лестнице.

– Пойдем ко мне? – предложила Капитолина. – Расскажешь, как съездили в академию.

– Так я вчера все рассказала, – удивилась я.

– А ты поподробнее, – улыбнулась девушка. – Я люблю, знаешь ли, подробности. – Она взяла меня за руку и повела к себе.

Мы провели в комнате Капитолины от силы полчаса, и я, конечно же, поведала ей обо всем, что увидела и услышала в академии. Рассказала и о нашей прогулке по городу, на что Гаркун отреагировала удивленной улыбкой.

– Обычно наш Карп не устраивает экскурсии, – сообщила она. – Но для тебя, видимо, сделал исключение.

– Мне показалось, что ему самому хотелось прогуляться по городу, – призналась я. – Вероятно, с ним связаны какие-то приятные воспоминания, – предположила и тут в дверь вежливо постучали. Гаркун даже подпрыгнула от неожиданности, а затем бросилась открывать, на ходу проговорив:

– Я буду не я, если за дверью не стоит Аристарх с приглашением от Шуйского пройти в его кабинет!

Пока ведьма открывала дверь, я отошла к окну и, выглянув наружу, успела увидеть, как со двора уезжает тяжелый экипаж, в окне которого мелькнуло лицо одной из посетительниц агентства.

Кажется, Капа права, подумалось мне, и тут голос Аристарха произнес:

– Господин Шуйский просит вас, госпожа Гаркун, и вас, госпожа Воронцова, в свой кабинет.

– Я же говорила! – улыбнулась Гаркун и поманила меня за собой, едва не пританцовывая от нетерпения.

Мне тоже было любопытно, что за новое задание у агентства. Признаться, несмотря на грозившую мне в лице приорессы и брата Михала опасность, я отчаянно надеялась, что смогу поучаствовать в расследовании. Слишком уж необычные были дела у Шуйского и его людей.

Мы в рекордные сроки дошли до кабинета Анатоля Карповича. Гаркун вошла, забыв постучать, но, как оказалось, нас уже ждали.

Анатоль сидел во главе стола. Агенты заняли свободные места.

– Что там интересненького? – спросила рыжая ведьма, падая на стул и потянув меня за собой на соседний.

Шуйский посмотрел на Капитолину, затем произнес, обращаясь ко всем:

– У нас новая работа. Боюсь, что мы будем иметь дело не только с призраками, но и с проклятием.

Агенты переглянулись.

– Итак, на протяжении пяти поколений семейство Левашовых преследует злой рок. Женщины этого рода выходят замуж, но по истечении года брака супруги девиц Левашовых умирают при загадочных обстоятельствах, – произнес Шуйский. – Сегодня ко мне приехали княгиня Левашова с дочерью и внучкой.

– Левашова? – уточнил Степан, сидевший ближе всех к Анатолю. – Как такое может быть? Девушки, выходя замуж, берут фамилию своего супруга. Так было всегда.

– Именно, – кивнул Шуйский. – Но мы имеем дело с родом, благословленный самим царем, – продолжил он. – Пять сотен лет назад женщина семейства Левашовых спасла наследника престола. За это ей предоставили возможность выбрать в виде благодарности все, чего она только не пожелает.

– И она пожелала оставить свою фамилию после замужества? – удивилась Капа. – Хм… И зачем ей такая глупость…

– Кто знает. – Шуйский пожал плечами. – Так или иначе, вряд ли фамилия имеет какое-то отношение к тому, что происходит в этом семействе.

– Я так понимаю, девица Левашова год, или около того, вышла замуж, и вот подходит срок, когда ее супруг должен представиться? – высказался Харитон.

– Именно. В особняке княжны Левашовой начали происходить странные и, как выразились все три дамы, мрачные вещи. Старая княгиня – Степанида Алексеевна рассказала, что помнит, как перед смертью ее супруга, в доме происходило нечто подобное. И вот теперь, с ее слов, все повторяется.

В кабинете на какое-то время воцарилась тишина. Шуйский смотрел на своих людей и ждал, позволяя им обдумать услышанное. Первой нарушила молчание Капа.

– И сколько осталось у бедняги, которому не повезло жениться на девушке этого рода?

– Ты имеешь в виду, когда исполнится год со дня свадьбы? – спросил Харитон, и взгляды присутствующих обратились к Шуйскому.

– Послезавтра, – ответил аллесианец. – Поэтому завтра мы отправляемся в имение Левашовых, – добавил он.

– Кто из нас поедет? – В голосе Капы прозвучало нетерпение.

Анатоль усмехнулся.

– Поеду я, Софья Федоровна, так как там могут быть души, затем Поликарп Вавилович…

Услышав свое имя, некромант удивленно вскинул голову. На его губах расцвела улыбка.

– И Степан, – заключил Анатоль.

– И все? – протянула Гаркун обижено.

– Да, – ответил Шуйский. – Остальные остаются дома и ждут нашего возвращения. Если что-то пойдет не так, или мне понадобится кто-то из вас, я пришлю человека, – закончил он. – Сейчас все могут быть свободны. Те, кого я назвал, и кто отправятся со мной, пожалуйста, будьте готовы. В семь утра я жду вас в холле. С собой иметь суточную смену белья и предметы первой необходимости с тем учетом, чтобы они занимали мало места.

Агенты переглянулись. Капа еще немного повозмущалась, а затем встала и вышла из кабинета следом за остальными.

– Софья Федоровна! – Голос Шуйского задержал меня на пороге. Оглянувшись, я увидела, что Анатоль вышел из-за стола и, кажется, ждет, что я подойду.

– Давай, топай к нему, – проговорила Капа. – Если что, я буду у себя. Заходи. Поболтаем. – Она подмигнула мне, бросила быстрый взгляд на аллесианца и вышла из кабинета, затворив дверь.

Обернувшись к Шуйскому, я поняла, что чувствую себя иначе в его присутствии. После того как мы вернулись из академии, что-то неуловимо изменилось. Во мне, или в нем… Не пойму, но это витало в воздухе. Кажется, протяни руку и поймаешь, но нет. Оно ускользает будто легкая паутинка в конце лета.

– Софья Федоровна, – начал Шуйский, – я бы хотел заверить вас, что по крайней мере, сейчас вам нечего бояться. Михал не тот человек, кто ударит в спину, и если он придет за вами, то сначала будет иметь дело со мной. Он тоже знает об этом.

Глядя в глаза аллесианца я вдруг поняла: говорит он все без бахвальства. Маг не пытается произвести на меня впечатление. Все эти слова, настоящие, ценные для меня, с губ Шуйского звучат как нечто обыденное, отчего они становятся еще более важными.

– Я скажу вам то, что не рассказал остальным, – добавил Анатоль и указал на стул, – присядьте, Софья, – попросил мужчина.

Я послушно села.

Шуйский оперся бедром о стол и скрестил руки на груди.

– Вы не являетесь целью Михала, – произнес Шуйский и мои брови удивленно поднялись вверх. – Да, – продолжил он, – дело в том, что орден нанял Михала для того, чтобы он проверил приорессу Гертруду. Ее подозревают в очень темных делах, противных самому пониманию веры. А вы… – Анатоль выдержал паузу, за время которой я, кажется, кое—что сумела понять.

– Неужели я нужна ему в качестве приманки? – выдавила еле слышно.

Шуйский кивнул.

– Боюсь, что да.

– Насколько темными делами занимается приоресса? – спросила я, чувствуя, как сердце забилось быстрее. – Это ведь точно не посвящение в монахини таких дурочек, как я с целью получить наследство в казну братства?

– Вы далеко не дурочка, Софья Федоровна. Вы просто неопытны в силу молодости и определенных обстоятельств, – спокойно заявил Шуйский. – Наивность, как и молодость, явление, увы, скоротечное, – добавил он. – И вы только что доказали, что не глупы, предположив, что приоресса замешана в более опасных делах, чем кража денег у сирот.

– Тогда что? – Я даже затаила дыхание.

– Боюсь, что приоресса связана с темными силами, – ответил Анатоль и вздохнул, – на этом все. Я и так сказал вам больше, чем должен был сказать.

Он прошелся от стола к окну, встав ко мне спиной.

– Ступайте к себе, или к Капитолине. Только… – Аллесианец повернулся, когда я немного неуклюже привстала со стула. – Сперва спуститесь в подвал к нашему Трифону Петровичу. Он даст вам несколько зелий. Они могут пригодиться, когда окажемся у Левашовых.

Я уже знала, где находится кабинет Кулика, но еще ни разу не была в гостях у старика.

– Трифон Петрович будет вас ждать. Я предупредил, – закончил Шуйский, всем своим видом давая понять: разговор исчерпан. Мне пора.

Кивнув, пошла к двери. А уже взявшись за ручку, отчего-то вспомнила того, другого Анатоля, с которым бросала монеты в колодец желаний и гуляла по тихим улочкам старого города.

Мне кажется, или он воздвиг между нами стену после возвращения? А ведь я посмела мечтать, что интересна ему не как агент, а как женщина…

Не позволяя тоске заполнить сердце, я с силой потянула на себя дверь и вышла в коридор. А затем пошла к лестнице, намереваясь посетить подземный кабинет Трифона Петровича, как и велел Шуйский.

***

– Добро пожаловать в мои владения!

Трифон Петрович улыбнулся, пока я осматривала подземелье.

– Да у вас настоящая лаборатория! – выпалила почти с восторгом.

В подвальном помещении, отведенном для работ Кулика, не было ни одного окошка. Свет щедро дарили магические светильники – они висели на стенах и даже на потолке, словно какая-то средневековая люстра.

– Если желаете, можете осмотреться, а я пока сложу нужные зелья в чемоданчик, – улыбнулся Трифон Петрович, явно довольный тем, что его кабинет оценили по достоинству.

Кивнув, я принялась ходить, рассматривая веревки с сушившимися на них травами, колбы с разноцветными зельями, странные и порой пугающие части тел незнакомых существ, плавающих в спирте, или еще в какой-то специальной жидкости. Здесь была даже драконья чешуя, которой я отвела несколько минут своего внимания, любуясь столь редкой красотой. Мне стало любопытно: где старик ее раздобыл? Наверняка данный ингредиент стоил немалых денег.

Я перемещалась от стола к столу. Немного постояла над булькающим котлом. Оценила странные гвозди, вбитые до половины в деревянный щит, и даже не заметила, как за спиной появился хозяин помещения.

– Вижу, вы интересуетесь моими достижениями, – сказал Трифон Петрович.

– А это что? – спросила я, указав на гвозди. Нет, вот травы и прочее – все понятно. Нужные вещи для зелий. Но гвозди?

– Мое новшество. Еще, увы, не испытанное. – Старик подбоченился. – Я соорудил гвоздемет, который способен метать гвозди на большие расстояния.

– Для чего? – удивилась я. Он что, столяром работать решил, или еще что?

Кулик важно кивнул.

– Эти гвоздики, до самой шляпки, пропитаны специальным веществом, – сказал он. – Оно может воздействовать на призраков.

– Это как? – Слова старика меня заинтересовали.

– Таким вот гвоздем возможно пригвоздить. – Трифон Петрович усмехнулся. – Прошу простить меня за подобный каламбур, – сказал он и продолжил, – в общем, можно пригвоздить призрака, например, к стене. И, что немаловажно, он его удержит.

– Ого! – Мне стало любопытно, знает ли Анатоль Карпович о достижениях своего агента? Скорее всего, он в курсе.

– Такая вещь, действительно, пригодится агентству в работе, – одобрила изобретение старика. – А чем вы пропитали металл?

– Долго объяснять, – ответил Кулик. – Возможно, если Анатоль разрешит, я смогу позаниматься с вами. Вижу, вы интересуетесь зельями.

– Очень, – кивнула я, уверенная, что подобные знания не будут лишними в учебе.

– Хорошо. А сейчас… – Трифон Петрович поманил меня за собой к столику, стоявшему в центре помещения. – Вот здесь. – Он указал на чемоданчик. – Находится все то, что просил собрать Анатоль. Отнесете ему? – полагаю, это не было вопросом, хотя и прозвучало в нужных интонациях.

– Конечно. – Я взяла в руки чемоданчик, только сейчас сообразив, с какой целью Шуйский отправил меня в подвал.

– Удачи вам в новом деле, – сказал Кулик. Поблагодарив старика, я шагнула в сторону выхода, пообещав себе еще обязательно сюда вернуться, чтобы получить нужные знания, когда, сделав несколько шагов, остановилась.

Странное ощущение наполнило меня. Будто по спине полоснуло холодом.

Обернувшись, я обвела помещение взглядом, не понимая, что же это за чувство, а затем услышала тихое: «А-а-а!»

– Трифон Петрович! – воскликнула я, взглянув на Кулика. – Вы слышали?

Он перестал улыбаться и кивнул.

– Конечно.

– Кто или что это? – Я напрягла слух, когда снова раздался жуткий стон, разнесшийся по кабинету целителя.

– Желаете посмотреть? – спросил Кулик спокойно.

Я желала, несмотря на то что у меня мурашки пробежали по телу. Но не от страха. Было что-то в этом стоне полное отчаяния и боли. Кто-то просил о помощи. Меня.

– Вы услышали темную душу, заключенную в моем подвале. – Трифон Петрович отошел к дальней стене и, протянув руку, вдавил один из камней внутрь. Тут же раздался жуткий скрежет, с потолка на пол посыпалась пыль и какая-то крошка. Часть стены ушла внутрь, явив темный зев потайного хода.

– Следуйте за мной, – позвал старик и едва мы вошли в узкий коридор, как стена за моей спиной пришла в движение, вставая на место.

Всего на секунду меня охватила паника. Темнота была настолько густой, что я не видела целителя, стоявшего рядом. Но тьму разорвал язык пламени, вспыхнувший на ладони старика. Он бросил на меня загадочный взгляд, а затем пошел вперед. Я – за ним.

Коридор вывел нас в подвальное помещение, очень похожее на темницу, в которой демон, вселившийся в Трубецкую, держал детей. Здесь было холодно и сыро.

Старик целитель щелкнул пальцами, и вокруг нас вспыхнуло магическое пламя, пробудившееся в жаровнях, стоявших у стен.

Я огляделась. Камер здесь было четыре: настоящие, с решетками. Жуткие до дрожи в коленях. Три камеры пустовали, а вот внутри четвертой клубилась тьма. И эта тьма была живой.

Когда я посмотрела на нее, из темноты в ответ на меня взглянули два огонька – алых глаза.

Душа была очень необычной – она словно состояла из сгустка черного дыма и не имела человеческой формы. Я смотрела на нее – она на меня, и между нами вдруг словно протянулась незримая нить.

– Кто это? – спросила я у Кулика.

– Эту душу поймали давно и посадили сюда. Она служит мне для экспериментов.

Я нахмурилась.

– Вы что, на ней все свои гвозди и зелья испытываете? – спросила тихо.

Старик словно удивился, услышав мои слова.

– Вам ее жаль?

– Если бы вы могли видеть ее, то вам тоже стало бы ее жаль, – ответила, рассматривая темную сущность. Не отдавая отчета в том, что делаю, я шагнула вперед, приблизившись к решетке. В тот же миг душа подлетела ближе. Она прищурила глаза, затем открыла рот, и я снова услышала этот стон.

– Помоги, – прозвучало в голове. – Ты же одна из нас. Так отпусти меня.

Вздрогнув, я отпрянула. Оглянувшись на Трифона Петровича, быстро спросила:

– Вы слышали?

– Что? – Он искренне удивился, и я поняла: слова, сказанные темной сущностью, прозвучали исключительно в моей голове. Так неужели мы с ней можем общаться с помощью мыслей?

Надо попробовать, решила я и подумала:

– Ты – зло. Я не одна из вас.

Темная душа словно улыбнулась.

– Ты, действительно так думаешь, девушка, в жилах которой течет тьма?

Я отступила еще на шаг, и Кулик, видимо, решив, что мне страшно, сказал:

– Идемте, Софья Федоровна. Поглядели – и будет. Вам еще отдохнуть надо. Завтра тяжелый день, поверьте. Одна дорога чего стоит. —Он шагнул в сторону выхода, а я отчего-то не могла сдвинуться с места, продолжая смотреть внутрь камеры, где находилась темная душа.

– Помоги мне, – снова попросила узница. – Я долго ждала тебя. Ждала, когда меня услышат. Когда придет тот, кто спасет.

– Я не могу, прости, – ответила и, отвернувшись, пошла за стариком.

Один за другим погасли магические жаровни. В спину мне ударил новый стон души и ее слова:

– Я могу помочь! Могу пригодиться…

Покачав головой, я почти побежала вперед, обогнав удивленного Кулика, который не слышал то, о чем мы говорили с заключенной душой.

***

Сестра Марта вошла в келью без стука. Толкнула вперед девочку, тонконогую, нескладную, большеглазую, похожую на олененка, и следом переступила порог.

Приоресса Гертруда стояла у окна, глядя на яркие звезды.

Ночь растеклась над монастырем бархатным одеялом. Все сестры давно спали в своих кельях. Наступило время приорессы.

Услышав шаги, Гертруда обернулась и посмотрела на испуганного ребенка.

– Вот, моя приоресса. – Сестра Марта опустила голову. – Я нашла ее в дальней деревне. Родители подписали все бумаги. Я дала им деньги, как всегда. А они взамен с радостью отпустили дочь жить и работать во славу нашей веры.

Приоресса улыбнулась, не сводя взгляда с девочки. Затем наклонилась и, протянув руку, коснулась щеки ребенка спросив:

– Как тебя зовут, дитя?

– Мария, госпожа приоресса, – ответила девочка.

– Мария, – усмехнулась Гертруда. – Мне кажется, или сейчас каждая вторая девушка носит это имя? – приоресса подняла взгляд на сестру Марту и коротко приказала: – Выйди.

– Да, приоресса. – Сестра поклонилась и ушла, плотно прикрыв за собой дверь.

– А теперь рассказывай о себе, – велела Гертруда, распрямив спину и изучая ребенка.

Она чувствовала в ней тьму, но это были жалкие крохи. Не сравнить с той мощью, которая срывалась в Софье Воронцовой. И все же, лучше что-то, чем ничего.

– Мне девять лет, госпожа. Я умею работать. Умею готовить и шить, – говорила девочка. Она была смышленая, тихая. Деревенские почти все такие. Ну и ничего, что перепачканна и одета плохо. Это можно исправить. Сестры уже завтра вымоют девчонку в бане, наденут на нее храмовую одежду, а затем она будет работать во славу монастыря. А когда ей исполнится двадцать один год – девочку постригут в монахини.

«Если доживет!» – подумала Гертруда.

– Еще я умею за скотиной ходить, за детьми, – продолжила Мария. – Плету из лозы корзины. Могу еще лапти плести…

Приоресса прищурила взгляд. Она почти не слушала то, что ей рассказывала девочка. Она просто ждала, когда та перестанет бояться, и действительно, спустя время, Маша расслабилась и уже смотрела на Гертруду с меньшей настороженностью.

– Какая смышленая и полезная девочка, – проговорила приоресса. – Ты многое умеешь и очень пригодишься в монастыре. Нам нужны такие способные девочки.

Мария моргнула и затихла, рассматривая лицо Гертруды. Приоресса чувствовала – ребенок успокоился. А значит, пора действовать.

– Но, прежде чем ты станешь одной из нас, я должна буду забрать у тебя нечто маловажное. Чтобы жить и работать в монастыре, чтобы посвятить себя служению богам, ты должна быть чиста и полна света. А в тебе… – Гертруда распрямила спину и прищурила глаза. – Есть немного тьмы.

Девочка удивленно моргнула.

– Ну какая тьма в доме света, не так ли? – усмехнулась приоресса.

Маша подумала, затем согласно кивнула.

– Забирайте, – ответила она и Гертруда довольно улыбнулась.

– Вот и славная девочка. А теперь, будь так добра, просто закрой глаза и позволь мне вытащить частицу тьмы, – попросила приоресса.

– Это будет больно? – усомнилась девочка.

Гертруда прищурила глаза и покачала головой.

– Ну что ты, маленькая. Разве я могу причинить кому-то боль?

Мария подумала несколько секунд, затем осторожно кивнула и покорно закрыла глаза.

Стоя за дверью в покои приорессы, Марта ждала сигнала. Несколько минут ничего не происходило – Гертруда разговаривала с ребенком, а затем наступила такая давящая тишина, что монахиня подняла руку и осенила себя святым кругом. Секунду спустя из-под двери Гертруды потек поток темного марева, похожего на густой туман. Затем раздался сдавленный крик. и все стихло. Тьма втянулась обратно, и Марта снова осенила себя святым кругом, прочитав мысленно благодарственную молитву. А еще спустя несколько минут дверь в келью приорессы скрипнула отворяясь. Марта вскинула взор и посмотрела в проем.

Первой вышла девочка. Сестре Марте хватило одного взгляда на ребенка, чтобы понять: приорессе все удалось сделать. Следом за Машей на пороге появилась и Гертруда.

– Отведи девочку в пустующую келью, – велела Гера, – позаботься, чтобы она поела. Утром передай сестрам – пусть принимают новенькую.

– Да, приоресса. – Марта поклонилась, отметив про себя, что кожа на лице Гертруды стала нежнее, а волосы словно бы немного потемнели. Затем сестра перевела взор на малышку – Мария стояла, глядя в пространство перед собой. Она ни на что не реагировала и казалась статуей, а не живой девочкой.

Это пройдет, сказала себе Марта. Да, Маша уже не будет такой, как раньше. Никто не остается прежним, лишившись своего дара. Ведь он как часть души, без которой можно жить, но это уже будет не привычная жизнь, а просто существование. Впрочем, в обители для Марии найдется дело, ведь все навыки ребенка остались при нем.

– Идем, – позвала малышку Марта. Когда девочка никак не отреагировала на просьбу, сестра просто взяла ее за руку, намереваясь увести, но тут была остановлена приорессой.

– Мне мало, слышишь, – прошептала Гертруда. – Мне нужна, действительно, сильная магичка. Сейчас я просто оттягиваю неизбежное...

– Я знаю, приоресса, – кивнула сестра. – Но как же брат Михал?

– От него по-прежнему нет вестей, – отмахнулась Гертруда. – Нет, я, конечно, верю – он выполнит задание. Вероятно, существует преграда. Такие, как Михал всегда доводят дело до конца, если берутся. А он взялся. Значит, возвращение Воронцовой – вопрос времени. Но у меня его не так мало.

– Что, если я тоже отправлюсь на поиски? – предложила Марта.

Приоресса посмотрела на свою сестру и вздохнула.

– Поглядим, – ответила она. – А сейчас, будь добра, проводи дитя. Завтра мы поговорим.

– Да, приоресса, – поклонилась Марта и повела Машу за собой, услышав щелчок запираемой двери.