Текст книги "Ткущая. Обманутые секунды (СИ)"

Автор книги: Анна Тарасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)

– С серебряным кинжалом? – уточнил маг с брезгливой усмешкой, – Не думаю, что очень далеко. Гюнтер – вампир молодой, сил надолго не хватит.

– Ну, значит, мы можем немного отдохнуть, – решил Александрос и уселся обратно в кресло, – Располагайся. Кстати, как там Одри, не знаешь?

– По идее, должна проводить очередной митинг в новоприбывшими.

…

На территории заброшенного завода, посреди полуразрушенных корпусов была выстроена наспех небольшая трибуна из мусора и старых ящиков. Конструкция была неустойчивой, и оратор периодически опасливо поглядывал на опору из двух изогнутых балок.

С двух сторон от шаткого постамента стояли две большие бочки, в которых полыхали деревяшки и тряпки, обогревая одновременно.

В ночной темноте этот островок света ярко выделялся, привлекая к себе пристальное внимание.

– …Мы были свободной стаей! Мы пытаемся жить честно и независимо от кланов и навязанных ими законов! И что получаем в ответ?! Нас травят, как чумных крыс! Давят словно тараканов! За что? Всего лишь за желание жить свободно

Громкий голос оратора звенел от нескрываемого возмущения. Высоковатый для мужчины, он проникал в каждую клеточку стоящих у небольшой трибуны людей и вызывал ярое желание отомстить за несправедливость.

– Моя стая погибла по прихоти местного понтифика! – на этих словах толпа взревела негодованием и Одри пришлось на пару секунд умолкнуть, давая бродяжникам возможность выплеснуть во всеобщем вопле свою ненависть к узурпаторам власти, – Мы были простыми наемниками, но нас не пощадили! Всем известно правило – наемникам не мстят за заказ! Не мстят!!! – она еще громче проорала, – Но нас вырезали как бешеных собак! И из-за кого? Смертной шлюхи, которую понтифик уложил в свою постель? Ее жизни ничто не угрожало, но Росси убил всех – Вильгельма, Шарля, остальных! Даже кто остался в Европе, – их тоже уничтожили! – женщина не стала вдаваться в подробности, что это сделала именно она, сейчас это было неважно-Вся моя стая пала от руки москвичей всего лишь за то, что мы выполняли свой контракт! Мы вели дело честно и нас за это уничтожили! Так же поступают и с вами!

Очередной возмущенный рев вознесся над старым заводом.

– Хватит нас оскорблять! Хватит унижать и уничтожать! – Одри продолжала нагнетать настроения, – За нами, стайными, идет постоянная Охота! Нас кидают в ямы гладиаторов, чтобы мы дрались между собой на потеху кланов! На нас обучают молодняк, натравливая десятками на одного! Помните, как погибла Ксанта? Заместитель местного царька, Матвей Истомин, держал ее целый месяц в казематах Московской резиденции, натаскивая на несчастной своего ученичка! А ведь сейчас он там, – женщина кивнула в сторону центра города, – Нежится на белых простынях и пьет дорогое шампанское! Вы считаете это правильным? Вы думаете, это – честно?!

Новый взрыв яростного негодования и первые группки по пять-десять вампиров рванули в сторону жилых домов, круша по дороге все, что попадется.

…

Гюнтер, задыхаясь от длительного бега, осторожно ступил на освещенную остановку автобуса и прислонился к павильончику.

Попытка скрыться от преследователей была откровенно безумной, но другого выхода у Гюнтера не было. За ним шли настоящие Охотники, те, что оттачивали свое мастерство на травле бродяжников, и они ни за что не упустят свою жертву. Парень это понимал отчетливо. К тому же, его состояние ухудшалось с каждой минутой – серебряный нож в плече разъедал руку, судя по ощущениям, до кости. Нож целиком состоял из ненавистного металла, и опасаясь терять силы еще и на незаживающих из-за серебра ожогах, вампир оставил нож в ране. Вытащить оружие Гюнтер не мог – металл был настолько обжигающим, что слабому, не высшему вампиру даже за ручку ухватиться невозможно.

Хорошо хоть, что случилось все на сытый желудок, недавний ужин кровью Катеньки придавала еще немного сил. Но их надолго не хватит.

И хоть бы кто-нибудь из смертных мимо прошел! Но улицы были на удивление пустынны. Даже пара встретившихся ночных ларьков была закрыта на замок и свет в них не горел. Ни машин, ни забулдыг-бомжей, чтобы хоть как-то пополнить запас собственных сил.

В темноте сбоку мелькнула тень. Гюнтер шарахнулся ближе к кустарнику у дороги, скрываясь в его ветвях, и затих, внимательно следя за преследователем.

Шрамированный шел, постоянно оглядываясь и останавливаясь на каждый случайный шорох. Ухмыляясь, словно не сомневался в своей победе.

Вдруг неожиданно громко затрезвонил его мобильный. Охотник ответил на звонок и что-то весело начал рассказывать на французском.

Гюнтер не вслушивался. Он лишь проводил того взглядом и, тихо как смог, ушел в противоположную сторону, к жилым домам.

Не заметив, что второй убийца, скрывавшийся все это время в тени проулка двинулся за ним следом.

…

– Госпожа Элсбет! – тихий тоненький голосок девочки в полной тишине подвальных камер слышался особенно остро.

Вампирка втянула воздух и непроизвольно оскалилась на запах.

Оставляя Элсбет и Машу в подвале, один из охранников Александроса еще несколько раз полоснул вампирку серебряным кинжалом, оставляя глубокие, но не угрожающие жизни раны. И как бы Элсбет не крепилась, самостоятельно регенерировать она не могла, несмотря на всю свою силу высшей. Ей нужна была кровь.

А Маша была так близко! Казалось, руку протяни – и дотронешься, а там и к себе подтащишь.

Ребенок! Сладкая, вкуснейшая кровь!

Не жидкость, а восхитительная амброзия, одуряющая вкусом и ощущениями.

Способная мигом залечить раны самой Элсбет и унести ее в эйфории на райские небеса.

Но ребенок – часовщица! Ментал!

Ее кровь грозила безумием.

Вампир и ментал – разные сущности и яд друг для друга.

Некоторые извращенцы получают от крови таких детей сомнительное удовольствие, но Элсбет к подобным любителям не относилась.

Вампирка облизнула пересохшие губы, стараясь дышать как можно реже и не чувствовать запаха детской крови.

– Что, девочка?

В подвальной камере, куда их сбросили по приказу европейца, было темно, и видеть Элсбет девочка не могла. Но отчетливо слышала ее прерывистое от боли дыхание.

– Вам очень больно? – пролепетала малышка. Казалось, она сейчас заплачет от жалости к вампирке.

Смертный ребенок жалеет своего будущего убийцу?!

Иронию происходящего Элсбет оценила и горько усмехнувшись.

– Ничего, маленькая, я потерплю, – соврала она.

Но сил почти не было. Рана, нанесенная серебряным кинжалом, нестерпимо жгла, и самостоятельно заживить рану Элсбет не могла. Ей нужна была кровь.

Александрос знал, что делал.

“Скотина!”

Ругань еле слышным шепотом вырвалась из уст вампирки.

“Тварь! Подонок! Маша ведь еще ребенок! К тому же ментал!”

Элсбет не хотела так поступать с девочкой, но знала, что рано или поздно не выдержит и жажда крови возобладает над тщательно лелеемыми стойкостью и принципами.

– Ничего, маленькая, ничего, – ободряла она Машу, не чувствуя той уверенности, с которой говорила, – Мы выберемся отсюда! Как-нибудь, но выберемся!

…

…

После тяжелого разговора с Линой Марк поднялся в свой кабинет.

Все-таки не получилось. Несмотря на серьезный разговор, Лина от своей идеи изменения прошлого так и не отказалась.

И как быть?

Физически остановить и наказать девушку мужчина не мог. Понтифику претило насилие над любимой женщиной. Мало она перенесла от своего бывшего мужа, не хватало, чтобы и нынешний любовник, а в ближайшем будущем – супруг, применял к ней силу.

Можно было бы увезти в глухую деревню и оставить жить там. Пусть вдали от цивилизации, но зато жива и невредима. Но Марк прекрасно знал характер своей женщины, успел изучить за время совместного проживания. Если она что-то вобъет себе в голову, то пока не сделает – не остановится.

А значит, надо каким-то образом лишить Лину самой идеи изменения прошлого.

Заставить забыть.

Забыть?

На память пришла история появления в клане последней телепатки, этой выскочки Елизаветы Тихомировой. Ведь та тоже была лишена своих воспоминаний.

Но Лина – менталка, хоть и с утраченным даром, а рисковать памятью любимой женщины понтифик не собирался.

Но если попробовать внушение…

Лина сейчас простая смертная, без блоков, без талантов, а значит, как было указано в анкете Пауля, она не сможет сопротивляться действиям телепата.

И как кстати оказалась рядом телепатка, которой чрезвычайно важно, можно даже сказать, жизненно необходимо прощение понтифика.

Он усмехнулся своим мыслям.

Если поставить Тамару перед выбором – внушить Лине забыть про изменения или неделя в обществе безумного вампира, что она выберет?

Для телепатки это будет реабилитацией ее проступка перед понтификом и Марк уверен, что Тамара согласится.

Но, если вдруг та предпочтет камеру, может сработать еще одна занимательная идея. Новенькая телепатка оказалась хитра и не по годам сообразительна. Она тоже пришла к мнению, что Лине, кроме нее и Тамары, обратиться больше не к кому, а отказываться от своих новых способностей, Матвея и клана девушка не собиралась.

Марк одобрил ее идею вывести Тамару из игры, чтобы заменить ее в прыжке, если тот состоится, Тихомировой.

Правда позже, когда все успокоится, понтифик не преминет высказать Матвею о чересчур самостоятельном фамилиаре.

Можно было бы для этой цели взять сестрицу-ткущую, но это чревато другими, более серьезными проблемами, как минимум – возмущением отца Сергия по использованию его приемной дочери для нужд вампирского клана. Марк не боялся гнева старого священника, но тот мог заново поднять остатки разгромленного Ордена, а клан уже не в состоянии будет самостоятельно ему противостоять .

Еще одна ткущая…

Марк прекрасно понимал, что высшие других кланов обязательно зададутся, если уже этого не сделали, вопросом – а была ли Лина в семье единственным ребенком, ведь всем известно, что ткущие рождаются близнецами. В лучшем случае, понтифика ждет наплыв запросов о возможной продаже сестры Лины, в худшем…

А не за ней ли охотиться Александрос?

Да нет, глупая мысль. Отец Сергий навесил на свою подопечную столько отзеркаливающих щитов, что даже гарантированно зная о таланте Катерины, просто так ее не найти. Для этого необходимо иметь точные данные адреса, а без этого – найти ее в многомиллионной Москве непосильная задача. Иголка в стоге сена.

Но обезопасить себя не помешает. Как только хоть кто-либо заинтересуется еще одной ткущей, снайперские выстрелы мигом решат эту проблему. Главное, чтобы Лина раньше времени не узнала, что у нее есть… точнее уже была сестра-близнец.

…

– Вот он.

Светловолосый втащил Гюнтера в квартиру. Сбросил в комнате, словно куль с мукой, пнул напоследок под ребра.

– Гонял нас по всей округе, гаденыш! – шрамированый вошел следом за товарищем. Сплюнул на пол, высказывая этим отношение к погоне, – Вот же ублюдок!

– Вас кто-то видел? – спросил Александрос.

– Да кто? – хохотнул блондин, – Смертные по домам трясутся, бродяжников боятся как огня!

Европеец медленно подошел к Гюнтеру. Парень затравленно зыркнул на Александроса и безнадежно опустил голову. Рана в плече так и не затянулась, поэтому от любого движения куртка немного намокала кровью.

Высший сел перед ним на корточки.

– Ну, что ж ты? – ласково пропел Александрос, с мягкой улыбкой оглядывая рану вампира, – Думал, убежишь? От меня? – затем развернулся к магу и скомандовал, – Вацлав! Снимай с него “Иллюзию свободы”.

– Нет! – не удержался от крика Гюнтер и дернулся было в сторону, но блондин резко и с силой ударил по больному плечу. Парень застонал и упал навзничь, панически смотря, как маг подходит ближе.

Защитный аркан был единственным, что не давало ищейкам понтифика обнаружить Гюнтера. Без него с вампиром давно бы уже развлекался Палач, а то и сам Марк.

– Лучше убей сам! – прохрипел вампир с ненавистью.

Александрос удивленно уставился на парня.

– Убить? Зачем? Мне это не интересно! А вот понтифику будет очень приятно получить тебя в подарок! Приступай, Вацлав!

…

– Где она?

Григор, сидевший на своем излюбленном диване в гостиной, кивнул в сторону спальни девушки, но Мила, заслышав шаги и разговор, вышла сама.

Дитрих окинул неприязненным взглядом свою бывшую любовницу и нынешнюю ученицу.

Сегодня она вызывала лишь раздражение своими глупыми поступками, истериками на пустом месте и общей стервозностью характера. Знал бы, как Мила изменится после обращения, категорически отказался становиться ее наставником.

– Что ты наговорила Ветровой? – без лишних разговоров Палач сразу перешел к делу.

– Ничего, – безразлично пожала плечами девушка.

Поняв, что Дитрих в плохом настроении, она развернулась было уйти, но следующая фраза вампирку остановила.

– Марк сказал, что ты ее оскорбила.

Григор присвистнул, он был уже в курсе, что понтифик собирает обратить свою любовницу и женится на ней.

– Ты что, совсем без мозгов? – обернулся он к Миле.

Девушка раздраженно хмыкнула. Ну, надо же, какие учителя нашлись?! Просто “!”

Она оперлась плечом о косяк двери и надменно вскинула голову, откидывая со лба светлую челку.

– Лина узнала все, что я о ней думаю, – пояснила девушка мужчинам и добавила, – И я не считаю, что обязана перед вами в этом оправдываться!

– Даже так? – обманчиво спокойным тоном переспросил Дитрих, – Ну тогда и нам расскажи, что же ты о ней думаешь? Как-никак, она будущая супруга понтифика нашего клана. Верховного понтифика, – он со значением выделил.

Григор извернулся на диване, чтобы полностью видеть Милу, Палач подошел на пару шагов ближе.

Вампирка смутилась, она понимала, что где-то перегнула палку, но бешенство от разговора с бывшим гемофагом понтифика и злость на сделанное ткущей изменение еще горело в девушке и ей безудержно хотелось хоть кому-то высказать все, что накипело.

Хотят узнать? Что ж, она им расскажет!

Все расскажет!

– Эта су…, – Григор вовремя шикнул на нее и приложил палец ко рту, показывая, что последнее слово лучше не договаривать, – Лина изменила мою судьбу, – гневно рявкнула девушка, – Она не имела на это никакого права!

Палач подошел еще ближе, буквально нависая над Милой с высоты своего роста. Смерил ее пристальным взглядом, отдельно отмечая дорогую одежду и украшения на шее и в ушах девушки. Обернулся к ученику и тот осуждающе качнул головой, полностью поддерживая наставника.

– Прости, дорогая, – тихо заметил Палач, поворачиваясь снова к Миле, – но кем бы ты была, если бы Алина этого не сделала?

– Человеком! – бросила ему в ответ девушка.

Яростно, словно и его обвиняя в своем обращении.

Дитрих мягко улыбнулся:

– Ах, человеком? – он дотронулся до бриллиантовой сережки девушки и повертел подвеску в пальцах, – То есть, жила бы сейчас в обшарпанной развалюхе с полубезумной матерью, или даже уже вышла бы замуж за религиозного фанатика? Ты хотела себе именно такой судьбы?

Девушка осеклась:

– Нет, конечно нет, – она замотала головой, – Но я бы нашла выход…

– Какой? Ушла бы к бабке? Старухе с больным сердцем? А когда та умерла, ты бы …

– Да что ты сейчас вспоминаешь об этом? – снова разозлилась Мила.

Она даже не задумывалась над тем, как будет жить, если снова станет смертной.

Бабушка уже почти одной ногой в могиле, а значит, стань Мила снова человеком, ей пришлось бы либо возвращаться к матери, либо жить самостоятельно. Но первый вариант вампирка даже не рассматривала. А поэтому наверняка пришлось бы бросить университет и идти работать, но без образования шансов выбраться из нищеты не было.

Защита вампиров, да и обращение в итоге, давали очень много преимуществ.

Мила досадливо прикусила губу.

– А что ты имеешь сейчас? – встрял в разговор недовольный Григор, – ты бессмертна, живешь в богатстве, ученица самого Палача…

– Да в гробу я все это видела!

– Ну да, – покладисто согласился Дитрих, все еще нависая над девушкой и пристально ее разглядывая, – Из гроба Лина тебя как раз вытащила. Ты не забыла, что она жизнь твою спасла.

Мила оскалилась на это напоминание.

– Неправда! Меня спас ты!

– Я заметил, как высоко ты это ценишь, – съязвил Палач, – Нет, моя дорогая, тебя спасла именно Лина. Тогда при штурме резиденции, когда ты оказалась настолько глупа, что бросилась защищать гемофага, я бы и пальцем не пошевелил, но она сказала, что твое обращение завершит созданное ею, так что…

Мила остолбенела.

То есть как – и пальцем не пошевелил?

– Что? – шепотом переспросила она, не в силах поверить в услышанное.

Дитрих продолжал, не обращая внимания на ее реакцию.

– Ты удивительно эгоистичное и неблагодарное существо, Мила. Ты не испытываешь благодарности ни за спасение своей жизни, ни за ее улучшение в обмен на требование всего лишь жить по законам нашего клана. Ты даже не задумалась ни разу о том, что мы все – Марк, я и Лина, нарушили свои принципы, чтобы дать возможность тебе жить дальше. Понтифик не принимает в клан таких, как ты, бесперспективных и ненужных, – Мила с каждым сказанным Палачом словом выглядела все беспомощней – горькая правда била навзничь, – Я никогда не связываюсь с молодыми учениками. Алина… Да, ей пришлось насильно изменить твою жизнь, чтобы ты жила, какими бы мотивами она не руководствовалась. И пострадала Ветрова от этого сильнее всех, – он замолчал, давая девушке пару секунд на обдумывание сказанного, – Но тебе все равно. Тебе это не нужно, ты этого не хочешь, – мужчина поднял руку.

Девушка съежилась, ожидая удара, но Дитрих лишь пригладил свои вечно встрепанные волосы.

– Я не требую какой-либо благодарности, моя дорогая. Но оскорблений не потерплю!

…

– Ты же говорил, что любишь меня! – выкрикнула Мила, надеясь, что все сказанное Дитрихом окажется ложью.

Григор недовольно наблюдал за тяжелым разговором, но больше не пытался вмешаться. Как только речь зашла об отношениях между Палачом и его ученицей, он попытался вообще уйти из комнаты, но Дитрих его остановил, не видя ничего тайного в разговоре с Милой.

– Дорогая, не путай, пожалуйста, любовь и страсть, – болезненно поморщился Дитрих.

– Страсть? Всего лишь страсть? – тональность ее голоса повысилась на октаву.

Высший отвернулся от бывшей любовницы и бросил Григору:

– Марк требует наказания. Сам понимаешь, что сделает с ней он, если я передам полномочия. Поэтому – завтра с утра отвезешь ее в Мюнхен к Розалии. Она умеет правильно воспитывать молодняк.

– Нет! – Мила испуганно схватилась за горло.

Только не к Розалии! Не к этой пышущей ненавистью вампирке!

Девушке довелось пообщаться со второй ученицей Дитриха, пока гостила в Мюнхене, и она зареклась даже на километр подходить к злобной язвительной стерве.

– Дитрих, пожалуйста, не надо к Розалии! Она же меня ненавидит! – умоляла девушка, вцепившись в рукав Палача.

Тот слегка дернул рукой, высвобождаясь, и ответил:

– А Марк за оскорбления его будущей жены вырвет тебе язык. Регенерировать придется очень долго и болезненно. Хорошая альтернатива? Поэтому для тебя лучше будет пока покинуть Москву!

Он направился к выходу.

Нет! Нет, только не к Розалии!

Девушка не могла придумать ничего, чтобы позволило ей избежать фактически ссылки.

– Я могу изменить прошлое! – выкрикнула Мила в глупой попытке хоть как-то заставить Дитриха изменить решение.

– Что? – он остановился на полпути и развернулся к ученице, настороженно глядя на нее.

– Я могу, понимаешь? Могу! – Мила всхлипнула и не выдержав, залилась слезами, – Надо только прыгнуть назад, с ткущей…

– В клане больше нет ткущей, – настороженно откликнулся Григор со своего дивана, – Последнюю изуродовали Адам с Владимиром.

Мила сквозь слезы испуганно глянула на него.

Что значит – изуродовали? Лина ничего такого не говорила.

– Лина больше не ткущая, – с нарастающим напряжением повторил Дитрих, тревожно переглянувшись со своим учеником, – Но… Как бы там ни было, сущность невозможно изменить. Нельзя снова из вампира превратиться в человека, – Он качнул осуждающе головой и повторил, – Завтра с утра – в аэропорт.

– Можно! Можно изменить и ты не помешаешь мне снова стать смертной! – ошалело прокричала Мила, доставая из кармана носовой платок, – И у меня все получится! Я хочу обратно стать человеком!

Она кричала все громче, переходя в настоящую истерику.

– Я устала от вашего клана. От ваших идиотских законов! Я хочу быть снова нормальным человеком, женщиной в конце концов! Я хочу выйти замуж, родить ребенка! Я, в конце концов, хочу сдохнуть старой и немощной старухой! То, как я живу, это не жизнь!

Слезы лились рекой, но глаза ярко горели от ярости. Эмоции девушки были через край, она уже не следила ни за своим поведением, ни за тем, что говорит.

– Ты не сможешь мне помешать, Дитрих!

– Мила, успокойся, – испуганно поднялся Григор.

Девушка оскалилась на него и зашипела как кошка.

– Не подходи! Вы не посмеете остановить меня!

Палач качнул головой, жалея ученицу, озабоченную безумной идеей.

Почему Мила так себя ведет? Как с цепи сорвалась – оскорбила будущую супругу понтифика, забила голову сумасшедшими мыслями. Может Григор не уследил, и девчонка выпила кровь какого-нибудь ребенка?

Для молодой, можно сказать новорожденной, вампирки это чревато огромными неприятностями и не только из-за нарушения закона.

– В клане нет больше ткущей, – медленно и размеренно повторил он для беснующейся девушки, пытаясь ее успокоить, – Лина потеряла свой дар.

– Лина?! Да пошла эта Лина! Я нашла еще одну ткущую, она обещала…

Дитрих одним движением метнулся к вампирке и с силой придавил ее за горло к стене. Девушка захрипела и вцепилась в его руку, пытаясь освободится, но Палач был намного сильнее.

– Нашла еще одну ткущую? И кто же это? – он тихо поинтересовался у ученицы.

Мила испуганно вытаращила глаза на своего бывшего любовника. Если он сдавит ее шею чуть больше, то просто сломает ей позвоночник. И хоть девушка теперь бессмертная, страх смерти все равно никуда не ушел.

– Я не услышал, дорогая! – прошептал он ей на ухо.

– Ее сестра, – еле слышно прохрипела Мила

Дитрих выпустил девушку и ошеломленно оглянулся на Григора. Тот подобрался, словно готовясь к прыжку, насторожился.

– Сестра Лины? Откуда ты ее знаешь?

Мила только сейчас сообразила, что же она наговорила в запале. Девушка гордо вздернула подбородок, намереваясь молчать, но мужчины поняли без слов.

– Ученик отца Сергия, этот молодой адепт, – вспомнил Григор, – Мила в последнее время часто ездит на Павелецкую.

В этот момент у Дитриха зазвонил телефон. Палач ответил на звонок, но услышанное ему явно не понравилось.

Он коротко, но емко выругался и метнулся в прихожую одеваться.

– Ее под замок, – высший бросил Григору пару наручников серебристого металла, – Вырвать клыки и до моего приезда не кормить.

– А аэропорт?

– Чтобы она трепала на каждом перекрестке про еще одну ткущую? Раз не умеет держать язык за зубами, посидит без них!

Девушка до безумия испуганная внезапной сменой меры наказания на еще более жестокую, стояла у стены не дыша, лишь выпученными глазами следя за мужчинами.

– Но, Дитрих, – Григор опасливо взял наручники платком, – Миле только полгода от обращения, она не выдержит.

– Сдохнет – сама виновата, – коротко бросил наставник злой взгляд на бывшую любовницу, – ее одарили даром бессмертия, а эта…, – он коротко выругался, – Еще и капризничает. Выживет-поговорим отдельно.

– А ты куда?

– В резиденцию. Гюнтера нашли.

…

– Госпожа Элсбет?

Как же невыносимо слышать этот детский голос!

Горло рвало от желания крови, раны не затягивались. В глазах начало темнеть.

Элсбет едва шелохнулась на полу, последними усилиями воли сдерживаясь, чтобы не вцепится девчонке в горло.

Маша, прикрывая рукой неглубокую, но до сих пор кровящую рану на боку, неловко встала.

– Знаете, я …. Наверное я могу помочь. Меня фрау Ио научила останавливать время, – она подсела чуть ближе, почти на расстоянии вытянутой руки, – Мы это на прошлой неделе изучали … Но я смогу остановить его только для вас, чтобы помощи дождаться.

Элсбет прищуренным глазом следила за девочкой.

Услышав ее последние слова, она сглотнула, пытаясь смочить слюной пересохшее горло и хрипло ответила:

– Если получится, то делай, девочка. Другого выхода все равно нет.

Главное, чтобы Маша подошла еще ближе. Хотя бы на пару шагов.

…

Лина сидела у себя и бездумно щелкала мышкой, проматывая страницы форума. Ни болтать, ни рассматривать веселые картинки не хотелось. Голова была полна мыслей, к сожалению, самого паршивого характера.

Благодаря глубокой сканировке Тамары, девушка могла теперь вспомнить абсолютно все. Не только свои поступки, но и их мотивы. И разнос, устроенный понтификом, стал конечной точкой в принятии решения. Если Лина раньше и сомневалась, менять ли вероятности в своем прошлом, то теперь сказала категорично – да.

Но Катерине может не хватить опыта в прыжке. Лина прекрасно помнила свои занятия с часовщицей, после который ее тошнило и кружилась голова. А сестра будет менять вероятности без пробных прыжков.

Что же делать? Есть ли способ облегчить Катерине задачу?

И девушка тут же затрясла головой, отказываясь от первоначальной идеи.

“Нет, не надо обычной смены вероятностей. Это не приведет ни к чему хорошему. Я все равно буду знать, каким талантом обладаю. Но если…”.

Мысль мелькнула в голове как искра, разжигаясь костром озарения.

Если забыть. Если попросить сестру заставить забыть про талант, – это получится?

Ведь тогда она не сможет ни навредить Анастасии, ни получить Откат в виде беснующегося мужа, ни…

“Ни любви с Марком. Если забудешь про свой талант, то не сможешь его использовать. А значит, блоки не сорвутся и Елиазар тебя не распознает”.

И Лина не попадет в клан.

Марк!

Сердце сдавило от невыносимой тяжести. Она сознательно отказывается от его любви.

Если Лине просто запретить искажение судьбы понтифика, то шанс на знакомство с понтификом все-таки оставался. Мизерный, эфемерный, но был.

А если девушка забудет о своем таланте вообще, то не сможет его использовать, а значит и повода для встречи не будет.

Ведь основной всплеск дара произошел именно в случае с Анастасией. Мощная вспышка насильного изменения не могла не сорвать щиты, Лина действовала тогда на максимуме своих возможностей. Дар начал фонить и именно по следам в ауре девушку нашел Елиазар.

“Значит, если я не буду знать, не буду помнить, как пользоваться своим даром, то и Настя не узнает о нем, и всего остального не произойдет”.

Катерина должна будет полностью изменить ее жизнь.

Лина только хотела порадоваться возникшей идее, как ее осенило.

Но ведь тогда Откат будет у сестры и кто знает, чем он станет?

Что же делать?

Девушка начала ходить взад-вперед, пытаясь найти выход из этой неразрешимой, как она думала, проблемы.

Вдруг в коридоре послышались быстрые шаги, в дверь напротив постучали и Марк еле слышно ответил.

Лина встрепенулась, судя по голосу мужчины, стряслось что-то серьезное. Она машинально бросила взгляд на часы перед монитором – почти два часа ночи. Кинулась к двери, приоткрыла ее, выглядывая наружу. Марк, одетый в свой обычный деловой костюм, быстро вышел из комнаты.

– Ты куда?

Мужчина остановился на лестнице и развернулся.

– В городе проблемы. Сиди дома, я скоро буду.

– Насколько все серьезно? – спокойный голос понтифика ее не обманул.

Врать Лине он не решился.

– Достаточно, – мужчина нахмурился и добавил, – Из дома ни шагу!

Девушка с готовностью кивнула. Помощи от нее мало, тем более – не ночью же бежать к часовщице!

Марк чуть помолчал, думая, как сказать следующую новость.

Наконец решился:

– И еще… Нашли Гюнтера, – он вглядывался в лицо любимой. Как она отреагирует? Опять пожалеет или все-таки разумная справедливость, наконец, проснется.

Лина помрачнела, вцепилась пальцами в ручку двери.

– Ты будешь мстить? – она пытливо посмотрела на него.

Марк коротко кивнул. Рассказывать подробности он не хотел, но и спускать Гюнтеру с рук все, что тот натворил, не собирался.

Девушка чуть помолчала, прежде чем правильно оформить в слова свою мысль.

– У меня будет просьба…

Но Марк не дал ей продолжить.

Неужели Лина так и будет заниматься милосердием и всепрощением? Даже в случае с Гюнтером?

– Опять жалеешь? – обозлился он, – Не помнишь уже, что этот ублюдок с тобой делал?

– Помню, Марк, такое сложно забыть, – девушка умоляюще подняла голову, – но я помню и про Откат.

– Лина, радость моя, – понтифик подошел ближе и ласково провел пальцами по щеке девушки, – Был Откат или нет, но соглашаться на план моего братца по твоему похищению его никто не заставлял…

– Как и твоего брата выбирать именно Гюнтера.

– А к кому он еще мог обратиться? – резонно спросил Марк, – ты доверяла безоговорочно лишь единицам.

Лина отдернула голову от его пальцев. Сейчас не время для ласк.

– А если бы Гай еще был бы жив, ты бы стал его наказывать?

Этот вопрос она никогда не задавала и прекрасно понимала, насколько он жесток.

Марк замолчал, его взгляд, казалось, вобрал в себя всю тьму.

– Не знаю, – глухо ответил он, наконец, – Но просто так бы не оставил.

– Потому что он твой брат?

– Потому что он мой брат, – повторил за ней мужчина.

Стремясь закончить неприятный разговор, он вновь развернулся к дверям.

– Я не прошу пощадить Гюнтера, Марк! – Лина вспомнила, что так и не сказала, о чем просит, – Я прошу лишь – убей его быстро, пожалуйста! Ради меня!

Понтифик остановился у лестницы и оглянулся назад. Девушка стояла на пороге своей комнаты, хрупкая, испуганная. Марк никогда не забудет что почувствовал, когда увидел ее лежащей на полу в заброшенной хибаре, избитую, изломанную и изнасилованную, умирающую у него на руках.

Что ж, для спокойствия любимой женщины он пообещает расправиться с ее обидчиком быстро.

Но себе поклялся, что постарается устроить Гюнтеру его личный кромешный ад, в котором тот пробудет каждый день за минуту мучений Лины.

…

Когда машина понтифика выехала из ворот особняка, у Лины зазвонил телефон. Девушка метнулась от окна к компьютерному столу, схватила мобильник и мигом ответила на вызов.

– Алина? – услышала она в трубке дрожащий женский голос, – Алина, это вы? Я правильно попала?

Суховатый немецкий акцент и четко выговариваемые слова. Иоганна.

Но почему она звонит так поздно?

– Фрау Франк, доброй ночи, – вежливо поздоровалась Лина с часовщицей, но та ее перебила:

– Алина, я.. мы… мы попали в несчастье, – женщина заметно волновалась, поэтому постоянно сбивалась в правильности выговора, – Мы.. Эл и Маша…они исчез, Александрос приезжал и …

Алина всполошилась:

– Александрос здесь, в Москве?

– Да, да, – быстро заговорила женщина, – В Москва, да..

Но ведь Александрос должен был приехать только завтра! Марк несколько дней об этом постоянно говорит!

Как же так?

– Когда он приехал?

Иоганна зарыдала в трубку:

– Я не знаю! Я ничего не знаю! Они убили Машу,.. и Эл …, ее нет здесь!

– Где вы?