Текст книги "Ткущая. Обманутые секунды (СИ)"

Автор книги: Анна Тарасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 35 страниц)

Пролог.

Девушка перехватила букет левой рукой и начала рыться в сумке.

Где же ключи? Куда они опять запропастились?

Телефон на месте, ежедневник, ручки, кошелек, салфетки… Все тут, а ключей нет.

Забыла на работе? Да нет, вроде бы, после небольшого застолья по поводу окончания последнего экзамена, она возвращалась к себе в кабинет и сложила все учебники на стол. Дверь, уходя, закрывала точно, значит, ключи должны быть где-то тут.

Роясь в сумке, Лиза случайно задела ручку входной двери рукой и та неожиданно открылась.

Квартира оказалась не заперта. Это девушку насторожило. Она опасливо дотронулась до ручки, как будто боясь, что та сейчас ударит ее по пальцам, затем более уверенно схватилась и раскрыла дверь настежь. Если в доме есть грабители, то им не поздоровиться. Чем конкретно ворам могла угрожать слабая девушка, Лиза не задумалась, но была полна решимости отстоять свое нажитое имущество.

В квартире было тихо, никто не выскакивал с руганью из комнат и не выносил мебель.

Лиза обратила внимание на стоящую на половике обувь и с облегчением перевела дух. Наверное, Виктор пришел домой раньше и снова забыл закрыть за собой замки. Муж часто спорил с ней по этому поводу, мотивируя, что “грабить у них все равно нечего”.

Лиза внутренне скривилась. Конечно, – у него – грабить нечего. Парень пришел к ней в дом лишь с одним маленьким чемоданчиком, говоря, что отбросил свою старую жизнь и начинает новую с ней.

Тряхнув головой, девушка откинула печальные мысли. Виктор дома и это самое главное. Да и не такой уж он и плохой, вообще-то. Зато сегодня можно беспокоиться, что он поздно приедет с работы и по дороге с ним что-нибудь случится.

Она вошла в квартиру и только хотела поставить свою сумочку на столик у зеркала, как заметила еще одну неожиданную вещь. У дверей спальни лежали женские босоножки. Не ее, это точно, на таких шпильках Лиза ходить не умела. Девушка охнула по себя, бросила сумку на пол и быстрым шагом направилась к спальне.

Распахнула дверь и громко выматерилась.

Муж спал в их кровати с какой-то голой женщиной, едва прикрывшись одеялом. На лизиной тумбочке валялся бюстгальтер незнакомки, у ножки кровати – ее трусики. Виктор лежал на животе, положив свою руку на грудь любовницы, и посапывал в подушку, чему-то улыбаясь. Услышав ругань, он осоловело поднял голову и посмотрел, кто его разбудил.

– О, Лизка вернулась! – пьяно заулыбался мужчина и перевернулся на спину, толкая в бок свою подружку, – Слышь, Светк, вали давай, жена пришла!

Лиза прошла к мужу, теперь уже точно бывшему, яростно сдернула одеяло с пьяной пары.

…

Медсестра достала шприц и скомандовала резким голосом:

– Ложись на живот! Ну, живо!

Девочка, постаралась расслабиться изо всех сил, но получилось еще хуже. Заранее ожидая боль и от самого укола, и от проникающего внутрь лекарства, она сжалась, внутренне напряглась и… Послышался легкий, едва уловимый хруст треснувшего стекла и медсестра коротко, но злобно выругалась.

Девочка съежилась на кровати, пытаясь одной рукой натянуть на голову подушку, а другой прикрыть голые ягодицы, чтобы хоть как-то защититься от неминуемого, но женщина недовольно отбросила ее руку в сторону. Острая иголка вонзилась в тело и через мгновение в месте укола защипало.

Медсестра вытащила иглу, шлепнула девочку по голой попе и приказала:

– Одевайся, всё уже!

Пока малышка сползала с кровати и поправляла трусики, женщина разглядывала часы на руке. Что ж это такое то? Снова стекло на циферблате лопнуло. Да еще как – на сотню мельчайших трещинок, так, что при всем желании ничего сквозь них не видно. И это уже третий раз за последние две недели!

Она бросила хмурый взгляд на девочку.

Когда ее перевели в это отделение, никто и подумать не мог, что отделение столкнется с такими странными явлениями. Стоило малышке разозлиться или испугаться, как все часы вблизи начинали куролесить. Они останавливались ни с того ни с сего, показывали неправильно время. Сначала внимания на это не обращали, мало ли, батарейка села или завести вовремя забыли. Но, когда у двоих сразу в часах лопнуло стекло, а у лечащего врача стрелки вообще побежали в противоположную сторону, кое-кто из медперсонала стал искать причину, отличную от банальной. И нашел.

А неделю назад к ним в отделение пришел высокий симпатичный мужчина лет тридцати и стал осторожно расспрашивать, не бывает ли чего странного и малообъяснимого.

Медсестра хмуро проследила, чтобы пациентка улеглась обратно на кровать, и подумала, что надо бы найти визитку того посетителя.

…

На следующий день женщина приветливо встретила гостя у дежурной стойки и пригласила за собой. Прошла по коридору до конца, открыла дверь в одиночную палату.

– Маша, встань, пожалуйста. К тебе приехали.

Девочка удивленно посмотрела на медсестру, но послушно отложила в сторону детский журнал и встала с кровати, поправляя халатик.

Вошедшего мужчину она встретила с настороженным удивлением.

Как только Машу перевели из реанимации в терапию, к ней поначалу приходили разные гости – из опеки, полиции, детского приюта. Им всем было интересно про ее жизнь с мамой, задавали кучу вопросов: хочет ли она вернуться домой, как ей там жилось, часто ли мама пила и била ее? А потом начались эти странности с часами. И посетители стали приходить все реже и реже. Особенно приютские. Им не нужна была странная девочка, рядом с которой часы начинают ломаться.

По этой же причине у девочки в отделении совсем не было друзей. С ней никто не хотел дружить, разговаривать, смеяться и играть. Мало ли, сегодня часы остановились, а вдруг завтра – чье-то сердце? Девочки-соседки по палате даже слух начали разносить по отделению, что Маша на самом деле является ведьмой, начали травлю. Тут и родители их забеспокоились, стали требовать перевести ребенка в другую больницу. Но заведующий отделением был категорически против. Он не верил в сверхъестественные способности и не собирался идти на поводу у суеверных пациентов. Главный врач лишь распорядился перевести девочку в отдельную палату, где ее не беспокоили травлей, но где и поговорить было не с кем.

А вот мама ни разу к девочке не пришла. Но Маша не расстраивалась. Она знала, что маме сложно навещать ее, у той порой нет денег на дорогу и гостинцы, хотя чаще она бывает просто не в том состоянии, чтобы ходить по гостям и больницам.

Но этот гость был другим, не настороженным, как предыдущие, не ищущим подвох в разговоре с ней. Девочка сразу догадалась, что спрашивать про маму он не будет.

– Здравствуй, Машенька, – вежливо поздоровался незнакомец, – Меня зовут Алексей Петрович. Я хочу задать тебе несколько вопросов.

Она робко кивнула в ответ.

– Здравствуйте, Алексей Петрович, – девочка с ним вежливо поздоровалась, – Спрашивайте.

Мужчина был высоким и стройным. Русые волосы коротко острижены, глаза смотрели добро и весело, губы, казалось, сдерживали широкую улыбку. Поверх темного костюма наброшен белый медицинский халат. Он всем своим видом внушал доверие.

Медсестра бросала в его сторону частые долгие взгляды, но девочка еще не понимала, что это означает.

– Ну, вот и познакомились! – он радостно рассмеялся и повернулся к медсестре, – Танечка, вы не оставите нас?

Та недовольно скривила губы, но вышла, плотно закрыв за собой дверь.

Алексей Петрович снова обернулся к малышке.

– Скажи, пожалуйста, тебе здесь нравится? В больнице?

– Не очень, – тихо ответила девочка.

– А почему? – участливо поинтересовался гость.

Девочка лишь крепко сжала губы. Не рассказывать же ему, что у нее тут совсем-совсем друзей нет.

Мужчина сочувственно посмотрел на ребенка. Он-то прекрасно понимал, почему малышке тут не нравится, Танечка удосужилась по пути к палате рассказать ему, в чем именно все подозревают Машу.

– А ты бы хотела жить в большом доме, иметь друзей и подруг, получать новые знания?

Девочка робко подняла на него глаза и неуверенно кивнула головой.

– А мама? – спросила она.

– Что мама? – удивился мужчина.

– А мама там будет?

Он чуть помолчал, пристально разглядывая малышку.

Маленькая, худенькая девочка. Симпатичная, веснушчатая мордашка, два хвостика русых волос перевязаны яркими резиночками, ореховые глаза смотрят настороженно и по-взрослому мудро. За свои прожитые семь лет девочка увидела слишком много плохого.

– Боюсь, малышка, что мамы не будет. Но там ни у кого нет рядом родителей. Все живут по-взрослому, самостоятельно.

Маша грустно вздохнула. И этот туда же.

– Вы хотите отправить меня в приют?

В приют девочка не хотела. Она не очень хорошо знала, что это такое, но само слово ей не нравилось. Конечно, приходящая оттуда женщина всячески расхваливала, как девочке там хорошо будет, что друзья появятся, вместе гулять-играть-учиться будут. Но Маша ей почему-то не верила. Воображение рисовало вместо радостного и счастливого дома огромное здание с небольшими комнатками, разделенными решетками между собой. И дети в нем все грустные, несчастные, одетые в тусклые серые одежды, стоят вдоль решеток и смотрят в коридор в надежде увидеть хоть лучик солнца. Приют Марине представлялся одной большой тюрьмой.

Алексей Петрович тихо рассмеялся.

– Нет, Маша, это не приют. Это школа-пансион для… для необычных детей, – он нашел правильное слово.

– Почему необычных?

– Потому что, каждый из них умеет делать что-то особенное.

Маша впервые заинтересованно взглянула на мужчину. Чуть повернула набок голову, как щенок, выражая, таким образом, внимание к его словам. Прекратила крутить в руках подол халата, скрывая свою нервозность.

– Что, например?

Гость оглянулся на закрытую дверь палаты, убедился, что вокруг них никого нет, и приложил палец к губам. Маша кивнула головой, показывая, что поняла и будет молчать, ее глаза зажглись радостью ожидаемого.

Он проказливо улыбнулся ей и вытянул вперед ладонь. На ней маленьким, но ярким цветком вдруг вспыхнул язычок пламени. Небольшой, величиной со спичечный коробок, огненный цветок был полупрозрачным и удивительно живым. Казалось, протяни девочка руку и он переметнется к ней, жарко обнимая ее маленькие пальчики. Маша с восторгом и изумлением смотрела на пляшущее пламя. Перевела на мужчину ошарашенный взгляд, протянула к огоньку руку, но в последний момент испугалась и отдернула, опасаясь обжечься.

– А я так тоже могу?

– Нет, малыш, – вздохнул мужчина и убрал огонь, – Но ты можешь кое-что другое. И в нашей школе мы поможем тебе развить этот талант.

1 Глава.

– Елизавета Сергеевна, ну пожалуйста! – нытье продолжалось уже вторую минуту и Лиза не выдержала. Она остановилась и развернулась к парнишке.

– Костин, я тебя предупреждала? – девушка гневно взглянула в расстроенные глаза семиклассника, – Еще в прошлом году! И что? Ты за три месяца каникул все забыл напрочь?

– Ну, Елизавета Сергеевна! – Вовка не умолкал.

Он понимал прекрасно, что провинился дважды: сначала тем, что сбежал с урока литературы, чтобы пойти с ребятами погонять мяч на улице, а потом – решил забежать в школу за рюкзаком во время урока и нарвался на классную руководительницу, у которой как раз в это время было “окно”.

И вот сейчас она, разозлившись из-за прогула подопечного ученика, вела его в кабинет директора. В школе было тихо, уроки еще не закончились, и громкое виноватое нытье мальчишки было слышно по всему первому этажу. Уборщица, старая, но еще бойкая и активная старушенция, бросила на провинившегося грозный взгляд, призывая парня к совести, и продолжила мыть пол у небольшого цветника.

Костин глянул мельком в окно. Параллельный класс вовсю развлекался на пришкольном участке. Второпях составленное расписание на первую учебную неделю оказалось дырявым, и в нем, как у классов, так и у учителей были пустые “окна”, свободные урочные часы.

– Вовк, – смягчилась учительница, глядя в его виноватые глаза, – Сегодня только третье сентября! Год учебный едва начался, а ты уже с уроков смываешься! У тебя совесть вообще есть?

– Есть, – покорно согласился парень, искоса следя за происходящим на улице. У портика входа, задорно смеясь со своими подружками, стояла первая красавица всей параллели седьмых классов, Александрова Вероника. Вот сейчас войдет она в школу и увидит, как его костерит учительница за прогул! Вот позорище-то! Вовка даже застонал про себя, представив эту картину.

– Елизавета Сергеевна, – раздался вдруг голос со стороны.

Учительница обернулась. Молодой парень из десятого класса с красной повязкой дежурного на плече стоял в двух шагах от нее.

– Вас просит подойти Александр Васильевич.

Лиза коротко кивнула тому, показывая, что услышала, и повернулась к прогульщику.

– Ну что? Идем! Вот как раз и директор зовет!

Парень вытянулся, принимая еще более виноватый вид, хотя казалось, что больше некуда.

– Ну, Елизавета Сергеевна, ну, пожалуйста! Не надо к директору!

Лиза выпрямилась и строго уставилась на проштрафившегося ученика.

Парнишка-то он неплохой, шубутной, правда, да бестолковый иногда. Уж так и быть!

Главное, теперь сделать вид, как будто все еще зла, но решила помиловать виноватого.

Громко вздохнула.

– Ладно, Вовка, считай, что тебе повезло и у меня хорошее настроение! Но если я тебя еще хоть раз…!

Мальчишка задорно ей улыбнулся и с готовностью закивал головой:

– Честное слово, Елизавета Сергеевна, вы меня больше не поймаете!

– То есть, будешь прогуливать более скрытно?! – непроизвольно усмехнулась учительница, и, отпустив рукой мальчишку, направилась в сторону директорского кабинета.

Уборщица, на мгновение оторвавшись от своего занятия, осуждающе покачала головой Лизе, поправила платок на голове и снова взялась за швабру.

В принципе, Вовку Лиза понимала и именно поэтому изначально не планировала устраивать ему встречу с директором, а лишь хотела просто проучить, напугав высоким начальством. Учительница русского языка и литературы была на редкость занудной старой грымзой, которая любой мало-мальски интересный рассказ умудрялась превратить в тоскливое нравоучительное повествование. Разве хочется слушать такое два урока подряд в эту чудесную сентябрьскую погодку?

Лиза бросила взгляд на окно. Яркое солнце и синее небо, хоть и оставляли ощущение наступающей осени, но все равно казалось, что лето чуть-чуть задержалось. Деревья уже наполовину позолотили листья и разноцветные кроны шелестели на легком ветерке. Из открытых настежь окон коридора слышались веселый смех гуляющих на улице учеников.

Учительница дошла до кабинета директора и постучалась.

Верочка, неизменная секретарша, ей приветственно замахала руками, продолжая трепаться по телефону со своим парнем. Лиза кивнула на дверь директора, мол, можно ли. Верочка отклонила в сторону трубку и прошептала ей:

– Иди, ждет.

Лиза постучалась в дверь, дождалась невнятного разрешения, и вошла.

Кабинет директора был небольшим, рабочий стол занимал почти всю комнату, оставляя лишь немного места для пары стульев и банкетки вдоль одной стены, и длинного шкафа, забитого документами и учебными материалами, вдоль другой.

Александр Васильевич сидел за своим столом и что-то усиленно печатал, глядя на клавиатуру.

Молодой, а по меркам местных школьных сотрудников двадцать восемь лет это едва ли не младенческий возраст для учителя, директор был привлекательным мужчиной с короткой стрижкой, серыми глазами и худощавой, а по правде сказать – тощей, фигурой,

– А, Лиза, садись! – пригласил он девушку сесть рядом со столом.

Учительница оставила дверь приоткрытой и уселась на указанное место. Александр Васильевич прекрасно понимал, что симпатичный мужчина в женском коллективе это как минимум повод для сплетен, поэтому одним из его правил было никогда не оставаться наедине с представительницей женского пола. Дверь его кабинета всегда должна быть чуть приоткрыта.

– Лиза, к тебе есть одно важное дело, – начал он без долгих вступлений, – Один мой хороший знакомый курирует школу-пансион для одаренных детей и ему позарез нужен учитель истории. Я предложил тебя.

Лиза удивилась.

– А почему он не может обратиться в управу? Ему сразу предоставят десяток свободных учителей.

– Он не хочет абы кого. Ему нужен хороший учитель, ответственный, любящий свое дело. Ну, и молодой, к тому же.

Лиза подняла бровь, побуждая его продолжать. Ясное дело, не только это заставило директора школы предложить одной из учительниц фактически другое место работы.

Александр Васильевич молчал долго, пытаясь найти нужные слова, чтобы не обидеть Лизу ненароком.

– Лиза, – он вышел из-за своего стола и сел напротив нее, – Тебе нужна перемена обстановки. Я же вижу, что происходит. Ты активная, вся в работе, даже на каникулах приходила в школу класс подготавливать, но ты лишь пытаешься забыть о происшедшем, а не забываешь. Ты постоянно обвиняешь саму себя, что это ты виновата в измене Виктора.

Девушка насупилась. Александр знал, что говорил, он был в курсе всех подробностей той неприятной истории. Он единственный заметил на следующий день после произошедшего красные глаза девушки и не постеснялся подойти с вопросами. И прекрасно понимал, что она чувствует, потому что сам в прошлом году пережил подобное.

– Ты постоянно казнишь себя, что была плохой женой, что мало уделяла ему времени и внимания. Я не могу знать, конечно, так это было или нет, но если он вместо разговора, решил просто привести в дом любовницу…, – Александр порицающе покачал головой, – Ладно, речь не об этом. Ты не можешь постоянно сидеть дома или заниматься только работой. Тебе нужно отвлечься, прийти в себя.

Летом, чтобы как-то помочь Лизе, он буквально заставил ее пойти педагогом в летний лагерь. Это сначала помогло девушке хотя бы днем не находится в четырех стенах. Она решила, что работа – единственное, что позволит ей забыть про тоску, депрессию и жгучую обиду на бывшего мужа, и с головой ушла в подготовку к школе. Александр пытался ее остановить, переключить на другую деятельность, заставлял съездить на пару дней на выездной семинар для молодых учителей-историков, чтобы она там хоть с кем-то познакомилась и отвлеклась. Но все без толку. Девушка полностью закрылась в работе, как в раковине.

– И как вторая работа поможет мне отвлечься? – резонно поинтересовалась Лиза.

– Тебе нужно новое общение, новые знакомства, может быть, новое чувство. А в этой школе все это вполне может быть. Коллектив там по большей части молодой, активный…

– Я не совсем уверена, что готова сейчас к новым отношениям, – с сомнением произнесла учительница.

Александр Васильевич долго и пристально смотрел на нее, пока та смущенно не опустила голову.

– Только не говори мне, что ждешь его возвращения!

Лиза прикусила губу. Все верно, ждет. Потому что это очень обидно, когда тебя без всякого весомого повода меняют на какую-то шалаву. Или повод все-таки был? Может быть, она слишком ответственно подошла к своей профессии, забыв в детских проблемах и заботах о собственном муже? Может, ему просто не хватало внимания? Лиза надеялась, что Виктор одумается и вернется, как побитая собака. О том, готова ли она простить мужа, девушка не задумывалась.

Виктор тогда клялся и божился, что не знал, что делал, и все было строго по пьянке. Он обещал, что такого больше не будет. И, может быть, если бы он не привел ту женщину в ее квартиру и не уложил в ее постель, Лиза бы и подумала насчет прощения. Но каждый раз, укладываясь спать в своей кровати, она вспоминала разбросанные по простыне ее длинные каштановые волосы и валяющийся бюстгальтер на тумбочке.

Но говорить сейчас об этом девушка не хотела.

– Ну, хорошо, – директор правильно понял ее молчание, – Давай я тебе расскажу об этой школе. Находится она недалеко от нас, всего две остановки на метро, школа хорошая, новая, недавно там был ремонт…

– Какие классы остались?

– Два пятых и два вторых.

– Я не работала с малышами, – она озадаченно подняла голову.

– Поверь, сложного там ничего нет, – он пожал плечами, не придавая этому значения, – В каждом классе по десять учеников, – и, заметив удивленный взгляд девушки, Александр пояснил, – Я же говорил – школа для одаренных детей. Кабинеты полностью укомплектованы для работы, так что работать будет легко. Алексей сказал, что в случае, если учителю понравится, то на следующий год классов даст больше.

Лиза задумалась. Конечно, вести уроки в классе, где почти тридцать пять голов очень сложно, все время держишься в напряжении, да и дисциплину держать сложнее. А тут – десять детей в классе, каждому можно подобрать подходящие задания, больше сможешь рассказать и лучше закрепить изученное.

– А как же мои уроки тут?

– Расписание все равно еще не утверждено окончательно, поэтому Свете я скажу, чтобы два дня она тебе освободила. Вот в эти дни ты и будешь работать там. Кстати, Алексей показал мне цифры, будь уверена – с зарплатой тебя не обидят, – он чуть помолчал и закончил, – Ты подумай, я не заставляю. Если решишься, то после уроков у Веры возьми адрес, я передам ей.

– А кому-то еще ты предлагал такое?

– Нет, Лиза, я предлагаю только тебе. И никому об этом не говори, не стоит им знать.

…

Девушка вышла из кабинета директора и остановилась на полпути. Перевела взгляд на Верочку, перебирающую бумаги. Что ей делать? Соглашаться на предложение директора или отказаться?

С одной стороны, Александр прав, это будет смена обстановки, новые знакомства. Но с другой стороны, ведь это увеличение нагрузки. И ездить придется на окраину города, и новый коллектив, что взрослый, что детский. Лиза скривилась про себя, понимая, что все-таки минусов в его предложении очень мало. Работу свою она любила, новые ученики в любом случае с каждым учебным годом появляются, да и нагрузка будет только в часах, так как, что в этой школе, что в той классы для работы одинаковые, и подготовка к урокам будет все равно одна. Но вторые классы…

Дверь резко распахнулась и чуть не ударила Лизу по носу.

– Ой, – отскочила она с дороги, пропуская Антонину Дмитриевну, грузную пухлую женщину с пучком на голове. На необъятной груди болтались очки на шнурке, юбка до колен была испачкана мелом.

– А, Елизавета Сергеевна, добрый день. Вас-то я и ищу! – грозно проговорила филолог своим охрипшим от постоянного курения голосом. Уперла руки в боки, приосанилась, – Это что же это получается? Я сегодня на уроке Костина не видела вообще, Захаров и Малышева все время о чем-то шептались между собой, даже Света Еремина рисовала в тетрадке своих пони! Дисциплина в классе упала ниже плинтуса! Учебный год только начался, а ваш седьмой “Б” уже от рук отбивается! Вы должны немедленно проконтролировать эту ситуацию! Вызовите родителей! Соберите классное собрание, в конце концов!

Лиза усмехнулась про себя, сохраняя, однако, максимально внимательное выражение лица. Научилась уже, за три года общения с Антониной Дмитриевной-то! Но если даже Еремина не слушала, а рисовала, то тема урока и в самом деле была очень уж скучной.

Лиза пообещала обязательно поговорить с вверенным ей классом на тему поведения. Учительница хмуро ее выслушала, буркнула что-то про себя, мол, не дело молодым учителям таких сорванцов поручать, и направилась в кабинет Александра Васильевича.

Раздумывала над предложением директора Елизавета до конца рабочего дня, постепенно понимая, что давно уже приняла решение и ждала лишь окончания уроков, чтобы собрать свои вещи, закрыть кабинет, и поехать в Алтуфьево знакомится с новым местом работы.

…

Большие узорчатые ворота выглядели не столько ограждением, сколько украшением. Тонкое кружево переплетающихся травы и цветов из железа были настоящим произведением искусства. Грубая серая бетонная коробка пропускного пункта с турникетом и шлагбаумом, врезанная в эту кружевную красоту, выглядела неестественно. Внутри коробки сидел охранник и, положив ноги на стол, смотрел телевизор.

Лиза дернула турникет, он не двинулся с места. Постучала в окошко, привлекая внимание охранника. Мрачный насупленный мужчина в камуфляже цвета хаки недовольно глянул на девушку.

– К кому? – грубый, резкий вопрос.

Лиза поднесла бумажку к глазам и прочитала имя куратора.

– Каледин Алексей Петрович.

– Он вас ждет?

Девушка пожала плечами. Откуда она это знает? По идее, должен, а там уж неизвестно – вдруг занят, уехал или забыл.

Охранник все так же мрачно вздохнул и набрал на коммуникаторе пару цифр. Проговорил в трубку что-то невнятное, услышал ответ и, прикрыв динамик ладонью, спросил:

– Вы учительница?

Лиза кивнула.

Охранник буркнул в трубку короткое “да” и нажал на столе кнопку.

– Идите.

Девушка поблагодарила его и дернула повторно турникет.

Территория школы была большой. Само здание представляло собой трехэтажный особняк с колоннами, к которому вела небольшая, в пять ступенек, лестница. Дверь в образовательное заведение была деревянной, громоздкой и, на первый взгляд, очень тяжелой.

Лиза потянула дверь на себя за резную золотистую рукоять, та на удивление пошла легко, как по маслу. Девушка вошла внутрь и остановилась, разглядывая внутреннее убранство.

Большой круглый вестибюль с колоннами. Справа и слева от входа наверх вели две мраморные лестницы. Старинная лепнина на высоком потолке, тяжелые бордовые бархатные шторы на окнах, на полу – красный ковер.

И тишина. Казалось, что муха пролетит и ее жужжание будет слышно на всех этажах.

Лиза решила, что попала в музей.

Девушка глянула на бумажку с адресом, уточнила по ней, какой кабинет ей нужен и пошла искать.

Поиски были недолгими, кабинет куратора находился тут же, на первом этаже. Она постучала в дверь, дождалась разрешения войти.

Кабинет был по-офисному прост и стандартен и совершенно не вязался с общим видом школы. Типовой офисный стол с монитором, несколько кресел, вдоль стены шкафы с документацией.

Куратор встречал ее, стоя у окна. Высокий, стройный, красивый мужчина с русыми волосами и удивительно живыми карими глазами. Он широко улыбнулся девушке, в два шага пересек кабинет, и, взяв без спроса ее ладонь, уверенно, но бережно сжал ее.

– Рад, очень рад, что вы откликнулись на мою просьбу! Александр мне много о вас рассказывал, он убежден, что вы нам подойдете.

Лиза аккуратно освободила свою руку и невольно улыбнулась, глядя в искрящиеся глаза мужчины, откровенно ею любующиеся.

– Боюсь, что Александр мог меня перехвалить.

– Поживем – увидим! – он задорно ей подмигнул, – Может, чтобы вы окончательно решились на мое предложение, я проведу вам небольшую экскурсию по пансиону?

На территории, принадлежащей образовательному центру “Радуга”, как было указано на вывеске ворот, находилось несколько зданий, из них два самых больших – это непосредственно школа и жилой корпус для учеников.

Тишина в здании школы объяснялась просто – уроки уже закончились. Детей было немного и вести уроки в две смены, как в лизиной школе, смысла не было, поэтому сейчас, как пояснил Алексей Петрович, все ученики перешли в жилой корпус для отдыха и самостоятельного обучения. Пару раз им с Лизой встретились учителя, которые вежливо здоровались с куратором заведения и с интересом разглядывали незнакомую им девушку.

Школа, и правда, была красивой и чистой. Ни оборванного линолеума, ни поцарапанных и расписанных ручками стен, ни поломанных дверей.

Алексей Петрович открывал кабинеты, показывал их оформление, обстановку, рассказывая по пути:

– У нас учатся одаренные дети, Елизавета Сергеевна. Это требует определенного подхода и к самим ученикам, и к учительскому коллективу, что с ними будет работать. Именно поэтому, наши учителя должны обязательно соответствовать определенным характеристикам. Например, молодость и … хм, как бы это правильно сказать, незашоренность сознания.

Лиза остановилась, разглядывая кабинет химии. Светлый, чистый, недавно отремонтированный. Высокая кафедра, на столе макет химического соединения, на стенах плакаты со схемами и формулами, ученические столы в два ряда. В воздухе едва ощущался небольшой запах покраски и лака от новой мебели.

– У учителей в годах больше опыта, – возразила ему девушка. Она кивнула головой, мол, посмотрела и можно закрывать, и вышла из кабинета обратно в коридор.

Они пошли дальше.

– Верно, больше. А также больше консерватизма, авторитарности, непринятия иных точек зрения.

Алексей Петрович поправил криво висящую на стене репродукцию в раме. “Сальвадор Дали “Постоянство памяти”, отметила про себя девушка. Интересный выбор иллюстраций для школы.

– Старые учителя имеют довольно серьезные недостатки, не столько в плане знаний и умений, сколько в плане подхода к детям. Они неспособны гибко лавировать в потоке информации, который с каждым годом становится все больше, они слишком убеждены в своем профессионализме и не готовы, а может и не умеют, посмотреть на ситуацию по-другому, свежим взглядом. Я, как куратор пансиона, очень ответственно подхожу к выбору преподавателей, и если знания можно получить с опытом, то избавиться от консерватизма намного сложнее.

– То есть для вас более ценно мировоззрение человека, нежели его профессиональные качества?

– Можно и так сказать, – согласился мужчина.

– А почему вдруг открылась эта вакансия? – поинтересовалась Лиза.

– Вы помните летние неприятности в городе? – и, дождавшись ее кивка головой, куратор продолжил, – К сожалению, наш историк сильно пострадал при взрыве супермаркета у Павелецкой, а наши целители не смогли ему вовремя помочь.

– Целители?

– Врачи, – с улыбкой поправился Алексей Петрович, – Наши врачи, разумеется. Я не говорил? Весь наш персонал имеет медицинскую страховку.

Лиза понятливо кивнула и продолжила осмотр.

Домой девушка вернулась позже обычного. На улице уже начало темнеть, люди торопились домой, к своим семьям.

По дороге она зашла в магазин, купила немного продуктов на выходные. Куратору Лиза не сказала четко ни “да”, ни “нет”, сказав, что точно позвонит в понедельник, твердо для себя решив сначала прояснить ситуацию с этой школой в интернете. Уж больно красиво все рассказано и показано, как-то оно подозрительно получается. И школа красивая, новая, и дети хорошие да воспитанные, и зарплата приличная. А какие есть минусы?

За два часа поиска информации во всемирной паутине Лиза убедилась, что со школой явно что-то не так. О ней вообще ничего нигде не было. Ни в новостях, ни на форумах про эту школу не упоминал никто, такое ощущение, что ее просто не существует.

С другой стороны…

А с другой стороны, может и правда согласится? Что она теряет? Ничего.

Эх, была не была!

В следующий вторник Лиза стояла у ажурной ограды ровно в девять утра. Ее уроки в пятом классе начинались в десять, поэтому у девушки было достаточно времени, чтобы оформится на работу, бегло познакомится с коллективом и морально подготовится к первому уроку в школе-пансионе “Радуга”. Руки слегка тряслись, выдавая нервозность, но в целом, учительница чувствовала себя прекрасно. Она была открыта для нового этапа в жизни, готова к встрече с интересным и настроена на позитивное начало. Как говорится – вижу цель, верю в себя и не замечаю никаких препятствий.