Текст книги "Ткущая. Обманутые секунды (СИ)"

Автор книги: Анна Тарасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)

– Лиза!

– Уйдите по-хорошему! Я вас не знаю и знать не хочу!

Девушка как раз взяла телефон в руку и только хотела набрать номер, как вдруг мобильник ожил звонком. Она мрачно посмотрела на мужчину, предупреждая взглядом, что не пустит его в квартиру ни при каком случае, нажала кнопку ответа и поднесла телефон к уху:

– Да. Елизавета Сергеевна? Да, я. Что? Какой урок? Какой седьмой класс! Вы с ума сошли? Я не работаю в школе! Послушайте.. Я не… Что за замена? Да мне плевать, кто на замене будет, это не мои проблемы. Ищите сами своих учителей, я то тут причем? Я не… Женщина, я вам еще раз говорю, вы не туда попали! Я не работаю учителем ни в какой школе!

Матвей, пока слушал разговор блондинки со школьной сотрудницей, начал осознавать, что у Лизы возникли проблемы. Очень большие и серьезные проблемы.

Наконец, Лиза психанула и отключила телефон. Зло посмотрела на мужчину, снова попыталась закрыть дверь.

– Мужчина, вы понимаете, что я не та Лиза, что вам нужна! Поэтому прошу немедленно…

Он не стал слушать. Резко рванул дверь вперед, с силой ее открывая, и вошел в квартиру. Девушка шарахнулась от него в сторону, ударяясь об стену, но мужчина метнулся к ней, закрывая рукой ей рот и не давая крикнуть. Другой рукой он обхватил ее за талию и прошептал на ухо:

– Прости, милая, но я это делаю только для твоего блага!

Дальше Лизу поглотила темнота.

…

– У девочки амнезия, причем магического характера, – произнес над ней чей-то сухой старческий голос, – Анализы не выявили никаких повреждений мозга, но приглашенный целитель опознал некоторый остаточный фон. Лечение мы назначили, но, не зная, что именно за заклинание на нее наложили, беспокоимся, как бы не было ухудшения состояния. Что ж вы так поздно обратились-то в больницу, господин? Еще немного и было бы поздно.

– Значит, магический, – с некоторой угрозой произнес кто-то еще.

– Да, мы в этом уверены, господин.

Лиза медленно открыла глаза, слезящиеся на яркий свет. Голубые больничные стены, справа большое окно с занавесками в бледно-зеленый цветочек, рядом стоит длинная капельница.

Больница. Она в больнице.

Почему? С ней что-то случилось?

Девушка повернула голову на голос. Рядом с ней стоял невысокий сухонький старичок в белом халате и обвинительно смотрел на нее.

– Очнулись, дорогая моя? – полу-утвердительно он произнес, – Как вы себя чувствуете?

– Непонятно… – она еле прохрипела, ощущая сухость во рту. – Пить хочется…

– Неудивительно, моя дорогая! – он обратился к стоящему рядом с кроватью Лизы мужчине, – Сегодня мы сделаем еще несколько анализов. Для поддержания мозговой деятельности будем ставить капельницы, заодно проведем еще …

– Доктор, меня не интересуют такие подробности, – властный голос прервал его объяснения, – Мне важно знать, поправится она или нет.

– Надо искать причину болезни. Основу мы знаем – магическое воздействие, но кто, когда и с какой силой…? – врач развел руками, – К тому же, вряд ли пациентка сама сможет вспомнить, что произошло. Я советую пригласить телепата.

– Хорошо, я вас понял. Об изменениях в ее состоянии сообщайте мне незамедлительно.

Мужчина повернулся к Алине и внимательно посмотрел на нее, затем еще раз взглянул на доктора и вышел из палаты.

Лиза ошарашенно смотрела ему вслед.

– Кто это?

Врач обернулся на ее голос.

– Матвей привез вас сюда, – врач пристально взглянул на девушку, – А вы и не помните, верно? Ну, ничего, дитя мое, не волнуйтесь, мы вас вытащим. Поверьте мне, старому ворчуну, мы вас вытащим!

13 глава.

Последние дни перед отъездом в Москву Лина места себе не находила. Нервничала, дергалась по каждому поводу, пару раз срывалась на своей тетке. Медея воспринимала это все со стоическим терпением, но под конец и у нее сдали нервы.

– Хватит! – еще раз она повторила и усадила девушку рядом с собой, – Тебе необходимо успокоиться и прекратить себя накручивать!

Лина покорно сложила руки на коленях, но через мгновение вскочила и начала по новой перекладывать уже разложенные вещи с места на место.

Третий день она пыталась собраться к отъезду. Получалось плохо, точнее – отвратительно. Те две стопки немногих пожитков, что у нее скопились за месяц проживания в пансионате механиков, девушка постоянно то раскладывала обратно по полкам и шкафам, то сваливала в одну кучу, пытаясь предугадать, как пойдут дела в Москве, и соответственно, взять самое необходимое. Каждый раз необходимым оказывались разные вещи.

– Нет, брать с собой все-таки ничего не буду, все равно скоро вернусь, – начала она оставлять для Медеи инструкции, – Не забудь поливать мой цветок,…

Цветок, небольшую бегонию в красивом керамическом горшке, тетка ей подарила на день рождения, который Лине пришлось отметить в пансионате. Никакого особого праздника она не устраивала, просто съездила с Терезой, которую ей приставил Пауль для выполнения мелких просьб, в город и купила небольшой тортик.

Марк позвонил и поздравил тоже, предложил отправить подарок со своим самолетом, чтобы Лина его получила незамедлительно. Девушка отказалась. Получит в Москве, когда вернется, если будет время и возможность, а присылать сюда ничего не надо. Она не хотела попадать в неловкую ситуацию, получая подарок от человека, которому в ближайшее время грозит узнать крайне неприятные новости.

– Куда вернешься? Сюда?

Лина закатила глаза. Ну, снова-здорово! Этот разговор у них с Медеей проходил с периодичностью в два-три дня. Они спорили и скандалили, женщина каждый раз находила новые убедительные аргументы, но их девушке хватало совсем ненадолго, и вскоре она вновь начинала психовать и метаться по поводу своих воспоминаний.

Вот и сегодня после звонка понтифика, что завтра днем он будет в Цюрихе вместе с Одри, Лина снова стала “изображать великомученицу” – тетка порой была очень точна в своих язвительных определениях.

– У меня нет другого выхода. Когда Марк… – начала было Лина, но Медея тряхнула девушку за плечи и строго выговорила:

– Вот что, моя дорогая! Мне это уже надоело! Циклаури никогда не были идиотами, поэтому не становись паршивой овцой в стаде! Ничего никому рассказывать не надо. Любит тебя твой понтифик, и пусть любит. Кому от этого плохо?

– Мне! – психанула девушка и уселась снова на кровать, – Мне плохо, понимаешь?

– Ты сама себя накручиваешь, вместо того, чтобы все как следует обдумать.

– Да я уже тысячу раз обдумывала, рассматривала и сводила плюсы и минусы! Все хорошее перекрывается только одним – это искусственная любовь! Искусственная! Не настоящая! Это не то, что он чувствует ко мне на самом деле!

– И что? Чем это плохо? Миллионы женщин мечтают, чтобы их так любили, как тебя понтифик, а ты нос воротишь! “Ах, не нравится, ах, это не настоящее!” – передразнила тетка племянницу, – А что настоящее? Какое чувство? Что ты со своей стороны сделала, чтобы он тебя полюбил? Изменила его судьбу? Думаешь, другие так не делают?

Лина затравленно на нее смотрела, остановившись в углу, а женщина начала ходить вместо нее:

– А когда парень специально ухаживает за девушкой, подарки дарит, заботится, ты считаешь, что он не меняет ее судьбу? Ее отношение к нему? По-твоему, надо всем сиднем сидеть и ждать, сложа руки, пока манна небесная не упадет? Да сколько ж можно вбивать это в твою дурную голову-то?

Лина мрачно на нее взглянула, но промолчала. Данный взгляд на талант ткущих Медея озвучивала с регулярным постоянством. По ее мнению получалось, что все отличие между ткущими и обычными людьми состоит лишь в том, что последние не знают, что надо сделать, чтобы изменить судьбу, и зачастую работают вслепую.

– Почему я каждый раз должна рассказывать тебе теорию? – вспылила тетка, – Все люди, все, – женщина обвела руками комнату, показывая образно пространство, – Все меняют судьбы друг друга. Каждый раз, каждым словом или действием. Не пригласил он ее в кино – пригласит другой, и она уйдет с тем другим, выйдет замуж и родит тому детей. Все, парень ничего не сделал – девушка ушла к другому. Своим ничегонеделанием он тоже изменил ее судьбу. Ту, в которой она была бы за ним замужем, и жила одной семьей до самой старости! Она пошла замуж за другого и изменила судьбу своего мужа. И так далее, и тому подобное!

– Есть разница, – буркнула Лина, – Они не знают.

– А ты знаешь! – с готовностью согласилась Медея, – Ты знаешь, потому что у тебя талант такой. А значит, можешь больше!

Она встала посреди комнаты и уставилась на упрямую племянницу.

– Ох, и дурная ж у тебя голова, Лина, ну и дурная! Забита, чем только можно, кроме мозгов!

– Да ладно, – поморщилась девушка. Ей не нравилось, когда тетя Медея переходила на ругань и упреки. По логике то получалось, что женщина права, но…

Но что-то все равно каждый раз заставляло девушку не соглашаться с доводами разума.

– Не ладно! Не ладно!! Если я знаю правила дорожного движения, то я что, все равно должна ездить, как мне бог на душу положит, надеясь, что все обойдется?

– Я не вожу машину! – огрызнулась на тетку Лина.

– Тьфу, бестолочь! – сплюнула в сердцах Медея, – Ты своим даром сумела сделать счастливым Марка! Ты действительно хочешь из-за каких-то внутренних личных переживаний лишить его этого?

– Но…

– Не “но”! Если ты воспользовалась своим знанием правил езды для того, чтобы спасти жизнь одному человеку, неужели это для тебя не ценно?

– Есть разница! – угрюмо повторила девушка, – Я заставила его влюбиться! И заставила быть счастливым именно со мной!

– Ох, ну надо же! Она заставила! Какая трагедия! Ты лично изменила его судьбу так, чтобы понтифик поселил тебя в своем доме, что, кстати, он никогда ни с кем не делал?! Ты в том изменении пожелала, чтобы Марк выступил в твою защиту на Конклаве, где открыто признал, что ты ткущая?! Ты это все сделала?

– Не знаю! – она гневно вскинула голову, но затем понуро сгорбилась, – Не знаю, может быть.

– А раз не знаешь – то не забивай себе голову лишней ответственностью! Это все Марк делал по собственному желанию, а значит, его чувство к тебе настоящее, а не искусственное! Понтифик высший, понимаешь, высший! Ты с ним жила, неужели до сих пор не узнала его лучше? Будь его любовь такой приворотной, как ты говоришь, стал бы он терпеть полгода, пока уложит тебя в постель? Будь она не настоящей, повез бы господин тебя на Конклав добровольно, прекрасно зная, что тебя там в любой момент могли отобрать! Да он бы запер тебя где-нибудь в подвале, чтобы никто даже не вспомнил о твоем существовании!

Да, это был сильный аргумент, и Лина это понимала.

Но все равно девушка никак не могла избавиться от мысли, что есть что-то неправильное в любви Марка к ней.

Словно она ее не заслуживает.

…

Весь месяц механик четко держал свое слово. Девушку пригласили в научный центр лишь несколько раз для нескольких опытов и больше не трогали. Казалось, Пауль совершенно забыл о ее существовании. Лина жила в пансионате, общалась по мере возможностей и знания языка с соседями, гуляла по территории. В город ей выезд был строго запрещен, да девушку туда и не тянуло. Она лишь ждала, когда закончится ее пребывание здесь.

И вот, наконец, этот день наступил.

Всю ночь Лина не спала. Ожидание встречи с понтификом и нервные переживания сделали свое черное дело – у девушки началась бессонница. Она вся извертелась на кровати, никак не найдя удобной позы, плюнула на сон и уселась перед компьютером, но и там ничего интересного не могла найти. Решила почитать книгу, но мысли перескакивали с одной на другую и сконцентрироваться на тексте Лине не удавалось. В общем, к завтраку она вышла бледная и с кругами под глазами. Медея прищурилась, осуждающе покачала головой и поставила перед племянницей кружку горячего крепкого кофе.

Приехать за Линой должны были ближе к обеду. К этому времени девушка уже полностью собралась и держала в руках лишь легкую сумочку с документами. Несмотря ни на что, она твердо решила придерживаться обговоренного с Паулем плана – рассказать в ближайшие дни понтифику про свое прошлое и вернуться обратно в пансионат. А значит, нет смысла собирать вещи.

Медея с утра ходила злая, огрызающаяся на племянницу по любому поводу. Лина не сердилась, ей тоже было жаль расставаться с так неожиданно появившейся родственницей, девушка успокаивала себя только тем, что вскоре они снова встретятся.

В итоге, тетя предложила ей прогуляться напоследок до поселкового парка и полюбоваться фонтаном. Взяла племянницу под руку и повела к скамеечкам у фонтана. Сели, поздоровались с некоторыми соседями, которых тоже в этом прохладное ноябрьское утро потянуло провести на свежем воздухе.

Замолчали, думая каждая о своем.

Медея подняла голову к небу и посмотрела на облака. Лина исподволь ее разглядывала, стараясь запомнить внешность.

Тетя была такой маленькой, хрупкой, но в то же время с сильным, упорным, девушка даже сказала бы – упертым характером. Лина втайне восхищалась родственницей, пытаясь порой ей подражать.

– А, ладно, будь, что будет, – махнула тетка рукой, словно приходя к какому-то внутреннему решению, и повернулась к племяннице, – Все, что тебе сейчас скажу, я не имею права сообщать, и Пауль меня за это не похвалит. Но, я все-таки считаю, что ты должна понимать, что к чему. Ты слишком, я бы даже сказала, катастрофически доверчива.

Лина поморщилась. Да, с доверием у нее серьезные проблемы.

А Медея продолжала говорить быстро, как будто боялась, что ее прервут:

– И поэтому не доверяй Паулю! Никогда! Ты – четвертая в роду, девочка моя, пусть и лишившаяся таланта! Пауль ни за что не выпустит тебя из своих рук, раз уж довелось к нему попасть. И сейчас, когда у тебя появился огромный шанс избавиться от механика, я уж не представляю, каким образом Марк выторговал его, но… Не смей сюда возвращаться! Понимаешь? Не смей! Я тебе запрещаю на правах старшей родственницы!

– Тетя, у меня нет другого выхода!

– Есть! У тебя есть другие варианты, просто ты их не хочешь видеть. Но в Цюрих приезжать не смей! Если вернешься – больше отсюда не выберешься.

Девушка вопросительно подняла бровь, намекая, что не мешало бы разъяснить подробней, но Медея бросила в сторону настороженный взгляд и непонятно повела головой, отказываясь развивать тему.

– Думай сама. Я тебе сказала все, что хотела!

Женщина встала со скамейки и направилась к выходу из парка:

– Пойдем, я вижу, Тереза уже приехала за тобой.

…

И снова привычное за последние дни высокое серое здание из стекла и железобетона. Красивый колонный холл со стойкой ресепшена и металлодетектерами. Охранник привычно окинул пристальным взглядом, но ничего не сказал и пропустил вперед. Далее лифт, лестницы, коридоры и снова лестницы.

За месяц Лина была здесь раз пятнадцать, не меньше, но так и не смогла запомнить дорогу к кабинету Пауля.

Наконец, она встала перед нужной дверью. Тереза уже коснулась ручки, чтобы ее открыть, но Лина жестом попросила дать ей минутку.

Марк там.

Лина любила понтифика всем сердцем, но до безумия боялась приближения того момента, когда надо будет рассказать обо всем. И хоть Медея за все это время привела девушке тысячу доводов, она так и не смогла убедить бывшую ткущую, что не стоит ничего менять.

И теперь Лина искренне хотела и в то же время отчаянно боялась увидеть Марка, заглянуть в его такие любимые глаза и осознать, что вся любовь, что понтифик к ней испытывал, – фальшивка.

Тереза сделала шаг вперед, призывая заканчивать с переживаниями, и Лина выдохнула. Надо взять себя в руки. Она перевела взгляд на свои пальцы и увидела, как те дрожат. Сразу же вслед за этим девушка осознала, что дрожь стала пробивать все ее тело, даже зубы выстукивали быстрый ритм. Решила занять руки хоть чем-то: начала расстегивать пальто и снимать с шеи шелковый платок, заменяющий шарф, но тут заметила, как презрительно скривила губы помощница Пауля. Ей не понравилось волнение своей подопечной.

Девушка вдруг осеклась и вспомнила слова Медеи.

Почему Лине никогда раньше не приходила в голову, что к простой смертной, как подчеркивал при каждой встрече Пауль, глава механиков вряд ли приставил бы в качестве служанки собственную помощницу.

Тетя велела не доверять ему. Почему? Пауль еще ни разу не нарушил данного ей слова. И в экспериментах не задействовал, и телепата пригласил по ее просьбе.

Телепата…?

Невысказанная мысль искрой мелькнула в голове, но ухватить ее Лина не успела. Тереза, недовольная задержкой, коснулась ручки кабинета и открыла дверь, пропуская вперед свою бывшую подопечную.

Лина вошла в кабинет и замерла, увидев сидящим в кресле у стола Марка.

И все мысли, переживания, страхи мигом потеряли для девушки свое значение, как только она встретилась взглядом с высшим. Окружение для нее внезапно перестало существовать, мир вдруг сконцентрировался только на нем одном. Лина не слышала, что говорил ей Пауль, не различала, что ответила за нее Тереза. Все внимание было приковано лишь к понтифику.

Надо же, не виделись всего месяц, а сейчас она словно заново его изучает. Красивые темные глаза под длинными ресницами, прямой тонкий нос, четко обрисованные скулы. Длинные волосы собраны в хвост.

И как только у нее могла возникнуть мысль отказаться от него!?

Он медленно встал с кресла и в два шага преодолел расстояние до девушки. Взял ее лицо в руки, приблизил к себе, как будто не веря самому себе, что видит ее, и в силах наглядеться.

– Лина! – прошептал Марк и ее глаза наполнились слезами.

Девушка понять не могла, почему плачет, но буря эмоций требовала выхода. Увидев бегущие по щекам любимой ручейки, понтифик прижал ее к своей груди, закрывая в объятиях, и проговорил с улыбкой:

– Не плачь, моя радость! Я же рядом!

Девушка закивала в ответ и сама обхватила мужчину руками, отказываясь выпускать его даже на мгновение.

– Что ж, вот твое имущество, – донесся голос механика со стороны окна, – Как ты сам видишь, в целости и сохранности. Я требую предоставить мне дочь.

Марк снова прижал девушку к себе, нежно касаясь губами ее затылка, но затем отстранил Лину, впрочем, не выпуская из своих рук, и вытащил из внутреннего кармана телефон.

– Дитрих? Подойдите, пожалуйста, ко входу, вас встретят.

Услышав эти слова, Пауль отдал тихий приказ Терезе, которая стояла и с любопытством наблюдала за парой, и та вышла из кабинета.

Лина, пользуясь случаем, вытащила из кармашка пальто платок и начала вытирать лицо, смущенно улыбаясь мужчинам из-за своих слез.

Разнервничалась, с кем не бывает.

– Лина, ты как? – спросил у девушки понтифик. Он уже ничем не высказывал своих чувств, став по-деловому собранным и сосредоточенным.

– В порядке! – она сложила и убрала платок, – Извини, я что-то совсем расклеилась.

Он ласково погладил ее по щеке, снова на мгновение превращаясь в нежного и любящего мужчину.

– Ничего страшного. Скоро вернемся домой, и там хоть всю кровать залей слезами радости.

– Тебе спать будет негде! – усмехнулась она, глядя на понтифика блестящими от радости глазами.

– На твою половину переберусь! – отшутился понтифик и, посерьезнев, повернулся к механику, – Мне нужны все копии материалов, что ты вел на Лину в течение этого месяца!

Пауль поднял бровь и как-то настороженно переглянулся с девушкой. Этого они точно не планировали. – Мы об этом не договаривались!

Марк нахмурился:

– У тебя в руках была моя женщина, и ты думаешь, я поверю на слово, что ты сдержал свое обещание и ничего с ней не делал?

– Документы – это внутренние материалы организации.

– А Лина принадлежит мне!

Девушка потянула мужчину за рукав:

– Марк, давай лучше уедем отсюда побыстрее, а документы Пауль пришлет тебе по почте?

Понтифик грозно глянул на нее, но не уступал:

– Мне нужен полный отчет о том, что с ней происходило за это время.

Это была проблема! Представить реакцию высшего, когда он узнает, что над Линой все-таки проводились эксперименты в обход его договоренностей с механиком, было легко. Девушка уже видела понтифика в ярости и не хотела повторять до поры до времени этот опыт.

– Марк, пожалуйста!

В этот момент открылась дверь и в кабинет вошли Дитрих с молодой невысокой женщиной. Ее каштановые кудри были связаны в неуклюжий хвост на затылке, одежда помята и местами испачкана. Но гостья держалась гордо и высокомерно, совершенно не обращая внимания на свой внешний вид.

Она окинула кабинет надменным взглядом, отдельно выделив Лину, вцепившуюся в понтифика, и повернулась к Паулю:

– Здравствуй, отец!

…

Увидев дочь, Пауль непроизвольно шагнул к ней, но остановился под ледяным взглядом понтифика.

Тот одной рукой прижал к себе свою женщину, другую требовательно протянул механику. Лина вцепилась в мужчину, как в спасительный круг, аж пальцы побелели.

Повинуясь едва заметному жесту своего начальства, Дитрих, единственный и неповторимый Палач московского клана, положил на плечо бродяжницы свою руку, напоминая, под чьей то ли защитой, то ли охраной находится пленница.

– Документы или Одри уходит с нами. В этом случае она будет официально обвинена в нападении на имущество верховного понтифика, – бесстрастно проговорил Марк.

Пауль тоскливо уставился на дочь, догадываясь, что выбора у него нет. Обвел ее взглядом, отдельно отметив бледность лица, неряшливую одежду и спутанные волосы, и спросил:

– Как ты?

Женщина слегка кивнула, показывая, что в порядке, и механик снова перевел свое внимание на москвичей.

Дитрих, полностью одетый в черное, стоял немой статуей, ожидая как верный пес сигнала своего хозяина. Марк же ждал материалы по жизни Лины в пансионате. И судя по ходящим желвакам, терпение у него заканчивалось стремительно.

Пауль, поняв, что понтифик неумолим, сплюнул от злости и подошел к шкафу у стены. Раз так хочет – значит получит. Пауль все равно всегда делал копии всех рабочих материалов.

Он открыл узорную дверцу, вытащил с полки серую, совершенно непримечательную папку и резким движением протянул ее высшему, почти кинул.

Тот взял документы очень аккуратно, тут же открыл папку и начал пролистывать бумаги, внимательно их читая. Какие-то моменты он повторно рассматривал, на анализах и общей характеристике остановился отдельно.

И вдруг нахмурился, вчитался, перелистнул документы взад-вперед, и поднял злой взгляд на механика.

– Реакция на телепатию – положительная?!

Дитрих подобрался на эти слова и сжал пальцы на плече пленницы. Женщина попыталась было дернуться вперед, но Палач без всякого усилия удерживал ее на месте. Одри прикусила губу от боли, но смолчала, лишь скосила взгляд на свое плечо.

– Да, мы проводили опыт с телепатом, – нервно заметил механик, поглядывая на Лину. Девушка стояла рядом с понтификом, глядя в пустоту.

– Я запретил! – Марку даже не надо было повышать голос, все его чувства высказал тон произнесенного, – Она моё имущество…

– Твоё бывшее имущество, Марк, и официально она была передана мне, – парировал Пауль, но чувствовал, что аргумент слабоват.

– Любое расследование подтвердит, как с неё были сняты клейма.

– Расследования надо ещё провести, а это время! И на это время девушка останется в Лабораториях!

– Она принадлежит мне!

Понимая, что понтифик все же прав, Пауль решил пойти другим путем.

– Это была не моя затея!

– А чья же?

Лина подняла голову на Пауля. Тот скривил бровь, выразительно глядя на любовницу понтифика и давая ей понять, что пора бы приступить к выполнению договоренностей. Девушка зажмурилась и бросилась в омут признаний. Она обняла Марка за пояс и быстро заговорила, пока хватало смелости:

– Марк, это была моя идея. Я хотела выяснить, действительно ли мой талант потерян полностью. Телепат только сканировал, ничего больше.

– Радость моя, разве я в прошлый раз плохо объяснил? – Марк ласково склонился к любимой, но его глаза были злы, – И это действительно только твоя идея?

Девушка выпустила понтифика из объятий.

Его тон ей категорически не понравился.

Да сколько ж можно считать ее маленьким и безмозглым существом?! В конце концов, она взрослая женщина и сама может решать все, что касается ее жизни!

К тому же, подать именно такую интерпретацию опытов она с Паулем договорилась уже давно и не стоило сейчас отступать от задуманного. Марк должен был поверить, что это именно ее идея, ведь раньше она тоже порой делала глупые поступки.

– Да, Марк, – она повторила, стараясь быть как можно убедительней, – Я сама попросила Пауля провести некоторые опыты со мной. Глупо быть в Лабораториях и не воспользоваться возможностью проверить мои способности полноценно. Я была уверена, что хотя бы следы, но остались.

Понтифик выпрямился и посмотрел на девушку сверху вниз. Из его глаз исчезла нежность и радость встречи, осталась лишь злость и еще какое-то непонятное чувство, словно Лина только что его унизила перед всеми.

– Хорошо, – он покорно согласился, – Это было твоим личным решением, но мы его еще обсудим. И что же показали опыты? – этот вопрос уже был задан механику. Марк снова прижал к себе Лину, но теперь в его жесте было больше собственничества.

Пауль отрицательно покачал головой, печально разведя руками.

– Абсолютный ноль. Способности исчезли полностью, как будто не было. Гены, конечно, остались, от этого не избавишься, но кровь Рейнхарда убила талант окончательно! Не скажу, что рад этому, у меня были особые планы на …

Марк этого уже не слушал. Он молча развернул Лину за плечи в сторону двери, кивком головы показал Дитриху, что Одри можно отпустить, и направился вслед за своим бывшим гемофагом.

Палач отпустил плечо пленницы, слегка толкнув ее вперед, и женщина отшатнулась от него, схватившись за плечо. Уж больно сильно Палач держал ее.

Лина бросила последний взгляд на Пауля, немного испуганный, и в то же время угрожающий, и механик спросил вдогонку.

– Марк, я так понимаю, ты захочешь обратить Алину при возвращении?

Понтифик так же молча, как и до этого, развернулся и пристально уставился на механика. Высший сдерживался изо всех сил, чтобы не разнести тут все к чертям собачьим.

– Мы проводили пару опытов и с магами, – Пауль старался выглядеть совершенно бесстрастно, не обращая внимания на холодную ярость понтифика, – Я бы рекомендовал подождать месяц с обращением. Мало ли как наложится эффект твоей крови на остаточную магию.

Высший так ничего и не сказал, лишь развернулся обратно и легонько подтолкнул Лину к двери.

…

После ухода москвичей, Пауль устало упал в кресло. Потряс головой, сбрасывая напряжение, откинулся на спинку кресла, ослабил узел галстука.

Одри уселась напротив, положив ноги на соседний стул. Отец проследил за ее движением, но не сказал ни слова.

– Не получилось? – спросила она у Пауля.

Тот устало поморщился и нажал на кнопку звонка на столе. В кабинет сразу же вошла крашеная блондинка. Одри ей коротко кивнула, приветствуя как старую знакомую.

– Что скажешь, Тереза? – механик прикрыл глаза.

Женщина недовольно покачала головой.

– Она ничего не скажет понтифику. Передумала в тот момент, как увидела его. Эмоции изменились. Пауль коротко выругался и глянул на дочь.

– Значит, не получилось, – резюмировал он и достал телефон из кармана пиджака. Начал было набирать номер, но Тереза продолжила свою мысль:

– Я бы так не сказала. Я в течение месяца внушала ей, что другого варианта, кроме как рассказать и уйти от понтифика, у нее нет. Без следа такое воздействие не должно остаться, – она чуть помолчала, задумавшись, – Но думаю, сейчас ее лучше отпустить, пусть девчонка пока поживет мирно дома, успокоится, придет в себя, а то ее истерики уже меня начали выводить из себя.

Мало кто знал, что Тереза была не просто смертной помощницей Пауля. Женщина являлась сильнейшим эмпатом, и выполняла тайные приказы Пауля, порой выходящие за грань этики и морали. Механик высоко ценил ее за циничное отношение к окружающим, и наслаждался собачьей преданностью Терезы.

Одри подхватила мысль помощницы отца, поняв, что та хотела сказать.

– А чуть позже мы свяжемся с ней еще раз и напомним о себе. Невзначай, – она хищно блеснула глазами, – Случайно.

– К тому же, в течение месяца она не будет защищена его кровью, а значит, любое наше воздействие будет максимально продуктивным, – закончил Пауль.

Все трое переглянулись и заговорщически улыбнулись друг другу.

– Ну а если и это не получится? – задумалась вдруг Одри.

Пауль нажал на кнопку вызова и приложил телефон к уху.

– Сколько бродяжников ты сможешь поднять? – спросил он у дочери в процессе созвона .

– Стай десять точно, если еще подключу свои знакомства, то еще больше. И мы их все натравим на Москву!

Пауль давно уже работал вплотную с бродяжниками, безродными отщепенцами, изгнанными из своих кланов. Но для связи со стаями нужен был свой человек, которому бы те безоговорочно доверяли, и таким для механика стала родная дочь. Безыскусная история о том, что вампирка попросту сбежала из клана, чтобы стать самостоятельной, подтверждалась такими мельчайшими деталями, что заподозрить в ее выдуманность никому до сих пор так и не удалось. Создав свою небольшую стаю из преданных ей бродяжников, женщина стала связным между отщепенцами и европейским кланом механиков, то выполняя незаконные заказы своего отца, то поставляя ему материал для опытов, как из смертных, так и из вампиров.

Разумеется, все это происходило при полном одобрении и контроле Александроса.

И как следствие, заказ ныне почившего господаря небольшого румынского клана, Одри передал именно лидер европейских вампиров.

Дождавшись ответа в телефоне, мужчина включил громкую связь и положил аппарат на стол. Ответивший услышал последние слова Одри.

– Ну, не всех сразу отправим, моя лапочка, – засмеялся Александрос. Его голос сочился весельем, слегка перебиваемый дальностью связи, – Не всех сразу. Тут надо выждать, прочувствовать момент!

Одри тряхнула головой, распуская надоевший до чертиков хвост, и проговорила:

– Не называйте меня лапочкой, мой господин, иначе мои бродяжники вспомнят и про Рим.

– Уже угрозы! Какой прогресс! – с восторгом заметил европеец, – Что ж, моя дорогая, давай сделаем вид, что я испугался, и поговорим теперь вот о чем, – он посерьезнел.– Рейнхард недавно сообщил, что знает, где находится близнец Ветровой…

…

Предыдущим вечером у Лизы случилась настоящая истерика, когда она попыталась вспомнить имена своих родителей и мужа. Девушка не смогла даже представить их лица. Поначалу она успокаивала себя тем, что находится в больнице и врачи ее лечат именно от амнезии, но затем все же сорвалась. Лиза сначала разревелась от ужаса происходящего с ней, а затем впала в ярость и неистовство, требуя чтобы ей немедленно помогли. Медсестры отреагировали правильно и вкололи хорошую дозу успокоительного. Всю ночь Лиза проспала спокойно, не видя абсолютно никаких снов.