Текст книги "Ткущая. Обманутые секунды (СИ)"

Автор книги: Анна Тарасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)

Григор платил ей очень хорошо за возможность четыре раза в месяц пить кровь. Именно эти деньги позволили женщине поднимать дочку самостоятельно после смерти мужа. Елена смогла устроиться на работу, оплатить садик для малышки, и поэтому она сделает все, что Григор просит, лишь бы он продолжал платить в том же объеме.

Сегодня он привел молодую девушку. Кто она? Его сестра? Любовница? Ученица?

Елена повесила полотенце на крючок, посмотрелась в зеркало, чтобы удостоверится, что выглядит вполне достойно, и отправилась к своим гостям.

Григор уже развалился в стареньком продавленном кресле, закинув ногу на ногу, молодая блондинка стояла у окна и безразлично смотрела на вечернюю улицу. В свете фонарей мелькали людские силуэты, по дороге то и дело проезжали автомобили. Вроде бы обычная стандартная жизнь, как у всех.

Только вот гости были не такими.

– Вы готовы? – спросил у хозяйки вампир. Та согласно кивнула головой, и Григор обратился к своей спутнице, – Мила, сегодня Елена будет твоим ужином. Надеюсь, что тебе понравится четвертая группа крови.

Девушка холодно обернулась к вампиру и подошла к женщине. Блондинка оказалась выше ее почти на пол-головы, но по возрасту она была явно младше. Елена попыталась было прикинуть, сколько той лет – семнадцать, восемнадцать?

Вампирка была красивой, но слишком ярко накрашенной, словно собиралась в клуб. Женщина начала было разглядывать ее лицо, но Мила ответила ей внезапно гневным взглядом и лишь приказала:

– Запястье!

Елена протянула той правую руку, и вампирка с готовностью поднесла ее ко рту. Склонилась, чтобы было удобнее пить, оскалилась, исподлобья глядя, как лицо донора исказилось от показного удовольствия и затаенного страха, нарочито медленно опустила голову и вонзила клыки в нежную кожу.

Женщина всхлипнула от боли, но промолчала, лишь прикусила губу, чтобы не выпустить громкий стон. Мила специально, не таясь, намеренно причиняла ей страдания. Григор делал все намного быстрее и безболезненней.

Рот Милы почти сразу наполнился кровью, тягучей, нежной на вкус и одуряюще желанной, но она не сводила глаз с хозяйки дома, втайне наслаждаясь ее страхом и покорностью. Девушка глотнула и улыбнулась Елене кровавыми губами. Короткая челка упала ей на лоб, делая взгляд вампирки еще более демоническим.

– Мама? – донеслось вдруг от двери.

Мила рывком оторвала руку Елены от губ и оглянулась.

У дверей стояла маленькая девочка в белой ночной сорочке и смешных тапочках с розовыми зайчиками. Тонкие волосики заплетены в две косички с розовыми резиночками. Малышка с удивлением перевела взгляд на гостей, а от них – снова на мать.

Та рванулась к ней

– Ты почему не спишь? Живо в постель! – начала выгонять она дочь, но в этот миг мимо нее пронесся какой-то вихрь. Раздался шум в прохожей, стук, словно что-то ударилось, и входная дверь распахнулась настежь, едва не вылетев из петель. Следом мимо Елены промчался Григор, ругаясь сквозь зубы.

…

Лина начала отключаться уже в машине. Нервотрепка последних дней, бессонная ночь и переживания от встречи вымотали девушку до предела. Усевшись на заднее сидение автомобиля рядом с Марком, она, прильнув к его плечу, стала попросту засыпать.

Высший начал было ей выговаривать за безрассудное поведение, но увидев, что Лина осоловело смотрит в пустоту, постепенно закрывая глаза, все понял без объяснений. Прижал ее к своему плечу, укрыл сверху пиджаком. Девушка приподняла голову и благодарно что-то невразумительное пробормотала, но мужчина лишь повторно опустил ее на плечо и сказал приказным тоном:

– Спи! Поговорим после.

Девушка глубоко вдохнула и закрыла глаза. Через минуту она уже крепко спала, не обращая внимания ни на что вокруг.

– Быстро она…, – глянул на нее в зеркало заднего вида Дитрих.

– Наверное, всю ночь не спала, нервничала, – ласково глянул на девушку Марк, – Я ее знаю.

– Да уж, знаешь! – усмехнулся друг, – Когда будешь обращать?

– Через месяц, если Пауль не обманул, – недовольно процедил понтифик.

– А он действительно не обманул?

Марк чуть задумался, словно прислушиваясь к чему-то, но затем отрицательно качнул головой.

– Не чувствую лжи. Он на самом деле проводил с ней опыты.

Дитрих осуждающе бросил взгляд на спящую девушку.

– Зачем ей это понадобилось?

– Ты знаешь мою Лину, она порой ведет себя…

– Глупо!

– Безрассудно, – смягчил резкий комментарий Палача Марк, – Но я выясню, зачем Лине понадобились эти опыты. Я не верю, что она пошла на это по собственному желанию.

Автомобиль вскоре свернул на трассу к аэропорту и через некоторое время остановился у самолетного ангара. Въехал внутрь, затормозил недалеко от серебристого новенького бизнес-джета.

Марк разбудил Лину, помог ей выйти из автомобиля, но затем подхватил на руки и внес в самолет. Не обращая внимания на подбежавшую бортпроводницу, прошел в специально оборудованную небольшую спаленку и уложил Лину в кровать. Снял с нее верхнюю одежду и туфли, укрыл пледом. Сам же уселся рядом в кресло охранять ее сон, не выпуская из своих рук пальцев девушки.

…

Иоганна чувствовала себя непонятно. Она сама не могла определить, что именно ее беспокоит, но какое-то смутное, невнятное ощущение давило и заставляло волноваться. Женщина закрыла книгу, которую пыталась прочесть и отложила ее в сторону. Все равно сконцентрироваться на сюжете не получалось, а смысл фраз даже не угадывался.

Что же ее тревожило?

Дверь в комнату открылась.

– Ио, – в комнату вошла Элсбет, – Сегодня вечером Маша не приедет. Возникли какие-то проблемы с ее сопровождающей и с пансиона позвонили сказать…, – в этот момент женщина обернулась к своему инициалу и осеклась, – Ты в порядке?

Иоганна замедленно кивнула головой, словно сама для себя не решив, в порядке ли она.

Маша не приедет. Жаль, конечно, старая немка привязалась к девочке как к родной дочери. Но раз нет – значит, нет. Времени хватит на обучение.

Времени…?

Время!

Какое сейчас время?

Она испуганно поднесла руку ко рту, поняв, что же случилось.

– Что с тобой? – вампирка отметила побледневшее лицо Иоганны. Чтобы спокойная флегматичная немка вдруг разом потеряла свою выдержку?

Часовщица подняла на Элсбет испуганный взгляд.

– Я не чувствую времени. Вообще ничего не чувствую.

– Что? – просто беспокойство на лице Элсбет сменилось серьезной тревогой, – О чем ты говоришь?

Иоганна еще раз прислушалась к себе.

Время она ощущала всегда, сколько себя помнит. Никакие часы ей были не нужны, часовщица с легкостью могла определить время до секунды. Хоть ночью подними и спроси – который час. Это было одним из эффектов ее таланта, передавшегося от отца.

Но сейчас, впервые за свои сто тридцать шесть лет, она не ощущала времени вообще. Она чувствовала себя слепой и неуверенной, не представляя, сколько секунд и минут прошло с тех пор, как в комнату вошла Элсбет.

– Сколько сейчас времени? – неожиданно спросила Иоганна у вампирки и та ошеломленно ахнула.

– Нет! Нет, нет, Ио, только не ты! Только не так! – затараторила Элсбет, подбежав к инициалу. Она затрясла ее, словно пытаясь таким образом вернуть женщине потерянное чувство. Вампирка сразу же поняла, что произошло с ее инициалом. Давняя подруга, лучшая и единственная, начала терять свой талант. А это значит, что и ее время как смертного человека подходит к концу.

Иоганна вдруг схватилась за голову. Все вокруг закружилось и заплясало в ритме кадрили. Пропавшее ощущение и правда вернулось, и от резкой смены состояния Иоганну чуть не замутило.

– Элсбет, не надо! Успокойся, Эл! – прикрикнула она на вампрку и та прекратила трясти женщину, – Тихо, сейчас все будет нормально! Сейчас я приду в норму!

– Ио, скажи, что это неправда! Ио! Пожалуйста! – запротестовала женщина, но часовщица уже выпрямилась и приняла свой обычный вид. Она отодвинула свою подругу и выдохнула.

– Все, все, Эл. Я в порядке! Я чувствую! – улыбнувшись, Иоганна обняла вампирку, но глаза ее не смеялись, – Я чувствую.

– Сколько времени? – строго спросила у нее женщина и посмотрела на свой браслет. Встроенные дорогие часики с бриллиантами были подарком самой Иоганны, она их откалибровала до идеальной точности.

Та прислушалась к себе.

– Пять часов дня, пятнадцать минут и три, нет, четыре секунды.

– Так три или четыре?

– Уже пять! Наверное, это просто из-за погоды! Тут, в России, она такая странная!

Элсбет недоверчиво еще смотрела на часовщицу, но затем лыбнулась подруге сквозь внезапно набежавшие слезы.

– Но на всякий пожарный обратись ко врачу! Обязательно! Если хочешь, я вызову тебе сюда…

Иоганна отмахнулась. Делать нечего, по врачам время терять!

– Не надо! Я прекрасно себя чувствую!

– Не смей меня так больше пугать, хорошо! – вампирка порывисто обняла старую подругу и добавила, чуть погодя, – Но ко врачу я тебя запишу все-таки!

…

Девушка проснулась от легкого прикосновения к губам. Нежного, словно перышко. Мигом поняв, кто это сделал, она улыбнулась с закрытыми глазами и прошептала:

– Я тоже соскучилась по тебе, Марк!

Мужчина, лежавший рядом с ней на кровати, властно повернул ее голову к себе и впился в ее губы уже по-другому, более страстно, и в то же время ласково и упоительно, высказывая все, что он чувствовал – тоску от разлуки, радость встречи и жажду обладания.

Девушку охватил жар от нахлынувших чувств. Она уже забыла все свои переживания и тревоги по поводу изменений прошлого, сейчас Лина хотела лишь одного, чтобы Марк никогда больше не выпускал ее из своих объятий. Понтифик не переставал целовать ее, его губы уже давно вспоминали контуры ее носа, скул, прошлись по шее. Рукой коснулся ее груди и сжал ее, возбуждая любимую. Лина быстрым движением перевернулась и уселась на него сверху, провела нежно пальцами по его бровям, коснулась крыльев носа, губ, подбородка.

– Я так люблю тебя!

– Лина! – проговорил понтифик охрипшим вдруг голосом, – Ты даже не представляешь, как я тосковал по тебе!

Девушка ему ласково склонилась, легкими поцелуями касаясь его губ. Она как будто …

Спустилась ниже к шее, случайно задела пуговицу на рубашке, и, призывно улыбнувшись, начала ее расстегивать.

– Лина, не надо! – остановил ее понтифик. Он с силой прижал девушку к себе, заставляя ее лечь на себя и прекратить раздевать его, – Не сейчас!

– Ну, Марк! – закапризничала она и поерзала бедрами, – Ты же тоже хочешь!

Он погладил ее волосы и проговорил:

– Конечно, хочу, радость моя! Но мы все еще на самолете и через полчаса приземлимся!

Девушка грустно вздохнула:

– Ну ладно, но когда мы приедем домой…

– Я первый утащу тебя в спальню, чтобы сказать “здравствуй” так, как хочу! – нежно улыбнулся ей Марк и потрепал по голове, – Вставай, моя радость, тебе пора одеваться!

Девушка слезла сначала с понтифика, затем с кровати и стала приводить свою одежду в порядок. Разгладила смявшуюся блузку, провела рукой по брюкам. Отметила взглядом, где расположился высший, и сделала все это максимально сексуальным. Чтобы мужчина не расслаблялся.

Марк уселся на кровати и с усмешкой следил за тем, что она делает.

Но затем, когда Лина более-менее причесала свои волосы, он усадил девушку рядом с собой и уже серьезно проговорил:

– Лина, есть кое-что, что ты должна знать.

Тревожный тон понтифика заставил девушку насторожиться. Исчезнувшие при пробуждении страхи снова вернулись и сердце заныло – неужели он уже знает?

Она молча ждала продолжения, забыв про сексуальные игры.

– В Москве неспокойно, моя радость.

– Снова Орден? – ахнула Лина.

– Не совсем. В клане растет недовольство. Некоторые префекты выступают против моего правления, и хотя пока я держу все под контролем, но общее течение ситуации мне не нравится.

– Насколько все сложно?

– Пока, – он выделил это слово, – все более-менее. Самых воинствующих я усмирил, остальные бурчат, но не осмеливаются подняться.

– Но это только пока, – повторила за ним девушка.

Настроение резко упало. Девушка вспомнила о том, что она больше не ткущая и помочь в этой проблеме Марку ничем не сможет. Как же не вовремя это!

– Но знаешь, – тихо проговорил он, – Все это время я держался только благодаря тебе. Я каждую минуту помнил, что ты вернешься.

Девушка замерла, прислушиваясь.

– Теперь, когда ты снова рядом, мне намного легче будет решать проблемы с кланом.

Туфли Марк велел оставить в самолете. На улице ноябрь месяц, почти зима, поэтому понтифик заранее подготовил для девушки тонкую красивую шубку и сапоги по ее размеру. Ведь она теперь снова смертная, а значит, легко может простудиться. И никакие возражения, что с самолета все равно она сразу же нырнет в лимузин, а там тепло, не подействовали. Смертность любимой женщины заставила понтифика трястись над ней как курица над яйцом. Марк в этот месяц собирался следить за Линой как за зеницей ока, чтобы она все-таки дожила до церемонии обращения в целости и сохранности, и рисковать даже такими мелочами, как простое ОРВИ, понтифик не собирался.

И все то время, что самолет приземлялся, что девушка благодарила экипаж за легкую посадку, что шла к лимузину и у него попрощалась с Дитрихом, выполнявшим роль ее телохранителя, а затем молча ехала домой, Лина не переставала думать только об одном – она не может рассказать понтифику об изменении прошлого. Чтобы не добавлять ему новых забот к и без того огромному вороху проблем.

…

Дитрих вернулся домой поздно, почти ночью. Вошел в дом и взглядом сразу отметил отсутствующую вазу на тумбе у окна, подсыхающие пятна на ковре и на белом дереве мебели. Чуть поморщился, поняв, что все это означало.

Григор в простом черном блейзере и джинсах сидел на диване в гостиной и медленно потягивал вино, глядя бездумно на огонь в камине.

– Что было сегодня? – поинтересовался Дитрих у ученика.

– Ребенок донора, – с неохотой ответил тот и снова отхлебнул. Поморщился то ли от вкуса напитка, то ли от сопутствующих мыслей, но не стал развивать тему дальше.

Палач кивнул, но решил добиться подробностей:

– “У меня никогда не будет детей?”

– Нет, – поморщился Григор, – Возмутилась, что я привез новорожденного вампира к одинокой матери с ребенком. “Как я буду пить ее кровь, зная, что ребенок может остаться без матери! А вдруг не остановлюсь вовремя и убью?”

Дитрих осуждающе покачал головой. Тяжело приходится Григору, уж слишком Мила оказалась совестлива, находила к чему прицепится почти во всем.

– Ты объяснил, что в этом случае мы позаботимся о ребенке? – он вопросительно поднял бровь, зная ответ.

– Спрашиваешь! Столько раз долбил, что язык устал. Без толку! – фыркнул мужчина, – Она ж у нас высокоморальная!

– Да уж, кому говорить о морали, как не бывшему монаху! – съязвил Палач и уселся рядом.

Ученик замолчал. Сказать было нечего, он и сам прекрасно помнил, каким был до обращения. Смешно сказать – пытался провести обряд экзорцизма над самим Палачом. Надеялся вернуть еще одну заблудшую душу Господу.

Григор решил сменить тему.

– Все не перестаю ругать тебя за то, что ты ее обратил. Она ж ребенок совсем. Восемнадцать лет всего!

Палач нахмурился. Не дело кого-либо осуждать его за сделанное! И уж тем более-не его ученику!

– У моей младшей сестры в ее возрасте уже было двое детей, – отрывисто проговорил он, показывая тоном, как ему не понравился укоризненный тон бывшего монаха.

– Ты прекрасно знаешь, что это несопоставимо, – хмыкнул Григор, впрочем прекрасно поняв, что зарвался, – Но мы не обращаем подростков, ты вбил это правило мне в первые же дни после обращения!

Но все-таки мужчина была прав, и Дитрих это понимал тоже.

– Знаю, – опустил он взгляд к полу, – Знаю. Но и не обратить я не мог. Ветрова сказала, что обращение Милы завершит изменение, которое создала. А мы слишком многим пожертвовали ради этого, чтобы так безмозгло пойти на поводу у принципов.

– А теперь страдаем мы все. Мила, – Григор кивнул в сторону коридора, – ты, я.

Дитрих вздохнул. Посмотрел на свои ноги в темных брюках, стряхнул невидимую пылинку.

– Как она сейчас?

Ученик пожал плечами.

– Не знаю. Два часа назад ушла к себе, больше не выходила.

Он ударил ладонями по коленям и встал.

– Пойду – поговорю с ней, может меня она послушает.

– Попробуй. У меня убедить ее не получилось.

– Кстати, она все-таки поела? – Дитрих остановился в дверях.

– Да, донорской крови из холодильника. Вернуться Мила отказалась, – Григор отсалютовал своему учителю бокалом вина и снова уставился на огонь в камине.

…

В комнате свет так и не был зажжен, несмотря на позднее время суток.

Мила сидела на кровати и бездумно смотрела на светящийся экран мобильника. Перелистывала фотографии, пробежалась по книге контактов. На одном остановилась отдельно, пару секунд тупо, не понимая букв, читала имя и, вдруг решившись, нажала кнопку вызова.

Сигнал пошел, в трубке раздались гудки. Затем на вызов ответили и усталый голос спросил:

– Алло, я вас слушаю!

Мила молчала, со слезами на глазах глядя на монитор и имя на нем.

– Я слушаю, говорите!

Девушка все так же молча отключила вызов. Она так и не смогла набраться храбрости и поговорить с Филиппом. Никогда не могла.

В этот момент дверь приоткрылась и в комнату медленно вошел Дитрих. Мужчина огляделся, не заметил вокруг никаких признаков разрушения и улыбнулся кончиками губ.

– А мы уже приехали! – жизнерадостно поздоровался он с любовницей, но увидев, что она безвольно сидит на кровати, сочувственно спросил, – Как ты?

Девушка отвернула голову от Палача, показывая, что не желает ни с кем разговаривать.

Не с ним точно.

Странное дело, ведь еще так недавно, она неслась на встречу с Дитрихом, как сумасшедшая, млела в его объятиях и чувствовала себя такой счастливой! Как же-высший вампир, богатый и представительный, а еще умный, красивый, властный… Куда делись те чувства?

Или это был лишь самообман?

– Милая! – Дитрих подошел ближе и протянул руку коснуться, – Я беспокоюсь за тебя!

Палач вздохнул. Что-то изменилось в их отношениях, не сильно, но в то же время кардинально. Поначалу Дитрих был счастлив тем, что обратил Милу, что теперь она проживет с ним всю его долгую жизнь и станет постоянной спутницей – нежной, ласковой и покорной.

Но в последнее время он все реже стал приходить в ее постель, снова ушел с головой в работу и постепенно между ним и Милой начала расти пропасть.

– Я в порядке! – она ответила резче, чем хотела, и отдернула голову от его пальцев.

Не надо, сейчас не надо ей никаких ласк! Пусть он просто оставит ее в покое!

– Григор рассказал мне, что у вас произошло, – он сел рядом и положил ногу на ногу.

– Он не должен был меня везти к той женщине. Не имел права! – холодно глядя на любовника проговорила девушка.

– Григор все контролировал, он смог бы остановить тебя, милая! – Дитрих все еще пытался говорить спокойно, но упорство, даже упертость девушки в некоторых вещах его начала раздражать.

– Ты меня порой остановить не можешь, а Григор слабее и моложе тебя! – резко ответила ему Мила и сползла с кровати, – Я могла ей навредить, ты это понимаешь! Я могла убить эту женщину!

В той единственной ситуации, о которой сейчас вспомнила девушка, он остановить не смог лишь по одной причине – из-за боязни причинить Миле боль. Дитрих прекрасно знал, насколько силен, но Мила не принимала этого объяснения. В вопросах сохранности чужих жизней она была милосердней матери Терезы, но свою собственную с упорством не щадила.

– Мы бы позаботились о ребенке, – начал было Дитрих, но девушка его перебила:

– Да что толку с той заботы?! Я бы лишила ребенка матери!

Дитрих встал с кровати и направился к двери. Пока Мила в таком состоянии, разговаривать с ней бесполезно. Он остановился у двери и развернулся, задавая еще один вопрос:

– Ну а если бы ты не знала, что у Сидоровой есть дочь, ты бы продолжила ужин?

Мила отвернулась к стене, но Дитрих не умолкал.

– Продолжила бы?

– Не знаю, – тихо проговорила Мила.

На самом деле она знала, и понимание этого мучило ее до сих пор.

Потому что девушка бы не прекратила бы пить кровь. Да и в этот раз она почти вернулась, ее лишь остановило воспоминание о беспомощном взгляде ребенка, устремленном на нее. И когда Мила вспоминала его, то каждый раз содрогалась от мерзостного ощущения к себе самой и к тому, чем она стала.

Ведь еще чуть-чуть, и она накинулась бы на девочку, оставив ее мать в покое.

На девочку, кровь которой была желанней всего.

Но Мила в этом ни за что не призналась бы. По крайней мере, не Дитриху.

– Продолжила бы, – уже утвердительно за нее ответил Палач, – И теперь скажи мне, есть ли тогда разница в том, кем ты питаешься?

– Есть! Разница есть! – сама не осознавая, Мила отвечала на вопрос: есть ли разница кем питаться – матерью или ее ребенком.

Не выдержав, Палач тихо выругался, и открыл дверь. Шагнул было из комнаты, но услышал еще один вопрос, шепотом заданный девушкой:

– Зачем ты меня обратил?

Мужчина встал как вкопанный. Ответить абсолютно честно он не мог.

Но ведь часть правды – тоже правда.

– Я люблю тебя! – это все, что мог сказать ей Палач.

– Не надо было обращать меня! – почти не слышно проговорила Мила, – Мне лучше было бы умереть в тот день!

…

Ночью Лина долго не спала. То ли выспалась в самолете, то ли мыслей было слишком много. Она облокотилась на локоть и смотрела на спящего рядом понтифика. Лунный свет, падающий в окно, освещал его точеный профиль.

В принципе, возвращение домой прошло на отлично. Девушку радостно встретили слуги. Жак приготовил ее любимые кушанья, а Софи, прослезившись, обняла свою госпожу и посетовала на то, сколько же той пришлось пережить.

Затем был вкусный ужин, а после него Марк утащил девушку в спальню говорить обещанное “здравствуй”. И вот сейчас он спал утомленный приветствием, а Лина мучилась бессонницей.

Внутренний голос возник как всегда вовремя. Ехидный и злобный до цинизма.

“Ну что? Думаешь, сказать понтифику про твои игры с его судьбой. Ну же сделай это, наконец. Давай разбуди и скажи, мол, дорогой понтифик, я рада, всему, что ты для меня сделал, но совершенно этого не ценю.”

“Что?”

“Да то самое. Представь, ты ему рассказываешь про изменение прошлого. И что это означает? Что все его поиски тебя, помнишь еще тогда, летом? Все его подарки, защита твоей жизни и выкуп на Конклаве

– это все для тебя пустой звук. Что стоит тебе щелкнуть пальцами, и он прибежит, как собачка преданно глядя в глаза и выполняя твои капризы.”

“Это неправда!”

“А будет правдой. Ведь таким образом ты всю его заботу полностью обесцениваешь. Думаешь, это ему понравится?”

Лина замолчала, размышляя над такой неожиданной мыслью.

“К тому же”– не умолкал внутренний голос, – “Подумай вот еще о чем. Он тебя любит. Хотя, нет, не так. Он. Тебя. Любит. Знаешь что это значит? Марк всегда будет рядом. Никогда не изменит и не бросит. Тебя. Вот именно тебя! Ты можешь быть гарантированно уверена в нем и его чувствах к тебе.”

“Я не хочу его любви такой ценой. Это эгоистично!”

“А какой ценой тебе нужно? Разве мы только что не выяснили, что он и так очень многим доказал тебе свою любовь. А ты хочешь разом все отправить к чертям собачьим? Сидишь и капризничаешь – ах ,я не хочу так, хочу иначе! Миллионы женщин хотят быть уверенными в своих спутниках. Ты помнишь Вадима? Помнишь Кристи? Ну, уйдешь ты от Марка, появится кто-то другой и ты согласна каждый день дергаться, не обманывает ли он тебя? Будешь обнюхивать своего мужчину – вдруг от него чужими духами пахнет? Ты хочешь в один прекрасный день обнаружить его складывающим вещи и говорящим, что он уходит к другой? С Марком тебе такое не грозит. Он верен и предан.”

“Но я…”

“Что ты? Почему ты хочешь отказаться от подарка, о котором другие женщины только мечтают? Посмотри на него?”

Лина перевела взгляд на мужчину, лежащего рядом с ней в кровати. Словно почувствовав, что она на него смотрит, он перевернулся на спину и забросил одну руку за голову, чуть поморщившись во сне.

“Посмотри! Красивый, умный, успешный, богатый. Верный, честный и защищающий. Что тебе еще надо?”

“Может быть, это я его недостойна?” – девушка, наконец, смогла выразить словами то, что ее беспокоило.

“А чем недостойна? Чем ты отличаешься от него в худшую сторону? Ты красива, умна, обладала талантом. Ты верна и честна с ним.”

“Я не знаю”.

” Ну тогда разбуди и расскажи все. Посмотрим, как ему это понравится!”

Лина легла рядом с понтификом и положила свою руку ему на грудь. Марк накрыл ее ладонью и улыбнулся.

Разбудить сейчас? Все рассказать? После такого удивительного вечера встречи?

Но ведь Марк действительно ее любит!

“И ты хочешь лишить его минимального человеческого счастья, которое он обрел с тобой?”

…

Телефон звонил очень долго и настырно. Мишка Прохоров, осоловело поднял голову от подушки, не сразу поняв, что за грохот раздается в комнате, но затем протянул руку к мобильнику и, не глядя на экран, ответил на звонок:

– Узнаю, где ты живешь, скотина, и убью…

– Миш! – Милин тихий голос он узнал сразу же, – Ты не спишь?

– Нет, конечно, нет! – он вскочил на кровати, мигом проснувшись.

– Помнишь, ты говорил, что вроде у тебя какая-то знакомая есть, которая может помочь. Можно нам с ней встретиться как-то?

Девушка не плакала, но в ее голосе свозило такое безнадежное отчаяние, что у Мишки у самого сердце сдавило.

– Конечно, Мил, давай я с утра тебе наберу и скажу, когда и где, ладно?

…

На следующее утро Мила проверяла телефон каждые пару минут, но старательно скрывала это от Григора. Дитрих снова умчался в резиденцию, и сегодня девушка была этому только рада. Григор же не стал настаивать на “живом питании”, помятуя о вчерашней ситуации, и с готовностью разрешил Миле забраться в холодильник за донорским пакетом. Эта кровь хранилась на “черный день”, вампиры старались не использовать ее, так как она по вкусу была хуже горячей, парной крови живых смертных. Но Мила периодически питалась именно ею.

Так что, утро у девушки оказалось свободным.

Мишка позвонил ровно в десять, сказал, где и во сколько будет ждать вампирку. К восьми вечера Мила была готова, парой фраз объяснила Григору, что “…старая подруга пригласила встретиться, они всего на пару часиков прошвырнутся по магазинам…”. Мужчина показательно поднял глаза к небу и отправил Милу на шоппинг с наставлением не тратить все до последних монет.

Девушка радостно схватила кошелек, сумочку, накинула свой лисий жилетик, и была такова. Убежала так быстро, что даже не закрыла за собой дверь. Ученик Палача лишь разворчался на это, втайне радуясь, что хандру любовницы учителя оказалось снять так просто – всего лишь дай деньги и отправь в магазины. Типично по-женски.

Мишка ждал вампирку у метро. Махнул рукой, подзывая к себе, огляделся, нет ли слежки и повел девушку дворами.

Вошли в подъезд высотной многоэтажки, поднялись на пятый этаж на лифте и остановились у деревянной двери, обитой старым черным дермантином.

Мишка позвонил в звонок и через секунду дверь открыла невысокая чуть полноватая молодая женщина. Ее русые волосы были забраны в хвост, а серо-голубые глаза хмуро разглядывали гостей.

Мила ошарашенно перевела взгляд на Мишку, а затем снова на хозяйку квартиры.

– Лина?

…

Понтифик дочитал до конца документ и отложил его в сторону.

Что ж, подозрения, ранее бывшие лишь невысказанными идеями, теперь подтвердились полностью. Как минимум трое, а по факту, скорее всего, все десятеро восставших префектов получали приличные суммы из заграничных тайных источников. Все это было оформлено абсолютно официально как купля-продажа, как гранты для благотворительности и безвозмездные подарки, и если не вчитываться и не сравнивать события, то связи между ними не усмотришь.

Но понтифик умел анализировать, и по всему выходило, что Арсен действительно получал некие финансы, утаиваемые от своего руководства. На что шли те деньги – догадаться большого труда не составило, буквально через пару дней после первого транша, префект поднял истерию вокруг церемонии обращения. Следующий транш – и возмущение об ужесточении служб контроля, затем еще один повод, и еще один. Затем была Самара. После самарских событий волнения поутихли, многих напугала перспектива оказаться под суровой и жестокой дланью китайского клана, но судя по тем бухгалтерским документам, что сейчас Марк держал в руках, недавно была переведена еще одна сумма. Значит, новых эксцессов жди со дня на день. А вот каких и где?

Что ж, нечего думать и рассусоливать, с этим восстанием пора кончать, а то так Арсен доиграется и до призывов смены понтифика. Не выборов Марку напарника, к чему кавказец призывал прежде, а к полной смене руководства. И Марк даже знал, кого Арсен прочит на его место. Трон верховного понтифика – слишком сладкая награда, чтобы от нее отказаться и ставить на это место пешку.

Арсен хотел власти сам, а кто-то из иностранных кланов ему в этом помогал.

И судя по недавним событиям в Румынии, Марк даже знал, кто.

Значит, решено. Осталось лишь дождаться приезда Дитриха в резиденцию, чтобы отдать приказ отправляться в командировку. Палачу всегда нравились Кавказские горы.

Марк встал из-за стола и с папкой в руках подошел к сейфу. Открыл его, положил документы на верхнюю полку, начал было закрывать, но взгляд уцепился за темную неприметную коробочку. Мужчина задумчиво потянулся рукой за ней.

Старое, уже потрескавшееся темное дерево, обитое черным бархатом с тисненным золотом гербом на крышке – щит, кинжалы, львы. Как часто он обводил руками этот рисунок, мысленно лаская содержимое ларчика.

Мужчина нажал сбоку от крышечки на ему лишь известный штырек и открыл коробочку.

Внутри лежал длинный темно-каштановый локон. Волосы даже не потускнели от времени, специальное заклинание сохраняло прядь в том же виде, в каком Марк срезал его с головы любимой женщины.

Бьянка. Первая любовь и первая боль от потери.

Ее привезли в первый день зимы. Молоденькая, двенадцатилетняя девочка, стоящая посреди большого зала на каменных плитах и с улыбкой разглядывающая своего будущего мужа, взрослого мужчину девятнадцати с половиной лет. У Бьянки были огромные синие глаза, розовые нежные губки, и ямочки на щеках. Длинные волосы распущены и разбросаны по спине в знак невинности. Темное платье с простой вышивкой, легкие туфли, в которых ей наверняка было холодно. Улыбается, а у самой губы нервно искусаны, и пальчики маленькие дрожат в испуге.

Благородный, но совершенно нищий род надеялся заполучить с помощью этой женитьбы от Марка и его семьи хоть немного денег для восстановления родового поместья.

Жену будущий понтифик любил очень сильно и все восемь лет брака благодарил Господа за такой подарок.

Но видимо, у того были свои планы в отношении молодой жены Марка, и через восемь лет он забрал ее к себе. Бьянка не выдержала долгих родов, и, произведя на свет девочку, умерла.