Текст книги "Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон! (СИ)"

Автор книги: Анна Солейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

Глава 14

Доктор Дженкинс, и так бледный, стал совсем серым. Второй раз в жизни я лично почувствовала отношение к неблагим в этом мире: страх, настороженность, а оттуда – ненависть, конечно.

Его лицо исказилось.

– Шутить надо мной вздумала? Немедленно выпускай! – рявкнул он. – Ты, думаешь, я не пойду в полицию? Знаешь, что полагается за сокрытие силы?

– Не пойдете, – хмыкнула я, скрещивая руки на груди.

От страха тряслись прожилки.

– Еще как пойду! Ты, девка, еще увидишь, с кем связалась! Я немедленно, как только переступлю порог этого дома…

– А как вы отсюда выйдете? – светским тоном спросила я, ощущая, что от страха вот-вот могу упасть в обморок.

Кажется, мне конец. Но какие у меня еще были варианты? Сказать, что я на самом деле – хозяйка этого приюта? И что дальше? Ждать, пока на пороге появится жаждущий отомщения и заключения меня в монастырь бывший муж? Разве мое настоящее имя убедило бы доктора Дженкинса в том, что я справлюсь? Нет. А вот целый ворох проблем я бы обязательно получила.

Несколько секунд ничего не происходило, а затем доктор Дженкинс, бросив шляпу-котелок на пол, разразился гневной тирадой:

– Ах ты блудница прародительницы! Да чтоб тебя черви сожрали! Да провались ты прямиком в преисподнюю! Шутить со мной вздумала? Я как только отсюда выйду, я тебе такое устрою! Да тебе бездна покажется с ворбьиный х...

Доктор ругался на все лады минут пять. Кое в чем он не соврал: он в самом деле был не самым глупым человеком. Ну, как минимум словарный запас у него был приличным.

Но и он закончился.

Услышав “блудница прародительницы” во второй раз, я вмешалась:

– Доктор Дженкинс, мы можем проводить так время бесконечно долго, но пока я, нравится вам это или нет, управляющая этим приютом. У меня много дел. Давайте либо поговорим спокойно, либо, – я помолчала, – либо я вас оставлю и вернусь позже. Когда вы будете в состоянии продолжить диалог.

Его водянистого цвета глаза округлились.

– Да ты…

– Видите ли, мне не так уж нужен кабинет, – прервала я. – Так что стойте здесь сколько угодно, вы мне абсолютно не помешаете. Ну, до тех пор, пока не согласитесь поговорить со мной на равных.

– Ты мне угрожаешь?

– Кажется, да.

– Ты – мне? – повторил он, шокировано вглядываясь в мое лицо.

– Я же сказала, что хочу позаботиться об этих детях. А вы встаете у меня на пути. Я вынуждена принять меры: я отвечаю за их благополучие. Сомневаюсь, учитывая пример Долорес, что из агентства пришлют кого-то толкового. У меня есть дар – давайте, скажите теперь, что я не смогу кого-то из неблагих детей удержать. Так что большой вопрос, лучше для блага города, я или кто-то вроде Долорес, из-за которой дети только озлобляются.

– Но…

– А что касается всего остального… пожили бы вы с моим бывшим – я бы на вас посмотрела, как далеко бы сбежали. И как тщательно бы спрятались, подальше от счастливой семейной жизни!

А уж если с обоими бывшими… Я поморщилась, надеясь, что когда-нибудь лицо генерала Реннера перестанет маячить перед глазами. И что в груди при мыслях о нем перестанет колоть – тоже.

Несколько секунд доктор Дженкинс смотрел на меня, не моргая. Его брови поползли вверх, лоб пересекли полоски морщин, глаза стали круглыми, размером с золотые монеты.

Я тоже не моргала: все-таки я воспитатель, знаю правила игры в гляделки.

Должно быть, мы представляли собой забавную картину: высокий одетый в черный костюм доктор и я в теле Ивари Хант, ниже его на голову и хрупкая, как воробей. Еще и платье из розового шифона… А другого у меня просто не было.

Не знаю точно, сколько это длилось, но доктор Дженкинс сдался первым. Он покачал головой.

И вдруг расхохотался.

– Ой, я не могу…. – Выдавил он. – Святые простыни... Иви, ты... Вы... Счастливой семейной жизни!

Я сжала зубы.

– Я сказала правду, доктор Дженкинс. Вы можете пойти в полицию. Но зачем? Если вас в самом деле беспокоит, что я могу не справиться с детьми – то, надеюсь, сейчас вы убедились. Я справлюсь с ними лучше любого другого.

Он качнул головой, кончиком большого пальца вытирая выступившие на глазах слезы.

– Нет-нет! Мне просто нужно… ох, святые простыни… смириться с этим. – Он наконец вскинул на меня заинтересованный и какой-то изменившийся взгляд. – Зовите меня Аб. Что вы на меня так уставились? Убедили, никакой полиции. Пока.

***

Несмотря на это, еще какое-то время я сомневалась, выпускать ли доктора Дженкинса из ловушки. Нет, рано или поздно пришлось бы… но я ему не доверяла.

– Вы передумали? – настороженно спросила я.

– Вы не оставили мне выбора, дамочка, разве сами не заметили? – засмеялся доктор Дженкинс, а потом помрачнел. – Снимайте ваш купол, я понял. Вам некуда податься после развода, и вы решили спрятаться там, где вас точно не будут искать. В ваших же интересах, чтобы ваш рассказ оказался правдой от начала и до конца.

Абсолютная правда! Ну, может, я умолчала кое о чем.

Но ведь мне не стоит ждать, что сюда заявится генерал Реннер и узнает во мне истинную? Нет? Не стоит ведь?

Я потерла запястье и сосредоточилась на том, чтобы выпустить доктора Дженкинса из импровизированной ловушки.

– Значит, – сказал доктор Дженкинс, опасливо оглядываясь и делая шаг вперед: ему это удалось, потому что купол я с божьей помощью сняла. Не с первого раза. – Вы собираетесь заботиться об этих детях? Добровольно? Остаться здесь? С вашей внешностью? Вместо того, чтобы как полагается такой хорошенькой девушке, выйти замуж где-нибудь подальше от бывшего мужа и связанных с ним проблем?

– Замужем я уже была, доктор Дженкинс. А эти дети… как вы могли увидеть, я сама – одна из неблагих.

Он кивнул, поднимая с пола шляпу и принимаясь ее отряхивать от налипшей пыли. Сколько же здесь, в этом полуразрушенном доме, было пыли, ее просто невозможно всю вычистить за день! Еще одна проблема, которую предстоит решить.

– Аб, я же просил, – напомнил он. – Родители решили не отдавать вас в приют? Смело с их стороны. И глупо.

Я замерла.

– Простите?

– Должно быть, они очень вас любили. Надеюсь, они еще живы? Не поплатились за это?

О чем он?

Из нашего дальнейшего разговора с доктором Дженкинсом, который больше напоминал партию в покер, где он пытался выпытать побольше о моем прошлом, а я – узнать побольше деталей о положении неблагих, и при этом не выдать того, насколько я не осведомлена.

Правда оказалась… не то что неожиданной, но еще более жестокой.

Дар в неблагих детях просыпался в разное время. Кто-то уже рождался не таким,  как все – тут мне невольно вспомнилась Лили, гордая обладательница рожек, и девочка с глазами совы, – а кто-то становился неблагим намного позже.

Как бы то ни было, родителям надлежало немедленно заявить об этом в городскую администрацию. Там с помощью драконьей магии ребенку ставилась метка, которая сообщала всем о том, что он – неблагой, и помогала отслеживать его передвижения.

А затем такой ребенок попадал в приют, где воспитатели и управляющая заботились о том, чтобы привить ему принятые в этом обществе правила: никому не причинять вреда, не использовать дар, помнить о том, что в них сидит опасность и “скверна”. Молиться о прощении и искуплении.

– Дар запрещено использовать – совсем? – прищурилась я. Это был самый важный вопрос, от этого напрямую зависел весь мой план!

– Во вред, – уклончиво ответил Аб. – Но я ни разу до сих пор не видел, чтобы кто-то из неблагих использовал свои таланты для чего-то другого. Они… ошибки этого мира. Им можно сочувствовать, я понимаю, у меня самого болит сердце за поломанные судьбы, но с ними необходимо держать ухо востро. Иначе вы же и поплатитесь за излишнюю мягкотелость.

То же самое говорила Долорес – но другими словами.

– В ноже, которым можно порезать салат и которым можно кого-то проткнуть, тоже сидит скверна. Потенциально, – упрямо откликнулась я. – Эти дети не выбирали, кем рождаться. Их дар – может быть полезен.

И у меня есть множество планов для того, как обратить магию детей, которая здесь считается их проклятьем, на пользу.

Но для начала – хорошо бы заняться более насущными вопросами, которых накопился примерно миллион, начиная от крыла Дерека и заканчивая неисправным водопроводом. И, раз уж у меня появился такой неожиданный союзник... Разумеется, я не собиралась доверять полностью Абу, доктору Дженкинсу. Он заявил, что не пойдет в полицию, но что ему стоит соврать? Или передумать? Как бы то ни было, стоит оставаться настороже. И думать, как обернуть наше с ним знакомство мне и детям на пользу.

Аб вздохнул.

– Вы идеалистка, Иви. Позволительно в вашем возрасте. И все-таки я хотел бы вас предостеречь от опасности…

– Вы забыли, с кем имеете дело, Аб? – хмыкнула я. – Мне снова набросить на вас купол?

Я угрожающе пошевелила пальцами – и Аб, на несколько секунд замерев, усмехнулся, пожимая плечами.

Я перевела дух: кажется, пока он на моей стороне. Но расслабляться нельзя: ему ничего не стоит передумать и сдать меня полиции хотя бы за то, что я скрываю дар. Ну, пока скрываю.

Всему свое время.

– Подловили меня! Я понял. И все-таки – будьте осторожны. Если нужна какая-то помощь…

– Для начала – с крылом Дерека. И с тем, где бы найти кого-то, кто может разобраться с водопроводом и канализацией в этом доме. Идемте, – я открыла дверь кабинета, – нужно проверить, как там дети.

Потому что вопросов у меня было – хоть отбавляй. Понадобится долгий разговор, а я пока опасалась оставлять детей на няню Урсулу и Юджина надолго.

Мало ли!

Доктор Дженкинс удержал дверь.

– Иви, вы вообще хоть немного понимаете, с кем имеете дело? Насколько опасны эти… создания? Вы… я вижу, вы неплохой человек, и вы искренне хотите помочь, но… Поймите, эти…

– Дети. Это дети.

Я принялась спускаться по лестнице, выглянула в холл – и замерла, открыв рот.

Такого я точно не ожидала увидеть.

Лили, улыбчивая малышка с рогами и красными глазками…

Отчаянно захотелось перекреститься.

Стоящий за моей спиной доктор ругнулся – еще более витиевато, чем до этого.

Потому что малышка Лили подняла вверх Юджина. Тот парил под облупившимся потолком, распластавшись на воздухе, как на воде, а Лили, стоящая внизу, радостно смеялась.

– Ю-ин! – воскликнула она.

Мое сердце рухнуло в пятки. Юджину было высоко лететь до пола. Он разобьется!

Глазки Лили радостно горели красным – кроме этих двоих в холле никого не было.

Не успела я сказать ни слова, как Юджин полетел вниз.

– Нет! – выпалила я, бросаясь вперед.

Юджин замер, недолетев до пола буквально пару десятков сантиметров, а затем поднял голову.

– Леди! Вы…

Он забарахтался, как будто пытался выплыть из воды, и наконец шлепнулся на пол. Лили радостно гинкула и сказала что-то вроде: “Упа-у!”

(Интересно, как у нее с речью, к слову? Нужно учить ее говорить, пока это еще возможно.)

– Леди Иви! – выпалил Юджин, вскакивая и вытягиваясь в струнку.

Бросив взгляд на доктора, он тут же покраснел. У меня складывалось ощущение, что этих двоих что-то связывало – но что? Никто из них не спешил рассказывать.

– Что здесь происходит? – скрывая панику в голосе, спросила я.

– Так играли мы, леди! Няня Урсула попросила за Лили присмотреть, пока они кашу варят – вот. Присматриваю! Да?

Юджин улыбнулся, подхватывая Лили на руки и подбрасывая в воздух, а у меня внутри остатки ужаса смешивались с облегчением.

Играли. Отлично.

Но почему во имя игры дети всегда пытаются или навредить себе, или другим? А дети, у которых есть способность к телекинезу явно способны вредить себе и другим с особым размахом.

Лили что-то пролепетала и протянула ко мне руки.

– Видите, доктор Дженкинс? – с достоинством спросила я, забирая девочку у Юджина. – У нас все под контролем.

– Неужели, – хмыкнул доктор Дженкинс, но, к счастью, воздержался от замечаний.

Нужно провести для детей инструктаж и объяснить, что с полетами нужно быть осторожнее.

С другой стороны, это все равно что бороться с ветряными мельницами: в моем мире дети, не владеющие телекинезом, занимались лазаньем по деревьям и точно так же вполне успешно подвергали себя опасности.

И все-таки провести воспитательную беседу – нужно.

Доктор Дженкинс согласился остаться на завтрак, который, к счастью, прошел без происшествий. Почти. Самым неприятным из произошедшего было то, что Мелисса не проглотила ни кусочка, сверля меня и доктора Дженкинса напряженным взглядом, а вслед за ней ложки один за другим откладывали и остальные.

Даже Лили, которая совсем недавно при Юджине просилась ко мне на руки, в присутствии Мелиссы как будто вся деревенела и смотрела на меня настороженно.

Я пока так и не смогла придумать, что с этим делать. Мелисса явно была у детей лидером, на нее равнялись, ей подражали. И она, очевидно, решила объявить мне войну.

Что ж.

Поглядим.

– Все хорошо? – улучив момент, спросила я у девочки с совиными глазами.

Та, помедлив, кивнула, поглощая кашу с тарелки так быстро, что я даже не могла уследить за ее движениями. Ладно. Пускай ест. Сколько она голодала? Должна привыкнуть, что еды теперь – хватает. Мимолетно я порадовалась тому, что воспитанников в приюте совсем немного и у меня есть возможность уделять побольше внимания каждому. Страшно подумать, как было бы сложно с двадцатью или даже десятью потерянными ребятишками.

– Вам понадобится кабинет, доктор Дженкинс? – намекнула я после завтрака.

– Аб, мы же договорились. Зачем? – поднял он брови.

– Чтобы помочь Дереку с его проблемой.

– Я вполне могу сделать это в столовой.

Я окинула взглядом притихших детей. Конечно, отличная идея. А успокаивать их потом мне?

– Это не лучший вариант, – отрезала я. – Давайте я одолжу для этого свою спальню.

Я подмигнула Дереку, который справился с завтраком вполне ловко, орудуя единственной рукой. На месте второй красовалось крупное кожистое крыло, суставы которого были согнуты под неестественным углом.

Под пристальным взглядом Мелиссы я поправила одеяло, в которое кутался Дерек.

– Зачем? – спросил Аб, откладывая ложку и вставая. – Это займет всего две минуты. Ты же не против? – Он улыбнулся Дереку. – Если я еще раз взгляну на твое крыло?

Тот, бросив короткий взгляд на Мелиссу, промолчал, болтая в воздухе ногами и облизывая ложку.

– Надо ответить, – укорила няня Урсула. – Что ты застеснялся, что ты?

– Позвольте вас на минутку, – теряя терпение, попросила я.

Когда мы с Абом вышли из столовой, я прошипела:

– Доктор Дженкинс, если я не ошибаюсь, вправить вывих – это довольно болезненная процедура.

– Смотря с чем сравнивать. Вы сомневаетесь в моих навыках?

– Я не сомневаюсь в том, что детям не нужно этого видеть! Они привязаны друг к другу – и переживают.

– Поверьте, от этого не будет вреда. Они вряд ли настолько чувствительны, как вы о них думаете.

– Доктор Дженкинс, – рявкнула я, загораживая ему путь в столовую. – Аб. Если бы на их месте были обычные дети – как бы вы поступили? А?

Аб замер, уставился на меня, его лоб перерезали морщины. Ответ я поняла без слов.

– Я покажу вам мою спальню.

Аб окинул меня странным взглядом, но все-таки кивнул. Отлично!

Большой вопрос, кто испугался процедуры больше: Дерек, с которым неожиданно ласково общался Аб, или Мелисса, которая считала, что с ним за закрытой дверью комнаты будут делать что-то страшное.

Не помогали даже убеждения Юджина: девочка с черными косами и в черном платье бросалась на дверь, поднимала ураганы и звала Дерека – все те полторы минуты, которые понадобились Абу для того, чтобы вправить вывих.

Едва дверь открылась, как Мелисса бросилась к Дереку, сгребла его к себе и обняла, покачивая в руках.

От этой сцены на душе заскребли кошки, и я выразительно посмотрела на Аба: все еще будете убеждать меня, что эти дети не настолько чувствительны? Тот отвел взгляд, смущенно откашлявшись. Ну, у него хотя бы хватило совести застесняться! Может, он правда не так уж плох?

Я решила, что это хороший момент, чтобы рассказать детям, как важно быть внимательными во время игр, особенно – полетов. Вопросы, касающиеся использования дара, я пока обходила стороной: не ругала за это, но и не просила использовать почаще.

Во-первых, хватит на сегодня впечатлений, не все сразу, во-вторых, лучше бы поговорить на эту тему без лишних ушей.

Зато у меня было кое-что, чем можно поднять всем настроение. Кажется, пришла пора опустошить еще часть запасов Долорес.

– Кто хочет конфет?

Не зря я приберегала их для особого случая.

Дети немного оживились (все, кроме Мелиссы, конечно), когда я позволила всем зайти в мою спальню и, рассевшись на кровати рядом с Дереком и на полу, полакомиться конфетами, передавая вазочку из рук в руки. Даже Аб принял участие, а няне Урсула конфеты явно пришлись по душе. Я сделала вид, что не вижу, как девочка с совиными глазами (у нее есть имя? или нам стоит выдумать новое?) прячет несколько конфет в складках своей одежды.

А потом я наконец-то поговорила с Абом о том, что меня волновало больше всего остального: о водопроводе и канализации.

Все оказалось не так уж просто, хотя решаемо.

И все бы ничего, но спустя несколько дней после произошедшего мой бывший муж, генерал Реннер, снова решил напомнить о себе.

В самый неподходящий момент.

Глава 15

После того, как Аб вправил вывих Дерека, мне показалось, что жизнь налаживается. Все казалось мелочью по сравнению с тем, что могло бы произойти, если бы Дерек упал менее удачно.

А Аб даже не взял с меня денег!

– Мне это возместят в городской администрации, – объяснил он. – От вас потребуется только небольшая подпись.

Хорошие новости! Раз расходы на лечение покрывает администрация – то хоть немного о неблагих детях в этом мире заботятся.

Вот только…

Аб поспешно попрощался, напоследок спросив, где я сняла комнату. И тут же раздумал уходить, когда узнал, что я решила жить в приюте.

– Иви, – по-отечески мягко сказал он. – Послушайте моего совета. Снимите комнату в городе. Не стоит здесь ночевать.

– Зачем? У меня есть комната здесь.

К тому же – зачем зря тратить деньги, которые нужны для дела?

– Хоть в чем-то меня послушайте, вздорная вы девчонка! – рявкнул он. – Эти существа…

– Дети, – отрезала я, краем глаза увидев в холле темную фигурку – Мелисса. Как всегда, не выпускает меня из виду. – До свидания, Аб. Если вы не против – я зайду к вам завтра утром. За мазью для Дерека.

Он несколько секунд смотрел на меня, а затем вышел, махнув рукой, и раздраженно направился вперед по заросшей травой каменной дорожке.

Я вспомнила, что в первую ночь в особняке меня едва не загрыз Юджин, и поежилась.

Нужно будет накинуть защитный полог на комнату няни Урсулы. А на мою… делать этого отчаянно не хотелось. Дети должны знать, что, в случае чего, смогут ко мне прийти. Почему-то мне казалось это важным, хоть и глупым. Но, по меркам этого мира, все, что я делаю, – вопиющая глупость.

К моему удивлению, ночь прошла спокойно.

Утром я сходила в город за мазью для крыла Дерека и поняла, что все здесь уже в курсе, кто я такая и где живу.

Меня сторонились.

Обо мне шептались.

“Та самая…”

“Да, она…”

“Долорес сказала – из столицы прибыла…”

“Да-да, я тоже слышала! Уволила бедняжку – а на что ей теперь жить?”

“Почему она уволила Долорес?”

“А кто ее знает? Странная! Может, она и сама – из этих?”

Как и следовало ожидать – от Долорес были одни неприятности. Сама она на глаза мне не попадалась, к счастью. Может, все-таки уехала?

Пекарь, у которого я в самый первый день в Брайтмуре спрашивала дорогу, отказался продать мне хлеб. Во второй хлебной лавке – согласились, но явно не особо желали видеть меня в числе клиентов.

Что ж. Главное – результат. Мне удалось найти молоко, сыр и мясо, договориться о том, что я регулярно буду в числе покупателей – и готова платить.

– Зачем вам столько? – делая пометки на листе для записей, спросил грубоватый мясник, у которого на лице было написано безразличие ко всему, кроме висящих за его спиной свиных туш.

– В приюте шестеро детей, плюс воспитатели и я сама, – дружелюбно пояснила я, и очередь за моей спиной, до сих пор молчавшая, загудела. – Нас много – и мы все хотим есть.

Мясник посмотрел на меня из-под кустистых бровей. Нахмурился. Кажется, до него только в этот момент дошло, кто я такая.

– Для приюта? Обрезки что ли хотите? Или кости?

– Нет, – отрезала я. – Хорошее свежее мясо. Хотя... кости тоже пригодятся, на суп. Давайте поговорим о цене.

Уверена, ушлые торговцы собирались драть с меня в три раза больше обычных цен, но у меня, кажется, пока не было выбора: придется платить. Потом… потом нужно будет подумать, как быть с этой проблемой.

Пускай сначала привыкнут к тому, что дети из приюта, как и я, – часть жизни. И мы никуда не денемся.

По старой привычке я во всем искала плюсы и сейчас радовалась хотя бы тому, что здесь никто не узнает в лицо Ивари Хант.

Из болтовни няни Урсулы я знала, что отец Ивари пожертвовал летний дом Хантов приюту и стал его патроном больше десяти лет назад. Затем умерла мама Ивари, а после этого ее отец – “совсем в разнос пошел”, попросту – спился. Ивари оказалась в закрытой школе для девочек и лишилась наследства, которое с горя промотал родитель,  а потом – стала женой дракона. Генерала Реннера.

Как?

У меня оставалось совсем не много воспоминаний Ивари, почти все они – были связаны с генералом Реннером. Из них я поняла, что выйти замуж за дракона считалось отличной партией, но генерал Реннер выделялся даже среди драконов и был правой рукой короля.

В воспоминаниях Ивари он не выглядел влюбленным, скорее наоборот.

Зачем он женился на простой девушке, еще и бесприданнице?

Что случилось потом?

Загадки, загадки.

Чтобы успокоиться, я бросала взгляд на запястье, убеждаясь в том, что метка надежно скрыта.

Не думать о генерале Реннере было сложно.

Хорошо, что у меня было полно дел.

Аб рассказал, что содержание приюта, зарплату воспитательницы и управляющей выдают раз в месяц в городской администрации – и Долорес, естественно, этот день не пропускала.

Так что оставалось примерно три недели до того момента, как я смогу получить деньги. Можно было прийти и раньше, может, даже заявить о воровстве Долорес, но… Я решила для начала осмотреться.

Наломать дров в моей ситуации – проще простого. А мне нужно быть осторожной. У меня на руках теперь – шестеро детей, неуравновешенный подросток и пожилая няня.

Не говоря уже о том, что мне нельзя высовываться.

Аб оказался бесценным союзником. Он не только подсказал, где найти мастера, который разбирается в устройстве местного водопровода, но и лично сопроводил меня к нему.

– В приют? – выслушав нас, спросил усталый мужчина с огромным животом. Он стоял на пороге добротного кирпичного дома, из-за его спины выглядывали двое ребятишек. – Я туда не сунусь. До свидания.

Не успела я открыть рот, как Аб произнес:

– Под мою ответственность, мастер Милкер.

Не знаю, дело было в тоне или в том, что Аб в самом деле имел в этом городе вес – но мастер Милкер, поколебавшись несколько минут, все-таки согласился.

– Это влетит вам в приличные деньги, – мирно сказал Аб, когда мы отошли на приличное расстояние от дома мастера. – В городской администрации вам в возмещении стоимости работ откажут: строго говоря, водопровод, как и канализация, в доме работают.

Ага, но вода идет только из одного крана, пахнет тиной, имеет нежно-зеленый оттенок и не нагревается. Про канализацию я вообще молчу: та держится на честном слове, молитве и навыках Бетти лить воду по чуть-чуть.

Про гигиену детей и упоминать не хотелось. Нужно было срочно решать этот вопрос!

– Значит, я их заплачу.

– Откуда у вас деньги, позвольте узнать?

– Так бывает после развода, – мирно пояснила я, шагая рядом с доктором Дженкинсом, которого старательно училась называть Абом, – женщина остается одна – но с небольшим количеством денег, которыми муж откупается от своей совести.

И это еще не самый плохой вариант.

Неожиданно Аб рассмеялся. Походка у него была, несмотря на преклонный возраст, пружинистой и легкой.

– А вы за словом в карман не лезете, Иви. Неужели готовы потратить деньги из своего кармана?

– Разумеется. – Я остановилась и удивленно посмотрела ему в лицо, а затем моргнула: – А давайте-ка зайдем вот сюда.

За спиной доктора Дженкинса красовалась вывеска “Ателье леди Притани”.

Там я смогла за серебряную монету продать баснословно дорогое столичное платье Ивари, которое было ценно в основном фасоном и именем портного, а взамен него купить пару безразмерных рабочих платьев, напоминающих робу. Из плотной ткани, длинных и удобных. То, что надо!

В ателье я в первый раз после того, как попала в этот мир, смогла взглянуть на себя в зеркало.

Ивари была красива, как куколка. Длинная шея, маленькая голова, огромные глаза и копна светлых волос. Тонкая фигурка, сейчас скрытая безразмерным рабочим балахоном.

Неужели генерал Реннер, как и все мужчины, клюнул на привлекательную обертку – но забыл заглянуть глубже?

Отбросив ненужные сейчас мысли и сожаления из-за такого красивого шифонового платья, я принялась договариваться с портнихой о том, на каких условиях она согласится шить одежду для детей.

Отказа я не собиралась принимать категорически.

Когда мы вышли из ателье, я поймала на себе задумчивый взгляд Аба.

– Что вы на меня так смотрите?

– Вы очень необычная девушка, Ивари, – задумчиво сказал он, пряча седые волосы под шляпой-котелком.

Проклятье! Так и спалиться недолго.

Я пробормотала что-то, ссылаясь на столичные привычки.

На следующий день в дверях приюта появился настороженный мастер Милкер – и мне захотелось броситься ему на шею.

Неужели! Неужели сегодня мы все сможем нормально помыться?

Но увы, все оказалось немного сложнее. Половина труб в доме нуждалась в очистке, водяные насосы – в замене, а выгребная яма, расположенная далеко на заднем дворе дома, заилилась (что бы это ни значило) и потому не желала работать как следует. И это не говоря уже о системе дровяного отопления, которую тоже нужно было приводить в порядок!

Впрочем, хорошо, что она вообще была, иначе мыться бы нам в холодной воде всю жизнь.

Мне пришлось – через Аба, чтобы не вызвать подозрений, – расстаться с одной золотой монетой и пообещать вторую, чтобы мастер Милкер, почесав затылок и жадно поблестев глазами, созвал из города помощников, нескольких крепких мужчин, которые явно нас всех опасались, и принялся за дело.

Впрочем, работы было так много, что спустя несколько дней мастер Милкер и его помощники перестали обращать на детей внимание, желая побыстрее со всем покончить.

Спустя пару дней в процессе животрепещущей дискуссии о судьбе выгребной ямы меня застало деликатное покашливание.

– Мне нужна управляющая этим приютом, – произнес мужской голос.

Мы с мастером Милкером и остальными рабочими обернулись.

Напротив стоял высокий мужчина, одетый очевидно не по местной моде. Камзол из мягкой бархатной ткани, сужающиеся к низу брюки, гладко зачесанные назад волосы и брезгливость на лице.

Ну да. Пахло рядом с открытой выгребной ямой совсем не розами.

– Это я, – сглотнув, вышла я вперед.

Желудок скрутило от страха.

– Меня зовут лорд Альберт Эскин. Я здесь по заданию генерала Реннера.

Колени подкосились.

Бывший муж.

ГЕНЕРАЛ АЛАН РЕННЕР

Днем ранее

От чтения бумаг, в которых я не могу разобрать ни единой буквы, меня оторвал стук в дверь.

– Открыто.

Ответ сам по себе получился похожим на рычание. Пожалуй, нечего удивляться тому, что слуги от меня шарахаются, а Кэтрин, забрав сына, уехала домой, в Майнер-холл. После того, как ее муж, ее истинный, погиб два года назад, Кэтрин ненавидела этот дом и большую часть времени вместе с сыном жила у меня. “В такие моменты мне кажется, – говорила она, – что мы у тебя в гостях. Вернемся домой – а там мой Рик”.

Но позавчера и она уехала, напоследок посоветовав мне взять себя в руки.

– Вы просили зайти, генерал Реннер?

На пороге появился Альберт Эскин. Который слишком долго где-то шлялся.

– Где тебя носило?

– Прошу прощения. В следующий раз буду бежать на зов вашей светлости со всех ног, а не в полсилы, как сейчас.

На его лице, пока он нес эту околесицу, не дрогнул ни один мускул. Альберт был высоким, щеголеватым – многие на полном серьезе считали, что один из его домов в столице целиком отведен под то, чтобы хранить невообразимо огромную коллекцию костюмов. Я, разумеется, знал, что это все вранье.

Таких домов было два.

– Садись, – кивнул я на стул. – Какие новости?

Альберт вот уже несколько лет был моим помощником – по официальной версии, разбирался со счетами, но на самом деле у него была фантастическая способность знать все и обо всех. За это я его и ценил.

– Никаких, ваша светлость, – ответил он, усаживаясь на стуле и разглаживая невидимые складки на бархатных, прости господи, брюках. – Тихо, как в могиле.

– Это-то и настораживает, – заметил я.

Не дослужился бы я в таком юном по меркам дракона – всего-то пятьдесят лет, – возрасте до генерала, если бы верил, что при дворе и в стране в целом может быть тихо.

– Настораживает, ваша светлость, – покорно кивнул Альберт. – Говорят…

– Что?

Подавшись вперед, я сжал под столом кулаки, почувствовал, как в груди все полыхнуло, и поспешил окоротить дракона внутри – иначе, если бы я прямо здесь обратился, от особняка остались одни камни.

Да и Альберта будет жаль, я ему премию обещал все-таки, а не нелепую смерть от задницы дракона, который его раздавит во время обращения.

С самоконтролем в последние дни, мягко говоря, возникали проблемы. Я потер запястье, на котором красовалась метка истинности. Оно болело, как будто руку пробили ножом.

– Разное, ваша светлость, – не моргнув глазом, заявил Альберт. – Вам бы отсидеться где-то подальше от столицы.

– Еще не хватало.

– Тогда я подготовлю список из ста лиц, которым вы мешаете. Звездочкой помечу тех, кто способен пойти на убийство, чтобы вас отодвинуть от его величества, двумя звездочками, – тех, кому это будет даже в радость.

Сказав это и пригладив светлые с ранней проседью волосы, Альберт замолчал и принялся деловито смотреть в окно.

Я хмыкнул.

За что я всегда уважал Альберта – так это за то, что у него начисто отсутствовал пиетет перед драконами и, судя по всему, чувство страха отсутствовало тоже. Кто-то другой бы так со мной заговорил – тут же пожалел об этом. Но Альберта я ценил еще и за честность, которая в сочетании с острым умом и умением вовремя прикинуться идиотом, делала его крайне полезным человеком.

– Я позвал тебя для другого, – отрезал я и коротко изложил произошедшее за последние несколько дней.

Глаза вечно невозмутимого Альберта по мере моего рассказа становились все больше.

– То есть, – подытожил он, – вы чувствуете истинную – но не чувствуете истинную? Я правильно вас понял?

Потерев запястье, я рыкнул:

– Кристально.

И это сводило меня с ума. Инстинкты буквально бунтовали, дракон внутри бесновался, как утративший разум зверь, чего с ним до сих пор ни разу не случалось, но – дорогу к истинной найти не мог.