Текст книги "Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон! (СИ)"

Автор книги: Анна Солейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

Софи зашла за ширму, держа нож в поднятой руке, а затем из-за второй ширмы вышла Мелисса с корзинкой в руках. Она ходила по сцене кругами и говорила:

– Да, подобрать неблагого ребенка с улицы – плохой вариант! Но ведь Лили такая чудесная девочка! Жаль, что ее приходится ото всех прятать, лишь бы ее не забрали в приют. Не понимаю, почему неблагих все так боятся. На них все только нападают – вот они и огрызаются в ответ, как собаки. Как же им жить, если их все заранее считают врагами? Решено. Я должна спасти еще кого-то, раз могу.

Замолчав, Мелисса покружила по сцене еще немного, бормоча себе под нос.

А затем на нее выскочила Софи – и замахнулась огромным ножом.

– Отдай еду!

Мелисса закричала, попятилась – и Софи замахнулась еще раз.

Мелисса выронила корзинку и скрючилась в защитном жесте – и Софи выпустила из рук нож, а потом закрыла руками голову и затряслась от плача.

Я надеялась – все-таки в этот раз ненастоящего.

– Что же я творю? – в сторону, вместо Софи, сказала Мелисса. – Как я до такого докатилась?

На секунду повисла тишина, а затем Мелисса потянулась к Софи ее обняла.

Это была финальная сцена спектакля. Изначально он длился минут сорок – было сложно убедить ее в том, что сорокоминутный спектакль – не лучший вариант для усталых зрителей.

Мелисса и Софи не двигались, а затем на сцену начали выходить остальные дети.

– Я Юджин, я отродье, потому что могу превращаться в волка. А это, – он кивнул на сидящую у него на руках малышку. – Лили. Она может двигать предметы и у нее рога. Она отродье и из-за этого не помнит своих родителей.

– Я Бетти, я отродье, потому что могу вырастить розы.

Софи и Мелисса наконец выпрямились и подошли к остальным.

– Я Мелисса, могу вызвать или успокоить ветер, а это Софи, у нее крылья. Мы отродья.

– Я Дерек, и я отродье! – радостно выскочил из-за ширмы Дерек. – Потому что виверна!

Ну, он хотя бы был в штанах. Хотя и рубашка бы не помешала.

– А я Берт. Я обычный. Но если кто-то обидит мою сестру – ему придется иметь дело со мной.

Такая угроза от худенького светловолосого мальчика едва ли прозвучала угрожающе.

После слов Берта тишина повисла мертвая.

Я напряженно скользила взглядом по толпе горожан перед сценой. Дело осложняло то, что давно уже сгустилась темнота, а скудное освещение фонарей на площади не особо-то позволяло рассмотреть выражения лиц.

Генерал Реннер почти незаметно переместился вперед, так что я оказалась за его плечом.

Конечно, у нас был защитный купол, но… но мало ли.

Тишина нарастала, а потом вдруг раздались хлопки.

Аплодировал тот самый мужчина с зеленой повязкой на плече, который едва не ударил Мелиссу и который пытался бросить в сцену камень. Потом к нему присоединился еще кто-то, и еще, а затем аплодисменты стали по-настоящему громкими.

А Моника, девушка Юджина, кажется, даже свистнула. Клянусь, даже стоя спиной, я могла увидеть его довольное лицо.

Я сглотнула и услышала недовольное шипение Мелиссы:

– Поклонитесь! Что вы стоите, как истуканы!

Эта девочка никогда не изменится. Тяжелый характер – несущая конструкция ее личности.

Я обернулась и не сдержала улыбки. У детей глаза на радостях светились. Впрочем, у Дерека, Софи, Лили и Юджина в темноте они всегда светились. Да уж.

Из-за внезапно нахлынувшей гордости за детей я упустила момент, когда среди шума аплодисментов раздались недовольные голоса, и к сцене прорвался мэр Освальд. Ну, выкатился, вернее. Видит бог, я ничего не имела против лишнего веса, но стоило подумать, что бока он наедал, жируя на полагающихся приюту деньгах, как тут же хотелось как минимум их отбить.

– Ч-ч-что… Что вы тут устроили! – рявкнул он мне в лицо. Подошел ближе и ударился о купол. – Что… что за… Снимите это!

– Вам это просто так не сойдет с рук! – подоспела Долорес. Язык у нее слегка заплетался, как и у мэра Освальда. – Не с-с-сойдет! Нарушение!

– Они ничего не нарушили! – вклинилась Моника. – Каждый житель города может принять участие в ярмарке!

– А ты куда лезешь? – взвизгнула ее истеричная матушка откуда-то с заднего ряда.

Гул нарастал и нарастал, а потом вдруг раздался громкий мужской голос:

– Ти-хо!

И все как-то в самом деле тут же замолчали. Поискав глазами источник звука, я увидела высокого мужчину, который сквозь толпу прокладывал себе дорогу. Плечи у него были очень широкими – примерно в половину его роста.

Кажется, это именно он выступал с двумя огромными гирями, которыми чуть ли не жонглировал.

Когда он подошел вплотную к сцене, я инстинктивно напряглась, а потом мужчина вдруг обернулся к толпе, загородив нас спиной.

– По-моему, голосовать надо не так! – громогласно объявил он. – Урны для кого поставили?!

Мужчина махнул огромной ручищей направо от сцены, где стояла урна для голосов. Ее охраняла “комиссия” – несколько горожан и полицейские.

Уверена, в другие годы такого ажиотажа вокруг голосования не было.

– Да!

– И правда!

– Можно же проголосовать!

Раздались со всех сторон голоса.

– Уроды! – крикнул кто-то, но его тут же осадили:

– А ты лучше что ли?

Снова поднялся гвалт, и мужчина обернулся к нам. Он был огромным, бритоголовым и, в целом, встретив его в темном переулке, я бы ускорила шаг.

– Спасибо, – поблагодарила я. – Я думаю… Нам сейчас лучше уйти.

– Чего вам уходить? Тут сейчас танцы будут, жена моя на скрипке играть собиралась. Оставайтесь. Ежели кто обижать будет – я увижу. И братьев позову. Разберемся.

Судя по серьезному тону, братья ему размерами не уступали. Кажется, этот мужчина был кузнецом. Кузня располагалась на другом конце города и, так уж вышло, ничего кованого мне не было нужно. Потому-то мы до сих пор и не встречались.

– Спасибо, – еще более искренне поблагодарила я.

– Считайте, вы победили, – пробасил он. – Люди разное болтают, но я вам так скажу. Большая часть за вас бы проголосовала, даже если бы вы просто со сцены матерную частушку спели. А тут целый… Вон что!

– Просто детям нельзя петь матные частушки, – поэтому Мелиссе пришлось выкручиваться.

– Кому… А! Ей что ли? Ну, молоток.

– Ч-ч-что вы себе позволяете! – снова ожил мэр. – А ну задержите ее!

– Я вам что, один из ваших холуев в форме? Вы мной почему командуете?

– Я мэр!

– Насколько я помню, – вклинился Аб, – мэр обязан все решения, которые выносит вне своей компетенции, обсуждать с городским правлением в его полном составе – за исключением чрезвычайных ситуаций. Аресты и задержания к компетенции мэра не относятся.

– Это чрезвычайная ситуация! – брызгая слюной, рявкнула Долорес.

– Не вижу, чтобы кто-то находился в опасности. Значит, не чрезвычайная, – едко отпарировал Аб.

Пока мы переругивались, я не заметила стайку детей, которые подкрались вплотную к сцене. Купол мешал им пройти дальше, но мои дети тоже подкрались к ним ближе.

– А у тебя крылья настоящие? Ого! И летать можешь! А дай потрогать?

Девочка лет семи в зеленом платьице завороженно смотрела на Софи и тянулась к ее перьям. Софи вместо того, чтобы держаться подальше от людей, спрыгнула со сцены вниз и несмело протянула крыло к собеседнице, выходя за пределы купола.

– Ого, перья! Вау, у нее перья!

Софи была единственной, кто не горел желанием до сих пор появляться в городе: должно быть, слишком свежи были воспоминания о том, как она бродяжничала.

Но сейчас стайка детей облепила ее. Все наперебой пытались потрогать, спросить что-то или заговорить. Остальные дети тоже потянулись навстречу, и спустя несколько секунд под сценой уже толпилась разномастная ребятня, так что нельзя было точно отделить приютских от городских. Разве что Юджин в одиночестве возвышался над остальными, как каланча.

А, уже не в одиночестве. Моника приникла к его плечу, пока бакалейщик успокаивал разъяренную жену. Решительная эта Моника барышня. Вся в мать.

Гул и гвалт стояли невыносимые, и я решила: пора брать детей под мышку и уходить отсюда. И лучше бы создать еще один защитный купол, пока мы будем отступать. Интересно, смогу ли я сделать его таким, чтобы он перемещался одновременно с нами? Примерно как шар для хомяка?

Я шагнула к детям, и тут генерал Реннер схватил меня за руку.

– Иви не надо. Ты так долго ломала эту стену – не строй новые.

– Но вдруг…

– Спалю весь город.

– Что?

– Я имел в виду – даже будь они обычными детьми, ты бы не смогла уследить за всем.

Да, он был прав, но…

– Ого, ты в темноте видишь?! – удивился кто-то из городских малышей.

Я не поняла, к кому из моих детей это относилось. В темноте видели, как кошки, почти все.

– Мэр Освальд! – дрожащим тоном произнесла Фэнни, женщина с мышиными волосами. – Если вы прикажете арестовать этих людей, я буду вынуждена составить на вас жалобу! Это нарушает пункт пятый закона “О самоуправлении в городах!”

– Ты…

– Да о чем спор-то вообще? – выкрикнул кто-то из толпы. – Танцы будут или нет? Мелкие! Эй, вы, да! Чего вы там столпились, давайте сюда! Колбаски жареные будете?

На меня обратились умоляющие детские взгляды. Даже взгляд Софи был просительным. Желтый такой, с вертикальным зрачком.

– Идите развлекайтесь, – кивнул генерал Реннер. – Чтобы, когда часы пробьют полночь, все были здесь! Завтра вставать рано.

– Ура! – тут же обрадовались дети и стайкой рванули в толпу.

Я мгновенно потеряла их из виду, только по крикам могла ориентироваться.

– Ура! Ура!

– Пойдем, я тебя с родителями познакомлю!

– Нет…. – выдохнула я. – Нет-нет…

– Иви, успокойся.

– Но они разбредутся! И, если что…

– Иви, – мне в ухо проговорил генерал Реннер. – Я дракон. Драконы умеют беречь свое. Если у кого-то из них хоть волос с головы упадет, я узнаю в тот же момент и сожгу любого.

– Что ты…

– В этот раз ты все верно услышала.

Я качнула головой, принявшись рыскать по наполненной людьми площади взглядом. Увидела, впрочем, только Юджина и Монику, которые скрывались где-то в темноте.

Интересно, в этом мире есть контрацепция?..

А Юджин о ней знает?!

А…

– Я ему все объяснил, Иви. Расслабься. Пойдем. Добудем для тебя что-нибудь горячее.

В это время грянул оркестр, непонятно в какой момент выбравшийся на сцену, – начались танцы.

Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за генералом Реннером.

Он приобнял меня за талию.

Если бы я тревожилась чуть меньше, то отметила бы, что “что-то горячее” – это его объятия, а не какой-нибудь там травяной отвар.

– Ласточка! – нагнала меня Урсула. – Ты уж в этот-то раз не упусти своего.

– Чего?

Генерал Реннер тяжело вздохнул и пробормотал что-то вроде: “Как же это мы без ваших бесценных советов”.

О чем они вообще?

Праздник шел своим чередом. Я видела очередь людей, которые столпились рядом с урной и гадала, за кого они голосуют, но итоги мы узнаем только завтра вечером – или даже послезавтра утром.

Площадь была мирной – какой и должна быть площадь маленького города. Разве что эти, с зелеными повязками на плечах, о чем-то ругались – но между собой. Рядом с ними я увидела мэра Освальда, Долорес и остальных, кто обычно держался к ним поближе.

Падаль. Впрочем, парочка человек с зелеными повязками на плечах что-то яростно им доказывала и явно спорила с ними. Интересно, о чем? Неужели… неужели картина мира пошатнулась?

Если так, то это на сто процентов заслуга Мелиссы. Я размышляла о том, что для маленькой девочки, брошенной родителями, значило не просто вспомнить их, но и пойти по их стопам, буквально бросить им вызов – и не могла представить.

Впрочем, бросить вызов – это в любом случае в характере Мелиссы.

– Позволишь пригласить тебя? – спросил генерал Реннер.

– Куда? – вздрогнула я, отрываясь от чашки с каким-то отваром.

Откуда она вообще взялась у меня в руках? Здесь наливали только пиво. Генерал Реннер где-то его украл для меня? Романтично. И противозаконно.

– На танец, Иви. – Он галантно поклонился и, нежно сжав мою свободную руку, поцеловал тыльную сторону ладони. – Всего лишь на танец.

Я оглядела площадь. Проклятье. Там в самом деле плясали – деревенские веселые танцы. Конечно же, я так не умела. Впрочем, это относилось и к аристократическим танцам, которые наверняка умела танцевать Ивари Хант.

– Я не… Думаю, время сейчас неподходящее. – Я попыталась отнять руку, но генерал Реннер только улыбнулся.

– Брось, более подходящего не будет.

– Но дети…

Я не успела договорить, потому что с ног меня едва сбил маленький ураган. Охнув, я опустила взгляд и увидела Мелиссу, которая обхватила меня за талию.

– Мелли, что ты…

– Я только что видела леди Лиз! Она жена башмачника – и она обычно организовывает здесь праздники!

– Отлично, милая, – растерялась я.

– Мне предложили поставить пьесу на весеннем гулянии! Настоящую пьесу!

О…

– Поздравляю!

Мелисса подняла взгляд на меня и прищурилась. Обнимать меня она так и не перестала.

– Мне понадобится ткань. Много ткани! И хорошей, не как в этот раз! Декорации! Все должно быть идеально! Второй раз так не повезет – необходим высший уровень!

Она невыносима.

– Поговорим об этом утром.

И об этом, и о твоем поведении. Видит бог, пришло время.

– Я составлю список! – кивнула Мелисса и наконец оторвалась от меня.

– Не убегайте далеко! – принялась я давать наставления, схватив ее за плечо. – И держитесь вместе! И…

– Знаем! Леди Иви, не волнуйтесь, нас не так-то легко обидеть!

Засмеявшись, Мелисса вприпрыжку побежала куда-то в толпу.

Несмотря на тревогу, я ощутила невольную гордость и радость. Наконец-то мои дети это поняли и увидели: их не так-то легко обидеть. Их особенности – это их сила, а не только недостаток.

И, в конце концов, не так уж важно, кто из горожан передумает, а кто останется при своем мнении, кто победит или кто проиграет.

Пожалуй, главный выигрыш все-таки в другом.

А потом генерал Реннер поцеловал меня в висок. От этого по коже пробежали мурашки – и я едва не выронила проклятущую кружку.

Похоже, сегодня что-то витает в воздухе! Урсула воркует о чем-то с продавцом кукурузы, а Аб… Стоп, в какой момент он смылся и оставил нас одних? Они что, сговорились все?

– Может, ты скажешь мне "да" на что-нибудь другое, раз не хочешь танцевать, – прошептал мне в ухо генерал Реннер.

Ч-ч-чтоб тебя!

Время текло мучительно медленно – и я вынуждена была признать, что мой безумный план, кажется, увенчался успехом.

По крайней мере, настолько, насколько это было возможно.

Прямо сейчас я наблюдала за тем, как женщина с зеленой повязкой на руке, присев на корточки, помогает Дереку надеть разорвавшуюся рубашку.

Вместо руки у него снова красовалось крыло – переволновался.

Закончив с этим, она встала и заговорила о чем-то со стоящим рядом мужчиной, а потом они присоединились к танцующим.

Все было… в порядке?

И все-таки я вздохнула с облегчением, когда часы на площади стали бить полночь – и я смогла с чистой совестью забрать довольных, перевозбужденных, усталых и перемазанных всем подряд детей домой.

Всех, кроме Юджина.

Ну он, я думаю, и без меня как-нибудь справится.

– Выпьешь у нас кофе, Аб? – устало улыбнулась я.

– Я уж как-нибудь потом. Тебе сегодня есть с кем кофе пить.

– Что?

– Спасибо за понимание. Ждем вас утром, – невозмутимо улыбнулся генерал Реннер и протянул Абу руку.

Что происходит? Они точно сговорились!

– Идем-идем, ласточка, устала, небось, – потянула меня вперед Урсула.

Кому из нас шестьдесят?! Я в теле Ивари Хант, которой пока нет и двадцати пяти, уставать вообще не должна!

Воспоминания об этом, я неизменно хотела провалиться сквозь землю. Потому что разговор с генералом Реннером уже нельзя было дальше оттягивать.

И то, как он на меня смотрел… Честное слово, любая женщина была бы счастлива, если бы поймала на себе такой взгляд. Жадный, нежный, наполненный теплом и восхищением.

Сейчас я бы витала в облаках, если бы не одно “но”. Нужно обо всем рассказать. Велик был соблазн просто притворяться Ивари и дальше, но я не смогла бы поступить так с человеком… с драконом….

Погруженная в свои мысли, я слушала возбужденное щебетание детей, которые по сто пятому разу обсуждали свое выступление, следила, чтобы все умылись, почистили зубы, сходили в туалет и переоделись ко сну.

– Я хочу жить с Софи, – сонно пробормотала Мелисса. – В комнате наверху, самой крайней. Нам можно?

Софи, услышавшая эту фразу, встрепенулась.

– Конечно, – ответила я.

Я закусила губу. Дети до сих пор спали в той же комнате, где их когда-то запирала Долорес. Все вместе – несмотря на то, что их давно уже никто заставлял, а я множество раз предлагала расселяться. Просто им так было спокойнее. То, что сейчас они наконец созрели для того, чтобы выпустить друг друга из виду, было огромным шагом вперед.

Как и то, что Лили заплакала на сцене – потому что знала, что ее кто-то непременно утешит. Дети, которым рассчитывать не на кого, не плачут, это всем известно. Софи заговорила. Юджин нашел девушку. Бетти разбила возле дома сад и помогала с посадками горожанам. Берт стал общительнее. А Дерек наконец привык к тому, что нельзя бегать голышом.

Эти и еще сотня маленьких перемен наконец сложилась в мозаику того дома, который я стремилась построить на месте отвратительного места, в котором оказалась.

Конечно, работы впереди было еще много, да и проблем хватало. Но все-таки… мне казалось, что сегодня в детях что-то изменилось наконец. Как будто они… нащупали опору в самих себе, а это самое важное.

Останавливаться на полпути я не собиралась. Как минимум, нужно дать им образование! И подготовить к тому времени, когда придется покинуть стены этого приюта. И, может, стоит принять новых воспитанников? От мыслей о том, сколько детей живут сейчас в ужасных условиях, где к ним относятся, как к грязи, к горлу подкатывала тошнота. Хотя, когда генерал Реннер… уйдет, мне будет сложнее. Но придется справиться, других вариантов нет.

Приняв ванну, я наконец направилась к своей комнате, радуясь тому, что разговор с генералом Реннером откладывается. Хотя бы до утра. Еще немного я могу побыть той девушкой, чью руку он целовал и кого приглашал на танец. А с совестью я договорюсь.

Но широкоплечая фигура вдруг буквально появилась у меня на пути, сотканная из полутьмы коридора.

– Иви, – хрипло произнес генерал Реннер и наклонил голову. – Ты наконец пригласишь меня зайти?

На его губах играла наглая улыбка, так что было ясно без слов: отказа он не примет.

Глава 45

Я подняла взгляд и тут же отвернулась. В коридоре было темно, лица генерала Реннера я не видела, только очертания высокой широкоплечей фигуры.

– Сейчас неподходящий момент. Мы…

– А мне кажется, момент как раз исключительно подходящий.

Он шагнул мне навстречу, и я попятилась.

Собиралась быстро нырнуть в комнату, но генерал Реннер оказался быстрее: приблизился, положил ладонь мне на шею и притянул для поцелуя.

Пожалуй, это был лучший поцелуй в моей жизни. Внутри все вспыхнуло, я потянулась навстречу и облегченно выдохнула, когда генерал Реннер обнял меня сильнее, помогая устоять на ногах.

Он был очень нежным. Аккуратная рука запуталась в волосах, твердые губы касались так, как будто я хрупкая, как будто хрустальная. Генерал Реннер был теплым, почти горячим, я буквально плавилась, но все-таки нашла в себе силы отстраниться.

– Гене…

– Назови меня по имени, – хрипло попросил он.

Внутри что-то дернулось.

– Алан. Алан.

Обняв за талию, он втолкнул меня в мою же комнату и захлопнул дверь. Невольно вспомнился день, когда мы оказались здесь впервые. Генерал Реннер тогда был ранен, а я – мечтала о том моменте, когда он исчезнет.

С тех пор в комнате мало что изменилось: та же бедная обстановка, тот же шкаф с покосившимися дверьми, то же треснувшее зеркало на стене.

Изменилось, пожалуй, только то, что сейчас я всего этого не видела: глаза у меня были закрыты, потому что меня целовал генерал Реннер. Да и лампу никто из нас зажечь не удосужился.

На некоторое время я совсем утонула в этой темноте и тишине, нарушаемой только тихими звуками дыхания и поцелуев. У него в руках было тепло, даже жарко. Не припомню, чтобы мне хоть раз до сих пор было так хорошо.

– Иви…

Руки генерала Реннера потянулись к ряду пуговиц, который перерезал платье от выреза до самого подола, и я вздрогнула.

– Я не… Я не могу.

– Все ты можешь.

Одна за одной пуговицы расстегивались, по коже бегали мурашки, потому что ощущать легкие дразнящие прикосновения через тонкую ткань нижней сорочки было слишком… Просто – слишком.

У меня мысли путались и колени подкашивались. Пожалуй, если бы генерал Реннер не прижимал меня к двери, я бы упала.

– Нет, ты не понял. Я… я правда не могу.

– Можешь. – Он поцеловал меня за ухом и потянул вниз платье, которое, полурасстегнутое, легко соскользнуло с плеч вниз. – И хочешь. Я чувствую твой запах. Ты пахнешь… Как же ты пахнешь.

Он втянул носом воздух и привлек меня к себе. Попятился, и спустя секунду я оказалась на кровати, придавленная к ней тяжелым и твердым мужским телом.

Мое собственное тело отреагировало на это совершенно бесстыжей дрожью и выгнулось, с губ сорвался тихий стон, который генерал Реннер тут же сцеловал.

Стоп.

Стоп-стоп!

– Я не…

– Ты да, – возразил он, сжимая мое бедро и лаская пальцами кожу.

Да чтоб тебя! Еще секунда – и я вообще забуду, что хотела сказать.

– Я должна тебе кое-что сказать, – выпалила я, пользуясь тем, что генерал Реннер увлекся моей шеей, так что рот оказался свободен.

Губы горели. Вообще все горело. И сердце колотилось. И… хотелось нырнуть в его запах и в его руки с головой – вообще ни о чем не думая.

Генерал Реннер замер, а потом глубоко вздохнул. И еще раз.

– Говори.

– Нам лучше…

Встать, включить свет, мне не помешало бы одеться – с каких пор моя нижняя сорочка задрана к животу?!

– Давай сейчас говори, не будем отвлекаться.

Нет, ну это уже ни в какие ворота.

– Я ваша истинная, – выпалила я. – И…

– Скажи мне чего-то, чего я не знаю.

– И скрывала это… – Стоп, что?! – Что?

Генерал Реннер погладил меня по бедру и снова поцеловал.

– Иви, я же не идиот. Признаю, мне понадобилось преступно много времени, чтобы понять, но глазам-то своим я верю.

Я сглотнула.

– Когда я прокололась?

– В первый же день я увидел твою метку, – мурлыкнул он, покрывая мои губы короткими поцелуями. – Твои барьеры тогда все-таки были далеко не совершенными. И давай уже на ты, а? Мы в постели, в конце концов.

В первый же день?! Но как… но…

– Подождите, – пробормотала я, упираясь ему в грудь руками. – Подо…

– Вот именно, все может подождать. Иви, я так долго тебя хочу…

От нежных прикосновений хотелось растаять, забыть обо всем.

– Но я не… Я должна сказать еще…

Генерал Реннер снова замер и мученически вздохнул.

– Говори.

Я молчала.

– Иви, давай. Раньше начнешь – раньше мы… кончим. Если ты понимаешь, о чем я.

Вот пошляк. Но боже-боже-боже, стоит законом ему запретить так приятно целовать, думать ведь совершенно невозможно

– Я не Иви, – выдохнула я наконец.

– А кто ты? Долорес?

Он слегка прикусил кожу на моей шее, а потом лизнул пострадавшее место, успокаивая короткую вспышку боли.

– Я не… не твоя жена. Не ваша.

– Конечно, мы же развелись. Нужно будет, к слову, это исправить.

Он снова потянулся за поцелуем, и я разозлилась.

– Ты не понимаешь! – рявкнула я. – Я не Ивари! Я в ее теле – но я не она!

Повисла тишина.

И тишина.

И тишина.

Мы не двигались.

Генерал Реннер продолжал на мне лежать.

– Скажешь что-нибудь? – опасливо спросила я.

– А ты уже закончила? Я бы предпочел завязать с разговорами и заняться кое-чем более интересным. Раздвинь ноги…

– Алан!

– Продолжай… Люблю, когда ты зовешь меня по имени.

– Да чтоб тебя! – У меня все-таки получилось его оттолкнуть. – Ты вообще услышал, что я сказала?

– Иви. – Генерал Реннер погладил меня по щеке. – У моей дорогой бывшей жены было много недостатков, но неграмотность в их число не входила. Она бы даже будучи без сознания не смогла бы перепутать карточки с буквами. Впрочем, она бы ни за что не учила каких-то неблагих детей читать. И в выгребную яму она бы тоже не полезла, из-за игрушки какого-то неблагого ребенка – уж точно. Вы похожи примерно так же, как табуретка и цапля.

– Это как? – моргнула я, хотя вокруг все равно было темно, хоть глаз выколи.

Генерала Реннера я могла только чувствовать.

– Никак. Ты даже пахнешь по-другому. Не говоря уже о том, что ты неблагая, а у Ивари магии не было ни капли. Должно быть, именно твоя магия и перенесла тебя в ее тело, когда сама Ивари куда-то исчезла.

Он наклонился, чтобы меня поцеловать, нежно провел языком по губам.

– Я люблю тебя. Я восхищаюсь тобой. Я хочу быть рядом и защищать тебя, и неважно, какая еще восхитительная ерунда стрельнет тебе в голову. Я всегда буду на твоей стороне.

Внутри все сладко замерло, хоть и сложно было до конца поверить в это признание. Я все это время боялась того, что генерал Реннер узнает мою тайну, а он давно уже все понял?..

Это… ощущалось как подарок. Неясно только, чем я его заслужила.

И как он умудрился снять с меня сорочку!

– Алан!

– Ты такая красивая… – прошептал он, скользя губами по коже, вниз от шеи к ребрам и к пупку.

– Это Ивари.

– Это ты. Тело не имеет значения.

Опустив ладони на мои колени, он поцеловал низ живота, продолжил дорожку поцелуев еще ниже, и внутри все скрутило сладким спазмом.

– Но… Но почему я здесь оказалась? Ивари… нужно понять, что с ней произошло. Нужно...

– Ты правда хочешь об этом поговорить сейчас? Есть у меня пару теорий, но я бы предпочел обсудить их позже.

– Я просто…

О боже. Спина выгнулась от совершенно бесстыжих поцелуев.

С губ сорвался стон, я попыталась свести колени вместе, но мне помешали уверенные тяжелые ладони.

– Гене… Алан…

По коже бегали мурашки.

– Да-да, продолжай звать меня по имени, – сыто мурлыкнул он и снова приник поцелуем к низу моего живота, дразняще коснулся языком кожи ниже.

К сожалению, называть его по имени или вовсе выговаривать какие-либо слова после этого стало проблематично.

Конечно, я не в первый раз оказалась в постели с мужчиной, все-таки я уже была замужем, и не один год. Но, пожалуй, после этой ночи мне стоило пересмотреть свое понимание слова “близость”. Потому что все, что было до этого, теперь абсолютно не имело смысла.

Когда все закончилось, мы еще долго целовались, путаясь в старом комковатом одеяле, а потом я, кажется, задремала – усталость взяла свое, а в объятьях твердых рук было так тепло и спокойно…

Проснулась я, когда темноту в спальне уже сменила предрассветная серость. Первым, что я почувствовала, были аккуратные пальцы в волосах, а потом я сообразила, что лежу щекой на генеральской груди.

Да уж.

Отчаянно хотелось притвориться спящей и полежать вот так еще немного.

– Спи, еще рано, – тихо сказал Алан. – Я разбужу, когда нужно будет вставать.

Вот предатель. Мог бы не заметить, что я проснулась. Подняв голову, я заглянула ему в лицо.

– Чтобы дети увидели, как ты выходишь из моей комнаты утром?

– Большая часть из них уже достаточно взрослые для разговора о птичках и пчелках. К тому же, как ты собралась прятать от них наши отношения, если мы, например, не знаю… поженимся?

– Поженимся? – хмыкнула я и выбралась из его рук. – Кажется, недавно речь шла о том, что зимой я окажусь в тюрьме.

– Я все-таки надеялся, что ты выберешь брак со мной вместо этого.

Я фыркнула, подходя к шкафу. Только спустя несколько секунд я сообразила, что одежда моя валяется на полу, вперемешку с одеждой генерала Реннера. Алана.

Пришлось за ней наклоняться, чувствуя на себе тяжелый и жадный взгляд.

– Мне в самом деле было бы спокойнее, – вдруг сказал он.

– Если бы я была в тюрьме? – спросила я, надевая платье и принимаясь застегивать бесконечный ряд пуговиц.

– Если бы ты вернулась со мной. Неблагие…

Я отшатнулась, неверяще качнув головой.

– Ты все еще уверен, что они монстры?

Ленивое довольство тут же стекло с меня без следа.

– Нет. – Он помедлил, а потом фыркнул. – Хотя глупо отрицать, что вдали от них тебе было бы безопаснее. Как и вдали от горожан, спокойную жизнь которых ты разворошила, как медведица, севшая на муравейник. Я дракон, в конце концов. Моя бы воля, я бы тебя вообще в башне закрыл. Есть у меня такой инстинкт. Иди сюда.

Алан потянулся ко мне, и я в последний момент успела отшатнуться раньше, чем он утащит меня на кровать.

– Дразнишься? – наклонил он голову.

Выражения его лица я не видела, но могла бы поклясться, что он щурит янтарные глаза.

– Мне стоит быть разумной, – качнула я головой.

– Как это относится к тому, что ты от меня шарахаешься? Иви. Разве не разумно вернуться в постель и дать мне доставить тебе удовольствие? Это дальновидно! Тебе нужно расслабиться.

Он снова потянулся ко мне, и я не смогла сдержать смеха.

– Хочешь поиграть в догонялки?

Он встал и подошел ко мне вплотную. Я сглотнула. Какой он красивый… В темноте я не смогла рассмотреть его тело, только почувствовать, зато сейчас, в сумерках, которые становились все светлее, я отлично видела высокую мощную фигуру – широкоплечую, с крепкими твердыми мышцами. Пожалуй, в другое время я бы испугалась, потому что сила, скрытая в этом теле, пугала, не говоря уже о том, что передо мной стоял дракон, смертоносно опасный, способный командовать армией и принимать решения, от которых кровь стынет в жилах.

Но сейчас я уже знала, что никто и никогда не касался меня нежнее, чем он. Поэтому даже не вздрогнула, когда он погладил меня по щеке, только прикрыла глаза.

– Ивари тебе тоже хотелось запереть? – спросила я.

Алан поморщился – тени на его лице пришли в движение.

– Ивари… Ивари не была моей истинной. По правде говоря, этот брак был чудовищной ошибкой, хотя я не уверен, что у меня была возможность ее избежать.

– Зачем ты вообще на ней женился?

Алан вздохнул и наклонился, чтобы поднять с пола свою одежду.

– Пообещал ее отцу. Лорд Хант был моим другом, близким. Единственным, кому я мог довериться целиком и полностью. Именно он помог мне подавить государственный переворот и передушить “Несущих свет”... Ты знаешь о них? Не знаешь. Это…

– Знаю, – перебила я. – Кучка придворных, которые хотели скинуть одного короля и посадить на трон своего.

– Точнее и не скажешь. Как ты понимаешь, ничем другим, кроме смуты, это закончиться не могло, а тот король, что сейчас на троне, – не самый худший вариант. Смута все равно началась – когда, – Алан запнулся и опустил голову, застегивая рубашку, – когда из тени вышли неблагие. И, поверь, они были совсем не похожи на Дерека и даже на Мелиссу. Живых после себя они не оставляли – приходилось… прикладывать усилия, чтобы их подавить и не дать им издеваться над обычными людьми дальше. Иногда… довольно жесткими методами. После того, что они творили, ничто, кроме тюрьмы или казни, их ждать не могло.

– Интересно, почему же они взбунтовались, – не удержалась я от шпильки.

Алан пожал плечами.

– Я не собираюсь сожалеть о том, что сделал. Иногда приходится быть жестким. Метки, которые стали получать с того момента неблагие, строгая система учета, обязательное воспитание в приютах – стали компромиссом по сравнению с тем, чтобы уничтожать их полностью, как того требовали многие – и уже начинали устраивать самосуд, даже над новорожденными. – Он помолчал. – Тем не менее, никому, кроме тебя, в голову не приходило нянчиться с неблагими, как с обычными детьми.