Текст книги "Альфа и Омега. Книга 3 (СИ)"
Автор книги: Анна Сейд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 36 страниц)
После завтрака, состоявшего из старого коричного печенья и консервированных персиков, я решила осмотреть свои нынешние владения – вчера на это категорически не хватило сил. С левой стороны от дома и причала начиналась узкая тропинка, уводящая в лес и, видимо, проложенная предыдущими владельцами, и я, решив не изобретать велосипед, зашагала по ней. Огражденная с одной стороны нависающими деревьями, а с другой – подступающей водой, она юрко петляла вдоль извилистой линии берега, кое-где опасно приближаясь к воде так, что я ощущала, как под моими ногами пружинит слегка проседающая земля, а в других местах, наоборот, отшатываясь к лесу и почти теряясь среди деревьев. Я вдруг подумала о том, как давно не ходила пешком и как давно не гуляла вот так, в одиночестве, не ощущая постоянного присутствия Кадо у себя за спиной. Вспомнив о нем и о том, что он обещал приехать утром вместе с доставкой, я достала телефон и написала ему сообщение о том, что ушла гулять и где меня можно будет найти если что. Мужчина ответил почти сразу лаконичным «ок», и я невольно обрадовалась тому, что успела предупредить его до того, как он обнаружил бы пустой дом и устроил бы после мне головомойку.
Странное было это ощущение – что моя жизнь мне больше не принадлежала. Совсем не в той мере, к какой я привыкла, когда мне ничего не стоило сорваться с места и поменять не просто место, но даже город обитания. Я была крошечным светлячком в огромном море огней, и мне ничего не стоило затеряться в нем. А теперь я вынуждена была быть постоянно на связи и отчитываться о каждом своем шаге, потому что в текущих условиях иное могло быть понято и воспринято неправильно. И вызвать совершенно никому не нужные переживания.
Присмотрев себе весьма симпатичный каменный островок в полуметре от берега, я перепрыгнула на него, с удовлетворением отметив, что места здесь как раз хватит для того, чтобы я могла сесть и вытянуть ноги. Я почти не загорела за это лето, хотя обычно к моей коже загар цеплялся только так – достаточно было утром и вечером ходить по солнцу на работу. Сколько вообще дней я этим летом провела на свежем воздухе, не в четырех стенах и не в салоне автомобиля? Не считая нашей поездки в Зеленый город, кажется, что совсем немного. А ведь лето уже заканчивалось. Самое непростое и странное лето в моей жизни, это без сомнения.
Обняв колени и уткнувшись в них подбородком, я тяжело вздохнула, наблюдая из-под полуопущенных ресниц за солнечной рябью на стеклянно-синей озерной воде. Мои мысли, ленивые и неповоротливые, были похожи на серебристых рыбин, плавающих в глубинах этого озера, и неумолчный шепот волн навевал на меня философское настроение. Считалось, что носители метки помогали друг другу духовно совершенствоваться и благодаря этому приближались к Великому Зверю внутри себя. Но спустя столько месяцев и стольких событий, прямо или косвенно связанных с меткой, я приблизилась лишь к одной мысли – что если она что-то мне и дала, так это однозначные приоритеты в жизни и совершенно ясное понимание того, где мое место и на что я способна, чтобы защитить это.
Но, может быть, в конечном итоге это уже было не так мало.
Я вернулась немногим позже приезда Кадо и застала его и доставщиков заполняющими кладовую. Флегматично поприветствовав своего телохранителя, я поднялась на второй этаж и заперлась в кабинете, куда накануне определила собственный ноутбук. Пробежалась по заголовкам новостей и нашла там всего пару упоминаний о пожаре в южных кварталах. В первые дни эта история не сходила с первых полос, но журналисты с куда большим удовольствием смаковали тот факт, что раньше Дом был борделем, чем то, что после пожара из него вывезли два трупа. Среди теорий произошедшего назывались в том числе и разборки между бандами, и попытку устранить ненужных свидетелей, и даже банальный взрыв газа. Но уже на третий или четвертый день онлайн-изданиям надоело мусолить эту историю – возможно, не без некоторого влияния извне, – и они переключились на скандальную новость о какой-то замужней омеге, которая была уличена в аморальных связях с альфой вдвое старше себя из близких к правительству кругов.
Жизнь продолжалась, и в этом была ее главная безжалостная и в то же время целительная особенность. Что бы ни происходило, время ни на минуту не прерывало свой бег. Мы все дальше отдалялись от тех, кто сошел на предыдущей станции, а наш собственный поезд все несло и несло дальше по бесконечным рельсам. И каждый из нас мог только догадываться, когда придет его собственная очередь сходить на перрон.
Завибрировал мой поставленный на беззвучный режим телефон, но на этот раз я отчего-то не испытала привычного сдавливающего внутренности чувства, увидев незнакомый номер. Как будто самое страшное уже все равно случилось – или я просто догадалась, кто был на том конце линии.
– Меркурио? – негромко уточнила я, почти не сомневаясь в положительном ответе.
– Приветствую, Хана Росс, – деловито отозвался подпольщик. – Мне сказали, у тебя есть ко мне дело.
– Да. Прости, что не смогла прийти лично, тут… слишком много всего происходит в последнее время. – Я поднялась со стула и подошла к окну, отодвинув рукой занавески и устремив взгляд на озеро. Отчего-то его вид меня успокаивал и помогал привести мысли в порядок.
– Я слушаю тебя. Есть новости?
– Да. Кое-какие есть.
Я вкратце рассказала ему о том, что сама знала от Медвежонка – ему удалось выйти на специалистов, которые согласились втайне от широкой общественности провести необходимую нам генетическую экспертизу. Сложно было сказать, сколько по времени займет это исследование, но, по нашим расчетам, к Празднику Благоденствия все должно быть уже готово.
– Праздник Благоденствия, да? – помолчав, уточнил мой собеседник. – Это вы, конечно, круто замахнулись.
– А чего нам терять? – пожала плечами я. – Такой шанс выпадает раз в столетие, и раз Дани согласился нам помочь…
– Дани, значит, – хмыкнул Меркурио. – Вот о ком все это время шла речь. Признаюсь, даже у нас тут мнения на его счет разделились. Детишкам он нравится, но, по-моему, они видят в нем скорее поп-звезду, чем кардинала. А я все это время думал, что он скорее папочкина марионетка, которую тот использовал, чтобы получить большинство голосов других кардиналов. Золотой ребенок, так? От этой истории скверно пахнет, Хана Росс.
– Они с отцом не на одной стороне, – покачала головой я. – Можешь мне поверить. Помнишь ту историю, когда мы с Йоном завалились к Боро на порог, а после я оказалась в участке? Дани тогда был с нами. И это был первый раз, когда они с отцом встретились за… очень долгое время.
– Вот как. – В голосе альфы появился ненадуманный интерес. – Мне уже не терпится узнать остаток истории.
– Узнаешь, если в субботу приедешь по адресу, который я тебе отправлю, – ровным голосом отозвалась я. – Дани будет здесь. Помнишь, о чем я говорила раньше? Пришло время Церкви и Обществу наконец-то встретиться лицом к лицу.
Меркурио какое-то время молчал, и мне даже на мгновение показалось, что он отключился, но, проверив дисплей смартфона, я убедилась, что звонок все еще продолжается.
– В прошлый раз, когда мы решились на нечто подобное, все кончилось плохо, – наконец произнес он. – Я… не могу так рисковать, Хана Росс. Да, я поговорил с ребятами, и некоторые здесь поддерживают идею сотрудничества, а не противостояния. Особенно Анни, но тут, наверное, даже удивляться не приходится, да? – Он вздохнул скорее напряженно, чем с пониманием. – Слушай, было бы лучше, если бы вы пришли сюда. Я оформлю вам пропуска и все такое.
– Нет, исключено, – отрезала я. – Даже если ты нашел сочувствующих, у вас там внизу все еще полно тех, кто мечтает сжечь Церковь дотла и вырезать каждого ее представителя. Дани – наш единственный пропуск на Праздник Благоденствия и единственный шанс заставить мир услышать нас. Я не могу и не собираюсь так рисковать.
Удивительно, как легко мне было произносить эти циничные слова. Прежняя Хана – та, ноги которой не залило кровью невинной женщины и которая не чувствовала на себе ответственность и за ее жизнь, и за жизнь той, которую она оплакивала – скорее всего, начала бы говорить что-то о важности доверия, о дружбе, о высоких идеалах, ради которых нам всем стоило сражаться. Но в день пожара я необыкновенно отчетливо осознала тот простой факт, что у меня этих самых идеалов не было. Я просто хотела, чтобы мой мужчина выжил и остался со мной – и наплевать, если кто-то другой мог из-за этого пострадать.
– И что ты предлагаешь? – помолчав, уточнил Меркурио, кажется, тоже заметивший изменения в моей риторике и общему подходу к делу.
– Как уже сказала, я отправлю тебе адрес. Это дом за городом, о нем не знает ни Церковь, ни… прочие, кто может представлять для нас или для вас опасность. Дани приедет один, еще здесь будут подчиненные Йона и, возможно, моя подруга-альфа, которая приходила к тебе сегодня. Ну и, конечно, мы с ним. Поэтому я бы тоже хотела, чтобы ты приехал один.
– Один, да? – задумчиво пробормотал он. – Если это и ловушка, Хана Росс, то какая-то на редкость странная. Если вы планируете взять меня в заложники или что-то такое, то тебе лучше знать заранее, что Гвин…
– Прекрати быть гребаным параноиком, Меркурио, – поморщилась я. – Если бы мы хотели взять тебя в заложники, то сделали бы это еще в прошлый раз. И вообще… Я думала, это Гвин у вас отвечает за безумные теории заговора, а ты выступаешь в роли голоса разума.
– Легко выступать голосом разума, когда находишься в собственном укрепленном бункере под землей, – буркнул он, и я невольно улыбнулась, узнав в его голосе прежние нотки – более расслабленные и менее грозные. – Хорошо, я приеду. Но если что-то пойдет не так…
– Можешь меня убить, – устало заверила его я. Потом, подумав, добавила: – Но лучше все-таки не надо.
– Вот уж точно, не надо, – поддержал он. – Нам одной Гвин за глаза хватает, незачем… проделывать это с кем-то еще раз.
Я невольно нахмурилась, а потом тихо произнесла:
– Не представляю, как она это пережила. Просто… не представляю.
– Да, – помолчав, подтвердил мой собеседник. – Я тоже.
– Тогда до субботы?
– Увидимся, Хана Росс.
Звонок закончился, и я какое-то время стояла неподвижно, закрыв глаза и восстанавливая внезапно ускорившийся сердечный ритм. С самого начала я совсем не так себе все это представляла, но сейчас твердо знала, что не пущу Меркурио в свой дом, пока подчиненные Йона его не обыщут. Учитывая техническую оснащенность Общества, я бы ничуть не удивилась, если бы он заявился на встречу с прослушивающим устройством или чем-то подобным. Или с оружием. Но смертей, на мой вкус, уже было достаточно – как и попыток обыграть друг друга и оказаться самым сметливым, хитрым и пронырливым.
Если эта встреча пройдет на моей территории и с моей подачи, то она пройдет на моих условиях и никак иначе.
Разговор с Медвежонком получился куда менее напряженным и эмоционально выматывающим, и Дани даже пошутил, что очень жаль, что Меркурио носитель метки и связан с другой омегой – иначе эти переговоры могли бы пройти куда более гладко.
– В конце концов, у Ории это всегда… прокатывало, – добавил он в конце.
– У Ории… – тихо повторила я. – Дани, мне жаль, что у тебя не получилось приехать на похороны.
– Это было слишком… опасно, – через силу проговорил он. – Если бы кто-нибудь об этом узнал, то…
– Да, я понимаю. О твоем прошлом никто знать не должен, – поспешно подтвердила я. – Но мне не хватало тебя там. Знаешь, мы как будто хоронили не ее, а… что-то хорошее из нашего прошлого. Или… не очень хорошее, тут уж как посмотреть. И теперь у меня такое чувство, что все уже никогда не будет… как раньше. Как будто вместе с ней я похоронила… какую-то часть самой себя. Дани, почему… почему все так вышло?
Медвежонок долгое время ничего не говорил, словно бы собираясь с мыслями, а потом я наконец снова услышала его голос:
– Все начинается и заканчивается, сестренка. Мы с тобой тоже однажды закончимся. Но пока мы здесь, нужно… постараться, чтобы это было не зря.
– Но разве это не… бессмысленно? – с тоской спросила я, опускаясь на пол и прижимаясь спиной к стене. Голова вдруг стала казаться такой тяжелой, словно ее залили свинцом. – Ория так… старалась, так упорно шла к своей мечте, не сдавалась и… А теперь кому все это нужно?
– Знаешь, раньше я думал, что каждый сам ищет для себя свой смысл, – произнес Дани. – Что мы что-то выбираем для себя и наполняем этим свою жизнь и каждый свой день. Но теперь мне кажется, что смысл в нашей жизни находят другие. Без Ории я бы не выжил и Йон, возможно, тоже. Все наши сестры, которых она взяла под опеку и которым в силу своих возможностей помогала, все судьбы, которые она выправила или которым не позволила сломаться окончательно – вот смысл ее жизни, а не какой-то там недостроенный клуб. И потому я думаю, что мы должны стараться и делать все, что от нас зависит. А будет ли в этом смысл решат те, кто придет после нас.
– Пока мы не закончимся, да? – с улыбкой спросила я, ощущая, как слезы безостановочно текут по щекам.
– Да, сестренка, – тепло ответил он. – Пока мы не закончимся.
Глава 15. Дом у озера
Йон приехал в дом у озера в пятницу после обеда, накануне общего большого собрания. До этого мы с ним несколько раз общались по телефону и посредством нашей связи, и он, конечно, был в курсе всех моих планов. Однако в тот вечер мы о них практически не говорили. После ужина, приготовленного мной без сноровки поваров «Элизиума», но с большой любовью, которая, надеюсь, компенсировала разницу, мы отправились на прогулку. Я показала альфе найденную мною тропинку вдоль берега и свой «островок размышлений», как я уже назвала тот большой плоский камень в шаге от полосы прибоя. Ему то местечко так понравилось, что он даже загорелся желанием меня пофотографировать, и я, хоть и не считала себя достаточно интересно одетой и накрашенной для такого занятия, все же согласилась. После, уже вернувшись к дому, мы до темноты сидели на причале и смотрели на воду. Говорили о чем-то настолько абстрактном и далеком от проблем сегодняшнего дня, что я едва нас узнавала. Йон рассказывал о книгах, которые прочел, пока в юности жил у отца, и мы обсудили некоторые из них – например, историю о беззаветно влюбленном юноше, который с такой страстностью идеализировал свою возлюбленную, что упустил из виду тот факт, что внутри она была пустой и легкомысленно-жестокой, как дети, привыкшие к тому, что их балуют дорогими игрушками просто за то, какие они миленькие.
– Что вообще такое любовь, как думаешь? – тихо спросила я позже, положив голову ему на плечо и поплотнее стянув углы пледа у себя на груди. Около воды, несмотря на раскинувшийся вокруг нас зрелый благодатный август, по вечерам было прохладно, словно подступающая осень, подобно Владычице озера из древних легенд, к ночи поднимала из глубин свою рогатую непокорную голову и обдавала нас своим холодным дыханием.
– Наверное, способность жертвовать собой ради других, – помолчав, ответил на мой вопрос Йон. – Бескорыстно, не ожидая ничего взамен.
– Или жертвовать другими ради… того, кого любишь? – чуть нахмурила брови я.
– Не уверен, что писатели назвали бы такое любовью, – возразил альфа. – Но я бы всем миром пожертвовал ради тебя, и мне за это не стыдно.
– Правда? – Я отстранилась от него, чтобы заглянуть в глаза. – Даже… всем этим? – Я кивнула на дом позади нас, сквозь большие окна которого лился приглушенный электрический свет.
– Ты этого хочешь? – так же серьезно спросил он. – Снова быть никем и… ничего не иметь?
– Если у меня будешь ты, мне будет этого достаточно, – пожала плечами я, гладя его руку, переплетенную пальцами с моей. – Йон, я уже… давно думаю об этом. Я хочу уехать отсюда и начать все с начала. Подальше от Церкви, от зубцов, от Общества, от всего того, что произошло здесь за последний год. Мне не нужны ни эти деньги, ни дома, ни личный шеф-повар под боком. Мне нужен только ты. А что нужно тебе? Что на самом деле тебе нужно?
Налетевший порыв ветра взъерошил его растрепанные волосы, и Йон привычно мотнул головой, отбрасывая упавшую на глаза челку. Я ощущала удивительное спокойствие внутри. Впервые я так открыто говорила ему о своих желаниях, не сдерживая их внутри, не укоряя себя за них и не пытаясь что-то в себе исправить в угоду надуманным представлениям о том, как будет лучше для нас двоих.
– Почему ты хочешь, чтобы я выбирал? – наконец негромко спросил альфа.
– Я не прошу тебя выбирать, – покачала головой я. – Если ты скажешь, что быть тем, кем ты стал, для тебя важно, я приму это. Я все равно останусь с тобой, и я никогда тебя не брошу. И никогда не поставлю перед выбором. Мне просто… нужно это знать, Йон. Я вижу, как ты изматываешь себя, как устаешь, как тебе тяжело, и я хочу понять – делаешь ли ты это ради себя или ради какого-то абстрактного светлого будущего для нас двоих. Потому что если второе, то – не надо. Мы можем уйти, как сделала Кэсс. Договориться с Даллой, получить отступные за фермы и остальное, а потом уехать отсюда. Мы все еще можем так сделать.
На мгновение мне почудилось, что моим словам удалось достучаться до него, но потом альфа коротко усмехнулся и покачал головой:
– Нет, маленькая омега, не можем. Не после того, что они сделали с Домом, не после того как по их вине погибла Ория. И потом, как же фермы? Ты уже готова отказаться от идеи помощи тем несчастным, что заперты там? Я в это не верю. Моя Хана не такая.
– Я… – Я отвернулась, ощущая, как его слова неприятно задели что-то внутри меня. – Возможно, на самом деле я хуже, чем ты думаешь.
– Я думаю, что ты устала, – возразил Йон. – Мы оба устали, и в этом нет ничего удивительного. Это действительно был тяжелый год для нас обоих, и я понимаю твое нежелание иметь с этим всем больше ничего общего. Но побег это не выход, Хана. Мне ли не знать. – Чуть помолчав, он вдруг оживился, словно охваченный внезапным вдохновением. Сжав мои ладони и глядя прямо в глаза, альфа заговорил громче и эмоциональнее: – Послушай, давай этой зимой уедем куда-нибудь на пару недель? Я найду кому делегировать дела, арендую нам дом на другом конце света, мы отключим телефоны и будем только вдвоем. Займемся всем, чем захочешь, и никаких больше разборок и убийств. Идет?
Это звучало невероятно соблазнительно – пожалуй, даже слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– А если… опять что-то случится? – с мучительным сомнением протянула я. – Вдруг мир не захочет нас отпускать?
– Тогда к Зверю его, – мотнул головой он. – Хана, мы справимся с этим, слышишь? Но только если ты будешь со мной. Пока ты рядом, я, кажется, могу одолеть самого Великого Зверя, но без тебя…
– Я уже сказала, – грустно улыбнулась я. – Я буду с тобой до конца, как бы там ни было. Я просто… не хочу, чтобы этот конец наступил слишком быстро.
– Все будет хорошо, маленькая, – уверенно проговорил Йон, обнимая меня и крепко прижимая к себе. – Все обязательно будет хорошо.
На следующий день первыми гостями в нашем доме стали Джен и отец Горацио. Признаться, я была ни на шутку удивлена, увидев их вместе, и подруга мне позже призналась, что все-таки не выдержала, позвонила ему первой и назначила встречу. Разговора по душам у них не вышло, но, узнав о намечающейся встрече с представителем Общества, священник пожелал принять в ней участие. Накануне мы с ним договорились, что он будет в обычной одежде и не станет афишировать свою принадлежность к Церкви, поскольку Меркурио был предупрежден о присутствии только одного ее члена. В тот момент мне показалось, что объяснить подпольщику, что отец Горацио на нашей стороне, уже многим рисковал и вообще ему можно доверять, будет намного сложнее, дольше и не обязательно продуктивнее, чем просто ему соврать. Все остальные мою идею без вопросов поддержали, и я вдруг с грустью подумала, что мне немного не хватает голоса противоречия – голоса прежней Ханы, которая принялась бы с пылом доказывать, что ложь, даже во благо, никому не поможет и только все усложнит в дальнейшем. Спорить с ней – с прошлой версией меня – было бы так легко, ее наивность и доверчивость раздражали, но мне ее не хватало. И, судя по долгому взгляду Йона, обращенному на меня в тот момент, не мне одной.
Вторым приехал Дани, и, когда мы все собрались в общей гостиной, чтобы обменяться предварительными мнениями и идеями насчет грядущих переговоров, я на мгновение испугалась, что ситуация может выйти из-под контроля. Однако отец Горацио ни словом, ни взглядом не дал понять, что имеет к юному кардиналу какие-либо претензии, а тот в свою очередь держался и с ним, и с Джен подчеркнуто формально и вежливо, даже, можно сказать, отстраненно. Что-то сломалось, и не нужно было читать чужие мысли или ощущать настроение в нотках запаха, чтобы это понять. Медвежонок стал той самой неучтенной переменной, нестабильным элементом, который вывел из равновесия всю систему, и до этого балансировавшую скорее на честном слове. Но, наверное, если бы не он, это бы сделал кто-то другой. Отчего-то мне вспомнились рассказы Ории о картах Таро – когда мы еще жили в Доме, она пару раз устраивала мне лекции на тему, которые я, впрочем, слушала вполуха, потому что представить не могла, в какой ситуации мне пригодились бы эти знания. Но мне в память, помимо всего прочего, хорошо врезались ее слова о карте Башни – мол, если что-то громко и катастрофично разваливается, то, возможно, фундамент, на котором это стояло, был с гнильцой с самого начала.
А когда Джен вышла из дома покурить, я увязалась следом за ней, чтобы наконец поговорить с альфой наедине.
– Не ожидала, что вы приедете вдвоем, – заметила я, встав с наветренной стороны от подруги, чтобы не дышать дымом ее сигарет.
– Да, я тоже, – флегматично подтвердила Джен. – Но мне показалось, что нам надо решить наши проблемы до того, как… в общем до того, как начнется основное действо или вроде того.
– И… как все прошло? – осторожно уточнила я.
– Хреново, – пожала плечами альфа. – Я как его увидела, сразу поняла, что между нами больше ничего и никогда не будет. Знаешь, будто кто-то с глаз повязку сдернул или вроде того. Я… вдруг поняла, что слишком долго себя обманывала неизвестно ради чего.
– Но вы же можете по-прежнему… быть друзьями? – неуверенно предположила я.
– Нет, Хани, не можем, – достаточно жестко припечатала Джен. – Он, думаю, тоже это знает. Может быть, лет через десять, если мы встретимся случайно, то и найдем в себе силы… поговорить о прошлом. Но точно не сейчас. У тебя когда-нибудь бывали… – Она замялась, подбирая нужное слово. – Бывали моменты ослепительной ясности? Когда ты смотришь на кого-то и понимаешь – все, тут без вариантов.
– Да, – кивнула я, оглянувшись на дом. Сквозь окна первого этажа было видно моего альфу и Дани, сидевших рядом и о чем-то оживленно говорящих между собой. – Однажды утром я увидела, как Йон чинит крышу Дома Ории, и в тот самый момент я поняла, что люблю его. Что могу сколько угодно отрицать это, сопротивляться этому, находить десятки и сотни причин, почему мои чувства безответны и бессмысленны, но это не изменит самого факта. Судьбу не обманешь, как и свое сердце. Хотя я все еще иногда пытаюсь. – Я досадливо скривилась, но потом снова посмотрела на Джен и тихо добавила: – Значит, всё?
– Всё, – подтвердила она, потушив бычок сигареты о прибрежный камень и, за неимением поблизости мусорного ведра, сунув его обратно в полупустую пачку сигарет. – Это было… захватывающее путешествие, и я… наверное, в целом ни о чем не жалею, но… пора взглянуть правде в глаза – мы с Горацио не созданы друг для друга и, если не остановимся сейчас, дальше сделаем друг другу только больнее.
– Ты… сказала ему?
– Я думаю, он и сам это знает, – поджала губы подруга. – Но скажу, если понадобится. Как ты выразилась? Судьбу не обманешь, да? Что ж, я тоже пыталась, но первого же симпатичного мальчишки-омеги хватило, чтобы напомнить мне о моей истинной сущности и о том, кем я никогда не смогу быть рядом с Горацио. Я слишком… слишком люблю быть альфой, чтобы даже в угоду самому зверски симпатичному священнику клятой Церкви изменять себе и себя. – Джен прикрыла глаза и чуть откинула голову назад, наслаждаясь свежим озерным ветром, развевающим ее пушистые темные волосы, а я стояла рядом и в который уже раз думала о том, какая она красивая и сколько в ней этой удивительной упрямой силы и воли к жизни. – Ясность это… неплохо, наверное, да?
– Да, – с чувством согласилась я, положив руку ей на плечо и ободряюще сжав его. – Это очень даже неплохо.
Меркурио приехал последним, и его, как мы с ним заранее обговорили, встретили подчиненные Йона. Подпольщик явно был не в восторге от состоявшегося обыска, но, кажется, принял это как неизбежное зло. Оружия или следящих устройств при нем обнаружено не было – по крайней мере, из тех, что можно было найти без рентгена. И когда молчаливая охрана, что обыскивала его, пропустила альфу на территорию, прилегающую к дому у озера, он не сдержался от сарказма:
– Ты правда думала, что я приеду с парой автоматов наперевес и большим микрофоном, торчащим из задницы?
– Я тоже рада тебя видеть, – невозмутимо ответила я, а потом еще более невозмутимо приобняла гостя за плечи, отчего он на мгновение словно окаменел.
– Ты… чего? – с подозрением в голосе уточнил Меркурио.
– Рада, что ты здесь, – искренне ответила я. – Боялась, что передумаешь в последний момент. Или что приведешь с собой хвост.
– А откуда ты знаешь, что… – начал было он.
– Во-первых, я тебе доверяю, – серьезно отозвалась я. – А, во-вторых, ребята Йона вели тебя еще с шоссе и перекрыли дорогу сразу, как ты проехал.
– Сказал бы, что я возмущен, но, наверное, сам поступил бы так же. Учишься на ходу, Хана Росс? – Альфа улыбнулся, явно намекая на наше давишнее столкновение в пентхаусе.
– С волками жить, по-волчьи выть, – вынуждена была признать я. – Слушай, мы все здесь собрались не для того, чтобы мериться… чем-то там. Дани тебя ждет, и я прошу тебя не перегибать палку, ладно?
– В каком плане? – не понял Меркурио.
– Он для меня как младший брат. Начнешь его задирать, я тебе нос расквашу, – без лишних экивоков объяснила я. – Ну точнее, скорее всего, это сделает Йон, но с моего полного мстительного одобрения. Что?
Я вдруг поняла, что подпольщик остановился, а потому была вынуждена сделать то же самое и обернуться через плечо. Ветер с озера шевелил его темные волосы, а светлые глаза на смуглом лице смотрели на меня почти растерянно.
– Ты сегодня… странная, вот что, – наконец произнес он.
– Много всего… странного случилось за последние дни, – ответила я, чуть поджав губы. – Отчасти поэтому ты сейчас здесь. Я больше не хочу… не хочу терять никого из тех, кого считаю своими друзьями.
– А я друг или угроза другу? – тут же уточнил Меркурио.
– Ты же сам знаешь, – мягко и с легкой грустью отозвалась я. – Если бы это был второй вариант, ты бы просто сюда не доехал.
Мы стояли так, неподвижно, друг напротив друга еще несколько секунд. Из-за того, что наши запахи друг для друга были практически неощутимы, нам было куда сложнее понять, что у другого на уме, и я даже успела забеспокоиться, что подпольщик вдруг в последний момент откажется идти за мной, но он все же кивнул и снова меня нагнал так, что, идя по узкой тропинке, мы почти касались друг друга плечами.
Когда мы дошли до дома, оказалось, что мужчины отыскали в кладовой гриль и вытащили его во двор, решив на обед приготовить мясо. Йон как раз занимался углями, пока Дани, отчетливо видимый через окна, ловко орудовал ножом на разделочной доске. Джен, стоявшая рядом с ним, что-то зачитывала из смартфона – вероятно, рецепт соуса или чего-то подобного. Отец Горацио, одетый в темно-синюю футболку и джинсы, из-за которых терялась некоторая монументальная внушительность его прежнего образа, как раз выносил из дома стулья для уже подготовленного стола на берегу.
– Это и есть твоя… тайная встреча сильных мира сего? – не сдержался от удивленного возгласа Меркурио.
– Хорошо, что вы пришли, – кивнул Йон, первым заметивший наше приближение. – Хана, порежь овощи к мясу, пожалуйста. Меркурио, сменишь меня у гриля? Он вроде почти готов, но я не доверяю Дани и его навыкам готовки, так что предпочитаю проконтролировать, чем они там собираются посыпать и обмазывать нашу еду.
– Я? В смысле… Да, я могу, – растерянно пробормотал подпольщик, и я оглянуться не успела, как мой альфа утянул меня в дом.
– Что вы тут задумали? – поинтересовалась я, качая головой.
– Обед, – бодро отозвался он. – Святой отец сказал, что голоден, как волк, и я понял, что если мы начнем готовить, только вы двое объявитесь, то к вечеру еще не закончим. Ты… как-то не так себе все это представляла?
– Нет, я… Я думаю, это отличная идея, – улыбнулась я, обняв его и коротко поцеловав в сухие от дыма губы. – Вы… удивительно хорошо справляетесь. В смысле три альфы… уже даже четыре на одной территории.
– Я потому и приехал только вчера, – кивнул Йон. – Чтобы не успеть тут пообвыкнуться и начать считать это место полноправно своим. А так мы все здесь как бы гости. Оттого многие вещи даются проще. Ну так что, займешься овощами?
– Да, мой господин, – нарочито покорно поклонилась я и тут же довольно ощутила, как насытился терпкостью и нетерпеливостью его запах.
– Повторишь это сегодня вечером, когда они все уедут, стоя передо мной на коленях, – жарким шепотом дохнул мне в ухо он, и я готова была поклясться, что в тот самый момент мое белье за секунду промокло насквозь.
Вшестером мы быстро все приготовили, и если первое время у меня слегка коротило мозг от столь разношерстной компании, что собралась вокруг, то уже к тому моменту, как Меркурио с Йоном подали на стол готовое мясо, все выглядело так, будто здесь собрались старые друзья, которые разве что долго не виделись, а потому чувствуют себя слегка неловко в общей компании. Сложно было представить, что после пары тостов и обмена шутками мы вдруг начнем говорить о будущем расы бестий. Это был потрясающе ясный и полный солнца августовский день, наполненный плеском волн, аппетитным запахом жаренного на гриле мяса и смехом тех, кто, кажется, в любой иной ситуации просто вцепился бы собеседнику в глотку. Было ли это лишь иллюзией, спектаклем, в котором мы все согласились сыграть отведенные нам роли, или же на это время мы все действительно забыли о противоречиях, претензиях и старых обидах, я не могла, глядя на них всех, не задаваться вопросом о том, почему так не может быть всегда – и не только между нами, а в каком-то более глобальном, общемировом масштабе.
