Текст книги "Альфа и Омега. Книга 3 (СИ)"
Автор книги: Анна Сейд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 36 страниц)
«Пожалуй, что нет, – тут же пошел на попятную Йон. – Но я на всякий случай буду приглядывать за нашим святым отцом. И Медвежонку посоветую быть начеку. Зверь ее дери, не будь твоя подруга альфой, этой идиотской ситуации бы не сложилось».
«Да… наверное», – не стала спорить я, снова погрузившись в глубокую задумчивость о сути нашей природы и ее определяющей роли в течении и событиях нашей жизни.
Психиатрическая клиника, где последние десять с лишним лет жила мать моего альфы, располагалась в горах, с одной стороны почти вплотную прижавшись к отвесному скалистому склону, накрывавшему ее территорию густой прохладной тенью вскоре после полудня. Это было относительно небольшое частное учреждение с закрытой от посторонних территорией. Но, судя по всему, Йон уже позаботился о пропусках для нас обоих, потому что после его короткого разговора с охраной по интеркому, нас без проблем пропустили за ворота. Около входа в здание лечебницы нас встретила миниатюрная девушка в светло-розовой униформе. Представившись, она сказала, что пациентка Гу сейчас находится в классе живописи и освободится немного позже и что мы пока можем подождать ее в холле.
– В классе живописи? – искренне удивился Йон, услышав об этом. – Разве она… Я думал, что она… Ну знаете, не в том состоянии, чтобы… – Он абстрактно повел рукой.
– Нет, что вы, она неплохо справляется, – вежливо улыбнулась девушка. – Очень здорово, что вы наконец-то решили навестить ее. У нее с конца весны не было посетителей и… – Она запнулась. – Мы начали беспокоиться. Хотя ее пребывание здесь оплачено до конца года, все равно было немного странно, что ее прежний опекун так резко прекратил всяческие контакты с ней.
– Прежний опекун? – Мы с моим альфой переглянулись, и у меня вдруг возникло нехорошее предчувствие.
– Ну да, – бесхитростно подтвердила сотрудница клиники. – Вы разве не в курсе?
– Мы с моей матерью давно не поддерживали связь, – неохотно признал Йон. – Думаю, мне стоит поговорить об этом с вашим главврачом.
– Да, конечно, – с готовностью кивнула она. – Я передам ему ваше пожелание и уточню, есть ли у него свободное время. Извините.
Она коротко поклонилась нам обоим и отошла, оставив нас с альфой в некоторой растерянности относительно только что состоявшегося разговора.
– Ты думаешь, это мог быть… – начала было я.
– И думать не хочу! – возмутился тот, бросив на меня такой взгляд, словно, просто озвучивая очевидно напрашивающуюся догадку, я оскорбляю его и его мать. – Он бы не стал. Он даже не помнил ее! С какой стати ему тратить деньги на кого-то вроде нее?
– Мы… могли чего-то не знать, – помолчав, произнесла я. – О нем, о ней, о том, что тогда случилось.
– Ты в самом деле хочешь, чтобы я поверил, что Сэм, этот насквозь прогнивший сукин сын, для которого в жизни не существовало ничего важнее денег и собственной задницы, мог… – Йон задохнулся, не в силах заставить себя продолжить. – Он сказал, что не помнит ее! Он…
У него подогнулись колени, и альфа буквально рухнул на кушетку для посетителей, уронив лицо на ладони. Его запах горчил, иногда вспыхивая жгучей остротой, от которой у меня почти щипало в носу, но я все равно опустилась рядом с ним, осторожно положив ладонь ему на плечо.
– Он был мерзавцем, Йон, – тихо проговорила я. – Бандитом и ублюдком, использующим других в своих интересах. Даже если он все это время заботился о твоей матери, это не отменяет того факта, что он сделал с ней. Или что сделал с другими на своих фермах. Он заслуживал того, что ты с ним сделал.
Альфа не ответил, но когда я, решив, что ему нужно побыть одному, попыталась подняться, он крепко сжал мою руку, а потом прижал меня к себе, вдыхая запах моих волос. Его сердце, которое я теперь так отчетливо ощущала рядом, билось как сумасшедшее, и я могла лишь легонько похлопывать его по спине, успокаивая как чересчур крикливого птенца, который только сегодня осознал, как огромен и страшен мир за пределами его родного гнезда.
– Господин Гу? – снова услышали мы голос медсестры. – Ваша мама освободилась. И я уточнила у главврача, он сможет с вами пообщаться после того, как вы с ней повидаетесь.
– Хорошо, – тяжелым, почти лишенным выражения голосом отозвался Йон, и, когда мы поднимались с кушетки, мне почудилось, что он ощутимо на меня опирается.
Мина Гу ждала нас в оранжерее – сейчас почти пустой и наполненной лишь стрекотом птиц и гудением насекомых. Она сидела в плетеном кресле, глядя сквозь высокие окна на силуэты дымно-зеленых гор, и я бы, наверное, даже не поняла, что эта женщина была не в себе, если бы не ее больничная форма и не легкая, задумчивая полуулыбка на ее губах.
Увидев ее, Йон замер на пороге, сжав мой локоть так сильно, что я беззвучно поморщилась от боли.
«Я не хочу, – всплеском раздался его голос у меня в голове. – Хана, я не хочу. Пожалуйста, это было ошибкой. Давай просто вернемся домой».
«Не бойся, я с тобой, – так же мысленно ответила я, гладя его побелевшие от напряжения пальцы на моей руке. – Она ничего тебе не сделает. Она больше никогда ничего тебе не сделает».
Мы приблизились, и, привлеченная звуком наших шагов, Мина Гу повернула к нам голову, и тогда я смогла рассмотреть ее лицо полностью. Когда-то она была очень красива – и так похожа на Йона, что у меня немного закружилась голова. Но теперь ее лицо высохло, осунулось, словно не помещаясь в свою прежнюю привычную оболочку, отчего кое-где кожа свисала, а иные черты обтягивала так плотно, словно вот-вот могла лопнуть.
Женщина, увидев нас, улыбнулась и протянула руку в нашу сторону, хотя, я была почти уверена, сына она не узнала. В эту самую секунду меня буквально захлестнуло чужими воспоминаниями. Я увидела это же самое лицо, но моложе, а еще – покрытое кровью, что стекала с ее подбородка на шею и грудь.
– Помогите… – прохрипел незнакомый мужской голос, как будто оказавшийся прямо возле моего уха, и я вздрогнула от неожиданности.
Мина в моих – совсем не моих на самом деле – воспоминаниях улыбнулась, обнажая оскаленные клыки, а потом Йон, застонав, схватился за голову, и кошмарное видение исчезло, снова уступив место залитой солнцем больничной оранжерее.
– Она тебя не обидит, – повторила я, крепко обняв его подрагивающие плечи. – И ты не виноват, что это произошло. Посмотри на нее, Йон. Просто посмотри на нее. Это не монстр, а несчастная, потерявшая разум женщина, слишком слабая для тех испытаний, что выпали на ее долю. Ты уже давно намного сильнее, чем она. И намного сильнее, чем призраки твоего прошлого. Ты приехал сюда сегодня, потому что и сам знаешь это в глубине души. Посмотри на нее, Йон.
Альфа какое-то время не решался снова поднять взгляд, прижимая меня к себе, как ребенок мягкую игрушку в надежде, что та отпугнет чудовище у него из-под кровати, но потом все же пересилил себя. Вдохнув полной грудью мой запах, он нетвердым шагом приблизился к матери и опустился рядом с ней на корточки, внимательно и все еще немного встревоженно вглядываясь в ее лицо.
– Здравствуй, мама, – негромко произнес он.
Мина издала странный тихий звук – то ли удивленное восклицание, то ли недооформившееся приветствие. Протянула руку, проведя по вьющимся волосам сына, и я нутром ощутила, каких усилий ему стоило остаться на месте и не отшатнуться от ее прикосновения.
– Мой сынок хорошо учится, – негромко проговорила она. – Он обязательно станет отличником в этом году. Он такой хороший мальчик.
Йон молчал, продолжая вглядываться в ее лицо так, словно надеялся прочесть в нем все те ответы, которых так жаждала его душа эти долгие четырнадцать лет.
– Он сейчас присматривает за Лили, – между тем доверительно продолжила женщина. – Они так хорошо играют вместе. Надо будет позвать их пораньше к ужину. Я приготовлю им картошку с яйцом. Они очень любят, так хорошо всегда кушают.
Лицо альфы дрогнуло – словно льдина, треснувшая под слишком сильным давлением. На мгновение мне показалось, что я просто не выдержу яростной волны эмоций и воспоминаний, что захлестнули его после этих ее слов, и меня почти магнитом потянуло к нему, так что я неосознанно сделала пару шагов вперед и замерла, лишь когда Йон сам выпрямился во весь рост, теперь глядя на сидящую в кресле мать сверху вниз.
– Она не помнит, – коротко выдохнул он. – Ничего не помнит.
– Ее разум заблокировал все болезненные воспоминания, связанные с пережитыми травмами, – подтвердил кто-то и, обернувшись, мы с моим альфой увидели пожилого мужчину в белом халате, который, как выяснилось немного позже, оказался тем самым главврачом, про которого говорила медсестра. – Иногда ей снятся кошмары о прошлом, но в последние годы все реже.
– Вы можете заставить ее вспомнить? – отрывисто поинтересовался Йон.
– Теоретически это возможно, но, признаться, особого смысла я в этом не вижу. Мир, в котором она обитает сейчас, куда более милосердный и светлый, чем реальность, в которой осталось не так уж много хорошего, – пожал плечами главврач.
– Но здесь остался ее сын, – возмутилась я, выступая вперед. – Ее настоящий сын, а не тот маленький мальчик, которого она якобы помнит.
– И что? – доброжелательно и как будто немного грустно улыбнулся наш собеседник. – Вы ждете от нее извинений и раскаяний, господин Гу? Надеетесь, что, если она признает свои ошибки и покается в них, вам станет легче? Открою вам тайну – нет, не станет. Нет таких слов, которые могли бы изменить то, что случилось, или окрасить его в иные тона. Ваша мама предпочла сбежать от своих воспоминаний, и не нам с вами осуждать ее способ решения проблем. В конце концов он не лучше и не хуже других. Пройдемте в мой кабинет.
Мы последовали за ним. На пороге Йон обернулся в последний раз и поймал взгляд матери, которая внимательно и как будто силясь что-то вспомнить смотрела ему вслед. Потом медленно подняла худую узкую ладонь и помахала ему на прощание, и он, как будто почти рефлекторно, ответил ей тем же.
– В первые годы с ней было особенно тяжело, – поделился главврач. – У нее часто случались припадки, и она несколько раз пыталась покончить с собой. В конце концов нам пришлось посадить ее на сильные успокоительные, чтобы обезопасить от нее в первую очередь ее саму. И после курса лекарств ее разум замкнулся сам внутри себя. Впоследствии мы с ее опекуном приняли совместное решение, что так будет только лучше.
– Кто был ее опекуном? – перебил его Йон, словно только сейчас вновь обретя способность говорить.
К моему удивлению, вопрос поставил главврача в тупик.
– Боюсь, точного имени я не знаю, – признался он смущенно. – Мина Гу поступила к нам около десяти лет назад, точный год не помню. Ее привезли и передали нам на поруки вместе с чеком на довольно внушительную сумму. С ее опекуном лично я общался только по телефону, и он ни разу мне не представился.
– Медсестра сказала, что ее кто-то навещал, – вспомнила я. – И что визиты прекратились в начале лета.
– Верно, – подтвердил наш собеседник. – Сюда приезжал мужчина, но, по заранее обговоренным условиям, никто из персонала с ним не общался и не задавал лишних вопросов.
У Йона на скулах вздулись желваки, и я ощутила, как напряглись мышцы в его руках, когда он сжал кулаки.
– Подождите минутку, – произнесла я, доставая свой телефон. Порывшись в новостных статьях, я нашла фото Сэма, опубликованное вскоре после его смерти. – Этот мужчина?
Главврач посмотрел на экран, нахмурился и не очень уверенно качнул головой.
– Возможно. Он обычно носил очки и… я ни разу не видел его вблизи.
– Хана, это неважно, – остановил меня Йон, покачав головой. – Он или нет, это уже не имеет никакого значения. Доктор, теперь я буду ее опекуном.
– Это хорошие новости, – вежливо улыбнулся тот. – Раз ее прошлый благодетель так внезапно пропал, в наших же интересах удостовериться, что госпожа Гу не останется без заботы и надзора. Сейчас оформим все бумаги, и я буду рад ответить на все ваши вопросы. Как видите, заведение у нас небольшое, но мы прикладываем все усилия, чтобы пациентам тут было комфортно. Они занимаются живописью, лепят из глины, гуляют, занимаются садоводством и проходят групповую терапию. Мы ставим своей целью в первую очередь поддержание стабильного состояния пациентов, и к каждому выстраиваем индивидуальный подход.
– Да, я заметил, – кивнул мой альфа, а потом без перехода добавил: – Мне нужна будет ее полная история болезни, а также список всех назначенных ей препаратов и процедур.
У главврача от такого заявления удивленно вытянулось лицо.
– Зачем? – как будто даже немного оскорбленно поинтересовался он.
– Затем, что я предпочитаю быть в курсе того, что беру под свою ответственность, – сдержанно улыбнулся Йон. – Я оставлю электронную почту на ресепшен, и все материалы мне будут нужны завтра к вечеру.
– Я не думаю, что это приемлемый вариант ведения дел, господин Гу, – начал было главврач, но мой альфа жестом остановил его:
– Это мой способ ведения дел, доктор. Либо вы соглашаетесь на мои условия, либо я найду для своей матери другую и, возможно, менее дорогую клинику, где к ней найдут нужный мне «индивидуальный подход».
– Я… Я вас понял, – пробормотал он. – Это не проблема, просто… я просто немного не ожидал. Мы о ней так хорошо заботились все эти годы, и у прошлого опекуна не возникло никаких нареканий к нашей работе, поэтому я чувствую себя несколько уязвленным.
– Если я останусь доволен тем, что увижу, вы первый об этом узнаете, – отозвался Йон. – Доверяй, но проверяй, верно, док? – Он протянул ему руку для рукопожатия, и немного сбитый с толку главный врач принял ее.
Я не вмешивалась в их разговор, прекрасно понимая, что мой альфа справится и без меня. Он уже без сомнений пришел в себя после встречи с матерью, и это чувствовалось не только в его интонациях и запахе, но и в его мыслях, которые снова стали такими же стремительными и четкими, словно проносящиеся туда-сюда автомобили на скоростном шоссе.
Мы провели в «Эсперансе» почти весь день, и когда снова оказались на дороге, солнце уже начало клониться к закату. Глядя на то, как оно медленно спускается к покатым, зелено-мохнатым бокам гор, я дышала полной грудью свежим вечерним воздухом и думала о том, что несмотря ни на что была рада хотя бы ненадолго вырваться из ежедневной изматывающей рутины. Подальше от Общества, Церкви, чужих драм и собственных страхов. Даже на мгновение стало жаль, что сейчас нам придется вернуться в город – что мы не можем остаться здесь, в этой тишине и изумительном умиротворении, которого, казалось, совсем нельзя было ожидать от психиатрической лечебницы.
– Может быть, мне тоже стоит пожить в каком-то таком месте? – спросила я, когда Йон, попрощавшись с главврачом и условившись о следующей встрече и дальнейших действиях, спустился ко мне в переполненный звенящим золотом заката больничный сад.
– Зачем? – удивился тот.
– Тут так… спокойно, – помолчав, отозвалась я. – И все так… предсказуемо. Завтрак, обед и ужин в одно и то же время, никаких эксцессов и слишком громких звуков. И всегда есть кто-то, кого можно попросить о помощи, если станет страшно.
– Попроси меня, – возразил он, приобняв меня за плечи. – Ты же знаешь, что я всегда помогу.
– Да, – согласилась я, уютно откинув голову ему на плечо. – Я знаю.
– Поехали домой, – шепнул он мне на ухо. – Я зверски вымотался.
– Может, вызовем такси? – предложила я. – Если ты устал, садиться за руль не стоит.
– Не настолько устал, – усмехнулся альфа. – Просто хочу оказаться в нашей с тобой норке. И в твоей норке, маленькая омега. – Последнее он выдохнул, легонько сжав мои бедра, и я с покорной обреченностью ощутила, как все внутри отзывается на его зов. Нет, решительно, я никогда не смогу воспринимать его адекватно и без этих взрывов восторга и предвкушения на пустом месте.
На обратном пути мы не разговаривали, поэтому у меня было больше возможностей полюбоваться открывающимся пейзажем. Дорога, ведущая от «Эсперансы» к проходящему рядом шоссе, петляла по горам, иногда ныряя в туннели, а иногда выводя нас на плато, с которого открывался великолепный вид на долину внизу. На закате вся она полыхала медвяным золотом, оставлявшего сладкий привкус во рту, но в уже темнеющей восточной половине неба мне вдруг – каким-то легким намеком, холодным дуновением мазнувшим вдоль позвоночника – почудилась уже не столь далекая от нас осень.
Я задумалась о том, что было бы здорово выкроить несколько дней и уехать куда-нибудь за город. Арендовать какой-нибудь небольшой домик, заселиться туда только вдвоем и хотя бы на время забыть обо всем, что нам довелось пережить за последние месяцы. Я бы пекла тыквенное печенье, которое у меня почему-то всегда ассоциировалось с октябрьскими праздниками, Йон фотографировал бы наступающую осень, и потом мы бы ходили гулять вдоль берега, собирали опавшие желтые листья, катались бы на велосипедах, играли в приставку, смотрели такие дурацкие и совсем не страшные на фоне реальной жизни фильмы, а по ночам бы любили друг друга так страстно, словно это действительно было единственным и главным смыслом того, почему Великий Зверь вообще свел нас вместе.
Альфа внезапно резко затормозил, и я от удивления даже не сразу поняла, что происходит. Мы остановились где-то посреди совершеннейшей глуши, на обочине дороги, по правую сторону от которой скала так резко срывалась вниз, что у меня кружилась голова даже от одной мысли посмотреть через дорожное ограждение. И когда Йон выключил мотор, вдруг стало так тихо, словно во всем мире действительно не осталось никого кроме нас.
– Что случилось? – спросила я, по примеру альфы сняв шлем и позволив изрядно уже растрепавшимся волосам рассыпаться по плечам. – Все нормально?
– Не хочу больше ждать, – мотнул головой он. – Хана, выходи за меня.
– Но мы же уже говорили об этом, – подняла брови я, не понимая, почему он вдруг снова вернулся к этому разговору здесь и сейчас. – Или ты хочешь назначить дату? Думаю, учитывая все события, стоит планировать это мероприятия не раньше зимы, потому что осенью явно будет…
– Нет, ты не поняла, – нетерпеливо перебил меня Йон, положив руки мне на плечи и проникновенно заглядывая мне в глаза. – Выходи за меня прямо сейчас. Я не хочу больше ждать ни месяц, ни неделю, ни даже один день. Я хочу, чтобы ты стала моей женой здесь и сейчас, потому что… Потому что я вдруг осознал, что… что… – Он замолк, не в силах подобрать слова. – Я хочу знать, что ты моя жена. Знать, что ты моя.
– Я и так твоя, Йон, – мягко проговорила я, накрывая его руки своими. – Всегда была, даже когда еще не знала об этом.
– Я знаю, я просто… – Он сделал глубокий вдох и выдохнул, а потом прижался своим лбом к моему. – Просто понял, что не хочу никуда тебя отпускать. Никуда и никогда. И мне кажется, что если прямо сейчас я не пойму, что мы связаны всеми мыслимыми и немыслимыми способами, то просто взорвусь.
– У нас даже колец нет, – неловко пробормотала я, все еще пребывая в некоторой растерянности от его горячности и настойчивости.
– Есть, – тут же отозвался Йон. – Я… уже некоторое время ношу их с собой. На всякий случай.
– На какой-такой случай? – не сдержала немного нервного смешка я.
– На случай, если мне захочется жениться на моей маленькой омеге где-то в чистом поле, – явно почти всерьез ответил он, начиная рыться во внутреннем кармане своей куртки. Какое-то время я наблюдала за этим действом большими испуганными глазами, а потом вдруг начала смеяться – негромко, сдавленно, но как будто поднимая этим смехом что-то с самого дна своей души.
– Что такое? – с некоторым подозрением прищурился Йон.
– Люблю тебя, дурачок, – с глубоким, с трудом сдерживаемым чувством ответила я. – Больше, чем ты можешь себе представить.
– Уж я надеюсь, – важно кивнул он, а потом тоже расплылся в улыбке – той самой чудесной теплой улыбке, в которую я без памяти влюбилась почти девять месяцев назад – и наконец достал маленькую бархатную коробочку, внутри которой обнаружилось два кольца – одно черное с аккуратным белым камнем и другое, наоборот, белое с черным.
– Инь и Ян? – предположила я, приятно удивленная его фантазией.
– Ну вообще сначала я просто не хотел себе традиционное кольцо, – признался тот. – А потом Ория предложила…
– Ория, значит? – фыркнула я, покачав головой. – И когда только у тебя времени хватило?
– На тебя у меня его всегда хватит, – веско отозвался Йон. – Погоди, остался последний момент.
Временно вручив мне коробочку с кольцами, он взялся за телефон, который, к моему удивлению, даже поймал сеть в этой глухомани, и спустя некоторое время на экране появилось несколько удивленное лицо Медвежонка.
– Ваше Святейшество, не отвлекаем? – буднично поинтересовался альфа.
– Нет, я как раз собирался идти ужинать, – ответил Дани. – А вы чем заняты?
– Выехали на природу, – отозвался Йон, повернув телефон камерой к долине внизу.
– Ох ты, красота, – присвистнул его собеседник. – Не знал, что у нас в Восточном городе есть такие крутые виды.
– Просто надо знать, где искать, – хмыкнул альфа. – Слушай, я зачем звоню-то… Ты ведь у нас теперь кардинал, правильно?
– Ну вроде как, – не очень уверенно отозвался Медвежонок, и я заметила немного нервную улыбку на его лице, когда оно снова оказалось у меня перед глазами.
– Значит, как венценосный представитель Церкви, ты имеешь право заключать браки? – бодро уточнил Йон. – Объявлять мужем и женой и вот это все?
– По… видеосвязи? – помолчав, кротко уточнил Дани.
– А почему нет? – ничуть не смутился мой альфа. – Или современные технологии не проводят божественное благословление?
– Я понятия не… Братишка, ты серьезно? – округлил свои и без того большие голубые глаза омега. – Что там у вас вообще происходит? Где вы?
– Мы вместе, – ответила я, глядя на своего альфу.
– Да, – подтвердил он, мазнув своим носом по моему. – Мы вместе, и к Зверю все остальное.
– Ну тогда, видимо, мы собрались здесь сегодня для того, чтобы засвидетельствовать… – не очень уверенно начал Дани, но, видя, что мы не собираемся его останавливать, заговорил более уверенно, кажется, частично додумывая обряд прямо на ходу. Впрочем, нельзя сказать, чтобы кто-то из нас был против.
И вот так, на фоне остывающего Харлея-Дэвидсона, посреди озаренного закатом нигде, просто потому, что нам обоим показалось это хорошей идеей, я официально стала госпожой Ханой Гу.
